Текст книги "Игры для взрослых"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Фридрих Евсеевич Незнанский
Игры для взрослых

1

Доктор был самым настоящим. Надя не удивилась бы, если бы хозяева подсунули кого-нибудь из своих, нарядив его в белый халат, и тот с умным видом изрекал бы что-то из медицинской терминологии, вешая ей лапшу на уши. Но высокий красивый парень, она бы на такого обратила более пристальное внимание, будь у нее возможность выбирать обстоятельства, зашел в комнату с чемоданчиком и разложил на столе инструменты.

– На что жалуемся? – привычно спросил и, словно вспомнив, зачем он здесь, тут же сменил приветливое выражение лица на деловое. – Какие проблемы?

– У меня задержка, – смущенно ответила Надя. С таким красавцем гораздо приятнее было провести время в постели, чем сознаваться в том, что она залетела.

– Сколько? – коротко спросил он и стал натягивать резиновые перчатки. Халат надеть и не подумал, но Надя даже обрадовалась этому. Белые халаты врачей всегда вызывали у нее опасение.

– Четыре недели.

– Ну, ложитесь, – подчеркнуто вежливо обратился он к ней на «вы». – Сейчас посмотрим.

Надя надеялась, что ей поверят на слово, но, видимо, этот парень получил четкие инструкции. Интересно, как он при таком небольшом сроке определит, действительно ли она беременна? Но доктор, невзирая на молодость, оказался опытным.

– Одевайтесь, – немногословно бросил он.

– Ну как, доктор? – робея, спросила Надя.

Красавчик пожал плечами.

– Вы же знаете как.

Он не попрощался и вышел.

Надя даже не знала, радоваться ей или огорчаться. С одной стороны, совсем скоро она не сможет обслуживать посетителей, что может очень не понравиться хозяевам. Ее и так по утрам тошнит, а от запаха мяса прямо с души воротит. А к вечеру, кровь из носа, нужно выглядеть супер и радовать своим свежим видом клиентов.

– Вы здесь для того, чтобы создавать праздник достойным людям, – не уставала назидательно повторять Барби. А ее Кен, если ему казалось, что кто-нибудь из девушек излучает недостаточно радости, грозился штрафами. И если бы это были пустые угрозы. Нет, все замечалось в роскошном гадюшнике, все записывалось в кондуит, и в конце месяца штрафы так и сыпались на головы нерадивых девушек. Учитывался даже помятый вид после бессонной ночи, хотя скажите на милость – кто виноват в том, что ночь напролет приходилось развлекать клиентов? Надя одна из первых усвоила науку при любых обстоятельствах жизнерадостно улыбаться и всем видом демонстрировать, что она счастлива и ее вполне устраивает подневольная жизнь. Счет ее пополнялся, родители получали переводы, так что мечта всей семьи о зажиточной жизни осуществлялась благодаря стараниям старшей дочери. Одно неудобство – она уже пять месяцев не видела дневного света. Порой накатывала тоска, но мысли о свободе она откладывала на то время, когда уходил клиент и девочкам давали передышку. Плакать она себе не позволяла – ни за что не даст повода оштрафовать ее. К чему слезы, если лицо теряет свежесть и потом уже никакой макияж не помогает скрыть следы переживаний. Сколько ей еще здесь находиться? – иногда спрашивала она себя и боялась даже подумать, что от ее решения ничего не зависит.

Время от времени Кен проводил объяснительные беседы. Девушки рассаживались в гостиной и слушали его заверения, что тысячи девушек мечтали бы оказаться на их месте.

– Вы живете в таких условиях, о которых даже не мечтали, – менторским тоном изрекал он, развалясь перед ними в мягком кресле и сложив руки на животе. В руках он обычно держал четки, но никто никогда не видел, чтобы он читал молитвы. Быстрые движения его волосатых пальцев завораживали, когда он перебирал черные блестящие бусины. – В таких условиях живут жены шейхов.

Действительно, мебель и всякие безделушки поражали своей роскошью.

– Вы едите, как в первоклассном ресторане.

И это правда. Еда была вкусной, пальчики оближешь.

– У вас дорогая и красивая одежда.

И в этом он прав – каждая девушка выглядела, как нарядная куколка.

Потом следовали перечисления услуг, которые они здесь получали – визажиста, парикмахера и тренера по фитнесу.

– И вы думаете, что должны получать все даром? Такие услуги стоят больших денег.

Кен начинал загибать пальцы, перечисляя, сколько стоит номер подобного уровня в отеле, завтрак, обед и ужин, обслуживание специалистов. Сумма получалась невообразимая.

– А вы все это получаете задаром. Еще и зарплату. Хотя, между прочим, развлекаться с мужчинами такого уровня стоит огромных денег. Не они должны вам платить, а вы им за удовольствие даже посидеть рядом. Не говоря уже за то наслаждение, которое они вам доставляют.

После этих слов он строгим взглядом окидывал притихших девушек. Они умолкали вовсе не потому, что осознавали, какое счастье им привалило. Сумма содержания в борделе высшего разряда с каждым днем росла, и становилось понятным – никогда, никогда им не выплатить набежавший долг. Спасибо хоть платили так называемую зарплату.

Однажды Надя, по своему обыкновению приложив ухо к двери, подслушала разговор Кена с кем-то, чей голос она слышала впервые.

– А не много ли мы им платим? Они нам стоят тоже недешево.

– Каждый труд должен оплачиваться, – низким голосом с хрипотцой ответил собеседник. – Так они хотя бы работают с удовольствием. Потому что предвкушают зарплату. Наши клиенты в восторге от девочек. Потому что те стараются. А угрозами не добьешься высокой продуктивности. Как ты думаешь, почему Депутат, Банкир, Министр и прочие господа постоянно наведываются в нашу обитель? Потому что они получают секс-услуги самого высокого качества. Девочки должны быть искренне заинтересованы в результатах своей работы. Понимаешь, искренне. А что может вызвать это чувство? Бабки, которые они получают на свой счет в конце каждого месяца.

– Ты здорово придумал завести на каждую счет. Рост доходов всегда завораживает, и не только нас, – заржал, как конь, Кен.

– И родственники не подадут в розыск, – подытожил незнакомец.

– Да кому они нужны? – пренебрежительно ответил Кен.

– Не скажи. Если дочка уезжает на заработки и пропадает, рано или поздно родители подают в розыск. Зачем нам лишние хлопоты? А так семья бабки получает, значит, с дочкой все в порядке. Тихо и спокойно.

– Кстати, не всегда тихо и спокойно, – подал голос Кен. – Два дня назад какая-то гадина звонила к районную ментовку. Углядела, когда привезли новенькую. Заметила, что ее вводили в подъезд с применением силы.

– И что? – услышала Надя настороженный голос незнакомого мужика.

– Приезжали Толстый и Хохол. Ну мы им бабки дали, они и отвалили. Предупредили меня, чтобы были поосторожнее, напротив нас окна офиса.

– Так ведь товар доставляют ночью.

– Менты говорят, уборщица в офисе задержалась с уборкой. После какой-то вечеринки разгребала их помойку.

– Видишь, какие бывают бдительные уборщицы, – назидательно произнес чужой голос. – Скажи нашим, чтобы сразу товар не вытаскивали. Осмотрелись сначала.

– Да так обычно и бывало. А эта вроде выходила спокойно, потом заартачилась. Пришлось применить силу.

– Значит, почувствовала что-то. Кто ее привозил?

– Сэм.

– В следующий раз пусть встречает Доставщица. У нее внешность вызывает доверие.

Тогда Надя поняла, что за шум она услышала два дня назад, когда прислушивалась к звукам жизни в борделе. Сначала крик девушки, который сразу оборвался. Потом, через некоторое время, оживленные голоса сразу нескольких человек и ответный голос Кена. Это были точно не клиенты, потому что все девочки уже принимали своих господ, а Надин что-то запаздывал. Значит, именно тогда привезли новенькую, которую никто еще не видел. И тогда же наведались менты. Надя из подслушанных разговоров Кена и Барби знала, что двое милиционеров из соседнего отделения крышуют бордель, потому что парочка возмущенно обсуждала: менты совсем зарвались, требуют все больше и больше бабок.

Новенькая так и не появлялась, и когда девушки встречались в столовой, неизменно присутствовали Сэм или Джим, Барби или Кен. Так что особо и не поговоришь. Да и вряд ли кто-нибудь из девчонок знал о судьбе вновь прибывшей. Во всяком случае, обсуждали только предстоящие «праздники», которые придумывал неистощимый на выдумки Кен, или делились воспоминаниями. Времени на общение у девушек было немного, и все дорожили этими минутами мнимой свободы.

Надя не стала бы говорить Барби о том, что залетела, если бы не токсикоз. Совсем замучил. И когда администратор сама завела разговор о том, почему Надя дурнеет прямо на глазах, пришлось признаться. Барби выразила свое возмущение, но Надя, набравшись храбрости, ответила, что против природы не попрешь. И против желания клиента.

– Ты что, таблетки не принимала? – заорала Барби.

– У меня на них была аллергия, – призналась Надя.

Пришлось сознаться, что она уже месяц, как перестала принимать противозачаточные. Потому что с организмом начало происходить черт-те что – кружилась голова, временами наступал озноб, и она боялась, что клиенты заметят ее состояние.

– Ну и дура! – заключила Барби.

Непонятно только, что она имела в виду – то, что Надя так реагировала на таблетки или что боялась реакции клиентов. Во всяком случае, сегодня приехал этот супердоктор и только подтвердил опасения Нади. Что теперь будет? – уныло подумала девушка. Если выгонят, она лишится приличного заработка, но обретет свободу. А на фига ей свобода, если опять придется проводить дни и недели в поисках приличной чистой работы? Не идти же на точку, где никакая «мамка» не защитит тебя от опасного клиента. Да и для самолюбия оскорбительно: из таких шикарных условий – на пыльную улицу, как вокзальная шлюха.

Часы показывали семь часов вечера, нужно было готовиться к празднику «Египетские ночи». Сейчас заявится Юлия и приступит к своим обязанностям. Тоже стерва – эта специалистка. Подчеркнуто вежливая, все делает молча, даже не поговоришь с ней. Отвечает немногословно и только по делу. Как-то обронила, что работала гримером на киностудии. Наверное, здесь зашибает такие бабки, что ее вполне устраивает странность нынешней ее профессии: преобразовывать внешность элитных проституток. Хотя какая ей разница? Гримировать актеров для съемок или проституток для дебильных театрализованных спектаклей. Интересно, говорит ли она кому-нибудь, чем занимается? Надя усмехнулась своему дикому предположению конечно же нет, чем тут гордиться? К тому же наверняка хозяева ее предупредили: молчать обо всем, что она видит. А в сущности, что она видит? Только внешнюю сторону борделя – роскошь и красивых девушек, которые всегда улыбаются. А раз улыбаются, значит, довольны своей участью. Невзирая на вежливость, в глубине души она, конечно, презирает своих подопечных и не подозревает, что они настоящие невольницы. Что у них нет выхода.

Надя тут же отогнала печальные мысли и сделала это вовремя. Дверь распахнулась, и зашли Кен и Барби, за их спиной маячила фигура Джима. Он бесстрастно смотрел на Надю поверх голов парочки, и взгляд его почему-то показался девушке опасным. Но задумываться было некогда.

– Значит, так, – рявкнул Кен, и Надя от неожиданности вздрогнула. За все это время, сколько она здесь пробыла, Кен ни разу не повышал голос. Даже все свои гадости он говорил ровным ледяным тоном, за что девушки его особенно не любили. Ни капли эмоций, словно он бесстрастный робот без души и сердца. – Сама знаешь, что подсунула нам подлянку. Будешь работать, пока мы не решим, что с тобой делать. И чтобы ни единым словом, ни единым намеком не показала, что беременна. Поняла? Клиенты ничего не должны знать. Даже догадываться.

– Я так себя и веду, – тихо сказала Надя.

– Молчать! – опять рявкнул Кен. – В общем, расходы за визит доктора вычтем из твоей зарплаты. Поняла?

Надя только кивнула. Нет смысла даже спрашивать, во что ей обойдется визит доктора. Наверняка слупят нехилые бабки. Молчание человека извне стоит дорого. А так называемые медицинские услуги? Даже думать неохота.

Барби с отсутствующим видом стояла рядом с. Кеном и думала о чем-то своем. Даже удивительно, что она не поддержала его, как обычно, своими глупыми высказываниями.

Оба вышли, и тут же зашла Юлия – элегантная, деловая, с таким выражением лица, будто пришла гримировать по крайней мере Джулию Робертс. Только у героини фильма «Красотка» судьба сложилась гораздо счастливее, она была хотя бы свободной пташкой. Надя давно умела владеть собой, и даже печальные мысли не отражались на ее миловидном личике. Тем не менее Юлия неожиданно шепнула, наклоняясь к самому уху Нади, словно по необходимости:

– Все будет хорошо.

Надя даже опешила. Вот те на! Оказывается, железная леди не только в курсе событий борделя, а даже умеет сочувствовать!

Не показывая своего изумления, Надя с благодарностью тихо шепнула:

– Спасибо!

И почувствовала подбадривающее прикосновение теплых пальцев Юлии к своей шее.

2

Катя уютно устроилась на диване и смотрела по телевизору печальную мелодраму, искренне сочувствуя главной героине. Несчастная лежала в кровати и плакала так надрывно, что разрывалось сердце. Катя в очередной раз подумала что лучше уж никакой любви, чем такая – трагическая и безысходная, когда твой любимый то уходит навсегда, то возвращается, обещая любить вечно. И заключив счастивую возлюбленную в объятия, ночь напролет доказывает свою любовь, а утром отваливает окончательно, оставив на память зубную щетку и застиранные носки… На экране поплыли титры, и красивая грустная мелодия зазвучала так пронзительно, что Катя смахнула слезу. «Ничего себе развлеклась, – подумала она огорченно. – Теперь не усну, буду думать про эту горемычную…» Она прошвырнулась по квартире, нагуливая сон, и собралась уже ложиться, как из прихожей тревожно зазвенел домофон.

– Совсем офигели, – возмущенно пробормотала Катя. И добавила: – Алкаши проклятые…

Иногда по ночам в ее квартиру по ошибке звонил хахаль Таньки с третьего этажа. Правда, это бывало не так уж и часто, а когда он умудрялся нализаться до такой степени, ему было все равно, какие кнопки домофона нажимать.

– Не открою! Совсем совесть потерял! – рявкнула она в трубку и с удивлением услышала тоненький девичий голосок, который едва сдерживал рыдание.

– Тетя Катя, это я, Лена…

– Заходи! – нажала на кнопку удивленная Катя.

Ничего себе, часы показывали уже полпервого ночи. Что делает глубокой ночью на улице ее пятнадцатилетняя крестница, дочка сослуживицы Любы Савельевой?

Не дожидаясь, когда девочка позвонит в дверь, Катя повернула ключ в замке, выглянула в коридор и в ужасе уставилась на Лену, которая замерла на пороге, всхлипывая и подвывая, как раненый зверек. Ее истерзанная одежда, синяк под глазом и опухшие от слез глаза говорили сами за себя.

– Господи, что случилось? – Катя метнулась к девочке и прижала ее к себе. Лена разрыдалась на груди у Кати, и та почти втащила ее в квартиру, потому что силы девочки, казалось, иссякли на пороге.

– Пойдем в ванную, я тебя умою. – Катя ласково обняла девочку и повела за собой.

– Тетя Катя, можно я приму душ? – подняла зареванное лицо Лена.

– Сначала расскажи, что случилось. Может, как раз с душем тебе придется погодить.

– Тетя Катя, мне очень надо! – с мольбой проговорила Лена и опять зашлась в плаче.

– Давай я тебе водички дам, – лихорадочно стала вспоминать медицинский работник Катя, чем можно успокоить безутешную девочку, которая подверглась насилию. А в этом она не сомневалась. Но как же так случилось, что Лена ночью оказалась на улице?

Лена пила воду быстрыми глотками, буквально захлебываясь. С трудом Катя добилась от нее более-менее вразумительного объяснения.

Девочка, всхлипывая и запинаясь, рассказала, что возвращалась от подружки Ани Яценко. Мама велела быть дома не позже десяти, а подружки заболтались и опомнились как раз в десять часов. Лена поспешила к автобусной остановке. Когда стояла и ждала автобус – а после десяти он обычно ездит с большим интервалом, – рядом остановилась милицейская машина. В ней сидели два милиционера. Сначала они внимательно посмотрели на нее, переговариваясь о чем-то, затем один из них вышел и грубо спросил, чего это она здесь околачивается. Лена очень удивилась грубому тону милиционера, но ответила, что ждет автобус. «Или клиента?» – спросил мент и нагло смерил ее омерзительным взглядом.

– Я сначала не поняла его, а потом мне стало так стыдно, что он подума!л обо мне, будто я… И говорю ему, что вовсе нет. Мне вообще еще только пятнадцать. Почему он так плохо обо мне подумал? Тогда этот урод и говорит: «А, малолетка, значит… И с таких лет уже подстилаешься? Сейчас в отделение проедем, выясним, были ли у тебя приводы». Схватил меня за руку и потащил к машине. Я сначала вырывалась, потом просила позвонить маме, но он даже не слушал меня. Втащил в машину…

– А люди что? – воскликнула возмущенная Катя.

– Никого не было, как на зло. Он меня затолкал пинками, я даже заплакала. А он говорит: «А когда трахаешься, не плачешь?» И тут… Потом они меня изнаси-и-иловали…

Лена опять зарыдала и успокоить ее никак не удавалось. Катя пришла в отчаянье:

– Леночка, давай маме позвоним. Она же волнуется!

– А как я ей в таком виде покажусь? – еще горше заплакала Лена.

– В любом случае нужно сообщить, что ты у меня.

Катя набрала номер телефона Любы Савельевой и даже не удивилась, что трубку подняли сразу. Конечно, мать тревожилась, да это не то слово – она была в панике.

– Лена? – выкрикнула она. – Где ты?

– Любаша, Леночка у меня.

– Почему? Как она оказалась у тебя? – Голос Любы дрожал, она сама едва сдерживала рыдание.

– Любаша, я еще сама толком ничего не знаю. Но что бы ни случилось, Леночка, слава богу, жива, так что давай приезжай ко мне.

Лена подняла голову и в страхе уставилась на Катю.

– Что я ей скажу?

– Все, что случилось, – мягко проговорила Катя. – Ты ни в чем не виновата, и этих подонков мы найдем.

– А можно мне переодеться? А душ принять?

– Дорогая, пока мы тебя не покажем эксперту, о душе забудь.

– Какому эксперту? – упавшим голосом произнесла девочка.

– Леночка, нам нужны доказательства, что тебя… – Катя с трудом выговорила слово, от которого Лена вздрогнула, как от удара, потому что в чужих устах оно звучало еще страшнее, – изнасиловал этот подонок.

– Их было двое, – Лена зажала ладошки между коленями и уставилась в пол, сгорбившись, как старушка.

– Боже мой… – прошептала Катя, и на ее глаза навернулись слезы. Но она тут же взяла себя в руки. Еще не хватало, чтобы и она потеряла самообладание. А сейчас приедет Любаша, и без того женщина весьма впечатлительная, ранимая, ее тоже придется утешать.

Затрезвонил домофон и Катя метнулась в прихожую.

– Кто?

– Это Люба… – услышала она запыхавшийся голос приятельницы.

Когда Люба увидела дочку, бросилась к ней и зарыдала в голос. Пришлось бегать вокруг обеих и утешать их всеми возможными способами.

– Теперь рассказывай подробнее. Чтобы мы хотя бы могли понять, из какого они отделения… – им наконец удалось успокоить Лену. – На какой улице они тебя схватили?

Девочка назвала, и Катя решительно вскочила со стула.

– Сейчас посмотрю в справочнике, к какому отделению относится улица Ковалева… Что-то я не разберусь, – через какое-то время сказала она. – Но это не страшно. Позвоню в справочное бюро.

Катя развила бурную деятельность, потому что от Любаши не было никакого толку. Она и так пребывала в состоянии шока и совершенно не соображала, что делать. Стиснула дочь в объятиях и раскачивалась с ней, словно баюкая.

– Так, сейчас сядем в мою машину и поедем в отделение, – наконец получив нужный адрес заявила Катя. – Кстати, тебя там спросят, куда тебя завезли эти сволочи. Ты сможешь назвать место?

– Я не вспомню… – растерянно пролепетала девочка.

– Доченька, пожалуйста, вспомни. Не может быть, чтобы ты не заметила каких-либо ориентиров! – взмолилась мать.

– Они меня завезли в какой-то лес.

– Долго ехали? – деловито спросила Катя.

– Я не знаю…Мне показалось – долго.

– Но ты что-то видела в окно?

– Тот, что рядом со мной сидел, нагнул мне голову. Я ничего не видела. А когда мы приехали, они выключили большие фары и вытащили меня из машины. Я даже лиц их не помню! – в отчаянье воскликнула Лена.

– Значит, так. Сейчас напишем заявление. Прямо дома, здесь удобнее обдумать, никто нас дергать не будет. А потом нужно отвезти тебя на экспертизу, – твердо сказала Катя. – И только после этого в отделение милиции.

Девочка расплакалась и повернулась к маме:

– Я не хочу ни на какую экспертизу. Они же меня расспрашивать будут! Мне стыдно! Я боюсь!

– Биологическая экспертиза просто необходима. Когда их найдут, сперма будет главной уликой, – пояснила Катя.

При этих словах лицо Лены покрылось пунцовыми пятнами, и она отвернулась от матери.

– Бедняжечка моя! – обняла Любаша свою дочь, и слезы опять полились из ее глаз.

– Девочки, что бы вы ни думали по поводу экспертизы, но ведь найти этих подонков нужно! Леночка, я обещаю: эксперт не будет задавать тебе никаких вопросов. Он просто сделает свое дело, и все.

– Откуда ты все это знаешь? – Любаша подняла глаза на подругу.

– Так у меня же друзья – сыщики. Я тебе рассказывала: Турецкий, бывший следователь, его жена – психолог– криминалист. От них и нахваталась. Так что давай решать, куда ехать. В нашу клинику?

– Боже упаси! – вскрикнула в ужасе Любаша и прижала руки к груди. – Чтобы завтра все сотрудники знали? Чтобы нам косточки перемывали и говорили, что я воспитала…

Лена разрыдалась, потому что поняла, что хотела сказать мама.

– Любаша, стоп! – прервала ее Катя и сердито посмотрела на нее. – Ты что, совсем обалдела? Не понимаешь, что несешь! Но насчет нашего коллектива ты права. Начнутся пересуды, ну их всех на фиг. Едем в травмпункт. Там нас никто не знает.

– И я что, в таком виде поеду? – в отчаянье спросила Лена.

Катя окинула ее быстрым взглядом.

– Пожалуй, действительно нужно переодеться. Я тебе что-нибудь подберу. Но свою одежду в пакет сложи. И не стирать! А лучше отдай мне.

– Это еще зачем? – Лена наконец стала адекватно реагировать на распоряжения Кати и не встречать каждую ее реплику слезами.

– На ней могут оказаться следы этих сволочей. Микроволокна их одежды, биологические следы.

Любаша, невзирая на потрясение, взглянула на Катю с уважением. А подруга уже рылась в шкафу, пытаясь найти что-нибудь подходящее для девочки. Катя с огорчением отметила, что от ее былой стройности не осталось и следа. Что бы она ни предложила Лене, на девочке все висело, как на вешалке. Наконец выбрали свитерок, который когда-то после стирки в горячей воде сел размера на четыре, и брюки – Катя не носила их уже лет пять, надеясь все эти годы вернуться к прежнему размеру. Но даже брюки пришлось подвязать пояском от платья, иначе они сваливались с тоненькой фигурки девочки.

В травмпункте Лена с облегчением отметила, что коридоры пусты, а в регистратуре сидит молодая женщина с добрым уставшим лицом. Катя объяснила ситуацию и регистратор быстро заполнила на нее карту и повела девочку за собой.

– Не волнуйся, у нас сегодня замечательный врач-гинеколог.

– Дядька? – испуганно вскрикнула девочка.

– Вовсе нет. Хорошая добрая тетенька.

Лена оглянулась на маму и Катю, те подбадривающе закивали, и девочка послушно пошла за регистратором в соседний кабнет.

– А теперь в милицию, – распорядилась Катя, когда они получили на руки исписанное летящим почерком доктора заключение. Лена судорожно вздохнула, и они все вышли в ночь.

В отделении милиции дежурный выслушал сбивчивый рассказ Кати и недоверчиво склонил голову набок. Его реакция была неожиданной.

– Так уж и менты… – насмешливо бросил он. – Может, ваша красотка с друзьями гуляла? Нарвалась, а теперь боится признаться. Вот и сочиняет, нашу доблестную милицию очерняет. Это ж надо такое придумать!

– Да вы что? – возмутилась Катя. – Кому такое в голову придет? Тем более ребенку! Девочка от подружки возвращалась. Слушать надо внимательно.

– А вы, женщина, тут не командуйте. Пусть она сама скажет, куда ее отвезли. Мы сейчас наряд пошлем и проверим, правду она говорит или нет.

– Так она не видела, куда ее завезли. В какой-то лес. Мент… То есть милиционер ее голову наклонил, чтобы она не видела. Не понятно, что ли?

– Еще скажите, что ей глаза завязали. И где вы тут леса видели?

– Ну в парк какой-то безлюдный, она же не видела.

– А от подруги ли она возвращалась? – недобро прищурился дежурный. – Вы проверяли?

– Значит, так. Мы написали заявление, а дальше пускай ваши следователи выполняют свою работу. Если бы я знала, где искать этих подонков – из вашего они отделения или нет, я бы им знаете что сделала? Очень грамотную операцию. Отсекла кое-что лишнее, но так, чтобы они кровью не истекли, а память на всю жизнь осталась об отсутствующем органе.

– Вы что, ошалели, женщина? – возмутился дежурный. Уж очень красочно Катя описала экзекуцию, которую, он не сомневался, проделала бы с большой радостью. – Вы что, мясник?

– Нет, я доктор. И уж что-что, а такую простенькую операцию провела бы в пять минут. Без наркоза…

– Давайте свое заявление. Но уверяю вас – бесполезно. Врет ваша дочка. Никаких ментов не было, – твердо сказал он. – Ну народ обнаглел! Чуть где что случилось, милицию винить!

– Дочка не моя. Но я сделаю все, чтобы ваши защитники порядка понесли наказание.

– С чего вы взяли, что наши? – опять возмутился дежурный. – Может, действительно проезжали мимо нее какие-то. А может, и вообще не менты. Охранники. У них тоже форма – голубые рубашки.

– Машина была милицейская, – вмешалась Лена, которая стояла рядом и растерянно слушала разговор. Она не могла поверить в то, что дежурный сомневается, правду ли она говорит. Любаша молча погладила дочку по голове, словно поддерживая ее.

Катя положила заявление перед дежурным и припечатала его ладонью.

– Регистрируйте. А то сейчас такой скандал подниму – мало не покажется.

– Вы, женщина, забыли, где находитесь, – смерил ее злобным взглядом мент, но заявление принял и уселся регистрировать, время от времени отрываясь и рявкая что-то в рацию. Там трещало, возникали оживленные голоса, словно шла перекличка по всему району.

Громко топая и переговариваясь, ввалились трое милиционеров и зашли к дежурному.

– Ну что? – оторвался тот от бумаг.

– Ушли… – с досадой ответил мордастый загорелый лейтенант. – Пока мы прибыли на место, их и след простыл.

– А свидетели остались?

– Да, две женщины. Та, которая звонила, и еще одна. Но ничего толком не сказали. Говорят – видели только, как девчонку в машину затолкали и машина рванула с места. А номер не заметили. За ней сразу следом вторая тронулась.

– Так они что, не догадались хотя бы номер второй машины посмотреть? Может, водитель что-то прояснил бы. Он же наверняка тоже видел, как девчонку заталкивали.

– Думаю, вторая для прикрытия была. Женщина пыталась номер разглядеть, но он в грязи был. Словно специально замазали.

Мент окинул равнодушным взглядом Катю, Пену и Любашу, задержался на лице девушки и, похоже, что-то понял.

– Пострадавшая? – спросил у дежурного, кивнув в сторону девушки.

– Да вот говорит, менты ее изнасиловали, – ворчливо ответил тот.

– Да? – Уже все трое с интересом уставились на Лену. Та отскочила от окошка и закрыла лицо руками.

– Так вы будете регистрировать заявление? Или пригласите сюда всех на погляденье? – скандальным голосом спросила Катя.

– Вот уж неуемная, – недовольно склонился над журналом дежурный.

– Вам, мамаша, еще повезло, что ваша дочка домой вернулась. А полчаса назад девушку в машину затолкали и увезли в неизвестном направлении, – назидательно провозгласил толстомордый.

– Нас это нисколько не утешает, – огрызнулась Катя.

– Посидите, сейчас вас пригласят к следователю. Там все расскажете. – Дежурный опять поднял голову.

– Тетя Катя, я боюсь…Мне стыдно! – тихо заплакала Лена, и Любаша обняла ее, прижав к себе.

– Леночка, соберись и сосредоточься. Ты хочешь, чтобы эти подонки ответили за все? Или смиришься с тем, что они с тобой сделали? Разве можно оставлять безнаказанным зло? Я пойду с тобой, так что не бойся. Мы с мамой будем рядом.

Катя уже завелась из-за явного недоверия к словам девочки дежурного, из-за идиотского утешения лейтенанта, поэтому, когда их пригласили в кабинет следователя, она зашла с решительным и даже воинственным видом. Лена, наоборот, совсем сникла, глаз на следователя не поднимала и на все вопросы отвечала так путано и сбивчиво, что Катя поняла – без психолога не обойтись.

– Вы сами видите, – развел руками следователь, крепкий мужчина с жестким взглядом, словно он допрашивал не девочку, а не однажды судимого бандита, – информация настолько скудна и противоречива, что не за что зацепиться. У меня вообще возникло сомнение в искренности слов…э-э-э… – он взглянул в заявление, – Елены Савельевой.

Лена при этих словах непонимающе уставилась на следователя, а Катя возмущенно воскликнула:

– Вы хотите сказать, что она говорит неправду?

– Ну, сами подумайте, гражданка, можно ли верить ее словам? Милиционеры ни с того ни с сего подозревают девушку в том, что она занимается проституцией, хватают ее и сажают в машину. К тому же один из них пригибает ее голову к сиденью, чтобы она не видела, куда ее везут. Это уже вообще ни в какие ворота. Прямо какой-то боевик. Лиц она не запомнила, куда отвезли – не знает. Кстати, никаких лесов поблизости нет. Это вам известно?

– А если ее отвезли в малолюдный парк? Ночью даже в центральных парках всегда можно найти укромное место. Особенно если хорошо знать район.

– На что вы намекаете? – вскинулся следователь.

– На то, что патрулирующие район милиционеры хорошо знают все закоулки. А девочку увезли именно в вашем районе. По-моему, задачка для школьника: сколько скверов и парков находится в районе улицы и кто из вашего отделения милиции в данное время патрулирует улицы района?

– Позвольте мне задавать вопросы! – резко оборвал ее следователь. – А вы занимайтесь своими делами. Кстати, почему вы все время встреваете? У потерпевшей что, языка нет? Или ее мать тоже не в состоянии говорить?

– Я займусь своим делом, – пообещала Катя. – Прямо сейчас. Кстати, я врач. И доложу вам как специалист, что они обе находятся в состоянии шока. И вообще, я рекомендовала бы для опроса потерпевшей несовершеннолетней девочки пригласить женщину-следователя. Потому что она вас стесняется. К тому же пережила такое потрясение. И говорить не в состоянии.

– Повторяю, позвольте мне решать, что я должен делать! – разозлился следователь. И вообще, покиньте кабинет. Посторонние не имеют права присутствовать на допросе.

– А уж это дудки! – Катя уселась поудобнее и с вызовом посмотрела на следователя. – Я не посторонний человек. Я крестная мать Лены. Это все равно что вторая мать. Чтоб вы знали.