Текст книги "Мир наизнанку"

Автор книги: Галина Куликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Да уж расскажу, – устало согласился Круглов. – Было это в прошлом году весной… – Он внезапно оборвал сам себя и воскликнул: – Да и рассказывать-то, в сущности, нечего! Алла влюбилась в учителя физкультуры и забросала его записками. Дальше – больше. Стала караулить его после уроков, даже, представьте себе, сидела на коврике возле его двери. Как потерявшийся щенок.

– Лагутин приходил к вам за советом?

– Нет.

– Как же вы узнали подробности?

– Слухами, как говорится, земля полнится.

– И как же Борис Борисович с этой проблемой справился?

– Элегантно. Попросил других девочек из седьмого «А» наябедничать Аллиным родителям.

– Ничего себе педагогика! – не удержался от комментария Дима.

– Это очень умный ход с его стороны! – не согласился Круглов. – Никого не впутал – ни классного руководителя, ни самого себя. Дело окончилось простым семейным скандалом. Мать у Аллы – женщина строгая и волевая. У нее не забалуешься. Она быстро поставила свою дочь на место.

– Понятно… – пробормотал Дима.

Он с самого начала знал, что обманет доверие Круглова и все-таки повидается с девочкой. Правда, директору не обязательно об этом знать. Несмотря на отлаженную систему информации непосредственно руководству школы, Дима был уверен, что ему удастся сохранить конфиденциальность. Единственной трудностью, которая стояла на его пути, было то, что он не знал, ни как выглядит Алла Баранова, ни где живет. Поэтому он решил вытащить из Круглова максимум полезных сведений.

– Девочка высокая, крупная? – спросил он, доставая блокнот и заглядывая в него, словно собирается сверять слова собеседника с собственными записями.

– Нет, напротив, – усмехнулся он. – Ничего выдающегося. Невысокая, худышка, да и не особо симпатичная. Как говорится, одни глаза.

– А волосы? Светлые кудряшки?

– Вы все-таки уже с кем-то разговаривали! – укоризненно сказал Круглов.

– Ошибаетесь. Я ориентируюсь по другой девочке из другой школы.

– Вот как! – Круглов схватился за подбородок и начал задумчиво мять его пальцами.

Дима намеренно заронил в его душу крупинку сомнения, чтобы посмотреть, как тот себя поведет.

– И все-таки нет, Лагутин абсолютно не интересовался своими ученицами, – наконец выдал тот итог своих раздумий. – Будь там хоть что-то, я бы узнал. Да-да, узнал бы наверняка!

Дима понял, что больше ничего полезного он из директора не вытянет. Несмотря на то, что Круглов гордился своей осведомленностью, было понятно, что никаких волнующих подробностей случившегося между Аллой Барановой и физкультурником Лагутиным он не знает.

«Я вышел на охоту прямо как Барабанов», – думал Дима, прогуливаясь по школьному двору. Чтобы найти Аллу, ему пришлось избрать способ простой, быстрый, но не слишком надежный. Таким образом девочку можно было запросто упустить.

– Ребята, вы из какого класса? – спросил он группку мальчишек, скатившихся с крыльца после звонка. – А вы из какого? А вы?

Наконец подростки нестройным хором ответили:

– Из восьмого «А»!

– А где Алла Баранова?

– Да вон она! – Один из мальчишек ткнул пальцем в невысокую девочку, пытающуюся запихнуть в портфель толстый вязаный шарф.

Шарф не давался, девочка злилась и досадливо морщилась. Она была в короткой кожаной юбке, толстых колготах и ботинках со скошенными носами на толстой платформе. Платформа прибавляла ей минимум сантиметров шесть роста и делала ее худые ноги по-настоящему жалкими. Впрочем, сама Алла вряд ли объективно оценивала свой наряд. Судя по тому, как она держалась, было ясно, что у нее нет никаких комплексов.

– Ты Алла Баранова? – спросил Дима, подходя к ней.

– Я. А что? – Девочка посмотрела на незнакомого мужчину довольно храбро, хотя ее большие зеленые глаза излучали тревогу.

– Я частный детектив. Можешь называть меня просто Дмитрием.

Дима показал девочке свое удостоверение и даже дал подержать его в руках.

Она придирчиво рассмотрела надписи, сличила Диму с его фотографией и только после этого отдала удостоверение назад.

– Можно с тобой поговорить? – спросил Дима.

– Не знаю… – растерянно сказала она. – А зачем?

– Если боишься, пойдем вон на ту скамейку возле детской площадки. Там рядом много мам с ребятишками, если что, они тебя защитят.

Алла неохотно кивнула и медленно пошла рядом с Димой.

– А что вы расследуете? – все-таки не удержалась и спросила она, искоса взглянув на своего неожиданного спутника.

Сначала он хотел сказать, что расследует дело об убийстве ее ровесницы, чтобы Алла отнеслась к его вопросам серьезно. Но потом передумал. Девочка может испугаться и замкнуться в себе. Диме это было совершенно невыгодно. Поэтому он ответил по-другому:

– К нам обратились родители одной девочки с просьбой выяснить, нет ли у нее каких-нибудь отношений со взрослым мужчиной. С ее учителем физкультуры.

Алла Баранова мгновенно съежилась и покраснела до корней волос. У нее даже слезы выступили на глазах. К этому моменту они как раз дошли до намеченной издали скамейки, и Дима первым сел на край, сложив руки на груди.

– Я думаю, именно ты можешь мне помочь, – продолжил он, делая вид, что не замечает ее смущения. – Да ты присаживайся, не стесняйся. Тебя мама не будет искать? Есть у тебя полчаса?

Алла молча кивнула. Видимо, она просто не в силах была вымолвить ни слова.

– Все, что ты мне скажешь, останется между нами. Я обещаю. Частный сыск – это совсем не то, что расследование, которое ведет милиция. Понимаешь?

Алла кивнула и тихо пробормотала:

– Понимаю…

– Я не веду никаких записей, не буду никуда тебя вызывать, не заявлюсь к твоим родителям. Просто доверительная беседа. Мы один раз с тобой сегодня поговорим, и я исчезну.

– У Бориса Борисовича какие-то неприятности? – немного успокоившись, спросила Алла. – Вы ведь про него будете спрашивать? Кажется, вся школа знает про то, что я тогда натворила.

Дима посчитал, что уже может повернуться к ней, – с ее лица схлынул пунцовый румянец. Девочка зажала руки между коленями и низко наклонила голову.

– Ты стесняешься того, что произошло в прошлом году? – закинул удочку Дима.

– Я?! – Алла вскинула голову и удивленно воззрилась на Диму. – А чего мне стесняться?

Дима даже слегка опешил. Интересно, может быть, Круглов ему что-то недорассказал?

– Ты ведь смутилась, – осторожно напомнил он.

– Это от неожиданности. Что вы хотите знать?

– Кто из вас в кого был влюблен.

Алла, ни на секунду не задумавшись, быстро ответила:

– Я в него.

– Борис Борисович, наверное, многим девочкам нравился?

– Конечно, многим. Они ахали, закатывали глаза, но это все было так – баловство.

– А у тебя все оказалось серьезнее?

– Гораздо! – с чувством выговорила Алла и посмотрела на Диму с внезапным интересом.

«Кажется, ей захотелось выговориться, – с удовлетворением подумал он. – Сейчас она начнет вываливать на меня все, что поверяла до сих пор только самой близкой подружке». Алла поджала под себя одну ногу и переложила портфель на другую сторону скамейки. Теперь они с Димой по-настоящему повернулись лицом друг к другу. Он старался сохранять на своем лице выражение серьезной заинтересованности.

– Борис Борисович никогда не смеялся надо мной! – выпалила Алла. – И не жаловался. Даже нашей классной не сказал. Когда я в первый раз написала ему письмо, то думала, умру от волнения. Я даже в школу не пошла на следующий день. Сделала вид, что заболела.

– Ты подписала свое письмо?

– Нет, не подписала. Да это и не надо было. Я письмо ему в руки отдала. Я сразу так решила, что не буду тайком ничего делать. Это ведь было настоящее чувство, понимаете?

– Угу, – сказал Дима.

– Другие девчонки тоже говорили, что влюбились в него. Но они ничего не делали. Значит, врали.

– А ты?

– Ой, а я! Я ночами не спала, все только о нем и мечтала.

– Послушай, Алла, а вот скажи, как ты представляла себе развитие ваших отношений? Если бы учитель вдруг всерьез тобой заинтересовался?

Алла задумалась, явно слегка сбитая с толку. Она, видимо, вообще не рассматривала подобного варианта. Мечты мечтами, но девочка двумя ногами стояла на земле.

– Мне просто хотелось, чтобы он обратил на меня внимание.

– Ну а если бы он обратил? Стал бы за тобой ухаживать?

– Тогда нам пришлось бы притворяться и прятаться, – немного подумав, сделала вывод Алла.

– И ты стала бы притворяться?

– Ради Бориса Борисовича – да, – твердо ответила девочка.

Даже сейчас, спустя год, она не утратила самоотверженности и совершенно явно симпатизировала своему бывшему учителю.

– А что, если бы он разозлился, прочитав твое письмо? Устроил бы тебе выволочку?

– Ну, наверное, он бы… как это сказать? Упал в моих глазах.

– Но, судя по всему, Борис Борисович не разозлился? Однако все равно навстречу тебе не пошел.

– Он был такой печальный, когда со мной разговаривал. Такой серьезный и грустный…

«Вот ведь тоже еще актер ТЮЗа! – с некоторой долей восхищения подумал Дима. – Подумать только, какие драмы разыгрывал!» В зеленых глазах Аллы Барановой появилось мечтательное выражение.

– Он тебя хоть самый маленький разочек поцеловал? – спросил Дима с живым интересом.

– Я сама. – Ресницы Аллы двумя черными веерами упали вниз, когда она потупилась. – Я сама его поцеловала.

«Экий гаденыш наш Лагутин! Позволял-таки девчонкам проявлять свои нежные чувства! Деликатничал, видишь ли, обидеть не хотел».

– А ты домой к нему ходила?

– Нет! – испуганно сказала Алла.

– Но, наверное, хотела, чтобы он тебя пригласил?

– Сначала хотела, а потом расхотела…

– Почему это? Испугалась?

– Да нет, не испугалась! Мне правда перестало хотеться.

– Ну, расскажи, пожалуйста. Я ведь для того и приехал, чтобы ты подтвердила мою теорию.

– Какую? – настороженно спросила Алла.

– Что Борис Борисович вовсе не виноват в том, что в него влюбляются ученицы.

– Конечно, не виноват! – горячо заговорила Алла. – Разве он виноват, что такой красивый?

– Действительно, – пробормотал Дима. – Это же природа виновата. Значит, он никогда не поощрял тебя?

– Нет, ну что вы! – принялась защищать красавца-физкультурника Алла.

– Ему, наверное, было жаль, что у вас такая разница в возрасте, – предположил Дима, представив себе Лагутина с гордой и печальной физиономией.

– Да, а как вы догадались?

Дима чертыхнулся про себя. Действительно, как он догадался?

– Ну… Наверное, раз он был таким печальным, он тоже что-то к тебе почувствовал.

Алла снова покраснела, только теперь, кажется, от удовольствия.

– Я не знаю, – неискренне сказала она. – Он ничего такого не говорил. Наоборот, объяснял мне, что я могу погубить его… эту…

– Репутацию?

– Карьеру. Это когда я к нему в машину забралась. Он что-то забыл в спортзале, пошел обратно, а дверцу не закрыл. Я взяла и спряталась. А потом, когда он уже далеко от школы отъехал, я вылезла.

– Могу себе представить… – пробормотал Дима.

– Борис Борисович сказал, что, если меня увидят в его машине, его уволят и он больше никогда не сможет работать с детьми.

– Что ж, он не соврал. Но вас, надеюсь, никто не увидел?

– Не-а.

– Кстати, – повинуясь внезапному импульсу, спросил Дима, – на какой машине он тогда ездил?

– На «Жигулях», – ответила Алла.

Дима замер, словно сторожевой пес, заслышавший шорох у забора.

– А модель? Цвет? Можешь сказать?

– В моделях я не разбираюсь, – призналась Алла. – А цвета машина была белого. Белые «Жигули».

* * *

– С этими белыми «Жигулями» получается полная и абсолютная ерунда! – возмущался Дима. – Как в сказке про дочь чародея, которую тот не хотел в жены добру молодцу отдавать. Помните? Угадаешь, мол, которая моя дочь, будет твоей. И появляется перед добрым молодцем двенадцать совершенно одинаковых девиц с косами до колен.

– Ага, только в сказке дочь чародея своему милому знак подала. То ли муха ей на нос села, то ли ворона над головой пролетела, – добавил Артем, рисовавший кружочки на листе бумаги.

Когда Лиза появилась в офисе, Артем метнулся к ней и помог снять плащ. Потом наклонился и с превеликой осторожностью поцеловал ее в щечку. Однако ни слова не сказал, кроме тихого «здравствуй». Тем не менее Лиза страшно смутилась и быстро огляделась по сторонам, проверяя, как отреагировали на Артемову нежность окружающие. Михеев сделал вид, что вообще ничего не заметил, Дима вздохнул и отвернулся.

– Вы о чем толкуете? – спросил теперь Михеев, который до сих пор не особенно вникал в подробности расследования по делу Хабарова. – Что там с белыми «Жигулями»?

– Что? – с деланной веселостью переспросил Дима. – Да ничего особенного. Просто абсолютно все теперь ездят на белых «Жигулях».

– Кто это – все?

– Вот смотри. – Артем перевернул изрисованный лист и написал цифру «один». – В тот день, когда убили Жанну Гладышеву, свидетель видел, как она, выбравшись из «Волги» Вадима Хабарова, тут же пересела в белую «девятку».

– Вероятно, за рулем «девятки» сидел убийца, – высказался Михеев.

– Вероятно.

– И таких «девяток» вы нашли несметное количество.

– Точно, – кивнул Дима. – Они размножились, как колорадские жуки на картофеле.

– Второе, – продолжил Артем. – Женя Сушко, одноклассник Жанны, утверждает, что однажды наблюдал, как незнакомый взрослый тип встречал Жанну после школы на белой «девятке».

– Ну это же отлично! Два независимых свидетельства в пользу того, что убийца действительно ездит на белых «Жигулях» девятой модели.

– Ты подожди, – предупредил Артем. – Белая «девятка» есть у Николая Барабанова.

– Это я помню, – хмыкнул Коля. – Разве можно такое забыть?

– Белая «девятка» есть у Ивана Болотова, – продолжил тот.

– Класс. Наверное, кузены ездили покупать машины парой. А что? Выбор, так сказать, новой России.

– Слушай дальше, – вмешался Дима. – Белая «девятка» есть у отца Бориса Лагутина. Когда я спрашивал его про машину, он мне сказал, что ездит на «Москвиче». А о том, что часто пользуется отцовским транспортным средством, – ни гугу. «Москвич» у него старенький, давно пора на свалку. И когда необходим красивый выезд, Лагутин бежит к папе за машиной.

– Класс, – сказал Михеев. – Это все?

– А тебе мало?

– Не все, – неожиданно подала голос Лиза, которая до сих пор сидела молча и только слушала. – Белая «девятка» есть у Глеба Соколова.

– Действительно, – сказал Дима. – Как – то это у меня выпало. – Он повернулся к Лизе: – Ты считаешь, Соколов может быть замешан и в этих убийствах тоже?

Лиза вяло пожала плечами:

– Запросто. Неверова знакома с Болотовым. Почему бы Соколову не быть знакомым с другими персонажами нашей драмы?

– А у тебя есть какие-то догадки по поводу участия Соколова в убийстве Жанны? Или Ольги?

– У меня вообще нет никаких умных догадок. Одни глупые. А у вас?

– И у нас, – вздохнул Дима. – Самое главное, нет ни одного мотива по убийству Жанны. Зачем убивать девочку, которая не может рассказать про тебя никакой гадости?

– Подождите, – сказал Михеев. – А что, если девочка могла рассказать гадость? Только не ту, которую мы сначала подумали, а какую-нибудь другую? Вдруг она была свидетельницей чего-нибудь… эдакого?

– Еще одного убийства? – спросил Дима. – Это вряд ли. Получается цепочка, которую можно продолжать до бесконечности. Жанна что-то узнала, ее убили. Ольга узнала что-то об убийстве Жанны – и ее тоже убили.

– А что? Чаще всего так и бывает. Одно преступление тянет за собой другое, – высказался Артем.

– Но мы не знаем больше ни о каком убийстве, – возразил Дима.

– Послушайте, я вдруг подумал о Соколове. Он ведь фотограф? – встрепенулся Коля Михеев. – Что, если он делал фотографии обнаженных школьниц и продавал их? Есть ведь любители. Допустим, Жанна хотела рассказать про его подпольный бизнес, и он ее убил.

Все переглянулись.

– Хорошо. Как в это прокрустово ложе можно засунуть переодевание Соколова? Зачем ему было нужно разыгрывать из себя Вадима, когда он встречался с Жанной? Хотя бы в тот день, когда его видел Дима.

– Он просто заметал следы! – воскликнул Дима. – Через Неверову он мог узнать, что Ольга наняла детективов следить за Жанной. Если он использовал девочку для своих съемок, то был с ней хорошо знаком. Кстати, и познакомиться с ней он мог тоже через Неверову. Мало ли. Хоть Болотов и уверяет, что это два разных круга его знакомств, наверняка могла сложиться ситуация, когда эти круги пересеклись!

– А что, если Барабанов знаком с Соколовым? – В голосе Михеева появился азарт. – Вы представляете, какая открывается перспектива? Барабанов может просто вербовать натуру для Соколова. Вот и все. И никакого разврата! Поэтому Жанна и осталась девственницей.

– В этом что-то есть, – загорелся Дима. – В этом определенно что-то есть!

– А Лагутин, выходит, ни при чем? – раздумчиво спросил Артем.

– Ну, из всей этой пропасти одинаковых машин какую-то нужно было отсеять! Не могут же все обладатели белых «девяток» быть сообщниками!

– Давайте еще раз и помедленнее, – предложил Артем. – И позовите Ратникова.

Лиза нехотя поплелась за шефом. Версия, которую они только что обсуждали, была явно стоящей. По крайней мере, именно она давала объяснение таким фактам, которые раньше не поддавались интерпретации. Однако Лиза не испытывала никакого внутреннего подъема. «Наверное, это мое тщеславие, – расстроенно думала она, двигая стул, чтобы Ратников мог втиснуть свое кресло. – Мое подсознание протестует. Еще бы! Ведь это не я сообразила, как можно связать между собой профессию Соколова, белые „Жигули“ и маленьких девочек, которые встречаются со взрослыми мужчинами безо всяких последствий для своей невинности».

– Возможно, мы наткнулись на криминальный бизнес, – объяснил Артем посерьезневшему Ратникову. – В котором, кстати, – он обернулся к Лизе, – вполне может быть замешан Иван Болотов. Ведь это именно он связующее звено между Соколовым и Барабановым – раз и между Соколовым и Жанной Гладышевой – два. Мы предположили, – пояснил он, – что Соколов занимался специальной съемкой девочек-подростков. Наверное, у него был постоянный заказчик. А может быть, и не один. Болотов, рекламщик, кстати, генератор идей, может быть связан с этим делом напрямую. Они с Барабановым, на пару или по отдельности, подбирают и вербуют для Соколова натурщиц. Тех самых девочек, которые неожиданно стали встречаться со взрослыми мужчинами.

– Тогда у школьниц, попавших в их лапы, должны появляться деньги, – предположил Ратников.

– Необязательно, – сказала Лиза. – Насколько я знаю, девочку можно сначала обмануть, а потом запугать. Легче легкого. Девочки боятся родительского гнева. Может быть, не случайно эти орлы подбирали детей из благополучных семей, чтобы их можно было легче обрабатывать?

– Кто конкретно входил в бизнес, мы пока не знаем. Кроме самого Соколова, естественно, – добавил Дима.

– Принято. Теперь давайте конкретно по убийствам, – предложил Ратников. – Основную мысль я ухватил.

– Допустим, Жанна Гладышева была одной из натурщиц Соколова. Где и как они познакомились – дело десятое. Может быть, это действительно Болотов ее подготовил. А может быть, Барабанов. А может, сам Соколов. Жанна какое-то время подчинялась.

– Или ей вешали лапшу на уши. Карьера, деньги и так далее, – вмешался Михеев.

– Возможно. Но однажды случилось нечто, что сделало ее опасной для гоп-компании.

– Не забудьте, в день своего убийства Жанна пробовала завязать нежные отношения с Вадимом Хабаровым.

– Может быть, она таким образом пыталась найти защиту? – предположила Лиза. – Ведь днем она подслушала разговор своей сестры с Вадимом – он решил разорвать отношения. То есть единственный мужчина, на которого могла положиться ее сестра, а следовательно, и она сама, уходил. Единственный известный ей мужчина, которого она знала достаточно хорошо и к которому могла обратиться за помощью. И она предприняла отчаянный шаг – попыталась предложить Вадиму себя.

– Вот только почему она думала, что он клюнет? – вслух подумал Михеев.

– Да очень просто! Наверняка Соколов и компания внушили ей мысль, что она очаровательна и неотразима. Уверена, что они восхищались ею, когда фотографировали.

– Годится, – сказал Ратников. – Меня пока что все устраивает. Дальше.

– Мы остановились на том, что Жанна могла стать опасной. Или она по какой-то причине угрожала все рассказать сестре или тому же Вадиму. Кто-то, допустим сам Соколов, решил остановить ее во что бы то ни стало. Убийство девочки было уже обговорено и запланировано. Может быть, только не договорились, где это сделать. Понимая, что начнется следствие, убийца заранее решил отвести от себя подозрения. Он не мог исключить возможности того, что когда-то кто-то видел Жанну с ним, со взрослым мужчиной. Значит, если накануне смерти Жанны за ней будут следить детективы и увидят ее с конкретным взрослым мужчиной, именно этому мужчине потом и придется отмываться от подозрений. Логично?

– Вполне. В версии пока никакого напряга, – радостно кивнул Ратников. – Наконец что-то начинает прорисовываться!

– Почему они выбрали Вадима Хабарова?

– Потому что они знали его привычки и распорядок дня. Они легко могли завладеть его ключами и машиной. Не одним, так другим способом.

– Сдается мне, что лучший друг Болотов все-таки приложил свою руку к этому делу!

– Похоже на то, – кивнул Валерий. – Ведь это именно через него Ольга Гладышева вышла на наше детективное агентство.

– Кроме того, – напомнила Лиза, – улики, которые Ольга нашла в столе Жанны, – дневник, медальон и разрезанная фотография, наверняка были сфабрикованы. Потому что, если бы это были настоящие записи Жанны, она писала бы там не о любви, а о своем новом занятии. Понимаете? А разрезанная фотография? В ней уж точно нет никакого смысла. Это чистая подставка.

– А за что, в таком случае, убили Ольгу? – поинтересовался Ратников.

– Хороший вопрос, – сказал Артем. – Ольга что-то узнала.

– Значит, Болотов виновен, – вынес вердикт Михеев. – Когда Ольга что-то нашла против убийцы, она разговаривала с Болотовым. В первую очередь с ним.

– Может быть, она сверила какие-то даты? – предположил Артем. – Недаром же в руке у нее был календарик?

– Об этом сейчас гадать бесполезно – что она нашла и что сказала Болотову, – заявил Ратников. – Надо думать, как вывести этих ребят на чистую воду. Ведь вполне логично допустить, что после убийств они надолго затаились.

– Да? А Барабанов? Забыли, что он продолжает встречаться со школьницами? Попетляет по городу, оторвется от возможных преследователей и вперед.

– Загадка.

– А Лагутина, значит, мы точно отвергаем?

– Да. Лагутин скорее всего та самая случайность, которая подстерегает всякого сыщика на его тернистом пути.

– У нас остаются Соколов, Болотов, Барабанов и Неверова.

– Если Неверова с ними, возникает масса вариантов по поводу убийства ее мужа, – заметил Артем. – Возможно, они все вместе придумали этот план с поиском свидетеля. И убили Петра Неверова вовсе не потому, что он мешал Нине Николаевне жить в свое удовольствие, а потому, что кое-что узнал о ее причастности к подпольному фотобизнесу.

– Нина Николаевна может быть самой лучшей вербовщицей девочек, – заметил Коля Михеев. – Со своей голливудской внешностью и медоточивым голосом.

– Кажется, мы наконец-то вышли на финишную прямую, – оживленно сказал Дима и радостно потер руки, не подозревая, что впереди эта безупречная на вид прямая делает крутой поворот.

* * *

Лизе редко снились сны. А уж сны, в которых действовали реальные личности, и подавно. Сегодняшняя ночь была исключением. Все сыщики агентства, и Артем в том числе, остались в офисе разрабатывать план разоблачения предполагаемых преступников. Лиза же, которая чувствовала себя совершенно больной и разбитой, отпросилась домой. Вместе с плохим физическим самочувствием на нее напала апатия. Обычно Лиза немножко трусила, когда ей приходилось одной входить в темный подъезд и подниматься по пустым лестничным пролетам к своей квартире. А вот сегодня было все равно – никакие шорохи и скрипы, шевелящиеся тени на стенах или гулкие шаги наверху не могли бы заставить ее испугаться.

Она добрела до двери, вставила ключ в замок и переступила порог. Бросив туфли посреди коридора, прошествовала в комнату и начала методично сбрасывать с себя одежду. «Стоит принять душ, – думала она. – Душ поможет мне снять напряжение. Может быть, вместе с ним уйдет и это идиотское разочарование». Оставив одежду кучей лежать на диване, она скользнула в ванну и пустила воду. Приятное тепло разлилось по всему телу. Чем дольше вода упругими струйками ударяла по ее коже, тем отчетливее звучала в голове Лизы мысль о том, что во всех сегодняшних логических построениях, которые они делали в офисе, есть какой-то изъян.

«Надо попробовать сконструировать совершенно новую версию, – думала Лиза, яростно намыливаясь. – Версию, которая меня лично полностью устроит. Оставлю-ка я пока в стороне свою женскую интуицию». Воодушевившись подобными мыслями, Лиза выбралась из душа и отправилась на кухню. Налила из термоса в чашку свой любимый отвар и забралась в постель. Взяла со столика толстый блокнот и, нацелив на чистый лист ручку, попыталась представить по очереди каждого из подозреваемых.

Глеб Соколов. Человек, который убил мужа Неверовой. Сейчас им вплотную занимается милиция. Интересно, если вдруг Соколов решит признаться в убийстве Неверова, не расскажет ли он заодно и о своем фотобизнесе? «А может быть, – осторожно подумала Лиза, – нет никакого фотобизнеса?» Мысль после сегодняшнего коллективного обсуждения и общей радости обнаружения стоящей версии казалась почти крамольной.

Лиза вызвала к жизни образ Соколова. В ее представлении он был похож на молодой белый гриб – мясистое упругое тело, большая, коротко стриженная голова, жизнеутверждающая улыбка. Кстати, улыбался он постоянно, независимо от того, о чем шла речь – о любви или об убийстве. Именно этот человек, подойдя сзади к Петру Неверову, шарахнул его по голове поленом и спокойно удалился, оставляя на взрыхленных грядках отчетливые глубокие следы своих башмаков. Он сделал это ради удовлетворения своей прихоти и похоти. Ради женщины, которую ему хотелось иметь в полном своем распоряжении. Такой мотив убийства Соколову очень подходил.

А вот Соколов паникующий, боящийся разоблачения и потому поднявший руку на ближнего, Лизу никак не устраивал. «Ты всего лишь женщина, а не детектор лжи», – укорила себя она. Потом вздохнула и, отбросив остатки сомнений, перешла к следующему в списке подозреваемых человеку.

Николай Барабанов. Лиза вспомнила, как, ворвавшись в кондитерскую, уткнулась прямо в его грудь. Вспомнила его круглые, близко посаженные глаза и усмешку, которой он наградил ее за неловкость. Яркий пряный запах его туалетной воды. «У Барабанова нет женщины, с которой он проводил бы время, – подумала Лиза. – Почему? Может быть, его не интересуют женщины? Только девочки? А водить девочек к себе домой довольно опасно. Поэтому он вывозил их в близлежащий лесок на своей машине». Лиза воссоздала в памяти сцену с Ксенией Володиной, которую разрушил экспансивный Артем, и покачала головой. Это совсем не было похоже на вербовку юной натурщицы. Это было похоже на самый настоящий разврат.

Школьницы сбивали Лизу с толку. Девочки, влюбленные в учителя физкультуры Лагутина. Девочки, нравящиеся Барабанову. Жанна Гладышева, повисшая на шее у незнакомца в каскетке, уехавшая с ним в белой «девятке» в роковой для себя вечер. Какая между ними существует связь? И существует ли вообще?

Отхлебнув горячего отвара, Лиза откинулась на подушки. Подошла очередь Неверовой предстать перед ее мысленным взором. Неверова, опекающая маленьких девочек, на которых делает деньги Глеб Соколов, казалась Лизе чистой фантазией. Упоенная собой Нина Николаевна не потратила бы на малолетних соперниц ни грамма своего шарма! Успокаивать испуганных школьниц и убеждать их позировать для Соколова, обещая в будущем снимки в престижных журналах, съемки в рекламных роликах? Нет-нет, цинизм Неверовой был совершенно иного рода. Неверова, заставившая Соколова убить ее богатого, деспотичного и нелюбимого мужа, была Лизе гораздо понятнее.

Поставив пустую чашку на столик, Лиза погасила свет, положила руки поверх одеяла и усмехнулась. «Я оставила Болотова напоследок. Интересно, почему?» Болотов притягивал ее как магнит. Она восстанавливала в памяти, как только что невыразительное лицо его благодаря расцветшей улыбке превращается в лицо по-настоящему обаятельное. Как искрятся его умные, проницательные глаза, мгновенно может меняться их выражение. И как трудно различить нюансы этого выражения, если только Иван сам не фиксирует чувство, которое хочет продемонстрировать собеседникам. «Потрясающий артист! Это не то что Неверова, которая обожает публику, но имеет успех не потому, что талантлива, а исключительно потому, что красива».

Несмотря ни на какие доводы, именно Болотов представлялся Лизе пауком, который находится в центре всей этой паутины лжи и преступлений. Потрясающий тип! Лживый и притягательный. Даже Артему Лиза не хотела говорить о своих ощущениях относительно Болотова. Достаточно того, что она открыла все свои неясные подозрения шефу, который в ответ лишь неопределенно пожал плечами. Лиза понимала: если она на самом деле хочет чего-то добиться, то нужно раздобыть реальные доказательства, а не тыкать в нос профессионалам своей интуицией.

Ночью ей снились они все – надувающая губки Неверова, Соколов с застывшей, словно приклеенной, улыбкой, Барабанов, взирающий на нее сверху вниз. Их лица наплывали на Лизу и пугали ее своей огромностью. Потом начали звучать голоса. «Я так устала от допросов, от подозрений! – это был наигранно плаксивый голос Неверовой. – Тогда как единственная моя провинность состоит в том, что муж оставил мне все свои деньги и недвижимость. Ведь мы обожали друг друга». «Мы с Вадимом друзья со школьных лет, – убедительно говорил Болотов. – А Любочка – его сестра. Естественно, Ольга попыталась найти ответ с нашей помощью»…

Лиза проснулась в половине седьмого – взмокшая, взволнованная. Сон не принес успокоения. «А еще говорят – утро вечера мудренее, – подумала Лиза. – Мудрости у меня уж точно не прибавилось». Она привела себя в порядок и уселась завтракать, по привычке включив маленький телевизор, стоявший на холодильнике. По третьему каналу шел очередной столичный репортаж, бодрый голос за кадром вещал о том, что метро – самый быстрый, самый пассажироемкий и удобный вид транспорта. В таком большой городе, как Москва, он является для многих граждан единственной возможностью ежедневно пересекать город из конца в конец, не неся серьезных затрат. «Мы находимся на станции „Пушкинская“,» – говорил голос. Его слова сопровождались картинкой бегущих эскалаторов и с любопытством глядящих в камеру людей. «Проходит всего несколько минут, и мы уже на „Цветном бульваре“,» – распинался репортер.