Текст книги "Реванш (ЛП)"

Автор книги: Габриэль Голдсби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Наконец, заметив его на столе, она откупорила им бутылку. Затем, наклонив ее над бокалом, улыбнулась и вопросительно подняла бровь.

“Мы что-то празднуем?” – спросила Колби, неожиданно чувствуя себя слишком открытой под взором Мак, хотя нередко обнажалась перед женщинами и не стеснялась своей наготы. Маккензи не ответила, ее взгляд застыл на груди Колби, и она казалась совершенно зачарованной увиденным. Вместо того, чтобы смутиться, Колби приподняла свою грудь, гордясь тем, как возбужденно стоят ее соски. И судя по тому как Мак облизала свои губы, ей это тоже понравилось.

“Перельешь,” – с улыбкой напомнила Колби. Маккензи резко вздрогнула и, с трудом выравняв свой бокал, вернулась к кровати. Ее бедра оказались на уровне лица Колби и та жадно уставилась на них, вдыхая запах цитрусов и облизывая внезапно пересохшие губы.

“Хочешь пить?” – мягко спросила Мак.

“Да, но вовсе не шампанского.”

Поставив бокал на стол, Маккензи стояла перед ней с полуулыбкой на губах.

“Не могу поверить, что стою перед тобой в таком виде.”

“Я как раз думала о том же. С тобой я не чувствую никакого стеснения.”

“Совсем?”

“Ну, может, только самую малость.”

Мак отпила из бокала, медленно лаская взглядом обнаженное тело Колби. Помня, что из увиденного в окно особенно заставляло ее сердце выпрыгивать из груди, Колби медленно вытянула ноги и широко раздвинула их.

“Ты делаешь это специально,” – прошептала Маккензи, потянувшаяся было за клубникой и застигнутая врасплох.

“Не понимаю, о чем ты.” – приподняв брови, Колби выгнула спину и облизала губы. Клубника выпала из пальцев Мак и утонула в шампанском.

“О, черт,” – рассмеялась Колби, когда Маккензи удивленно взглянула на плавающую в бокале ягоду и попыталась выловить ее.

“Это кажется тебе забавным?” – наконец-то вытащив клубничку, Мак провела ею по губам Колби.

“Да, очень.” – та слизала с них терпкие капли. – “Мне кажется, я слишком охладила шампанское. Прости. Я думала, что ты уже не придешь.”

“Нет, оно идеально, смотри.” – Маккензи протянула ей бокал и Колби выгнулась, пытаясь дотянуться и попробовать шипящий напиток. Несколько капель пролились ей на подбородок и она хотела было освободить руку, чтобы вытереть их, но Мак остановила ее. – “Позволь мне.”

Сначала она согрела губами щеку Колби, а затем прошлась языком по прохладным каплям на ее шее. Шея Колби всегда была одним из ее самых чувствительных мест, но эти прикосновения были достаточно твердыми, чтобы не щекотать, и очень нежными, заставляя ее тело извиваться от удовольствия. Кровать снова прогнулась, и Маккензи неожиданно быстро легла на Колби. Их тела плотно прижались друг к другу – грудь к груди, бедро к бедру. Длинные волосы Мак упали на лицо Колби, ненадолго ослепив ее. Когда же, наконец, их глаза встретились, женщина поразилась, увидев на лице Маккензи отражение своих собственных чувств.

Она задвигала бедрами, призывая Мак присоединиться к ней, и подкрепила желание поцелуем. В ответ та вцепилась в ее плечи и вжалась в ее бедра.

“Постой, не торопись, я так долго не продержусь,” – попросила Колби.

“Все в порядке, я не против.”

Руки Маккензи сжали ее бедра, приподнимая их вверх. Колби попыталась отстраниться, чтобы оттянуть заветный момент.

“О нет, не делай этого,” – выдохнула Мак.

Слова Колби застряли в горле, когда она увидела, с каким восторгом та смотрит ей между ног. Снова смутившись, Колби попыталась сдвинуть колени. Движение, должно быть, вывело Маккензи из ступора, потому что она подняла свой взгляд и Колби сразу же забыла и о смущении, и обо всем остальном, увидев гамму эмоций, отразившуюся в нем.

“Ты такая красивая,” – голос Мак стал хриплым от страсти. Первое же прикосновение губ к ее влаге заставило Колби застонать. Когда Маккензи раскрыла свои губы пошире и втянула в себя ее плоть, Колби на секунду представила, что та собирается поглотить всю ее целиком.

Она с радостью приняла Мак, желая ее и даже пытаясь молить о большем, но из ее груди вырывались лишь хриплые стоны наслаждения. Когда Колби решила, что больше не сможет вынести эту сладкую пытку, Маккензи провела языком по ее складочкам, прося разрешения войти глубже, и получая его.

Наслаждение было таким сильным, что она даже не вращала бедрами. Мак взяла всю работу на себя, приподнимая и вращая ее бедра в идеальном ритме. Лицо Маккензи заволокло страстью, а бицепсы напрягались каждый раз, когда она приподнимала промежность Колби к своему рту. На секунду женщина перестала дышать, и волна оргазма накрыла ее, выгибая все тело.

Придя в себя, Колби увидела, что Мак положила голову ей на бедро. Не дождавшись, когда Маккензи посмотрит на нее, Колби пошевелилась. Когда та, наконец, подняла голову, она задержала дыхание. Мак выглядела так чувственно. Ее глаза светились страстью, губы припухли от поцелуев, а лицо было мокрым, и Колби не могла понять, был ли это пот или ее собственная влага.

“Я могла бы делать это вечно,” – выдохнула Маккензи, и Колби почувствовала, как ее сердце ухнуло в груди.

“Иди сюда.”

Мак не спешила исполнить эту просьбу. Наконец, приподнявшись, она собралась было прилечь рядом.

“Нет,” – остановила ее Колби. – “Наверх.” – та нахмурилась. – “Я тоже хочу тебя попробовать.”

Маккензи оседлала грудь Колби и вопросительно посмотрела на нее. – “Еще чуть выше,” – велела женщина, и Мак повиновалась, придерживаясь руками за изголовье кровати. Колби нравилось наблюдать, как с каждым движением сокращались мышцы живота Маккензи. Нравилось вдыхать запах ее страсти, смешавшийся с запахом шампуня и мыла.

“Стой, не двигайся.” – Мак замерла. – “Опустись ниже.” – она повиновалась, осторожно опуская свое тело, пока Колби не почувствовала горячий шелк у себя на груди. Высвободив свои связанные руки, она опустила их на талию Маккензи. “Ты тоже очень красивая. Я всегда так считала. “

Колби выгнула спину и, приподняв свою грудь, провела твердыми сосками по клитору Мак. Они обе застонали, и Колби сжала бедра, чтобы унять пульсацию, зародившуюся между ними.

Ее грудь блестела доказательством сильного желания Мак, а комнату наполнял головокружительный запах возбуждения и секса.

Маккензи вела себя так, словно не ожидала, что Колби отплатит ей тем же. Но она ошибалась: Колби отчаянно желала ее.

Приподнявшись и поправив подушки, женщина бросила взгляд на пылающее страстью лицо Мак.

“Иди ко мне.”

Первое прикосновение языка шокировало их обеих, но Маккензи первой пришла в себя, и ее бедра задвигались в первобытном танце, а дыхание стало прерывистым, когда Колби раскрыла пошире ее нежную чувствительную плоть. Сначала Колби была осторожна, стараясь не задеть ее зубами, но затем поняла, что Мак это даже нравится. Она массировала упругие ягодицы, наслаждаясь тем, как они сжимаются под ее ладонями. Их тела покрылись испариной, в тишине раздавались лишь тихие стоны Маккензи.

Колби подняла голову и ввела язык еще глубже в розовую расщелину Мак. Подушечкой пальца она нажала на еще одное отверстие, не так уж жаждущее принять ее. Маккензи застыла, но не отстранилась. Колби терпеливо ждала, продолжая нежно поглаживать, и вскоре та расслабилась и, выгнувшись, жадно приняла ее в себя, что было свидетельством приближающегося оргазма. Когда волна обрушилась на нее, Мак закричала и задвигалась еще сильнее. Ее вид загипнотизировал Колби – волосы растрепаны, каждый мускул тела напряжен, а рот открыт в экстазе.

***

Маккензи лежала позади Колби, подложив одну руку ей под голову и проводя большим пальцем другой руки дорожку по ее скулам. Она не решалась заговорить, опасаясь, что слова разрушат все очарование момента и вернут их обеих в реальность.

“О чем ты думаешь?” – поинтересовалась Колби.

“Я думаю о том, что если бы кто-нибудь в школе сказал мне, что однажды мы окажемся в одной постели, я бы не поверила.”

Колби рассмеялась.

“Ты бы выбила ему все зубы.” Мак улыбнулась.

“Сомневаюсь. Я бы только пригрозила ему выбить все зубы.”

“Хм, ну, в этом я не сомневаюсь.”

“Колби, я знаю, что была груба с тобой. Это не оправдание, но в те времена я действительно не умела общаться с людьми.”

“Ты вроде бы нормально общалась со всеми, кроме меня.”

Маккензи не услышала обвинения в словах Колби, чей голос звучал скорее сонно, спокойно и удовлетворенно. И она сама вдруг почувствовала нечто подобное. Отпусти прошлое. Все, что тебе нужно сделать – забыться в запахах, ощущениях, воспоминаниях о том, как прекрасно быть с Колби.

Скоро все закончится. Колби завтра уедет. Даже если она будет звонить поначалу, это продлится недолго, и вскоре их отношения сойдут на нет. Отношения? Это были не отношения. Это был просто секс. Не так ли?

“Это неправда, Колби.”

“Что неправда?”

Неужели ты не можешь помолчать? Скоро она заснет.

“Мне было трудно общаться почти со всеми, но больше всего с тобой.”

Колби молчала так долго, что Мак решила, что та и вправду заснула, но продолжила, потому что ей нужно было выговориться. Иначе пришлось бы притворяться и дальше.

“Я была слишком юна, чтобы осознавать свои чувства. Я была влюблена в тебя, Колби, но не хотела быть лесбиянкой. Мой отец… мой отец все время говорил, что гомосексуализм – это болезнь. Поэтому то, что я чувствовала к тебе, казалось мне неправильным. Колби?”

Маккензи отодвинулась и взглянула на собеседницу. Светлые ресницы женщины были опущены, а дыхание ровным, – она спала. Мак расслабилась. Видимо, Колби не было дела до ее паршивого детства и еще более паршивой юности.

Единственный человек, для которого она была центром мира, сейчас спокойно спал в своей кроватке, вдали от всего происходящего. Это было единственное ее достижение, единственное, за что Маккензи была благодарна этому миру. Она совершила немало ошибок, но очень надеялась, что ее ребенок никогда не узнает о них.

***

Услышав, как Мак встала с постели, Колби проснулась. Еще не рассвело. Она решила притвориться спящей. Вчера вечером, когда Маккензи начала рассказывать о себе, ей не хотелось засыпать, но, если честно, она испугалась того, что могла услышать. Если бы Мак открылась ей, Колби не осталось бы ничего другого, кроме как тоже раскрыть свои карты. Но пока она не была готова к серьезному разговору. К прощанию. Не сейчас.

Колби слышала, как Маккензи прошла в ванную, но осталась лежать так же неподвижно. Она понимала, как глупо с ее стороны не встать и не извиниться за то, что вчера уснула посередине разговора. Но что-то удерживало ее в постели.

Вспоминая вчерашний вечер, Колби неожиданно почувствовала себя… счастливой. И готовой забыть, что Маккензи была тем самым человеком, который мучил ее в старших классах школы. Тем самым человеком, который был не против заняться с ней любовью, несмотря на собственный брак с кем-то третьим. Шум душа затих, и тревога Колби стремительно возросла. Нет, не заняться любовью. То, что мы делали, не было просто занятием любовью. Правда? Да откуда мне это знать?

Но она разводится. Разве это ничего не меняет?

С каких пор я стала такой ханжой?

Это не я нарушаю клятву, данную перед алтарем. Почему меня должно волновать то, что Мак изменяет своему мужу?

Но меня это волнует. И в этом вся проблема.

Колби была благодарна тому, что ее волосы были достаточно длинными, чтобы скрыть ее лицо. Было слышно, как Маккензи села за стол и принялась что-то писать.

Колби испытала облегчение от того, что Мак собиралась уйти. Она чувствовала себя слишком растерянной и виноватой, чтобы общаться с ней сейчас. Затем скорее почувствовала, чем услышала, как Маккензи приблизилась к кровати, и представила ее, стоящую рядом, в этом прекрасном черном платье, с туфлями в руках, с распущенными волосами и … какое выражение лица было у нее в этот момент? Колби не пошевелилась, когда губы Мак прикоснулись к уголку ее рта. Сжав кулаки под одеялом, она старалась не обращать внимания на то, как собственный разум умолял ее не быть трусихой, а повернуться к Маккензи и спросить, почему та уходит слишком рано. По-прежнему неподвижная, Колби почувствовала, что Мак больше нет рядом, услышала, как щелкнул открываемый замок, а затем наступила полная тишина. Она представила, как Маккензи смотрит на нее долгим взглядом, прежде чем выйти за дверь.

***

Мак вошла в дом, и не останавливаясь, прошла в небольшую спальню в конце коридора. Остановившись в дверях, она посмотрела на маленькую фигурку, лежащую под одеялом, и улыбнулась. Впервые с тех пор, как проснулась в объятиях Колби. Оливия боялась темноты и почему-то считала, что если будет спать, укрывшись с головой, то это как-то убережет ее от любых монстров, прячущихся во мраке.

Поначалу Мак переживала, что дочка задохнется, но ее мать успокоила ее, уверив, что с ребенком ничего не случится. После решения забеременеть главной целью Маккензи стала забота о своем здоровье. Если бы не ребенок, то, возможно, давнее увлечение фитнесом и не стало бы делом ее жизни. Улыбка сползла с лица Мак. Оливия была еще одним доказательством того, что ее отец ошибался. Она не была неудачницей. Неудачница никогда не создала бы ничего настолько совершенного.

Следующую остановку Маккензи сделала у комнаты матери. Дверь была приоткрыта для Оливии, хотя девочка спала крепко и среди ночи никогда не просыпалась. Теперь, когда Мак была дома, дверь можно было закрыть. Когда она потянулась, чтобы сделать это, раздался голос ее матери: “Я не сплю.”

Маккензи замешкалась, а затем вошла в комнату.

“Как все прошло?” – Сьюзан Брент села в кровати и протерла глаза. Ее темные волосы были растрепаны после сна, и пожилая женщина выглядела так же невинно, как и четырехлетняя девочка, которую она помогала растить.

“Они приняли новость удивительно легко. Если бы я знала их хуже, то решила бы, что им уже все известно.”

“Хорошо, думаешь, они догадались сами?”

Мак присела на кровать матери. Ей в голову уже приходила мысль о том, что Копленды могут подозревать, что брак их сына существует только на бумаге. Но, когда она высказала это предположение Нику, тот лишь рассмеялся.

“Ник считает, что, если бы они узнали, то уже сообщили бы ему об этом.”

“Возможно, но иногда гораздо легче игнорировать проблемы, надеясь, что они разрешатся сами собой.”

“Не думаю, что Копленды были бы так спокойны, если бы знали.”

“Что насчет твоего свидания? Судя по тому, как поздно ты вернулась, все прошло хорошо, не так ли?”

Маккензи залилась краской. Она восстановила отношения с матерью, лишь когда забеременела Оливией. В юности Мак нуждалась в матери, с которой могла бы поговорить. В ком-то, кто мог бы предложить ей поддержку, когда отец называл собственную дочь исчадием ада, обнаружив вырезки с красивыми женщинами из журналов, наклеенные с внутренней стороны ее шкафа. И, хотя Маккензи все еще не отпустила горечь последних лет, прожитых в отчем доме, но, узнав о своей беременности, сразу же пошла прямо к матери. Та, к ее удивлению, отреагировала, как настоящая мать: обняла Мак и пообещала с этого дня быть рядом с дочерью и ее ребенком. И сдержала свое обещание.

Маккензи встала.

“Пойду переоденусь, пока Оливия не проснулась и не стала интересоваться, почему ее мама до сих пор во вчерашней одежде.”

“Кстати, очень красивое платье.”

Мак смущенно улыбнулась комплименту матери и пригладила подол.

“Оно нравилось мне ровно до тех пор, пока Барб не сказала, что мои руки слишком мускулисты для него.”

“А что сказала Колби?”

Маккензи улыбнулась, вспоминая восхищенный взгляд, которым окинула ее женщина. Она бы выслушала еще сотни колкостей Барб Копленд, чтобы в итоге Колби снова так же на нее посмотрела.

“Мне кажется, оно ей очень понравилось.”

“Вы поговорили?”

Улыбка Мак погасла.

“Не думаю, что она хочет говорить о прошлом, а я не могу рисковать…” Она пожала плечами. – “Я не очень хорошо ее знаю, мам. Я хочу, но не уверена, что сейчас подходящее время для этого. Она живет в Портленде, а я – здесь. И у меня есть Оливия, мне нужно подумать о ней. У таких женщин, как Колби, в жизни нет места для детей.”

“Ты в уверена в этом? Ты сама только что сказала, что знаешь ее недостаточно хорошо.”

“Я знаю достаточно, чтобы понять, – если бы Колби хотела детей, они бы у нее уже были. Она умна и целеустремленна.” – Маккензи снова пожала плечами. – “Колби всегда была такой. И даже если бы ей захотелось попробовать, то я не хочу, чтобы она приучила к себе Оливию, а потом исчезла бы из ее жизни, поняв, что это не то, чего ей хочется. У Оливии сейчас такой возраст, в котором дети осознают, когда люди, к которым они привыкли, больше не рядом с ними. Она уже два раза спрашивала у меня, почему Ник здесь больше не живет.”

“Ты беспокоишься об Оливии или о себе?”

Мак нагнулась и, обняв мать, ответила: “Я беспокоюсь о нас обеих.”

***

Колби полежала в постели еще несколько минут, сожалея, что ей не хватило смелости поцеловать Маккензи на прощание, и осознавая, почему она этого не сделала.

Становилось все труднее ограничивать их отношения только рамками секса. Если бы Колби позволила Мак узнать, что она не спит, то их ожидал бы серьезный разговор.

Ей пришлось бы выложить правду о том, почему она здесь и для чего она здесь.

Колби выскользнула из постели, покраснев, когда ее чувствительные места заныли, затем почувствовала запах своего тела и улыбнулась. Она бы не отказалась снова забраться в кровать и вспомнить их вчерашние занятия.

Взяв в руки записку, оставленную Маккензи, Колби дважды перечитала ее, чтобы понять до конца.

“Колби,

прости, что оставила тебя, но через два часа у меня встреча с клиентом. Уходить от тебя этим утром было очень трудно, поэтому я пишу тебе это письмо. Я знаю, что это – трусость, но ты, наверное, уже привыкла ожидать от меня подобного. Я пыталась все объяснить тебе прошлой ночью, но, кажется, ты не захотела ничего слушать. К сожалению, это единственное, что я могу предположить. Если бы мы встретились через год, возможно, все сложилось бы иначе. В данный же момент я прохожу через очень сложный период своей жизни. Я понимаю, что, возможно, для тебя все произошедшее было лишь веселым времяпрепровождением, но боюсь, что не смогу жить по таким правилам.

Я прошу у тебя прощения за то, как обращалась с тобой в школе. Я знаю, что этому нет оправдания, но у меня были дома проблемы из-за моей ориентации, а ты напоминала мне о том, что я считала неправильным. Мне казалось, что если я буду обращаться с тобой жестко, то это остановит мое влечение к тебе. Но это лишь усугубило его, и теперь мне приходится жить еще и с чувством вины.

Я знаю, что у тебя есть жизнь в Портленде, работа и все остальное, что требует твоего внимания, но я хочу, чтобы ты помнила: если однажды что-то изменится или если однажды ты захочешь поговорить о прошлом, – я здесь, рядом. И всегда буду.

Маккензи”

Колби бросила записку на стол и пошла в душ. Значит, все кончено… Мак написала, что они больше не увидятся… Взглянув на влажное полотенце, аккуратно висящее на вешалке, Колби включила душ на полную мощность. Намыливаясь, она ругала Маккензи всеми словами, которых, к своему сожалению, не сказала той в школьные годы, и успокоилась, лишь обнаружив, что более обижена, нежели зла. Колби не имела права обижаться. Мак просто сделала то, что должна была сделать она сама, если они продолжали бы и дальше в том же духе.

Колби осознала, что потеряла всю объективность, если она вообще у нее была. Тебя даже не должно быть здесь! Ты взяла деньги за работу и переспала с замужней женщиной, которая, как ты должна была доказать, изменяет мужу. Что это говорит о тебе? Выключив воду, Колби открыла дверцу душевой кабинки и потянулась к полотенцу.

Едва ее пальцы коснулись влажной материи, как она поняла, что это – то самое полотенце, которым вытиралась Маккензи, но все равно взяла его в руки.

Затем прижала к своему лицу и закрыла глаза, но не почувствовала никакого запаха Мак, только запах мыла, которым и сама только что воспользовалась.

Решительно стиснув зубы, Колби бросила полотенце на пол, взяла сухое и небрежно вытерлась им. Маккензи права, все было ошибкой. Пора с этим покончить.

Глава 7

До ланча с Коплендами оставалось четыре часа, и Колби потратила это время на проверку почтовой корреспонденции и посещение тренажерного зала отеля. Она пришла на встречу за двадцать минут, но Коплендов, разумеется, еще не было. Прошло еще полчаса, а они так и не появились.

Как обычно, супруги опаздывали, и было бы удивительно, если бы сегодня они пришли вовремя. Мысли Колби постоянно возвращались к прочитанной утром записке, в которой Маккензи так красиво ее отшила.

“Мисс Деннис.”

Перед ней стоял Арнелт Копленд, и Колби поспешила поприветствовать его. Он разглядывал лежащую на столе папку так жадно, что, казалось, у него вот-вот потекут слюнки. Колби встречались люди, похожие на него. Едва учуяв запах крови, они были готовы растерзать свою жертву в клочья. А на этот раз кровь принадлежала Мак.

“Мы будем ждать Барб?”

“У моей жены важная встреча, которую она не может пропустить.”

Колби прикусила язык, чтобы не спросить: “Парикмахер, маникюр или ботокс?”

“Это фотографии?” – спросил Арнелт, протягивая руку к конверту.

Колби накрыла конверт ладонью, не позволяя тому взять его. Подождав, пока Копленд поднимет на нее вопросительный взгляд, она твердо сказала: “Сначала нам нужно поговорить о том, какие цели вы преследуете.”

“Простите. Я думаю, что нам нечего больше обсуждать. Вы получили деньги. Сумма определенно покрыла все расходы.”

Не спеши, Колби, не недооценивай этого человека. Она откинулась назад и сложила руки на груди. Как и ожидалось, Арнелт Копленд убрал руку с папки и снова вопросительно посмотрел на нее.

“Мне кажется, что существует нечто, о чем вы умалчиваете. Я хочу знать, что это, прежде чем отдать вам всю имеющуюся у меня информацию.”

Арнелт застыл в изумлении.

“Вы хотите сказать, что не отдадите мне информацию, за которую я заплатил?” – его глаза потемнели от гнева. – “Я заплатил вам за эту работу, мисс Деннис.”

Колби улыбнулась и наклонилась ближе.

“Вы заплатили мне…”

Она заметила, что внимание Арнелта переключилось с нее на что-то за ее спиной, а лицо вытянулось.

Колби нахмурилась и обернулась. Если бы она не была так раздражена его снисходительным тоном, то, возможно, не обернулась бы столь быстро, и Ник Копленд, возможно, не заметил бы их обоих.

Едва тот взглянул в сторону их столика, как улыбка мгновенно сползла с его красивого загорелого лица. Ник переводил взгляд с нее на своего отца и обратно, затем, наклонившись к своему спутнику, что-то сказал ему и встал. Несмотря на тревогу, охватившую Колби, она не могла не оценить мужчину, за которого Маккензи вышла замуж.

Ник был привлекателен, а его походка говорила, что ему нравится внимание окружающих. Друг Ника, симпатичный блондин в футболке и узких джинсах, не скрывая любопытства, наблюдал за тем, как отец и сын пожимают друг другу руки, словно деловые партнеры.

“Папа, что ты здесь делаешь? Где мама?” – Копленд-младший оглядел Колби с головы до ног. Его взгляд кричал “шлюха”, что одновременно и позабавило, и разозлило ее.

“У меня деловая встреча,” – невозмутимо ответил Арнелт. – “У твоей матери встреча с доктором Поулк. А что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть в офисе?”

“У меня здесь ланч со старым другом.”

От Колби не ускользнуло, что “старый друг” не сводил глаз с Ника с того момента, как тот подошел к их столику. Она также отметила его схожесть с Брэдом Питтом и манеру пить Кровавую Мэри, отставив мизинчик в сторону. Женщина решила обдумать эту информацию позже.

“Простите, нас не представили друг другу. Я – Ник Копленд,” – в его взгляде теперь сквозило любопытство. – “Мы уже встречались?”

Колби пожала Нику руку, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. “Приятно познакомиться. Не думаю, что мы когда-либо встречались.”

“Ник, это мисс Деннис. Мисс Деннис, это мой сын Ник.”

При этих словах Колби мысленно поморщилась. Она предпочла бы не называть своего имени. Но, судя по всему, либо Арнелту было наплевать на ее инкогнито, либо он считал сына идиотом, неспособным понять, что отец сует свой нос в его дела, а в частности – в его брак. Впрочем, не мне судить Копленда-старшего. Я сунула в этот брак нечто большее, чем только мой нос. Колби снова мысленно поморщилась.

“Почему бы тебе не зайти сегодня домой? Мисс Деннис пробудет в городе лишь несколько часов, и мы должны закончить кое-какие дела.”

“Да, конечно,” – ответил Ник тоном ребенка, привыкшего к тому, что им постоянно помыкают. – “Мисс Деннис, приятно было познакомиться.”

Колби наблюдала, как он вернулся к своему столику и что-то сказал блондину, после чего счастливое выражение лица последнего сменилось на унылое.

С чего бы присутствие отца в ресторане нарушило планы Ника и испортило настроение его другу? Колби задумалась над этим.

“Так, о чем мы говорили?” – напомнил о себе Арнелт.

“Вы хотели объяснить мне, для чего вам так нужны эти фотографии.”

“Вообще-то, я вам ничего не собирался объяснять. Вас наняли для этой работы и заплатили за нее. Это все, что вам нужно знать. Надеюсь, мы понимаем друг друга? Это вы работаете на меня. А не наоборот.”

“Да, все понятно.” – Колби кивнула и подтолкнула материалы в его сторону. Бросив быстрый взгляд в сторону Ника, Арнелт раскрыл конверт и поморщился, увидев содержимое. Он вытащил первую фотографию – Маккензи стоит возле беговой дорожки, разговаривая с Джесси. Арнелт отложил этот снимок и достал следующий. На нем Мак сидела за столом в своем офисе и улыбалась, прижав к уху телефонную трубку. Эта фотография нравилась Колби больше всех остальных. В тот момент Маккензи разговаривала с ней, и Колби было приятно знать, что это ее голос заставил Мак так радоваться.

Арнелт просмотрел все 28 фотографий, и чем дальше, тем его взгляд становился все растеряннее.

“Но… ни один из этих снимков ничего не показывает.”

“Потому что не было ничего, что можно было бы показать.”

“Я не понимаю. Вы ничего не обнаружили? А это что?” – Арнелт заметил в конверте собственный чек.

“Это ваш гонорар, мистер Копленд.”

“Я знаю, что это, я спрашиваю – почему он здесь?”

“Я возвращаю вам его необналиченным. Я не работаю на вас. Я работаю на себя.”

“Вы знаете, сколько фирм будут счастливы работать со мной?”

Колби знала это, но надеялась, что он поверит ее снимкам и откажется от дальнейших попыток найти какой-нибудь компромат на Маккензи.

“Я хочу дать вам совет. Будьте осторожны, нанимая кого-либо на подобную работу. Не все столь осмотрительны, как я. Откровенно говоря, мне кажется странным, что вы принимаете развод вашего сына гораздо ближе к сердцу, чем он сам.” – Колби взглянула в сторону Ника как раз в тот момент, когда он отвернулся от нее и что-то сказал своему собеседнику.

“Как часто вы возвращаете аванс, если не добыли нужной информации? Думаю, у вас было много издержек.”

Она поежилась.

“Примите это как услугу в честь вашей дружбы с Эдвардом.”

Некоторое время Арнелт пристально разглядывал Колби, а затем согласно кивнул. Словно то, что она сама оплатила отель и взяла на себя все остальные расходы, вполне объяснимо тем, что когда-то он был одноклассником одного из ее крупных клиентов.

Колби поднялась с протянутой для пожатия рукой, и Арнелт последовал ее примеру.

“Сожалею, что мне не удалось найти для вас то, что вы искали.”

“Ну, вы сделали все, что в ваших силах,” – холодно заметил он, намекая на то, что она не очень-то и старалась.

Колби повернулась к выходу из ресторана и снова встретилась глазами с Ником, который по-прежнему внимательно рассматривал ее. Неудивительно для человека, только что заставшего своего отца в компании молодой незнакомки за ланчем в ресторане отеля.

Однако, уже сворачивая за угол и бросив на Копленда-младшего последний взгляд, по его лицу Колби вдруг поняла, что он ее узнал.

***

Маккензи закрывала дверь в комнату Оливии, когда увидела Ника, с обеспокоенным выражением лица поднимающегося по лестнице.

Она прижала палец к губам и жестом велела ему остановиться. Мак только что с трудом уложила дочку, прочитав ей две сказки. Если Оливия услышит голос отца, то сразу же проснется, и тогда наступит его черед читать ей очередную историю. С Маккензи на сегодня достаточно.

Ник кивнул, развернулся и быстро, но бесшумно, сбежал по ступенькам вниз. Она медленно последовала за ним. Что-то было не так, но Мак не спешила узнать плохие новости.

Она обнаружила Ника в гостиной, наливающим в бокал бренди.

“Я налью и тебе.”

Они оба редко употребляли алкоголь, и то, что он сразу же взялся за стакан, говорило ей о серьезности проблемы. И эта подсказка была не единственной. Маккензи с Ником прошли долгий путь – он был ее лучшим другом, мужем и, наконец, отцом ее ребенка. Она читала его столь же легко, как и Оливию.

“Что случилось?”

“Мои родители. Что еще могло заставить меня пить?”

Мак села на диван и, взяв протянутый ей бокал, поставила его на край стола.

“Ладно, расскажи мне, что они сделали на этот раз.”

“Я думал, что они приняли все спокойно. Я убедил себя, что если они узнают о том, что это обоюдное решение и я с ним согласен, то они оставят нас в покое.”

Отбросив волосы со лба, Ник сделал глоток бренди и вздохнул.

“У меня был ланч с Седьмым в отеле…”

Маккензи расслабилась. Теперь она понимала тревогу Ника, вспоминая, как неловко чувствовала себя в компании матери после ночи, проведенной с Колби.

“Кто такой Седьмой?”

“Его зовут Марк. Седьмой – это его прозвище. Он седьмой номер в нашей футбольной команде. Он вылитый Брэд Питт. Он…э… мы встречаемся уже несколько недель.”

“Это серьезно?” – Мак приподняла бровь. Они с Ником договорились, что если один из них начнет встречаться с кем-нибудь всерьез, то познакомит его с Оливией и другим родителем.

Ник покачал головой, но то, как он покраснел, означало, что все может стать серьезным или что он надеется на это.

“Марк мне очень нравится, и я не думаю, что для него это лишь игра. Он знает, что моим родителям неизвестно о моей ориентации, и нормально относится к этому. Но я хотел рассказать тебе совсем не об этом. Мой отец тоже был там. На ланче с молодой женщиной.”

“Ты думаешь, что он что-то заподозрил? Вы были…?”

“Ты не понимаешь. Это меньшее, о чем стоит беспокоиться. Все дело в женщине, которая с ним была. Когда я подошел поздороваться, отец выглядел так, словно его поймали с поличным.”

“Ты удивлен? Но ты же сам говорил, что твои родители развлекаются на стороне.”

“Она пыталась сделать все возможное, чтобы не называть при мне своего имени. Зачем ей это? Чтобы я не узнал, кто она такая? Гугл выдал информацию, что она кто-то вроде частного сыщика в Портленде.”

Маккензи нахмурилась.