Текст книги "Игры для взрослых"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

19

«Не было ни гроша, да вдруг алтын.», – подумал Голованов, когда прямо с утра начала стекаться информация. Во-первых, джип, который так внезапно перекрыл доступ к «ауди» принадлежал довольно важному человеку. И он не вызывал никаких подозрений, поскольку служил в государственной системе. К нему была только одна претензия – вовремя не включил габаритные огни. И то лишь у сотрудников агентства «Глория». Во-вторых, к исходу третьего дня после неудачной засады у клуба «Ариведерчи» в гараже кооператива «Восход» Демидов обнаружил бесхозную «ауди» со снятыми номерами. Сторож клялся и божился, что никого чужого на охраняемую им территорию не пускал. Но под пристальным взглядом тяжеловеса Демидова пенсионер на удивление быстро сменил свои показания и признался, что за малые деньги пустил «переночевать» машину, потому что хозяин оказался в состоянии сильного алкогольного опьянения, а у его дружка при себе не оказалось прав. Якобы боялись нарваться на сотрудников ГАИ и лишиться прав.

– А живет хозяин вон в том высоком доме, – показал старик рукой в направлении шестнадцатиэтажного дома. – Он мне сам сказал и даже черкнул телефон, на всякий случай.

Когда Демидов показал сторожу фотографию и фоторобот Саталова, он его сразу признал.

– Ой, заберите у меня эти чертовы деньги! – Перепуганный сторож сразу стал совать пятисот-рублевку Демидову. – Бес попутал!

– Не мои деньги, не мне и брать, – строго заявил сыщик и оставил свой телефон на тот случай, если Саталов «проспится». Хотя сам он в это мало верил. На место пригласили эксперта, и тот самым тщательным образом изучил салон и багажник машины. Снял множество очень удачных отпечатков пальцев, опустошил пепельницу и поместил окурки в пластиковый пакет, а на изголовьях и сиденьях кресел собрал немалое количество волосков различного цвета и длины.

Когда Голованов и Турецкий подъехали к гаражному кооперативу, сторож с унылым видом выглянул в окно и подумал, что придется объясняться еще и с этими посетителями. Потому что их уверенный и деловой вид говорил о том, что они заявились из-за этой распроклятой машины. Он приготовился к тому, что его сейчас начнут отчитывать и порицать. Но сыщики сразу направились к «ауди» и еще минут двадцать осматривали ее, о чем-то переговариваясь. Сторож успел доварить геркулесовую кашу и выключил электрическую плитку. Из-за волнения у него пропал аппетит, и он с тоской наблюдал, как струйка пара поднимается из-под приоткрытой крышки вверх и тает под потолком. Наконец незваные гости поднялись по скрипучим ступенькам и зашли в комнатенку.

– Так сколько дней стоит эта приблуда на приколе? – спросил одни из них.

– Да уже три дня.

– А когда ее собирались забрать?

– Сказали, как проспятся.

– А вас не удивило, что они так долго не забирают машину?

– Удивило, потому что было сказано «пустите машину переночевать». А потом уже про проспаться.

– Ну и вы им звонили? Или они сами объявлялись?

– He-а, сгинули, паразиты. Я-то рассчитывал на одну ночь. Мало ли, проверка какая? У нас ведь почти режимный объект: каждый хозяин отмечается и при въезде, и при выезде. Вон, и тетрадь учета есть, у меня все аккуратно, как в аптеке.

– Ну а с этой как произошло? Впустили посторонних, в тетради, естественно не отметили, поскольку «ауди» у вас не приписана?

– Да говорю, бес попутал, – буркнул сторож. – Они мне как дали пятьсот рублей, я и обрадовался. Шутка ли – за одну ночь стоянки такие деньги. Сказал, чтобы загнали под навес, где масло меняют. Чтобы в глаза не бросалась.

– Ладно, дедуля, – сказал второй, вроде бы подобрее. – Теперь вам такое боевое и очень ответственное задание. Как только они объявятся, сразу нам позвоните. Кстати, а они как-то объясняли, зачем снимают номера?

– Сказали: «Извини, дедок, это чтобы у тебя не было искушения покататься». Чудные какие, я и водить-то не умею. Да если бы и умел, чужое не трогаю. Тем более, ихнее.

– Почему «тем более»?

– Они мне не очень понравились, – уклончиво ответил сторож. – По виду опасные.

– Так вы из-за денег их пустили или потому, что испугались?

– Сначала испугался, – признался сторож. – У меня же оружия нет, а мало ли что им в голову пришло бы, если бы я отказал? А потом подумал: раз приходится впускать их машину, так не задаром же. Они себе еще заработают. А мне, старику, эти деньги не лишние. Шапку куплю себе зимнюю.

Тот, что подобрее, оставил свой телефон и заботливо предупредил:

– Спрячьте, чтобы не на глазах был. И не говорите им о нашем приезде. Но звоните сразу.

Сторож проводил всех к выходу и закрыл за ними ворота. Если бы знал, что столько канители будет с этой иномаркой, не стал бы и связываться. Сказал бы, что утром проверка или еще что-нибудь. Вот старый дурак, поругал он себя. Хотя пятьсот рублей все-таки большие деньги. Хорошо, что эти трое не конфисковали. И, похоже, начальству сообщать не собираются. Так что, может, все и обойдется.

Когда Турецкий зашел в криминалистическую лабораторию к Рафику Гольбергу, тот, не поворачивая головы и не отрываясь от окуляра микроскопа, спросил:

– Кто ко мне и по какому вопросу?

– Турецкий, за результатами экспертизы, – немногословно ответил Александр Борисович.

– Присаживайтесь, я сейчас. – Рафик словно не мог оторваться от того мира, который открывался ему под линзами микроскопа.

Турецкий сел на стул и, положив ногу на ногу, скрестил руки на груди. Интересно, что сейчас с таким вниманием рассматривает Рафик?

– А теперь прошу сюда, хочу вам кое-что показать. – Рафик приподнял голову и подвинулся, освобождая место для сыщика.

Теперь Турецкий смотрел черед линзу на то, чем так увлечен был эксперт.

– Это волос, который нашли на спинке сиденья в «ауди», – прокомментировал Гольберг.

– Судя по длине, принадлежит женщине, – откликнулся Турецкий.

– Ну, вообще-то, длина волоса не указывает на пол. У меня, как видите, тоже длинные, – усмехнулся Рафик. – Но в этом случае, думаю, действительно принадлежит женщине, поскольку шестьдесят сантиметров для мужчины – это уж слишком. На коврике обнаружен такой же волос.

– А что это за прозрачная ткань у корня волоса?

– Клетка эпителия. Она говорит о том, что волос находился в активном росте. То есть, клетка эпителия может дать нам ДНК хозяйки.

– Отлично, – не сдержал радости Турецкий. – Значит, получив ДНК родителей, мы можем сопоставить с ДНК этого волоса и определить, действительно ли в этой машине находилась девушка, которую мы разыскиваем?

Гольберг довольно улыбнулся.

– Я рад, что не зря просиживаю штаны над этим прибором, – и нежно погладил ладонью микроскоп.

– А еще чем можете меня порадовать?

По каким-то неуловимым признакам Турецкий понял, что у Гольберга есть еще новости.

– Не знаю, порадует ли вас моя информация, но экспертиза волокон обивки «ауди» показала, что она не идентична волокнам обивки той машины, в которой перевозили девушек, найденных на Киевском шоссе.

– Да? Значит, фигурируют две машины. И пока мы не знаем, одна или две банды занимаются похищением и изнасилованием девушек. Но во всяком случае мы можем провести экспертизу на идентичность ДНК Зотовых и найденного волоса в «ауди».

Турецкий зашел к трасологу и получил результат экспертизы протекторов шин «ауди». Они тоже не совпадали с машиной, отметившейся на Киевском шоссе…

В агентстве «Глория» наспех отмечался день рождения Агеева. Турецкий успел как раз вовремя: еще бы немного – и главный обжора Демидов смел бы без остатка небогатое угощение именинника.

– А в этот раз ты нас не слишком балуешь, – деловито отметил Демидов и потянулся за очередным пирожком с капустой. – И пирожки у тебя какие-то не домашние. Покупные, что ли?

– Какой ты неблагодарный, Володька, – упрекнул его Агеев. – Чем богаты, тем и рады, как говорят добрые и щедрые люди. А обжоры закидывают в ненасытную утробу все подряд, да еще и жалуются, что мало. Если бы ты интересовался личной жизнью коллег, то знал бы – в данное время я холостяк. Жена отправилась к родителям в Саратов. Я мог бы вообще забыть про свой день рождения, но в отличие от других помню, что меня ждут голодные гости. Посему купил два десятка пирожков и прочий холостяцкий закусон. Чем тебе колбаска не по сердцу? А сыр? А полезные овощи и фрукты? – Агеев стал перечислять угощение, которое исчезало прямо на глазах.

– Да уж, некоторых надо вовремя остановить, – вставил свое слово Турецкий и выхватил прямо из-под носа Володи пирожок. Тот только крякнул от досады, но ответных аргументов не нашел и с неунывающим видом воззрился на пришедшего.

– Ну как там эксперты? Чего хорошего рассказали?

Остальные, скромно откушав, разлили остатки водки по рюмочкам и выпили за здоровье Агеева, пожелав ему творческих успехов и счастья в личной жизни.

Турецкий дожевал стебелек петрушки и принялся выкладывать полученную у Гольберга информацию.

– Какие будут соображения? – спросил Голованов, окинув орлиным взглядом свою команду.

– Первым делом надо обратиться к родителям Зотовой на предмет определения их ДНК. Если произойдет совпадение, значит, в машине была их дочь, и это уже прорыв.

– А что в базе данных на пальчики хозяина «ауди»?

– Обещали к завтрашнему дню сообщить.

– Видали, как люди работают? – кивнул на товарища Голованов.

– Не понял, – обиженно отреагировал Плетнев. – А кто сегодня предоставил экспертизу биологов? У нас теперь есть данные на человека, который покушался на Морозову.

– А, это следы крови на той стеклянной «кастрюле»? – улыбнулся Турецкий. История про вазу, которая в руках добытчивой дворничихи превратилась в «кастрюлю», вызвала улыбку у всех. – И что там биологи обнаружили?

– Следы крови по антигенным характеристикам совпадают со следами спермы, обнаруженными у жертв с Киевского шоссе! – победно провозгласил Плетнев.

– Тогда нужно немедленно связаться с Зотовыми. Давайте, ребята, общайтесь и объясняйте им ситуацию.

Филипп взглянул на часы и радостно отметил, что до встречи с Людмилой Морозовой осталось четыре часа. Время не стоит на месте, как казалось еще с утра.

– А как там наша ответственная гражданка? Как там общественный санитар Морозова? – поддел его Голованов, словно догадываясь, почему на лице Антона промелькнула неясная улыбка.

– А что Морозова? – подчеркнуто равнодушно пожал тот плечами. – Вчера взяла выходной. Но сегодня на работу выходит. Так что я, с вашего позволения осуществляю наружное наблюдение. Эдак часиков в одиннадцать вечера. Чтобы не сбить преступника с толку. Нехай приходит, я с ним разберусь.

– Я с тобой! – вдруг встрепенулся сытый и довольный Демидов.

– А ты зачем?

– Затем, что надо! – коротко ответил Володя. – И заметив недовольное выражение на лице друга, пояснил: – Для страховки. Неизвестно, придет долбанутый один или с подельником.

– А может он и вовсе не придет? Он же долбанутый. Ему наверняка постельный режим нужен.

– А неизвестно. Может, не такой уж он и тяжелораненый. А вот прихватить подельника может, с той же целью, с какой я вызываюсь добровольно подстраховать тебя.

– Да что ты мне все про подельника? – раздраженно спросил Плетнев. Ему вовсе не хотелось, чтобы друг ломал ему кайф – самому задержать преступника и выглядеть в глазах храброй женщины Людмилы героем.

– На Киевском шоссе насильников было двое? Двое. Один из них напал на Морозову, и его ДНК совпадает с экспертизой по убийству девушек. Так что логично будет, если они решили довести дело до конца тоже вдвоем.

– Резонно, – сделал заключение Голованов. – Пойдете вдвоем. Думаю, часиков в десять уже надо разведать обстановку и найти удобное место для наружки.

Плетнев позвонил Морозовой и сообщил, что нынче ее личную безопасность он будет осуществлять с коллегой. Так что пускай она не тревожится и приступает к своим служебным обязанностям, как обычно.

– А я и не тревожусь, – спокойно ответила Людмила. – И не в таких переделках бывала. Но ваша подстраховка лишней не будет.

Плетнева огорчила ее невозмутимость. Хоть бы граммулю радости услышать в этом голосе, при первых же звуках которого Антон начинал волноваться, как школьник. Это его и удивляло, и радовало. Все-таки Людмила не так уж и молода, почти его ровесница. После непродолжительного и бурного романа с молоденькой девицей из Новороссийска, который случился год назад, можно было ожидать, что и следующая нечаянная любовь будет юной и прекрасной. Но работа так затягивала и изматывала, что ни на каких девиц глаз не ложился. Вообще, не до женщин было, тем более что сын Васька рос и наглел, превращаясь в противного подростка, и отец-одиночка все чаще сталкивался с трудностями воспитания. Если бы не Ирина Турецкая, которая не оставляла своим вниманием психолога-профессионала любимца Васеньку, Антон точно прибегал бы к старому испытанному способу – порке. Отец его самого порол когда-то, и спустя годы Антон понял – а ведь было за что. Неизвестно, что из него выросло бы, если бы не строгость отца.

В Людмиле он сразу почувствовал родственную душу, хотя и поговорить толком им ни разу не удалось. Все в спешке или по делу. Но одно то, что она прошла Афганистан, вызывало в нем глубокое уважение. А ее самостоятельность и независимость особенно подкупали. В ней не было кокетства и желания понравиться, она вела себя так естественно, что Антон поневоле подпал под ее очарование. Думая о ней, хотелось повторять: такая ладненькая, собранная, вот просто смотрел бы на нее и любовался.

У Демидова зазвонил мобильный, и он, чертыхаясь, стал охлопывать свои карманы. Наконец выудил телефон и приложил к уху.

Какое-то время он слушал и наконец широко улыбнулся.

– Так она сейчас у вас? Молодцы, еду. Девчонок тоже задержите. Уже? Правильно. Ждите, едем.

– Ну что, мужики, не зря я к братьям-украинцам мотался. Только что на Киевском вокзале задержали Лидию Владимировну Олеськив. Новую партию девушек встречала. Железнодорожная милиция ее по фотографии определила. Так она еще и кочевряжилась, утверждала, что это не она. А как паспорт потребовали предъявить, тут уж ей и деваться некуда. Главная удача в том, что они ее не сразу взяли, а пасли до ее машины и видели, как она паспорта и мобильные у девушек собрала. Все, не отвертится Олеськив.

Голованов поспешил распорядиться.

– Александр Борисович, звони Щеткину, что одна из сестер сейчас в линейном отделении милиции. Пускай ее забирают прямиком к следователю, а с девушками нужно провести профилактическую беседу, чтобы знали, какой участи избежали и по гроб жизни были нам благодарны.

– А беседу кто будет проводить? Неужто тоже я?

Голованов задумался.

– Нет, ты не годишься. Глядя на тебя, они возмечтают попасть к тебе в сексуальное рабство.

– Не льсти мне, Сева, – скромно потупился Турецкий.

– А мы сейчас нашего психолога попросим, – ехидно продолжил свою мысль Голованов. – У нее это получится эмоционально, и главное, убедительно. Вызывай Ирину Генриховну на работу.

– Так мы с Плетневым едем к ней? – уточнил Демидов.

– Езжайте. Побеседуйте с Олеськив. Может, она с перепугу даст информацию о своей сестре.

Плетнев мельком взглянул на часы. До десяти оставалось еще три часа. Времени достаточно, чтобы вовремя вернуться к объекту наблюдения.

Гражданка Олеськив Лидия Владимировна вовсе не выглядела напуганной. Она держалась уверенно и даже вызывающе. На вопрос, почему поначалу отрицала, что она Олеськив, спокойно ответила, что наслышана о криминогенной обстановке в Москве, потому и решила не откровенничать с первыми встречными в милицейской форме. А вдруг они вообще переодетые бандиты? На Киевском вокзале бедных украинцев, которые возвращаются с заработков, трясут все, кому не лень, – и московские бандиты, и милиция, и свои родные земляки. А что творится на границе, словами не расскажешь. Это надо сидеть, слушать и ужасаться.

– И давно вы пересекали границу? – задал невинный вопрос Демидов.

– Не помню, – пожала плечами Олеськив. – Мне люди рассказывали.

– А с сестрой давно виделись? – наседал Демидов.

– А с чего вы решили, что у меня есть сестра? – Удивленно взглянула на прилипчивого мента гражданка Олеськив.

По-русски она говорила грамотно, напрактиковалась, но легкий акцент наблюдался.

– А разве Стефания Владимировна Данилко не ваша сестра? – тоже сделал удивленное лицо Демидов.

– Конечно нет, у нас и фамилия разные, – улыбнулась Олеськив. – Отчества совпадают, но мало ли совпадений на свете.

– Да, совпадений действительно немало. Например, Данилко отправляет девушек из Украины на заработки в Москву, и – надо же как получается! – именно вы их встречаете. А потом куда-то отвозите. Не хотите ли нам об этом рассказать?

– Никого я не встречаю. Это первый раз меня земляки попросили, чтобы помогла девочкам найти работу. Ведь страшно им, впервые в большом городе. А тут я, знакомая их родителей.

– И как же зовут родителей этих девушек? – спросил Плетнев, зная, что паспорта у Олеськив изъяли. Как же она станет выкручиваться теперь?

– Не помню, у меня знакомых много. Мне просто позвонили и попросилл встретить девочек из четвертого вагона.

– Звонила Данилко?

– Не знаю я никакой Данилко, я вам уже говорила! – нахмурилась Олеськив.

В комнату линейной милиции заглянул Щеткин.

– Привет всем! – Он поздоровался за руку с Демидовым, Плетневым и еще двумя милиционерами. – Ну что, забираем дамочку?

– Куда это вы меня забираете? – злобно спросила она. Олеськив казалось, что настырному менту ни разу не удалось ее подловить, на все вопросы она отвечала убедительно, а тут на тебе – приезжает какой-то невзрачный тип, а вместе с ним еще двое в форме и собираются ее куда-то отвозить.

– Вам любопытно? – спросил Щеткин, вперив в нее свои черные глаза. – Сейчас в орган дознания, выражаясь юридическим языком. Дальнейшие действия наши такие: обыщем вас, составим протокол задержания и объясним ваши права, предусмотренные Уголовным кодексом. После чего сообщим прокурору о вашем задержании. В общих чертах это все. Уточняю, на ближайшие сорок восемь часов. А если конкретно, вам, гражданка Олеськив, грозит срок по статье сто двадцать шестой – похищение человека, сто двадцать седьмая – незаконное лишение свободы, сто двадцать седьмая прим – торговля людьми. Есть Доказательства того, что ваши деяния повлекли за собой смерть потерпевших. В общем, от десяти до пятнадцати лет. И это в лучшем случае.

– Да вы что мне шьете? – закричала Олеськив, и ее лицо мгновенно покрылось бордовыми пятнами. – Ничего из этого я не совершала! У вас нет доказательств.

– Есть, – невозмутимо ответил Щеткин. – И мы вам предоставим. А пока я вам предлагаю воспользоваться своим правом и сообщить родственникам о вашем задержании. Так что у вас есть счастливая возможность поговорить с сестрой Стефанией Владимировной Данилко.

– Нет у меня никакой сестры! – истерично выкрикнула Олеськив.

– О-о, как же некрасиво отрекаться от родных, – поморщился Шеткин. – В данный момент она пересекла границу и с сопровождающими ее лицами приближается к Москве.

Олеськив недоверчиво посмотрела на Щеткина и промолчала.

– Да-да, истинная правда. Украинская милиция вышла на ее след, а ей вдруг вздумалось посетить наш город-герой. А может, это она к вам заторопилась? В общем, без помощи родной милиции ей, конечно, не дали бы пересечь границу России. Она же числится в розыске двух государств. Но в данном случае обе стороны пришли к консенсусу. Знаете, так иногда бывает, когда общий интерес объединяет два государства.

– Никому звонить не буду, – наконец решительно сказала она. – У меня нет никакой сестры.

– Ну нет так нет, – легко согласился Щеткин. – В конце концов, что нам стоит взять кровь на анализ у двух незнакомых между собой женщин и определить их ДНК? На это ваше согласие не понадобится. Поскольку доказательства вашей преступной деятельности у нас есть.

20

В этот раз Людмила хотела обойтись без традиционной чашечки кофе, но потом подумала, что изменять своим привычкам не стоит – это похоже на маленькую уступку своему страху. И в конце концов, сегодня ей нечего бояться. Ведь Плетнев пообещал, что все будет под его личным контролем. Если тот, кто надумал на нее напасть, заявится, он будет иметь дело с настоящим афганцем, а не с теми, кто на каждом углу любят говорить о своих подвигах, а на самом деле просидели всю войну в штабах.

Мобильный заиграл «жабью» музыку – так Светочка называла мелодию, которую сама же и подобрала маме.

На экране высветилось имя Павлика.

– Слушай, Мороз, у тебя там все в порядке? – услышала она его хриплый голос.

– У меня все. А вот с тобой что? Хрипишь, как придушенный.

– Да подстыл малость. Вчера закинул удочку, крючок за корягу зацепился. А вода холодная. Пока нащупал, пока отцепил, потом заодно поплавал.

– Полощи горло содой с йодом, – посоветовала она генералу.

– Содой? – хмыкнул Павлик. – А где я тебе ее на островах найду? Полощу водярой.

– Да я уже догадалась. – Людмила слышала пьяноватые голоса дружков Воронца, да и он сам, чувствовалось, был здорово под хмельком.

– Нашла Плетнева?

– Нашла.

– Помог?

– Помогает.

– Привет ему от боевого товарища. Не забудь передать! Найду… – Он осекся. – Ой, забыл, что хотел сказать.

– Наверное – «урою». – подсказала Людмила.

– Тебя? – удивился Павлик. – Да ты что? Тебя – такую лапочку, такую красотулечку? Да ни за что! Обидчика твоего урою. Так и передай ему.

– Кому? – не поняла Людмила.

– Плетневу.

Телефон отключился, и Людмила в недоумении покачала головой. Наверное, с рыбой уже давно покончено, потому что голоса в трубке раздавались соответственно той степени опьянения, когда начинаются провалы в памяти.

Она допила уже остывший кофе и подхватила мешок с мусором. На этот раз он был совсем легкий, одни бумаги да коробки из-под пиццы. «Все-таки как неправильно питается коллектив…» – неодобрительно подумав о сотрудниках фирмы, Людмила пошла к выходу.

– Уходите? – как ванька-встанька возник за стеклянным окном кабинки охранник. Из чего Людмила сделал вывод: опять дрых. Потому что за секунду до этого ей показалось, что на «боевом посту» никого нет.

– Ухожу.

– Ну, вы теперь там на помойке осторожнее, – напутствовал он ее, словно провожал на передовую. – А то из-за вас мне нагорело от начальства, что я ничего им не сказал о ночном происшествии. А я ведь тогда смотрел телевизор и ничего не видел, – соврал охранник.

Людмила точно помнила, что телевизор позавчера не работал. Обычно охранник его отключал, когда собирался поспать.

– Спите дальше, – не удержалась и съязвила она.

На улице было прохладно, и Людмила похвалила себя, что догадалась прихватить сегодня курточку. Она прислушалась: было тихо, только на соседней улице прошуршали колеса машины, потом второй и, бешено затрещал мотоцикл. Она оглянулась: что-то ей не понравилась тень от дерева. Секунду назад возникла дополнительная ветка идеально правильной формы. У Людмилы забилось сердце, и она с мешком наперевес двинулась к дереву, но сразу вспомнила, что мешок почти ничего не весит.

Дверь открылась, и выглянул охранник. Надо же, не спит, выполняет свои обязанности. Наблюдает, когда она выбросит мусор и покинет территорию.

– Что-то не так?

– Не знаю, – громко сказала она. – У вас электрошокер или что?

– У меня боевой пистолет, – заорал охранник и побежал к дереву.

Никакого пистолета у него, конечно, не было. Людмила уже собиралась броситься охраннику на выручку, но из-за угла дома выскочил Плетнев.

Одновременно с ним из кустов на удивление резво выпрыгнул крупный Демидов. Человек с бейсбольной битой в руках отделился от дерева и кинулся наутек. Все трое мужчин, а за ними и Людмила с мешком в руках, бросились его догонять. Плетнев оказался самым быстроногим. Он прыгнул на спину незнакомцу, они вдвоем рухнули на землю, и сыщик ухватил руку, чтобы заломить, но не тут-то было. Тот сопротивлялся, как зверь, и когда Демидов навалился всей тушей на обоих, послышался голос Плетнева:

– Выруби его!

Послышался рев и все стихло.

– Кажется, я ему сломал руку, – растерянно сказал, вставая и отряхиваясь, Демидов.

– А меня придушил, я чуть не задохнулся под тобой, Володька.

Охранник растерянно бегал вокруг и не знал, что делать.

– Да успокойся ты, – сказал Плетнев. – Мы свои.

– Они мои! – гордо заявила Людмила, не расставаясь с мешком, который блестел антрацитом под фонарем и поэтому выглядел очень нарядно.

– Вызывайте милицию, – подсказала она. Потом вгляделась в лицо незнакомца и отметила:

– А это не тот. Их что, целая банда за мной охотится?

– Мы выйдем через другой выход, так что милицию вызывай на Орловскую. А вы, Людмила, выбросьте наконец свой мешок. Сколько можно с ним таскаться? – сказал Плетнев.

Плетнев и Демидов защелкнули наручники на запястьях типа, и тот вскрикнул от боли.

– На хрен наручники? И так инвалидом сделали! – выругался он.

– Скажи спасибо, что не за спину заковали, – рыкнул Демидов.

Только теперь Антон присмотрелся к бандиту. Здоровый бандюга, накачанный. Шея, как у борца, руки оттопыриваются из-за мышечной массы, хотя вторая и висит, как плеть, и приходится поддерживать ее, насколько это позволяют наручники.

– Кто такие? – наконец угрюмо спросил бандит.

– Смерть твоя, – ответил Плетнев. – А вот ты кто такой?

– Так я вам и сказал, – пробурчал тот.

– Да мы все равно узнаем, так что не играй несознанку. И не таких раскалывали.

– Вот и поработайте, – ехидно ответил тип, бережно держа перед собой обе руки.

– Да прямо сейчас и начнем, с обыска, – пообещал Демидов и стал обыскивать бандита.

– Не имеете права, – злобно ругнулся он.

Демидов, деловито выворачивая его карманы и шаря за пазухой, а потом охлопывая ноги по всей длине, не поленился ознакомить обыскиваемого со статьей Уголовного кодекса. Говорил он занудным голосом, но с явным превосходством:

– Личный обыск может быть произведен без соответствующего постановления при задержании лица или заключении под стражу. Сейчас приедет милиция и заключит, а пока мы тебя задерживаем, поскольку у нас есть основания полагать, что ты скрываешь предметы или документы, которые могут иметь важное значение для уголовного дела.

– Ну-ну, – криво усмехнулся задержанный.

– Смотри, все документы вынул, – невозмутимо заметил Демидов. – Предусмотрительный, ешкин кот. И мобильный отключен. Профессионал, что ли?

Демидов включил мобильный. Тут же зазвучали позывные, и Владимир посмотрел на высветившийся номер. Приложил телефон к уху.

– Леха, куда ты сгинул? – услышал он взволнованный мужской голос. – Мы же договорились, как закончишь с бабой, сразу звонок!

– Скажи – закончил, – шепотом приказал Демидов и сунул мобильный к уху бандита. Тот покосился на наручники, ненавистным взглядом смерил Людмилу, непонятных конвоиров, что-то прикинул и процедил в трубку:

– Закончил.

– А чего такой нерадостный?

– Потом скажу, при личной встрече, – угрюмо бросил бандит, имя которого Демидов уже знал.

– Кто звонил? – сразу спросил Демидов, когда отключил мобильный и сунул себе в карман.

– Мог бы и не говорить, так ведь вы все равно пробьете по своим каналам.

– Догадливый! – удивился Плетнев. – Мент, что ли?

– А что, видно?

– Да как-то осенило враз, – признался Плетнев. – Ну так чей звоночек был?

– Дружка моего.

– Не того ли, кто по кумполу получил от слабой женщины?

– А какая разница?

На самом деле новость о том, что его подельник не просто так отсиживался дома, для задержанного оказалась неожиданной, потому что в его вопросе прозвучала нотка неуверенности.

– Да есть небольшая. Если твой дружок – по голове долбанутый, так тебе нет никакого резона его скрывать. Потому как засветился он уже в системе кровушкой своей. Как профессионалу напоминаю: по экспертизе крови определяется ДНК. А также и по другим биологическим следам в виде спермы, слюны, соплей и пота.

Алексей остановился как вкопанный, и на его лице Плетнев наконец увидел страх.

– Ну ты шагай, шагай, у нас еще есть время поговорить.

Они вышли на Орловскую улицу, куда через пять минут подкатила патрульная машина.

Из нее вышли двое милиционеров и с изумлением уставились на задержанного.

– Лешка, ты чего в браслетах? А вы кто такие? – сразу пошел в наступление один из патрульных.

– Представители генпрокуратуры.

Алексей даже замычал от досады, что так влип. А менты в недоумении переглянулись: и что за интерес у генпрокуратуры к их товарищу, рядовому сотруднику правоохранительных органов?

– Он что, из вашего отделения? – удивился Плетнев.

– Из нашего… Так он хороший работник, у него куча поощрений! – сразу вступились за коллегу милиционеры.

– Поощрения – это здорово. Можете гордится своим товарищем. Но тут за ним еще кое-что числится. В данный момент, например, попытка убийства вот этой гражданки. Ну и много чего другого. Так что едем к вам, а потом – даже говорить не хочется. В общем, всему свое время.

– Я с вами! – сразу заявила Людмила.

– Конечно, – согласился Плетнев. – Как потерпевшая. Будете давать показания, а мы как свидетели, подтвердим.

Еще ночью, когда в родном отделении милиции дознаватель составлял протокол задержания, Симонов понял, что влип по-крупному. И главное, как обидно: он специально отключил телефон, чтобы спокойно покончить с бабой. И велел Вовану не дергаться, а главное, не дергать его. Сделает дело – сам и позвонит. Так нет, этот урод не выдержал, видите ли, нервы у него! И позвонил в самый неподходящий момент. С той самой секунды все пошло наперекосяк. Номер Вована засветился на мобильном Лехи, не найти его теперь мог разве что ленивый. А тут еще чертов сыщик сообщил, что Вован, оказывается, два дня назад засветился в системе. То есть не играло никакой роли, что его ДНК не было в базе данных среди осужденных преступников. Достаточно было так по-глупому подставить свою тупую башку этой бабе, и следы его крови остались на какой-то стеклянной хрени. Таким образом он преподнес на блюдечке свой генетический код этим сыскарям. А они, даром что работают в частной лавочке, сотрудничают с генпрокуратурой, и у них доступ ко всем экспертизам. Когда Симонов понял это, он едва не взвыл. Ведь ясен пень, что, получив такой подарочек, эксперты примутся шарить в неопознанных образцах. И в конце концов идентифицируют ДНК Вована, а ведь есть с чем! Вряд ли та девчонка, которую они подхватили на автобусной остановки и завезли в парк, ходила на экспертизу. Они ее так запугали, что она и встать не могла поначалу, так и лежала покорно, как агнец на заклании. А уличные проститутки, которых они отлавливали и завозили в излюбленные места, и подавно не заявляли. Им как раз есть что скрывать от закона. Но вот тех, из элитных, кого они убрали, эти сыскари в конце концов обнаружили. И хотя никакой информации о следствии в отделение не поступало, Симонов знал: конечно, следственные действия ведутся. А раз ведутся, там все по полной программе – всякие экспертизы и прочая хрень. А они с Вованом тогда вошли в раж и даже не стали зарывать трупы. На кой чикаться, если это безымянные проститутки незнамо из каких краев и никто о них и не вспомнит? От них просили избавиться, заплатили неплохо, но так ведь неинтересно, хотелось получить удовольствие. Да и Вован дал волю своим черным фантазиям. Не раз намекал Симонову, что любит смотреть порнуху, где по живому мясу, да с хрустом шейных позвонков. Леха тоже завелся – беспомощность девок, а главное, то, что они чувствовали близкий конец, завела так, что он не мог с собой совладать. В отличие от тупого и примитивного Вована, Леха почитывал психологическую литературу, и как раз тогда понял: его тянет к ущербным женщинам. Нет, с виду у них все – тип-топ. Фигурки, сиськи и все прочее, но эмоциональная подавленность притягивала почище всяких этих мест. Так бывает с собаками, которые улавливают страх на уровне гормонов и нападают на жертву, излучителя этих гормонов. Поэтому с девками из элитного борделя он вел себя как зверь, возбужденный запахом страха.