Текст книги "Человек-тень, или Час «икс» для Кремнева"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Фридрих Евсеевич Незнанский
Человек-тень, или Час «икс» для Кремнева

Часть первая
ДЕБЮТ

Глава первая

Заместителю начальника Генерального штаба

генерал-лейтенанту Митрохину С.А.

ДОНЕСЕНИЕ

Испытание экспериментальной бомбы «СК-8»

от 03.12.2008 прошло успешно. «СК-8»

может быть принята. на вооружение.

Начальник полигона «Р-065-Г»

генерал-майор Кузьмин О.Л.

– Господи, как же меня достали эти горы! – старший сержант Колесников, по прозвищу Седой, сплюнул на землю. – Скажи, Котлета, какого хрена люди платят деньги только за то, чтобы на них посмотреть?

Его приятель, за свой неумеренный аппетит прозванный Котлетой, шмыгнул носом.

– Они на горных лыжах покататься приезжают.

– Ну, вот а ты, – не отставал Колесников, – ты бы стал платить деньги за то, чтобы покататься с гор на лыжах?

Котлета глубокомысленно затянулся, выдохнул дым и посмотрел на Колесникова.

– Не, я не стал бы. Я вообще на лыжах кататься не люблю.

– А на чем любишь?

– На санках. И еще на колесе обозрения.

– Тогда тебе надо сразу зимнюю полевую кухню, – засмеялся Колесников. – И санки, и за жратвой ходить не надо. И видно с нее далеко.

– Да, – подумав, согласился Котлета, – полевая кухня это вещь.

Колесников докурил сигарету и щелчков указательного пальца запустил окурок далеко вперед. Окурок описал широкую дугу и приземлился метрах в пятнадцати от них.

– Пойдем в казарму, что ли? Все равно здесь делать нечего.

Котлета широко зевнул.

– А что, в казарме есть чего делать?

– Там хотя бы гор не видно, – Колесников снова сплюнул.

– Тогда пойдем.

Расслабленным шагом солдаты направились в казарму.

В казарме царило ленивое уныние. Младший сержант Маврин что-то писал в тетради, Серегин в двадцатый раз перечитывал письмо от любимой девушки Оли, Тимофеев сосредоточенно ковырял в зубах спичкой, двое остальных спали. На вошедших никто не обратил внимание.

Колесников уселся напротив Маврина.

– Чего, Есенин, все пишешь?

Маврин поправил очки и посмотрел на Колесникова.

– Я сто раз говорил, Есенин писал стихи.

– А ты?

– А я прозу.

Тимофеев перестал ковырять в зубах.

– Херню ты, Есенин, пишешь, а не прозу.

Маврин смерил Тимофеева презрительным взглядом.

– Тебя, Фурункул, не спросили.

– Я тебя предупреждал, не называй меня Фурункулом.

– А ты на свою рожу в зеркало давно смотрел? – усмехнулся Маврин. – Как тебя еще называть? Аленьким цветочком, что ли?

Все за исключением Тимофеева дружно заржали.

Насупившийся Тимофеев, не найдя что ответить, вернулся к дезинфекции собственной ротовой полости. Прыщи были его слабым местом. Они появились на его лице раньше, чем у других одноклассников, и продолжали благополучно существовать на нем, когда у всех остальных уже сошли. Особенную неприятность доставлял один, с завидной регулярностью раз в три месяца вскакивающий прямо на носу. Именно ему Тимофеев был обязан кличкой Фурункул.

– И о чем пишешь, Неесенин? – Колесников не оставлял попыток хоть как-то разогнать обуревавшую его скуку.

– О разном. О нас. О том, как мы служим.

– Чего, писателем хочешь стать?

– Ну да, а чего? – Маврин отложил ручку. – Отслужу, поступлю в Литературный институт.

– Да кому ты там на хрен нужен? – снова подал голос Тимофеев.

– А чего такого? Я и до армии в местную газету писал. Мне главный редактор говорил, что у меня способности есть, только жизненного опыта не хватает. А теперь у меня и жизненный опыт есть.

– Да, заворачивать портянки, это офигеть какой большой жизненный опыт, – усмехнулся Тимофеев. – А насчет способностей? Наврал тебе твой главный редактор.

Серегин дочитал письмо от любимой девушки Оли, аккуратно убрал его в конверт и спрятал в карман гимнастерки.

– Не скажи, есть у него способности.

Все посмотрели на него, ожидая продолжения. Серегин не заставил себя долго ждать.

– Саня мне письма Оле писать помогал. Так она за эти письма меня до сих пор любит и ждет. Говорит, что всем ее подругам парни из армии полную фигню пишут, а я как настоящий поэт.

– Все они так говорят, – возразил Тимофеев. – Рано или поздно сам в этом убедишься.

– Слушай, Фурункул, – раздался ленивый голос Котлеты, – вот что ты за человек? Сколько я тебя знаю, ни одного хорошего слова от тебя не слышал. Лишь бы все обосрать. Как тебя с таким характером в учебке не прибили?

– Кишка тонка.

– Да не, – усмехнулся Серегин. – Просто всем западло было кулаками прыщей касаться. Заразиться боялись.

– Можем это проверить прямо сейчас, – предложил Тимофеев. – Или ты тоже заразиться боишься?

– Да лень просто.

– Тогда лежи и молчи.

Колесников предложил сигарету Маврину, закурил сам и вернулся к прерванному разговору.

– Слушай, вот ты говоришь, что пишешь про то, как мы служим. А думаешь, это кому-нибудь интересно?

– А почему нет? Мне вот всегда интересно читать про других людей. Особенно если там правду пишут.

– Да я не об этом, – Колесников наморщил лоб, пытаясь сформулировать мысль. – Ну, вот смотри. Мне вот не интересно, как я служу. Как все мы здесь служим. Почему же это может быть интересно кому-то другому? Ну, я еще понимаю тем, кто меня знает лично. А тем, кто меня вообще не знает?

Маврин глубоко затянулся и сквозь очки посмотрел на Колесникова.

– В этом и заключается суть литературы, – глубокомысленно произнес он, – делать незнакомых людей – знакомыми. Это Лев Толстой сказал. По-моему.

Оба замолчали, обдумывая мысль писателя. Тишину нарушил Серегин.

– А я, как из армии приду, сразу женюсь. Женюсь и детей нарожаю.

– А жить на что будешь? – поинтересовался Тимофеев. – На родительскую зарплату?

– Почему? На завод пойду. Я, между прочим, слесарь пятого разряда. Хорошие деньги платят.

– Да пока ты в армии служишь, развалился ваш завод на фиг. Или иностранцам каким-нибудь продали.

– Никому его не продали, – обиделся Серегин. – Мне мать пишет, нормально работает. И люди квалифицированные нужны. А потом может тоже в институт пойду, на вечерний. Мне как служащему льготы положены. А ты-то сам чего делать после армии собираешься?

– Я пока не знаю.

– Он в актеры пойдет, – подсказал Серегин. – В фильмах ужасов играть.

Все засмеялись, даже сам Тимофеев улыбнулся.

– А может, и пойду. В кино и не с такими рожами снимаются.

– А ты, Котлета?

– Охранником устроюсь. Меня с моей комплекцией куда угодно возьмут. Главное, чтобы деньги хорошие платили. А чего охранять, мне до фонаря.

– А ты, Седой?

– Я? – Колесников задумался.

Ответить он не успел, потому что в этот момент в казарму вошел командир их взвода старший лейтенант Воропаев. Все, за исключением двух спящих, повскакивали с мест.

– Вольно, – махнул рукой Воропаев. – Что делаете?

– Да так, товарищ старший лейтенант, – ответил за всех Серегин, – строим планы на будущее.

– И как планы? Строятся?

– Строятся потихоньку.

– Это хорошо, – одобрительно кивнул Воропаев. – Но будущее еще не наступило, а завтра уже завтра. Завтра едем на задание. Поэтому всем привести оружие в боевую готовность, а старшему сержанту Колесникову за этим проследить.

– Есть, товарищ старший лейтенант, – козырнул Колесников. – А можно узнать, что за задание?

– Узнать можно. Наша задача заключается в сопровождении груза. Два танка, три БТРа, один грузовик. Эксцессов не предвидится, но все должны быть в боевой готовности. Мы с вами не на курорте, а в потенциально опасной зоне. Выезжаем в половине пятого, поэтому всем выспаться. Вопросы есть?

– Никак нет.

– Тогда готовьтесь.

– Товарищ старший лейтенант, – подал голос Серегин, – можно один вопрос?

– Один можно.

– А что везем?

– А это, младший сержант Серегин, нас с вами не касается. Наше дело охранять грузовик. Понятно?

– Так точно.

Воропаев развернулся, чтобы уйти, но остановился.

– Да, чуть не забыл. Когда доставим груз, всем увольнительная. Личный приказ начальства.

Глава вторая

По улице маленького северокавказского городка бежала взлохмаченная собака. Она трусила неторопливо, но в высшей степени сосредоточенно. Глядя на собаку, не оставалось сомнений в том, что она четко знает, куда именно в этом городке ей надо попасть.

Так оно и было на самом деле, по этому маршруту животное бегало ежедневно.

Попадавшиеся навстречу люди не обращали на собаку никакого внимания. Они шли, рассеянно смотря в пространство, размышляя о том, как и на что в ближайший месяц прокормить свои семьи.

Через пару поворотов на пути собаки возникло неожиданное препятствие в виде большой воронки, и ей пришлось резко затормозить всеми четырьмя лапами, чтобы не оказаться на дне ямы. Остановившись на самом краю, собака настороженно подняла уши и принюхалась. В ее глазах промелькнуло нечто, отдаленно напоминающее человеческое недоумение. Когда она пробегала здесь вчера, никакой воронки не было.

Ночью на улице прогремел взрыв, выбивший из окрестных домов остатки стекол и унесший жизни четырех человек. Взорвалась начиненная взрывчаткой «шестерка», сгоревший остов которой до сих пор стоял на другой стороне улицы. Убирать его никто не торопился.

Любопытствующей толпы рядом тоже не наблюдалось. Подобные взрывы уже давно стали привычным атрибутом местной жизни и привлекали к себе внимание лишь представителей правоохранительных органов, которым это вменялось в обязанность, и родственников пострадавших, если таковые находились. Перепрыгнув на другую сторону, собака побежала дальше.

Из дальнего конца улицы начал доноситься ароматный запах жарящихся шашлыков. Собачьи ноздри пришли в движение, и животное прибавило ходу. Впереди находилась конечная точка всего маршрута – грязноватая шашлычная, располагавшаяся в небольшом одноэтажном кирпичном домике с лаконичной вывеской «Шашлычная».

Здесь, на заднем дворе, всегда можно было разжиться парочкой более или менее свежих костей. Местный хозяин смотрел на трапезу лохматых гостей сквозь пальцы и даже подкармливал, правил существовало всего два – ни в коем случае не появляться на кухне и не драться на заднем дворе из-за костей с другими собаками. Впрочем, местные барбосы эти правила давно выучили и установили для себя что-то вроде графика посещений. В результате хватало всем.

На заднем дворе стояло несколько дымящихся мангалов, возле которых суетился местный повар Ильхам – низенький пузатый мужичок лет сорока. Как и все кавказские кулинары, Ильхам был убежден, что лишь одному ему известен рецепт приготовления настоящего шашлыка, и относился к своим обязанностям крайне трепетно. Любой, кто поставил бы под сомнения его кулинарные способности, рисковал нанести Ильхаму смертельную обиду.

Увидев забежавшую собаку, Ильхам подмигнул ей и цокнул языком.

– А какой запах, Джан! – по какой-то одному ему известной причине абсолютно всех собак Ильхам называл исключительно Джанами.

Собака, не возражавшая против такого имени, интеллигентно уселась в сторонке.

– Тоже хочется? – Ильхам сочувственно покачал головой. – Но тебе этот шашлык нельзя, только клиентам. У тебя деньги есть?

Собака отвела глаза в сторону и вильнула хвостом.

– Дома кошелек забыл? Ай-я-яй! – довольный своей шуткой Ильхам засмеялся.

Собака переступила с лапы на лапу и завиляла хвостом поактивней.

– А без денег шашлык никак нельзя, без денег только кости. Зато ешь, сколько хочешь, – Ильхам махнул рукой в сторону мусорной кучи. – Угощаю.

Не дожидаясь повторного приглашения, собака направилась к куче, в центре которой валялся практически нетронутый скелет барана. Это было лучше любого шашлыка.

Тем временем Ильхам, придирчиво потянул носом воздух над мангалом и, убедившись в полной готовности, снял шампуры и удалился в шашлычную.

* * *

Помещение шашлычной ничем не отличалась от сотни других маленьких северокавказских шашлычных. На окнах занавески в веселый цветочек, на стенах несколько небольших примитивистских картин, выполненных местным художником. На трех картинах были изображены горы, на четвертой – желтый трамвай с пассажирами. Последняя картина до сих пор была предметом особой гордости хозяина шашлычной, потому что никаких трамваев в городе отродясь не ездило.

Посетителей было немного. У окна двое местных стариков самозабвенно играли в нарды, попивая чай из большого чайника. Еще двое сидели за угловым столиком. На их столе стояла бутылка коньяка и тарелки с овощным салатом.

Эти двое представляли собой разительный контраст. Один – крепкий тридцатипятилетний, мужчина, явно русский. Второй – худой, нервный, с бегающими глазками и каким-то странно приплюснутым лицом. Он постоянно поправлял воротник рубашки и явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Да не волнуйся ты так, Тимур, – усмехнулся первый, разливая коньяк по рюмкам. – Давай лучше еще выпьем.

– А я и не волнуюсь, – Тимур в очередной раз поправил воротник и оглянулся.

– Что-то не заметно.

– Осторожность, Кирилл, никогда не повредит.

– Тогда за понимание и взаимовыручку.

– Лучше за взаимовыгоду.

– Согласен.

Оба опрокинули по рюмке и закусили салатом. Из кухни появился Ильхам с четырьмя шампурами в руках и широкой улыбкой на лице.

– А вот и наши шашлыки, – Кирилл довольно потер руки и хлопнул себя по животу. – С вечера ничего не ел, места хоть отбавляй.

– Для дорогих гостей, – Ильхам положил шампуры на блюдо. – Такой шашлык вы в своей жизни еще никогда не ели.

Кирилл вдохнул аромат, на его лице появилась широкая улыбка.

– Пахнет обалденно! – похвалил он.

– У меня лучший шашлык на всем Кавказе! – Ильхам оседлал своего любимого конька. – У кого хочешь можешь спросить, каждый подтвердит..

– Верю на слово, – Кирилл откусил кусок и зажмурился от удовольствия, – Потрясающе!

– Угощайся, дорогой.

Ильхам довольно цокнул языком и, приосанившись, отправился к себе за стойку.

– А здесь действительно спокойное место, – Кирилл одобрительно кивнул головой. – Как ты и говорил. И готовят вполне прилично.

– На Кавказе сейчас нет спокойных мест, – криво усмехнулся Тимур, принимаясь за свой шашлык. – Есть относительно тихие.

– Ну, так как с нашим делом? Сможешь выяснить то, о чем я просил?

Тимур отрицательно покачал головой. Кирилл отложил шампур и мгновенно сделался серьезным.

– Почему?

– Сложное дело, брат, опасное.

– Ну, неопасных дел не бывает. Все под богом ходим.

Тимур усмехнулся.

– Опасность она тоже разная.

– Так я тебе и деньги хорошие предлагаю.

Тимур поправил воротник рубашки и налил себе еще одну рюмку коньяка.

– Деньги в жизни не главное, – философски произнес он, опрокидывая рюмку, – Особенно для правоверного мусульманина.

– Не такой уж ты и правоверный, – Кирилл кивнул на рюмку, – спиртное же пьешь.

– Это маленький грех. Я за него перед Аллахом сам отвечу. А вот головой рисковать за просто так, это грех большой.

Тимур замолчал.

– Даже для человека, торгующего информацией, Тимур, ты как-то чересчур осторожен, – Кирилл снова наполнил рюмки. – Мы же с тобой не первый день знакомы. Разве я когда-нибудь подводил тебя с деньгами? Или, может, ты думаешь, что-то изменилось?

Тимур взял рюмку, повертел ее в пальцах и серьезно посмотрел на Кирилла. В этот момент даже его постоянно шныряющие по сторонам глазки сделались спокойными.

– Кирилл, я уже восемь лет продаю информацию. За эти восемь лет по моим наводкам было арестовано столько серьезных людей, что я давно должен быть на том свете, но я до сих пор жив, – он сделал паузу. – А знаешь почему?

– Так расскажи.

– Потому что у меня есть чутье. Как у зверя. И если мое чутье говорило мне, что за какое-то дело не надо браться, я никогда не брался. Даже если мне предлагали очень хорошие деньги. Даже если двойную сумму.

Тимур выпил рюмку и замолчал, весь как будто изнутри наполнившись гордым достоинством.

Наверное, если бы Кирилл не был знаком с Тимуром несколько лет, он бы ему поверил. Но он услышал старую песню, повторявшуюся из раза в раз.

Все эти разговоры про звериное чутье, смертельную опасность и особенно про то, что деньги не самое главное в жизни, были всего-навсего банальной кавказской торговлей.

Кирилл прекрасно знал, что ничего более важного, чем деньги, в жизни Тимура просто не существует. И сейчас Тимур в очередной раз пытался набить себе цену.

– Может, ты и прав, Тимур, – Кирилл постарался произнести эти слова самым равнодушным тоном, – чему еще в жизни можно доверять, как ни собственному чутью? Мне тебя подставлять тоже не с руки. Ты ценный информатор, нам с тобой еще работать и работать. Попробую договориться с кем-нибудь еще. Давай лучше поедим, пока не остыло.

Кирилл взял шампур и увлеченно принялся за шашлык. Он был уверен, что пауза не затянется надолго. Тимур скорее бы удавился, чем упустил из рук уже почти оказавшиеся в них деньги.

Кирилл не ошибся.

– Никто не согласится за такие деньги. – Глазки Тимура начали бегать по сторонам с прежней скоростью. – А даже если и согласится, то – что с того? Либо обманет тебя, либо просто не сможет узнать. Здесь надо знать, у кого спрашивать. Связи нужны.

– Тимур, ну не ты же один на Кавказе все знаешь, – Кирилл сделал паузу. – А насчет денег? Подниму сумму вдвое, целая очередь желающих выстроится.

Улыбаясь про себя, Кирилл наблюдал, как на приплюснутом лице Тимура отразилась целая гамма чувств. Он был бы не прочь поторговаться еще, но, видимо, понимал, что на большее рассчитывать не стоит. Наконец Тимур принял решение.

– Хорошо, Кирилл, я узнаю то, что тебе нужно. Но половина денег мне нужна прямо сейчас.

– А если после этого я тебя больше не увижу?

– Зачем обижаешь? – Тимур состроил обиженное лицо. – Что значит не увидишь? Я профессионал, и мне моя репутация дороже денег. Не будет репутации, ничего не будет.

Кирилл незаметно достал из кармана пачку долларов и под столом незаметно протянул их Тимуру. Тот нагнулся и мгновенно засунул пачку в носок.

– Когда вторую половину?

– Сразу.

Тимур поправил воротник рубашки и оглянулся. В шашлычной все было по-прежнему. Старики у окна резались в нарды, Ильхам за стойкой читал газету.

– Жди меня здесь. Буду через полчаса.

– Отлично, Тимур. Смотри, не подведи. Я же ведь, если что, найду.

Тимур криво усмехнулся и направился к выходу.

* * *

Кирилл почесал шею и с сожалением посмотрел на пустую тарелку. Похоже от коньяка у него не на шутку разыгрался аппетит. Кирилл все еще чувствовал себя голодным. Он встал из-за столика и направился к стойке. Услышав приближающиеся шаги, Ильхам отложил в сторону газету. На его лице промелькнуло огорчение.

– Уже уходите?

Кирилл улыбнулся.

– Сложно от вас уйти, уж больно вкусно готовите. Зажарьте мне еще парочку шашлыков.

Ильхам просиял.

– Конечно, дорогой, какой разговор. Присаживайся, пожалуйста, через пятнадцать минут все будет. А пока вот баклажаны тушеные поешь, – перед Кириллом появилась тарелка с баклажанами, – за счет заведения.

– Спасибо.

Взяв тарелку, Кирилл вернулся за столик, наполнил рюмку и поддел вилкой кусок баклажана.

– За успех, – тихо сказал он сам себе, – пока все идет как надо.

* * *

Агент СВР Кирилл Байков находился в кавказском регионе уже почти целых три года. Самыми сложными оказались для него первые полтора месяца. И дело было не в первом задании, и даже не в смене привычной обстановки, самым сложным для Кирилла оказалось привыкнуть к местной кухне.

Это было более чем странно.

Как и большинство москвичей, Кирилл самозабвенно любил шашлыки, плов и все остальные кавказско-азиатские блюда, включая сладости. Отправляясь на Кавказ, он предвкушал, как каждый день станет питаться в настоящей шашлычной. А ведь кроме этого есть еще чебуреки, хачапури, хычины. Просто праздник для желудка! Да еще и по таким смешным ценам.

К началу второй недели Байков понял, что сыт местной кухней по горло. Ему захотелось разнообразия, но меню местных кафешек этого разнообразия как раз и не предусматривали. Каждое заведение предлагало стандартный набор из шести – десяти блюд, в самых приличных это количество увеличивалось до пятнадцати. К концу второй недели Байкову стало казаться, что абсолютно все блюда, и первые, и вторые, имеют один и тот же вкус. Даже любимый Кириллом борщ по вкусу мало чем отличался от шурпы.

Следующие несколько месяцев Байков не ел в полном смысле этого слова, а просто механически питался. Потреблял определенное количество белков, жиров и углеводов, необходимых для поддержания собственного организма.

Но как в жизни когда-нибудь заканчивается все хорошее, так заканчивается и все плохое.

Спустя полгода гастрономическая проблема разрешилась сама собой. Кирилл настолько вжился в окружающий его ландшафт, что заново открыл для себя кавказскую кухню. И хотя ни одно местное блюдо уже не могло, как раньше, привести его в чувство восторга, но, по крайней мере, не раздражало, а иногда даже и нравилось.

Как, например, сейчас.

С заднего двора потянуло ароматом новой порции шашлыков, Кирилл наколол вилкой еще один кусок баклажана. В этой шашлычной действительно неплохо готовили, но в данный момент Байков многое бы отдал за большую сковородку жаренной на сале картошки с домашней квашеной капустой.

Выпив еще одну рюмку, Кирилл взглянул на часы и сосредоточился на деле.

О новом задании ему сообщили пять дней назад. Приказали действовать как можно быстрее.

В результате дерзкой атаки боевики взорвали колонну российской бронетехники. Из сопровождающих в живых не осталось никого. Но самое плохое было далеко не в этом. Боевики похитили несколько новых экспериментальных бомб, и если Байкову в самое ближайшее время не удастся выйти на след похитителя, бомбы, скорее всего, уйдут на запад.

Именно поэтому Кирилл так торопился и был вынужден обратиться за информацией к Тимуру. Будь у него побольше времени, он бы действовал аккуратней.

Хотя бы месяц или лучше два.

Но вот как раз времени у Байкова и не было. И куратор из центра совершенно недвусмысленно ему об этом заявил.

Впрочем, кто не рискует, тот не пьет шампанского. И хотя Кирилл всегда терпеть не мог этот напиток, считая его чисто женским, поговорку он про себя повторять любил.

На удачу.

Байков нащупал пистолет в кармане брюк. Проверил предохранитель – все в норме. В левом кармане лежал мобильный. Кирилл нажал функцию записи, тихо произнес:

– Меня зовут Кирилл Байков, в данный момент я ем шашлык.

Он нажал «стоп» и промотал заново. Мобильный исправно повторил сказанную только что фразу.

В последнее время Кирилл, постоянно проверял качество записи, вдруг не сработает.

Все разговоры он записывал на мобильный, но пару раз вместо рассказанного признания он получил только шум. Все равно писать на мобильный было безопасней, чем иметь при себе диктофон или еще что посерьезней.

Кирилл обернулся на стариков, играющих в нарды. Один из них выигрывал, другой ругался. Кирилл посмотрел в окно. Ничего нового, только улица, дома и иногда машины.

* * *

– Бутылку, два салата и шашлык.

Эти трое вошли в кафе, как к себе домой. Оглядели всех присутствующих, ухмыльнулись. Выбрали столик в противоположном от Кирилла углу. Сели, забалагурили, закурили.

Все трое были молоды и чисто выбриты. Хотя Байков сразу отметил, что один из них – самый главный. Именно он указал на столик, за которым они в результате расположились, именно он сделал заказ Ильхаму.

Среднего роста, не то чтобы крепкий. Однако двое других слушались его беспрекословно.

На всякий случай Кирилл пересел к ним лицом.

Очевидно, напрасно.

Вновь прибывшие заговорили о кинематографе. Тему поднял основной.

– Посмотрел вчера последнего Бэтмена. Ни хрена не понравилось, полное говно. По сравнению с ранними фильмами – ни идеи, ни красоты, ни тайны.

– А что, раньше была тайна?

Это спросил тот, кто сидел к Кириллу спиной.

– Раньше ведь тоже было сразу понятно, кто является Бэтменом?

Основной засмеялся.

– Раньше была сказка, а сейчас одно мочилово.

Он сделался серьезным.

– А это – ни одно и то же.

Сидящий за спиной хмыкнул:

– Тебе виднее. Ты же у нас киноман.

В этот момент Ильхам принес бутылку, и все трое углубились в изучение ее содержимого.

Байков посмотрел на часы. Тимур должен был появиться через три минуты.

После принятой рюмки разговор за противоположным столиком продолжился. Начал его, как обычно, основной.

– Сделаем дело, заеду к маме, – он вздохнул и потянулся за новой сигаретой. – Мама расстраивается, что я редко у нее бываю. Денег привезу. Она обрадуется. А то никак не понимает, что я не могу к ней постоянно заезжать.

Остальные двое согласно закивали головами.

– Да, мать – это святое. Выпьем за матерей.

Они наполнили рюмки.

Кирилл машинально сделал то же самое.

Хотя ему было не за кого пить.

Родители Байкова погибли шесть лет назад в автомобильной катастрофе. Оба и сразу.

Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Кирилл подумал, что этой фразе научил его отец. Он так любил ее повторять.

Очевидно, он произносил ее про себя в тот момент, когда решил на скользкой дороге обогнать впереди идущую машину.

Результат известен.

Пятеро погибших, и среди них те, кому в данный момент Кирилл больше всего на свете хотел бы пожелать счастья и здоровья – его родители.

Тимур быстрой походкой вошел в шашлычную. На пару секунд он замер в дверях, настороженно оглядывая помещение. Однако ничто не вызвало у него тревоги, и еще спустя несколько секунд он уселся напротив Байкова и тут же потребовал вторую половину денег.

– А есть за что? – Кирилл вовсе не собирался торопиться.

– Ну, если тебе важно, кто стоит за нападением…

– Рассказывай.

Тимур недовольно поморщился.

– А деньги при себе?

Байков с готовностью похлопал себя по карману.

– При себе.

– Хорошо, – Тимур несколько секунд раздумывал, с чего начать, и в результате начал неопределенно. – В общем, все оказалось гораздо хуже, чем я думал.

– Тимур, умоляю тебя, не надо этих лирических отступлений. Я и без тебя знаю, что все плохо. Было бы хорошо, я бы к тебе не обратился. Так что давай по существу.

В кармане Байков нащупал мобильный и включил режим записи.

– Хорошо, – согласился Тимур, – давай по существу. Человека, который организовал нападение на колонну, зовут Эмир-хан.

Байков быстро перебрал в уме имена известных ему полевых командиров.

– Эмир-хан? Никогда о нем не слышал.

– Теперь услышал.

– Кто он?

– Никто не знает.

Тимур наполнил рюмку, и Байков отчетливо заметил, как у него подрагивают руки.

– Тимур, это не разговор. Такую информацию я и сам бы мог достать.

Тимур проглотил содержимое рюмки, трясение рук уменьшилось.

– Кирилл, я тебя не обманываю. Никто действительно не знает, кто такой Эмир-хан. Но никто не советует с ним связываться, – Тимур сделал паузу. – И, пожалуйста, говори тише. И не произноси больше вслух его имя. На Кавказе везде есть уши.

Байков почесал подбородок.

– Хорошо, хоть что-то о нем известно?

– Практически ничего. Известно только, что никто никогда не видел его в лицо, – он снова сделал паузу. – По крайней мере, живых свидетелей нет. Зато мертвых хоть отбавляй.

– Полевой командир?

– В том-то и дело, что нет.

Байков усмехнулся.

– Просто человек-тень.

– Кирилл, ты недалек от истины. В горах его именно так и прозвали. Никто не знает, откуда он появился, никто не знает, где располагается его база. Одни говорят, что он сириец, другие, что из Ирана. Работает только с наемниками и только на себя.

– Странно, что другие полевые командиры это терпят. Особенно от постороннего человека.

Тимур потеребил рукав рубашки.

– Они его боятся.

– Что все?

– Те, кто остался в живых. Мне рассказали одну историю. Помнишь Абдул-Карима?

– Полевой командир? Организовал террористическую атаку на поселок Хаджи. Наши спецслужбы ловили его потом полгода, но так и не поймали. Как сквозь землю провалился. Ходили слухи, что он вместе со всем своим отрядом ушел в Грузию. Но даже там не удалось обнаружить его следов.

Тимур отрицательно покачал головой.

– Абдул-Карим не ушел в Грузию. Скорее всего, он планировал новый масштабный теракт и для этого решил приобрести крупную партию оружия.

– И продавцом был Эмир-хан?

Тимур поморщился и огляделся по сторонам.

– Кирилл, я же просил тебя не произносить это имя вслух.

Байков тоже огляделся. Все было по-прежнему. Из-за столика у окна раздавался стук нардов. Вторая троица, горячо споря и активно жестикулируя, показывала друг другу какие-то фотографии на мобильных.

Кирилл Байков подумал, что они показывают друг другу скаченные из Интернета фотографии обнаженных красоток, и улыбнулся.

Тимур, однако, трактовал его улыбку неправильно.

– Зря улыбаешься. Абдул-Кариму в отличие от тебя оказалось не до смеха.

Байков мгновенно согнал с лица улыбку.

– Не обижайся, Тимур, это я о своем. Так что там произошло дальше?

– Абдул-Карим всегда был человеком нечестным. Вот и в этой сделке решил сжульничать. Тем более человек, о котором мы говорим, только-только тогда здесь появился. Грех такого не надуть.

– Надуть, как я понимаю, не получилось.

– Не получилось. Следующим утром Абдул-Карима И всех его бойцов нашли повешенными на деревьях, – голос Тимура сделался зловещим. – С каждого из них содрали кожу. Живьем.

Байков хмыкнул.

– Да, это наглядный пример для остальных. Не думаю, что после этого кто-то решился бы вести с этим человеком нечестную игру.

– А никто и не решился. Только это еще не все. Он запретил снимать трупы. Они так и висели на деревьях, пока не исчезли.

– Мистика какая-то.

– Суеверные так и подумали. То, что обманщиков и предателей унес шайтан, – Тимур понизил голос до шепота. – Но я думаю, что Эмир-хан сам снял и вывез трупы.

– Зачем?

– Чтобы каждый, кто вздумает его обмануть, знал, что не просто умрет мучительной и позорной смертью, но и труп его никто никогда не найдет. Чтобы при жизни человек почувствовал ужас, а после смерти от него остался только позор. Для мусульман это самое страшное, что может быть в жизни.

Тимур прикрыл глаза, его губы непроизвольно зашевелились. Очевидно, он повторял про себя молитву, прося Аллаха избавить его самого от подобной чудовищной участи.

Байков задумался.

Какая-то информация у него все-таки появилась. Ее было катастрофически мало, но это было лучше, чем ничего. По крайней мере, с этого можно было начинать. Сегодня он передаст сведения в Москву, и уже завтра к поискам Эмир-хана подключится вся СВР. Но надо было постараться вытянуть из Тимура что-нибудь еще.

Байков отвлекся от собственных мыслей и посмотрел на Тимура. Тот закончил произносить свою молитву и теперь смотрел на Кирилла широко открытыми глазами.

– Тимур, мне нужно знать, как можно выйти на этого человека.

Тимур молчал, как будто внезапный религиозный порыв унес его сознание в заоблачные дали. Или по дороге он наглотался наркотиков.

– Тимур, ты меня слышишь?

Байков легонько тряхнул Тимура за плечо. Этого слабого движения хватило, чтобы Тимур неожиданно стал заваливаться на бок. Его глаза по-прежнему были широко открыты.

В ту же секунду Кирилл увидел направленный на него из-за противоположного столика ствол пистолета с навернутым на конце глушителем.