Текст книги "Кордес не умрет"

Автор книги: Гансйорг Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Подумай хорошенько, прежде чем что-то сказать, Кордес! И позови, если управишься скоро.

– О'кей! – кивает Кордес. Кажется, он чувствует облегчение и даже несколько повеселел оттого, что они удалились. Он порывисто придвинул стул и уселся напротив меня.

– Сигарету? – Он пододвинул ко мне пачку.

Я взяла сигарету. Он дал мне огня. Его пальцы дрожат. Он кажется мне бледным и заспанным: глаза глубоко запали, веки воспалены. В волосах пробилась седина. Он словно постарел на моих глазах.

– Ты неважно выглядишь, Курт, – говорю я.

– Неудивительно! – Он горько смеется. – Сначала ты как с неба свалилась, потом это известие… что Корнелия – моя дочь…

Он не закончил фразы, потянулся за сигаретой для себя и потер лоб сложенными вместе средним и безымянным пальцами.

– И потом, в тот же вечер, этот парень, которого я..

Он снова замолчал.

Пауза.

– Ты кого-то застрелил?

Кордес пожимает плечами.

– Все это тебя совершенно не касается… Дай мне слово, Бетина, что ты никому ничего не скажешь… То есть о том, что ты меня видела. Я убит, мертв – понятно! Если ты дашь мне слово, я позабочусь о том, чтобы с тобой ничего не произошло. Нам нужно исчезнуть отсюда. Для этого потребуется час-два, и все будет в порядке… Дай мне слово!..

Я пытаюсь все поставить на свои места. Мне плохо. Сигарета не помогает, я ее просто не чувствую. Я вдавливаю ее в пепельницу, стоящую на столе.

– Кто-нибудь знает, что ты здесь?

– Нет, – вру я.

Я, собственно, и не уверена, что это ложь. Вполне возможно, что на самом деле никто не знает, где я. Во всяком случае – еще не знает.

– Откуда ты узнала, что я жив? И что ты здесь искала? – спрашивает он, нетерпеливо поглядывая на часы.

– Я тебя встретила вчера вечером в аэропорту, когда ты шел в сопровождении… э-э-э… своих друзей, – отвечаю я.

– Тс-с-с! – Он прикладывает палец к губам и показывает кивком на дверь.

Если бы мне не было так плохо!

Вот сидит передо мной муж, или точнее, то, что от него осталось после двадцатилетней разлуки. Муж, мужчина, которого я очень любила. Отец Корнелии… Боже! Неле!.. Уже из-за нее одной я должна отсюда вырваться!.. Вот он сидит и смотрит на меня почти умоляюще. И он же еще совсем недавно свалил на меня обвинение в убийстве, и – черт его побери! – по его милости меня чуть было не упрятали на много лет в тюрьму… Собака! Паршивая, бедная, бездомная, но собака!

– Ну что, Бетина – даешь мне слово?

– И потом?

– Они настаивают на том, чтобы оставить тебя здесь, в доме. Я не могу этому помешать. Но тебе ничего не сделают.

– С чего бы это ты начал мне вдруг сочувствовать?

Он устало морщится.

– Я не убийца, Бетина! Позавчера мне пришлось прибегнуть к крайней мере: мы защищались. Но я не убийца. Ты должна мне верить!

– И как долго я должна здесь оставаться?

– Несколько часов. До тех пор, пока мы не вывезем отсюда наш багаж и не уедем сами… С тем, чтобы быть вне пределов досягаемости.

– Что за багаж?

Внезапно его растерянное лицо приобретает строгое выражение. Затвердел подбородок, в узенькую полоску сжались губы.

– Ты слишком много спрашиваешь! – говорит он тихо, но таким тоном, что у меня по спине забегали мурашки. – Я тебе обещаю, что с тобой ничего не случится, если ты дашь мне слово молчать! Никто, ни один человек больше не интересуется Кордесом. Кордес мертв. Он убит уже дважды… Курт Кордес – живой труп! Ха-ха-ха!

Это прозвучало ужасно, особенно, когда он засмеялся.

– Если ты будешь молчать, я выкручусь – и ты останешься в живых. Чего же тебе еще надо? Я не могу поручиться, что Винн… – Он осекся. – …что они тебе ничего не сделают, если ты откажешься!..

– Хорошо, – отвечаю я. – Пожалуйста… Но кто поручится, что я потом не нарушу своего слова?

– Я гарантирую тебе жизнь, если ты будешь молчать!

Он откинулся немного назад и уставился на меня своими сузившимися до щелочек глазами:

– Но я ничего не гарантирую, если ты нас выдашь. Они тебя достанут! Я и сам доберусь до твоей глотки, когда выйду из тюрьмы после двадцатилетней отсидки, а если меня не будет в живых – хоть я и бессмертный, ха-ха-ха, – то это сделает один из тех, кто выйдет целым и невредимым. Доберутся и до Корнелии, и до тебя – до вас обеих… У тебя нет выбора…

Я думаю о том, что бы еще сказать. Нужно выиграть время. Уже начало двенадцатого…

Послышались шаги на лестнице.

– Итак? – спросил Кордес.

– Я даю слово.

– О'кей! – вздохнул он с облегчением.

Дверь отворилась, «англичанин» и «крыса» вошли в комнату.

– Любовное свидание закончено? – спросил «крыса».

– Идиот! – говорит Кордес и встает.

Тот не обращает на это никакого внимания.

– Ты будешь нужен, Кордес: никто не умеет обращаться с аппаратом.

– Она дала мне честное слово, что будет молчать, как рыба.

– Как долго?

– Всегда.

– Ну, хорошо… Если ты думаешь… – «Англичанин» улыбается. – Ты крепко рискуешь, Кордес: пожизненным заключением. А пожизненное – значит, по крайней мере, двадцать лет. Двадцать лет – не пустяки! Я в свое время отделался шестью годами и считаю, что мне крупно повезло.

– Думаю, дамочку не мешало бы связать, – продолжает он. – Не так сильно – не требуется, чтобы ноги отнялись, но достаточно крепко, чтобы хватило на несколько часов… Живо, за дело!..

– Я сам это сделаю.

– Нет-нет, только не ты, Кордес! Ты слишком сентиментален, а здесь это не годится.

– Тут нужен ремень, – произносит «крыса» с садистской усмешкой.

– Не церемонься, Ред, приступай! – приказывает «англичанин». – Мы ждем.

По-видимому, он здесь хозяин, потому что Кордес ему не противоречит. Кордес стоит у окна и курит. «Крыса» выходит в зимний сад и возвращается со связкой ремней разной длины.

– Ложись туда! – командует он, указывая на софу.

Я замечаю, что Кордес делает протестующее движение. «Англичанин» осуждающе поднимает руку. Кордес покоряется.

Я поднялась, пересекла помещение и легла на софу.

«Крыса» связал мне ноги и, пропустив концы ремня под основание софы, завязал их где-то внизу. При этом он похлопывал меня по ногам и нагло ухмылялся. Затем он приказал поднять руки вверх и соединить их над головой, чтобы перевязать мне запястья. Одного ремня не хватило, он привязал второй и закрепил вокруг ножки софы. В заключение этой процедуры он подложил мне под голову довольно грязную подушку.

– Так… – кряхтел он. – Теперь сделаем так…

Он взял еще один ремень, протянул его под спинкой софы и перекинул поверх живота, касаясь своими лапами моей груди.

Но я ничего не говорила. Я сделала вид, будто ничего не замечаю. В противном случае они бы вцепились друг другу в волосы – Кордес и этот дикарь, и кто знает, на чью сторону встал бы «англичанин». «Крыса» моложе и сильнее, чем Кордес; он наверняка одержал бы над ним победу, и бог знает, чем бы все это для меня обернулось.

– Прелестно! – «Крыса» тяжело и прерывисто дышит. – Прелестно! Теперь она будет тихоней, твоя женушка!

– Заткни свою поганую глотку! – взвивается Кордес.

– Спокойно, господа! – приказывает, улыбаясь, «англичанин». – У нас нет времени на разные глупости. За работу!

Вся тройка направляется к выходу.

– А кляп? – спрашивает «крыса».

– Зачем? Пускай себе вопит, если ей это доставит удовольствие. Здесь ее все равно никто не услышит.

Кордес не обернулся. Они вышли и заперли за собой дверь. Я снова одна.

Болит рука. Неприятное ощущение в желудке. Лицо горит от побоев. Я лежу не то чтобы в очень неудобной позе, но пошевельнуться почти невозможно.

Пытаюсь подвигать руками, как-нибудь опустить их вниз, но «крыса» так их связал, что чем больше я тяну, тем сильнее ремень впивается в кожу. Попытки освободиться бессмысленны.

Мне страшно. Я не могу припомнить, чтобы мне когда-нибудь было так страшно. Это какой-то всеобъемлющий, смертельный, парализующий страх.

Могу ли я положиться на Кордеса? «Я позабочусь о том, чтобы тебе ничего не сделали…» Но он только один из четырех. Шеф – «англичанин». Если они решат убить меня, Кордес этому не помешает… Зачем тогда эти ремни?

Они этого сейчас не сделают, потому что Кордес против, а Кордес им нужен… очень нужен. «Никто не умеет обращаться с аппаратом…» Что же это за аппарат?

Приложив некоторое усилие, я смогла взглянуть на свои ручные часы… Половина двенадцатого. Может быть, Деган уже… или Фекельди?..

Нет. Напрасная надежда. Как это глупо – дать важное поручение этой простушке из Путцванга.

Очень хочется пить… Противно воняет подушка под моей головой. Откуда-то сверху доносится грохот, и слышны мужские голоса.

Может быть, было бы лучше, если бы этот Тирбардт куда-нибудь отбыл в неизвестном направлении? Я, конечно, сидела бы в тюрьме, но по сравнению с моим теперешним положением…

За двое суток до этого я была в пути на аэродром в Мюнхене, чтобы лететь в Гамбург. У меня в сумочке лежало письмо Кордеса. Единственным моим намерением было отыскать его и высказать все, что я о нем думаю. Я была вне себя от ярости. Шутка ли?..

Ах, Корнелия!

Конечно, она сидит сейчас перед радиолой в своей комнате, положив загипсованную ногу на стул и смакуя свои любимые пластинки: Донована или Пита Сигера… А может быть, она болтает с кем-нибудь по телефону…

Кто же вызволит меня отсюда?

Подобные ситуации встречались мне только в книгах или в кино. Но в жизни?.. Ремни на запястьях и вокруг ног возвращали к действительности.

Наваждение какое-то: вчера была «убийцей», сегодня – жертвой! Кого же они все-таки прикончили? И чем занимаются эти люди?..

Я, действительно, буду молчать. И меня не интересует, что здесь происходит. Только бы они оставили меня в живых!

Неужели полиция не следит за домом, около которого был найден труп человека, принятого за Кордеса? И где находится сейчас Кордес? Неужели никто не замечает, что в этом доме не все в порядке?

Я не могу всего этого понять. Но даже если я все пойму, я не смогу ничего изменить. Я хочу вырваться отсюда… Прочь! Прочь, прочь! Я буду молчать, как рыба, – черт меня побери! – что я еще могу сделать, чтобы они сохранили мне жизнь?!

Боже мой! Хоть бы Деган или Фекельди позвонили в отель! И поскорее! И чтобы толстушка ничего не перепутала! И чтобы хоть один из них понял всю серьезность моего положения и сразу же… А может быть и так, что оба сочтут меня окончательно спятившей и ничего не станут предпринимать!

А может, парни меня не убьют, а просто оставят тут связанной, и я умру с голода… Сколько может человек прожить без пищи? Три, четыре, пять дней… или больше? Пока в Корнвальдхайме, наконец, не хватятся и не начнут разыскивать. И тогда меня очень быстро найдут – я надеюсь. Но дня два это продлится, или три… Это не имеет значения. Только бы я выдержала!

Ах, если бы те четверо, наконец, убрались из дома! Все прочее пошло бы своим чередом. Но я не думаю, что они оставят здесь живую свидетельницу, запомнившую их лица, их приметы и поэтому опасную для них.

Что такое? Или мне показалось? Нет. Действительно, кто-то спускается по лестнице.

Тихие, осторожные шаги… Я их слышу.

Дверь открывается. Входит «крыса». Он закрывает и запирает за собой дверь и смотрит на меня. Он облизывается. Я вижу, как кончик его языка скользит по верхней губе. Он приближается, не спуская с меня глаз.

Чего он хочет? В руках у него ничего нет.

Теперь он стоит совсем близко, склоняется надо мной, держа руки в карманах… Ни слова… Его взгляд скользит по моему лицу, по моему телу и снова по моему лицу.

– Ну? – хрипит он и садится на край софы.

– Что вам нужно? – спрашиваю я в ужасе.

– Немножко посмотреть на тебя, куколка. Больше ничего!

Он смотрит каким-то странным, блуждающим взглядом.

– Я закричу, если вы до меня дотронетесь.

– Ах, так! – Он ухмыляется. – Ну, тогда кричи! Остальные наверху, под самой крышей… Кричи, кричи, кошечка!

Он наклоняется еще ниже, целует меня в шею, крепко хватает мою голову и вдавливает свои губы в мои. Я пытаюсь его укусить, но упускаю момент.

Он весь провонял алкоголем и потом; вот уже его руки скользят по моим ногам.

– На помощь! – ору я, безуспешно пытаясь защищаться.

Он смеется. Его пальцы уже на моей груди под блузкой, другой рукой он стягивает с меня юбку.

– Момент, куколка… сейчас мы расстегнем…

Его руки шарят по моему телу – горячие, мокрые, звериные лапы…

– И-и-и-и! – я начинаю пронзительно визжать. – И-и-и-и!

Он становится передо мной на колени; рвет на мне белье, приговаривая.

– Люкс, прима… люкс…

На секунду перед глазами оттуда, из прошлого, возникает фигура майора, который тогда в бомбоубежище… У меня перехватывает дыхание, я не могу больше кричать, но пытаюсь сбросить этого подлеца…

Он хрипит, хрюкает, брызжет слюной – и хохочет. И повсюду его мерзкие лапы.

Кто-то рычит:

– Ну ты, скотина!

За его спиной вырастает фигура. Я вижу сжатые кулаки и падающие тела. С шумом переворачивается и падает стол.

– Противная, поганая свинья! – слышу я голос Кордеса, хриплый, прерывающийся.

«Крыса» не отвечает. Борьба продолжается. Оба, кряхтя, катаются по полу. Они рычат, как разъяренные псы. Я пытаюсь привести в порядок одежду, но мне это не удается. Но вот «крыса» поднимается и наскакивает на Кордеса. Тот выскальзывает у него из рук. Набычившись, они стоят друг против друга.

– Ты мне за это еще заплатишь! – шипит «крыса». Он застыл на месте, готовясь к прыжку.

Кордес немного побледнел. Он не упускает противника из виду.

– Это мы еще поглядим! – бормочет он.

В руках у «крысы» нож.

– А-а-а-а! – говорит он, не повышая голоса. – Ну-ну, подойди сюда, засранец…

Шаг за шагом приближается он к Кордесу. Я отворачиваюсь и закрываю глаза…

– Руки вверх, – командует кто-то. – Бросьте нож… Живо! Что здесь происходит?

Деган.

Я поднимаю голову. Да – Деган!

– Питер! – кричу я.

В доме, наверху, слышатся выстрелы. Они звучат неотчетливо, или я их так слышу?.. Потом громче, еще громче; меня окружает темнота; совсем темно; все плывет, все вращается перед глазами – все быстрее, быстрее… и…

* * *

Я прихожу в себя, когда холодное, мокрое полотенце касается моего лба. Открываю глаза. Я все еще лежу на софе. Вроде ничего не изменилось. Но мои руки свободны. Ноги – тоже. Я свободна.

Возле меня сидит доктор Деган.

Я испугана: ведь у меня расстегнута блузка, задрана юбка!

Все в порядке: блузка застегнута, юбка плотно прилегает к коленям. Чья это забота? Что произошло?

– Алло, фрау Бетина! Как дела?

– Хорошо, спасибо, хорошо! – говорю я, вдохнув полной грудью и одновременно почувствовав смертельную усталость. Вот-вот засну. Только здесь мне не хочется спать. Я хочу домой или на ту кровать – в «Рейнгольде».

– Который час? Что это?..

– Тс-с… – Деган приложил палец к моим губам. – Не надо спрашивать, что случилось. Все в порядке. Добрый дядя доктор с вами. Пусть он доктор права, – все равно, милый добрый доктор… Нет причин так волноваться!

Его рука пахнет мылом и табаком. Мне бы хотелось к ней прижаться, но я не доверяю своему порыву.

– Мы можем выбраться отсюда?

– Конечно. Если вы себя достаточно хорошо чувствуете…

– Да! – почти кричу я, поднимаясь. Немного пугаюсь розового тумана перед глазами, но встаю на ноги.

Он держит меня за руку. Так лучше. Он надевает на меня пальто. Медленно мы спускаемся вниз по деревянной лестнице.

Вспышка. Деган что-то врет репортерам, пытаясь их оттеснить. Двое полицейских расчищают нам дорогу. Вопросы ко мне. Со всех сторон голоса, задающие вопросы.

– Не волнуйтесь, Бетина. Мы сейчас сядем в машину, – шепчет мне на ухо Деган.

Он ведет меня. Его рука у меня на талии. Мне с ним хорошо.

* * *

Минутой позднее все уже позади. Последние несколько фотовспышек в тот момент, когда мы садимся в белый «ситроен»

Никаких шансов скрыть всю эту историю от Корнелии!

– Вы появились, как принц из сказки – за две секунды до того момента, когда дракон собрался съесть девушку.

– Я хотел бы прийти хоть немного раньше…

– Что же было, когда я лежала без сознания?

Он помедлил.

– Фекельди был уже там, когда я… Он позвонил в пансионат на две минуты позднее, но он был ближе… А потом – синий свет и сирена… Фекельди в сопровождении полицейских поднялся наверх и захватил эту компанию.

– А что парни?.. Что они делали там, наверху?

– Они делали деньги… Деньги ценой предательства… Шпионаж, – сказал он. – Насколько я понимаю, они увязли в этой грязи по уши.

– А кто был тот мертвец?

– Точно не знаю. Во всяком случае, человек, очень похожий на Кордеса.

– Ну и?..

– Да… я пришел сюда, когда полиция уже ворвалась в дом, и нос к носу столкнулся с этим корейцем или монголом, или кто он там есть. Я сразу спросил его: «Где фрау?» Он показал вниз, и я помчался в указанном направлении, где и застал вас в обществе двух господ.

– Хорошо, что вы были вооружены!

– Как раз – нет. Это был ключ от дома. Если его обернуть чем-нибудь или направить на противника, не вынимая из кармана, он вполне сойдет за… Вверху обоих приняли у меня полицейские, и я смог посвятить себя вам. – Он пожал плечами. – Потом была небольшая перестрелка: друзья, обезумев, доигрывали свою игру, но…

– И Кордес? – спросила я. Смешное чувство! Я не боялась за Кордеса, и однако… – Он жив?

– Да, Бетина. – Питер Деган, в то время как мы подъезжали к «Рейнгольду», успокаивающим жестом положил свою ладонь на мою. – Он жив, потому что, действительно, тот живет долго, кого при жизни объявили мертвым. Кордес не умрет!

Перевод с немецкого С. Г. Мороза