Текст книги "Карманник. Королевство"

Автор книги: Фуминори Накамура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Я управляю жизнями других людей, словно перемещая их по столу. Это похоже на божественный промысел. Ты так не считаешь? Существуй бог на самом деле, он, как никто другой, знал бы вкус этого мира. Когда я манипулирую жизнями людей, мне временами кажется, будто я становлюсь с ними одним целым. Их мысли и чувства оказываются внутри меня. Я словно пропитываюсь множеством сущностей одновременно. Тебе этого не понять, ведь ты никогда не испытывал подобного. Среди всех удовольствий это – самое лучшее. Послушай-ка меня. – Он немного подвинулся ко мне. – Самый правильный способ жить – использовать страдания и радости. И то, и другое – стимулы, которые мир дарит нам. Перемешай эти стимулы внутри себя – и сможешь их использовать совершенно иным образом. Если хочешь ступить на дорогу зла, нельзя забывать о добре. Если видишь женщину в агонии, глупо смеяться над ней. Пожалей, посочувствуй, представь её страдания, представь страдания её родителей и, проливая слёзы, заставь мучиться ещё больше. Такие моменты просто восхитительны! Ощути все вкусы этого мира. Даже если ты провалишь задание, ощути вкус своего провала. Распробуй вкус страха смерти. Сделав это, перерастёшь самого себя. Ты увидишь мир другими глазами. После того как жестоко убиваешь человека, восход солнца кажется особенно прекрасным, а улыбки на лицах детей – необычайно очаровательными. Если передо мной сирота, я могу поддержать его, но могу и прикончить. Сожалея о его несчастной судьбе! Если бы у бога или судьбы была человеческая сущность и эмоции, не кажется ли тебе, что они испытывали бы именно это? В мире, где бессмысленно погибают святые и дети!..

Он замолчал, но голос с нотками опьянения настойчиво звучал в моих ушах. Он продолжал смотреть на меня с улыбкой.

– Итак, желаю тебе удачи!

13

Моим первым заданием оказался человек по фамилии Кирита, квартира которого находилась в квартале Готанда. На фото у него были короткие волосы и костюм с иголочки. Он был брокером, посредником между преступными группировками и компаниями, не зарегистрированными на фондовой бирже. Венчурным компаниям, которые не могли получить инвестиций от банков, он предлагал деньги теневого бизнеса. Если дело развивалось и цены на акции росли, это приносило большой доход. В ряде случаев венчурная компания не знала об истинном источнике инвестиций. Мне нужно было вытащить у него мобильный телефон, но для карманника непросто выполнить задание, когда указана конкретная жертва.

Я запомнил текст короткой записки и лицо на фотографии и прошёл мимо дома Кириты. Если бы рядом находилось кафе, можно было бы следить за ним оттуда, но поблизости ничего не оказалось, а стоять на улице посреди жилого квартала было довольно подозрительно. Когда я заметил, что занавески на его окнах шевельнулись, тотчас перевёл взгляд вниз и прошёл мимо. Отдалившись от дома, я нашёл парк и сел на скамейку. Рядом с небольшой горкой молча играли мама и ребёнок. Голова ребёнка мне почему-то напомнила деревянную болванку с дыркой. Приглядевшись повнимательнее, я увидел бумажный пакет у него на голове, наверное, такая была игра. Мать догоняла, он убегал. От дома Кириты это место находилось слишком далеко, поэтому я вряд ли мог отсюда вести наблюдение.

Через четыре часа из дома вышел мужчина. На нём было пальто кремового цвета, а в руках портфель, он направился в противоположную от меня сторону, я не смог разглядеть лица и поспешил за ним. Он сильно сутулился, напоминая креветку, и растопыривал необычно длинные пальцы. Когда я дошёл до дома, автоматические двери открылись, и возник ещё один мужчина. Чёрное пальто, чёрный портфель в руках. Это и был Кирита, его появление оказалось неожиданным, я поспешно сделал вид, что ищу сигареты, засунул руки в карманы и прошёл мимо, наклонив голову вниз. Незаметно выкрасть у Кириты телефон, чтобы он решил, будто сам потерял, показалось мне невыполнимым требованием. Соблюдая дистанцию, я следовал за ним.

Он зашёл в аптеку, направился к станции, в сетевом кафе встретился с толстяком. Его кошелёк лежал в левом внутреннем кармане пиджака, а мобильный телефон – в портфеле. Я решил, что взять его в кафе будет сложно, и ждал, пока Кирита выйдет на улицу. Я подумывал о том, чтобы попытаться украсть телефон в метро, но, попрощавшись с толстяком, он поймал такси. Вслед за ним я сел в другую машину и велел водителю ехать за предыдущим автомобилем. Водитель оказался молодой, поэтому мне приходилось давать ему подробные инструкции: пропускать перед нами какую-нибудь машину, перестраиваться по возможности в другую полосу.

Добравшись до Акасаки, он вошёл в бар на цокольном этаже. Внутри была сцена для выступлений, очень многолюдно и шумно, но именно это оказалось мне на руку. Я сел за барную стойку и, заказав слабый коктейль, положил обе руки на стол, на котором от времени проступил рисунок дерева.

Через час Кирита немного захмелел, стал разговаривать громче, активно жестикулировать, смеяться, открывая рот, что делало его похожим на рептилию. Напротив него сидел молодой мужчина, на вид студент, по всему столу были разложены какие-то бумаги, но Кирита почти на них не смотрел.

Из портфеля он вытащил мобильный телефон, кому-то позвонил, а потом убрал его обратно в портфель, стоявший на полу. Я надеялся, что он положит телефон во внутренний карман пиджака, но мне не повезло. Судя по тому, как он напился, легче всего украсть телефон сегодня. Пропажа выглядела бы правдоподобно. К тому же неизвестно, когда он в следующий раз выберется в город. Меня ограничили во времени, и он был первым в списке заданий. Когда официантка подошла к столику Кириты, я встал.

Позади столика Кириты был туалет. Я направился в ту сторону, пытаясь двигаться синхронно с официанткой, а затем резко ускорился. Она ставила стаканы с напитками на столик, и в тот момент, когда девушка поклонилась и собиралась развернуться, я как бы случайно подставил ей подножку. Она упала, с подноса посыпались и со звоном разбились пустые стаканы. Я сделал вид, что тоже потерял равновесие, и грохнулся. В этот момент внимание окружающих было отвлечено звоном разбившейся посуды и задравшейся мини-юбкой официантки. Я посмотрел на Кириту, он с удивлением касался своего мокрого плеча и смотрел на официантку. Я по-прежнему сидел на полу и своим пальто прикрыл его портфель. Засунув левую руку через отверстие в кармане, я расстегнул молнию на портфеле. Молодой человек, сидевший с Киритой, встал и начал что-то говорить ему. Официантка, попытавшись подняться, быстро стала поправлять задравшуюся юбку и открыла рот для извинений. Портфель был целиком закрыт от посторонних взглядов моим пальто. Через карман левой рукой я залез внутрь, пошарил там, зацепил пальцем шнурок телефона и положил его в рукав. Кирита протянул руку официантке, которая пыталась подняться. Я вытащил руку из портфеля и напряг мышцы ног, чтобы встать. В тот момент, когда я почувствовал, как тепло разливается по горлу, мобильник в моём рукаве громко зазвонил.

На мгновение я оцепенел и не мог двигаться. В рукаве звонил телефон, Кирита стал поворачиваться от официантки ко мне. Я бросил телефон обратно в портфель и сосредоточил все силы на том, чтобы закрыть молнию. Звук телефона стал глуше, но Кирита, кажется, не обратил на это внимания. Официантка извинилась перед Киритой и мной. Сердце быстро билось. Встав, я тоже попросил прощения. Но Кирита даже не посмотрел на меня. Он открыл портфель и ответил на звонок. Я думал быстро ретироваться, но послушать, о чём он говорит, было тоже важно, поэтому я начал помогать официантке, которая собирала осколки. Я бросил взгляд на бумажку, где он молча написал: «Четверг, 7, Сибуя, Дайдзингу». Я ещё раз поклонился и оплатил счёт. После того как он увидел меня столь близко, слежка осложнилась.

Я решил вернуться домой и поймал такси. Я спросил у водителя, могу ли закурить. Он ответил, что я последний его клиент на сегодня, поэтому можно, и приоткрыл окно. Я курил и смотрел на проносящиеся мимо неоновые огни оживлённых улиц. Я никак не мог успокоиться, перед глазами всплывало лицо Кидзаки, лицо Исикавы, лицо Саэко. Что бы сказала Саэко, увидев сейчас меня. Я падал на дно, делал то, что мне велели, позволял манипулировать собой, но даже сейчас она вряд ли презирала бы меня. Мне казалось, она посмеётся надо мной и скажет: мы все скоро умрём, а затем, сняв одежду, спустится сюда ко мне.

Я вышел из такси, вернулся в дом и обнаружил спящего мальчишку возле дверей квартиры. На нём сегодня были длинные штаны, но серый свитер казался слишком тонким для такой погоды. Посмотрев на его ноги и руки, я в очередной раз почувствовал, что вся его жизнь определена местом рождения. И в этой ситуации, в которую его забросили, он всеми силами пытался двигаться дальше. Подумав, что на таком холоде ребёнок умрёт, я слегка коснулся его ногой; он открыл глаза. Мальчик уставился на меня на мгновение, наверное оттого что я его пнул. Однако прежде, чем я успел что-то сказать, он попросил приютить его на ночь.

– Нет. Уходи.

– Почему?

Его дыхание было белым от холода.

– Твоя мать придёт тебя искать, ещё и полиция подтянется.

– Не придёт.

– Почему?

– Потому что она хочет от меня избавиться.

Мальчик встал и стряхнул с ладоней песок и пыль. У него была грязная кожа, а на ботинках совершенно стёртые подошвы. Я думал впустить его внутрь, но потом вспомнил, что у меня нет ни чайника, ни еды. Мы отправились в круглосуточный магазин. Я шагал впереди, мальчишка следовал за мной.

– Он теперь всё время у нас, поэтому я мешаю.

– Он сказал тебе об этом?

– Постоянно говорит. Он хочет всё время заниматься с мамой этим.

Я услышал, как вдалеке разгоняется машина.

– Он ревнует. Мою маму. Они всё время там вместе, мне приходится уходить на весь день. А когда они заканчивают, он напивается и бьёт меня.

Я положил руку ему на плечо.

– А он знает… о её работе?

– Знает. Он сам заставляет её работать, а потом ревнует.

Мне стало тяжело дышать.

– Ты хочешь уйти из дома?

– Хочу.

Глаза мальчишки заблестели.

– Я уже сбегал, но я же ребёнок, меня быстро ловят. А потом каждый раз ругают, а он колотит. Поэтому…

– У меня ты не можешь остаться.

– Почему?

Я убрал руку с его плеча, а потом подумал, что сделал это не в самый подходящий момент.

– У меня опасная работа. Меня могут убить в любой момент. Тебе не стоит больше связываться со взрослыми, которые встали на скользкую дорожку.

– Но…

– А может, в детский дом?

Судя по всему, он размышлял над моими словами.

– А меня возьмут?

– Если пройдёшь все процедуры. Но тебе ведь не захочется разлучаться с мамой?

– Я уже не малыш.

Мальчик посмотрел на меня, широко распахнутые глаза сияли, словно он готов протестовать. Я вспомнил себя в детстве.

– Я поговорю с ней. И не буду больше запирать квартиру Если тебе станет холодно, входи внутрь.

В круглосуточном магазине мы купили тёплый чай с молоком, бутылку молока и бэнто с жареной едой.

14

Моим вторым заданием был мужчина двадцати восьми лет, живший в семиэтажном доме. Я не знал, чем он занимается, но, судя по одежде и выражению лица, был связан с чем-то важным в теневом мире. Его дом также находился в жилом квартале, поэтому я не мог стоять на улице и вести наблюдение. Я вошёл в ближайшее кафе и следил за прохожими. Чтобы от его дома добраться до станции, нужно было обязательно пройти по этой дороге. У него не было ни машины, ни велосипеда. Я ждал около двух часов, но он так и не появился. Я вышел, медленно прогулялся, затем вернулся к его дому и вновь уселся в кафе.

На второй день наблюдения он вышел. Я доехал на такси до его дома, немного подождал, но никто не появлялся. Я отправился в кафе, сделал заказ и увидел, как он идёт по улице. Я пристроился за ним. Мы оказались на станции, миновали турникет и спустились на платформу. Раз рядом с трупом собирались подкинуть его зажигалку и волосы, значит, у парня уже имелись судимости. Хотя в реальности это казалось маловероятным: у него было почти детское лицо и гораздо более мягкое выражение, чем на фотографии. Наконец-то подошёл поезд, к счастью, битком набитый. Я решил, что для моего дела лучше всего подходит вагон, и встал за ним.

Чёрные волосы слегка уложены воском. На плечах и шее не было упавших волос. Не оставалось ничего иного, как выдернуть их. В вагоне работал обогрев, он вспотел. Поезд подъезжал к станции, когда парень придвинулся к пассажиру, стоявшему перед ним, чтобы выйти, я в свою очередь прижался к его спине. Чтобы не уронить волосинки, к кончикам указательного и среднего пальцев я кое-как приклеил кусочки пилки для ногтей, обнаруженной дома. Двери открылись, в вагон ворвался прохладный воздух. Когда он сделал шаг из вагона, я под предлогом того, что потерял равновесие, поднял руку и, словно хватаясь за воздух, зацепил несколько волосинок на его макушке. В пальцах осталось ощущение, что я их выдернул. Он непроизвольно обернулся, но я проскользнул сбоку и уже был перед ним. Теперь мне только оставалось достать зажигалку.

Он шёл в сторону лестницы, но затем резко изменил направление. Я понял, что он двигается к зоне для курения на платформе линии Яманотэ. Он вытащил сигарету и стал искать зажигалку. Я подумал, что у меня проблемы, если он её потерял, но затем меня осенило. Я надел перчатку, в кармане пальто несколько раз протёр свою дешёвую стоиеновую зажигалку, встал рядом с ним и прикурил. Он по-прежнему искал свою, и, когда уже было сдался, я молча протянул ему зажигалку. Он слегка поклонился и воспользовался ей. Я подумал, что отпечатки могут выглядеть неестественно, поэтому, когда он мне её вернул, специально выронил зажигалку из рук, чтобы парень её поднял. Я взял зажигалку, на этом моя работа была закончена. Я сел на поезд и убрался оттуда.

Я отправился в парикмахерскую, коротко постригся и покрасился в шатена, надел очки с простыми стёклами. В тот день, когда я встретился с Киритой, на мне было чёрное пальто, но теперь я изменил образ, надев белый пуховик и джинсы. В шесть вечера я отправился на Сибую. Кирита вскоре должен был появиться в баре «Дайдзингу». Скорее всего, он не помнил меня, поскольку видел лишь мельком, но на всякий случай я должен был выглядеть иначе.

Когда моё такси остановилось на светофоре перед универмагом «Сэйбу» на Сибуе, я заметил Кириту. Он был в том же чёрном пальто, с тем же чёрным портфелем в руках. Я вышел из такси и отправился вслед за ним. На узком тротуаре было полно народу; каждый раз, когда он останавливался, я подходил всё ближе. Я думал, что, возможно, сумею взять телефон до того, как он войдёт в бар. Кирита остановился на светофоре, я стоял прямо за ним, но какая-то девица рядом со мной почему-то смотрела на Кириту, и я не мог ничего сделать. Загорелся зелёный, я следовал за Киритой в плотной толпе.

Когда я подумал, что возьму телефон на следующем перекрёстке, Кирита вдруг обернулся. Я напрягся, но он не заметил меня. Посмотрев куда-то в сторону, я прошёл мимо. Только я решил держаться чуть подальше от него, как он вошёл в универмаг «Parco». Кирита огляделся по сторонам и направился к эскалатору. На эскалаторе люди стоят на разной высоте, это место идеально для краж из сумок.

Я встал за ним и приготовился. Сбоку от эскалатора были зеркала, поэтому я ждал, когда возникнет зазор между ними. Мужчина позади болтал со спутницей, стоявшей за ним, они не смотрели на нас. Я понял, что нахожусь в правильном месте в правильное время. Я почувствовал тепло внутри и приятное онемение рук. В тот момент, когда исчезло зеркало с его отражением, я левой рукой придержал снизу портфель, чтобы тот не шелохнулся, а правой расстегнул молнию, вытащил мобильный телефон, положил в рукав, закрыл молнию и убрал левую руку. Кирита пересел на следующий эскалатор, который двигался вверх, я, краем глаза убедившись, что он поднимается, шагнул влево. Пройдя через магазин, я спустился по лестнице.

В теле появилась слабость, разлилась дрожь. Я переложил телефон в карман. Выйдя на оживлённую улицу Сибуи, я нырнул рукой во внутренний карман обеспеченного мужчины, который двигался навстречу, и спрятал кошелёк в рукаве. Свет, отразившийся на его зажиме для галстука, зелёным пятном отпечатался в глазу. Я поймал такси, проверил украденный бумажник. Там было сто двадцать тысяч иен, несколько карт и визитки женщин из клубов. В тесном пространстве такси, защищённый от города и людей, я почувствовал, что смог сбежать.

На такси я доехал до Эбису. Нужное здание было довольно новым и чистым. Мне оставалось только бросить вещи в почтовый ящик № 702, и два моих задания были выполнены.

Я открыл почтовый ящик, внутри находился белый конверт. Я положил телефон и пакет с зажигалкой и волосками. Сначала я хотел издалека понаблюдать за тем, кто придёт его забрать, но передумал, отошёл, вновь поймал такси и уже внутри открыл конверт. Там должна была лежать фотография человека, у которого находились необходимые Кидзаки документы, адрес и краткие инструкции. Когда я взял в руки фото, у меня появилось дурное предчувствие.

Это был мужчина лет сорока: запавшие глаза, худые щёки, жиденькие волосы. Рассматривая его лицо, я подумал, что с таким лучше не связываться. В моей жизни подобные предчувствия так часто сбывались, что было даже страшно. Чтобы успокоиться, я закурил, но таксист сказал, что в машине курить нельзя, поэтому я вышел.

Дымя сигаретой, я шагал по незнакомой дороге. В жилом квартале было мало уличных фонарей, обветшалые здания стояли рядами. Вдруг зазвонил мобильный телефон, я непроизвольно оглянулся по сторонам. Этот номер знали только Исикава и Саэко. На экране высветился надпись: «Неизвестный абонент». Я ответил; это и правда оказался неизвестный мужчина.

– Быстро ты. Остался ещё один. Забрал же конверт из почтового ящика?

Голос был неприятно высокий и твёрдый.

– Кто это?

– Сам догадайся. Последний парень – Ёнэдзава – будет на Синдзюку завтра в восемь вечера. Возьмёшь там.

– А если не получится?

– Тогда должно получиться до следующего вторника. Осталось пять дней. Но ты мне сильно облегчил работу. Вроде ты умрёшь, если не справишься. Только не вздумай убегать.

– Кидзаки рядом?

– Кидзаки? Нет. Не знаю, где он.

– Какая у него цель?

На другой стороне я услышал ленивый вздох.

– Ведь его цель не документы и зажигалка?

– Да тебе-то какая разница?..

Я услышал, как вдалеке на том конце раздаётся женский смех, шум становился всё громче, и звонок оборвался. Женщина с толстой собакой, энергично обнюхивающей электрический столб, смотрела на меня. Когда я взглянул на неё, она что-то сказала собаке и потащила её дальше. Вокруг было темно. Может, женщина смотрела не на меня, а на что-то за мной…

15

Ha фотографии Ёнэдзава был одет в затасканное чёрное пальто, но в доме, где он жил, имелся огромный холл. Наверняка проникнуть внутрь непросто. Я не знал, чем он занимается, но человек, который носит при себе оружие, вряд ли живёт обычной жизнью. Рассматривая лицо с глубоко посаженными глазами, я подумал, что за его плечами наверняка есть убийства или какие-то тёмные дела. Я взял напрокат автомобиль и припарковался на небольшом расстоянии так, чтобы видеть вход в его дом. Я предположил, что полиция вполне может задаться вопросом, почему я наблюдаю за зданием, и слежка из машины показалась мне лучшим вариантом. Я думал, что к дому подъедет такси, но Ёнэдзава пошёл пешком. Он как-то странно двигался, то слегка подволакивая одну ногу, то подпрыгивая. Нервно оглядываясь по сторонам, он посмотрел на детей, которые шли навстречу. Я вылез из машины и, соблюдая дистанцию, двинулся вслед за ним. Он выглядел как человек, который не тратит на себя денег. Однако живёт при этом в шикарном доме. Можно было предположить, что за ним кто-то охотится, а он пытается обезопасить себя. Ёнэдзава вошёл на станцию, долго возился с покупкой билета, огляделся вокруг, затем уставился на женщину в довольно открытом наряде и замер на месте. Я отошёл чуть подальше от него. «Судя по всему, приблизиться удастся не раньше, чем сяду в поезд», – подумал я.

Ёнэдзава вышел на платформу, несколько раз почесал шею, а затем посмотрел на стоявшую неподалёку женщину в пальто. Его волосы прилизаны назад, на щеках пигментные пятна, которых не было заметно на фотографии, грязная обувь. Поезд подъехал к платформе, народу внутри было немного. Соблюдая дистанцию, я вошёл в вагон и раскрыл газету. Ёнэдзава не стал садиться, а с рассеянным видом встал с краю.

Кошелёк втиснут в правый передний карман, сумки при себе нет, где находится конверт, я пока не понимал. Возможно, во внутреннем кармане пальто, но сейчас взять его не было никакой возможности. В вагоне прибавилось пассажиров, и я приготовился к работе. Я пробрался через толпу и встал около дверей. На Икэбукуро из поезда разом вышло много людей, но зашло ещё больше, и двигаться стало сложно. Объявили, что поезд подъезжает к Синдзюку, двери открылись, и пассажиры стали двигаться. В плотном потоке я нацелился на Ёнэдзаву; в тот момент, когда мне удалось к нему прижаться, я расстегнул пуговицу на его пальто и засунул руку внутрь. Я чувствовал на своей щеке его несвежее дыхание. Кончиками пальцев я нащупал что-то вроде конверта, я подумал, что смогу его взять, и тут заметил, что внутренний карман закрыт. И не на пуговицу или молнию – он был зашит! Я почувствовал тупую боль, в этот же момент отдёрнул руку, а затем, когда в вагон опять вошли люди, прижался к нему и в толчее застегнул пуговицу на пальто. В толпе продолжалось движение. Ёнэдзава вышел на платформу, а перед тем, как двери закрылись, выскочил и я. Сердце продолжало колотиться. В зашитом кармане конверт не подменить! Даже если бы я разрезал карман и вытащил оттуда конверт, сложно представить, что в течение двух дней он не обратит на это внимания. Ёнэдзава медленно шёл по платформе, я следовал за ним, но никак не мог придумать, что делать. Подменить пальто? Но где купить такое же потрёпанное пальто, как у него?.. Даже если я и найду похожее старое пальто, очень сложно воспроизвести характерную потёртость. Судя по всему, у него был мнительный характер, и вряд ли он не заметит, что на нём чужое пальто.

Ёнэдзава покинул станцию через восточный выход и направился в сторону Кабукитё. Во время ходьбы он покачивался, смотрел по сторонам, а затем за что-то зацепился и потерял равновесие. Некоторое время смотрел на проходящую мимо женщину, после чего вошёл в серое здание. Я ждал, пока он выйдет, но понял, что всё равно сегодня ничего не смогу сделать. Нужно было встретиться с Кидзаки, но я не знал, где его найти. Вспомнив дом на Эбису, я решил отправиться в ту квартиру, номер которой был на почтовом ящике. Я поймал такси. По пути перед глазами всё время всплывали лица Исикавы и Саэко. Добравшись до места, я сел в лифт, а затем позвонил в дверь квартиры. Сначала внутри было тихо, потом через домофон ответил мужской голос. Я представился, и двери открыли. Вышедший на порог мрачно посмотрел на меня, а затем вернулся внутрь. В комнате стоял диван, обстановка напоминала тот офис, в котором раньше сидел Исикава.

– Чего надо?

У него был хриплый голос. Я стоял прямо напротив него.

– Конверт у Ёнэдзавы зашит во внутреннем кармане пальто. Я не могу его взять незаметно.

– Не знаю, о чём речь.

– Мне нужно переговорить с Кидзаки.

– Не получится.

Он посмотрел на меня с раздражением, сел за стол и включил телевизор. На экране бежала женщина в купальнике, словно кого-то преследуя.

– Если у меня не получится, у вас тоже будут проблемы. Дай мне переговорить с Кидзаки. А если нет, то вся ответственность может лечь на тебя. Ладно, я ухожу.

Не отрываясь от телевизора, он забормотал и, не глядя на меня, взял трубку. Он что-то тихо сказал, затем отодвинул телефон от уха, выключил телевизор и вздохнул. На столе валялись газеты с информацией о скачках и какие-то сладости. Он передал трубку, и через некоторое время раздался незнакомый мне мужской голос. Я сказал, что хочу поговорить с Кидзаки, он ответил, что это невозможно, потом повисла тишина, и подошёл Кидзаки. Он сказал, что у меня есть пять минут. Это точно был Кидзаки, но его голос звучал гораздо ниже, чем в прошлый раз, словно это был другой человек.

– Конверт Ёнэдзавы зашит в пальто. Я не могу его подменить. Можно я просто его украду?

Несколько секунд он молчал, а затем рассмеялся.

– Не повезло. Очень жаль.

– О чём ты?

– Раз не выходит, ты умрёшь. Таков был уговор. Ну, мать с ребёнком я не трону.

– А разве у тебя не будет проблем, если я не справлюсь с заданием?

– Я не думал, что ты станешь так цепляться за свою жизнь.

Сказав это, Кидзаки вновь рассмеялся. Он держал трубку близко ко рту, мне казалось, будто я ощущаю его дыхание. Голос был хриплым.

– Особых проблем у меня не будет. Вроде он ещё раз приедет на Синдзюку через три дня, попробуешь тогда. Если не получится, мы просто убьём его и заберём конверт. Лучше бы избежать этого, но если уж так, то так. Ничего не поделать.

– Но…

– Не справишься – умрёшь. Таков уговор. Я не могу изменить то, что уже решено. Судьба не знает пощады. Жизнь жестоко обошлась с тобой. Я много чего разузнал о тебе.

Я задержал дыхание.

– Не стоить так глубоко об этом задумываться. Сколько миллиардов людей уже умерло в истории человечества. Ты просто станешь одним из них. Всё это игра. Не стоит воспринимать свою жизнь всерьёз.

Я хотел было что-то ответить, но не смог.

– Я же сказал тебе. В моей голове вся твоя судьба. Это просто восхитительно! В любом случае у тебя есть ещё четыре дня. Мне очень жаль, но ничего не поделаешь. Конец у людей вроде тебя, как правило, такой и бывает. Послушай, для меня не важно, провалишь ты задание и умрёшь или выполнишь его успешно и останешься в живых. Я не могу изменить то, что уже решил. Если провалишься, тебя убьют. Вот и всё. Таких, как ты, кто работает на меня, полно. Ты всего лишь один из множества. Ты всего лишь фрагмент эмоции, которую я испытываю. Мелочи для тех, кто стоит на вершине, оказываются вопросом жизни и смерти для тех, кто внизу. Так устроен мир. И самое важное…

В этот момент Кидзаки сделал вдох.

– Не смей что-то требовать. И не задавай вопросов. Ты не можешь понять меня? Но с этим ничего не поделаешь. Жизнь полна несправедливости. В этом мире куча детей умирает от голода сразу же после рождения. Они бессильно барахтаются на этой земле. Вот и всё…

С этими словами Кидзаки бросил трубку.

Оказавшись на Синдзюку, я вернулся к зданию, в котором исчез Ёнэдзава, однако вряд ли он всё ещё находился внутри, но даже будь он там, сегодня я ничего не мог сделать. Миновав оживлённые улицы и отели, я вышел к незнакомому кварталу, в котором стояли шеренги жилых домов. Было уже поздно, но во многих окнах по-прежнему горел свет. Завтра выходной, люди не спешат ложиться спать. Свет из окон был мягким, он слегка рассеивал темноту; я смотрел на окна и думал, что хочу что-то сделать. Я ощутил нечто странное во внутреннем кармане пальто. Там оказался кошелёк, который я видел впервые в жизни, и серебряная зажигалка «Zippo». В кошельке оказалось семьдесят девять тысяч иен, несколько кредитных карточек, водительские права и членская карточка гольф-клуба. Я почувствовал, как сузился угол зрения, в нём оказалась толстая собака, которая посмотрела на меня, а затем исчезла. Навстречу шёл человек в дождевике. Я подумал: а разве идёт дождь? Ещё раз посмотрел на него, а на стене оказалось большое пятно, которое совсем не было похоже на человека. В узком переулке слева я заметил огни небольшого бара. Засунув кошелёк обратно в пальто, я кинул зажигалку в корзинку велосипеда, брошенного на дороге. Бар был небольшим, слегка подсвеченная вывеска потемнела от времени, название я не смог прочитать.

Внутри – четыре стула у барной стойки и два столика. Я заказал виски у бармена, потрёпанного вида мужчины, который даже не взглянул на меня, и расположился за столиком. За барной стойкой сидел подвыпивший клерк, судя по всему, завсегдатай заведения. Уткнувшись лбом в стойку, он спал.

Из маленькой колонки доносилась классическая музыка, бармен двигался рассеяно, словно находился тут ради того, чтобы слушать музыку. Рядом со стойкой была привязана дворняга, она неподвижно лежала на полу, глаза были открыты. Поставив передо мной виски со льдом, бармен по-прежнему не смотрел на меня. Оглядевшись по сторонам, я подумал, что такое место не может быть популярным.

Осушив стакан, я заказал ещё, бармен поставил на стол бутылку и лёд, а затем вернулся за стойку. Разумеется, рядом со мной уже не было ни Исикавы, который останавливал меня, ни Саэко, которая подначивала, чтобы я выпил ещё. Опьянение разливалось по телу, я наблюдал, как стакан и всё остальное вокруг постепенно теряют привычные очертания.

В зале находились лишь бармен, слушавший музыку, пьяный парень в костюме и бродячая собака: наверное, она скучала, но послушно сидела на привязи. Я подумал о том, что скоро умру, о том, что делал в своей жизни. Протягивая руки, чтобы красть, я отвернулся от многого в жизни, отрицал любой коллектив, отрицал здоровье и свет. Я жил, окружив себя стенами, забравшись в тёмную щель. Но всё же мне почему-то хотелось ещё немного побыть здесь.

Бармен сел в кресло за стойкой и закрыл глаза. Я не знал, что это за музыка, и просто смотрел на то, как он слушает. В моей жизни было полно всего, что мне не нравилось, но было и то, что я не хотел потерять, и те, кого не хотел потерять. Но те, кого я не хотел потерять, страдали и рано уходили из жизни. Я думал о том, какой была моя жизнь, думал о том, что она подошла к концу, думал о моменте смерти.

Парень в костюме спал, бармен не шевелился. Я хотел наблюдать за этой картиной до того момента, пока не засну сам.