Текст книги "Невезучие"

Если бы м-ль Мортан не потеряла очки при падении, она могла бы разглядеть намечающиеся мешки под глазами своего спасителя, розовые склеротические прожилки на крыльях носа и в уголках глаз – верные признаки неумеренного потребления крепких напитков. Она могла бы заметить бегающий взгляд и резкие повороты головы – выработанный годами навык засекать слежку. Если бы она могла обратить внимание на номер боевого коня, то поняла бы, что белый «мерседес» нанят несколько часов назад в одной из местных контор по прокату автомобилей.

Более внимательный профессиональный наблюдатель сформулировал бы свои выводы примерно так: «Мужчина, рост – 180–182 сантиметра, вес около 75 килограммов, брюнет, виски с сединой, волосы густые, жесткие, телосложение худощавое, крепкое, и т. д. Особые приметы: рубец длиной 1,5 см над правой бровью и шрам на левом бедре от удара ножа. Имя: Педро Арваль, он же Хуан-Мануэль Родригес, он же Луис-Альберто Вальдес. Разыскивается полицией ряда стран Латинской Америки и Европы как торговец живым товаром – поставщик девушек в публичные дома от Рио Гранде на севере до Риу Гранди ду Сул на юге американского континента.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Не дождавшись вечернего звонка от дочери, мсье Мортан поднял на ноги всю полицию Франции. Две недели упорнейших поисков – и полиция смогла обнаружить смутные намеки на следы того, что девушку, якобы похожую на Жюли Мортан, вроде бы видели на пути из Франции в Мексику. Мексиканская полиция этих сведений не подтвердила. Тем не менее мсье Мортан нанял одного из известнейших частных сыщиков, Жерара Компану, и отправил его в Мексику. Компана буквально носом перерыл всю Мексику от Атлантического океана до Тихого и был вынужден признать свое поражение. Сегодня вечером его ждали в офисе мсье Мортана с актом о безоговорочной капитуляции.

Со дня исчезновения Жюли прошло шесть недель. Вот почему Армен Мортан выглядел не лучшим образом, появившись ровно в девять часов у себя в офисе. Опущенные плечи, ссутулившаяся спина, потухший взгляд – все говорило о том, что этого человека постигло большое горе. Богатые тоже плачут.

На девять пятнадцать было назначено заседание совета директоров по вопросу о разделе рынков в Юго-Восточной Азии с ведущими корпорациями Японии и США, и мсье Мортан хотел взять себя в руки и сосредоточиться перед этим важным мероприятием.

Кабинет президента располагался на пятом этаже. Следом за ним в лифт зашел главный психолог фирмы.

– Доброе утро, господин президент.

– Здравствуйте, мсье Мийярд.

– Я бы хотел с вами поговорить.

– Простите, Мийярд, но я не в состоянии сейчас ни о чем разговаривать.

– Это касается вашей дочери, господин президент.

Мортан поднял глаза и с надеждой взглянул на психолога.

– Идемте! – решил он.

Надо сказать, что мсье Мортан был весьма демократичен для акулы капитализма. Поэтому во всех помещениях от общей комнаты младших клерков до зала заседаний совета директоров и кабинета самого президента была установлена одинаковая мебель, отчего штаб-квартира компании напоминала один гигантский мебельный гарнитур. Кроме всего прочего, это позволяло существенно сократить накладные расходы, когда что-то из шкафов или стульев ломалось и требовало ремонта или замены. Вот и сейчас им навстречу попался рабочий хозяйственного отдела (попросту – столяр), который нес на плече стул с отломанной ножкой. Стул был поврежден во время слишком бурного обсуждения итогов последнего тура чемпионата Франции по футболу. «В дни моей молодости мебель была крепче» – невольно подумал мсье Мортан. Проблеск надежды, подаренный главным психологом, несколько оживил его.

– Любезнейший, позвольте вас на одну минутку, – остановил Мийярд рабочего. – Разрешите позаимствовать ваш стул на полчасика.

Изумленный рабочий протянул стул и отломанную ножку главному психологу. «Нет, точно, у этих ученых не все дома! Стул сломанный ему, видите ли, понадобился», – подумал он про себя.

Со стулом наперевес мсье Мийярд решительно направился мимо опешившей секретарши в зал заседаний совета директоров. Мсье Мортан едва поспевал за ним.

– К нам никого не пускать! – бросил он на ходу.

В центре зала стоял большой круглый стол. Вокруг него на равном расстоянии друг от друга были расположены девятнадцать одинаковых стульев – по числу членов совета. Точно такой же стул главный психолог фирмы держал в руках и пытался приладить к нему отломанную ножку. Наконец ему это удалось, и он придвинул двадцатый стул к столу. После этого он слегка передвинул остальные стулья так, чтобы новоприбывший инвалид ничем не выделялся среди своих здоровых собратьев.

Президент с нарастающим удивлением наблюдал за ним. Кажется, в его душе крепла солидарность с пролетариатом. По крайней мере, он начинал разделять взгляды плотника на ученых мужей.

– Господин президент, – как ни в чем не бывало произнес Мийярд, закончив свои манипуляции со стульями, – у нас в бухгалтерии работает служащий, некий Франсуа Перен. Соблаговолите вызвать его сюда.

Мортан нажал клавишу селектора.

– Слушаю вас, господин президент, – раздался голос секретарши.

– Пригласите к нам, пожалуйста, мсье Перена из бухгалтерии, мадемуазель Латур.

– Минуточку! – Последовала короткая пауза, за которой последовало уточнение секретарши: – Мсье Перен поднимается к вам.

– Благодарю вас, Ортанс, – президент отключил связь.

Минут через пять дверь открылась и на пороге появился Франсуа Перен. Это был высокий и, мягко говоря, худощавый блондин лет тридцати – тридцати трех. Шапка вьющихся волос, вопросительно-преданное выражение голубых глаз и сдерживаемая порывистость движений придавали ему сходство с хорошо воспитанным пуделем. На его губах блуждала застенчивая улыбка.

– Доброе утро, господин президент, – вымолвил Франсуа и почему-то покраснел.

– Доброе утро, мсье Перен, – ответил мсье Мортан и замолк, не представляя, что делать дальше.

– Предложите ему сесть, – прошептал на ухо президенту Мийярд.

– Садитесь, пожалуйста, мсье Перен, – сказал президент, начиная что-то понимать.

– Спасибо, – Франсуа сделал пару шагов и остановился: – А куда?

– Куда хотите.

Перен растерялся.

– А вы, господин президент? – выдавил он из себя. В его голове не укладывалось, как это он будет рассиживаться, когда высшие руководители компании, сам господин президент, оставались на ногах.

– Ничего, мы постоим, – успокоил его мсье Мортан.

Франсуа сделал еще шаг и снова замер, затравленно глядя на совершенно круглый стол и стоящие вокруг него двадцать одинаковых стульев. В душе он страшно завидовал буриданову ослу. Тому надо было отдать предпочтение одной из двух одинаковых охапок сена. Всего-то! Задача со стульями была в десять раз труднее.

Постояв в мучительных раздумьях еще минуту и всем своим существом ощущая, что пауза неприлично затягивается, Перен, наконец, решительно шагнул к одному из стульев и двумя руками взялся за его спинку. В последний раз бросив вопросительный взгляд на президента и доктора и получив в ответ поощрительные улыбки, Франсуа поддернул брюки на коленях и опустился на сиденье.

Короткий вскрик, треск ломающегося дерева, глухой удар головы о пол, смягченный густой шевелюрой и ковровым покрытием, и обе ноги мсье Перена вознеслись над столом заседаний, образуя гигантскую букву «V», которая, судя по выражению лица доктора Мийярда, символизировала очередную победу разума над материей.

С пунцовым от стыда лицом Франсуа поднялся с пола. Одной рукой он пытался навести порядок в своем костюме, а другой – вернуть в строй окончательно обезножевшего инвалида.

– Оставьте это, голубчик, – раздался ласковый голос мсье Мортана. – Большое вам спасибо! Можете быть свободны.

Ничего не понимающий Перен поспешил покинуть камеру пыток. Он потянул ручку двери. Дверь не поддалась. Франсуа еще несколько раз дернул ее – и с тем же результатом. Ловушка захлопнулась! Перен повернулся и затравленно посмотрел на своих мучителей.

– Прошу вас, коллега, – доктор Мийярд легко толкнул дверь и она открылась, бесшумно повернувшись на хорошо смазанных петлях. Франсуа Перен на секунду замер, зажмурив глаза и полной грудью вдыхая пьянящий воздух свободы, и быстрым шагом покинул место своего позора.

Психолог затворил дверь и повернулся к президенту:

– Я работаю в вашей компании уже десять лет, господин президент. Вы часто рассказывали мне о своей дочери, и каждый раз это был рассказ о какой-то катастрофе. Ее преследует прямо-таки фатальное невезение. В моей практике не встречалось более невезучей девушки. Я думаю, вы не сомневаетесь, какой стул выбрала бы Жюли, окажись она в подобной ситуации.

Мне было поручено составить психологические портреты сотрудников компании. Просматривая свои записи, я убедился в том, что мсье Перен – это второе издание мадемуазель Мортан. Может быть, моя идея покажется вам абсурдной, но я абсолютно убежден, что единственный способ отыскать вашу дочь – это пустить по ее следу человека, столь же невезучего, как она. Пройдя через те же неприятности и повторив ее приключения, он в конце концов выйдет на ту же орбиту. Если рядом с ним в этот момент окажется профессионал, он спасет их обоих.

– Если речь идет о моей дочери, – задумчиво произнес мсье Мортан, – то мне не покажется абсурдной никакая идея. Вчера я уже к экстрасенсу обращался. Действуйте!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Надо ли говорить, что совет директоров был немедленно отменен и рынки Юго-Восточной Азии так и остались не поделенными. Вместо этого мадемуазель Латур получила задание срочно разыскать Компану – детектива, который по поручению мсье Мортана вел поиски его пропавшей дочери. Ровно в одиннадцать часов Компана переступил порог кабинета господина президента.

Компана был мужчиной высоченного роста и атлетического сложения. На вид ему можно было дать около сорока лет. Тяжелый квадратный подбородок говорил о твердом характере, а слегка перебитый, «боксерский» нос – о бурно проведенной молодости. И они говорили правду. Пять лет в армии, в частях быстрого реагирования, и столько же – в криминальной полиции позволили Компане приобрести большой жизненный опыт и утратить веру в абстрактные идеалы и человеческие добродетели.

Компана не верил ни в бога, ни в черта, ни в рай, ни в ад. Церковь он посещал лишь затем, чтоб допросить священника или извлечь пулю, застрявшую в иконостасе. Он не верил в приведения, астрологические прогнозы, инопланетян. Он не верил обещаниям экстрасенсов и политиков. И, уж конечно, не верил в судьбу. Он верил лишь в вещественные доказательства и здравый смысл. И не был так уж не прав. Твердое следование этим принципам позволило ему в короткий срок стать одним из самых высокооплачиваемых детективов Франции.

В кабинете президента кроме него самого находился и мсье Мийярд. Представив друг другу детектива и психолога, мсье Мортан предложил последнему самому изложить свою теорию. Компана выслушал доктора с каменным выражением лица, лишь изредка приподнимая правую бровь. Этим он как бы отмечал ключевые моменты предложенной его вниманию научной доктрины.

– Господин президент, – произнес Компана, когда психолог умолк, исчерпав свои аргументы, – мне бы хотелось обсудить все с вами наедине.

Мсье Мийярд покинул кабинет. Президент жестом предложил Компане продолжать.

– Господин президент, вы же разумный человек! Неужели вы действительно верите в эту чушь? Это же бред сивой кобылы. Я не верю в невезение. Я верю своим глазам и своему опыту. Я буквально на четвереньках исползал всю Мексику и, как мне ни горько расписываться в собственной неудаче, я вынужден повторить: никакой надежды найти вашу дочь нет. Примите мои соболезнования.

– Мсье Компана, – тихо произнес президент, – мне бы не хотелось, чтобы вы принимали поспешные решения. Жюли – моя единственная дочь, а доктор Мийярд подарил мне последнюю надежду. Я вас очень прошу продолжить расследование. Вы же ничем не рискуете!

– Я ничем не рискую? А моя репутация? А моя карьера? Да мои коллеги просто поднимут меня на смех, если узнают, что я стал не то что следовать бредням вашего доктора, но даже слушать их. И кроме того, существует профессиональная этика. Все будут говорить, что я вас просто обокрал, воспользовавшись вашим горем.

– Я думаю, – вкрадчиво произнес мсье Мортан, – что никто не будет над вами смеяться, узнав сумму вашего гонорара. Скорее, вам будут завидовать.

Это был первый разумный довод, который Компана услышал с того момента, как переступил порог президентского кабинета. Наверно, Арман Мортан стал великим финансистом не в последнюю очередь потому, что умел убеждать людей, даже не прибегая к помощи профессиональных психологов.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Франсуа Перен сразу согласился принять предложение, сделанное ему самим господином президентом – возглавить поиски мадемуазель Мортан. Он не мог не признать убедительности аргументов мсье Мортана: и официальная полиция, и частные сыщики отнеслись к поискам как к обычному делу, каких через их руки проходят тысячи. Только человек со свежим, не засоренным взглядом сможет распутать этот клубок. В подтверждение приводились классические примеры из Эдгара По и Герберта К. Честертона.

Президент сообщил Перену, что его кандидатура была предложена главным психологом фирмы мсье Мийярдом после тщательного просмотра психологических портретов всех сотрудников фирмы мужского пола – ведь нельзя же доверить столь деликатное дело постороннему человеку. Очень немногие прошли сквозь мелкое сито отбора. Сегодня утром в зале заседаний совета директоров был проведен решающий эксперимент – мсье Перен с честью выдержал экзамен. Он продемонстрировал отличную реакцию и способность не терять присутствие духа в самых неожиданных ситуациях («Согласитесь, мсье Перен, ситуация была для вас неожиданной?»). Поведение мсье Перена произвело на г-на президента такое впечатление, что он даже не стал рассматривать другие кандидатуры, а однозначно остановился на мсье Перене. И если мсье Перен откажется, г-н президент («Можете называть меня просто Арман») будет просто в отчаянье.

Итак, Компана и Перен дали себя уговорить и во второй половине дня уже сидели на заднем сиденье такси, которое везло их в аэропорт Орли. Там они должны были сесть на самолет, который доставит их в Акапулько – крупнейший портовый город на Тихоокеанском побережье Мексики. Именно там были отмечены смутные намеки на следы девушки, которая могла быть, а могла и не быть Жюли Мортан, пропавшей дочерью одного из богатейших людей Франции.

Первую половину пути они молчали. Компана, привыкший полагаться только на себя и работать в одиночку, присматривался к новоиспеченному мастеру сыска и пытался самому себе объяснить, как он дал себя втянуть в это идиотское предприятие. И не находил ответа. Даже неотразимые аргументы мсье Мортана, этого змея-искусителя, уже не казались такими убедительными, как несколько часов назад в его цитадели.

Перен, искоса поглядывая на Компану, решал непростую задачу. Он намечал линию своего поведения в отношениях с помощником. Прежде всего, необходимо установить строгую субординацию и железной рукой пресекать любые попытки своеволия и самодеятельности. Анархия может привести к срыву операции. С другой стороны, нельзя допустить развития у Компаны комплекса неполноценности из-за невыполненного задания. Скорее всего это не вина Компаны, а его беда. В конце концов, не всем же быть Франсуа Перенами. Даже в огромной корпорации мсье Мортана нашелся один-единственный человек, которому по плечу отыскать его дочь.

В итоге Перен решил быть строгим, но демократичным начальником, либеральным, но без амикошонства. Надо использовать сильные стороны своего помощника, его профессиональные навыки. Надо деликатно поправлять его ошибки, стараясь не вызывать у него ощущения ущербности. Для этого следует поручать ему работу, требующую усидчивости и аккуратности, оставляя себе общее стратегическое руководство и принятие решений. «Да, именно так!»– заключил Перен, еще раз пройдясь по своим выкладкам и не найдя в них шероховатостей.

– Я рад работать с вами. Надеюсь, мы найдем общий язык, – обратился он к Компане. Компана бросил на него мрачный взгляд исподлобья и промолчал. Рад он не был, ни на что такое не надеялся, а врать не хотелось.

«Ого! Да парень совсем закомплексован, – подумал Франсуа. – Так можно совсем потерять помощника!»

– Не расстраивайтесь, Компана, – продолжил Перен. – Ну не повезло вам.

Компана вздрогнул.

– Я уверен, что сейчас, когда за дело взялся Франсуа Перен, мы добьемся успеха! – глава предприятия пытался вселить уверенность в своего помощника.

Компана затравленно потянулся за сигаретами.

Перен вспомнил о своем демократизме, достал из кармана спички и чиркнул. Лучший сыщик Франции едва не проглотил сигарету. Осколок серной головки шипя и плюясь искрами, приземлился прямо на его новый шелковый галстук. Галстук вспыхнул, источая аромат паленой курицы.

С трудом потушив пожар, Компана сорвал с себя останки несчастного галантерейного изделия и вышвырнул их в окно. Затем он с облегчением расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и несколько раз вдохнул полной грудью, чтобы успокоиться. Запах горелых перьев заставил его закашляться. Перен смотрел на детектива грустным сочувственным взглядом.

«Началось!» – подумал Компана и крепко выругался. Про себя.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Такси высадило компаньонов у главного входа в аэропорт и укатило.

Компана закинул на плечо ремень спортивной сумки, в которой помещался весь его багаж, и направился к прожорливой пасти, время от времени заглатывавшей очередную порцию пассажиров. Ему предстояло пересечь тротуар шириной метров пятьдесят – шестьдесят, и он очередной раз подивился буйной фантазии архитектора, вынуждавшей сотни людей, груженных чемоданами и баулами, пересекать это расстояние, прежде чем попасть к стойкам регистрации. Впрочем, сам он был опытным путешественником, умевшим собираться за несколько минут и обходиться минимумом вещей.

Компана успел уже отойти метров на двадцать, а Перен все еще примеривался, как половчее схватить оба своих чемодана, сумку и плащ. Вдруг он заметил стоящую неподалеку багажную тележку. Погрузив на нее свои пожитки и перебросив через руку плащ, Перен совсем уже было собрался последовать за своим помощником, как сзади раздался протестующий голос:

– Эй, мсье, это моя тележка!

Франсуа обернулся. Его догонял мужчина на вид лет тридцати. Конкурент уступал Перену в росте сантиметра два, но был значительно плотнее, кряжистей. На первый взгляд он казался даже симпатичным.

– А откуда известно, что она – ваша? На ней что, написано? – возразил Франсуа, используя аргументацию, характерную для всех базаров мира, в переводе на язык Вольтера и Расина.

Услышав первые звуки увертюры, Компана обернулся и, прикинув, что у них есть еще в запасе минут двадцать, занял удобное место в партере, чтобы не пропустить ни одной сцены предстоящего спектакля.

– Я прикатил ее из самого зала ожидания, – заявил претендент.

– Боже ж ты мой! Мне это нравится! – нашелся Франсуа, демонстрируя несомненное родство душ жителей обоих великих городов, некогда управлявшихся дюком де Ришелье. – С тем же успехом я могу сказать, что прикатил ее сюда от самого Пале-Рояля.

Мужчина уже не казался Перену симпатичным.

– Послушайте, что здесь происходит? – вмешался Компана.

– Этот идиот собирается уволочь мою тележку, – пожаловался конкурент.

Перен пронзил его испепеляющим взором, но враг оказался огнеупорным. «Этот простолюдин не понимает человеческих слов. Лобик-то вон какой низенький! Он способен воспринять только грубую физическую силу», – подумал Франсуа.

– Сейчас же возьмите свои слова назад! – в голосе его звенел металл, может быть, даже сталь. – Иначе мне придется познакомить вас с некоторыми приемами карате!

– Кретин! – соперник обладал отменной реакцией.

– Предупреждаю, мсье, вы рискуете здоровьем, а может быть, и жизнью!

Да, несомненно, это была сталь. Суровый звон булата не перепутаешь с нежной мелодией серебряных колокольчиков.

– Остолоп! – словарный запас конкурента, казалось, был неисчерпаем.

«Что я делаю? – молнией вспыхнуло в мозгу Франсуа. – Если я убью или хотя бы покалечу этого недоумка, сбежится полиция, начнутся допросы, протоколы… Самолет улетит, и задание окажется под угрозой. И какой пример я подаю Компане? Нет, надо раздавить этого мужлана морально!»