Текст книги "Требуются детективы"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Но что-то вам помешало это сделать? – подтолкнул ее рассказ Денис.

– Помешало… Именно тут, как в лучших традициях любовных романов, я увидела его.

– Артура Калинина?

– Да. Он был сказочно хорош. Как будто только что с обложки стильного журнала. Высок, красив, мускулист. Царственная, независимая осанка, умные глаза. Он тоже заметил меня. И даже не посомневался ни минуты, подошел ко мне, предложил выпить. Я бы никогда не согласилась, но тогда я была очень зла на Сергея. Мне хотелось не то чтобы ему отомстить, но показать, что у меня тоже есть характер. И я присела с Артуром. Мы выпили, разговорились. Он признался, что большой поклонник моего таланта, сказал, что безумно скучает на этом мероприятии и хотел бы отсюда как можно скорее сбежать, но нет подходящей компании, чтобы весело продолжить вечер. Мне, конечно, стыдно в этом признаться, но я была уже не совсем трезва, поэтому с легкостью согласилась составить ему компанию. И, никого не предупредив, мы уехали.

Артур умеет красиво ухаживать. Сначала мы поехали в ресторан, по дороге он купил огромный букет цветов, развлекал меня весь вечер. Мы танцевали, болтали, и как-то незаметно вечер завершился у него дома.

– Где?

– Сначала на квартире. А потом поехали на его дачу за городом. Я думала, что просто еще немного выпью с ним и уеду домой, но… осталась на несколько дней. Не могу сказать, что Артур – мужчина моей мечты. Но он вовремя появился в моей жизни. Мне нужно было что-то изменить, и с его помощью я это сделала.

Мы стали встречаться. Не слишком часто, но довольно систематически. Я абсолютно трезво оценивала ситуацию. Понимала, что эти отношения ни к чему не приведут. Осознавала, что люблю Сергея и только с ним могу быть счастлива и спокойна. Но Сергей к тому времени уже стал неотъемлемой частью моей жизни. Это как мама и папа, как что-то само собой разумеющееся, надежное, родное. Это прекрасно для семейной жизни, мне и не нужно ничего другого, но пропала какая-то острота чувств. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Да… – не слишком уверенно подтвердил Денис.

– Понимаю… – сказала Истомина. – Вы действительно еще молоды и наверняка не испытывали таких вещей. Я бы пожелала вам их вовсе никогда не испытать.

– Спасибо. Значит, Артур стал для вас отдушиной?

– Да. Наверное, это смешно звучит из уст взрослой тетки с шестнадцатилетней дочерью, но мне хотелось какого-то… – Истомина умолкла на минуту, подыскивая подходящее слово, – экстрима, что ли. Я испугалась рутины, скуки. А Артур – такой милый мальчик, он дал мне возможность почувствовать что-то новое. Не любовь, упаси Бог, а ощущение полета, когда не знаешь, что произойдет в следующий момент. Я никогда не знала заранее о времени нашей новой встречи и будет ли она вообще. Я очень редко звонила ему сама. Дело не в гордости, а в чувстве вины перед Сергеем.

Чаще Артур сам выходил на меня и предлагал встретиться. Я редко отказывалась, хотя и трудно было сделать так, чтобы Сережа ничего не заподозрил. Мне даже иногда казалось, что он о чем-то догадывается. Он раньше никогда меня не проверял, не выспрашивал: где была, что делала. Мы всегда доверяли друг другу. А последнее время он стал какой-то странный, подозрительный. Не следил, конечно, до этого он бы никогда не опустился, но стал очень часто звонить. Мог позвонить несколько раз в течение часа, узнавал, где я нахожусь. Если появлялась возможность, встречал меня с работы. Я иногда чувствовала себя такой гадиной, но ничего не могла с собой поделать. Вот понимаю, что поступаю плохо, а остановиться не в силах.

Артур стал для меня как наркотик. Наркоман ведь тоже понимает, что наркотики – это зло, что они убивают его, но все равно принимает, потому что уже не может без них существовать. И со мной произошла такая же ситуация. Каждый раз, расставаясь с Артуром, уходя от него, говорила себе, что никогда больше не встречусь с ним, не буду отвечать на звонки, прекращу всяческие отношения. Но уже на следующий день начинала скучать, ждала, когда же он позвонит. С трудом сдерживала себя, чтобы не позвонить первой. Он объявлялся, и все начиналось снова. Я даже стала ревнивой, мне казалось, что у Артура есть еще кто-то. Он порой странно себя вел. Звонил телефон, он хватал его и убегал разговаривать туда, где я бы его не услышала. Иногда пропадал на долгое время и никогда не рассказывал, где был и чем занимался. Было бы глупо, имея мужа, устраивать ему разборы полетов и скандалы с выяснением отношений, поэтому я молчала, конечно, но мне все это не нравилось.

Истомина смолкла. Прикурила еще одну сигарету и заказала очередную чашку кофе.

– Продолжайте, пожалуйста, – тихо попросил Грязнов.

– Да-да, конечно, – как будто очнувшись, сказала Истомина. – Я просто задумалась сейчас, почему я все это вам рассказываю с такими подробностями. Вы ведь сейчас невесть что про меня подумаете. Но вы будете не правы. Я действительно люблю Сергея. И если он хоть что-нибудь узнает, будет катастрофа. Он бросит меня, а я совершенно точно не смогу этого пережить. Он для меня все. Я понимаю, что ввязалась в некрасивую ситуацию с этим Артуром. И надо было уже давным-давно остановиться, и чем дольше все это продолжается, тем сложнее будет расставить все по местам. Но у меня не хватает сил прекратить все это. Хотя Артур всегда вел себя более чем достойно. Он знает, что у меня муж, вернее, почти муж, точнее, не почти муж, а муж, только будущий. Знает, что у меня дочь. Понимает мою ситуацию, никогда не настаивал на встрече, если я не могла. Не устраивает скандалов, не задает вопросов, ему не надо ничего объяснять. Мне кажется, он догадывается, что я совсем его не люблю, но не предъявляет никаких претензий. Я запуталась, все очень сложно, нужно заканчивать с этим.

– А этот Артур, чем он занимается? Вы ни слова не сказали о его работе, делах, – поинтересовался Денис после долгого молчания.

– Честно скажу – не знаю. Как-то не приходило в голову спрашивать. По большому счету, мне, в общем-то, все равно. Я никогда не относилась к нему серьезно, поэтому не задавала никаких вопросов.

– Но неужели вы даже не можете предположить хотя бы область его деятельности? Может, он школьный учитель? Или работает машинистом электропоезда в метро?

– Хотела бы я, – рассмеялась Истомина, – чтобы все российские учителя или машинисты электропоездов жили так, как Артур.

– То есть?

– Он весьма состоятельный человек. У него хорошая квартира, огромный дом, шикарная машина, и не одна. Может, конечно, он и учитель, но тогда, вероятно, ему оставила наследство покойная бабушка-миллионерша. Скорее всего, у него какой-то бизнес. Я никогда не вникала в его разговоры, но краем уха улавливала телефонные переговоры. Я слаба в делопроизводстве, или как это называется, но он назначал какие-то встречи, решал какие-то вопросы. Те юридические и экономические термины я повторить все равно не берусь. Иногда к нему приходили какие-то люди. Весьма странные персонажи. Они почему-то все были очень похожи. Такое ощущение, что их делали на одной фабрике и сломался какой-то конвейер, от этого в них чего-то не хватает. Артур закрывался с ними, решал какие-то вопросы. И, вероятно, в зависимости от результата разговора выходил либо очень веселый, и мы ехали кутить, либо чем-то озабоченный. Тогда он вызывал водителя и просил того отвезти меня домой. Артур вообще скрытный человек. Он ничего о себе не рассказывал. Не только о своей работе. Я вообще про него ничего не знаю. Хотя иногда спрашивала про его жизнь, но он всегда уходил от ответов. Отшучивался, переводил тему разговора или открыто говорил, что не любит про это рассказывать. Я не настаивала. Меня вполне устраивало такое положение вещей. Конечно, любопытство мучило, но не настолько, чтобы проводить расследование. Хотите, найму вас, чтобы заниматься еще и этим делом?

– Боюсь, что им все равно придется заняться в рамках уже имеющегося, – улыбнулся Денис.

– Да бросьте вы, Артур во всей этой истории совершенно ни при чем.

– Я рад, если вы в этом так уверены. А что сейчас происходит между вами?

– Не могу вам ответить точно, поскольку мы довольно давно не виделись. Но думаю, что ничего не изменилось. Я вам уже говорила, что отношения эти весьма зыбкие и нестабильные. Никаких обещаний и обязательств. Поэтому он может не позвонить больше вообще. А может объявиться недели через две и сказать: «Галчонок, как я соскучился. Поехали немедленно за город, устроим небольшую оргию». Только я не понимаю, почему вы так заинтересовались его фигурой. Он не представляет из себя ничего интересного. По-моему, даже не слишком умен. Во всяком случае, с ним бывает скучновато. Иногда просто не о чем поговорить. Хотя я, наверное, просто избалована Сергеем, с ним всегда интересно. А Артур стихов не читает, как ни проси.

– Ну что ж, спасибо, Галина Борисовна, за рассказ. Я думаю, он мне очень пригодится в старости. Возможно, посвящу целую трилогию вашей увлекательной жизни. Материала хватит. Только я еще не определился с жанром. Но, скорее всего, это будет мелодрама с элементами детектива. Вы вообще интересно рассказываете, вас приятно слушать. Может, возьму вас в соавторы. Вы согласны?

– Занятное предложение, но боюсь, что до вашей старости я не доживу, – грустно улыбнулась Истомина. – Ну что ж, если я удовлетворила ваше любопытство, то мне пора. Не возражаете? Могу вас подвезти.

– Спасибо, я на машине. Совсем забыл, как ваша рука?

– Спасибо, в порядке. Правда, еще немного побаливает, но это не самое страшное, что может произойти в жизни. Правда, немного мешает в быту, но я уже научилась работать на компьютере и водить машину одной рукой.

Истомина поднялась, Денис проворно вскочил и помог ей надеть пальто. Истомина благодарно и немного снисходительно улыбнулась, махнула рукой в знак прощания и направилась к выходу,

«Вероятно, весь свой гонорар я истрачу на то, чтобы оплачивать счета этой дамы», – подумал с усмешкой Грязнов, подзывая официантку.

Расплатившись, он вышел на улицу, вывернул из арки, в которой находился бар, и оказался на Страстном бульваре. Неоновые огни кинотеатра «Пушкинский» призывно сверкали, приглашая немедленно приобрести билет и посмотреть очередной нетленный шедевр голливудского кинематографа. На огромном рекламном плакате было изображено смуглое лицо крепкого американского парня на фоне чего-то кровавого. Денис заплатил парковщику и завел автомобиль.

15

Агееву казались очень странными отношения между Никой и Галиной Истоминой. Конечно, он понимал, что большую роль в напряженности, которая ощущалась между ними, играет так называемый трудный возраст девочки. Но и со стороны Истоминой шло какое-то странное отстранение. Она относилась к дочери с большим недоверием, как будто в чем-то подозревала Нику. Ждала от нее какого-то подвоха. И Филиппу казалось, что это не безосновательные опасения – ведь Истомина производила впечатление умной, расчетливой женщины. Агееву было очень интересно узнать, какого именно подвоха ожидает Истомина от дочери…

В тот день, когда Ника сбежала от него, чтобы встретиться со своей нянькой-гипнотизером, Истомина вернулась с работы рано. Она была чем-то расстроена и сразу прошла в свой кабинет. Агеев посмотрел на Нику и увидел, что она села на диван и совершенно бессмысленно переключает каналы телевизора, глядя мимо экрана. Она явно чего-то напряженно ждала.

Истомина вышла из кабинета через мгновение и испытующим взглядом посмотрела на Нику.

– Почему у меня в кабинете горит свет? – тихо спросила она.

Ника исподлобья посмотрела на мать и, быстро взглянув на Филиппа, отвела глаза.

– Не знаю… – пробормотала она еле слышно.

– Я спрашиваю, – повысила голос Истомина, – почему в моем кабинете горит свет?

Ника ничего не ответила, продолжая глядеть на экран. Только чуть подняла руку и покрутила пультом у виска. Истомина рассвирепела. Казалось, сейчас она разорвет Нику на части. Она побагровела, вены на руках напряглись…

– Да вы же сами забыли его выключить утром, – спокойно сказал Агеев. – Мы не могли зайти туда. Так он и горел весь день.

Его вмешательство явно оказалось весьма своевременным.

– Да, может быть. – Истомина как будто очнулась, обмякла, улыбнулась устало и потерла пальцами лоб. – Как прошел день?

– Нормально. Без происшествий. – Филипп не смотрел на Нику, но чувствовал на себе ее взгляд.

– Очень хорошо. – Истомина собиралась вернуться в кабинет. – Вы уже уходите?

– Да, сейчас только кофе выпью.

– Если вам не трудно, пожалуйста, сделайте и мне кофе. Вы же знаете, это сокровище, – указала она на дочь и улыбнулась, – бесполезно о чем-то просить.

– Сделаю, – согласился Агеев. – Вам покрепче?

Истомина кивнула и зашла в кабинет. Не глядя на Нику, Филипп направился на кухню. Он кинул в турку три ложки молотого кофе и залил его водой из пластиковой бутылки. Он принципиально не заговаривал с девочкой, даже не смотрел в ее сторону. Ждал реакции. Он слышал, как Ника переключала каналы, уменьшала и увеличивала громкость. Один диктор сменял другого, частушки заменял церковный хор, спортивная передача заканчивалась военным маршем. Кофе закипал, злился и Филипп. Каких-то слов от девчонки он все-таки заслужил!

– Шестерите? – услышал он вдруг за спиной голос Ники.

«Дождался!» – подумал Агеев и обернулся. Девочка стояла, опираясь о стойку, отгораживающую кухню от столовой. Филя решил промолчать.

– Может, в постель ей кофе подадите?! – Ника явно нарывалась на скандал.

– Если бы ты не была девочкой, я бы перекинул тебя через колено и надавал ремнем по заднице, – разозлился Филипп.

– Так что вас останавливает? – Ника сверкнула глазами. – Можете прямо сейчас приступить.

– Договоришься у меня… – ответил Филя.

– Да знаю, я какой вы герой! С мальчишками даже не справились!

– Ты завтра навести своих друзей, – как можно спокойнее сказал Агеев.

– И что? – с вызовом поинтересовалась Ника.

– Пусть они тебе расскажут, почему я так быстро от них отделался. Особенно поинтересуйся здоровьем «татуированного».

– Подумаешь, бандитов одолел!

Филипп повернулся к плите и успел снять вспенившуюся турку.

– Думаете, я расплачусь от благодарности за то, что не выдали меня? – сказала Ника.

– Нет. – Агеев перелил кофе в чашку. – Я думаю совсем другое.

– И что же? – с вызовом спросила Ника.

– Думаю, что ты должна немедленно отдать мне ключ от кабинета мамы. Чтобы впредь не возникало таких скандалов.

– У меня нет никакого ключа! – Ника спокойно смотрела в глаза Филиппа.

«Профессионально лживый взгляд, – подумал он. – Наследственность. Как мама с папой, на голубом глазу с голубого экрана…»

Его рассмешил ход собственных мыслей. Ника, увидев улыбку на его лице, скуксилась, резко развернулась и ушла к себе в комнату.

Агеев выключил телевизор, размышляя о превратностях рыцарства и бессмысленности благородства. Вот, не выдал он девчонку – и что толку? Ника будет, как прежде, подличать и шпионить за матерью. Теперь Агеев был почти уверен в том, что Виолетта Марковна заставляет Нику этим заниматься.

Филипп взял чашку и направился к кабинету Истоминой. И тут волна пробежала по поверхности кофе.

Агеева качнуло. Комната Ники внезапно взорвалась мощными аккордами. Они распирали стены и, казалось, заставляли прогибаться дверь. Сотни агрессивных децибел вырывались из мощных акустических систем в комнате Ники.

«Интересно, – подумал Филя, глядя на чашку и досадуя, что не может закрыть уши ладонями, – как она сама это выдерживает? Ведь у любого нормального человека рядом с таким шумом должны полопаться барабанные перепонки».

Агеев зашел в кабинет. Истомина сидела за компьютером, зажав уши руками. Музыка и здесь была очень громкой. Филипп поставил чашку на стол. Галина не заметила его – она сидела без движения. Агеев наклонился и увидел, что женщина сидит, крепко зажмурившись. На столе лежали бумаги. Среди них Филипп увидел отпечатанные на фирменных бланках отчеты его агентства.

Агеев тронул Истомину за плечо. Она встрепенулась.

– Кофе, – сказал Филипп.

– Спасибо. – Истомина потерла глаза. – Ужасно громко. – Она посмотрела на Агеева: – Мне надо работать.

– А мне пора домой. – Филипп посмотрел на часы, всем своим видом показывая, что не желает вмешиваться в эти разборки.

– Да, конечно. – Истомина поднялась и следом за телохранителем вышла из кабинета.

Она подошла к двери в комнату дочери и громко постучала. Музыка продолжала грохотать, даже, кажется, стала еще громче. Филипп стоял посреди холла и смотрел на Истомину. Та была в растерянности.

– Замка не жалко? – спросил Агеев, подойдя к двери.

– Нет… – Истомина отошла в сторону.

С резким выдохом Филипп ударил ногой в дверь. Возле замка она треснула и после несильного тычка кулаком растворилась настежь.

Ника сидела на кровати и испуганно смотрела на дверь. У нее на голове были большие наушники, благодаря которым она, видимо, не слышала ужасающе громкой музыки. Филипп молча зашел в комнату и выключил музыкальный центр.

– Каратели! Вы бы еще маски черные надели, – с ненавистью выдохнула Ника, переводя взгляд с Агеева на мать и обратно. – Маски-шоу бы устроили. Или бы ОМОН вызвали…

– Ты вынудишь меня обить твою комнату войлоком изнутри, – сказала Истомина. – Как в сумасшедшем доме.

– А почему бы тебе и вправду меня туда не упечь! – закричала Ника.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал Агеев и поспешил к выходу.

Филипп, как мог, старался не заморачиваться по поводу запутанных отношений в подопечном семействе. Но все-таки в обществе Ники и ее матери он проводил большую часть дня и поневоле размышлял об этом.

Больше всего Агеева интересовало, что именно в работе Истоминой может так интересовать Виолетту Марковну? Или она представляет интересы бывшего мужа Истоминой? Но ведь он работает вместе с Галиной, значит, и так в курсе всего, что делается вокруг нее. Или не во все посвящен? Непонятно…

Как– то утром Агеев приехал за Никой. Она была еще в ванной. Время в запасе имелось, и он решил перекусить. Сделал себе пару бутербродов, заварил чаю прямо в большой кружке и уселся за стол в кухне.

– Доброе утро!

– Здравствуйте.

– Завтракаете? – Истомина в халате и с мокрыми волосами прошла мимо, пересекая холл.

– Угу, – промычал Филипп.

Истомина, улыбаясь, продефилировала в обратном направлении и исчезла из виду. И тут Агеев увидел ее отражение в зеркале, висящем на стене напротив. Это было декоративное, кривое зеркало, одна из находок дизайнера, планировавшего квартиру Истоминой. Эту «находку» вкупе с другими кривыми зеркалами недавно развесил по местам сам Филипп во время очередного приступа отчаяния от безделья.

Отражение Истоминой искривилось и оглянулось. Потом протянуло удлинившиеся руки к рюкзаку Ники, который стоял на накренившемся отраженном стуле.

Агеев оторопел, перестав стучать ложкой о тарелку с мюсли в молоке. Отражение Истоминой замерло. Зигзагообразное лицо смотрело в сторону кухни. Филипп принялся старательно скрести по тарелке.

Истомина вернулась к своему занятию. Она обыскивала рюкзак дочери. Кривое отражение ковырялось в книгах, просматривало тетради, лазило по карманам рюкзака.

Филипп, не переставая создавать шумовые эффекты ложкой, наблюдал за обыском. И тут он увидел, что в обычном зеркале, наискосок от кривого, возникла Ника. Она вытирала голову полотенцем.

Истомина не заметила появления дочери, зато та застыла, увидев мать, шарящую в ее школьном рюкзаке.

Ника перевела взгляд на зеркало. Агеев понял, что девочка видит его лицо. Так они переглядывались одно мгновение, а потом Филипп отвел глаза, а когда вновь посмотрел в зеркало, то уже не увидел там никого.

Зато он услышал, как Ника шумно «выходила» из ванной комнаты. Истомина поспешно отошла от стула с рюкзаком и прошла в кухню.

– Ай донт лайк драге, бат драге лайк ми, – громко пела Ника.

– Как вам нравится текст? – улыбнулась Истомина, усаживаясь напротив. – Я не люблю наркотики, но они любят меня… Гимн нового поколения!

– За что боролись, Галина Борисовна… – сказал Филипп.

– Никто за это не боролся, – возразила Истомина.

– А свободная пресса! Демокретинизм, пустогласность и прочие прелести. Вот и ешьте теперь!

– И вам приятного аппетита, – парировала Истомина. – Или вы в другой стране живете?

– Опять судьбами вершим? – сказала Ника, войдя в кухню.

– Доброе утро, доченька. – Истомина посмотрела на дочь.

– Доброе… – Ника села за стол.

Галина Борисовна притянула ее голову к себе и поцеловала в щеку. Девочка демонстративно вытерла лицо. Истомина, бросив быстрый взгляд на Агеева, поднялась с места.

– Ну, мне пора. Пустобрёхством заниматься. – Она через силу улыбнулась и пошла к себе.

– Удачного вранья, – напутствовала ее Ника.

Через полчаса, в машине, девочка нарушила затянувшееся молчание:

– Она обыскивала мой рюкзак! Вы видели?

– Видел. Это плохо. Ведь у нее нет оснований подозревать тебя в чем-то? – Агеев пристально посмотрел на Нику: – Правда?

Она промолчала…

На следующий день Истомина сама подвозила дочь до школы, а Филиппа попросила ехать за ними следом. Когда Ника вошла в двери школы, Истомина обернулась к машине, в которой сидел телохранитель, и призывно помахала ему рукой.

– Что такое? – спросил Филипп, подойдя к женщине.

– Ничего. Просто у меня есть немного времени и мне хотелось бы с вами поговорить. Пройдемся?

Агеев пожал плечами и отошел в сторону, уступая женщине дорогу. Они пошли рядом.

– Вам показались странными отношения между мной и дочерью? – спросила Истомина.

– Я нечасто имел возможность или обязанность наблюдать такие отношения. Мне трудно судить, – уклончиво ответил Агеев.

– Хорошо. Скажем иначе. Вам не кажется, что Ника относится ко мне не совсем так, как нужно относиться к матери?

– Наверное, это возраст сказывается, – снова ушел от прямого ответа Филипп.

– Ох уж этот возраст! – рассмеялась Истомина. – Люди все списывают на него. Недавний президент проводил девять месяцев в году в больнице, а страной управляли придворные проходимцы, которые причитали: «Что делать, возраст!» Подросток ограбил и избил старуху – гормоны, возраст! Это очень просто – все списывать на возраст. Все можно оправдать возрастом.

Филипп шел молча. Истомина тоже замолчала, задумавшись. Навстречу им шли женщина с девочкой. Они очень спешили, видимо, опаздывали к началу занятий. Женщина посмотрела в лицо Истоминой и пробежала мимо, но потом вернулась со школьной тетрадью и ручкой в руке.

– Галина Борисовна, здравствуйте! Мы вас так любим. Особенно муж. Он всегда смотрит вашу программу! Не дадите автограф?

Истомина кивнула и протянула руку. Женщина дала ей ручку и раскрыла тетрадь.

– А это ваш молодой человек? – Она посмотрела на Филиппа. – Симпатичный. Но вам бы надо росточком повыше, – шепотом добавила она.

– Спасибо, я это учту, – сказала Истомина.

Женщина заспешила дальше.

– Вот она, слава! – снова рассмеялась Галина Борисовна. – Вы говорите, трудный возраст, – без перехода продолжила она. – Видели бы вы Нику с отцом! Полное взаимопонимание! Она очень к нему привязана, считает своим лучшим другом. И эту Виолетту заодно с ним. Они оба настраивают Нику…

– Против вашего нового замужества? – продолжил Агеев. – Ведь так?

– Да. Точнее, против Сергея. Леня, мой бывший муж, большой мастер по части манипулирования понятиями…

– Ну, этого и у вас не отнять, – заметил Филипп.

– Вас не назовешь приспособленцем, – рассмеялась Истомина. – Могли бы иногда и поддакнуть. Все-таки вы стоите мне немалых денег.

– Которых я стою, – парировал Филипп.

– Не спорю. И вы будете стоить еще дороже, если поможете мне оградить Нику от контактов с Леней и Виолеттой. А еще лучше – рассказывать мне о них.

– То есть шпионить за вашей дочерью, – заключил Филипп.

– То есть да. – Истомина остановилась. – Я не вижу в этом ничего дурного. Мать желает знать о дочери как можно больше – это нормально. А в сложившихся обстоятельствах это тем более допустимо. Вы не находите?

– Я подумаю, – сказал Агеев.

Про себя решил, что, докладывать или нет о результатах расследования, он еще подумает, а вот для себя проведет его наверняка.

В тот же день он подъехал в контору. Секретарша Галочка уже собралась уходить. Она только чмокнула Агеева в щеку, склонившись к нему с высоты длиннющих шпилек и обдав его дурманящим ароматом духов.

– Куда это она? – спросил Филипп у Демидыча, вытирая след помады со щеки.

– У нее свидание, – сказал Володя.

– Ого! Вот всегда так. Столько молодцов в конторе, а свидание назначает кому-то со стороны.

– Диалектика, – пожал плечами Демидов. – Что имеем – не храним, потерявши – плачем.

– Да уж, заплачет она… Жди.

– Посмотрим. А ты-то как?

– Нормально. Работаю. Денис на месте?

– У себя. Вместе с Головановым просматривает отчеты.

– А Алексей Петрович где?

– Он работает по другому направлению. Правда, никто пока не видит связи между нашим делом и теми вопросами, которыми он занимается. Но ты же знаешь Кротова: в конце концов он всегда оказывается прав.

– А что за направление?

– Он пытается выявить связи Злобина в криминальном мире. Узнать, кто опекает его бизнес.

– Да. Далековато от дела Истоминой. Но ему виднее. Ладно, я иду к Денису.

– Пока. Мне надо съездить к знакомому в МИД. Увидимся.

Демидов и Агеев пожали друг другу руки и разошлись.

«В миды ездят, криминалом занимаются, – с завистью подумал Агеев, взявшись за ручку двери в кабинет Грязнова. – А тут я со своими детскими шалостями».

– А-а, бодигард пожаловал! – приветствовал Агеева Голованов. – Как пули? Свистят над головой?

– Кроме тебя, никто не свистит, – пробурчал Филипп, здороваясь за руку с Грязновым и с Севой.

– Передача «Спокойной ночи, малыши» окончена, и ты сразу к нам? – продолжал издеваться Голованов.

– Ага, чтобы успеть на «В гостях у сказки».

– Ладно вам, – примирительно сказал Грязнов. – Ты с чем пожаловал?

– Понимаешь, Денис, какая-то странная штука творится у Истоминой.

– Неладно что-то в Датском королевстве, – вставил Голованов.

– Так что там? – спросил Денис.

– Ника, это ее дочь, похоже, шпионит за матерью…

– В пользу правительства США? – опять влез Сева.

– В пользу своего отца. – Агеев сердито посмотрел на Голованова.

– И что? – спросил Грязнов.

– Хочу разобраться с этим. Мне нужна аппаратур-ка кое-какая.

– Зачем тебе влезать в семейные разборки? – поморщился Денис. – Охраняй девчонку, и дело с концом.

– Истомина сама просила меня этим заняться. – Агеев предполагал возможность отказа и заранее приготовил этот аргумент.

– Хм… А для чего ей это нужно?

– Не знаю.

– Истомина – женщина умная. Зря не будет огород городить. Раз поручила, значит, есть существенный интерес.

– И главное, это может пролить свет на наше основное расследование.

– Думаешь? – почесал подбородок Денис. – А как именно?

– Не знаю пока… Но есть у меня такое предчувствие…

– Хорошо. Решено, – хлопнул ладонью по столу Денис, – мы не можем позволить себе не доверять предчувствиям наших сотрудников.

– Я сейчас. – Сева поднялся с кресла и выскочил из кабинета.

– Согласен. – Грязнов проводил Голованова взглядом. – Что бы ты хотел получить из аппаратуры?

– Сторожевой маячок, чтобы на дверь Истоминой поставить, и пару микрофонов-петличек, настроенных на его импульс, – хмуро сказал Агеев.

– Пойдем в техотдел. – Грязнов встал. – Получишь все, раз этого хочет Истомина. Ну и, может быть, для нас будет полезно… Включим это в ее счет.

У Макса в техотделе Агеев получил аппаратуру с подробными инструкциями к применению. В дополнение к микрофонам и маячку ему выдали портативный магнитофон с лентой, рассчитанной на запись четырех часов материала.

Когда Филипп расписывался в журнале о получении аппаратуры, в техотдел заглянул Сева. Он был в пальто и тяжело дышал. С заговорщицким видом Голованов подошел к Агееву.

– У меня есть кое-что для тебя. Это должно помочь, – торжественно произнес Сева и достал из одного кармана огромную цветную соску, а из другого яркую погремушку.

Грязнов и Макс расхохотались. Агеев усмехнулся и покачал головой:

– И охота тебе было бегать из-за этого в магазин?

– Все для фронта, все для победы, – торжественно сказал Сева.

– В супермаркете напротив покупал? – ласково поинтересовался Филипп.

Голованов кивнул и подмигнул Денису.

– Там, по-моему, твоя пассия работает?

– Да… – насторожился Голованов.

– Я думаю, ей обязательно передадут, что ее Севочка купил сосочку с погремушкой. Интересно, как ты ей это объяснишь?

Агеев оставил Голованова в задумчивости и вышел из комнаты. Позади него грохнули смехом Макс и Гряз-нов. Довольный своей шуткой, Агеев покинул агентство.

На следующий день вечером Истомина собралась на какой-то банкет вместе с Сергеем. Она хотела взять Нику с собой, но та заявила, что у нее «раскалывается башка», и весь день пролежала в постели.

Агеев сразу предположил, что это не просто так и, возможно, сегодня, когда все уйдут, Ника попытается проникнуть в кабинет матери. Накануне вечером, кстати, она минут двадцать беседовала с Виолеттой Марковной по телефону, та, видимо, уговаривала девочку что-то сделать, и Ника, кажется, согласилась.

Филипп, улучив момент, прикрепил к куртке и брючному ремню Ники маленькие «жучки». Теперь осталось дождаться, пока Истомина закроет кабинет, чтобы закрепить на двери маячок, а потом задействовать всю систему и ждать результатов в машине.

Агеев вышел из квартиры вместе с Истоминой, Злобиным и тремя его охранниками.

– Ты не замерзнешь? – спросил Сергей у Галины, которая вышла из дому в одном вечернем платье.

– Надеюсь, что не успею, – улыбнулась женщина.

Приехал лифт. Агеев шагнул в кабину следом за Злобиным, пропустившим Галину вперед. Дорогу Филиппу преградил охранник Злобина – двухметровый детина с кулачищами размером с небольшие дыни.

– Куда лезешь, не положено!

– Я сколько раз просил по возможности обходиться без хамства, – поморщился Сергей. – Вы же меня черт знает кем выставляете!

– Извините, – прорычал охранник и посторонился.

Филипп зашел в лифт.

– Подгоните машину к подъезду, – сказал Злобин, перед тем как двери закрылись.

– Я думаю, до моего возвращения с Никой ничего не случится, – сказала безадресно Истомина.

– Конечно нет! – хором ответили мужчины.

Все трое рассмеялись. Филипп заметил, что по манере держаться Сергей Злобин не слишком тянет на крупного бизнесмена. Нет в нем высокомерия и того презрения к людям, которое не может скрыть ни один из них. Казалось, Злобин даже чуть-чуть стесняется своего состояния.

Истомина и Злобин уехали, а Филипп направился к своей машине. Он опасался, что многочисленная аппаратура посадит аккумулятор его «жигуленка», и потому на заднем сиденье лежала дополнительная батарея.

Агеев нажатием кнопки на пульте активизировал всю систему и вставил в ухо наушник. Пока «жучки» молчали. Значит, Ника еще не открывала дверь маминого кабинета. Агеев подождал несколько минут. Может, все его рассуждения ошибочны? Может быть, девочка и вправду заболела, лежит сейчас и смотрит телевизор…