Текст книги "Игры для взрослых"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

13

Глаза устают теперь гораздо раньше, чем еще года два назад, – с огорчением отметил Корчинский, откинувшись от экрана компьютера. Он снял очки и потер переносицу, на ней осталась ощутимая вмятина. И оправа стала давить. Сменить ее, что ли? Он с наслаждением потянулся и услышал, как хрустнули косточки. Надо сходить в спортзал, покидать мячик. А то недолго и форму потерять.

Корчинский вернулся к экрану и кликнул мышкой поступление новой информации о пропавших без вести. Так, появились новые имена, объявленные в розыск. Информация из Ивано-Франковска. Это Западная Украина. Ни фига себе, сразу восемь девушек. Петр посмотрел на даты заявлений. А поданы они в разное время. Кто-то решил накопить их и выложить все разом. Он увеличил приложенные фотографии. Лицо одной показалось знакомым. А не та ли это девушка, с фотографией которой приходил Александр Борисович? Проверим, – мурлыкал себе под нос Корчинский. Достал из папки снимки – точно, эта скуластенькая девчушка с вздернутым носиком и длинными волосами нашла наконец свое имя. Орыся Романовна Бабич, 1990 года рождения, гражданка Украины. Покинула родной город два месяца назад. С тех пор ничего о ней неизвестно. Почему, интересно, родственники выжидали два месяца? Неужели не волновались? Он посмотрел на фамилию заявителя. Некто Марчук Олег Михайлович.

Корчинский распечатал информацию и отложил в сторонку. Обрадует Турецкого. Всегда приятно оказать услугу симпатичному тебе человеку.

Он открыл следующую страницу. Информация из Молдавии. И здесь разыскивают пропавших девчонок, которые уехали в Москву и не дают о себе знать. Прямо ужас, что творится. Город Килия – разыскивается Елизавета Гуцэ, 1989 года рождения, пропала уже полгода назад. И только сейчас родители о ней вспомнили. Да, в каждом дому по кому, как говорится. Наверное, в этой семье не слишком дорожат семейными ценностями, если кинулись разыскивать дочь спустя полгода после того, как она исчезла. Город Вилково – разыскивается Марьяна Цуркану, 1991 года рождения. Девчушке всего семнадцать лет! Кто же ее отпустил на чужбину? Да еще в мегаполис, где опасность подстерегает неопытную провинциалку на каждом шагу?

Корчинский сравнил фотографии из коллекции Турецкого и те, что на экране. Нет, ничего общего. Атак хотелось надеяться, что одно везение повлечет за собой второе. Но все равно нужно сообщить Турецкому, что в поисковой базе появилась личность, которую разыскивает сыщик.

– Александр Борисович, украинцы выставили новые имена пропавших. И среди них некая Бабич, которую вы разыскиваете. Скинуть информацию на электронный адрес «Глории»?

– Буду тебе очень признателен… И огромное спасибо, Юрик.

Через десять минут Турецкий изучал на экране ноутбука фотографию и сравнивал ее с той, которую ему передал Теодозий Иванович.

Плетнев заглянул через его плечо.

– Она, точно, – подтвердил. – А кто этот Марчук? Наверное, не отец, фамилия другая. Звонить будем?

– Сейчас и позвоним, заявитель указал номер мобильного телефона, так что ноу проблем.

Слышимость была вполне приличная. Казалось, что абонент находится в соседней комнате.

– Кем вы являетесь Бабич Орысе Романовне? – спросил Турецкий, после того, как сообщил, что звонит из частного сыскного агентства «Глория» из Москвы.

– А что с ней? – взволнованно спросил юношеский голос.

– К сожалению, она мертва.

Повисла пауза. В трубке молчали, слышалось только учащенное дыхание парня.

– Я ее одноклассник, – наконец сказал он. – Мы собирались пожениться, когда накопим на свадьбу. Она уехала в Москву, мне сказали, чтоб заработать отцу на лекарства и нам – на свадьбу. Я даже не знал сначала, что она тоже поехала на заработки. Она ничего мне об этом не писала. Я все ждал письма, надеялся, что напишет, но она молчала. А я не мог уехать раньше. А когда приехал, родители говорят: от нее так ничего и нет. Вот я и подал в розыск.

– Почему родители сами не подали в розыск? Ведь уже столько времени прошло.

– От нее пришли деньги, они и не волновались. Правда, удивлялись, что она ничего не написала.

– И родители не беспокоились, что от нее не было писем?

– Но она же дала о себе знать – деньги выслала, – извиняющимся тоном залепетал Олег.

– Переводом или как?

– Через банк «Вестерн Юнион».

– А кто же сообщал родителям, что нужно получить перевод?

– Какой-то мужчина раз позвонил, назвался, сотрудником банка в Москве. Так что ни на какие вопросы об Орысе не ответил, сказал, что это к его работе не относится, он не в курсе. А что мне теперь делать? Наверное, надо за ней приехать?

– Наверное, надо, – зло ответил Турецкий, хотя и понимал, что парень здесь ни при чем. Сам только что приехал в родной город. Но родители! Как им спалось, если от дочери не было весточки? Неужели им было достаточно того, что дочь прислала деньги? Неужели родительское сердце им ничего не подсказало?

– Уроды! Вот уроды! – выругался он, отключив телефон. – Что ж за люди такие равнодушные?

– Черт знает что, – сокрушенно покачал головой Плетнев. – Бывают же такие семьи, где все равнодушны друг к другу.

– Кроме этой Орыси, которая не только на свадьбу копила, а еще и на лечение отца. Слушай, Антон, а ты смотри, как хитро придумано: девчонка, скорее всего, попала в сексуальное рабство, а чтобы родители не подавали в розыск, деньги от ее имени хозяева послали…

Агеев постоял на тротуаре возле клуба «Ариведерчи» и прикинул, что места для парковки машин не так много. Наверное, часть машин хозяева оставляют в ближайших переулках. Интересно, а там есть камера слежения? Хотя логичнее предположить, что Настя вышла подышать свежим воздухом и далеко от клуба не отходила.

Сыщик почувствовал чей-то взгляд и повернул голову. Так и есть – через стеклянную дверь за ним наблюдает охранник, но выходить на улицу не торопится. Наверное, размышляет, что разнюхивает этот человек, который явно не их клиент, поскольку относится к другой возрастной группе? Ему бы в клуб на танцы для тех, кому за сорок. Агеев усмехнулся своим мыслям и поднял голову в поисках камеры наблюдения. Отлично, вон она – изящная и довольно неприметная. А это уже вселяет надежду. И тут охранник, который внимательно наблюдал за Агеевым, решил, что пришла пора выяснить, какой интерес у весьма немолодого мужчины к их заведению.

– Вас что-то интересует? – Голос у него был обычный, не злобный, но тон напористый. Дескать, валил бы отсюда, дядя, коль от тебя никакого толка.

Филипп решил, прежде чем говорить с администратором, кое-что выяснить у доблестного стража сего веселого заведения.

– Меня интересует девушка, весьма привлекательная, я даже сказал бы, красавица, которая была у вас в клубе восемнадцатого августа.

Он показал фотографию и охранник согласился с ним.

– Красивая девушка. Точно, была здесь. Я сам на нее засмотрелся. Она вышла где-то около двенадцати ночи. Я еще подумал – такая красавица, а одна. Но тут же следом вышел парень и подошел к ней. Я заметил, что она ему была не слишком рада. Довольно резко велела ему идти туда, откуда пришел.

– А дальше что было? – стал в охотничью стойку Агеев.

– Но тут одна девица стала буянить, пришлось ее утихомиривать, так что мне не до красавицы было. Хотя на ту девушку я бы смотрел с большим удовольствием. А эта нализалась, в драку полезла, пришлось оттаскивать от ее соперницы. Но она так разбушевалась, что мой напарник вызвал милицию. Я потому и время запомнил – все одновременно происходило: и красотка нарисовалась, и хулиганка начала за волосы таскать свою подругу, то есть соперницу. Милиция приехала, протокол составляли, время нужно было указать.

– А напарник ваш что делал в это время?

– Он на входе стоял, к нам же вечно пытаются протыриться кто ни попадя. Так что работенки хватает. Всякие там фейс-контроль, да дресс-код и прочая мура. А мне пришлось с ментами сотрудничать, так что Денис за двоих отдувался. А что?

– Беда случилась, вот что. Девушку похитили почти у вас на глазах.

– Как? – округлил охранник глаза и явно огорчился. – А что, точно известно, что похитили? Может, она к бойфренду укатила.

– К сожалению, нет. И бойфренда у нее нет.

– Надо же, а такая красивая! Так тот хмырь, получается, к ней приставал, раз она его так отшила?

– Похоже, он ее и выкрал. Во всяком случае, без его помощи не обошлось. Вы его внешность хоть немного запомнили?

– Конечно, это же моя профессия. Знаете, сколько раз пытаются одни и те же проникнуть? Я лица с ходу запоминаю. Такой высокий, рост сто восемьдесят пять навскидку, худой, голова небольшая, коротко стриженный, но стильный. В фирменном прикиде.

– А лицо? Брови, глаза…

– Глаза небольшие, колючие, брови обычные. Мне показалось, что он их выщипывает.

– Голубой, что ли?

– Да не сказал бы. К девчонкам проявлял активный интерес.

– Довольно много информации о человеке, которого вы мельком заметили возле той девушки.

– Почему же мельком? Он у нас бывает довольно часто.

Агеев почувствовал себя, как охотник, который напал на след дичи.

– А как часто?

– Ну этого не скажу. Может, раза два в месяц.

– Остается надежда на видеокамеру, – высказал предположение Агеев.

– Тогда вам на второй этаж, к Глебу.

Пришлось потерять довольно много времени, пока нашли то, за чем пришел Агеев. Народ заходил, выходил, возвращался, многие девушки с длинными волосами, как у Насти. Приходилось укрупнять план, чтобы увидеть лица. Наконец Агеев, попросив в очередной раз укрупнить кадр, узнал Настю. Она появилась в двери и прошла несколько шагов, оглянулась на мелькающие огни рекламы и, кажется, залюбовалась ими. А может быть, о чем-то просто задумалась. Не прошло и минуты, как к ней подошел долговязый парень. Но он стоял спиной к камере, и рассмотреть его лицо не удавалось. Настя с досадой отвернулась, но парень стал что-то говорить и хватать ее за руку. Девушка резко отодвинулась и показала ему рукой на входную дверь. Но парень не отставал, наоборот, наступая на девушку и оттесняя ее к краю тротуара. Сбоку в кадре возникло какое-то движение и Агеев понял – потасовка. Действительно, одна девчонка пыталась закрыться руками, вторая вцепилась ей в волосы. Тем временем Настя отступала к краю тротуара, где стояли машины, дверца одной из них распахнулась. Девушка оглянулась, и ее втащили в салон. Следом за ней запрыгнул долговязый. Машина резво тронулась с места. Все длилось буквально несколько секунд. Глеб раз за разом по просьбе Агеева прокручивал сюжет, но лица долговязого рассмотреть не удалось, сидящий в машине вообще не выходил из нее, а номер иномарки не просматривался, потому что машина стояла в неудобном для камеры ракурсе.

Глеб вместе с Агеевым смотрел на экран, и на его лице отразилось недоумение.

– Так вот как это бывает! – растерянно произнес он. – Прямо на глазах у всех похитили девушку, и никто не заметил!

– А это еще не факт. Будем надеяться, что кто-то заметил. Там же на улице народ стоял. В машинах кто-то мог сидеть.

– Народ смотрел на драку. Это же бесплатное представление.

– Давайте теперь внимательно посмотрим на присутствующих, насколько позволяет обзор камеры.

И они вновь пристально уставились на экран.

– Вот! – первым заметил Глеб. – Какой-то парень смотрит в ту сторону. Может, он видит похищение?

Агеев взял запись съемки.

– Нужно показать в лаборатории. У них технические средства позволяют сделать глубокий анализ.

– Главное, определиться с маркой машины, – подсказал Глеб.

– Это скорее всего «ауди». Но эксперты скажут точнее.

Турецкий ответил по телефону Корчинскому, что едет за результатами экспертизы одежды убитых девушек. Поэтому заскочит к Корчинскому и с удовольствием «наградит» его крепким мужским рукопожатием.

– Юрик, я всегда знал, что ты классный специалист и дотошный эксперт. Приятно убедиться в этом лишний раз.

– Рад стараться, товарищ генерал, – по-военному отрапортовал Корчинский. Но в этой фразе, произнесенной официальным тоном, Турецкий уловил нотки радости. Он знал, что Юрий Корчинский относится к бывшему «важняку» с большим пиететом и почитает за счастье, когда Александр Борисович обращается к нему за помощью.

Турецкий получил фотографию и сведения о пропавшей гражданке Украины Бабич Орысе Романовне, распечатку сведений о прочих пропавших лицах Украины и Молдавии, которые, как он очень надеялся, ему не пригодятся. Хотя из трех убитых пока известна только одна личность. Но остальные пускай окажутся среди живых. Если ему доведется обнаружить бордель, где они томятся. Он уже не сомневался, что все трое находились в борделе. И от них попросту избавились, а чтобы девушки не навели на след, их убили. Но сначала поглумились, помучили несчастных. Что они чувствовали перед смертью? Наверное, надеялись, что их все-таки отпустят. Но эти негодяи живых свидетелей не оставляли.

Турецкий направился в правое крыло здания, где находилась лаборатория по исследованию волос, тканей и микрочастиц. Здесь бессменно трудился Рафик Гольберг – могучий мужчина с густой шевелюрой седых кудрей. Наверное, последнюю попытку привести в порядок это дикое буйство природы он предпринял лет десять назад. С тех пор волосы все разрастались, седели, переплетаясь в немыслимый клубок, и он просто завязывал их в хвост, перетягивая аптекарской резинкой. Его умное лицо с проницательным взглядом карих глаз поражало постоянным присутствием вдохновения. Турецкому Гольберг напоминал безумного художника, который творит, забывая об окружающем мире. Его левый глаз слегка косил, потому что львиную долю своего времени он проводил за работой, изучая материал через окуляр оптического прибора.

Рафик оторвался от микроскопа только затем, чтобы пожать руку Турецкому и сообщить:

– Специально для вас подготовил, Александр Борисович.

Они были знакомы уже лет пятнадцать, но Рафик не делал попыток к сближению. Ко всем, даже юным лаборантам, он обращался на «вы» и по имени-отчеству. Хотя коллеги его называли просто Рафиком, и он охотно отзывался.

– Посмотрите на этот фрагмент скотча, которым был заклеен рот одной из девушек, жертвы номер три.

Рафик выключил верхний свет и включил маленькую ультрафиолетовую лампочку. В лаборатории стало темно, и сине-зеленый свет придал ей обстановку жутковатой интимности.

Турецкий прильнул к окуляру микроскопа. Он увидел мелкие крошки пыли, длинный волос и тоненькую полоску волокон, настолько узкую, что Турецкий сначала решил – это производственная метка.

– Я должен обратить внимание на волос?

– Нет, он принадлежит жертве номер три. Я его идентифицировал. Совпадение полное. Посмотрите на эти волокна.

– Так это не метка производителей?

– Нет, волокна по краю скотча – след поверхности, на которой он лежал, прежде чем его пустили в ход. Благодаря прогрессу в области криминалистики, мы имеем возможность определить состав конкретного материала.

– Это я знаю, но до сих пор как-то не задумывался, как это происходит.

– Видите, на этом снимке как раз запечатлено волокно в его поперечном сечении. Его изображение я получил под микроскопом. Вот этот треугольник как раз говорит о составе ткани, что она изготовлена со специальными характеристиками для поглощения пыли.

– То есть?

– Это ковровое покрытие.

– Значит, ткань искусственная?

– Да. Хочу сказать, что каждый тип волокон имеет свой коэффициент двойного лучепреломления. И мы можем определить его. Так вот, это волокно бежевого цвета имеет коэффициент двойного лучепреломления ноль-один – тридцать – пять.

– Я полагаю, это соответствует какому-то материалу?

– Нейлону три и три.

– И где он применяется?

– Это ковровое покрытие используется для изготовления внутренней отделки салонов машин типа «А».

– Отлично, – потер руки Турецкий. – По крайней мере мы знаем, в какой машине ее перевозили. – А что насчет предметов одежды, которые принадлежали девушкам?

– Полный отчет в этом файле. – Рафик полез в столик и вручил Турецкому сразу три папочки. – По каждой отдельно. Кстати, одежда в основном китайского производства. Но есть кое-что от отечественного производителя. Производство Молдавии и Украины.

– Я так и предполагал, – удовлетворенно кивнул Турецкий. – Ну что ж, спасибо вам за все. – Он пожал вяловатую руку Рафика. Тот, невзирая на свою комплекцию, был типичным кабинетным человеком и спортивными занятиями явно пренебрегал…

В агентство «Глория» стеклась вся команда, и теперь каждый отчитывался за проделанную работу.

– Лаборанты обещали сделать экспертизу видеосъемки к завтрашнему дню, – отчитался Авдеев.

– Кстати, Володя, ты успел съездить в ментовку? – спросил Голованов.

– Съездил, – коротко ответил Демидов. – Заявление Зотовых зарегистрировано. По его факту наряд милиции прочесал весь район. Никаких следов Насти Зотовой не обнаружено. Был произведен поквартирный опрос, тоже ноль результатов.

– Что-то слишком быстро они справились с опросом, – с сомнением в голосе заметил Агеев.

– Родители ведь тоже ходили по дворам, опрашивали соседей, – напомнил Демидов.

– И никаких следов, – заключил Голованов.

– Я пригласил на завтра охранника из клуба «Ариведерчи», чтобы он составил фоторобот парня, который, предположительно, похитил девушку, – объявил Агеев. И рассказал о визите в клуб.

– Похоже, ты идешь по верному следу. – заметил Голованов. – Попова говорила о красивой иномарке белого цвета. Видеокамера запечатлела тоже белую иномарку, когда туда заталкивали девушку.

– Возможно, круг поисков машины сузится, когда я узнаю, в каких автомобилях используется вид ткани, маркировку которой определил эксперт Гольберг.

– А что прояснилось по одежде, которая была на потерпевших? – спросил Голованов.

– В основном на всех троих одежда производства Китая, но бюстгальтеры у каждой белорусского производства.

– Это ни о чем не говорит. Кроме того, что белье хорошего качества, – заметил Демидов.

– А ты откуда знаешь? – воззрились на него остальные сыщики.

Володя немного смутился.

– Что вы на меня смотрите, как на фетишиста? Я это знаю от жены. Они с тешей заказывали бюстгальтеры нашей соседке, когда та уезжала к родственникам в Брест. Я бы и рад не вникать в такие интимные подробности из жизни своих женщин. Но когда это обсуждается довольно громко, трудно не услышать. К тому же информация оказалась весьма полезной, – сварливым тоном закончил он.

Мужчины заулыбались, их рассмешило смущение коллеги и его пылкая речь в свою защиту.

– К сожалению, по одежде теперь действительно трудно определить прежнее местожительство человека, – сокрушенно сказал Агеев. – Все сплошь в китайском ходят.

14

Когда-то Валюшка, поднимая бокал за присутствующих мужчин, остроумно заметила:

– Если у женщин самое сильное впечатление в жизни – роды, то у мужчин – армия. И те и другие готовы вспоминать детали часами, даже спустя долгие годы.

Петр и его бывший сослуживец посмеялись, но полностью были с ней согласны. Стоило кому-то из бывших друзей по армии зарулить к Петру, как начинали предаваться воспоминаниям, и получалось, что это были самые счастливые, самые беззаботными самые наполненные годы.

Как-то повелось, что Петр переписывался еще лет десять после армии только с одним из армейских сослуживцев – Романом. Но постепенно переписка свелась только к поздравлениям с Новым годом, а потом и совсем заглохла. Давно уже никто не пишет друг другу письма. Когда-то Петр с Валюшей поздравительные открытки получали десятками и для развлечения развешивали их на веревке, протянув ее через всю комнату. Теперь если кто-то и пришлет раз в три года открыточку, это скорее вызывало удивление, чем радость. Ожидалось, что к поздравлению будет приложена просьба. Так оно, как правило, и бывало. О Суглобовых вдруг вспоминала двоюродная сестра из Иркутска или братан из Тюмени. В основном чтобы предупредить: в июле приедет кто-нибудь из подрастающего поколения поступать в московский вуз, нельзя ли приютить абитуриента? Валюша кривилась, но соглашалась. Забот прибавлялось, но не помочь родственникам мужа как-то некрасиво, еще обидятся.

В этот раз к ним приехала незнакомая женщина без всякого предупреждения. Но когда вручила письмо от Романа, с которым Петра связывала многолетняя дружба, он уже не задавал лишних вопросов, а только посочувствовал Роману: какая старушка у него жена! А ведь моложе самого Романа лет на пять. Вот Валюшка даже старше ее, а выглядит такой молодухой, что любо-дорого посмотреть. И телом крепкая, и на лицо румяная. А эта в сорок три какая-то на лицо черная, как печеное яблоко. Мелкие морщинки по всему лицу даже там, где, казалось, их не бывает. Вокруг губ глубокие скорбные складки. «Живут плохо», – пришла неожиданная мысль. Но так с ходу спрашивать не станешь. И он углубился в письмо, хотя оно было совсем коротеньким и выражало страх за судьбу дочери.

– Что же вы раньше не написали? – спросил Петр, и в его голосе Анна услышала упрек.

Она виновато опустила голову.

– Не хотели беспокоить. Все надеялись, что объявится. Потом пока деньги раздобыли, пока сестру Романа дождались из Коломыи, у той тоже свои проблемы.

– А Роман что же не приехал? – удивился Петро. Странно, что такое серьезное дело как поиски дочери, Роман взвалил на плечи жены. А она, судя по всему, не боец. Совсем не боец. Вид у нее сиротский и несчастный. Что она сможет сделать в Москве?

– А Роман не встает, – виновато понурилась Анна, что приходится огорчать Петра.

– Что с ним? – сразу посуровел голос Петра. Если у Романа плохи дела со здоровьем и эта бедняга взвалила все на себя, то помочь семье друга – святое дело.

– У него ноги не ходят. Врачи ставили уже три диагноза. Лечили по-всякому, но ему никак не становится лучше. Последний раз его показывали профессору, приезжал к родственникам из Львова, так он назначил дорогие лекарства, а мы не в состоянии их купить. Вот Орыся и подалась на заработки, чтобы подсобить нам. Отца вылечить.

Валя сидела в кресле и горестно поджала губы. По всему видно, очень жалеет семью. Вдруг вскочила и засуетилась.

– Я вас сейчас обедом покормлю.

– Та, може, не надо? – несмело спросила Анна, но по ее голодным глазам было ясно, что она обрадовалась приглашению.

Валюта отвела гостью на кухню, налила ей тарелку щей, а сама бросала красноречивые взгляды на Петра. Он и сам понимал, что придется рассказать о визите следователя. То есть сыщика. Хотя какая разница? И попросить взглянуть на фотографию Орыси. И заранее пугался, что девушка, имя которой пытается узнать сыщик, и дочь Романа – одно лицо. Потому что мысль о случайном совпадении пришлось с сожалением отмести сразу. У Романа сохранился адрес Петра. И когда Орыся подалась в Москву, естественно, взяла адрес отцовского друга. Собиралась, наверное, навестить дядю Петра и не успела.

Пускай Анна сначала поест, дух переведет, ошеломить новостью он ее всегда успеет. Хотелось оттянуть время, но гостья поела быстро, уже и руки сложила на колени и с мольбой уставилась на Петра.

– Я не знаю, с чего начинать, – сказала она тихим голосом и переводила испуганный взгляд с Петра на Валю.

– А у вас, Анна, есть фотография Орыси?

Женщина с готовностью полезла в сумочку и торопливо сунула в руки Петру фотографию. Уже увеличенную, но явно с документа, потому что в уголке остался пробел для печати. Петр взглянул и усилием воли постарался не показать виду, что узнал бедную девочку, хотя на снимке сыщика она выглядела иначе. Там она была уже неживая.

Он тяжело вздохнул, сдержать вздох не было никаких сил.

– Вы что-то знаете про нее? – вскинулась Анна и с надеждой уставилась на Петра.

Из-за ее спины Валя подавала какие-то знаки. Предупреждала, чтобы ничего не говорил. Петр и сам подумал, что не может. Пусть его хоть на куски режут, не может он сказать этой сломленной женщине, что ее дочь мертва.

– Я знаю, к кому вам обратиться, – наконец выдавил он из себя. Нет, он не станет убивать эту женщину страшной правдой. Эти сыщики наверняка умеют говорить с родителями жертв как-то мягче. Может, у них там психолог есть. А он на себя не возьмет такую ответственность. У него тоже сердце есть. И оно иногда дает о себе знать ноющей болью.

– Да? – обрадовалась женщина. – А к кому?

– У меня есть знакомый сыщик, я ему позвоню. Вы здесь посидите, а я сейчас.

Телефон был здесь же, в гостиной. Но не хотелось при Анне напоминать Демидову, с каким вопросом тот приходил к нему неделю назад.

Он взял мобильный и вышел на кухню, плотно закрыв за собой дверь.

– Владимир Демидов?

– Да, – услышал он голос и уловил уличный шум в трубке.

– Это Петр Суглобов. Вы у меня были неделю назад. С фотографией девушки.

– Да, помню. И что?

– У меня сейчас сидит ее мать.

– Так это все-таки дочь ваших знакомых? – будто упрекнул его сыщик.

– Оказалось, да. Но я ведь не знал. Она приехала из Украины, из города Стрыя.

– Если я сейчас за ней приеду, ничего?

– Приезжайте. Только у нее еще и муж тяжело больной. Я к тому, что поделикатнее с ней бы…

– Понял. Постараюсь, насколько это возможно в данной ситуации.

Петр вернулся в гостиную и, пряча взгляд, с нарочитой бодростью заявил:

– Сейчас приедет, и вы ему все расскажете.

– Ой, спасибо вам большое, – с облегчением сказала Анна. Валя включила ей телевизор и потянула Петра за собой в кухню.

– Надеюсь, он будет ее расспрашивать не у нас? И показывать эту ужасную фотографию?

– Я тоже на это надеюсь. Демидов сказал, что заберет ее с собой.

– Ой, в морг, что ли? Как долго там хранятся покойники?

Валя испуганно смотрела на Петра и требовала немедленного ответа.

– Откуда я знаю? – раздраженно ответил Петр. Он и так чувствовал угрызения совести, что никак не подготовил Анну к такому ужасному сообщению. А тут еще дурацкие вопросы Валюшки. – Я в морге не бывал и правил их не знаю.

– Петрусь, а как бы нам от нее избавиться? – шепотом спросила жена, обеспокоенно озираясь на дверь.

– То есть? – мрачно спросил Петр.

– Ну ей там все расскажут, покажут дочку убитую. Она же рыдать начнет. А нам ее успокаивать. Я последнее время совершенно не могу переносить чужое горе. Все близко к сердцу принимаю. Переживаю очень. Плохо мне потом… – залепетала жена, еще не понимая, почему ее слова так разозлили Петра. Он вытаращился на нее, и взгляд его был гневен.

– Ты соображаешь, что говоришь? – зашипел Петр. – Она дочку потеряла! Понимаешь? Ее дочку убили. Это какое же горе! А ты только о себе думаешь – чтобы лишний раз не нервничать. Эгоистка! Не зря мне мама говорила – холодный ты человек, Валентина.

От обиды у Вали на глаза навернулись слезы. Она хотела ответить мужу что-нибудь оскорбительное, но, как на зло, ничего на ум не пришло.

– Все, можешь ничего не говорить, – понял ее муж. – Но Анну в обиду не дам. Это же Ромкина жена! Моего друга по армии! Да я для него что угодно сделаю.

Валя молча вышла из кухни. Но пошла не в комнату, чтобы Анна не увидела ее лицо, а завернула в ванную, включила воду и села на краешек ванны, наблюдая за струей. Немного успокоилась, посмотрела на себя в зеркало и решила, что теперь уже можно появляться на глаза непрошеной гостьи.

В комнате никого не было. Ни Анны, ни Петра. Валентина выскочила на балкон и сверху увидела, как они вдвоем идут следом за здоровенным мужчиной, и тот уже открыл дверцу автомобиля. С четвертого этажа Вале не было видно марку машины. Да, впрочем, это ей было безразлично. С обидой она заметила, как бережно Петр усаживает в салон Анну и сам залезает следом за ней. Он даже не поднял голову – посмотреть, провожает ли его жена взглядом? «А что я такого сказала?» – подумала Валя с обидой. Он и так знает, что она избегает негативных эмоций. Потому что от них ничего хорошего. Одни огорчения. А нервные клетки отмирают. И вообще, негатив плохо влияет на здоровье и внешность. Вот эта Анна – старуха старухой. А ведь, судя по всему, ровесница Вале. Так Валя ей в дочки годится, по внешнему виду. На этом она успокоилась и уселась смотреть телесериал. Как хорошо, что она сейчас в отпуске, а у учителей отпуск целых два месяца. Успела и в Турции недельку отдохнуть, и уже послезавтра с Петром отправятся в Джубгу, к сестре Майке, на две недели. Накупаются, поваляются на солнышке. Благодать. С обедами не возиться, потому что муж Майки бывший повар и любит удивлять гостей своими изысками. Самое смешное, когда он еще плавал коком на корабле, его невозможно было упросить встать дома у плиты. А сошел на берег – кашеварит за милую душу. У Вали опять поднялось настроение, тем более, что сюжет в одиннадцатой серии развивался увлекательно – все герои мужского пола влюбились в одну героиню. Хотя Валю это и удивляло. Ничего такого особенного в героине не наблюдалось. Ни стройности, ни свежести. Тетка теткой, да еще говорит рыдающим голосом. Как могут женщины с такой негативной энергетикой привлекать мужчин?

Петр пришел через три часа такой мрачный, что она боялась с ним заговорить.

– А где Анна? – только спросила.

– Ее поселили в гостинице МВД, – ответил он довольно резко.

– А что же к нам не привел? – умышленно наивным голосом просила Валя.

– Она рыдала. Тебе пришлось бы ее успокаивать. И у тебя могла появиться лишняя морщинка, – с издевкой ответил Петр.

Валя надулась и в разговоры с мужем больше не вступала. Спать легли, повернувшись друг к другу спинами.

Анна не спала. Плакать она уже не могла. Лежала на широкой кровати, на хрустящих холодных простынях, и смотрела в темноту ночи. Перед глазами возникло чужое лицо. «Это не Орыся. Это чужая девушка», – уговаривала она себя. Но знала – это ее дочь. И ее больше нет. Потому что она отпустила ее в этот большой страшный город, где ее девочка попала в беду. Что теперь она скажет Роману? И что скажет младшим детям?

Анна вспомнила имя Наталкиной тети – Стефания Владимировна. А ведь еще несколько часов назад, когда она разговаривала с сыщиками, никак не могла припомнить ее имя. Она встала и нашла в сумочке телефон Демидова.

– Я вспомнила, как зовут эту женщину, которая нанимала мою Орысю, – Стефания Владимировна.

– Я записал, – сонным голосом ответил сыщик, и Анна только теперь посмотрела на часы. Было уже полтретьего ночи.

– Извините… – смутилась она.

– Постарайтесь уснуть, – мягко сказал Демидов. – Завтра поговорим. Примите феназепам, я вам дал таблеточку, помните? В голубой бумажке.

Анна только сейчас поняла, почему следователь дал ей только одну таблетку. Чтобы у нее не было искушения. Она послушалась совета и выпила таблетку. Через полчаса наступило забытье, и, проваливаясь в бездну, краем сознания она цеплялась за последние секунды прошлого, когда Орысю еще можно было вернуть. Просто крикнуть в открытое окно вагона, чтобы она немедленно спустилась на платформу.

Утром ее разбудил деликатный стук в дверь. Анна взглянула на часы и вскочила. Уже десять часов, а она все спит! Это, наверное, Владимир Демидов. Она спросила через дверь: