Текст книги "Игры для взрослых"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Это вы, Владимир?

– Да, мы же договорились.

– Меня ваша таблетка сморила. Я только что проснулась.

– Я вас подожду внизу. А вы пока собирайтесь.

Он действительно ждал ее в холле и сразу повел в буфет. Как Анна ни отнекивалась, Владимир взял ей два яйца, булочку, порцию салата и кофе.

– Ешьте, и я с вами позавтракаю. Мои на даче, так что я без них и завтрак готовить ленюсь.

Демидов старался не смотреть на Анну. Потому что выражение ее лица просто пугало. Отрешенное, со сведенными бровями и глубокой складкой на переносице. Казалось, она прислушивается к чему-то внутри себя. Что-то ищет и не находит. Потому что временами ее взгляд метался, словно пытался зацепиться за что-то.

После завтрака поехали в агентство и там решали, что делать. Теперь, когда всплыло имя работодательницы, тем более что она оказалась родной тетей подружки Орыси, наметилась ориентировка.

– Нужно найти и проверить эту Стефанию Владимировну, – сказал Володя. – Вполне возможно, что она поставляет девочек в Москву под видом горничных.

Анна, в виде исключения присутствовавшая на совещании, горестно кивнула.

– Вы ее хоть раз видели? – спросил Агеев.

– Я впервые услышала о ней от Орыси. Даже удивилась. Потому что никогда не слышала, что у них в Стрые есть близкая родственница. Наталка, подружка Орыси, наша соседка. И ее родители никогда не упоминали имя Стефании Владимировны.

– А прежде чем собирать дочь в Москву, вы не расспрашивали Наталку об этой тете?

– Как раз на то время она сама уже уехала в Италию, к матери.

– Так ее мать живет в Италии?

– Она там три года работает, в семье. Ухаживает за стариком. А муж ее еще в апреле уехал на заработки в Подмосковье. Строить хаты богачам.

– Так что, Наталка одна жила?

– С бабкой. Но та совсем уже глухая, старая. Хотя по хозяйству еще возится. А тут мать позвонила, говорит: приезжай, доченька, я тебе работу нашла. Наталка очень обрадовалась. Потому что там хорошо платят.

– И сколько – хорошо? – полюбопытствовал Агеев.

– Девятьсот евро в месяц. С питанием и жильем. Чистыми.

– Не хило! – заметил Демидов. – Моя жена с высшим образованием получает двенадцать тысяч рублей.

– Работа там тяжелая, – напомнила Анна. – К старикам нанимают женщин, если они уже совсем беспомощные или сумасшедшие. Выходных, как у нас по два дня, нет. Если полдня в неделю дают выходной, уже счастье.

– Н-да… Не нужен нам берег турецкий, – сделал вывод Демидов.

– У нас бы тоже не разъехались по свету, если бы зарплата была двенадцать тысяч, – тихо ответила Анна.

– Предлагаю отправить в командировку Володю, – сказал Голованов, – раз уж он вышел на Суглобова и фактически занялся расследованием дела Орыси. Нужно найти подружек Наталки. Может, она им что-нибудь говорила об этой Стефании Владимировне. Фамилия ее ведь известна?

– Нет. – Анна опустила голову.

Турецкий не удержался и упрекнул ее:

– Ну как же вы даже фамилию этой женщины у дочери не спросили?

– Я думала, что она действительно родственница Наталки. Орыся мне никогда не врала. Вы думаете, что она не родственница?

– Это было бы слишком просто, – избежал ответа Турецкий.

В пятнадцать часов сорок минут поезд Москва – Львов отправился с Киевского вокзала, и в одном из купе сидела заплаканная Анна. Напротив пытался читать газету Демидов. Но сам думал о том, что в багажном отделении в цинковом гробу возвращается на Родину доверчивая девушка Орыся. Которая никому не желала зла и только хотела помочь семье.

15

Ночью пересекли границу. Теперь пограничники после обычных вопросов о наличии у пассажиров наркотиков, валюты и оружия деловито раскрывали толстые папки и дотошно сверяли фамилии всех пассажиров со своими сведениями. Демидов подивился количеству нарушителей, которых разыскивали власти. Папка прямо распухла от бумаг. В соседнем купе уже слышался плачущий голос женщины:

– Так я не виновата, что мои родители не заполнили иммиграционную карту на мою дочку, когда ехали в Россию. Что же теперь делать? Среди ночи будете нас ссаживать? А дальше что? Куда мы денемся? У нас уже и денег нет.

Дверь в купе закрылась, и ответа Демидов не услышал. Когда поезд тронулся, на перроне стояли только пограничники. Никого не ссадили.

И Демидов догадывался, каким образом решился вопрос.

В Стрые он поселился в маленькой гостинице, хотя Анна уговаривала его пожить у них. Володя твердо, но вежливо отказался. В гостинице он будет чувствовать себя свободнее. В тот же день он пришел в дом Бабичей, и вместе они составили список подруг, с которыми чаще всего общалась Орыся. Их оказалось не так много. Хуже всего было то, что главная свидетельница, Наталка, отсутствовала. Но Демидов решил зайти к ее бабке. Даже если она ничего не знает, хотя бы скажет, есть ли у них родственница Стефания Владимировна.

Бабка с трудом передвигалась по дому, но заставить ее посидеть не было никакой возможности. Она то вытирала вымытую посуду, то расставляла ее на полке. Затем принялась чистить картошку. Потом нацепила очки и стала перебирать гречку. Переспрашивала каждый вопрос, видать, туговата на ухо, но отвечала толково. Слава богу, мозги у нее работали нормально.

– Не, та шо вы! Яка така Стефания Владимировна? Та я про такую вперше чую! Нема у нас у Стрыю никаких родичей. Наталка говорила? Она вам наговорит. Такую брехуху еще поискать. Слава Исусу, уехала в Италию к матери. А то не работала, не училась, такую мне ледащую девку оставили. Я на нее только готовила да убирала. И как она там у чужих людей хозяйничает? Ее тут не уговорить было подмести пол, – сетовала старуха. – Правда, там за это гроши большие платят. А тут задаром.

Девка свою выгоду искала, – заключила бабулька и неодобрительно поджала губы.

Она уже успела перебрать крупу и теперь принялась штопать чулки. Иголка так и мелькала в ее руках. Демидов уже давно не видел, как штопают, и зачарованно следил за хитроумным процессом. А такого способа он еще не видел: она подцепляла петельку нитки и протягивала ее через другую, словно вязала крючком.

– Подружки, говорите? Вот Орыся у нее была, хороша дивчина, тильки уехала уже месяца как два. На заработки в Москву. Хлопчик у нее был, гарный такой, разумный. Она с ним иногда к Наталке приходила. Олегом зовут. Вроде у Киеве учится. Чи на фельдшера, чи на этого… филолога, чи як его? На того, кто языки учит. Спытайте у его матери.

– А фамилию его вы знаете?

– А чого ж не знать? Марчук фамилия. Его мать ликарь, зубы лечит. Вот мне лет десять назад челюсть зробыла. Гарна челюсть, совсем не мешает. Но человек она поганый, – неожиданно заключила старушка.

Бабуля покончила с чулками и принялась кроить из старого пододеяльника полотно, расстелив его на обеденном столе. Демидов не удержался и спросил:

– А что, нельзя его уже на тряпки пустить?

– Ленивые так и делают. А я подошью, и будет мне простыня.

– Бабуля, так ваши все на заработках. Неужели на постельное белье не заработали?

– А чого б они там сидели, если бы не заработали? Так я не хочу их гроши распускать. Это уже им, молодым, нехай будет. Им все надо. А мне что, старой, надо? Они мне пишут: покупай мясо, харчуйся хорошо. Мясо дорого стоит. Не буду я их деньги на мясо тратить. Им копейка тяжело дается. Думаете, приятно чужую задницу мыть? А я колбаски куплю, с макаронами поем, больше мне и не надо. Или картопли наварю, да с олией. Як то люды говорят? – задумалась она. – А, вспомнила. Погано жили, нечего и начинать.

Бабуся опять взялась за иголку и, прошивая края ткани крупными стежками, посоветовала гостю:

– Так вы идите в поликлинику, по улице Володимира Великого, да сверните на Орлика. Там поликлиника, а на втором этаже кабинет зубной. Марчучка вам все скажет, если Орысю простила.

– А что ей Орыся сделала?

– Так они с Олегом к свадьбе готовились. На сентябрь наметили. А невеста вдруг в Москву. У них, правда, батько хворый. Она подалась на лекарства заработать. А Марчучка про нее потом черт-те что говорила. На весь Стрый опозорила.

– А что ж такого она говорила?

– У нее и спросите. Она вам с большой радостью расскажет. А я гадости про Орысю повторять не хочу. Уехала – и уехала. Она дивчина хорошая.

Демидов так и не сказал старушке, что Орыся уже и приехала и завтра будут ее похороны. Пускай соседи сообщат.

Интересно, почему Анна не рассказала, что Орыся собиралась замуж? Ведь ни словом не заикнулась. Может, тоже обижена на ту Марчучку, которая позорила ее дочь?

Демидов пошел по указанному адресу и легко нашел поликлинику. В коридоре возле кабинета зубного врача толпилось столько народа, что он решил не рисковать. Как раз при нем начался скандал: кто-то пытался прорваться без очереди. Возбужденные пациенты всячески стыдили молодого парня, и тот, ухватившись рукой за щеку и морщась от боли, огрызался:

– С острой болью без очереди! Правило есть такое!

– Мы все тут с острой болью! – галдели со всех сторон.

Демидов посмотрел на часы приема. Через два часа стоматолог Марчук освободится, тогда он и подойдет к ней. А пока зайдет к Анне, есть к ней вопрос.

Анна была не одна. Несколько женщин в черных платках с заплаканными глазами сидели рядом. На столе, покрытом ковром, стоял цинковый гроб, и люди расположились вокруг на стульях и диване. Все молчали. Иногда кто-то шепотом говорил что-то. Дверь в дом была открыта настежь, заходили, не здороваясь, и, поклонившись, подходили к гробу. А потом садились на стулья. Так же молча уходили. Никто не взглянул на Демидова, и тот топтался в дверном проеме, не зная, что делать. Он должен многое успеть за несколько дней.

Но похороны только завтра. Уместно ли сейчас задавать вопросы Анне?

Возле него остановился светлоголовый мальчонка и посмотрел на него строгим взглядом.

– Вы к Орысе? – спросил.

– Мы с твоей мамой вчера ее привезли, – ответил Демидов и взъерошил его волосы. – А ты, наверное, ее брат?

– Я Славко, брат Орыси, – подтвердил мальчонка.

– С тобой можно поговорить?

– Можно, – солидно ответил парнишка и кивнул, – идите за мной. Тут не можно балакать.

Они вышли во двор, и Славко повел Демидова к сараю. Они сели на покосившуюся скамеечку, потемневшую от времени.

– Шо вы хотели узнать? – спросил Славко.

– Мама тебе, наверное, говорила, что я сыщик. Мы ищем убийцу твоей сестры. – Демидов не умел разговаривать с детьми и боялся, что его сухой тон может быть неприятен мальчику. Но тот слушал его, опустив глаза, и ковырял ногой землю. Потом взял прутик и стал выводить фигурки зверей на земле.

– Я хотел узнать, кто такой Олег Марчук и почему его мама сердится на Орысю? – наконец задал главный вопрос Демидов.

– Орыся с ним гуляла. Они собирались жениться осенью. Марчучка уже всем растрезвонила, шо будет свадьба. Олег учился на пятом курсе в Киеве, ему нужно было жениться.

– Почему нужно было?

– Там какой-то такой институт, типа крутого, он должен был ехать за границу женатым. А с Орысей они уже год гуляли. Ну, как гуляли? Когда он приезжал иногда на выходные или на каникулы. И решили жениться. Потому что неженатого туда не берут. А Орыся передумала, нужно батька лечить, а грошей нет. И когда уехала на заработки, Марчучка очень разозлилась. Типа, Орыся ему карьеру испортила.

– Но ведь Орыся могла с ним уехать и помогать семье?

– Вы Марчучку не знаете. Она такая жадная, все говорят.

– Так ведь мать Олега осталась бы в Стрые.

– Олег ее очень слушается, – после паузы неохотно ответил Славко и затоптал ногой все свои рисунки.

«Видимо, в отношениях Орыси и Олега не было главного – любви», – подумал Демидов.

– А где сейчас Олег?

– В Киеве. Как Орыся в Москву уехала, он и приезжать не стал.

– Вы не стали сообщать ему об Орысе, что сегодня похороны?

– А у нас адреса нет.

– Как? Ведь они переписывались? – удивился Демидов.

– А она все его письма сожгла. Я сам видел. А к Марчучке идти спрашивать его адрес мы не захотели. Она плохая.

– Кто из подруг Орыси знал о том, что она собралась уехать в Москву?

– У нее их всего две было – Наталка и Вера. Может, Вера еще в Стрые, она тоже собиралась уехать на заработки.

– У вас что, все уезжают? – не удержался Демидов.

– Наша учительница химии Мария Ивановна говорит, что полстраны уехали. И еще, что много семей из-за этого разрушились. Хотите поговорить с ней? Она через дорогу живет, она очень хорошая. Была классным руководителем у Орыси. К ней все дивчата за советами бегают.

Демидов погладил по голове Славчика. Тот печально взглянул на сыщика и спросил:

– Вы к нам еще зайдете?

– Зайду, – пообещал он.

– С вами батько хотел поговорить. Но сейчас не надо. Он дуже горюет. Говорит, Орыся из-за него погибла.

– Но это же неправда! – утешил мальчика Демидов.

– Конечно, неправда. Но батько как вобьет себе что-то в голову, не переубедишь, – по-взрослому серьезно заключил Славко.

Мария Ивановна открывала дверь, когда Демидов окликнул ее через калитку.

– Можно к вам? Я из Москвы.

Она обернулась и кивнула.

– Заходьте. Я знаю, что вы с Анной привезли Орысю. Спасибо за помощь.

В чисто убранной комнате все стояло по своим местам, на стенах висели общие фотографии выпусков школы разных лет. Демидов такого уже давно не видел. Сразу видно – учительница любит свою работу и помнит обо все учениках.

– Вы, наверное, хотели узнать об Орысе? – спросила она, усаживая гостя на низенький диван, уже довольно продавленный, но покрытый нарядным покрывалом.

– Я хочу узнать, как она решилась уехать в Москву и почему обратилась к некой Стефании Владимировне? И еще, почему она всем сказала, что эта женщина – родственница ее подруги Наталки. Хорошо бы еще узнать о взаимоотношениях Олега Марчука и Орыси, и об отношении его матери к будущей невестке.

– Я в школе работаю уже сорок лет. Сколько ребят прошло через мои руки, даже счет потеряла. Всякое пережили. Но то, что творится сейчас на Украине, и в страшном сне не могло присниться. Про кого ни спроси, тот в Италии, тот в Испании, тот в Португалии. Кто в Польше, кто в Чехословакии – и все на заработках. Мирон Левицкий, надежда нашей школы, в Москве, на кладбище, оградки кует. Вполне доволен своей жизнью, хорошо зарабатывает. Золотой медалист Степан Бойко – преподаватель института, чтобы прокормить семью, подрабатывает тем, что бегает по детсадам и фотографирует ребятишек. А ведь у него талант. В прошлом году организовал персональную выставку фоторабот. Так замечательно пейзажи снимает, настоящий художник. И это еще хорошо, что он с семьей. А сколько их разъехалось? А сколько развелось с той поры? Женщины за итальянцев выходят, свои семьи бросают. И знаете что? Итальянцы очень редко заключают с ними законные браки. Просто сожительствуют. А наши радуются, привозят их в Стрый, показывают как мужей. Недавно одна моя выпускница под Москвой погибла при загадочных обстоятельствах. Говорят, что ее сбила за городом машина. Там же ее администрация поселка и похоронила. Хорошо хоть сообщили родственникам. Так что ее восьмидесятилетняя бабушка ездила на могилку. Теперь будут малыша погибшей оформлять в детдом.

– А сколько же лет погибшей?

– Двадцать четыре. А ребенку три года.

– А отец ребенка где?

– На заработках в Португалии. Как уехал, ни разу не появлялся. Говорят, у него там новая семья. Даже адреса не оставил. А бабушка старенькая. Сама с ребенком не справляется.

– Судя по возрасту, она прабабушка малышу. А родители этой девушки где?

– Семья распалась уже давно. Мать в Италии, сожительствует со своим бывшим хозяином. Привозила, кстати, на смотрины. Достойный сеньор. Только сам пожилой, ему уже под семьдесят. Так что внука своей так называемой жены отказался брать. А бывший ее муж в Польше работает, на фабрике. Живет в общежитии, условия очень плохие. Но домой возвращаться не собирается. Здесь ведь еще хуже. В общем, трагедии на каждом шагу.

Мария Ивановна сложила полные руки на стол и горестно вздохнула.

– А что касается Орыси, ее отъезд был полной неожиданностью для всех. Она очень домашняя девочка, привязана к семье. Для такого решения нужны были очень веские причины. Они, правда, и были. Роман, отец ее, тяжело болен. Но все равно отъезд ее был скоропалительный. У нас в провинции знаете, как бывает: сначала узнают родственники, потом подружки, соседи, так что когда человек уезжает, пол города в курсе. А тут в течение чуть ли не трех дней собралась, и почти никто не знал о ее решении. Ко мне потом ее мать подходила. Тревожилась очень. Говорит: Орыся уехала и уже месяц никаких известий. Я ей сразу и посоветовала обратиться в органы милиции по месту жительства. Потому что на Орысю это было не похоже – не давать о себе весточки так долго. Деньги, правда, один раз прислала. Но она же знала, что родители беспокоятся… Заявление Анна написала. Но они то ли долго не объявляли Орысю в розыск, то ли надеялись, что сама объявится. Вот так два месяца и прошло. Пока я не посоветовала ехать в Москву. Тем более что у Орыси, оказывается, был адрес отцовского друга по армии. Надеялись, вдруг она к нему заходила и он что-нибудь знает.

Как оказалось, она так у него и не появлялась.

– А Наталка? Подруга Орыси? Она могла сыграть какую-то роль в отъезде девушки?

– Наталка, между нами, пустая девушка. Никаких привязанностей. Орыся с ней не то чтобы дружила, они соседками были. Наталка в последнее время возомнила о себе, что богаче всех. У нее же оба родителя на заработках. Балуют ее. Деньги, тряпки присылали. Она и работу бросила. А дома ее обслуживала бабушка. Родители хотят построить новый дом, так что копят на него. Ну и, как рассказала мне Наталка совсем недавно, мать нашла ей работу в Италии, сидеть с ребенком. Это все же легче, чем за стариками ухаживать. Наталка и согласилась. Сказала мне: «Вот заработаю, сама себе дом построю, машину куплю. Буду самая крутая». Вот в этой фразе вся ее сущность. Я вам о ней рассказала, чтобы вы поняли, что это за особа. А к вашему вопросу о ее роли в отъезде Орыси!.. Ничего не могу сказать. Вы знаете, я тут вспомнила, что одно время на столбах рядом с базаром висели объявления, распечатанные на компьютере. Предлагалась работа для девушек в городе Москве. И телефон прилагался. Может, Орыся сослалась на Наталку, чтобы родители ее отпустили? Все-таки чужому человеку меньше доверия, чем родственнице подруги.

Демидов наконец услышал информацию, которая могла навести его на след работодательницы погибшей.

– И кто-нибудь из ваших учеников воспользовался ее услугами, вы не знаете, случайно?

– Этого я не знаю. А давайте, позвоню-ка я своим девочкам? У меня же есть телефоны некоторых моих выпускниц. Попрошу, чтобы обзвонили всех подружек. Может, мы что-нибудь и выясним. Вы хотите узнать, кто эта работодательница?

– Да. Потому что она сумела втереться в доверие к Орысе. Хотя та, по вашим рассказам, девушка разумная. И еще вопрос, раз вы так хорошо знаете своих учеников: какие отношения связывали Орысю и Олега Марчука?

– Думаю, любовь. Хотя Олег старше ее на четыре года. Он заканчивал не нашу школу, а номер пять. Но по отзывам я знаю, что парень умный, поступил в Киевский университет. Притом, на бюджетное отделение, что в нашей коррумпированной системе образования почти чудо. Орыся мне рассказывала, что Олег ей сделал предложение. Для нее это было неожиданностью, потому что она совсем еще юная. А поскольку не лишена женской мудрости, решила, что еще рановато. Ей хотелось тоже чего-то добиться в этой жизни. Чтобы быть ровней своему мужу. Он же закончил международное отделение. А она всего-навсего колледж. Хотела поступать во Львовский политехнический, но тяжело заболел отец. Нужно было думать о том, как его вытаскивать. Он же совсем не старый, ему нет еще и пятидесяти. На лечение понадобилось много денег. А у Бабичей их нет. Это и послужило причиной того, что Орыся отправилась на заработки. Мне потом говорила ее одноклассница, что мать Олега была в ярости. Они уже все распланировали – осенью свадьба, и Олег едет за границу на работу. Но было такое условие: предпочтение отдавалось семейным людям. Так что Орыся как раз являлась тем преимуществом, которое помогло бы Олегу пройти конкурс при направлении на работу. А тут такой облом, как говорят мои ученики. Марчук в городе известный стоматолог, с большим самомнением, и, получив от Орыси отказ, почувствовала уязвленность. Вот и начала разносить по городу сплетни, что Орыся нанялась в проститутки и за большие деньги продается старым олигархам.

Ну вы можете такое представить? Орыся – чистая бяагоразумная девушка, из приличной работящей семьи, и чтобы такое на нее наговаривать! Просто безобразие. Я как-то встретила эту Марчук и говорю: «Не позорьте себя. Не разносите грязные сплетни!» А она мне: «Это не сплетни. Я точно знаю». Тьфу на нее! – с досадой произнесла Мария Ивановна.

– И она смогла привести факты?

– Какие там факты? Все же брехня, лишь бы девушку унизить. Дескать, такая и доброго слова не стоит. Ведь люди стали говорить, что она Олега бросила. А каково это матери слышать? Ее сын – красавец, умница, без пяти минут дипломат, и вдруг пришелся не ко двору девчонке из простой рабочей семьи.

Демидов подумал, что теперь он уж точно должен встретиться с Марчук. Почему она заявила, что доподлинно знает, чем занималась Орыся в Москве? Какие у нее подтверждения? Надо ей напомнить, что за распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь человека, существует юридическая ответственность.

– Я вам оставлю свой телефон. – Демидов записал на листочке свой номер. – Если нам повезет и кто-то действительно сохранил телефон этой работодательницы, я вам буду очень благодарен. Кстати, ее зовут Стефания Владимировна. Но фамилии я не знаю.

Мария Ивановна записала имя и придвинула к себе телефонный аппарат. Демидов не сомневался, что он скоро раскалится, потому что лицо Марии Ивановны выражало сосредоточенную решительность.

В поликлинике прием у стоматолога закончился и, дождавшись, когда последний пациент вышел из кабинета, Демидов постучал в дверь.

– Прием закончен! – услышал он суровый женский голос.

Демидов все равно зашел и успел опередить очередную нелюбезную реплику доктора Марчук.

– Я частный детектив из Москвы, – представился он.

На лице Марчук не дрогнула ни единая жилка.

– С каких это пор сыщики, да еще частные, интересуются врачебной практикой сопредельного государства? – с вызовом спросила она.

– К делам сопредельного государства у меня никаких претензий, – дружелюбно улыбнулся Демидов. – Давайте сначала познакомимся. Уверяю вас, я к вам пришел не с мечом.

Марчук немного смягчилась и первая протянула руку.

– Ольга Алексеевна. И зачем вы к нам пожаловали? Думаю, не за стоматологической помощью? Иначе представились бы иначе.

– С зубами у меня, слава богу, все в порядке, – заверил ее Демидов. – Я пришел по частному делу. Хочу у вас получить информацию о взаимоотношениях вашего сына Олега Марчука, без пяти минут дипломата, с его бывшей невестой Орысей Бабич.

– Вы меня удивили, – немного растерялась Ольга Алексеевна. Наверное, на нее произвела впечатление информированность московского сыщика о роде деятельности ее сына И какое-то смутное беспокойство появилось в ее глазах.

– Ничего плохого я не хочу сказать о вашем сыне, – успокоил ее Володя. – Никакого компромата у нас на него нет. Наоборот, слышал о нем только хорошее. Что он умный, порядочный, целеустремленный человек и, вероятно, многого достигнет.

Ольга Алексеевна с интересом слушала сыщика, не скрывая удовольствия.

– А что, собственно, вы хотите знать об их отношениях? Наверное, кое-что вы уже о них знаете?

– Знаю, что они собирались осенью жениться. Но невеста внезапно переменила свое решение и уехала в Москву.

– Она поступила очень глупо, – резко ответила Марчук. – Потому что если бы была умнее, не вернулась бы в цинковом гробу.

– Это ее несчастье, и несчастье всей ее семьи. Не будем судить ее строго, Ольга Алексеевна. Да, она нарушила ваши планы. Но вы ведь знаете, что она это сделала не со зла. А чтобы помочь больному отцу.

– А вы знаете, что ему уже ничего не поможет? Он уже не встанет. И с этим нужно было смириться. Но люди не хотят реально воспринимать ситуацию. Какой-то львовский врач подал им надежду, они и уцепились за нее. Хотя я им говорила, что лечение очень дорогое и абсолютно бесперспективное.

– Но вы же стоматолог.

– Какая разница? Я – врач. И читаю медицинскую литературу не только по стоматологии. А тут специально в Интернете прочитала о новых тенденциях в лечении этой болезни. Мне тоже не безразлично, что ждет самого Романа и какова вероятность генетической передачи болезни. Я хочу, чтобы у меня были здоровые внуки.

– И что же вы узнали? – недобро сузил глаза Демидов. Позиция Марчук ему была понятна, но отвратительна.

– На наследственности не сказывается. Но положение безнадежное. Я об этом не стала говорить Анне. Ей и так тяжело приходится. А вот Орысе сказала. Чтобы не рвала жилы.

– Довольно грубо звучит, – заметил Демидов.

– Зато убедительно. И что она мне сказала? Знаете? Что от таких, как я, нечего ждать милосердия. Я стольким людям облегчила боль! Четверть города не стесняются своих улыбок. Половина города могут нормально жевать. И я еще немилосердна?! В общем, она сказала, что сделает все, чтобы потом не жалеть о том, что упустила возможность помочь отцу. И уехала. Хотя я ее предупреждала: нельзя доверяться объявлениям, развешанным на столбах. Тем более на базаре.

– Она вам об этом сказала?

– Да, тогда приехал на два дня Олежек. Она прибежала, впопыхах сообщила, что нанимается на работу. И если Олег хочет, пусть ее дожидается. А она должна выполнить дочерний долг – заработать на лечение отца. А потом готова с Олегом куда угодно. Но поставила еще условие: будет учится.

Это ладно, пускай. Я бы только приветствовала ее тягу к знаниям. Но согласитесь, ее поступок ненормальный. Кто станет ждать девушку после того, как ее поимеют сотни мужчин?

– Почему вы так решили? У вас были основания думать о ней плохо? Она себя предосудительно вела? – Демидов старался держать себя в руках, но металлические нотки звучали в ею вопросах.

– Вы меня не прессуйте. Я уже пуганая. Но на вопросы отвечу. Девочка хорошая, ни в чем таком не замечена. Олегу была верна. Думаете, почему мы на ней остановили свой выбор?

Видимо, Олег ничего без материнского согласия не решал. Даже выбор невесты проходил под ее неусыпным контролем.

– А что же вы говорите о сотне мужчин? Согласитесь, звучит оскорбительно.

– Просто я тоже не вчера родилась. И знаю цену этим объявлениям. До меня доходили слухи о найме на работу молодых девушек на должности горничных, поваров, сиделок, нянь, и в результате все они оказывались в борделях, в сексуальном рабстве.

– Вы ей сказали об этом?

– Конечно! Но Орыся и слушать не хотела. Она была уверена, что все делает правильно. Забежала к нам уже после того, как заключила контракт, – с торжествующей улыбкой. Дескать, вы ошиблись со своим хваленым жизненным опытом, я оказалась права, все законно.

– Вы контракт видели?

– Нет, она не показала. Сказала только, что уезжает на полгода. И что не одна она такая. У человека, который набирал персонал, паспортов целая куча.

– Адрес не назвала?

– Называла. Улица Степана Бандеры. А вот дом я забыла. Я была в такой ярости, что мне не до адресов было. Она же так подвела Одежку. Теперь из-за нее он остается в Киеве. А мог поехать в Марокко, работать в посольстве. Неизвестно, когда еще представится такой случай.

– А что она говорила о своей работодательнице?

– Сказала, что милая приветливая женщина… Еще бы ей не быть приветливой, она же за каждую такую девчонку деньги получает немалые…

– Ну вы так сразу не судите. Еще ведь неизвестно, правы ли вы в своих предположениях?

– Думаю, что права. Скажите мне, почему у нее была «куча» паспортов, как выразилась Орыся? Зачем ей эти паспорта? Чтобы девочкам не было хода назад, вот зачем.

– Может, она собиралась купить билеты на поезд. Нужны паспортные данные.

– Это у вас в России. У нас в Украине никакие паспортные данные уже не требуются.

– Это для меня новость, – удивился Демидов.

– Я вам сообщу еще новость. Когда Орыся с девочками уехали, все объявления разом исчезли.

– Откуда вы знаете?

– Я знала, где они висят. И через день их сняли. По городу Стрыю они план выполнили. Теперь развернулись еще в каком-то городе.

– О каком плане вы говорите?

– Это я так, фигурально. Эти так называемые работодатели действуют быстро и наскоком. Провели операцию в одном городе, замели следы и дальше. Чтобы власти их не успели обнаружить. Ведь если родители в течение недели-двух не получат известий от дочерей, начнут разыскивать работодателей. Забьют тревогу. А этих уже и след простыл.

Демидов ошалело слушал Ольгу Алексеевну. Ведь если она, обычная женщина, поняла, то что же бездействуют власти?

– А в городе еще пропадали таким образом девушки?

– Не знаю, не слышала. Об Орысе все говорят, потому что ее привезли в гробу. А у других если и пропали дочери, пока о них ничего не слышно, есть надежда, что объявятся.

– А Орыся никаких сообщений не присылала Олегу?

– В пути написала эсэмэску, что с ней едут три девочки. Что уже подружились. Ну и всякую дребедень о том, что любит его. И из Москвы прислала коротенькое сообщение, что им купят новые сим-карты. Поэтому телефоны у них взяли. Как только вернут, она ему позвонит. Конечно, не позвонила. Потому что дураку ясно, зачем у них забрали телефоны. Затем же, что и паспорта.

– Вам бы следователем работать, – заметил Демидов.

Марчук посмотрела на него с недоумением, не зная, как реагировать. То ли этот сыщик ее одобряет, то ли наоборот, осуждает.

– Наверное, имени той женщины, которая ее наняла, вы не знаете? – спросил Демидов.

– Нет, хотя она и говорила. Имя наше, местное… Нет, не вспомню.

– Ее зовут Стефания Владимировна. Спасибо, что уделили мне время.

– Точно, именно это имя мне назвала Орыся… Вот я теперь думаю, идти или не идти мне на похороны? С одной стороны, бывшая невеста моего сына, с другой – теперь совсем чужой человек. Да и на глаза ее родителей не хочется попадаться. Получается, что я была права. Не тот случай, когда можно гордиться своей прозорливостью.

– О чем вы? – удивился Демидов.

– Да тут на днях одна девушка вернулась, которая в предыдущей группе ездила на заработки именно по этому объявлению. Каким-то образом вырвалась на свободу.

– А вы уверены, что по этому объявлению?

– Да, мне сказали, она ходила на улицу Степана Бандеры.

– Ради бога, скажите, кто она? Я хочу с ней поговорить.

– Боюсь, поздно.

– Что с ней? Она жива?

– Жива, но с ней настолько плохо, что ее увезли к родственникам куда-то то ли на Урал, то ли еще куда. Подальше от этих мест. Я думаю, после всего пережитого ей нужен хороший психолог. И время.