Текст книги "Реванш (ЛП)"

Автор книги: Габриэль Голдсби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

“Спасибо. Я не думала, что здесь будет так холодно, а то бы купила его сама. И я предпочитаю черный, так что все нормально.”

Мак отпила кофе и подвинулась, когда, к ее удивлению, Колби обошла скамейку и уселась рядом с ней на стол. Сама Маккензи сидела на столе потому, что оттуда было лучше видно детскую горку.

Пронзительный визг привлек их внимание к Оливии, преследующей вверх по лестнице какого-то мальчишку-ровесника.

В отличие от своей матери, девочка легко сходилась с новыми людьми. Она была настолько общительна, что Мак часто приходилось напоминать ей, что не все и не каждый заслуживают доверия. Это разбивало сердце Маккензи, но она должна была защищать Оливию. В том числе и от той боли, которую могла бы причинить ей Колби.

Наконец, Мак взглянула на свою спутницу.

“Я хочу извиниться за то, что вчера потеряла над собой контроль.”

“Все в порядке. На твоем месте не выдержал бы любой. Ник придет?”

“Разумеется. Ты же не думаешь, что я не позвонила бы тебе, если бы он отменил встречу?” – Маккензи почувствовала, что ее слова прозвучали гораздо грубее, чем ей хотелось. – “Прости.”

Колби кивнула, наблюдая за Оливией, весело съезжающей с детской горки и размахивающей при этом руками.

“Она красивая.”

“Да.”

“Ей четыре, да?”

“Почти четыре. У нее день рождения в следующем месяце. Кажется, я совсем недавно принесла ее домой из клиники. Знаешь, у меня был постоянный страх, что я ее уроню, поэтому я очень долго брала ее на руки, только когда сидела.”

Колби улыбнулась.

“Но ты переборола его, да?”

“Пришлось. Не могла же я позволить себе постоянно сидеть. Моя мама мне очень помогла. И помогает до сих пор.”

Мак улыбнулась при мысли о матери.

Оливия обожала свою бабушку, и Маккензи могла бы начать ревновать, если бы не была столь благодарна той за всю ее поддержку.

Словно прочитав ее мысли, Колби спросила:

“У вас близкие отношения?”

“Сейчас – да. Она живет со мной и присматривает за Оливией, когда я работаю.”

“Твои родители все еще женаты?”

Мак попыталась удержать на губах улыбку, но у нее ничего не вышло. Это была обычная легкая беседа с банальными вопросами, которые может задать любой, но они вызывали воспоминания, от которых ей хотелось избавиться.

“Мои родители расстались перед рождением Оливии. Мама переехала жить ко мне сразу после родов, но отец…” – Маккензи пожала плечами. – “Он посчитал, что я приняла сторону матери, и с тех пор я ничего о нем не слышала. И даже не знаю, где он сейчас.”

Колби смутилась.

“Ох, прости. Я и понятия не имела…”

“Все в порядке. Мы с ним не были особенно близки.”

В детстве Мак была любимой папиной дочерью. Он часто приводил ее в этот самый парк. Он громче всех болел за нее на всех спортивных турнирах. Он всегда был рядом с ней.

Пока ей не исполнилось 15.

После окончания школы многие годы Маккензи почти не общалась с отцом. Их отношения наладились только после того, как она вышла замуж за Ника.

“А как насчет твоих родителей? Они уехали из города, да?” – спросила Мак, определенно с целью перевести тему, но если Колби и заметила это, то не подала виду.

“Мои родители были хиппи и жили в трейлере в Колби Вудс, пока не родилась я и им не пришлось выйти в народ.”

“Эээ, Колби Вудс?”

“Ты хочешь услышать эту историю или нет?”

Маккензи хмыкнула и извинилась.

“В общем, через неделю после того, как я закончила школу и уехала в колледж, они продали дом и, снова купив один из этих огромных домов на колесах, подались обратно в свою веселую жизнь. “

“Звучит неплохо. Вы видитесь?”

“О, да. Прошлым летом они приезжали в Портленд и прожили целую неделю в палатке на парковке около моего офиса.”

“Ты шутишь?”

“Если бы…” – Колби рассмеялась, но Мак расслышала горечь в ее смехе. – “Они установили гриль в отсеке для инвалидов, решив, что после пяти все инвалиды должны быть дома. Работники из соседних офисов до сих пор смотрят на меня с подозрением.”

“Скучаешь по ним?”

Колби посерьезнела. “Иногда. В юности они меня часто смущали. “

“А сейчас?” – спросила Маккензи.

“Сейчас я завидую их способности быть настолько беззаботными и легкомысленными. У меня никогда так не получалось. Ну, почти никогда.” – Колби опустила голову, глядя себе под ноги, и Маккензи задумалась, не вспоминает ли она о встрече выпускников.

“Ты всегда была такой серьезной. Это одна из тех черт, которые привлекали меня в тебе.”

“Не всегда.”

Мак улыбнулась.

“Почти всегда.”

“Разве в школе мы были настолько близки, что ты могла знать обо мне подобные вещи?”

Улыбка сползла с лица Маккензи.

“Даже в те времена я многое замечала. Ты всегда так крепко прижимала к груди свою сумку, словно боялась, что кто-нибудь подойдет и обидит тебя.”

“Ты имеешь в виду – отберет мои любимые книги и выбросит их в мусорный бак?” – мягко спросила Колби.

Мак опустила голову. Она злилась на Колби за то, что та связалась с Коплендами, но и у Колби тоже была причина злиться на нее.

Маккензи действительно забирала и выбрасывала ее книги, но только сначала она тайком прочитывала их.

“Это не то, что я имела в виду. Мне всегда казалось, что ты словно чего-то боишься. И я не имею в виду себя. Словно, если ты сделаешь один неверный шаг, весь мир ополчится против тебя. Причина, по которой я это замечала, видимо, была в том, что я сама чувствовала то же самое.”

Мак взглянула на Колби, желая удостовериться, что та ее слушает, но Колби, нахмурившись, смотрела в сторону детской площадки, где один из старших ребятишек неожиданно толкнул Оливию.

Женщина резко встала, словно собираясь вмешаться, но Маккензи осторожно коснулась ее плеча. “Подожди. Просто смотри.”

Колби непонимающе взглянула на нее и опять обратила все свое внимание на детей.

“Он старше и выше, чем она. Он не должен…”

“Я знаю, но она может сама справиться с ним.”

Будто услышав слова матери, Оливия поднялась с земли, уперла руку в бедро и что-то сказала мальчишке, а затем снова стала взбираться по лестнице.

У Колби было такое же удивленное выражение лица, как и у отбритого мальчишки.

“Что она сказала?”

“Она сказала, что настоящий мужчина никогда не поднимает руку на женщину.” – торжественно пояснила Мак.

Колби кивнула и снова уселась на свое прежнее место.

“Понятно”.

“Ну, а если это не сработает, то у нее в запасе есть несколько крепких ударов.”

Маккензи почувствовала, что Колби с интересом рассматривает ее.

“Если бы десять лет назад кто-нибудь сказал мне, что ты станешь матерью, я бы не поверила.”

Прежде чем ответить, Мак сделала несколько глотков кофе.

“А сейчас?”

“Сейчас я даже не знаю, почему меня так удивило, что у тебя есть дочь.”

Вдруг голос Колби изменился.

“О, нет… э-ээ, она идет сюда,” – женщина выглядела так, словно собиралась вскочить и броситься наутек.

“Сиди спокойно, она не кусается,” – мягко сказала Мак. – “Ты что, никогда раньше не встречала детей?” “Только в магазине.” “Ну, это неплохое начало.”

“Ты смеешься надо мной,” – напряженно заметила Колби.

“Да, и это мне нравится гораздо больше, чем плач на твоем плече.”

“Мне тоже.”

Маккензи наклонилась, обняв руками свои колени. К столу подошла Оливия. “Привет, мам.”

“Привет, зайка, ты не замерзла?”

“Нет, ведь я курю. Видишь?” – Оливия выпустила изо рта облачко белого дыма.

“Курение вредно для здоровья.”

“Папа курит трубку.”

“А еще папа ест шпинат и спаржу. Ты тоже собираешься их есть?”

“Нет.”

Мак подхватила Оливию и усадила ее на стол между собой и Колби.

“Тогда, я думаю, ты должна забыть о курении до своего тридцать седьмого дня рождения. Тогда мы сможем снова это обсудить.” -

Маккензи замолчала и подмигнула Колби. – “Оливия, это моя подруга Колби. Мы вместе ходили в школу.”

“Привет, Оливия.” – женщина протянула было руку для пожатия, но затем, словно испугавшись чего-то, спрятала ее в карман.

“Привет. Ты куришь?”

В поисках помощи Колби взглянула на Мак, но та сама с интересом ждала ее ответа.

“Нет… То есть иногда… когда я выпи… когда я иду куда-нибудь с друзьями… не часто.”

“Ты должна бросить. Моей маме это не нравится.”

“Хорошо. В таком случае, я больше никогда не буду.”

Оливия погладила ее по ноге и сказала: “Хорошая девочка.” Колби торжествующе улыбнулась, и Маккензи с трудом сдержала смех.

“Папа!” – вдруг закричала Оливия и вскочила так быстро, что едва не упала. К счастью, Мак сидела рядом и, успев подхватить ее, опустила на землю. Девочка помчалась по парку и бросилась в объятия отца.

“Папа ест спаржу?” – спросила Колби.

“Нет, но я решила упомянуть об этом на случай, если она вдруг решит обсудить условия сделки.”

Колби рассмеялась, наблюдая, как Ник подбрасывает Оливию в воздух. Выражение его лица не оставляло никаких сомнений в его безграничной любви к дочери.

“Я вижу в ней немного от каждого из вас.”

“Мне кажется, она больше похожа на меня.”

“Возможно ты права. Как ты думаешь, я ей понравилась?”

Маккензи повернулась к своей спутнице, пытаясь объяснить той, что дети, а особенно Оливия, редко могут невзлюбить кого-то с первого взгляда, но лицо Колби было таким серьезным, что Мак сразу вспомнилась юная одинокая девушка, вечно прячущаяся от всех в тени. Может, теперь она и выглядела по-другому, но внутри нее многое осталось прежним.

У Маккензи неожиданно вырвалось: “Разве ты можешь кому-то не нравиться, Колби?”

Та ответила не сразу, пытаясь подобрать подходящие слова. “Многим.”

“Поэтому ты и скрываешь себя настоящую?”

Колби промолчала.

Мак перевела взгляд на Ника. К счастью, он нес Оливию на плече, поэтому девочка не заметила, как нахмурилось папино лицо при виде маминой подруги.

“Что ты здесь делаешь?” Ник опустил Оливию вниз головой, притворяясь, что вот-вот уронит ее.

“Нет, папа!” воскликнула та и зашлась в радостном смехе.

“Ник, ты что, никогда не проверяешь свою голосовую почту? Я оставила тебе сообщение о том, что пригласила с собой Колби.”

На секунду мужчина смутился, но затем снова недовольно продолжил:

“Сколько мои родители заплатили тебе, чтобы шпионить за нами?”

“Не отвечай ему,” – вставила Маккензи.

“Все в порядке, я не против. Во-первых, твои родители не просили меня…” – Колби сделала пальцами воздушные кавычки. – “шпионить” за вами. Они просили меня навести справки о Мак. И если я даже и взяла у них деньги, то сумма тебя не касается.” – Она посмотрела на Маккензи. – “Я вернула им чек.” – Та отвела взгляд. – “Теперь твоя очередь.”

Ник приподнял одну бровь.

“Что значит “моя очередь”?”

“Твои родители пытаются создать Маккензи проблемы,” – осторожно сказала Колби. – “Я хочу знать, что ты собираешься с этим делать.”

Сердце Мак опустилось при мысли о том, как далеко могут зайти Копленды.

“Это глупо. Здесь какое-то недоразумение. В любом случае, почему я должен обсуждать семейные дела с посторонним человеком?”

“Хорошо, не отвечай мне. Ответь матери своего ребенка. Я уверена, что ей хотелось бы услышать то, что ты скажешь.”

Маккензи редко видела Ника таким рассерженным. Она была рада, что Оливия все еще сидит на его плече.

“Хорошо. Я скажу, что она – мать моей дочери, причем чертовски хорошая мать. Еще я скажу, что она – мой лучший друг, и я ни разу не пожалел, что женился на ней. И еще – что мы не подходим друг другу как пара.”

Колби кивнула. “Хорошо. И еще один вопрос. Ты действительно настолько боишься своих родителей, что готов оставить “мать своей дочери” и “своего лучшего друга” им на растерзание и продолжать скрывать от них свою ориентацию? Ты действительно считаешь, что они еще ничего не знают?”

Ник выглядел так, словно его хватил удар.

“Мак, я могу поговорить с тобой наедине?”

“Э-ээ, да, проводишь меня до машины? Нужно принести оттуда сумку Оливии.”

Маккензи посмотрела на Колби, удивленная силой ее возмущения.

“Я сейчас вернусь, хорошо?”

Женщина слегка кивнула, и Мак покинула ее, чувствуя себя не в своей тарелке.

“Это ты рассказала ей?” – спросил Ник, когда они отошли на достаточное расстояние.

“Ник, Колби – не дура. Она видела тебя в отеле с твоим другом. Кстати, если она, приезжая, так быстро догадалась, то я не сомневаюсь в ее правоте насчет твоих родителей. Мне кажется, они уже давно все знают.”

“Если они знают, то почему ничего мне не говорят?”

“Об этом ты должен спросить у них.”

“Не стоит доверять этой женщине, Маккензи. Совсем недавно она подглядывала за тобой в окно, а теперь пытается стать твоей подругой.”

“Ник, тебе, возможно, и трудно в это поверить, но я в состоянии принимать самостоятельные решения.”

“Я понимаю тебя, но мои родители – непростые люди. И если они что-то втемяшат себе в голову…”

“Тогда сделай же что-нибудь, черт тебя побери!”

“О, ты сказала ругательство,” – тихо заметила Оливия, по-прежнему сидя на отцовском плече.

Ник раздраженно закатил глаза.

“Мак, я уже говорил им, что ты отличная мать и что развод – наше обоюдное решение. О чем еще я должен им рассказать?”

“Как насчет того, чтобы начать с правды о своей ориентации и нашем браке и закончить тем, что они были ужасными родителями, которые платили другим людям, чтобы они делали твою жизнь более-менее счастливой?”

Ник побледнел.

“Я не могу.”

“Тогда оставь в покое Колби и ее мотивы. В отличие от тебя, она пытается хоть чем-то помочь.”

Маккензи открыла дверцу внедорожника и подала Нику сумку Оливии. Затем посмотрела на ту скамейку, где оставила Колби. Женщина развернулась и теперь сидела к ним спиной. Мак не знала, чем это было продиктовано: потребностью изменить позицию или желанием оставить их наедине.

“Ты же знаешь, что я готов сделать для тебя все, что угодно, но только не это.”

Маккензи хотелось крикнуть :”Тогда ты не сделаешь ничего!” – но она, как никто другой, знала, каково это – жаждать одобрения родителей, хоть и притворяясь тем, кем не являешься. Мак не могла быть жестокой с единственным человеком, который понимал и поддерживал ее в самые трудные дни.

“Тогда хватит уже об этом. Я решила, что Колби можно доверять, и пригласила ее с нами на ланч в понедельник. Может быть, твои родители не станут разыгрывать спектакль, когда увидят ее там.”

“Ты все еще спишь с ней, да?”

“Нет, с этим покончено,” – вздохнула Маккензи. – “Но она все равно хочет помочь, и в данный момент я готова принять любую помощь, которую мне предлагают.”

Ник собрался что-то возразить, но тут Оливия начала капризничать и проситься вниз, и ему пришлось заняться ее спуском на землю.

Мак наклонилась, поцеловала дочь и велела ей вести себя хорошо. А когда Ник усадил и пристегнул Оливию в машине, напомнила ему: “Позвони мне, если ей приснится страшный сон, и смотри, чтобы она не испугалась громких фейерверков.”

“Хорошо. А ты пообещай, что будешь осторожна с этой женщиной.”

Маккензи кивнула и, в последний раз помахав дочери на прощание, вернулась к Колби.

Поднялся ветер, и Мак подумала, достаточно ли теплым был пиджак Колби, а затем выругала себя за беспокойство о женщине, с которой у нее не было ничего, кроме секса.

Но сейчас Колби выглядела такой маленькой и беззащитной…

Сев рядом с ней и не успев еще заговорить, Маккензи заметила, что женщина уснула, поставив локоть на колено и подперев щеку ладонью.

Сначала Мак отвернулась, считая невежливым наблюдать за кем-либо в столь интимный момент. Однако, когда прошло несколько минут, а Колби все еще не проснулась, Маккензи начала сначала украдкой бросать на нее взгляды, а затем и просто любоваться ею. Мак восхищала красивая форма губ Колби, их полнота и мягкость. Целуя их, ей всегда хотелось застонать от наслаждения.

Ее взгляд был по-прежнему прикован к ним, когда Колби открыла глаза, и между женщинами словно пробежала искра. Маккензи наклонилась ближе, влекомая страстным желанием в глазах своей спутницы, но тут же отпрянула, увидев, что оно исчезло так же быстро, как и появилось.

“Я заснула, да?” – спросила Колби.

“Да, прости. Я не хотела тебя будить. Ты выглядела слишком уставшей. Бессонная ночь, да?”

Колби засмеялась.

“Да. В моем номере всю ночь пищал кондиционер. И я никак не могла отключить эту дурацкую штуковину.”

“Почему ты не попросила персонал починить его?”

“Было уже поздно, когда я поняла, в чем проблема. Утром мне сказали, что их мастер заболел, а свободных номеров нет.”

“У меня есть лишняя комната.”

Колби посмотрела на Мак.

“Это очень великодушно с твоей стороны, но тебе не кажется, что это плохая идея?”

“Была бы плохой, если бы рядом не находилась комната моей матери.”

Колби широко распахнула глаза и задрожала.

“У меня тоже мурашки по коже бегут. Думаю, это безопасно. Соглашайся.” – Маккензи встала. – “Просто следуй за мной.”

“Мак? Ты вела себя так, словно не верила ни одному моему слову, а теперь приглашаешь остановиться в твоем доме. Ты уверена в этом? Я могу попросить вызвать кого-нибудь починить кондиционер или остановиться в другом отеле.”

“Мне хотелось бы, чтобы ты остановилась у меня, конечно, если ты не против.”

“Хорошо, спасибо. Я принимаю твое предложение.”

“Отлично.” – улыбнулась Маккензи. – “Давай поспешим, пока не полил дождь. По дороге заедем в отель, и ты сможешь выписаться.”

Она прошла вперед, чтобы Колби не увидела выражения ее лица. Предложение о ночлеге было совершенно искренним, а полученное согласие вызвало у Мак такую радость, что ей даже стало страшно. Чего она боится?

Разумеется, пока рано называть их друзьями, но, по крайней мере, Колби больше не считает ее врагом. Разве две взрослых женщины не могут провести немного времени вместе, не занимаясь при этом сексом?

Маккензи оглянулась и отметила, что ей нравится видеть Колби в джинсах. И, замедлив шаг, чтобы посмотреть на них сзади, она внезапно осознала, что оказалась в ловушке.

***

Колби не знала, о чем она думала, принимая предложение Мак. И о чем думала та, предлагая ей свою комнату для гостей. “Ведь мы не друзья,” – с грустью подумала женщина. Заехав на парковку, она поставила свою машину рядом с джипом.

Колби никак не удавалось понять, какие мысли скрываются за внешней невозмутимостью Маккензи, и это ее очень беспокоило.

“Ты действительно уверена? Если ты сомневаешься, что это будет удобно, я могу вернуться в отель.”

Мак вскинула голову, словно только сейчас заметив, что Колби стоит рядом с ней.

“Почему ты так решила?”

“Не знаю. Ты выглядишь расстроенной. Мне хочется убедиться, что ты не сожалеешь о своем предложении.”

“Я думала о том, не испугается ли Оливия фейерверков. Она старается казаться храброй, но я знаю, что громкие звуки пугают ее, а Ник – не самый внимательный человек на земле.”

Колби покраснела. Разумеется, она скучает по дочери!

Не все крутится вокруг тебя, идиотка!

“Может, стоит позвонить ему и напомнить об этом?”

“Нет, ему нужно привыкать самому заботиться о ней. Я просто…”

“Ты просто беспокоишься о своей маленькой девочке. В этом нет ничего удивительного. Мне кажется, это…” -

Колби замолчала, подыскивая подходящее слово. – “Мне кажется, это хорошо, когда дети знают, что кто-то волнуется и переживает за них. Это позволяет им чувствовать себя…”

“В безопасности?”

“Да, наверное.”

Колби низко наклонила голову, делая вид, что занята вытаскиванием сумки с сидения своей машины. Какого черта ты не держишь свой рот на замке?

Внезапно ее охватила неуверенность. Как она собирается провести весь вечер с женщиной, на которую не в силах даже взглянуть?

Входная дверь распахнулась, и Колби чуть не споткнулась от неожиданности. Мать Маккензи, а это не мог быть никто иной, стояла в проеме, удивленно глядя на гостью, прячущуюся за спиной ее дочери. Затем женщина улыбнулась, и Колби поняла, что именно так будет выглядеть Мак через двадцать лет. Она почувствовала, что ее бросило в краску. Черт побери, сколько можно краснеть!

“Колби Деннис, не так ли?” – покраснев пуще прежнего и неловко ступив на крыльцо, гостья протянула руку для рукопожатия. Но мать Маккензи проигнорировала этот жест и притянула ее в свои объятия. Колби была настолько поражена, что на минуту словно оцепенела. Затем она неуклюже погладила женщину по спине и отступила на шаг назад.

“Здравствуйте, миссис Брент, приятно познакомиться.”

“Называй меня Сьюзан. Мак много о тебе рассказывала. Проходи. Извини меня, я отойду на минутку. Я начала делать печенье и вдруг вспомнила, что Оливии не будет, а Маккензи никогда его не ест. Говорит, что из-за жиров и углеводов.”

Колби проследовала за Сьюзан внутрь дома. Именно так и должен выглядеть настоящий дом, – решила она. Не стены, завешанные беспорядочной коллекцией картин, как у ее родителей, и не убежище, где можно спрятаться после работы, не боясь, что люди поймут, что у тебя нет никакой личной жизни, как у нее самой.

“Я не против жиров и углеводов,” – сказала Колби в спину уходящей Сьюзан. Маккензи нахмурилась. – “Тем более вместе. В печенье.” – Та нахмурилась еще больше. Колби уставилась в пол и пробормотала: – “Это правда.”

“Когда ты в последний раз ела печенье? Я имею в виду – настоящее шоколадное печенье, слишком горячее, чтобы есть, не дуя на него, крошашееся, пачкающее одежду?” – спросила Мак.

“Два года назад. И маркировка, что оно не содержит сахара, стояла на нем ошибочно,” – нехотя призналась Колби.

“Я так и думала. Что с тобой?”

“Ты не говорила мне, что твоя мама такая горячая штучка!” – сказала Колби. – “Она выглядит как Супервумен.”

У Маккензи отвисла челюсть.

“Ты только что сказала, что моя мама горячая штучка? Прямо при мне? В моем собственном доме?”

“О, боже, тише. Она услышит тебя.”

“Ну, если она еще не услышала, то я собираюсь передать ей твои слова.”

Когда Колби поняла, что та собирается сделать, Мак была уже на полпути к цели. Еще пара шагов, и она окажется в кухне и расскажет своей матери… С широкой улыбкой Маккензи обернулась и позвала: “Эй, мам, Колби говорит…”

В ужасе Колби сделала единственное, что пришло ей в голову. Она запрыгнула Мак на спину, и обвив ее талию ногами, зажала ей рот ладонью. Пораженная собственной смелостью, Колби решила не останавливаться и прошептала Маккензи на ухо: “Я гость в этом доме. Ты не должна меня смущать.”

Та в ответ пробормотала что-то неразборчивое.

“Если я уберу свою руку, ты обещаешь не кричать?”

Мак кивнула, и гостья медленно убрала руку.

“Мама, Колби…”

Колби снова вернула ладонь на место, и тело под ней задрожало от еле сдерживаемого смеха. “Ты – наглая обманщица,” – зарычала Колби.

Маккензи начала медленно водить языком по ее раскрытой ладони, определенно пытаясь заставить ее убрать. Колби сузила глаза и еще сильнее прижалась губами к горячему уху: “О, да, продолжай. Это так приятно, детка.” Мак тут же застыла, и теперь рассмеялась Колби.

“Ладно,” – сказала она, успокоившись. – “Ты собираешься вести себя хорошо?”

Движением, которое вызвало бы зависть у любого акробата, Мак вывернула верхнюю часть своего тела, наклонилась и притянула Колби к себе таким образом, что они оказались лицом к лицу. Сколько времени нам нужно было провести вместе, чтобы осознать, что между нами происходит что-то серьезное?

Самодовольная улыбка сползла с лица Маккензи, и в Колби закралось неприятное подозрение, что та прочитала ее мысли. Легкий шум, раздавшийся за ними, отвлек внимание женщин друг от друга. Широко раскрыв глаза, в дверях стояла Сьюзен с тарелкой печенья в руках.

Колби боялась взглянуть на Мак. Господи, мы, наверное, выглядим, как две идиотки. Она дернулась, пытаясь выбраться из объятий, но Маккензи была слишком ошеломлена, чтобы понять намек.

Взглянув на свою мать, она поморщилась. “Привет, мам, мы просто… играли.”

“Отпусти меня, Мак,” быстро прошептала Колби.

“Значит, настольные игры для вас стали слишком просты, не так ли?” – спросила Сьюзан, и Колби отчаянно захотелось куда-нибудь спрятаться.

“Маккензи, может, уже отпустишь меня? Пожалуйста.” – наконец, эти слова дошли до Мак, и та опустила ее на пол, прошептав: “Прости.”

“Хотите печенья?” – Сьюзан протянула им тарелку с выпечкой.

Колби взяла печенье и принялась его есть. Маккензи сделала то же самое. Приятно знать, что не одна ты налегаешь на сладкое, когда нервничаешь. “Так как насчет настольной игры?” – спросила Колби с большим энтузиазмом, чем чувствовала.

“Отлично,” – сказала Мак, глядя на нее с озорной улыбкой, и добавила: “Знаешь, мам, я думаю, она не откажется сыграть с тобой в Твистер.”

Колби чуть не подавилась.

Глава 10

Дом Брент

“Мне кажется, сюда добавлен кокаин,” сказала Колби с полным ртом печенья. Ей удалось справиться со своим смущением от того, что мать Маккензи застала их дурачащимися. И сейчас она весело болтала с Сьюзан, которая сразу принимала в свое сердце любого, кто так быстро справлялся с ее печеньями. Если Колби когда-нибудь задумалась бы о том как выглядит мать Маккензи то никогда в жизни не пришла бы к такому результату. Она ни за что не представила бы Сьюзан такой добродушной и улыбчивой женщиной.

“Если сахар и масло можно было бы считать кокаином, тогда, да, моя мама могла бы стать твоим дилером,” – улыбнувшись, сказала Маккензи. Сама она перестала есть печенье еще час назад.

Все три женщины расположились на полу, возле журнального столика и попивали колу, ели печенье и любовались фейерверками, освещающими небо. К счастью, Маккензи не удалось найти Твистер. Поэтому они провели остаток дождливого дня играя в различные настольные игры и за просмотром телевизора.

Когда они услышали первые залпы фейерверков, то сразу же открыли шторы, чтобы насладиться прекрасными разноцветными всполохами в вечернем небе.

“Я положила не так уж много сахара,” сказала Сьюзан. “Ах, какой красивый!”

Женщины молчали некоторое время, наблюдая за разноцветными огнями, то и дело освещающими небо. Затем Маккензи заговорила. “Похоже, ты забыла, что я выносила мусор после ужина. Я видела все эти пустые пакеты.”

“Пакеты? То есть больше одного? Вы использовали больше одного пакета сахара?” в панике спросила Колби.

“Разумеется, да,” с гордостью ответила Сьюзан. “Это ведь сахарное печенье.”

Колби так и представила как вокруг ее живота формируется слой жира. “Кажется, до ужина я съела штук шесть, и я понятия не имею сколько я съела во время просмотра фильма.”

“Кому ты собираешься верить, Маккензи или ее матери?” Маккензи смотрела на Колби через голову Сьюзан, которая собирала настольные игры в коробки. Колби показалось, что ей нравилось то чувство, которое она испытывала в данный момент. Она была довольной, наевшейся сладостей и обласканной вниманием. Когда Маккензи понимающе улыбнулась, Колби задумалась, а не выдала ли она себя. Может она открылась слишком сильно? Можно ли вообще открыться слишком сильно? Да какая разница, если Маккензи и знала, что ей нравилось проводить время с ней и в ее доме?

“Не забывай, что она играла с тобой в карты, мама. Она знает, что тебе не следует доверять.” Маккензи опустила руку на плечо Колби. “Тебе ведь не скучно, нет?”

Маккензи быстро убрала руку. Она, как и Колби забыла, что между ними теперь все было по-другому.

“Мне уже давно не было так весело,” ответила Колби, понимая, что это чистая правда. По большей части сейчас у нее друзей было не намного больше чем в школе. Она проводила дни на работе, а вечера в мыслях о работе. До сегодняшнего дня она не могла вспомнить, когда в последний раз играла в настольные игры или сидела возле телевизора, объедаясь печеньем в дождливый пятничный день. Колби подумала, что легко могла бы к этому привыкнуть и эта мысль ее жутко напугала.

Сьюзан застонала, поднимаясь на ноги и зевнула. “Клянусь, чем старше я становлюсь, тем больше чувствую себя как Оливия. Мне необходим сон, иначе я буду такой же капризной и ворчливой.”

“Увидимся завтра?” спросила Колби, поднимаясь и неловко обнимая женщину.

“Конечно. Я буду делать блинчики, так что надеюсь по утрам у тебя хороший аппетит.” Колби провожала Сьюзан взглядом, пока та поднималась по лестнице наверх.

“Мы ведь не отпугнули ее, нет?” Колби присела на диван. Теперь, когда они остались наедине, Колби нужно было держать Маккензи на дистанции. “Не понимаю как можно уснуть под такие фейерверки.”

“По моей маме можно настраивать часы. Ровно в девять она идет в постель, и ее бомбой не разбудишь. Хотела бы я, чтобы Оливия так быстро засыпала.” Улыбка Маккензи сменилась нахмуренными бровями.

“В чем дело? Беспокоишься об Оливии?”

“Не совсем. Уверена, ей весело с отцом.”

Маккензи встала с пола и села с противоположной стороны дивана. Они любовались фейерверками несколько минут, время от времени бросая замечания по поводу цвета или красоты залпов и делали вид, что между ними нет никакой напряженности. Колби стало грустно от мысли, что их отношения настолько сошли на нет, что они не могли даже нормально общаться, оставаясь наедине.

Они сделали все наоборот. У них был секс до того, как они узнали друг друга. А как показывает опыт – отношения невозможны, если они с самого начала были построены только на сексе. Так что она делала здесь, сидя на диване этой женщины и ведя беседы? Чего она пыталась добиться, придя сюда?

“Я должна кое в чем признаться,” сказала Маккензи.

Колби повернулась, и поджав под себя ногу, перевела все свое внимание на Маккензи.

“Мне кажется, я испытываю ревность по отношению к Оливии и Нику. Я боюсь, что ей больше понравится наблюдать за шоу фейерверков с ее отцом, чем со мной.” Колби хмыкнула с облегчением. Обычная ревность, поняла она.

Она была рада наконец-то найти слабое место в крепкой броне Маккензи, и это делало ее еще более привлекательной. Не то, чтобы ей была нужна в этом какая-то помощь.”Я не эксперт, но это вроде нормально, разве нет?”

Маккензи вздохнула. “Не знаю, но это заставляет меня чувствовать себя просто ужасно. Я хочу, чтобы моей дочери было весело с ее отцом, но в то же время…”

“Ты не хочешь, чтобы она забывала, что вам может быть весело и вдвоем?”

“Это звучит эгоистично.”

“Не так уж и эгоистично. Просто… ну, немного эгоистично.” Колби улыбнулась, когда Маккензи закатила глаза. Ревность Маккензи была забавной.

“Лучше бы я тебе этого не говорила. Теперь я чувствую себя ужасно,” пробормотала Маккензи.

“Ой, да ладно, можно подумать, что я не бывала эгоистичной.”

Маккензи скинула туфли и подвернула под себя ноги. “О, правда? Ну-ка, выкладывай. Я ведь рассказала тебе.”

Колби покачала головой, но затем вспомнила что-то, что до сих пор вызывало у нее угрызения совести, хотя это случилось много лет назад.

“Хорошо, когда мне было двенадцать лет, мои родители…”

“Нет, никаких историй из детства. Это нечестно,” перебила ее Маккензи.

“Подожди,” Колби подняла руку, останавливая ее. “Это действительно ужасно. За это точно можно попасть в ад.”

Маккензи тихо рассмеялась. “Настолько плохо? Хорошо, но если окажется, что эта история не так уж и ужасна, я оставляю за собой право потребовать настоящую, взрослую историю.”

“Договорились. Как я уже говорила, когда мне было двенадцать, мои родители развелись. Мой отец переехал за город, а моя мать каждый день рыдала, пока не засыпала.”