Текст книги "Роковая ошибка"

Автор книги: Фрея Хиклинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Каким я был наивным, сокрушенно подумал Рик. Всезнающий Мейсон! Я вовремя подвернулся Патриции со своей сумасшедшей любовью. Успешный адвокат, я оказался для нее прекрасным выходом из тяжелой ситуации, в которую она попала. Как ей повезло, что я шел по коридору «Хайтек Информейшн» в самый подходящий для нее момент! А через две недели она уже стала моей женой...

Два полярных образа Патриции, стоявшие у него перед глазами, постепенно перестали соперничать друг с другом. Теперь Рик видел только одну женщину, ту, которая совершила противоправный, а возможно, и аморальный поступок ради своей сестры, поправила свои дела за счет поспешного брака с мужчиной, который горел желанием жениться на ней как можно быстрее.

Не торопись, одернул себя Рик. Возьми себя в руки. Существует объяснение всему этому, и ты выяснишь какое.

Но мысли о Патриции продолжали преследовать его. Рик злился на себя, на Патрицию, на всю эту историю, которая неожиданно перевернула его жизнь вверх дном.

Он швырнул письмо в ящик стола и сердито задвинул его.

11

Сегодня у Патриции был счастливый день полный приятных забот. Она хорошо выспалась, выпила кофе с Риком и отправилась на свою старую квартиру. Простенькая обстановка, которая в течение пяти лет была свидетелем ее одиночества, имела уже заброшенный вид. На всем лежала печать прошлого, в котором жил человек ныне уже не существующий: Патриция Лонгсдейл, одинокая, работающая женщина. Патриция ходила по квартире и собирала вещи, которые хотела взять в новый дом. Все остальное скоро канет в небытие, так как квартира будет сдана другому жильцу.

Патриция испытывала пьянящее чувство, смешанное с детским восторгом ощущения праздника. Даже солнце, заглядывавшее в окна старой квартиры, казалось ей более ярким, словно оно сияло с высоты того места, где начиналась ее новая жизнь. Заполнив чемоданы и две картонных коробки, Патриция помогла водителю такси снести вещи вниз. Как странно было ехать в такси по своей старой улице! Город казался ей необычайно красивым, бурлящим столичной жизнью, и Патриция, проезжая мимо известных достопримечательностей, ощущала восторженность туриста.

Развесив вещи в гардеробной, примыкающей к спальне, Патриция принялась осваивать кухню Рика. Холодильник был почти пуст, зато полки буфета ломились от всевозможных специй, необходимых для приготовления изысканных блюд. Патриция сварила себе чашечку крепкого кофе, села перед окном в кресло и стала составлять список продуктов, которые собиралась купить. Она хотела приготовить на ужин что-нибудь особенное, чтобы порадовать мужа в их первый домашний вечер супружеской жизни.

Несколько мгновений Патриция смотрела на чудесную панораму города, открывавшуюся из окна, наслаждаясь новизной обстановки. Она действительно будет здесь жить, в этой квартире, с красивым мужчиной, который поразил ее в самое сердце, как только она увидела его. Патриция до сих пор не могла поверить, что это не сон. Опасаясь, что может сглазить свое счастье, если будет слишком много думать о нем, Патриция наконец отправилась в ближайший супермаркет, где купила все необходимое.

Она заканчивала приготовление ужина, когда услышала, как в дверном замке поворачивается ключ.

– Добро пожаловать домой! – с улыбкой приветствовала Патриция мужа.

Рик положил руку на ее плечо, ткнулся губами в щеку и бросил кейс на стул.

– Трудный день? – посочувствовала Патриция, догадываясь, сколько у него накопилось дел за время отсутствия.

– Да, очень, – буркнул Рик.

– Хочешь выпить чего-нибудь? – спросила она, чувствуя, как ее приподнятое настроение уступает место, непонятному беспокойству.

– Я сам приготовлю.

Рик ушел на кухню, и Патриция услышала, как он бросает в бокал кусочки льда.

– На ужин у нас нечто особенное! – крикнула Патриция из гостиной.

Ответа не последовало. Вскоре Рик появился с бокалом в руке и, не говоря ни слова, прошел в спальню. Через минуты две, которые показались Патриции вечностью, одетый в домашние брюки и в пуловер, он вернулся в гостиную и со вздохом опустился в кресло, стоявшее напротив того, в котором сидела Патриция. Лицо Рика выражало страдание.

– Ты выглядишь уставшим, – мягко заметила она. – Накопилось много работы, пока нас не было?

Рик хмыкнул.

– Никогда не знаешь, что тебя ждет, стоит отвернуться на секунду.

– Ты имеешь в виду то трудное дело, о котором говорил на прошлой неделе?

– Они все трудные, – не глядя на нее, заметил Рик. – А самое трудное, – добавил он, метнув на нее многозначительный взгляд, – это заставить людей говорить правду. Все стараются что-то скрыть.

В комнате снова повисла тишина. Рик допил виски и пошел на кухню за второй порцией. Патриция, привыкшая к его неизменной жизнерадостности, впервые видела, чтобы у Рика так круто менялось настроение. Она подумала, что еще слишком мало знает его, чтобы разбираться в оттенках его состояния. С другой стороны, он вел себя слишком непонятно и даже угрожающе, чтобы это можно было списать на плохое настроение или на усталость. Что-то было не так.

Рик снова сел в кресло и пристально посмотрел на Патрицию.

– Что-нибудь случилось, Рик? – не выдержала она холодного молчания. – Ты не похож на себя.

– Многие люди не похожи на себя, как выяснилось, – резко сказал он с плохо скрываемой злостью. – На вид одно, а внутри совсем другое.

– Что ты имеешь в виду?

. – Ты думаешь, что знаешь человека, понимаешь ситуацию... а потом вдруг выясняется, что ты был не в курсе реальных фактов, потому что человек выдавал себя за другого, чтобы обмануть тебя. Не очень приятно оставаться в дураках, Пэт.

– Ничего не понимаю... О чем ты говоришь? Почему не скажешь прямо, в чем дело? Зачем ходить кругами?

Рик резко встал и схватил со стула свой кейс.

– Если бы не случайность, я продолжал бы ходить кругами, как ты выразилась, до конца жизни.

– Рик, – взмолилась Патриция, напуганная его сердитым тоном, – скажи ради Бога, в чем дело?

– В этом! – Он бросил конверт ей на колени. – Прочти и объясни, если сможешь.

Патриция осторожно открыла конверт – логотип «Хайтек Информейшн» подсказал ей, что случилось что-то страшное. Но только по мере того, как она читала текст, до нее доходил весь ужасный смысл содержания документа. Патриция похолодела, осознав масштабы подлости Кларка Дайсона. Одно дело – знать, что она не могла найти работу, потому что он сделал что-то, чтобы навредить ей, и совсем другое – держать в руках официальный документ, в котором он чернит ее имя и убивает ее как личность. Патриции казалось, будто вся «Хайтек Информейшн» участвует в злобной интриге Дайсона, чтобы распространить о ней гнусную ложь среди работодателей, к которым она обращалась.

Она ощущала дурноту, но перечитывала снова и снова страшный текст, словно не могла поверить собственным глазам. Краем уха Патриция услышала стук льда о стекло – Рик делал себе очередную порцию виски. Представляю, что он думает обо мне! – мелькнуло у нее в голове.

Ее эмоции, казалось, ушли глубоко в подсознание. Патриция ощущала холодный озноб, она даже не заметила, как по ее щекам покатились слезы. Голос Рика донесся до нее словно издалека:

– Теперь понятно, что я имею в виду? – В его жестком голосе проскальзывали торжествующие нотки. – Никогда не знаешь, что может открыться в человеке, которого, как тебе казалось, ты знаешь достаточно хорошо.

– Где ты это взял? – услышала Патриция свой слабый шепот.

– Какое это имеет значение? – насмешливо осведомился он.

– Нет, я хотела сказать... хотела... – Патриция не могла справиться со словами, которые хаотично слетали с ее губ. – Это неправда. – выговорила она наконец. – Неправда.

Рик долго молчал, наблюдая за ней.

– Что тогда правда? Что является правдой, Пэт, черт возьми?! Ты так долго лгала мне, скрывала от меня важные факты, что сейчас, думаю, самое время сказать хотя бы одну правдивую вещь.

– Я не лгала тебе, – слабо возразила она.

– Приехали! – Он горько рассмеялся. – Когда мы впервые встретились, ты утверждала, что плохо знаешь структуру своей компании. Даже назвала себя мелкой сошкой. Ты явно недооценивала свою компетентность, голубушка.

– Я не обманывала тебя, – сказала Патриция, прекрасно понимая, что письмо опровергало ее слова.

– Но это было только начало. – Небрежным движением плеч Рик отмел ее утверждение. – Ты сочла подходящим сказать мне, что ушла из «Хайтек Информейшн», потому что «так получилось», как ты выразилась. Мне и в голову не пришло, что эта простая фраза таит зловещий смысл. Я решил, что дело было в несовместимости, или в разногласиях по поводу зарплаты, или в чем-то в этом роде. Ты хочешь сказать, что это тоже правда?

Патриция покачала головой.

– Нет, это неправда.

– Прекрасно. – Рик не скрывал иронии. – По крайней мере, мы сделали шаг в правильном направлении. Куда мы отправимся теперь? Так... Я видел твою сестру, поэтому уверен, что она существует. Иначе говоря, ты не придумала ее, как все остальное. И чек, который я отправил сегодня утром по почте за ее учебу, тоже был вполне реальным. Как только университет получит его, я буду спокоен на этот счет. А твои родители? Они действительно умерли? И ты в самом деле из Шеффилда?

– Не будь таким жестоким, Рик, пожалуйста! – По щекам Патриции текли слезы, в глазах плескался панический ужас. – Я никогда не лгала тебе. Просто я не могла... говорить о том, что произошло.

– Тебе придется, Пэт, – угрожающе произнес Рик. – И немедленно.

Патриция словно онемела, она не могла сообразить, с чего ей начать. На нее давила зловещая тень Кларка Дайсона, коварству которого позавидовал бы дьявол. Добившись ее увольнения и лишив ее возможности найти другую работу, он смог встать между ней и мужем, которого она любила. Патриция подумала, что объяснять Рику что-либо так же бесполезно, как доказывать работодателям, что ее личное дело наполовину сфабриковано. Письмо-то было официальным. За ним стояла целая компания. Как она могла голословно отрицать то, что написано черным по белому?

– Я жду, – проронил Рик с ехидной усмешкой.

– Хорошо, я попытаюсь объяснить, – печально сказала Патриция.

Мысль о Кларке Дайсоне вызвала у нее приступ тошноты. Зло, которое вылилось на страницы ее личного дела, отравило и ее тело. Патриция ощущала себя грязной и оскверненной, как будто в эту минуту Дайсон протягивал к ней свои мерзкие лапы. По сути, так оно и было. Разве он не нашел способ влезть в ее семью и превратить любящего Патрицию супруга в обиженного обвинителя, который сейчас смотрел на нее глазами, лишенными всякого доверия?

– Все это от начала до конца – ложь, – уверенно сказала Патриция. – Я не знаю, как он... как это получилось. В «Хайтек Информейшн» знают, что это неправда.

– Знают! – передразнил ее Рик. – Знают, что запись, которую они сделали в твоем личном деле, является ложью? Ты что, смеешься, Пэт?

– Я имела в виду, – уточнила она, – что они обещали не писать этого в личном деле, хотя и были вынуждены... уволить меня. – Патриция приложила пальцы ко лбу, пытаясь привести в порядок свои мысли.

– Ну так в письме именно об этом и говорится, – насмешливо сказал Рик. – Что ты пыталась уговорить их не придавать огласке этот факт. Что-то у тебя концы с концами не сходятся, Пэт.

– Пожалуйста, дай мне закончить...

Но Патриция не могла найти слов, чтобы описать то, что сделал с ней Дайсон. Ее парализовали стыд и неверие окружающих, хотя она и понимала, что ее спасение в правде. Но как она могла оправдаться, когда Дайсон сплел вокруг нее сложную и убедительную паутину лжи?

– Я скажу тебе то, что сказала вице-президенту компании, когда все это началось. – Патриция сильно побледнела от напряжения. – Я в глаза не видела папку с документами, которую они якобы обнаружили в моем столе. Я никогда не брала ее из закрытого отдела, к которому у меня нет доступа. Это... это дело рук одного человека. Это он все сделал. А что касается попытки... соблазнить... – Глаза Патриции снова наполнились слезами, и она мучительно всхлипнула. – Это ложь! Жуткая, наглая ложь!

– Какой человек? – спросил Рик. – О чем ты говоришь? Под этим документом стоит подпись вице-президента. Ты хочешь сказать, что он подставил тебя?

– Нет. – Патриция потрясла головой. – Другой человек. Из «Хайтек Информейшн». Он пытался заставить меня сделать одну... непристойную вещь. Когда я отказалась, он пригрозил, что я потеряю работу, и на следующий день меня уволили – из-за этой истории с секретными материалами. Я знала, что за этим стоит он, но сделать ничего не могла. Мистер Дженкинс не поверил мне, однако обещал не записывать в мое личное дело истинную причину увольнения, чтобы я могла найти другую работу. Но с работой ничего не вышло и... и теперь понятно почему. Все это сделал тот человек. Он даже сказал мне...

– Какой человек? – настойчиво спросил Рик. – И что за непристойная вещь? Что ты имеешь в виду, говоря «он сказал мне»? Как мог Дженкинс не знать об этом письме, если под ним стоит его подпись? Я опять ничего не понимаю. Советую тебе рассказать более связную историю. Или правдивый рассказ трудно придумать спонтанно? Да, Пэт?

Патриция вдруг подумала, как все-таки противно быть жертвой, добычей, ощущать полную беспомощность. Тебя загоняют в ловушку, приковывают к месту пронизывающим взглядом и требуют, чтобы ты подчинилась, исполнила чью-то волю, или ты будешь наказана... Внезапно Патриция почувствовала, как в ней поднимается гнев и сметает вселяющее ужас чувство вины. Сколько времени будет продолжаться эта рабская зависимость?! Как долго она будет склоняться перед высокомерными взглядами жестоких, властных мужчин?!

– Я жду, Пэт.

На какое-то мгновение низкий голос Рика вызвал в ее памяти Кларка Дайсона, который произносил те же слова, сидя в своем кабинете: «Я жду, Патриция... »

Она посмотрела на Рика. Даже всепоглощающая любовь не сумела избавить ее от неожиданного ощущения: Рик, как и Дайсон, и Дженкинс, как и те вежливые, но требовательные кадровики, которые проводили с ней собеседования, занят своими важными мужскими проблемами. Сейчас он с видом оскорбленного мужского достоинства направлял всю свою энергию на то, чтобы обвинить ее. Его гордость задета тем, что он не обладает каждой песчинкой информации о ее личной жизни. Он только обвиняет ее, не давая себе труда выслушать или понять!

– Я не говорила тебе об этом, – твердо сказала Патриция, – потому что это было слишком ужасно, и неприятно, и... несправедливо. Возможно, я была не права, но мне хотелось забыть об этом. Все обвинения – ложные. Они состряпаны руководителем, который как мужчина имеет зуб на меня. Я точно знаю, что это письмо написал он, как и то, что он выдумал первое обвинение.

– Кто? – Глаза Рика сверкнули. – Кто это сделал? Что он имел против тебя? О какой непристойности ты говорила?

Патриция, измученная допросом, покачала головой. Она больше не могла терпеть унижения от той лжи, которая ее окружала. И, хотя она понимала, что ее обида на Рика не совсем оправданна, она чувствовала, что ее отчаянные, бесплодные попытки защитить себя должны когда-то прекратиться.

– Он хотел, чтобы я спала с ним, – сказала Патриция наконец, ощутив какое-то странное безразличие. – Я отказалась, и он отомстил мне.

– Кто? – грозным голосом спросил Рик.

– Я назвала Гарри Дженкинсу его имя и предложила разобраться с этой историей. Но я не вижу причин, чтобы сказать тебе, кто этот человек. Строго говоря, это тебя не касается. Теперь это уже дело компании. Если они позволят ему выйти сухим из воды после этого... – Она взглянула на письмо и пожала плечами. – Я уже не имею к ним никакого отношения.

– Но ко мне ты имеешь отношение. Во всяком случае, еще имеешь. Если ты хочешь, чтобы я поверил в эту историю, которая, кстати, с каждой новой деталью становится все менее правдоподобной, советую тебе чистосердечно признаться во всем. И начать с фамилии мужчины, который, по твоим словам, является твоим обвинителем.

Рик сидел в напряженной позе, готовый к любым действиям. Патриция даже не хотела думать о том, что он мог сделать, если бы она назвала Дайсона. Она опять напомнила себе, что знает Рика недостаточно хорошо, чтобы предугадать, на какие крайности он может пойти в состоянии аффекта.

Кроме того, подумала Патриция, надо учитывать еще один важный момент: Рик мой муж, а наказание Кларка Дайсона – все же дело «Хайтек Информейшн».

– Нет, – она покачала головой, – я сказала тебе всю правду. Тебе не нужно его имя, Рик, и ты не должен влезать в это. Не знаю, как у тебя оказалось это письмо, но...

– Я попросил своего секретаря сделать запрос в «Хайтек», – перебил он. – Еще до нашего брака. Я знал, что у тебя проблемы с работой, и, поскольку ты ничего не говорила, решил сам выяснить, в чем дело.

– Понимаю! – раздраженно сказала Патриция. – Как будто недостаточно, что за моей спиной распространяются бумаги, порочащие мое имя, теперь я узнаю, что мой собственный муж следит за мной! Ты не имел права этого делать.

– Действие закона приостановлено, – иронично заметил Рик, – поскольку женщина, на которой я собирался жениться, не могла довериться мне и сказать, что у нее серьезные неприятности. Думаю, я мог бы помочь тебе.

– Никто не мог помочь мне, – уверенно возразила Патриция. – Он все спланировал так, что меня должны были обвинить в неблагонадежности до того, как я успею пожаловаться на его сексуальные домогательства. У меня не было способа убедить начальство, что я говорю правду.

– Он бы у тебя был, – не согласился Рик, – если ты действительно говорила правду. Ты могла бы в судебном порядке заставить их доказать твою вину. И, когда появилась эта запись в твоем личном деле, о чем, как ты сейчас утверждаешь, ты знала, ты могла бы предъявить ее как прямое доказательство клеветы. Одно это убедило бы судью, что ты являешься жертвой злобной интриги. И «Хайтек Информейшн» обязана была бы принять тебя обратно на работу – независимо от того, кому они верили. Но ты ничего этого не сделала, и в результате произошли две вещи.

– Какие? – прошептала Патриция, усомнившаяся в правильности своих действий.

– Во-первых, ты потеряла работу и сломала себе карьеру, потому что с таким личным делом тебя никто не примет на работу. И, во-вторых, – мрачно добавил он, – ты вышла за меня замуж.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду:..

– Все просто, любовь моя. Ты лгала раньше, и ты лжешь сейчас. Я имею в виду, что уже не верю тебе.

– Рик! – вскрикнула она. – Ты не можешь говорить это серьезно! Я не обманывала тебя, я ни в чем не виновата!

– Но все твое поведение свидетельствует об обратном. Ты вела себя как человек, которого уличили в незаконных действиях, после чего он переместился на более благодатную почву.

– Ты это о чем?

Патриции уже казалось, что она видит кошмарный сон, который никогда не закончится. В глазах ее мужа было то же выражение спокойного неверия, которое было у Гарри Дженкинса, когда она сказала ему о Дайсоне. Он не верит мне! – в отчаянии подумала молодая женщина.

– О том, – сказал Рик, – что ты потеряла работу, новую не могла найти, а надо было платить за учебу сестры. И тут, на твое счастье, появляется состоятельный поклонник, который клюет на твои неотразимые женские чары. Доверчивый парень, который желает не больше не меньше как жениться на тебе и избавить тебя от всех проблем. И ты пошла по пути наименьшего сопротивления.

– Я не верю своим ушам, – пролепетала Патриция упавшим голосом. – Ты считаешь, что я использовала тебя? Вышла за тебя замуж по расчету?

– Так получается. – Рик развел руками. – Твой сомнительный рассказ о таинственном злодее, который манипулирует отделом кадров крупной компании ради осуществления своих мстительных планов, смахивает на фантастику. Если бы это было правдой, ты обратилась бы за помощью к адвокату. А я в это время был рядом, я адвокат.

– Но я едва знала тебя тогда, – объяснила Патриция. – Мне не хотелось впутывать тебя в свои личные проблемы.

– Но ты знала меня достаточно хорошо, чтобы выйти за меня замуж, не так ли? – торжествующе заключил Рик. – Ты вышла замуж за человека, которому не могла доверить личные проблемы. Вывод напрашивается сам собой – ты использовала меня как дойную корову.

– Ты передергиваешь! – возмутилась Патриция. – Возможно, я была не права и мне следовало обратиться к адвокату. Но мне казалось, что я не смогу доказать свою невиновность. Когда Дженкинс уволил меня, несмотря на мою безупречную характеристику, я поняла, что у меня нет шансов выиграть. Поэтому я предпочла забыть об этой истории.

– Выйдя за меня замуж.

– Нет! – Патриция выдержала холодный взгляд его черных глаз. – Я искала работу с утра до вечера. Потом я узнала, что у меня ничего не выйдет, и...

– И вышла за меня замуж.

– Нет, Рик, ты ошибаешься. Я была в отчаянии, мне было стыдно и противно от всей этой истории, я не могла даже говорить об этом. Но замуж за тебя я вышла по очень простой причине: я полюбила тебя. Ты должен верить мне.

– Как я могу верить тебе, если ты не доверилась мне в трудную минуту?

– Но я не обманываю тебя! – горячо уверяла Патриция. – Все, что я сказала тебе, – чистая правда.

– Как думаешь, что произойдет, если я покажу это письмо Гарри Дженкинсу? – сменил тему Рик.

– Он удивится, потому что он этого не писал, – уверенно ответила Патриция. – Если, конечно, он сдержал слово не заносить в мое личное дело случай с секретными документами. Но он по-прежнему будет считать, что я заслужила увольнение.

– Ошибаешься. Если бы я показал ему это, он сразу увидел бы злой умысел, и тебя восстановили бы на работе в пять минут.

– Я бы не вернулась туда, – заявила Патриция, – потому что условия там остались прежними. Кстати, я думаю, что изначально Дженкинс верил мне, он знал, что я надежный сотрудник, заслуживающий доверия. Но это не имело значения. Как сказал тот человек, даже если мне поверят, я все равно буду уволена.

– Сначала ты говорила, что Дженкинс не поверил тебе, теперь утверждаешь, что поверил. – В проницательных глазах Рика мелькнул настороженный интерес, но к нему примешивалось прежнее недоверие.

– Потому что в любом случае это не имеет значения. – Патриция вздохнула. – Он сказал, что в компании существует правило – увольнять любого, кого хотя бы подозревают в неблагонадежности. Кроме того, человек, который... стал причиной всего этого, занимает ответственный пост. Он нужен компании больше, чем я, поэтому независимо от того, кто прав, а кто виноват, поверили ему, а не мне. Так что пусть забирают себе мою работу, мне все равно.

– Твои доводы опять не очень убедительны. Ты говоришь, что тебя не волнует, что с тобой обошлись несправедливо и разрушили твою карьеру. По твоим словам, ты хочешь забыть об этом. Ради чего, Пэт? Ради брака с мужчиной, которого ты лишила своего доверия, но который достаточно обеспечен, чтобы позаботиться о твоей сестре?

– Ты уже заговорил прокурорским тоном, – упрекнула его Патриция. – Я твоя жена, а не преступница.

– Из этого, – Рик кивнул на письмо, лежавшее на кофейном столике, – не видно.

– Короче говоря, ты мне не веришь, – сдавленным голосом произнесла она.

– Нет оснований, – спокойно подтвердил Рик. – Ты не вызываешь доверия. Замуж за меня вышла под ложным предлогом, не пыталась с помощью закона защитить себя от, как ты считаешь, несправедливости и скрывала правду вместо того, чтобы говорить о ней. Это тебе скажет любой адвокат, Пэт. А как муж я тебе скажу следующее: ты отказала мне в доверии, поэтому я сделаю то же самое.

Патриция горько рассмеялась.

– Великолепно! Я совершила непростительную ошибку, став жертвой. И мой собственный муж, который выяснял за моей спиной, в чем состоят мои злоключения, не верит мне. Думай что хочешь, Рик, с меня достаточно.

Он встал.

– С меня тоже. Хотя ты и не заслуживаешь этого, я дам тебе последний шанс. Назови имя той непонятной личности, которая якобы устроила весь этот сыр-бор.

– Почему я должна думать, что в данном случае ты поверишь мне? – осведомилась Патриция, взбешенная его инквизиторским тоном.

– Твои сомнения оправданны, – согласился он.

– Рик! – горячо воскликнула она, осознав вдруг возможные последствия их ссоры. – Я люблю тебя. А не говорила я тебе об этой истории, потому что это было слишком тяжело. Все происходило в тот момент, когда я познакомилась с тобой. Я влюбилась в тебя, поэтому решила забыть об этой ужасной истории. Поверь мне, прошу тебя. Я собиралась рассказать тебе все через какое-то время...

– Да, – с ядовитой иронией заметил Рик, – но только после того, как ты удачно вышла замуж и все твои счета были оплачены.

Глубоко уязвленная его обидными словами, Патриция все-таки попыталась убедить его в том, что он не прав.

– Я молчала не ради себя.

– А ради кого? Ради меня? Извини, Пэт, это несерьезно. Мне жаль тебя, жаль нас обоих.

Рик ринулся в прихожую и распахнул дверь. Патриция, раздираемая противоречивыми чувствами, среди которых преобладали любовь и надежда, хотела окликнуть его, вернуть, но ей мешала горькая обида на то, что Рик не верит ей. В те короткие мгновения, что Рик мешкал на пороге, он, должно быть, почувствовал настроение Патриции, потому что вдруг резко хлопнул дверью и исчез.

12

После ухода Рика она выбросила в мусорное ведро праздничный ужин, к которому они так и не притронулись, и некоторое время бесцельно бродила по комнатам. Она еще не успела обжиться в этой квартире, поэтому легко могла съехать хоть сейчас. Надо только уложить вещи в чемоданы, положить в коробки книги и безделушки и вызвать такси. И она будет спать в своей постели на другом конце города, а, когда Рик вернется домой, он будет знать, что она согласилась с данной им оценкой их брака. Если он хотел снова стать свободным – ради Бога.

Рик мог вернуться в любой момент, и Патриции казалось, что будет как-то неловко, если он застанет ее за упаковкой чемоданов. Он может разозлиться и даже попытаться остановить ее. Патриция также боялась, что взвинченный до предела Рик мог совершить какую-нибудь глупость – напиться, например, или влипнуть в неприятную историю. Она должна быть здесь на случай, если ему потребуется ее помощь.

Но прежде всего она сама не могла бросить его, хотя именно он, хлопнув дверью, ушел из дому. Молодая женщина молила Бога, что бы Рик вернулся, надеялась, что он не откажется от нее так быстро. Ей тяжело было думать, что брак, который еще вчера казался безоблачным и счастливым, может внезапно завершиться.

Патриция долго не могла заснуть, но в конце концов ее истощенная нервная система сдалась и она забылась беспокойным сном, в котором реальность тесно переплеталась с фантазиями. Ей снилась гладкая поверхность озера, в котором отражались яркие осенние листья, она снова находилась в номере отеля, и Рик нежно обнимал ее. Высокий, сильный и полный жизни, он был неотразимым в своей мужской красоте. И он улыбался...

Она не слышала, как открылась входная дверь, как Рик вошел в спальню и разделся. Когда он лег на кровать, Патриция, не просыпаясь, довольно промурлыкала что-то. Даже когда Рик дотронулся рукой до ее щеки и нежно провел ладонью по волосам, она не проснулась. Но его прикосновения, пройдя через извилистые коридоры сознания, вызвали мгновенную реакцию ее тела. В этот сладостный момент спящий мозг Патриции соединился невидимыми импульсами с разбуженным телом, словно время действительно повернуло вспять. Ее желание росло на фоне шелеста сухих листьев. Ее окутывало тепло Рика, и Патриция чувствовала, как они сливаются в единое целое.

Снова и снова в запутанных картинах ее сна пальцы Рика расстегивали молнию на ее джинсах, пуговицы на блузке, нащупывали застежку на бюстгальтере, и одежда падала на пол. Его рука приближалась к ее груди и накрывала твердый сосок. Она лежала обнаженная, словно в первый раз, и чувствовала, как подрагивает ее кожа от тихого, теплого воздуха полутемной комнаты. Рик прижимался к ней всем телом, и она ощущала его нежную силу.

В этом чувственном сне, пронизанном реальностью, его руки и губы снова и снова доводили Патрицию до полного изнеможения. Она с радостью принимала Рика, его дразнящие ласки возбуждали в ней неистовое желание, которое перерастало в экстаз.

Медленно, урывками, Патриция пробудилась от сна. Она вспомнила события вечера и в отчаянии прижалась к Рику, желание которого усиливалось с каждой секундой. Его руки заскользили по ее телу, и, прежде чем Патриция сообразила, что происходит, ее захватила страсть. С силой, рожденной из желания и любви, наполненной страхом, она порывисто обняла Рика и прижала к своей груди. Этим судорожным жестом она будто хотела сказать, что, несмотря ни на что, их по-прежнему связывает близость и дает надежду на то, что разногласия между ними можно уладить и спасти их будущее;

После сильнейшего эмоционального взрыва на Патрицию снизошло умиротворение. Рик был рядом, теплый и близкий, его дыхание был ровным и глубоким. У нее мелькнула мысль, что он вернулся к ней, несмотря на серьезную размолвку. Патриция ухватилась за эту крошечную надежду и спокойно уснула.

В последующие дни Рик уже не злился, но в его поведении появилась странная неприятная отчужденность. Рик был неизменно учтив и даже внимателен к Патриции, но держался отстраненно, когда скупо отвечал на ее вопросы и спрашивал о том, как она провела день.

Он явно полагал, что Патриция должна доказать свою невиновность, а также объяснить, почему скрыла факты, касающиеся ее уволь нения с работы. Рик не мог простить ей, что она не доверилась ему, и прятал свои чувства за маской холодной любезности. Он как бы давал Патриции понять, что если она не доверится ему, то может рассчитывать лишь на общество приятного сдержанного незнакомца, с которым делит квартиру.

Патриция понимала это, но предпочла бы ссориться с Риком с утра до вечера, лишь бы не видеть его почтительного безразличия. Проходили дни, и Патриция вдруг обнаружила, что она тоже может быть гордой, упрямой и требовательной. Рассудив, что ей не за что винить себя, она мысленно упрекала Рика за то, что он с ходу, не пожелав разобраться, не поверил ей. Мало того: втайне от нее добыв пасквиль Дайсона, он предпочел поверить ему, а не ей, своей жене.

Чего он ждет от меня? – раздраженно спрашивала себя Патриция. Если он верит клевете, изложенной в письме, и тому, что я вышла за него замуж по расчету, мне вряд ли удастся убедить его, что он ошибается. Потеряв веру е меня, он будет верить тому, чему ему захочется верить, что бы я ни делала.

Патриция периодически вспоминала о своих подругах, продолжавших работать в «Хай-тек Информейшн», и однажды решилась на шаг, от которого мало что ждала. Она положила документ, полученный Риком, в конверт и, сопроводив его своим письмом, отправила Гарри Дженкинсу. Патриция писала, что не собирается восстанавливаться на прежней работе, но просит Гарри заняться Кларком Дайсоном, чтобы оградить от его произвола и клеветы других женщин, работающих в компании.