Текст книги "Выбор сделанный судьбой (СИ)"
Автор книги: Галина Добровольская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Часть 10
А что люди называют судьбой – это большей частью просто их собственные глупые выходки.
(с) Артур Шопенгауэр
Вероника
Всё пролетело будто несколько секунд. Вот Марков пристёгивает Линн к чемодану с бомбой, заодно оглушает Алекса, который решает ему помешать. Он не собирается убивать кого-либо из нас. В его планах подставить всё как несчастный случай. Скорее всего, есть ещё и приплаченные люди.
Появление Громова вносит надежду – на какие-то доли секунды, пока я не вижу направленный на него ствол пистолета. Дальше я даже не думала, что могу умереть сама. Было только желание, чтобы этот пистолет оказался в руках у меня. Уж я бы не стала тратить время, а всадила в Лена всю обойму не задумываясь. Эта тварь, прикидывавщаяся другом, не достойна ничего кроме мучительной смерти.
Вот только предплечье обжигает раскаленный метал. Сильное онемение и жалящая боль. Но я держусь. Ради Ани и Саши, ради Игоря. А вокруг раздаются звуки выстрелов. Сверху что-то валится с очередным глухим хлопком. И рядом лежат Марков и Линн. Я сразу поняла, что американка мертва. А Игорь не ждёт, не медлит, старается вытащить нас из этого ада, да и времени у нас в обрез.
Мы с Аней уже спустились шлюп в ожидании мужчин, когда раздался взрыв. Сестра только и успела, что отчаянно выкрикнуть имя мужа, и нас тут же отбросило взрывной волной. Соленая вода попала в рану, заставляя закричать от дикой боли и нахлебаться соленой воды. Что-то задело мою голову, погружая этот мир в пустоту.
В себя я приходила долго, ощущая мерное покачивание, а так же немую боль в предплечье и дикий холод от мокрой остывшей одежды. Рядом раздавались всплески. В глазах периодически темнело и время между каждым открытием глаз просто замирало. А потом память вязкой патокой заполняет моё сознание. Я резко сажусь, осматриваясь по сторонам, но я одна качаюсь на плоту. И рядом совершенно никого, хотя я помню, что силой взрыва, меня вышвырнуло в воду. Значит, меня спасли. Но кто? Аня? Игорь? Саша? Тогда где они все сейчас?
Я посмотрела на горящую в отдалении яхту, и не заметила ни единой живой души.
– Эй, – крикнула я сиплым голосом. – Где вы? Игорь? Аня? Саша? Хоть кто-нибудь отзовитесь…
Ответом мне был очередной взрыв, от которого я даже взвизгнула и сжалась на небольшом надувном плоту. Тут же чьи-то руки схватились за край шлюпа. И рядом появилась макушка Ани. Я помогла ей залезть ко мне. И вопросительно уставилась в полные отчаяния глаза сестры.
– Никого не нашла, только ты и я, – всхлипнула Аня.
Страх сжал всё внутри, отбрасывая головную боль и огнестрел на второй план. Поднялась с трудом, на колени. Голова сильно кружилась. Подползла к краю плота и перевалилась в воду.
– Ника стой, – прокричала мне Аня.
Но я не обратила внимание. Стала нырять, выискивая хоть кого-нибудь. Есть вероятность, что их просто откинуло взрывом и они совсем рядом, просто из-за мусора вокруг так легко не разглядеть. Я взяла направление к догорающей яхте, с трудом перенося, то, как солёная вода обжигает рану на предплечье. Рядом проплыло изувеченное тело. По остаткам одежды поняла, что это Линн, да и отсутствие одной руки говорило само за себя.
Сколько я плавала и погружалась в воду, стараясь рассмотреть каждую балку, за которую можно было бы зацепиться – не знаю. Но ничего, что указало бы нахождение Игоря или Саши, не было видно. Оставалось только возвращаться на плот и ждать помощи.
– Может они достигли суши? – с надеждой спросила Аня, когда я вернулась.
– Конечно, достигли. По-другому просто быть не может. И скорее всего сейчас ждут спасателей, чтобы найти нас, – через силу улыбнулась я сестре.
Говорить ей о своём ухудшающемся состоянии я не стала. Но из-за потери крови меня начало морозить, а перед глазами начинали плясать чёрные пятна, хоть соленая вода и поспособствовала её остановке, можно сказать прижгла рану. Но внутренний холод уже понемногу окутывал, да и мокрая одежда на холодном ветру гарантировала разные простудные заболевания.
– Мы их дождёмся, – всхлипнула Аня, и обняла меня.
Я положила мокрую голову ей на колени и прикрыла глаза пытаясь абстрагироваться от происходящего.
– Обязательно, – прошептала я.
Приближающийся гул давил на и так больные виски. Глаза отказывались повиноваться и открываться. Тело затекло, и ещё куча всяких факторов, которые мешали чувствовать себя комфортно.
– Ника, – прошептала Аня.
– Ммм, – с трудом выдавила я из себя.
– Ты вся горишь. И помощь на подходе. Ты только держись, хорошо? Они уже плывут к нам.
– Кто? – пришлось приложить усилия, чт бы разомкнуть сухие губы.
– Катер береговой охраны. Примерно через минуту будут здесь.
Так вот что это за шум, что так раздражает мою больную голову. Но хоть и через силу, но внутри где-то плескалась неимоверная радость. Саша с Игорем живы и нашли нас. Сейчас остается только набраться терпения. И отчего же так долго длится какая-то маленькая минутка. Удивительный феномен времени – когда нужно, оно течет так медленно, а когда нет, пролетает незаметно.
Как нас спасали – я пропустила, просто отрубилась. Да по факту последний час ожидания, болтаясь на плоту, именно так и провела – то приходя в себя, то погружаясь во тьму. В минуты сознания хотелось, чтобы всё это было страшным сном. Одним очередным кошмаром, которые всё еще приходили ко мне затухающим взглядом бывшего телохранителя сестры. Да, они стали редкими, особенно когда рядом был Громов – не беспокоили вовсе, но стоило мне остаться одной в темноте комнаты и погрузиться в лёгкую дремоту, как я вновь погружалась в тот ужасный мрак безысходности.
Интересно, что будет сниться мне теперь, когда вернусь домой? Изуродованное тело Линн или тот момент, когда Марков наставил пистолет на Громова? Хотя таких моментов за последние несколько часов произошло слишком много, чтобы быть одним сплошным кошмаром, где события будут переплетаться между собой.
– Где Игорь с Сашей? – спросила я Миронова в тот момент, когда меня укладывали на носилки чтобы отнести в машину скорой помощи.
– Мы их ищем, – серьёзно кивнул безопасник, заставляя всё в душе похолодеть.
– Они не с вами? – услышала я срывающийся голос сестры?
– Анна Кирилловна, мы нашли пока только вас. Сейчас парни из береговой охраны и мои ребята прочесывают периметр, включая прибрежные территории. Есть вероятность, что они дожидаются помощи на одном из берегов.
Я с великим трудом стала подниматься с носилок.
– Девушка, куда вы? – Крикнул один из фельдшеров.
– Я никуда не поеду, пока не найдут моего мужа, – прохрипела я, борясь с головокружением.
– А если его не найдут? Вы рискуете распрощаться с жизнью…
– Значит, мы умрём в один день. Счастливый финал, вам не кажется? – процедила сквозь зубы.
Аня подошла и обняла меня за талию, больше придерживая. Даже думать не хотелось, как я выгляжу со стороны.
– Ник, ты вся горишь, ранена, тебе действительно в больницу нужно, – срывающимся голосом пробубнила сестра.
Она пыталась сдержаться и не разреветься. Я её понимала. Произошедшие события, неизвестно что с Сашей, и моё состояние, а я ещё и от госпитализации отказываюсь.
– Я не смогу себе простить, если… – начала я выражать свою мысль, но тут рация Миронова ожила.
– Их нашли, – кивнул он нам и быстрой походкой отправился в сторону от нас.
Больше никакой информации. Живы они или мертвы. А может они в тяжелом состоянии. Он сбежал раньше, чем мы успели задать хоть один вопрос. Как он вообще может поступать так со слабыми измотанными женщинами, нервный срыв у которых случится в любой момент?
– Они живы и здоровы, они живы и здоровы, с ними всё хорошо, – убеждая себя, проговорила несколько раз Аня.
А вот у меня в душе было не очень спокойно. Липкий страх за Игоря окутывал душу и сжимал сердце. Я точно знала, что сейчас нужна ему. Отчего было подобное знание – сама не понимала. Аня вытерла одинокую слезинку, что скатилась по моей щеке.
– Ты меня слышала, они живы и здоровы! – с нажимом сказала она.
Я утвердительно кивнула, совершенно неуверенная в её словах. Чувство дикой боли от потери было сильнее даже боли в предплечье.
Ожидание растянулось в вечность. Ане сделали укол с успокоительным. Меня же вовсе решили забить иглами шприцев. Фельдшеры скорой помощи оказывали вредной мне всю помощь, что могли оказать в данных условиях. Что в меня колют – я даже не спрашивала. Сидела в машине скорой помощи и пялилась на пустую пристань в ожидании чуда, на которое даже надежды не было.
Сердце тревожно ныло в груди, хотя я как будующий медик понимала, что это невозможно и все переживания и ощущения проходят лишь на эмоциональном уровне. Биение моего сердца оборвалось в тот момент, когда рядом с нами появилась вторая машина скорой помощи. В горле сильно пересохло и какой-то непонятный ком, который заставлял выплюнуть внутренности, образовался, мешая сделать глубокий вдох.
А ещё спустя наверное целую жизнь, появился катер береговой охраны. Я прикованным взглядом наблюдала за каждым движением медиков и ребят из службы МЧС. Видела как Аня подбежала к вяло улыбнувшемуся ей Саше, когда того погрузили на носилки. А дальше – накрытое черным пакетом тело…
Большего моё сознание не выдержало. Оно плыло с каждым шагом медработников, которые разделяли расстояние между нами. На негнущихся ногах я подошла и откинула черный пакет в сторону, чтобы увидеть своими глазами, то, что уже и так знала.
– Девушка вы…
– Его жена, – раздался рядом голос Миронова.
Парни кивнули и не стали продолжать свой путь, давая мне возможность осознать, понять, принять… да разве возможно это вот так вот сразу! Я прикоснулась к холодной посиневшей коже любимого мужчины, ощущая насколько горячи мои пальцы. Капля упала на обескровленное лицо с посиневшими губами, а вроде бы дождя нет и солнце в самом зените…
– Ник, – позвала меня Аня, оказываясь рядом.
– Нет, – отрицательно замотала я головой. – Нет, – ещё громче закричала я, чувствуя, что рвотный позыв вот-вот не удастся сдержать. – Ты не можешь умереть, – я почти лежала на теле мужа. – Не можешь! Слышишь! А как же мама и её беременность? А кто сделает операцию Дане? Как же я без тебя буду, – уже не сдерживала я поток слёз, обнимая шею Игоря.
И тут же подлетела как ошпаренная, чтобы посмотреть в глаза стоящих в отдалении фельдшеров и срывающимся голосом оповестить их.
– Он жив!
Они меня не сразу поняли. Видимо решили, что это припадок убитой горем женщины.
– Да, какого хрена вы там стоите?! Быстро сюда! Он жив, у него есть пульс, но он слабый, – я даже ногой топнула от отчаяния.
Дожидаться, когда до этих жирафов дойдёт, я не стала. Сорвала с Громова куртку и разорвала рубашку, чтобы увидеть огромный наливающийся синяк на левом боку. Судорожно осмотрела и другие повреждения. Но даже те знания, которые я получила за пять лет обучения на хирургическом, дали мне возможность поставить диагноз.
– Разрыв селезёнки, – повторил мои собственные выводы подошедший ко мне парень из фельдшеров, что занимались мной. – Срочная госпитализация. Теперь-то вы поедете в больницу?
– Теперь да, – закивала я головой, позволяя увести себя в карету скорой помощи.
Игорь будет жить, решила я для себя. Я выдерну из Москвы, да и других городов мира, всех, кого только можно. Но Громов будет жить!!!
Я сидела рядом с Громовым, глядела в его карту. Вчитывалась уже в который раз в данные, что были написаны ещё неделю назад «… проведена экстренная спленэктомия: доступ 16 см, дренаж, операция началась 17:40 и закончилась 18:20. В ходе операции давление 90/40, чсс 40 мин…», дальше данные о наркозе и об успешности операции. Только вот пациент впал сразу в кому и уже на протяжении целых семи дней, трёх часов и двадцати шести минут не приходил в себя.
Отложила карту в сторону неперебинтованной рукой, вторая, в районе предплечья покрытая бинтами, сильно зудела, но приходилось терпеть. Мне наложили три шва, благо, что пуля прошла навылет, но шрам как напоминание будет. Плюс анемия и сотрясение мозга. Размещены мы были с Громовым на одном этаже, вот только палаты разные. Саша постарался сделать всё возможное, чтобы они были по соседству, вначале в госпитале города Сочи, а потом, как состояние Громова можно было считать более удовлетворительным, мы перебрались в Москву.
Я просиживала все свободное время рядом с постелью Громова, с того момента, как сама смогла подняться с постели. В арендованном самолетё, что заказал Саша, тоже не отходила от него ни на шаг. Петя чуть ли не силой уводил меня в мою палату, заставляя отдыхать. Хотя было огромное желание настоять, чтобы мою постель перетащили сюда. Всё же клиника принадлежит Громову и Дамизову, а значит, частично и я являюсь её владелицей.
С каждым пройденным часом страх за жизнь Игоря возрастал. Куча наводящих вопросов. Если врач оперировавший Игоря допустил ошибку? Если у него отказала мозговая деятельность, а мы этого не знаем? Если он уже никогда не прийдет в себя? И ещё тысяча таких «если» держали меня здесь. Я боялась отойти даже по нужде. Вдруг в этот момент что-то пойдет не так, а никого не будет рядом, а одна единственная секунда промедления будет стоить Игорю жизни.
Кто бы сейчас увидел бледное привидение с синяками под глазами, в которое я превратилась, то не узнал бы меня. Я сама не узнавала в себе надменную Нику Порш, которую заглаза называли бессердечной сукой, дрянью и ещё тысячами лестных для меня эпитетов.
– Ну вот, всё без изменений, я же вам говорил, – раздался от двери голос Пети.
Я повернула голову к нежданным гостям. Рядом с подающим надежды интерном, как часто называл Петю Игорь, стояли Аня и Саша. Аня смотрела на меня с какой-то непонятной тоской. Саша же тяжело сглотнул, о чём сказал нервно дернувшийся кадык, и подошел к кровати Игоря.
– Он всё еще без сознания? – срывающимся голосом спросил он.
Последнее время я стала подмечать абсолютно всё и во всех. Цветущий вид Пети подсказал о том, что у него роман, и я за него была рада, чуть позже сложив два и два, поняла, что этот роман с Ниной. Винить их я не могла, хоть они и выражали искреннее сочувствие, так как глубоко уважали и привыкли к Громову, но для них он был посторонним. Очень часто приходила Евгения Евгеньевна, она очень сильно переживала за него, о чём свидетельствовали сгрызенные ногти и бледность её лица, когда она смотрела на Игоря. У каждого было своё поведение, что выдавало ту или иную эмоцию. Многие врачи отнеслись к происходящему нейтрально.
Сложнее всего было мне и … Дамизову. Даже родители Игоря наверное так не переживали как мы с Сашей. Один раз я даже застала его у постели Игоря. Тот не видел меня и что-то говорил Громову. По голосу поняла, что Александр плакал. Уж очень часто его голос срывался и обрывался. Я тогда не стала мешать и ушла к себе, никому не говоря о том, чему стала свидетельницей.
А по рассказам Ани, поняла, что Саша очень изменился. Чаще стал бывать дома и проводить время с ней и детьми. Вся ответственность за фирму пала на плечи Сергея, но он не жаловался. Изредка заходя, он говорил, что ему наконец-то есть чем занять свободное время.
Мама с отцом были частыми гостями, как у меня, так и у Игоря. Мама часто садилась рядом и уговаривала его прийти в себя, мотивируя тем, что ей бы уже осмотр не помешал, да и анализы уже наверное все пришли, а она не доверит себя никакому другому доктору. А папа ей поддакивал. Говоря о том, что этого его ребенка должен принять именно Игорь.
Жаль только, что никакого эффекта это не давало.
Воронин – один из лучших нейрохирургов, которого удалось вытащить Саше из Бостона, так же являлся приятелем Игоря и на данный момент был его лечащим врачом, говорил, что Игорь нас слышит. Я часто сидела и говорила, как сильно его люблю и о том, как представляю нашу дальнейшую жизнь. Сейчас я пришла к заключению, что очень сильно хочу, чтобы у нас был ребенок. Не только Данил, но и наш совместный малыш, который будет таким же умным и добрым как папа.
– Ник, на тебя жалуются, что ты ничего не ешь почти. Давай мы с тобой прогуляемся до кафетерия, а Саша побудет с Игорем.
Я глянула на Громова, будто ожидая его решения. Но тот лежал неподвижно, и только куча датчиков и приборов говорило о том, что он жив.
– Я присмотрю, и если что – тебя позовут, ты же знаешь.
Я кивнула и с неохотой поднялась, сильнее кутаясь в полы халата, отправилась за сестрой, всё время оглядываясь. Я ждала, что меня окликнут в любой момент, но для чего сама не знала – то ли оповестить о том, что Громов скончался, так и не придя в себя, то ли что он наконец-то пришел в сознание.
– Знаешь, на твоём фоне Громов выглядит здоровым и пышущим жизнью. Ника, да краше только в гроб кладут. Мало того, что белее своего халата, так ещё и стала худая как щепка. Ты ведь знаешь, Игорь не любит анарексичек, – сидя напротив меня в кафе клиники, сестра пыталась заставить меня съёсть хотя бы тарелку супа.
Я понимала, что она права. Но сейчас я была вся на нервах, и даже кусок в горло просунуть не могла. И я так устала бояться. Вся эта неделя была наполнена страхом, что больше не смогу заглянуть в глаза Игорю, что не смогу ощутить теплоты его объятий…
Слёзы вновь навернулись на глаза и чтобы их скрыть я молча схватила ложку и стала усердно ей работать, вливая в себя теплую жидкость даже не разбирая вкуса.
– Довольна? – отодвинула я опустевшую тарелку, чувствуя, как тепло разливается по желудку.
Действительно я слишком давно не ела нормальной пищи, да и пищи вообще. Воды в эти дни было более чем достаточно.
– Да, – улыбнулась Аня, – так на много лучше. Буду приходить каждый день и заставлять тебя есть. Когда Игорь придёт в себя, ты должна быть в самом лучшем виде пышущей здоровьем девушки, а не напоминать недобитое приведение.
– Привет дамы, – рядом со мной опустился разнос и на скамейку приземлился Макс.
Я ощутила себя виноватой, ведь совершенно про него забыла. Но по виду парня поняла, что он меня не винит ни капли.
– Вот решил отобедать в компании самых прекрасных женщин в этом здании. Вы позволите мне?
Я тут же осмотрела его с головы до ног – надетый на нём халат и то, как он морщился каждый раз, когда махровая ткань скользила по спине.
– Конечно, нет, Максим. Мы всегда рады твоему обществу. Как твоё самочувствие? Что говорят врачи о твоём здоровье?
Я поняла план Ани. Она делала все, чтобы отвлечь меня. И Масяню позвала, скорее всего, чтобы я выкинула хоть на время страх за жизнь Игоря. Вот только я ощутила себя ещё более виноватой, не только перед Максом, но и за то, что сижу тут вместо того, чтобы находится рядом с мужем.
– Пока ничего определенного. Вот разрешили покинуть реанимацию. Но мне это облегчения не принесло. По больнице в одних спортивных штанах не погуляешь. А кто-то ведь должен навещать Данила, пока Вероника Кирилловна и Игорь Николаевич не могут.
Я даже застонала от отчаяния. Я действительно совершенно забыла о Дане. Тут же поднялась с лавки, направляясь на выход.
– Ты куда? – удивилась моей реакции Аня.
– Пойду схожу к Дане.
– Я с тобой. Извини, – улыбнулась она Максу.
– Да ничего. Главная моя цель – это поесть нормальной пищи, а не то чем кормят в моей палате.
– У тебя диета, нельзя ничего…
– Я знаю, – улыбнулся грустной улыбкой Макс.
Я кивнула, понимая, что сейчас похожа на злобную курицу наседку, и дождавшись, когда сестра поравняется со мной, отправилась в детское отделение.
Даня полусидя лежал в своей огромной кровати. Он вроде как читал книгу, только периодически отрываясь и грустно смотря в окно. Бедный ребенок из-за тщательного наблюдения лишён своего любимого занятия – смотреть на звёзды.
– Привет завоевателям космоса, – улыбнулась я – на удивление для самой себя – радостно.
Почему-то здесь, рядом с Данилом, вся напряженность ушла и осталось понимание, что всё будет хорошо, несмотря ни на что.
– Привет, – улыбнулся мне с радостной искренностью мальчик. – Спасибо за подарки, я даже не думал, что вы знаете о моём дне рождения.
Я впала в короткий ступор, но вперёд вышла Аня, отвлекая мальчика от моего озадаченного вида, пока я соображала, что это сестра обо всём позаботилась.
– А мои подарки тебе понравились?
– Да, Ань, спасибо тебе большое, – удивил меня ещё больше Даня.
Сколько всего я упустила? Сестра общается с Данилом так, будто они старые приятели. Хотя эта неделя тянулась для меня как целая вечность, видимо оно и на самом деле было так. Послала сестре полный благодарности взгляд за то, что не бросили ребёнка в одиночестве.
– А что тебе подарила Аня? – придала я голосу любопытные нотки.
– Они с Сашей подарили мне телескоп. Когда я поправлюсь, то смогу смотреть на звёзды даже днём, представляешь?
– Представляю, – сказала я не своим голосом.
Ещё одним шоком было упоминание Александра Дамизова, не как учредителя самого респектабельного холдинга в мире, а как простого парня, который периодически навещает совершенно постороннего ребенка.
– Я так рад, что ты поправилась и теперь будешь приходить ко мне, – улыбнулся он во все свои двадцать зубов. И тут же улыбка померкла и он напряженно спросил, – ведь будешь, да?
– Конечно, буду, – я погладила отросшие волосы мальчика, которые уже закрывали немного лопоухие ушки.
– А Игорь? – как-то странно заглядывая мне в глаза, спросил Даня. – Он с мамой и папой?
От этого вопроса сердце защемило ещё сильнее. Глаза увлажнились, а в горле встал ком. Но я со всем усердием взяла себя в руки и прочистив горло ответила всё понимающему мальчику.
– Нет, он просто спит сейчас. Ему нужно больше отдыхать, чтобы организм набрался сил. Но когда организм окрепнет, то он сможет проснуться и тоже придёт тебя навестить.
– Скажи ему, что я очень скучаю и жду его, – успокоился мальчик, даже не понимая, что творится у меня в душе.
– Конечно, она всё ему передаст. Игорь тоже по тебе скучает. Ника просто забылась, ведь сама очень по тебе соскучилась, – в очередной раз выручила меня Аня.
Да я очень соскучилась – и по Дане, и по Игорю, и по той жизни, что была у меня до поездки в Сочи. Теперь все те переживания, что я испытывала тогда, кажутся такими пустяками. На фоне всего происходящего сейчас.
Сейчас моя жизнь наполнена противоречивыми эмоциями страха и ожидания либо чуда, либо конца. Но я буду жить, несмотря ни на что, ради Данила, ради нас всех…
Игорь
Я пытаюсь сосредоточиться, не понимая, что происходит вокруг. Какой-то отдаленный гул голосов, что-то просят, требуют, только что – я никак понять не могу. Медленно открываю глаза и понимаю, что стою напротив Маркова с поднятыми руками под прицелом. Рядом с ехидной улыбкой на Владлена смотри Линн.
– Я никогда не любила тебя, Лен, – смотря на него и скалясь в белоснежной улыбке, говорит она. – Даже в постели всегда представляла Игоря. Он – моя единственная большая любовь, а тебя я просто использовала, чтобы вызвать его ревность.
Что, чёрт возьми, она несёт?! Неужели не понимает, что Марков в любой момент может спустить курок? Видимо, всё же нет, раз продолжает нести этот бред.
– После того как ты уберешься из нашей жизни, – злобно смеется американка, не видя, как фанатично блестят глаза Маркова, – мы наконец-то будем счастливы с Игорем.
Попытался сглотнуть вязкую как смола слюну, вот только во рту была пустыня Сахара. Ощущение будто я не пил как минимум месяц. Да и сухие губы разлепить отчего-то нет сил, чтобы возразить, прервать весь этот бред, что вырывается изо рта американки.
Щелчок затвора и я закрываю глаза, чтобы не видеть, не растягивать того момента, как пуля войдёт в моё тело. Почему-то даже уклониться от неё не могу. Тело вообще не поддаётся никаким сигналам, даже мычать не получается, как в каком-то безумном кошмаре. Но – секунда, вторая – и ничего не происходит. Более того, вокруг – оглушающая тишина.
Я открываю глаза, чтобы понять, что лежу в постели. Вокруг меня привычная обстановка моей спальни. Повернув голову, заметил рядом затылок с чёрными длинными волосами. Мирно посапывающая женушка расположилась рядом, свернувшись калачиком, отдав мне всё одеяло. Подвижность в руках, ногах, как и во всём теле, имеется. Тяжело выдыхаю. Какое счастье, что это только кошмар. Укрываю одеялом манящее женское тело с нежными изгибами, а жена поворачивается ко мне и смотрит на меня своими голубыми глазами. Странно – как мог чёрный шелк так быстро смениться белокурыми локонами?
– Проснулся, милый? – улыбается мне Линн.
– Да, – я пожимаю плечами, пытаясь понять, какое сегодня число и день недели.
Вдруг мне пора на операцию, а я тут развалился в постели. Приподнимаюсь на постели. А Линн рядом уже с чашкой черного кофе, который так и манит своим запахом. Но больше хочется глотнуть чего-нибудь жидкого. Дикая жажда отдаётся сухостью во рту и в горле.
– Опять приснился кошмар, да? – усаживается рядом жена, облаченная в шортики и майку, что для Линн свершенное нехарактерно.
Вот только чей конкретно это образ вспомнить никак не могу, но точно знаю, что это ненормально. Мысли прерывает громкий детский плач из соседней комнаты. Вторя ему, Линн разминая грудь, делает страдальческое выражение лица.
– Она сведёт меня сума. Даже не думала, что грудные дети требуют столько внимания.
Она поднимается и отправляется в соседнюю спальню, оставляя озадаченного меня. И вроде я знаю, что дочь у нас с Линн имеется, но опять, же чувствую какую-то неправильность событий.
– Линн, – зову я девушку, и она возвращается, заставляя меня замереть в ступоре.
– Кто такая Линн? – спрашивает Жанна, держа на руках свёрток с младенцем. – Одна из пациенток? – тут же отвечает на свой собственный вопрос. – Тебе нужно больше отдыхать. После катастрофы, ты совсем не бережешь себя.
– Катастрофы? – переспрашиваю я, ничего не припоминая на этот счёт.
– Ну да, – она озадаченно посмотрела на меня, а потом как-то делась. – Только не говори, что ты вновь ничего не помнишь.
– Не помню? – переспрашиваю я.
Туплю я знатно. Но что-то в моей жизни пошло не так. Может я рехнулся и сейчас на самом деле нахожусь в психушке, а всё, что происходит, плод моей больной фантазии?
– Мну нужно к Сане.
Точно! Человеку, который всегда остаётся в трезвом уме и твёрдой памяти, вот к кому мне нужно. Подрываюсь с постели и направляюсь к шкафу, чтобы услышать тяжелый стон.
– Я так долго не выдержу, – стонет страдальчески Жанна, куда-то дев ребёнка. Неужели уже отнесла в детскую? – Игорь, Саши нет. Он погиб при той катастрофе, вместе со своей женой и её сестрой. Вы разбились на прогулочной яхте, не помнишь? – закусив нижнюю губу, спрашивает Жанна.
В сознании всплывает отрывок памяти, где я делаю Саше искусственное дыхание, но всё тщетно – он не приходит в себя, а я… Я сползаю по створке шкафа, пытаясь всё понять и переварить, только разум отказывается это всё принять.
– Поспи, – проводит рядом по моим волосам Жанна и я послушно погружаюсь в темноту.
Слабость охватила все конечности. Какая-то инородность в теле мешала сделать хоть одно движение, отдавая болью. В глаза словно песка насыпали, но я все же смог их открыть, чтобы увидеть рядом с собой расплывчатый силуэт на фоне совершенно белого фона.
– Привет, – раздаётся рядом голос друга, которого я всё никак не могу разглядеть.
Я попытался сказать хоть слово, но из сухого горла не вылетело и звука.
– Мне жаль, что всё так случилось, – плечи размытого силуэта прискорбно опустились вниз. – Но я найму тебе сиделку, да и двадцать первый век на дворе и мы сможем приобрести электронные имплантаты.
О чём он говорит? Какие имплантаты? Для чего они мне?
Перед глазами стала фокусироваться картинка, приобретая определённую четкость. Вначале я смог рассмотреть белую больничную палату, а потом и самого Сашу, что сидел рядом, как всегда в идеальном классическом костюме. Хоть что-то всегда остаётся неизменным и хоть какая-то стабильность в этой жизни радует. Но его слова всё же напрягали, а немота в руках, напрягала ещё сильнее.
Он как-то грустно смотрел на меня, отчего непонимание происходящего и какой-то непонятный ужас подкрадывался всё сильнее. Вот только Саша поднялся и, попрощавшись, ушел, оставив меня с тысячей незаданных вопросов совершенно одного. Но как позже оказалось ненадолго.
– Доброе утро, Игорь Николаевич, готовы к завтраку? – рядом, на место Сани, присела Нина с тарелкой в руках.
Чувства голода, конечно же, не было, только дикая жажда, но рот, чтобы попросить хоть глоток воды вновь не открылся. А Нина тем времени протянула мне ложку с бульоном, я автоматически отмахнулся. Всё внутри меня замерло. Вместо рук у меня были обрубки, правая по локоть, левая чуть выше.
Я начал кричать от ужаса происходящего, но из наконец открывшегося рта не вырвалось не звука.
Резко подскакиваю и оглядываюсь по сторонам. Я один в своей гостиной. Вот только всё ещё кричу от ужаса и машу руками – целыми. Тут же заткнул рот и уселся на диван, зарываясь всё ещё трясущимися руками в отросшие волосы.
Жуткая жуть мне начала сниться последнее время. Но ещё раз на всякий случай осмотрел свои руки. Всё с ними было в порядке, ни царапины.
– Пиздец, – выругался я в тишину комнаты.
Поднялся и, зайдя в кухню, достал бутылку минеральной воды. Стал жадно пить. Ощущение жажды, так же как и во сне, никуда не делось. И сколько бы я не глотал живительную влагу, оно не проходило. Пытался понять, отчего у меня такое дикое обезвоживание, но в голову ничего не приходило. В памяти, словно черная дыра образовалось, ничего не мог вспомнить, кроме кошмара, что только что приснился.
Достал телефон и набрал номер Сани, надеясь.
– Дамизов, – прозвучал ответ. Как обычно собранным голосом.
– Даров, Сань. Ты не поверишь, но мне такая хрень приснилась да и состояние какое-то странное. Будто это всё нереально вокруг, – стал я жаловаться тому, кто может привести меня в чувства.
– Я был бы рад чтобы эта жизнь стала плодом твоей бальной фантазии. – Хмыкнул друг в ответ. – Жениться завтра на Вяземской очень не хочется. Но на вчерашнем мальчишнике ты перебрал знатно.
– Бро, – вскрикнул я, – ты о чём? Ты же на Порш женат?!
– Хмм… – раздалось в трубке. – А что ж ты не подкинул эту идею раньше? Всё же одна из сестрёнок Порш лучшая кандидатура, чем Диана. А Аня вообще кроткая молчаливая, бросающая на меня страстные взгляды – идеальная жена бы вышла. Отец был бы «за» обеими руками. Но залетела-то Вяземская.
– Так она ж, вроде бы, от телохранителя Ани залетела?
Я растрепал свободной рукой отросшие волосы, пытаясь понять, что вообще происходит. Какая Вяземская? Она ж мертва! Но и сказать об этом другу язык не поворачивался, раз он твёрдо уверен, что женится на ней завтра, значит, общался с ней сегодня. Тогда я уже понимаю, что ничего не понимаю…
