Текст книги "Тьма, сгущайся! (СИ)"

Автор книги: Фриц Ройтер Лейбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)

– Наверняка – коротко ответил Пол – Насколько я понял, эти их маленькие корабли могут двигаться со скоростью света или даже еще быстрее.

– Она тебя неплохо поцарапала – с притворным безразличием заявил Дон, после чего поспешно добавил – А у меня здесь не было никаких любовных приключений…

Он снова включил корректирующий двигатель, поморщился при виде указателя температуры обшивки, и продолжил:

– И, пожалуй, никакие приключения не ждут меня и на Земле. Мне кажется, что Марго действительно влюбилась в этого Хантера.

Пол пожал плечами.

– Но ведь тебе все равно. Ты всегда больше всего ценил одиночество. Я не хочу тебя обидеть, но прежде нужно полюбить себя, чтобы уметь полюбить другого.

Дон исподлобья уставился на Пола.

– Ты ведь любил Марго больше, чем я – сказал он – И я всегда знал об этом.

– Да, это так – грустно признался Пол – Она будет злиться на меня, что я потерял Мяу.

– Чего же только эта кошка не увидит! – рассмеялся Дон и неожиданно стал серьезным – Ты тоже хотел остаться с Тигрицей, правда? После моего ухода ты сказал ей об этом?

Пол кивнул.

– Она не согласилась. А когда я спросил, что она чувствует… как она относится ко мне, она сделала вот это… – и он прикоснулся к щеке окровавленным платком.

– Любишь ты строить из себя мученика – рассмеялся Дон и весело добавил – Знаешь, Пол, если бы я был влюблен в эту даму, то следы ее когтей как нельзя лучше убедили бы меня в том, что я ей тоже не безразличен. А теперь держись за бочку – начинается Ниагара!

Члены симпозиума стояли в темноте под звездным небом. Через мгновение, так близко, что им на секунду показалось, будто они находятся в комнате, зажегся небольшой огонь, при свете которого они увидели стол, заставленный самыми разнообразными предметами, а рядом с ним худого мужчину неопределенного возраста. Марго подошла к столу. Хантер вышел из автомобиля и направился за ней.

Мужчина у стола смотрел в сторону, откуда раздавался чей-то голос:

– Магнитные поля обеих планет исчезли. Все вернулось к норме.

– Профессор Опперли! – громко сказала Марго – Мы ищем вас уже два дня. Я принесла вам пистолет, который выпал из летающей тарелки. Он приводит предметы в движение. Мы думали, что лучше всего будет отдать его вам. К сожалению, в пути мы израсходовали весь заряд.

Профессор посмотрел на девушку, а потом на серый пистолет, который она держала в вытянутой руке. Его узкие губы скривились в язвительной улыбке:

– Он выглядит как жестяная игрушка – коротко ответил он, после чего обратился к человеку, стоящему рядом – А радиопомехи, Дениксон? Они тоже прекратились, или…

Марго быстро передвинула стрелку на рукоятке пистолета к себе, нацелилась в стол и нажала на спусковой крючок. Опперли и молодой мужчина в майке бросились вперед, чтобы отнять у нее оружие, но неожиданно остановились. Несколько листков бумаги полетели в сторону пистолета, так же, как три скрепки и металлический карандаш, который придерживал бумагу. Мгновение эти предметы висели у ствола, потом упали на землю.

– Электростатическое поле? – с интересом произнес молодой человек в майке, глядя на падающие листы бумаги.

– Действует также на металлические предметы – добавил мужчина, стоящий рядом с Опперли, подняв упавшую скрепку – Индукция?

– Оно потянуло меня за руку! Я это явно чувствовал! – сказал, обращаясь сам к себе, Опперли и распрямил пальцы, которыми тянулся над столом за пистолетом.

Он снова посмотрел на Марго.

– Он действительно выпал из летающей тарелки?

Марго улыбнулась и подала ему оружие.

– У нас есть также известие для вас от лейтенанта Дональда Мерриама из американских космических сил – вмешался Хантер – Он будет здесь садиться.

– Был ли Мерриам среди тех, кто погиб на Луне? – спросил Опперли у кого-то из стоящих сбоку.

– Он не погиб! – сказал Марго – Он выбрался на «Бабе Яге». Он был на Страннике. Он будет здесь садится… может быть, уже сейчас приближается к Ванденбергу.

– Он просил, чтобы мы передали вам от него известие, господин профессор – сказал Хантер – У новой планеты линейные ускорители длиной в радиус Земли и циклотрон такого же диаметра!

Опперли улыбнулся.

– Пожалуй, мы собственными глазами могли убедиться в этом, а? – спросил он.

Никто из них не заметил звезды рядом с Марсом, которая начала мерцать позже других. Уходящий вдаль лазерный луч попал в Деймос – маленький спутник Марса – и раскалил его добела, вызвав невероятное волнение среди членов советской экспедиции.

Опперли положил пистолет на стол.

– Прошу за мной – сказал он Марго и Хантеру – Мы должны известить посадочную площадку, чтобы они приготовились к посадке «Бабы Яги».

– Минуточку, профессор – остановила его Марго – Вы что, намереваетесь оставить этот пистолет вот так, без всякого присмотра?

– А, прошу прощения – виновато улыбнулся Опперли – Я как-то, знаете…

Он взял пистолет и подал его Марго:

– Позаботьтесь о нем еще немного.

Ричард Хиллэри и Вера Карлсдайль шли по узкой дороге, которая поворачивала на юг у Мальвери Хиллс. Они были уже не одни – на дороге появилось много людей.

Они открыли, что несмотря на проведенную вместе ночь, что-то продолжает их гнать, словно леммингов, в дальнейшее странствие. По крайней мере днем.

Ричард снова начал думать о Черных горах. Может быть, им удастся туда добраться, не спускаясь в низины?

Раннее солнце уже закрывали подошедшие с севера тучи, когда Странник повел себя очень необычно. Он спокойно заходил на западе и вдруг исчез, но через секунду показался вновь, словно переродившийся – серебристо-серый и значительно больший, чем раньше. Он появился на той же высоте, на которой находился за час до этого. Ричард даже подумал, не новая ли это планета? Но тут тучи застлали все небо, прервав их размышления.

Вера остановилась и включила радио. Ричард со смирением вздохнул и тоже остановился. Двое мужчин, которые находились поблизости от них, замедлили шаг, заинтересованные.

Вера медленно крутила ручку настройки. Помех не было. Она включила радио на полную мощность и снова покрутила ручку. В приемнике царила тишина.

– Может быть, он испорчен – заметил один из мужчин.

– Наверняка сели батарейки – кивнул Ричард – И это хорошо, теперь не будем зря отвле…

Неожиданно они услышали звуки, сначала тихие и писклявые, но когда Вера подстроилась точнее, в тишине раздался четкий громкий голос:

– Повторяю. Согласно известиям, переданным по телефону из Буэнос-Айреса и Новой Зеландии, обе планеты исчезли так же неожиданно, как и появились. Это не означает немедленного уменьшения приливов, но…

Они слушали. И вокруг них собиралось все больше и больше людей…

Бангог Банг решил, что море уже достаточно успокоилось, чтобы он мог осмотреть найденные сокровища. Он вытащил из-под себя толстый полотняный мешок, который так же, как и кошельки с монетами, добытые на «Королеве Суматры», постоянно держал при себе и открыл его так, чтобы Коббер-Хум тоже мог в него заглянуть.

Волны, которые раз за разом ударяли в оранжевую надувную лодку, смыли грязь, оставив в мешке чистые маленькие предметы. Среди кораллов, камешков и моллюсков Бангог Банг увидел тускло поблескивающее старое золотое кольцо и темно-красные огоньки трех, нет, четырех рубинов!

Вольф Лонер замер с ложкой супа в руке, потому что маленькая итальянка отвернула личико, чтобы посмотреть на краешек солнца, встающего над серой Атлантикой…

– Солнце… – шепнула она.

Затем она провела рукой по деревянному борту «Стойкой».

– Лодка…

Прикоснулась к руке, держащей ложку и посмотрела Лонеру в глаза:

– Мы здесь…

– Да, мы здесь – улыбнулся Лонер.

Капитан Ситвайз с капитанского мостика лайнера «Принц Чарльз» при свете низко висящего красного солнца рассматривал длинные заплаты болотистых зеленых джунглей, окутанных испарениями.

– Господин капитан, согласно предварительным подсчетам, у нас на борту восемьсот случаев переломов конечностей и четыреста сотрясений мозга – обратился к нему интендант.

– Итак, у Бразилии в джунглях есть атомный город – попытался сострить первый помощник – Мы ведь уже никогда не сможем убраться отсюда?

Капитан Ситвайз кивнул, продолжая осматривать странный зеленый порт, в который зашел их корабль.

Барбара смотрела на голубую воду вокруг «Альбатроса». Только одну волну из десяти венчала белая пена. Солнце всходило над поломанными пальмами, виднеющимися в трех километрах от них. Эстер сидела у люка, держа на руках мальчика.

– Бенджи! – позвала Барбара – В каюте под палубой должно быть брезентовое полотно или какое-нибудь большое одеяло. Ты не мог бы сделать из него парус? Мы тогда поплыли бы…

– Смогу, мисс Барбара – прервал ее негр. Он широко зевнул и потянулся, выгибая грудь к солнцу – Но прежде всего я намереваюсь выспаться!

– Ну, слава богу, все кончилось – сказала Сэлли, обращаясь к Джейку.

– Тебе что, никогда не хочется спать? – устало спросил Джейк.

– Ну как же можно сейчас спать! – крикнула она – У нас есть материал и можно, наконец, заняться серьезной пьесой.

Пьер Рамбулье-Леспеде с сожалением отодвинул в сторону листок с расчетами воздействия друг на друга трех небесных тел – он знал, что уже никогда не сможет их проверить – и начал слушать отчет Франсуа Мило.

– По поводу этого нет никаких сомнений! – говорил молодой астроном – Звездные сутки стали длиннее на величину, дающую три секунды в течение года! Прибытие этих планет оказало устойчивое, измеримое влияние на Землю!

Марго и Хантер, держась за руки, стояли в темноте на краю посадочной площадки, находящейся на северном конце плоскогорья Ванденберг-Два.

– Ты боишься встречи с Полом и Доном? – шепотом спросил Хантер – Я не должен об этом спрашивать сейчас… когда ты беспокоишься, приземлятся ли они вообще.

– Нет, не боюсь – ответила она и улыбнулась – Я хочу с ними только поздороваться. Ведь у меня есть ты!

«Да, это так», думал Хантер не слишком радостно. Он отлично понимал, что с этого момента должен так переделать свою жизнь, чтобы в ней нашлось место и для Марго. Сможет ли он бросить жену и сыновей? Он был уверен, что нет…

Неожиданно ему пришла в голову интересная мысль.

– Кроме того, нельзя забывать, что у тебя есть еще Мортон Опперли – шепнул он.

Марго улыбнулась.

– Признайся, Росс, что ты хотел этим сказать?

– Э… ничего – пробурчал он.

Вокруг них собрались члены симпозиума. Фургончик и «корвет» были запаркованы неподалеку.

Рядом стоял профессор с несколькими учеными. Недавно со станции доложили об установлении радиосвязи с «Бабой Ягой».

Над ними светили знакомые звезды северного неба, рассеянные между созвездиями Скорпиона и Медведицы, а высоко на западе блестело веретенообразное скопление новых «звезд» – одни отбрасывали слабый свет, другие светили ярче Сатурна – это были сверкающие останки Луны.

– Странно будет без Луны – задумчиво произнес Хиксон.

– Одним махом из мифологии вычеркнуто около ста богов – заметила Рама Джоан.

– А мне жалко, что Странник улетел – вмешалась в разговор Анна – Я так хочу, чтобы с ним все было хорошо!

– Мы потеряли не только богов Луны – грустно заявил Дылда.

– Не принимай это близко к сердцу, Чарли – постаралась утешить его Ванда – Ты был свидетелем стольких эпических событий! И все твои предсказания…

– Все мои мечты – поправил ее Дылда. Он нахмурил брови и нежно сжал руку Ванды.

– У нас будет по два новых бога вместо каждого потерянного – сказал Хантер – Вы в этом скоро убедитесь!

– А мне вовсе не жаль Луны – недоброжелательно бурчал дед – Я никогда не имел от нее никакой пользы.

– А прогулки при Луне с красивой девушкой? – спросила Марго.

– Нет Луны – не будет и приливов – сказал Макхит, словно сделал большое открытие.

– Не забывай о Солнце – напомнил ему Додд – Правда, они будут значительно меньше, как, например, на Таити.

– Интересно, что будет с обломками Луны? – поинтересовалась Марго, рассматривая западную часть неба – Они создадут кольцо вокруг Земли?

Опперли услышал этот вопрос.

– Нет – ответил он и начал объяснять – Сейчас, когда гравитационный центр Луны исчез вместе со Странником, одинокие обломки разлетятся по небу с такой скоростью, с какой они странствовали по орбите – около восьми километров в секунду. Некоторые из них примерно через десять часов столкнутся с земной атмосферой. Начнется метеоритный дождь. Эти обломки Луны находятся сейчас над северным полюсом Земли. Падая, они не должны попасть в нас. Многие из них будут странствовать по вытянутым эллиптическим орбитам вокруг Земли.

– Ой! – весело закричал Войтович – Словно Брехт снова с нами!

– Брехт? Кто это? – спросил Опперли.

Мгновение царила тишина, потом Рама Джоан сказала:

– Наш друг.

В этот момент они увидели в зените желтое сияние, а через мгновение – вертикальный столб огня лимонного цвета, который медленно спускался к Земле. Раздался тихий, постепенно усиливающийся вой, похожий на гул огня, пылающего в камине. У дюз корабля бились желтые языки пламени.

Еще миг – и «Баба Яга» благополучно приземлилась в Ванденберге-Два.

Тьма, сгущайся!

Глава первая

Брат Жарль, жрец Первого и Наружного Круга, недавно вошедший в Иерархию, старался сдержать постоянно возникающие у него порывы гнева, изо всех сил сохраняя на своем лице маску, маску не только для прихожан, что должен был делать каждый член Иерархии, но маску и для своих братьев жрецов.

Любой жрец, ненавидящий Иерархию, как и он, должен был бы сойти с ума от этих пугающих приступов ярости.

Но жрецы не могут сойти с ума или же вести себя так, чтобы об этом не стало известно Иерархии, которой известно все.

Тогда притворство? Но жрец перед назначением тщательно проверялся по всем параметрам. Жрец не мог ненавидеть свою работу.

Нет, должно быть, он сумасшедший. И Иерархия знает это, но скрывает от него самого по каким-то своим соображениям.

Или же все наоборот? Тогда она права.

Стараясь держаться подобающим образом, Жарль заставил себя сконцентрироваться на каменной доске, где был высечен год постройки здания в секторе прихожан. Надпись гласила: «139 В.Б.» Чтобы успокоить себя, он погрузился в вычисления. Год 139 Великого Бога – это значит год 206 Золотой Эры, хотя тогда не вели летоисчисления. Кроме того, это год 360 Атомной Эры. И наконец, это год 2305 Ранней Цивилизации. Как же называли тогда бога? Христос.

– Хамсер Кон, прихожанин Пятого участка, встань впереди, сын мой.

Брат Жарль моргнул. В таком настроении, как у него сейчас, слышать этот елейный голос было невыносимо. Почему его поставили в пару с Братом Хулианом? Почему жрецам не разрешается работать по одному, а только парами?

Но он знал, почему. Чтобы жрецы могли шпионить друг за другом, сообщать друг о друге. Вот так Иерархия узнала обо всем.

Стараясь каждое мгновение поддерживать маску на лице, он обернулся. Его глаза автоматически отметили одно лицо, четвертое в ряду, в толпе прихожан, выстроившихся перед ним и Братом Хулианом.

Этот толстый, голубоглазый, с выбритыми мягкими щеками жрец просматривал рабочие листы, отпечатанные специально для прихожан примитивным образом. Прихожане не знали, да им и не за чем было знать, о других методах хранения информации. Ненавидеть именно Брата Хулиана у Жарля не было особых причин. Просто обычный жрец Второго Круга, обычный жирный ребенок.

Но Жарль мог ненавидеть и этого жирного ребенка, когда он разыгрывал перед прихожанами роль школьного наставника, министра, строгого учителя.

Одно ценилось – это работа, такая отвратительная для Жарля, но она внушала Брату Хулиану ощущение собственной важности, и он был готов ее делать один.

Маленький толстой жрец посмотрел поверх рабочего листа на молодого прихожанина, нервно мнущего бесформенную шляпу в больших узловатых руках и время от времени вытиравшего руки о пиджак из грубой домотканой материи.

– Сын мой – пропел он – ты на следующие три месяца направляешься на работу в шахты. Это уменьшит твои выплаты в Иерархию до половины твоего заработка. Завтра утром ты доложишь о себе декану.

Молодой прихожанин глотнул, кивнул дважды и быстро отошел в сторону.

Гнев Жарля вспыхнул с новой силой. Шахты! Хуже, чем полевые и даже дорожные работы. Об этом должен знать прихожанин. И тем не менее, услышав назначение, он даже был благодарен: тот же самый преданный взгляд, какой он видел в старых книгах у верных домашних собак.

Жарль отвел глаза в сторону и снова заметил то же самое лицо, теперь уже третье в шеренге. Это было лицо женщины.

Заходящее солнце отбрасывало длинные тени на Большую Площадь. Толпа прихожан становилась все реже. Остались только небольшие очереди людей, ждущих, что же написано для них в рабочих листах. Тут и там прихожане в грубой одежде собирали свои товары – то, что они сделали сами дома и принесли сюда на продажу или обмен – и тащили их сами или везли на мулах в свои секторы. Некоторые были в примитивных широкополых шляпах, другие уже натянули на себя серые капюшоны, хотя вечерняя прохлада еще не наступила.

Глядя на секторы прихожан Мегатеополиса, Жарль вспомнил виды городов Темных Веков, или – как они назывались в период Ранней Цивилизации – Средних Веков. Подобно тем городам, дома Мегатеополиса были в основном одноэтажные, почти без окон.

И хотя Жарль был жрецом только Первого Круга, он понимал, что такое сходство не случайно. Иерархия не терпит простых совпадений. У нее для всего есть причины.

Мимо него проковыляла какая-то карга в лохмотьях и конусообразной шляпе. Прихожане все отстранялись от нее. Какой-то мальчик закричал:

– Мать Джуди! Ведьма! Ведьма! – и, запустив в нее камнем, убежал.

Но Жарль слегка улыбнулся ей. И она улыбнулась ему в ответ. Это была скорее гримаса, чем улыбка: сморщенные губы искривились над беззубыми деснами, ее крючковатый нос почти коснулся острого подбородка. Затем она пошла своим путем, нащупывая палкой дорогу.

В другом направлении Мегатеополис был совсем иным. Там возвышались сверкающие здания Святилища, неповторимая громада Собора, который выходил фасадом на Большую Площадь.

Жарль смотрел на Великого Бога, и сквозь гнев в его душу стал прокрадываться страх, который этот идол разбудил в нем еще в те времена, когда он был всего лишь сыном прихожанина, задолго до того, как он прошел тесты и стал постигать тайны жрецов. Мог ли Великий Бог увидеть такой святотатственный гнев своими глазами, своими огромными, слегка прищуренными глазами? Но такая слепая вера непростительна даже для новичка Иерархии.

И без Великого Бога Собор являл собой грандиозное сооружение с огромными колоннами, высокими окнами. Но там, где можно было ожидать шпиль или пару башен, вырастала фигура Великого Бога, будто скульптура человека по пояс, внушающая трепет своей надменностью. Она была частью самого Собора. Тяжелые складки мантии, спадая вниз, переходили в колонны Собора. И сам Собор, и скульптура сделаны из того же серого пластика.

Он доминировал над всем Мегатеополисом, как какой-то невообразимый кентавр. Трудно найти аллею в городе, где можно было бы укрыться от его всевидящего взора и не видеть надменного лица и светящегося голубого нимба вокруг головы.

Каждый ощущал, что Великий Бог рассматривает всякого, проходящего по Большой Площади, и в любой момент может нагнуться и взять человека в руку для более внимательного изучения.

Но эта массивная фигура не пробуждала в Жарле ни капли гордости за величие Иерархии, за то, что ему выпало счастье быть избранным, стать частью ее. Нет, гнев его рос, становился оболочкой для всех его остальных эмоций, такой же красной, как красная мантия, которую он носил.

– Шарлсон Наурия!

Жарль вздрогнул, когда Брат Хулиан произнес это имя. Но теперь момент настал. Жарль почувствовал, что он должен посмотреть на нее. Каждый жрец при вступлении в сан испытывал большие трудности в том, чтобы разорвать все связи, соединяющие его с прихожанами – с семьей, с друзьями и больше, чем с друзьями. Теперь он был перед фактом: Наурия никогда не станет для него кем-то близким.

Как и он для нее, пронеслось у него в мозгу, когда он повернулся, чтобы посмотреть в ее лицо. Кажется, она не узнала или не заметила его, хотя, если не считать его мантии и выбритых щек, он остался внешне прежним.

Она стояла спокойно, не нервничая, как мужчины. Лицо ее, кажущееся бледным из-за массы темных волос, совершенно не выражало эмоций – это была даже лучшая маска, чем его лицо.

Что-то из-за того, как она держала свое тело, откинув назад плечи, из-за затаенной глубины ее зеленых глаз пробило оболочку его эмоций и поразило сердце.

– Дочь моя, Наурия – многозначительно протянул Хулиан – у меня для тебя хорошие вести. Великая честь для тебя. В течение следующих шести месяцев ты будешь прислуживать в Святилище.

Она не проявила никакой реакции, выражение лица ее абсолютно не изменилось, она только задержала ответ на несколько секунд.

– Это слишком большая честь. Я недостойна. Такая работа не для таких, как я, простых ткачих.

– Это верно – важно сказал Хулиан, покачивая лысой яйцевидной головой в узком туннеле воротника. – Но Иерархия, если захочет, может возвысить тебя и сделать достойной святого труда. Радуйся, дочь моя. Радуйся.

Голос ее остался таким же спокойным.

– И все же я недостойна. Я знаю это своим сердцем. Я не могу выполнить это.

– Не можешь, дочь моя? – Внезапно голос Хулиана стал жестким. – Ты хочешь сказать – «не будешь»?

Наурия кивнула еле заметно. Все прихожане выпучили на нее глаза и прекратили нервно помаргивать.

* * *

Маленький мягкий рот Брата Хулиана превратился в узкую щелочку. Рука в красной перчатке резко смяла рабочий лист.

– Ты понимаешь, что ты делаешь, дочь моя? Ты понимаешь, ведь ты отказываешься подчиниться приказу Великого Бога, которому служит Иерархия?

– Я знаю своим сердцем, что недостойна. Я не могу.

На сей раз кивок был решительным. Снова Жарль почувствовал, как его кольнуло в сердце.

Хулиан вскочил со скамьи, на которой сидел с Жарлем.

– Ни один прихожанин не может судить действия Иерархии, так как они всегда правильны. Я чувствую, что здесь не просто упрямство, не просто сознание своей ничтожности. Есть только один тип прихожан, который боится войти в Святилище. Я чувствую в тебе ведьму! – драматически провозгласил он и ударил себя в грудь ладонью.

Мгновенно его красная мантия раздулась, окружив его оболочкой, не касаясь его тела ни в одной точке. Эффект был поразительным. Брат Хулиан словно превратился в раздувшегося красного голубя и над его бритой головой зажегся фиолетовый нимб.

Лица прихожан еще больше побледнели. Но Наурия слабо улыбнулась, и ее зеленые глаза, казалось, проникали в Жарля.

– И это легко доказать – продолжал торжественным тоном раздувшийся жрец.

Хулиан быстро шагнул вперед. Его рука в красной перчатке стиснула плечо девушки, даже не коснувшись era Но Жарль видел, как ее лицо исказилось гримасой боли. Она прикусила губу. Затем красная перчатка рванулась вниз, разрывая ткань одежды и обнажая плечо.

На белой коже виднелись три круглые метки. Одна из них горела злым красным цветом. Остальные тоже стали загораться.

Жарлю показалось, что Хулиан удивился: увидев красные метки, он некоторое время колебался, затем, взяв себя в руки, завопил:

– Ведьма! Вот доказательства!

Жарль неуверенно встал. Гнев уже полностью овладел им. Он ударил в свою грудь, почувствовав, как внутреннее давление мягко сдавило тело, а мантия раздулась. Уголком глаза он заметил фиолетовый нимб. Затем он ударил кулаком в шею Брата Хулиана.

Удар не достиг цели, но Брат Хулиан упал и покатился по земле, как шар, красный резиновый шар.

Жарль снова ударил себя в грудь. Мантия опала, и нимб исчез. В это мгновение гнев его взорвался, сжег маску загадочности на его лице.

Пусть они проклянут его! Пусть они ослепят и оглушат его, лишив общения, пусть волокут его в подвалы под Святилищем! Иерархия довела его до сумасшествия, так пусть она узнает, что это такое!

Он вскочил на скамью, поднял руки, требуя внимания.

– Прихожане Мегатеополиса!

Это остановило разбегающуюся в панике толпу. Глаза всех обратились к нему. Люди не могли понять, что случилось, но когда вещал жрец, каждый должен был слушать.

– Вам говорили, что невежество – добро. Я утверждаю, что это – зло. Вас учили, что размышление – это зло. Я утверждаю, что это – добро. Вам внушали, что ваше предназначение – это работать с утра до ночи, пока ваши спины не будут разламываться от усталости, а руки не смогут держать инструменты. Я утверждаю, что предназначение каждого человека – добиваться хорошей, радостной жизни. Вы позволили жрецам править вами. Я говорю вам: вы должны править собой сами! Вы верите, что жрецы обладают сверхъестественным могуществом. Я считаю, что жрецы не обладают ничем, чего не было бы у вас. Вы верите – жрецы избраны свыше, чтобы передавать приказы Великого Бога. Но если Бог и существует, вы своим невежественным сердцем знаете о нем больше, чем самый высокопоставленный архиепископ! Вам внушали, что Великий Бог правит Вселенной – Небом и Землей! Я утверждаю: Великий Бог – фальшивка!

Как удары хлыста, эти короткие фразы разлетались по всей Большой Площади. Все глаза устремились на Жарля. Слова его были непонятны. Но они совсем другие, чем те, которые обычно произносили жрецы. Люди испугались. Но что-то притягивало их к Жарлю. Со всех концов Площади прихожане, не слушая приказов своих жрецов, ошеломленных происходящим, потихоньку тянулись к Жарлю.

И Жарль в замешательстве смотрел на народ. Он был уверен, что его сразу заставят замолчать. Он только хотел сказать то, что сможет успеть в эти короткие мгновения свободы.

Но удара не последовало. Ни один жрец не бросился к нему, все вели себя так, как будто не происходит ничего необычного. И Жарль продолжал:

– Прихожане Мегатеополиса! То, о чем я собираюсь просить вас, сделать трудно. Труднее, чем работа на шахте, хотя я не попрошу вас даже шевельнуть пальцем. Я хочу, чтобы вы выслушали мои слова, убедились в том, что они правдивы, сделали свое заключение об услышанном и действовали в соответствии со своим суждением. Вы вряд ли понимаете, о чем я говорю, но тем не менее выслушайте меня. Чтобы убедиться в правдивости моих слов, подумайте о своей жизни и сравните реальную картину с тем, что вам преподносят. Вы должны решить для себя, хотите ли вы или не хотите такую жизнь, если поймете, что вся она построена на обмане. Я знаю, жрецы будут убеждать вас в том, что я лгу. Не верьте жрецам! Забудьте, что на мне красная мантия! И слушайте, слушайте.

Теперь уже удар последует. Они не могут позволить ему говорить дальше. Невольно он поднял глаза на Великого Бога. Но этот суровый идол обращал внимание на Площадь и людей на ней не больше, чем обратил бы человек на муравьев, суетившихся под его ногами.

– Все вы знаете историю Золотой Эры – снова заговорил Жарль, и голос его вибрировал. – Вы слышите ее каждый раз, войдя в Собор. О том, как Великий Бог дал божественные силы всем людям, чтобы они могли жить, будто в раю – без трудов и забот. О том, как люди, обуреваемые жадностью, хотели получить все больше и больше, грешили и жили в разврате и грехе. О том, как Великий Бог сдерживал свой гнев, ожидая, что люди одумаются. Но люди в своем дьявольском тщеславии решили завоевать небеса и все звезды. И тогда Великий Бог поднялся в гневе и, руководствуясь мудростью, отобрал тех немногих, что не грешили и всегда жили по его законам, создал из них Иерархию и наделил их силой, еще более могущественной, чем раньше. Остальных, тех, кто грешил, он швырнул вниз, в грязь и пыль, дал Иерархии власть над ними, позволил ей применять силу против тех, кто осмелится ослушаться приказа. Затем Бог велел, чтобы Иерархия из каждого поколения отбирала тех, кто может стать жрецами, а остальных приказал оставить в невежестве под ласковым, но непреклонным руководством жрецов, входящих в Иерархию.

Жарль помолчал, посмотрев в лица прихожан.

– Все это вы знаете, но ни один из вас не знал настоящей правды.

Гнев уже прошел у Жарля, и он понял, что может идти в Святилище и спускаться в сырые подвалы: такая тупая реакция была у прихожан. Он видел, что они ни слова не поняли из произнесенного им. Сначала они были в замешательстве, но слушали внимательно, как всегда. Они внимали точно так же, как слушали, когда их направляли на работу. Они поняли Жарля буквально, предполагая, что их ждет работа еще более трудная, чем на шахтах. Рассказ о Золотой Эре немного возбудил их. Это было им чуть знакома. Но последняя его фраза не пробудила их, и снова они перешли в состояние тупого ожидания.

А что еще он мог ждать от них? Если бы хоть в одного прихожанина он смог заложить семена сомнения.

– Да, Золотая Эра была. Это правда. Хотя, насколько я знаю, известен там и труд, были и печали. Но зато люди имели там немного свободы и желали получить еще больше. Но ученые испугались… Но вы даже не знаете, кто такие ученые! Верно? Мало кто из вас знает, что такое доктор, судья, адвокат, учитель, политик, художник… Ибо для вас это все жрецы. Они объединили все профессии, все привилегированные классы в одном. Но вы даже не понимаете, что такое жрец! Религия и поклонение Богу существовали всегда – и в Золотой Эре, и раньше. Существовали до тех пор, пока человек своими руками и своим мозгом не поколебал эту веру и не завоевал всю планету! И жрецы тех эпох имели дело только с моральной и духовной жизнью человека; тогда духовные мужи были мудры и добры. Все остальное они оставляли людям других профессий. И они не применяли силу. Но сейчас я говорю не об этом. Я хочу рассказать вам об ученых и о том, как закончилась Золотая Эра. Ученый – это мыслитель. Он размышляет об устройстве мира. Он наблюдает за миром. И, поняв основные закономерности, он старается использовать их для пользы человека. Вы видите, никакой магии. Никаких сверхъестественных сил. Только наблюдение, размышление, работа.

Он уже перестал удивляться тому, что его заставили замолчать. Жарль только думал, как найти правильные слова, сделать так, чтобы они проникли в души, в ум, высекли хотя бы искру в этих безучастных лицах.

– Ученые Золотой Эры боялись, что люди вернутся во времена варварства и невежества, тогда их позиция привилегированного класса окажется под угрозой. Ученые решили: им нужно захватить контроль над миром. Но они не могли осуществить это, поскольку не были борцами. Поэтому они надумали создать новую религию, подобную старой, но поддержанную силой науки. В старых религиях проклятья действовали через разум человека. В той религии, которую предложили создать ученые – через силу. Вам нужны доказательства. Вы получите их.

Его рука скользнула по мантии от ворота до самого низа. Появилась щель. Жарль быстро вышел из мантии. Почти все прихожане подались в ужасе назад. Видеть жреца без мантии – то же святотатство. Правда, жрец сам пошел на это. Но все равно прихожане могут быть наказаны.