Текст книги "Тьма, сгущайся! (СИ)"

Автор книги: Фриц Ройтер Лейбер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)

19

Пол неожиданно оказался погруженным в море тепла, в море сладких, резких запахов и веселых пастельных цветов, среди которых преобладал желтый, хотя кое-где были и ярко-зеленые пятна.

В течение первых секунд он не был уверен, действительно ли он похищен и находится сейчас в летающей тарелке. Ему это показалось скорее перемещением в другое измерение, в другое место во вселенной – сонное и заросшее джунглями место.

Он, собственно, не видел летающей тарелки. Когда она зависла над головами убегающих людей, он, судорожно сжимая Мяу, захлебывался и боролся с соленой водой, а когда его подняло вверх, то первой мыслью, которая пришла ему в голову, было предположение, что следующая волна подхватила его, вознесла высоко-высоко и он теперь плывет на ее гребне.

А мгновением позже перед его глазами мелькнули три короткие, но необычно четкие картины: первая – огромная острая фиолетово-зеленая морда кошки; вторая – пара смотрящих на него глаз с неестественной пятикольцевой радужной оболочкой, окружающей черные, пятиконечные звезды зрачков; третья – длинная, изящная лапа размером с человеческую руку, с узкими голубыми подушечками и четырьмя фиолетовыми когтями. Он еще подумал, что именно эти когти вонзились ему в воротник плаща, а судя по ощущениям, и в шею…

В следующий момент он уже плыл, медленно вращаясь, по теплому розовому морю, кое-где пронизанному зелеными искорками.

Неожиданно в этом море возникла темная пустота, что-то вроде отверстия, в которое он увидел Марго – она стояла по пояс в грязной воде, держа в руке какой-то серый блестящий предмет и смотрела вверх, на него, а рядом с ней – Брехта, покрытого клочьями пены, и Раму Джоан, вымазанную песком, с мокрыми и спутавшимися волосами. Неожиданно все эти люди, находящиеся внизу, стали стремительно уменьшаться – у Пола создалось впечатление, что он рассматривает их через перевернутый бинокль. Именно в этот момент он осознал, что находится на борту летающей тарелки, которая прежде едва мелькнула у него перед глазами, тарелки, которая летит сейчас со скоростью большей, чем минометный снаряд; и несмотря на это, не чувствуется никакого ускорения. Как только он это понял, входное отверстие заслонили какие-то размытые розовые пятна, в которых постепенно угадывались странные розовые цветы, да, да, именно розовые цветы!

В его мыслях настойчиво повторялось одно-единственное слово – антигравитация! Если у этой машины собственное гравитационное поле нулевое, а вероятно, также и нулевая инерция, то это объяснят отсутствие притяжения и то, что он сейчас парит вместе с каплями воды, оставшимися на его одежде, в приплюснутом помещении, поросшем цветами, окруженный запахом духов.

Левую руку пронзила боль, словно ее ужалило сразу несколько ос: это перепуганная Мяу вонзила в его руку когти. От неожиданности Пол отшвырнул от себя мокрую кошку. Переворачиваясь в воздухе, она тут же исчезла среди цветов, оставляя за собой облако желто-розовых лепестков.

В следующий миг его что-то схватило сзади и перевернуло; он ударился спиной о твердую, гладкую, как шелк, поверхность. Больше всего он был поражен тем, что лапа, которая оплела его шею – блестящая, необычайно сильная, покрытая зеленоватым мехом с поперечными фиолетовыми полосами – имела два локтя.

Так быстро, что он не успел присмотреться, зелено-фиолетовое существо что-то сделало с его запястьями и щиколотками. Лапы с фиолетово-серыми когтями начали щипать его, не причиняя, однако, боли. В какой-то момент он почувствовал себя так, словно его оплела змея. Потом тигриное существо отпрыгнуло и исчезло в цветнике, вслед за Мяу, взмахнув длинным пушистым хвостом с фиолетово-зелеными полосками и поднимая облако лепестков.

Пол попытался подняться, но оказалось, что он может двигать только головой. И хотя сила тяжести отсутствовала, он, спутанный, не имел возможности оторваться от пола. Он посмотрел вверх и в неполных трех метрах над собой (может быть, и под собой, или где-то сбоку – он не знал, как назвать такое направление) увидел свое отражение: он лежал мокрый, грязный, бледный, с вытаращенными глазами, и этот смешной и ужасный в то же время вид усугубляли многочисленные повторяющиеся с постоянным уменьшением отражения отражений.

Постепенно он начал осознавать форму и дизайн внутренней части машины, в которой находился. Большинство цветов, которые он видел, были зеркальными отражениями. Потолок и пол были образованы округлыми плоскими зеркалами, шести метров в диаметре, расположенными метрах в трех друг от друга. Он лежал посреди одного из них. Стены между зеркалами украшали экзотические цветы с огромными лепестками. Здесь были цветы разных форм и размеров, бледно-желтые, светло-голубые, фиолетовые, карминовые, светло-голубые с зеленым оттенком – однако преобладали розовые или светло-красные. Цветы выглядели настоящими, их листья имели форму серпов, копий, сердец, стебли изогнуты – очевидно, свободное пространство между сужающимися боковыми краями этой тарелки заполняла гидропонная рама.

Но растения заполняли не весь летательный аппарат, прямо перед собой Пол увидел серебристо-серое устройство, видимо, пульт управления – плоская металлическая тумба с гладкими серебристыми выпуклостями и странными геометрическими узорами. С трудом поворачивая голову, Пол увидел подобные пульты в двух других углах помещения. Все три были установлены в вершинах равностороннего треугольника, вписанного в летающую тарелку, и каждый из них утопал в зарослях цветов так же, как это бывает в земных домах у людей, придающих значение моде и эстетике интерьера.

Все помещение заливал яркий, теплый свет, идущий из… нет, Пол не знал, откуда он льется. Словно собственное внутреннее солнце – странное ощущение.

Еще более странным было впечатление, что кто-то вторгся в его разум и листает страницы памяти, словно раскрытую книгу. Он припомнил избитое утверждение, что умирающий в течение нескольких секунд переживает всю свою жизнь, и тут же задумался, не происходит ли то же самое с человеком, утопающим в цветах, или скрученным по рукам и ногам инопланетным тигром, который, скорее всего, намеревается разобрать его на части и – сожрать или спрятать в каком-нибудь музее?

Пол отметил, что все мысли и образы, проносящиеся в его голове, туманны и неясны. К тому же он был очень ошеломлен происшедшим и в его мыслях царил полный хаос. Что за унижение! Несколько картин, которые удалось ему ухватить под конец «таможенного досмотра» разума, касались главным образом зоопарка и балета.

Он постарался взять себя в руки и осмотрелся. Однако не было видно ни тигроподобного существа, ни Мяу. Невидимое солнце продолжало нести тепло. Цветы застыли в неподвижности и выделяли удушающий запах духов.

Дон Мерриам пролетел половину третьего витка вокруг Странника. По правую сторону от него находилось усеянная зелеными пятнышками ночная сторона странной планеты, которая, как прежде, очень напоминала брюшко паука. Перед собой он видел скопление звезд, а слева – черную, продолжающую удлиняться эллипсовидную Луну с паутинообразными нитями, тянущимися от нее к Страннику и ясно выделяющимися на сверкающем фоне неба. Дон замерз и устал, он уже не пытался установить радиосвязь с Землей.

На фоне Странника, между планетой и кораблем, со стороны звездного скопления появилась туманная, желтоватая точка. Молниеносно она превратилась в желтую горизонтальную черточку, потом разделилась на две черточки, черное пространство между которыми сделало их похожими на модные флюоресцентные автомобильные фары. Через минуту перед его взором начали обретать контуры два желтых растущих веретена.

Только тогда космонавт понял, что это не выпуклость на поверхности Странника. Какие-то материальные объекты мчались прямо на «Бабу Ягу». Он содрогнулся и закрыл глаза. А когда приоткрыл их, то обнаружил, что желтые объекты внезапно оказались по обе стороны его кораблика. Они находились так близко от него, что экран не мог охватить их целиком.

Теперь эти веретена выглядели, как два космических корабля линзовидной формы, обращенные к нему ребром – каждая диаметром метров пятнадцать и толщиной метра три. Дон, по крайней мере, надеялся, что это корабли, а не какие-нибудь космические чудовища, к примеру.

Его предположения по поводу их формы подтвердились, когда без всякого видимого блеска коррекционных двигателей неизвестные корабли развернулись, в новом ракурсе принимая форму желтых дисков – в один из них был вписан фиолетовый треугольник, а на втором красовалась фиолетовая буква V.

Дон почувствовал, что его прижимает к креслу – «Баба Яга» стремительно втягивалась в пространство между дисками. И теперь только края таинственных объектов виднелись у него на экране. С этого момента вся троица летела точно один корабль. Казалось, «Баба Яга» спеленута невидимой паутиной, которая заставляла ее двигаться вслед за летающими тарелками.

Затем Дон заметил, что светло-зеленые пятнышки, словно фосфоресцирующие многоножки, передвигаются по черной выпуклости Странника.

Скопление звезд по-прежнему было перед ним, а черная эллипсовидная Луна поползла назад.

Тогда он понял, что этот эскорт поднимает его кораблик вверх со скоростью около ста шестидесяти километров в секунду. Дон не чувствовал ни малейшей перегрузки, впрочем, если бы она была, то его бы размазало по стенке «Бабы Яги» или пробило бы им обшивку навылет.

Ни разу за последние несколько часов, даже тогда, когда он летел сквозь Луну, Дон не думал, что это галлюцинации. Но теперь это пришло ему в голову. Ускорение есть, однако нет перегрузок? То, что сейчас происходило с его телом и с «Бабой Ягой», было не просто чем-то странным и непонятным, а прежде всего полным отрицанием всего того, что он знал о космических полетах и их возможностях. Совсем недавно он летел со скоростью восемь километров в секунду, а теперь – 160 км/с, под прямым углом к прежней траектории. И при этом не ощущая скорости и не слыша гула работы ракетного двигателя, стреляющего огнем более горячим, чем голубая звезда – это не только неестественно, но и совершенно невероятно!

Но зеленые точки внизу постепенно исчезали из поля зрения, и вдруг «Баба Яга» вылетела из тени Странника на солнечный свет. Лучи, отраженные от желтого края летающей тарелки, ослепили Дона. Он закрыл глаза, на ощупь отыскал поляризующие очки, надел их и только после этого открыл глаза, чтобы внимательно осмотреться.

«Баба Яга», заключенная между эскортирующими ее тарелками, с невероятной скоростью неслась вокруг Странника. Мерриам увидел Землю, главным образом, Тихий океан, и ослепительную белизну Солнца, лучи которого резали глаза даже через специальные очки.

Под ним царила ночь, однако вскоре показался знаменующий день желтый серп, самый дальний край которого был окрашен в фиолетовый цвет.

Над Доном и вокруг него белые нити лунного вещества вились на фоне мерцающего звездного неба, устремляясь в сторону северного полюса Странника. Там они исчезали в бархатной поверхности планеты, некоторые – на ее дневной стороне, другие – на ночной. В общей сложности их было больше десятка. Они напоминали по форме странные безлистные виноградные лозы, вырастающие из верхушки этой не менее странной планеты. Туда же направлялась сейчас «Баба Яга» и ее эскорт.

Затем, когда он был уверен, что они сейчас неминуемо врежутся в эти удивительные нити, «Баба Яга» и летающие тарелки в одно мгновение, без каких-либо ощутимых изменений, потеряли скорость и зависли над черно-желтой местностью, из которой поднимались эти нити.

Либо у эскорта «Бабы Яги» безынерционный привод (гипотеза, над которой смеются все, кроме авторов научно-фантастических романов), и он несет «Бабу Ягу» в своем нулевом гравитационном поле, либо у него, Дона, продолжаются галлюцинации.

Он повернулся к пульту управления, чтобы с помощью радара установить расстояние до поверхности, находящейся под ним. И к своему удивлению сразу же поймал на экране эхо-сигнал.

Он находился в пятистах километрах над поверхностью планеты и сейчас приближался к ней со скоростью шестнадцать километров в секунду.

Дон инстинктивно попытался выровнять корабль коррекционными двигателями так, чтобы в случае необходимости можно было бы притормозить главным двигателем.

Однако «Баба Яга» даже не дрогнула. Корабль направлялся прямо к планете. Мерриам лишь теперь заметил, что летит над дневной стороной планеты, параллельно одной из нитей, которая по мере приближения его к Страннику сначала превратилась в шнур, потом в стебель, а через несколько секунд в ствол дерева-гиганта – огромный, шириной километра в полтора, заполняющий одну четвертую часть экрана.

Но в такой фантастической перспективе стебель, словно карикатура колонны, спроектированной Франком Ллойдом Райтом – широкий вверху и все более тонкий у основания – превратился почти в точку там, где он соприкасался с планетой на ее ночной стороне, совсем рядом с терминатором.

Осматривая эту колонну с близкого расстояния, Дон заметил, что она гладкая только снаружи, а внутри заполнена многочисленными камнями, обломками скал и лунной пылью.

Камни мчались мимо него, словно поезд, который идет по соседнему пути несколько быстрее, чем тот, в которым едешь ты сам. Это означало, что камни падают вниз со скоростью не меньшей, чем у «Бабы Яги» – шестнадцать километров в секунду. Но почему в таком случае не происходят чудовищные взрывы, когда камни ударяются о поверхность Странника?

Неожиданно содержимое колонны с еще большей скоростью понеслось у него перед глазами, так что уже через мгновение он не мог ничего различить

– словно поезд на соседнем пути неожиданно превратился в экспресс.

Или колонна увеличила скорость переноса, или… Он снова включил радар. Высота «Бабы Яги» и ее эскорта уменьшилась до пятидесяти километров, но теперь они приближались к планете со скоростью полтора километра в секунду…

Значит, затормозил его корабль.

Радар указывал, что скорость больше не уменьшается. В течение последних двадцати минут Дон пытался хоть что-нибудь различить на поверхности, расстилающейся под ним. Но не разглядел ничего, кроме гладкой поверхности лимонного цвета. Да мощная широкая колонна продолжала направлять бег своей каменной начинки.

Время летело – космонавт опять находился в тени планеты. Он снял очки. Сопровождающие его корабли снова окрасились в фосфоресцирующий желтый цвет. Некоторое время Дону казалось, что он видит их неясное отражение на темной поверхности Странника, которая вдруг стремительно понеслась навстречу.

Мерриам приготовился к столкновению и смерти.

Внезапно черная поверхность исчезла, словно «Баба Яга» вместе с эскортирующими ее летающими тарелками пробилась сквозь потолок огромного освещенного помещения и оказалась над другой, новой поверхностью.

Эта поверхность находилась далеко внизу, поскольку поток лунной материи, все еще широкий сверху, сужался до точки там, где соприкасался со второй поверхностью. Поток выглядел сейчас, как громадный сильно вытянутый треугольник.

Можно было сделать только один вывод. Поверхность Странника, которую он видел до этого мгновения – поверхность, которая так старательно отражала солнечный свет и лучи радара, которая была желто-фиолетовой – это не что иное, как оболочка, оболочка настолько тонкая и нежная, что такой крошечный кораблик, как «Баба Яга», смог ее пробить, летя со скоростью полтора километра в секунду без какого-либо толчка или повреждения корпуса… оболочка, которая заслоняет и маскирует искусственное освещение и настоящую жизнь Странника, оболочка, которая растянута на высоте около тридцати километров над настоящей поверхностью планеты – если то, на что он сейчас смотрит, является настоящей поверхностью, а не очередным оптическим обманом.

Судя по сложности и массивности рельефа, эта поверхность была настоящей. Экран «Бабы Яги» показывал обширную слабо освещенную равнину, покрытую озерами, или по крайней мере, какими-то бирюзовыми, блестящими заплатами; равнину, на которой были видны разбросанные в странном порядке круглые, полуторакилометровые в диаметре шахты; равнину, заполненную огромными глыбами всех цветов и геометрических форм, какие только можно себе вообразить: конусы, кубы, цилиндры, спирали, сферы, зиккураты, розетки – для Дона все это было чистой геометрической абстракцией.

Что это? Громадные здания, машины, движущиеся механизмы, произведения искусства?

Ему пришли в голову определенные аналогии. Японское искусство создания сада камней… Обложки научно-фантастических романов, изображающие тянущиеся в бесконечность дороги, покрытые абстрактной резьбой, которая при ближайшем рассмотрении выглядит словно живая…

Затем он вернулся мыслями к воспоминаниям детства. Он вспомнил, как родители взяли его однажды в Миннеаполис, к бабушке. Он явственно почувствовал кисловато-терпкий запах ее гостиной. Вспомнил, как отец подсадил его, чтобы он увидел – упаси бог, ни к чему не прикасаясь – полку над дверью, заставленную, как он позже понял, раковинами каури, китайскими божками, пресс-папье из отшлифованных геологических образцов, залитыми в пластмассу цветами и какими-то другими безделушками, которые казались маленькому мальчику страшноватыми и загадочными, хотя и необычайно от этого притягательными.

Он снова почувствовал себя ребенком. Над равниной висели небольшие темные тучи неправильной формы, в которых, словно радужные яйца в гнезде, лежали большие блестящие шары, испускающие лучи света самых разнообразных оттенков.

Вскоре тучи остались позади, напомнив Дону о том, что «Баба Яга», скорость которой почти не изменилась, приближается к поверхности; истинной поверхности этой неизвестной планеты. Постепенно сокращался видимый на экране участок равнины. Однако Дон уже не чувствовал страха – страх исчез, когда «Баба Яга» пробилась через оболочку Странника.

«Баба Яга» и ее эскорт направлялись к точке между двумя большими шахтами, находящимися так близко друг от друга, что у Дона даже возникло впечатление, что они соприкасаются. В одну из этих шахт вливался поток лунных камней. Из другой излучался характерный для этих сооружений туманный свет.

Через мгновение Мерриам различил пространство, разделяющее шахты – оно напоминало серебристую ленту. Один из кораблей, сопровождавших его, так близко приблизился к потоку камней, что Дон даже встревожился – не произойдет ли столкновение.

В следующую секунду без малейшего толчка, словно все это происходило во сне, «Баба Яга» остановилась в четырех метрах над матово-серебристой лентой. Поверхность была так близко, что Дон без труда увидел вырезанные на ней узоры – круглую витую арабеску, окруженную кольцом странных иероглифов.

Все еще в состоянии невесомости Дон висел над экраном и смотрел вниз: он чувствовал себя, как рыба, выглядывающая через стеклянную стенку аквариума.

Неожиданно кораблик начал переворачиваться, словно кто-то включил коррекционные двигатели, или рука неведомого великана начала забавляться им. Дон схватился за кресло, чтобы не потерять равновесия.

Движение прекратилось, когда сопла главного двигателя оказались точно под прямым углом к серебристой поверхности. Гравитационное поле начало медленно воздействовать как на космонавта, так и на корабль. Дон почувствовал три легких толчка, опоры корабля твердо стояли на поверхности Странника. Мерриам продолжал судорожно цепляться за кресло, его тело становилось все тяжелее, пока – насколько он мог быть уверен в этом после месяца, проведенного на Луне – не достигло такого же или почти такого веса, какой был у него на Земле.

Однако это его сейчас не взволновало, так как все внимание он направил на экран, в котором было видно небо Странника.

Вверху медленно проплывали маленькие темные тучи, они напоминали дождевые облака, гонимые легким западным ветерком над пустынными районами юго-восточной части Соединенных Штатов. Непрерывный поток камней, сыплющихся сверху, заслонял значительную часть обзора.

Небо не было ни светло-фиолетовым, ни желтым, ни черным, ни звездным. Оно представляло медленно кружащуюся смесь всех темных цветов – сумрачную радугу после бури, постоянно переливающуюся световыми волнами. В нем чувствовалась гармония и красота безустанно меняющейся симфонии цветов, одновременно оно казалось естественным, раскрывающим бесконечное разнообразие жизни. Дон не знал, откуда берется свет – может быть, это светится планета, или же он идет из уже виденных им шаров на тучах, а может быть, происходит из какого-то иного источника. Для него это небо ассоциировалось с радужными полосами разлитого по воде масла или с полной динамизма картиной Ван Гога «Звездная ночь», но больше всего это напоминало ему яркие блестящие искры, которые мелькают перед глазами в темноте, если надавить на глазное яблоко.

Пока он размышлял, чувствуя себя немного неловко, словно оказался внутри чьего-то гигантского мозга, послышался тихий скрежет, от которого у него кровь застыла в жилах. Дон повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как последняя задвижка на крышке люка медленно передвигается. Люк открылся без видимой помощи, открыв странного вида лестницу, ведущую от кабины на пустой серебряный тротуар-ленту.

Необычный, но приятный голос с легким акцентом произнес:

– Иди! Снимай скафандр и спускайся вниз!

В Австралии, Индонезии, на Филиппинах, в Японии, в восточной части Китая уже наступила ночь. Странник, в котором все видели символ «инь-янь» или мандалу, затронул религиозные и мистические струны в миллионах человеческих разумов. Восточная Азия присоединилась к Америке, предостерегая обитателей континентов, расположенных дальше на запад (центры мировой культуры), о том, что им суждено увидеть на небе, когда придет ночь.