Текст книги "Охота на клона"

Автор книги: Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Почему?

Она жалко дернула плечом:

– Я не могу иметь детей.

– Да. Верно.

Я совсем забыл. Всех клонов, и мужчин и женщин, по закону стерилизуют сразу после рождения – вернее, выведения или деинкубации. Им делают укол, и их половые железы прекращают производить половые клетки, не влияя в то же время на выработку гормонов.

Для жителей внешних миров женщина, которая не может произвести на свет потомство, – неполноценная.

– И я вернулась домой, – продолжала Джин, вымученно улыбаясь. Она положила руку на плечо одного малыша, взъерошила волосы другому. – И нашла здесь людей, которым я действительно нужна.

– Да, но на Нике ты была свободным человеком. Ты была вольна улетать и прилетать куда вздумается. А на Земле ты…

– Я мать. То, чем я больше нигде быть не могу.

Тут наконец я понял. Не сразу, но до меня дошло.

– Ты – Венди!

Она присела в книксене:

– К вашим услугам.

– Слышал, ты стала им настоящей матерью.

– Я пытаюсь.

– Венди самая лучшая мама! – вмешался Эм-Эм. Растолкав других, он прижался к ней и снизу вверх улыбался нам обоим. – А Зиг – лучший друг. Защитник.

В моем достойном сожаления мозгу наконец закрутились шарики, включились цепи, установились взаимосвязи.

– Значит, ты специально наняла актера, чтобы он…

Она кивнула и улыбнулась:

– Конечно! Я надела голокостюм Джоуи Хосе.

Все сошлось. Кто-то похищал ее детей и возвращал их порчеными. Она хотела положить конец беззаконию и пришла ко мне – вернее, подослала ко мне актера.

– Почему именно я?

– Потому что вы не бросаете дело на полпути.

Я пропустил ее слова мимо ушей. Лучше не лезть в бутылку.

– Почему ты не пришла ко мне сама?

– Я не была уверена в том, что вы согласитесь работать на меня. Я ведь помню, как вы относитесь к клонам. И потом, рядом с вами постоянно крутится Спиннер. Я не могла рисковать и позволить ему выследить меня.

– Сомневаюсь, что сейчас он бы тебя узнал.

– Так я выгляжу на самом деле, – сказала она, наматывая на палец прядь темно-русых волос.

– Ты прекрасно выглядишь, – выпалил я, прежде чем понял, что говорю.

– Спасибо большое, Зиг. – Она смотрела на меня большими глазами, полными слез. – Вы очень изменились!

Я покачал головой:

– Нисколько. Да и зачем бы мне меняться?

– Не знаю. Не могу сказать точно, в чем разница, но вы стали другим.

– Может быть, все дело в волосах – я сменил стрижку.

Это правда. Теперь, когда на месте проводков остался только маленький шрамик, я стал стричься короче; мне уже не нужно бояться, что кто-то заметит кусочек металла за ухом.

– Нет, я имею в виду другое. Вы изменились внутренне. Кстати, я целых два стандартных года собираюсь спросить…

Она невольно выдала себя, доказала, что провела какое-то время в другой галактике. Только жители внешних миров называют год «стандартным».

– …Я все время думаю о той грин-карте, которую вы вернули мне в космопорте.

Я напрягся. Мне не хотелось, чтобы она догадалась, что я способен на такую глупость, как замена подделки, которую дал ей Баркем, на подлинную – ну, почти подлинную! – карточку настоящего. Иначе она может все неправильно понять.

– А в чем дело?

– Она была… другая на ощупь.

– Но она ведь сработала, верно? Тебе не на что жаловаться. – Тут мне в голову пришла другая мысль. – Погоди-ка. Как же ты вернулась на Землю, а Спиннер ничего об этом не знает?

– Просто. – Она лукаво улыбнулась. – Я взяла гражданство Ники, сменила фамилию и вернулась по туристическому паспорту.

– Но по туристической визе ты можешь оставаться здесь очень недолго!

– Если свериться с Центральной базой данных, Джин Двойник прибыла на Землю в качестве гостя и исчезла.

– Джин Двойник, значит? С тех пор как ты улетела, ты очень поумнела.

– Я уже не так наивна, как два стандартных года назад, если вы это имеете в виду.

Я рассмеялся:

– Как и все мы!

Она тоже рассмеялась; мне понравилось, как звучит ее смех.

– Но неужели здесь то, к чему ты стремилась? – Я оглядел подземную деревушку пропащих мальчишек. – Неужели ты согласна провести здесь всю оставшуюся жизнь?

– Здесь не так плохо. – Она взяла меня под руку, и у меня странно закололо в плече. – Пошли. Я все вам покажу.

Дети расступились и толпой потянулись за нами. Джин показала мне свою «оранжерею». Я искоса наблюдал за ней. И она еще уверяет, будто я изменился? Она сама стала совершенно другой! Рядом со мной шел уже не тупой клон, не блондинка-пустышка, какой она была два года назад. Рядом со мной была взрослая, спокойная, уверенная в себе женщина. У нее изменился не только цвет волос. Мне показалось, что главные изменения произошли под волосами.

– Лампы дневного освещения были здесь еще до моего появления, но дети не понимали, как можно использовать преимущества дневного света. Я велела им принести из верхних туннелей земли, украсть саженцы из заоконных ящиков, и вот пожалуйста: теперь у нас есть свежие овощи.

– Отлично! – от всей души восхитился я.

Она провела меня по старой станции, показала всевозможные виды хижин. Я изо всех сил изображал заинтересованность, но не мог избавиться от мучившего меня вопроса. Наконец, когда она остановилась и показала мне собственную хижину, я не выдержал:

– Зачем ты понапрасну тратишь здесь свою жизнь?

Она накинулась на меня, как тигрица:

– Трачу? Я бы не сказала, что понапрасну трачу свою жизнь!

– Великолепно! Как же ты тогда назовешь то, чем занимаешься?

– Я творю добро! Я изменяю их жизнь! И мне не нужно одобрения ваших так называемых настоящих!

– Ты изменяешь их жизнь? – Тут уж я вспылил. – Каким образом? Они все равно вырастут и уйдут наверх, хотя и не будут признаны официально; оказавшись наверху, они начнут бороться за существование в преступном мире!

Она отвернулась.

– Знаю. Но может быть, они станут немного лучше после того, что я для них сделала. И может быть… может быть…

– Может быть – что?

– Может, они не все станут преступниками. Может, кому-то из них удастся попасть куда-то еще…

– Куда, например?

– Например, в другие миры.

Я лишился дара речи; а она повернулась ко мне и посмотрела мне в лицо. Глаза ее светились надеждой. У клона Джин Харлоу появилась Мечта. Большая и светлая.

Это может стать опасным.

– Ты что, летела в другую галактику и обратно в неэкранированной кабине? – воскликнул я, когда ко мне вернулся голос. – Наверное, после пребывания там ты повредилась умом!

– Я не сумасшедшая! – возразила она со своей блаженной улыбкой. – Сельскохозяйственные планеты, такие как Ника, стонут от отсутствия рабочих рук. И чем моложе будут новые поселенцы, тем лучше!

– Но у тебя на попечении малыши! Они еще не умеют…

– Малыши вырастают и становятся взрослыми.

– И как же ты намерена увезти их с Земли?

Она нахмурилась:

– В том-то и трудность.

– Не единственная, – заявил я. – Кто знает, как там с ними будут обращаться? Какой-нибудь подонок может превратить их в своих рабов – а то и похуже.

– Знаю, знаю, – упавшим голосом ответила Джин. – Но посмотрите! – Она обвела рукой платформу. – С ними нужно что-то делать! Ведь они дети, маленькие дети. Беззаконию пора положить конец!

Я стоял и молча смотрел на нее, не совсем понимая, о чем она. Как всегда.

Насколько мне известно, существуют две точки зрения на проблему беспризорников. Что касается меня, я всегда принимал вещи такими, какие они есть. Проблема лишних, брошенных детей возникла задолго до моего рождения, и я всегда воспринимал как данность то, что они будут и после моей смерти. Лишние! Беспризорники! Подкидыши! Все знают об их существовании, но, пока их не видно и не слышно, пока они остаются в отведенном им пространстве, никто не побеспокоится о них.

И другая точка зрения. Кое-кто замечает непорядок, как бы приподнимает старый пыльный ковер, который лежит на одном месте давным-давно, и восклицает: «Ну-ка! Что тут у нас происходит?»

Беззаконию пора положить конец.

Да, разумеется. По здравом размышлении и я понял: что-то надо делать. Но кто положит конец сложившемуся положению? Не обычный, рядовой псих вроде меня. И уж конечно, не отступница – клон Джин Харлоу.

Мне никогда не приходило в голову попытаться что-то изменить, потому что я был твердо уверен: беспризорникам не будет конца.

Человек примиряется с тем, чего не может изменить.

По крайней мере, я всегда успокаивал себя именно так.

– Не мути воду, – предупредил я Джин. – Тебе придется плохо.

Она пожала плечами:

– Рискну!

Я показал пальцем на малышей, которые стояли и смотрели на нас издали:

– Они тоже могут пострадать!

– Знаю. – Она посмотрела на меня своими огромными глазами. – Вы мне поможете?

Я покачал головой:

– Нет.

– Ну пожалуйста, Зиг!

Я вздрогнул. Она никогда еще не называла меня по имени.

– У вас широкие связи; вы можете придумать, как мне забрать отсюда кое-кого из детишек.

Я снова покачал головой – очень медленно, чтобы она не восприняла мой отказ как согласие. Я понимал: если соглашусь влипнуть в ее дела, у меня поедет крыша.

– Нет и еще раз нет. Давай сменим тему.

Она смерила меня долгим укоризненным взглядом:

– Наверное, вы хотите получить остаток вознаграждения за то, что избавили нас от похитителей из «Невронекса».

– Мы с тобой в расчете, – сказал я. – Считай, что я оказал дружескую услугу.

Джин улыбнулась:

– Значит, я ваш друг? Как мило, что вы так сказали!

Она застала меня врасплох. Вообще-то я имел в виду не ее, а Эм-Эма. Но я не стал ее поправлять.

– Пойду-ка я домой, – заявил я. – Как отсюда выбраться побыстрее?

– Можно, только если ты размером с Эм-Эма.

– Но ведь здесь в старые времена, должно быть, имелась масса входов и выходов.

– Да, конечно. Но все их давно завалили, запечатали и застроили. Ближайший лаз, в который может проползти взрослый, находится там, где вы вошли.

– Ты выведешь меня назад?

– Эм-Эм выведет. До свидания, мистер Дрейер.

Она отвернулась и пошла прочь.

V

Странная штука жизнь! Представьте себе, примерно через неделю я сидел у себя в кабинете, закинув ноги на стол, и думал о Джин – ничего личного, просто гадал, что она собирается делать со всей оравой ребятишек, – как вдруг ко мне в кабинет ворвался Эм-Эм. Лицо у него посерело, глаза выпучились.

– Схватили ее! Схватили ее! Схватили Венди!

Я резко сбросил ноги на пол и вскочил; внутренности мои сделали скачок – сначала налево, потом направо.

– Когда?! Кто ее схватил?

Ответ на второй вопрос я знал и так. Что я за придурок! Как мог забыть о словах Спиннера! Он следил за каждым моим шагом.

– «Осы»!

Его слова охладили мой пыл.

– Ты имеешь в виду полицию мегаполиса?

Он горячо закивал.

– Четыре!

Ради всего святого, зачем полиции мегаполиса понадобилось арестовывать Джин?

– Куда они ее повели?

– Не знаю! Не знаю! – Лицо у Эм-Эма сморщилось, и он громко зарыдал.

– Перестань, малыш. Успокойся.

Мне стало не по себе при виде того, как он убивался. Я подозвал его к себе и положил руку ему на плечо. Он прижался ко мне и продолжал плакать.

Я сказал:

– Я выясню, в чем там дело. Если ее забрали «осы», значит, отвезли в Пирамиду. Возможно, ее взяли по ошибке.

Кажется, мои слова немного успокоили его.

– Так думаешь?

– Конечно.

Величайшая ложь в моей жизни.

– Зиг, ты вытащишь Венди? Вернешь общую маму?

– Постараюсь.

– У тебя получится, Зиг! Знаю, скоро ты ее освободишь. Ты умеешь делать все!

– Это точно.

VI

НАРОДНАЯ ПИРАМИДА

ОТКРЫТА ДЛЯ НАРОДА ПОСТОЯННО!

Административный центр нашего мегаполиса на самом деле представляет собой пирамиду. Это не голограмма. Настоящая пирамида, возвышающаяся посреди огромной площади. Внутри пирамида полая; по контуру вдоль наружных стен размещаются приемные всех правительственных учреждений. На первый взгляд зрелище красивое, но на самом деле грандиозное сооружение – колоссальная трата места. Золотая модель пирамиды Хеопса, сужающаяся кверху и увенчанная прозрачной вершиной. На ступенях пирамиды расположены посадочные площадки. Лучше бы сделали нормальную плоскую крышу! Здесь постоянно кипит жизнь. Пирамида никогда не закрывается.

Я немного задержался на входе. Пришлось ответить на массу вопросов, пройти сверку генотипа. Но в результате мне удалось получить краткосрочный пропуск внутрь. Я уселся в отдельной кабинке и уставился на пустую стену. Заметил у себя над головой записывающие пластины. Каждое движение, каждый жест поступает в Центральную базу данных.

Стена осветилась, и я увидел Джин. Лицо у нее было удивленное. И даже, я бы сказал, потрясенное.

– Вы? Вот уж кого я совсем не ждала!

– Извини, что разочаровал тебя.

– Нет-нет! Так приятно увидеть знакомое лицо!

– Эм-Эм просил меня выяснить, не смогу ли я чего-нибудь сделать для тебя.

У нее сделалось испуганное лицо.

– Не думаю, чтобы сейчас кто-то мог мне помочь.

– Расскажи мне все. Из Эм-Эма много не вытянешь. Он бормочет что-то бессвязное.

– Рассказывать почти нечего. Вчера ночью я вышла наверх, а «осы» уже поджидали меня у лаза.

– В чем тебя обвиняют?

– В том, что я – гражданка другой планеты и нахожусь здесь нелегально. Наверное, я не слишком хорошо замела за собой следы.

– Может, да, а может, и нет. Ты вышла тем же ходом, что и я?

Она кивнула:

– Один из немногих лазов, куда может пролезть взрослый человек.

Внезапно я понял:

– Тебя заложил Спиннер!

Джин побледнела от страха.

– О нет, только не он! Откуда вы знаете?

– Он все время следил за мной! Какой я болван! Привел его прямиком к тебе.

– Но ведь вы же не знали заранее, что встретите под землей меня.

Она была права. И все равно я чувствовал себя виноватым.

– Что ж, Неду Спиннеру придется лопнуть от злости. Ему не повезло. Я теперь гражданка Ники. Больше он надо мной не властен!

Я не был так уж уверен в этом. Спиннеру нетрудно будет добиться сверки генотипа, и тогда установят, что на самом деле гражданка Ники – клон Джин Харлоу. Как только ее статус подтвердится, все ее права как гражданки Ники немедленно аннулируются. Она больше не сможет эмигрировать с Земли. Власти будут обращаться с ней как с настоящей лишь до тех пор, пока не произведут сверку генотипа. Как только будет выявлен ее подлинный статус, ее передадут владельцу. Ее владельцем является Спиннер. И Джин снова станет его собственностью. Вещью.

– Не волнуйся, но давай кое-что представим, – сказал я. – Предположим, что ты снова окажешься во власти Спиннера. Что будешь делать?

Она пожала плечами:

– Ничего. Я серьезно.

– А если он тебя заставит?

Она помрачнела:

– Тогда он станет владельцем мертвого клона.

Я боялся, что она так скажет. И понимал, что даже такого выхода у нее не будет, если Спиннер сотрет ее память. Исчезнет клон по имени Джин, исчезнет Венди, общая мама для Эм-Эма и остальных. А тело ее по-прежнему будет работать на Неда Спиннера.

Интересно, что хуже? Впрочем, сейчас главное не это.

– Просто мысли вслух, – сказал я. – Не волнуйся.

Но она уже очень испугалась. Мне не нужно было еще больше пугать ее: сейчас ей и без того несладко.

Экран, разделявший нас, начал гаснуть. Время свидания вышло.

– Приходи, когда я выясню, что происходит. Никуда не исчезай.

Она улыбнулась – я видел, что улыбка вышла вымученной, – и экран потух.

VII

– Выше нос, Дрейер, – прогнусавил знакомый голос слева от меня, когда я вышел из кабины, опустившей меня на нижний уровень Центра. – Ты должен радоваться!

Нед Спиннер! Скалился, как акула.

– Спиннер, в настоящий момент я ощущаю в себе крайнюю кровожадность. Не испытывай судьбу!

Я мрачно посмотрел на него; на лице у меня было написано все, что я о нем думаю.

Он отступил на шаг назад.

– Берегись, Дрейер! Вчера ночью тебе повезло. Если бы тебя застукали с ней, сейчас ты сидел бы в соседней камере по обвинению в краже в крупных размерах!

Так вот зачем он науськал на нее полицию! Он хотел схватить и меня.

– Не повезло тебе, придурок.

– Рано радуешься. Ты еще не соскочил. Возможно, тебе придется просидеть здесь очень долго после того, как начнется расследование и Центральная база данных заинтересуется, кто изменил ее статус с клона на настоящую. Да, власти очень заинтересуются странным случаем!

После его слов мне стало слегка не по себе, но я не выказал своего замешательства.

– Всего наихудшего, – сказал я, зная, что он именно этого мне желает, и направился к выходу.

Оказавшись во внутреннем, усеянном нишами, пространстве Пирамиды, я вдруг заметил множество детишек. Грязных, тощих детишек всех возрастов, одетых в лохмотья.

Беспризорники!

Я не заметил их, когда входил, но тогда я очень спешил. Может, здесь хорошо подают? Вряд ли, но откуда мне знать? Я всегда всеми силами старался избегать контактов с властями.

А сейчас мне надо торопиться к Элмеро. Назревает беда, и его необходимо поставить в известность о нависшей над нами угрозе.

VIII

– По-моему, нам ничто не угрожает, – заявил Элмеро после недолгого размышления.

Его костлявое тело было погружено в недра мягкого кресла-трансформера. Он улыбнулся – несомненно, он считал, что таким образом проявляет дружеское расположение.

– Я не так уверен, – возразил я.

– Где связь? Мой знакомый с Центральной базы данных не в первый раз делает подмену – тебе это должно быть известно. Он может добавлять генотипы, или удалять их, или менять статус настоящего на клона и обратно, и никто даже не заподозрит его в нечестной игре. Но даже если и заподозрят, от него ко мне ниточка не протянется – я всегда платил ему золотом. Даже если ему вколют сыворотку правды, он не может меня выдать.

– А как же Джин – я имею в виду клона?

– Если ей вкатят дозу, она скажет им только то, что знает: карточку подменил ее старый приятель Баркем. Нам ничего не грозит. – Внезапно он сурово нахмурил брови. – Кстати, она действительно до сих пор считает, что все дельце провернул Баркем?

– Ну… в общем, да.

Лицо его окаменело, глаза остекленели. Но даже с таким зверским выражением он выглядел лучше, чем когда улыбался.

– Надеюсь, ты не изображал из себя героя? Не сказал, что оплатил подмену?

Я почувствовал, как краснею.

– Конечно нет! Но она обмолвилась: ей показалось, что карточка, которую отдал ей я, отличалась от старой. Разумеется, она ни в чем не уверена.

– Даже в таком случае возможны неприятности, – заявил Элмеро, подумав еще с секунду. – Когда подтвердится, что она – клон, парни с Центральной базы данных очень захотят выяснить, каким образом ей переменили генотип. Когда ее накачают наркотиком, ты сразу попадешь под подозрение, потому что она скажет, что карточка какое-то время находилась у тебя. А когда сыворотку правды вкатят тебе…

Он не закончил фразы.

– Да, – протянул я.

– Красота, да и только, – заявил Элмеро, помолчав с минуту. – И зачем ты вообще вляпался в дела паршивого клона?

Тут я обиделся не на шутку.

– Полегче, Элм, – зарычал я. – Она ведь улетела с Земли – и не должна была вернуться!

Некоторое время мы провели в неловком молчании; потом Элмеро сказал:

– Остается единственный выход.

Я понимал, на что он намекает, поэтому закончил за него:

– Поставить блок.

Он кивнул и сказал в переговорное устройство:

– Немедленно найдите Дока.

IX

– Сейчас, – сказал Док, – я хочу, чтобы ты подумал о грин-карте, которую клон Джин Харлоу получила от Баркема. Представь ее мысленно. Вспомни, как ты брал карточку у нее… теперь вспомни, как возвращал. Берешь – возвращаешь. Понял?

Я закрыл глаза и послушно представил: вот карточка оказывается у меня в руке, а потом возвращается к Джин. В моей голове зародились какие-то туманные воспоминания, но я отогнал их.

– Есть. Понял.

В ушах зазвенело, и вдруг у меня перед глазами все взорвалось. Я ощутил, как дернулись в судороге руки и ноги, и все было кончено.

– Последний раз?

Док кивнул:

– Наверное.

Некоторое время назад Док вкатил мне дозу диамина, а потом начал обрабатывать цепочку памяти изнутри. Он объяснил, что будет двигаться с середины к началу и концу, блокируя нужный участок. Коварная процедура, но Док в таких вещах специалист. К тому же такие вещи проделывать запрещено. Отчасти именно из-за подобных проделок Дока снова лишили лицензии на три года.

– Испытай меня.

– Ты знаешь Джин Харлоу-К?

– Конечно.

– Она когда-нибудь показывала тебе свою грин-карту?

– Да.

– Она говорила, откуда у нее карточка?

– Получила от Кела Баркема, которого она называла Кайлом Бодайном.

– Она передавала карточку тебе?

– Да. Чтобы легче было найти Баркема.

– Пока карточка находилась у тебя, ты производил с ней какие-либо манипуляции?

В мозгу у меня что-то промелькнуло. Я попытался вспомнить, что это было, но не успел ухватить воспоминание за хвост.

– Конечно нет.

– И ты вернул ей карту в том же виде, что и брал?

– Да.

– А теперь подумай хорошенько. Ты совершенно уверен?

На этот раз ничто не промелькнуло. Карточка находилась в моих руках некоторое время, и все.

Док улыбнулся:

– Превосходно! Остальные воспоминания полностью заблокированы.

– Какие остальные воспоминания?

Он рассмеялся; Элмеро поддержал его. Он следил за всем происходящим из-за своего письменного стола.

– Действие рассчитано примерно на месяц, – заявил Док, вытаскивая у меня из черепа шприц. – После этого диамин начнет разрушаться; постепенно ты все вспомнишь.

Очень странно. Я понятия не имел, о чем он толкует.

– А самое чудесное во всем то, – продолжал Док, – что диамин является неполным аналогом ацетилхолина, поэтому ты не помнишь ни саму процедуру, ни то, что было за час или около того до нее. Так что ты даже не будешь знать, что с тобой проделывали.

– Главное – держать рот на замке, когда тебе вкатят сыворотку, – добавил Элмеро.

– Конечно!

Больше всего я боялся, что меня начнут испытывать сывороткой правды без представителя властей, который ограничит объем вопросов и не позволит слишком глубоко закапываться ко мне в мозги.

– Элм, включи, пожалуйста, Информпоток! – попросил Док, убирая инструменты к себе в чемоданчик. – Я хочу посмотреть, что сейчас происходит в Пирамиде.

Я подумал о Джин.

– В чем дело?

– Передавали, будто целая орава детишек заполонила нижние уровни Пирамиды. Я шел через зал и застал самый конец передачи.

– Детишек? – Я вспомнил толпы оборвышей, которых заметил, когда сам выходил из Пирамиды. – Беспризорников?

– Чего не знаю, того не знаю.

Информпоток появился на огромном экране голокамеры в углу кабинета Элмеро. Диктор второго канала, лысый, нудно, как всегда, зачитывал сводки новостей. Политика, транспорт, развлечения, спорт; потом он напомнил, что сегодняшний дождь в шестнадцать часов отменяется, показал новости из других мегаполисов по всему миру. Его сводки постоянно сопровождались видеорепортажами.

– Наверное, стерли, – предположил я. – Они никогда не писали о Центре.

– Детей показали в граффити, – сказал Док.

Тут по экрану поползли полосы. Вдруг мы увидели очень странного диктора: на месте волос у него на голове плясали языки пламени, а вместо глаз крутились спиральные колеса. Центральная база данных старается выпускать симпатичных цифровых дикторов, однако вид у них, как правило, стандартно-усредненный. А еще власти стараются почаще заменять дикторов, чтобы публика не слишком привязывалась к несуществующим личностям. И все равно у всех нас есть свои любимчики. У меня – диктор четвертого канала. А у этого, огнеголового, вид был откровенно дикий; я понял, что кто-то снова запустил в Информпоток капсулу с пиратским репортажем.

Огнеголовый не тратил времени даром и сразу приступил к делу:

«Обитатели Центра обращаются с призывом о помощи! По всем признакам, нижние уровни Пирамиды захвачены маленькой оравой ребятишек. Или, точнее выразиться, оравой маленьких ребятишек».

Ненадолго он дал крупный план фойе нижнего уровня Пирамиды. Фойе было заполнено – заполнено до предела – беспризорниками, которые сновали везде, бегали вверх и вниз по сводчатым галереям по периметру, летали вверх и вниз на скоростных подъемниках, в которых было отключено земное притяжение. Диктору пришлось возвысить голос:

«Для тех из вас, кому удается всю жизнь проводить на значительном расстоянии от уровня земли, напоминаю: этих детей мы называем беспризорниками. Возможно, где-то на вечеринке вы слышали, как кто-то упоминал о них. Разумеется, в официальном Информпотоке о них не говорят ни слова. Как будто их нет!»

Я увидел, как сквозь прозрачную верхушку Пирамиду заливает солнце. Недавняя картинка, но нравится всем.

Камера вклинилась в толпу детей. Видимо, репортер граффити держал скрытую камеру на уровне пояса, потому что мы, зрители, видели глаза детей – вернее, глаза беспризорников.

«Дети, которых вы видите, не имеют никакого официального статуса. Их генотипы не зарегистрированы в Центральной базе данных, следовательно, их не существует. Зачем же беспокоиться о детях, которых нет?»

Огромные, бездонные глаза с экрана смотрели прямо на тебя, но тут же отворачивались в сторону. В глазах была печаль, боль утраты, как будто они искали что-то или кого-то и оплакивали потерю. Эффект был потрясающий.

«Никто не знает, зачем они пришли и чего хотят. Они просто пришли сюда, заполонили все проходы и лестничные пролеты. В основном они молчат, но довольно часто начинают выкрикивать…»

По экрану снова поползли полосы, и вдруг мы вернулись в официальный Информпоток.

– Поспешили вырезать! – заметил Док.

Правильно. Обычно капсула с граффити успевает пробежать в Информпотоке пару раз, и лишь потом ее выкидывают. Центральная база данных склонна видеть в радикальных журналистах скорее раздражитель, чем угрозу, – раздражитель на грани Большого Шоу.

Элмеро заметил:

– Они озабочены появлением детей. – Он задумчиво смотрел в голокамеру.

– Я поехал туда, – заявил я.

– Правда? – оживился Элмеро. – Не забудь потом все мне рассказать!

Готов поспорить, о чем он в это время думал: «Не удастся ли тут чем-нибудь поживиться?»

Элмеро становится ужасно проницательным, когда дело касается его личной выгоды. Он сразу учуял: там что-то затевается. Я тоже понял: дело нечисто. А Джин и Эм-Эм находятся в самой гуще событий.