Текст книги "Охота на клона"

Автор книги: Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

V

Мы снова стояли перед столом Йокоматы, только теперь клон опиралась на меня. Видимо, после оплеухи, которую закатил ей красноносый, у нее до сих пор подкашивались ноги. Ладно, пусть прижимается. Я смотрел прямо перед собой. Мне хотелось только одного: поскорее убраться отсюда.

– …Итак, мы возвращаем вас в город, – говорила Йокомата. – Если меня спросят, я знать вас не знаю; разумеется, вы тоже никогда здесь не были. Если хотите, можете продолжать поиски человека, известного вам под именем Кайла Бодайна. Хотя сомневаюсь, чтобы вам удалось отыскать его раньше меня.

– Это точно! – вставил красноносый, презрительно хохотнув.

Йокомата прищурилась:

– Но если вы случайно – повторяю, случайно! – наткнетесь на какие-то полезные сведения, вы должны немедленно передать их мне. Понятно? Если ваша информация поможет мне найти его, вы получите награду. Но если вы что-то утаите…

Она бросила взгляд в сторону стены, выходящей во двор. Сейчас стена вновь стала непроницаемой, но я-то помнил: там, в саду, бродит тираннозавр.

Нас провели наверх, на крышу, и затолкали на заднее сиденье «ортеги». Четырехпалый и красноносый остались на крыше, препоручив нас заботам пилота. Околпаченный и девушка из Дайдитауна не представляли в их глазах никакой угрозы; вдобавок пилотское кресло отделено от заднего ряда сидений прозрачной непробиваемой перегородкой.

Мы взмыли в темнеющее небо и полетели на восток. Пилот спросил, где нас высадить. Я велел доставить меня в комплекс «Верразано», а клона – в Дайдитаун.

– Я выйду с вами, – заявила она.

– Нет.

– Мне нужно с вами поговорить.

– Нет!!!

– Но почему?

В мозгу у меня до сих пор работала сыворотка; слова полились бешеным потоком:

– Потому что на сегодня с меня хватит твоего вранья; потому что я хочу остаться один. Не желаю, чтобы ты пялилась на меня. А если ты задашь мне хотя бы еще один вопрос, я вышвырну тебя отсюда! – Под конец в моем голосе послышались истерические нотки.

– Извините, – произнесла она дрожащим голосом и вдруг, уткнувшись мне в плечо, горько разрыдалась. Я услышал, как она бормочет: – Ну почему? Почему у меня все идет не так, как надо?

– Ты промочишь мне комбинезон, – сказал я.

Она отпрянула. На щеках у нее блестели слезы; они стекали вниз, смешиваясь с кровью из разбитой губы. Мой комбинезон спереди уже украшало темное пятно из крови со слезами. Я испытал угрызения совести, вспомнив, что ее ударили после того, как она попыталась помешать красноносому совать нос в мою личную жизнь. Как ни неприятно, я ее должник.

Когда девушка-клон снова уткнулась мне в плечо, я ее не оттолкнул. Все равно комбинезон уже испорчен.

VI

Оказавшись дома, я задвинул за собой дверь и прислонился к ней. Один, слава Ядру! Наконец-то я один. Никогда еще моя комната не казалась мне такой уютной.

Выветрилась ли сыворотка? Я не знал. Теперь, когда я остался один, это не имело значения. Но… после допроса, который учинил мне красноносый, я чувствовал себя мерзопакостно – хуже некуда. Сволочь паршивая! Он полез туда, куда не имел права заглядывать, выставил на посмешище правду обо мне, которая никогда не должна была выплыть на свет. Он…

Я думал, что сейчас взорвусь.

Но не взорвался. И не взорвусь. Даже не надейтесь!

Я сорвал с себя заляпанный кровью комбинезон и пошел в душевую кабину. На меня полились струйки горячей воды с ферментами, но удовольствие было недолгим. Порция, выделенная мне, закончилась, и в дело вступили вентиляторы. Они высушили капли влаги, которая не ушла в сливное отверстие, вернувшись в систему рециркуляции.

Я бросился на измятую кровать и стал вслушиваться в монотонный шум, свойственный всем крупным жилым комплексам. В моей квартире некоторое время было тихо. Потом из кухни донеслось скрипение и царапанье, а чуть позже я услышал резкий шлепок.

Я поднял голову и увидел Игнаца. Он с довольным видом сидел в углу и чавкал. Добрый старина Игнац всегда на посту. Никогда меня не подводит. Тараканы научились переваривать яды, выключать ультразвуковые отпугиватели, но еще ни один не устоял против голодной игуаны. Тараканы для него – любимое лакомство. Игнац целыми днями готов глотать, жевать и переваривать их.

Я встал и принялся мерить шагами свою комнатушку. Мне стало получше, но все равно на душе было мерзко. Не хотелось никуда идти, ни с кем общаться… особенно с самим собой.

Мое внимание привлекло голографическое изображение Линни на полке слева от кровати. Мэггс изготовила его для меня перед отъездом. Особая голограмма, запрограммированная изменяться соответственно возрасту ребенка.

Когда Мэггс увезла Линни, ей было пять лет. Сейчас ей тринадцать; возможно, она похожа на девочку-подростка, которая смотрит на меня с голограммы. Я часто ломал голову, зачем Мэггс оставила мне голограмму. Из сострадания или из мстительности?

Если бы только…

Неожиданно для самого себя я оказался у шкафчика с дискетками.

Возвращаясь от Йокоматы, я дал себе слово, что больше никогда не воспользуюсь дискеткой. Обещал, что разблокирую мозги. Я знаю, как говорят: раз сел на дискетки, это уже навсегда. Не важно, что бы ты ни сделал, дискетка всегда останется частью твоего сознания, и ты невольно будешь сравнивать с ней ощущения от живых людей… и находить в людях недостатки.

Но пора остановиться. Особенно сейчас, когда моя тайна стала известна типам вроде Йокоматы и ее подручных… да еще клону! Надо, надо разблокироваться. Я не смогу еще раз пережить такое унижение, как сегодня. Надо остановиться…

Но только не сегодня.

Сегодня я больше, чем когда-либо, нуждался в дискетке. Я порылся в шкафчике, вытянул одну наугад и поспешил в постель. Как обычно, голограмму Линни я снял с полки и сунул в ящик. Не хотел, чтобы она смотрела на меня. Потом я рухнул на матрац. Вставил дискетку в металлическую коробочку, вживленную в череп, и лег на спину, дожидаясь, пока импульсы начнут действовать.

Вначале медленно… легкие прикосновения, легкая дрожь удовольствия и предвкушения… она на нем, он на ней, обоюдное удовольствие, нарастает, нарастает, окутывает со всех сторон, возбуждение подступает, обжигает, усиливается. Все тело становится сплошной эрогенной зоной – даже те места, где ничего не должно ощущаться. Рецепторы мозга находят способы передать возбуждение… оно нарастает и нарастает, и наконец происходит неизбежное; счастье кажется таким близким и вместе с тем таким обманчиво далеким… мое тело выгибается, я опираюсь о матрац только пятками и затылком… возбуждаясь все больше, пока удовольствие не накрывает меня с головой…

И я засыпаю.

VII

Еще не пробило полдень, а я вновь оказался в баре у Элмеро. Почти все, что случилось вчера, казалось мне сном, но какая-то часть меня застыла в оцепенении, сосредоточившись на металлической коробочке, вживленной в ямку на затылке. Док кивнул мне, как обычно; завсегдатаи бара тоже. Никто не свистел, не улюлюкал, не вопил: «Околпаченный!» Не знаю, чего я ожидал. Из-за того, что о моей тайне узнали несколько человек, я боялся, что о ней стало известно всем.

Элмеро встретил меня своей обычной мерзкой улыбочкой:

– Снова принес золотишко?

– Может быть, скоро принесу еще. А сейчас мне нужно кое-что выяснить об одном парне. Его зовут Кайл Бодайн. Слыхал о таком?

– Никогда.

– А о Келе Баркеме?

Элмеро расхохотался:

– Еще бы! Вот кого мне хочется найти больше всего на свете!

– Что ты имеешь в виду?

– За него назначена награда. Пятьдесят кусков за мертвого и сто – за живого. Сейчас все ищут Баркема!

А я и забыл о награде, обещанной Йокоматой. Крупный куш. Значит, Баркем-Бодайн очень нужен Йокомате.

– Скажи, чем он так насолил Йокомате?

Элмеро передернул плечами:

– Точно никто не знает, но я слышал, он как-то связан с кражей крупной партии зема.

Ясно. Всем известно, что Йокомата промышляет наркотиками. А земмелар, или, проще говоря, зем, – последний писк моды.

Когда-нибудь я тоже обязательно попробую зем, но пока у меня и без него проблем хватает. Я и так завис на дискетках, а зем – самый мощный, вызывающий привыкание, находящийся под строгим контролем синтетический наркотик, производимый во всем освоенном космосе. Я знаю одно: если придется умирать, последние часы я хочу провести нанюхавшись зема.

В конце концов, для того-то его и создали – чтобы облегчить страдания безнадежно больных и умирающих; под воздействием зема они проводят последние дни без боли, в состоянии эйфории, в окружении приятных галлюцинаций. Впрочем, никто не удивился, когда через несколько лет, прошедших с момента выпуска зема, на нем зависла масса людей, населяющих освоенный космос. Теперь аналоги земмелара производятся на многих планетах, кроме тех, что находятся во владениях корпорации «Стикс». Однако наш, земной зем, по общему мнению, признан самым лучшим.

– Расскажи, что тебе известно о Баркеме.

Снова мерзкая улыбочка.

– Это дорого стоит.

– Если я его найду, ты получишь двадцать пять процентов от всего, что я получу. Считай свое участие выгодным капиталовложением.

– Пятьдесят процентов!

– Слишком много хочешь. Я сам все могу разузнать, если спущусь в подземку. Или выйду в бар. – Я показал пальцем через плечо.

– Не рассчитывай на это.

Он был прав. Я пожал плечами. Если я первым доберусь до Баркема, половина от пятидесяти или ста тысяч кредиток Солнечной системы все равно больше, чем я когда-либо видел за всю свою жизнь. И вообще деньги меня никогда особенно не заботили. Меня возмутило другое. Йокомата назвала меня «никудышным». И я твердо вознамерился запихнуть ее слова ей же в глотку.

– Договорились.

– Откуда мне знать, что ты не сбежишь, если сорвешь куш?

Я предложил ему единственный залог:

– Слово даю.

Элмеро вытянулся во всю длину:

– Над другим я бы просто посмеялся. Но ты, Зиг… Договорились!

Мы пожали друг другу руки, и он нагнулся вперед:

– Слушай. Баркем поднялся из подземных уровней; ему удалось довольно быстро сделать карьеру в организации Йокоматы. Последние два года он был ее правой рукой. Пользуется дурной славой; ухитряется напортить где только можно, подставить кого угодно – даже когда на то нет причин. Ему просто нравится кидать других. Но попробуй кинуть его самого – и больше о тебе никто никогда не услышит.

– Настоящий подонок.

– Точно. Йокомате он пришелся по вкусу. При нем все шло гладко, он всех держал в узде – пока не обмишурил саму Йокомату.

Так это и есть псих, блаженный клонолюб, придурок, который добыл для клона Харлоу грин-карту и собирался смыться с ней отсюда? Неужели мы говорим об одном и том же парне?

– Как ему удалось кинуть Йокомату?

Элмеро вздохнул:

– Вот и я хотел бы выяснить. Это было нелегко. Йокомата окружила дело такой тайной, что сразу ясно: если подробности проникнут в подземелья, вид у нее будет неважный. Известно мне вот что. Банда Йокоматы украла сотню пузырьков с концентратом зема прямо с поточной линии.

До тех пор я слушал облокотившись о край его стола. Но тут пришлось сесть. Сто флаконов концентрата! Прежде чем он ударит по мозгам наркоманов, его можно без конца разводить.

– Сколько это стоит?

– Миллионы, если продавать в розницу, но ходят слухи, что Йокомата торговала оптом. Хотела побыстрее вернуть денежки. Сделки проворачивал Баркем.

– А потом он исчез.

Элмеро кивнул:

– Смылся вместе с земом. И с парой миллионов задатка.

Ничего удивительного, что Йокомата назначила за голову Баркема такую высокую награду!

– С тех пор о нем ничего не известно?

Элмеро покачал головой.

– А в Центральной базе данных?

– У меня там есть знакомый; он проследил его кредитную историю – уверен, Йокомата тоже навела справки, – но с пятницы Баркем нигде не оставлял отпечаток своего большого пальца.

Значит, во всех сделках с тех пор он использовал натуральный обмен. Бартер. Только самый отъявленный псих будет оставлять свои отпечатки, находясь в бегах. Всякий раз, как он что-то покупает или продает, сделка регистрируется в Центральной базе данных – где, когда, на какую сумму и с кем. Вот одно из невоспетых преимуществ земной безналичной экономики.

В такой ситуации единственный выход – бартер. Легко совершать бартерные сделки, если у тебя на руках сто флаконов с концентратом зема! Он может уехать куда угодно. Да сейчас… он уже может быть где угодно!

При чем же здесь девушка из Дайдитауна?

Возможно, я никогда этого не узнаю.

– Ты больше ничего не хочешь мне сказать?

– Все. Да, еще поговаривают, будто в дело вовлечен марсианин.

Я рассмеялся:

– Конечно! Тогда я – наследник самого Бедекера!

Элмеро пожал плечами:

– Ты спросил, не слышал ли я чего-нибудь. Ты не спрашивал моего мнения на этот счет.

Я встал и пошел к выходу.

– Спасибо, Элм!

– Не за что – только не забудь о моей доле.

VIII

Я вернулся к себе в кабинетик; понюхал порошка. Отпустил Игнаца на волю, и он тут же принялся поглощать тараканов. Я включил видеофон и стал смотреть, как дикторша шестого канала берет интервью у Джоуи Хосе. Вдруг по экрану, извиваясь, поползли надписи о жестоком обращении с хлорофильными коровами. Интересно, в Западном мегаполисе, в Чи-Каси или Текс-Мексе граффити тоже заполонили Информпоток? Иногда они раздражают, особенно когда показывают интервью с моим любимым комиком.

Тут ко мне пришел посетитель, и я выключил видеофон. Коротышка, ноги враскоряку, вид задиристый, на вид чуть старше меня, с кудрявыми светлыми волосами, с челкой на лбу. Одет в поношенный темно-зеленый комбинезон из псевдобархата. Вначале я принял его за нового клиента.

К счастью, я ошибся.

– Это вы Дрейер? – гнусаво спросил он.

– Он самый. – Тип не понравился мне сразу.

– Где мой клон?

– Не знаю. В глаза не видел никого похожего на вас.

– Не меня, придурок! Клон Харлоу!

– Ага. А вы кто такой?

– Нед Спиннер. Ее хозяин.

Ни один из нас не выразил желания обменяться рукопожатиями.

– Не знаю такую.

– Не виляй, сукин сын! Вчера ночью она не вышла на работу, хотя была ее смена. Твою фамилию и адрес я нашел у нее в комнате.

Я пожал плечами:

– Ну и что?

– Она моя; она пропала. Если попытаешься спереть ее, считай, что ты покойник!

Я начал злиться. Бросил на него мой фирменный суровый взгляд:

– Запомни, я много раз повторять не люблю: меньше клонов мне нравятся только их хозяева. А теперь убирайся. Привет!

Он разинул рот, собираясь что-то сказать, но потом передумал. Кажется, он мне поверил. Без лишних слов удалился.

Легко догадаться, почему он так жаждет вернуть клон Харлоу. Он продал свое право иметь ребенка, а полученные деньги вложил в покупку клона, выращенного из ДНК Джин Харлоу; потом он поселил ее в комнатушке в Дайдитауне и живет на ее заработки. Без нее он разорится.

Хорошо бы!

Подумать только, он еще меня назвал сукиным сыном!

Прошло не так много времени, и сама Харлоу-К вошла ко мне в кабинет. Я увидел, что губа у нее распухла, и меня прямо затошнило.

– Что вы сказали Спиннеру?

– Что никогда о тебе не слышал.

– Правда?! – Вид у нее был потрясенный. – Спасибо!

– Почему ты не вышла на работу?

– Я не могу работать. Очень волнуюсь за Кайла. И мне очень нужно поговорить с вами! – выпалила она, глотая слова. – Это важно! Дело касается Кайла.

– Ну да, конечно, – кивнул я. – Садись.

Она удивленно уставилась на меня: видимо, я захватил ее врасплох.

– Я думала, вы выгоните меня прочь.

– Зачем мне тебя выгонять? Только из-за того, что ты лгала мне про своего дружка? Не глупи!

Оттого, что она узнала мою тайну, мне хотелось залезть под стол. Но я не мог допустить, чтобы она увидела мою слабость. Положение обязывает! Нельзя ставить себя ниже клона. Поэтому я постарался забыть о вчерашнем дне. Его не было. Только так я мог сидеть и смотреть ей в лицо.

– Я обещала ему, что никому не расскажу о нем. Но сейчас я собираюсь рассказать вам все.

– Хочешь сказать, что его настоящее имя – Кел и что «экспортная фирма», в которой он трудится, на самом деле – синдикат Йокоматы?

– Его настоящее имя Кайл Бодайн, и он работает в Отделе по борьбе с преступностью.

Я чуть не подавился. Кел Баркем – сотрудник ОБП? Ничего себе!

– Садись и рассказывай по порядку. Выкладывай все, что знаешь!

Она села и сразу приступила к делу:

– Кайл – агент ОБП. Он внедрился в преступную организацию Йокоматы и много лет выжидал подходящего момента, чтобы сдать всю шайку.

Мне с трудом удалось не расхохотаться ей в лицо. Все-таки клоны – непроходимые тупицы!

– Так почему он их не выдал? – спросил я. – Насколько мне известно, он довольно долго был у Йокоматы правой рукой.

– Он выжидал подходящий момент. И вдруг представился удачный случай, о котором можно было только мечтать.

– Он встретил тебя.

Я не считаю себя особенно чутким, но даже меня проняло, когда до нее дошел смысл моих слов и она одарила меня почти настоящей улыбкой.

– О, как мило, что вы так сказали! Нет, по правде говоря, у него появился шанс схватить самого марсианина!

Я так и застыл на месте. Марсианин! Вот уже второй раз за последнее время его имя всплывает в разговоре. Я и не подозревал, что тут окажется замешан самый известный контрабандист во всем освоенном космосе!

Мало-помалу дело начинало приобретать ясность. Зем, производимый на Земле, стоит гораздо дороже на других планетах Солнечной системы; и втрое дороже его цена во внешних мирах – кроме таких мест, как Толива; я слышал, что там он легален и продается без рецепта.

Кто лучше марсианина доставит наркотик на другие планеты?

У меня возникло скверное предчувствие. Я понимал, что увязаю все глубже и глубже. Но остановиться уже не мог.

– И в чем заключалась твоя задача?

– Я уже говорила вам: мы собирались пожениться и переехать…

– Туда, куда улетели нормальные люди. Красота! Но разве ты не должна была помочь ему в осуществлении его замыслов?

– Ну… да. Как вы догадались?

– Просто угадал. Я хорошо угадываю. Что ты делала для Баркема?

– Для Бодайна – Кайла Бодайна.

– Все равно. Говори!

– Я отвезла марсианину пакет от него.

– Что?! Ты видела марсианина?

Насколько мне известно, до сих пор никто никогда не видел марсианина.

– Нет… не совсем. Я слышала голос. Голос велел мне положить пакет и уходить. Я и ушла.

– Когда и где все происходило?

– В пятницу утром. В пещере, в Мэнском заповеднике.

– А когда ты в последний раз видела Бар… то есть Бодайна?

– В то же утро.

– И вы с ним должны были встретиться в тот же день ночью?

Она кивнула:

– Мы должны были сразу же улететь; Кайл сказал, что в Солнечной системе его жизнь не будет стоить ломаного гроша после того, как он сдаст марсианина. У нас были билеты на челнок, на первый пятничный утренний рейс.

– Почему ты обратилась ко мне только в среду? И почему сначала не пошла в ОБП?

– Я ходила туда. Но мне сказали, что никогда не слыхали о Кайле. Особенно на ОБП я не надеялась; Кайл говорил, что работает под таким мощным прикрытием, что о его существовании знают лишь несколько руководителей Отдела.

– А может, даже и они не в курсе, – съязвил я, но она не поняла юмора.

Она кивнула:

– Наверное. Но я так беспокоилась, когда не увидела в выпусках новостей репортажа о поимке марсианина! Я решила, что-то случилось. И поскольку он приказал мне ни в коем случае не обращаться к властям, я пошла к вам.

– То был мой счастливый день! Ты сумеешь показать мне ту пещеру?

– Да. Я записала ее координаты.

Она меня удивила.

– Клоны не умеют писать!

Вообще-то большинство настоящих тоже не умеют ни читать, ни писать. Но чтобы клон знал грамоту… такого я даже и представить себе не мог!

Она придвинулась ближе:

– Я учусь. Ради Кайла.

Я невольно почувствовал неприязнь к Келу – или Кайлу. Бедное тупое создание! Сукин сын обманул ее и бросил, а она учится читать ради него, думая, что он возьмет ее с собой в другую галактику. Жалко ее! Настоящие не имеют права так плохо обращаться с клонами…

Но с другой стороны, что если он был с ней честен? Если он действительно работает на ОБП, ему пришлось бы быстро линять с Земли после того, как его раскрыли! И раз он агент ОБП, для него не проблема раздобыть чистую грин-карту для кого угодно, даже для клона.

Все страньше и страньше, как говорила Алиса в Стране чудес!

– Пожалуйста, найдите его!

– Ладно, – сказал я. – Постараюсь, но только при одном условии. Если ты рассказала мне действительно все, что тебе известно.

– Да.

– Все-все?

– Все.

Я ей поверил. Но в последний раз!

– Дай сюда свою грин-карту.

Она среагировала немедленно: вцепилась в свою сумочку.

– Нет!

– Она поможет мне выйти на его след.

– Вы так думаете?

– Уверен!

На самом деле я ни в чем не был уверен, но у меня возникло подозрение, что я узнаю много нового о Кайле Бодайне, или Келе Баркеме, или кто он на самом деле, если получше изучу грин-карту Харлоу-К.

– Ну, не знаю…

– Она может оказаться важной.

– Она уже важна для меня. Она… – Губы у нее задрожали. – Возможно, она – все, что у меня осталось… от него!

– А может, твоя карточка – путь к нему!

Она обдумала мои слова, а потом проговорила:

– Хорошо. – Выудила карточку из сумки и протянула мне так бережно, словно вручала мне свое единственное дитя. – Только обращайтесь с ней бережно. Она очень много для меня значит.

– Конечно! Буду защищать ее ценой собственной жизни.