Текст книги "Вкус любви"
Автор книги: Френсис Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
Медленно, медленно… она всплывала, вращаясь в центре водоворота, где поверхностные воды плескались томно о ее тело, а поразительные анемоны срывались с кончиков ее пальцев. Она лежала, не ощущая своего веса, превратившись в разлившееся, дающее жизнь море, подвластное луне, приливам и отливам, величественному богу, который, захватив ее, несет по водной глади, изменив ее навсегда.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
– Я люблю тебя, кара миа, – прошептал он в ответ. Он встал над ней, его тело казалось бронзовым в отблесках умирающего пламени. Она окинула взглядом его тело и неожиданно задрожала трепетно, вспомнив и его силу, и его нежность.
Нагнувшись, он легко поднял ее на руки и отнес в спальню. Она провела языком по его горлу, оно имело вкус моря.
Его поцелуи теперь стали еще более жадными, руки откровеннее. Их тела снова соприкоснулись, словно следуя морскому приливу, он увлек ее дальше, в глубину, ввергая в неисследованные пучины, где светились отраженным светом кораллы и раковины-жемчужницы.
И она снова медленно вверглась в водоворот…
– Я люблю тебя… Я люблю тебя, – выдохнул он, а затем она словно погрузилась в небытие.
Глава 9
Кэйт томно потянулась. Голова была как в тумане, во всем теле чувствовалась слабость. Упершись пальцами ног в спинку кровати, она прогнулась и прикрыла рукой глаза от проникающего в комнату слепящего солнца. Она улыбнулась про себя: рука пахла Джулио и морем.
– Доброе утро, дорогая, – прошептал Джулио, отводя ее руку и нежно целуя ей веки. – Я принес тебе завтрак. – Его губы пахли медом.
Кэйт села, завернувшись в простыню. Джулио совершенно обнаженный, улыбаясь, стоял рядом с кроватью. Он поставил поднос с завтраком ей на колени и сел рядом.
– Будь умницей, выпей апельсинового сока, – велел он – А потом можешь съесть тост с маслом и медом. – Он налил в две кружки кофе с молоком. – Я принес утренние газеты. Сейчас позавтракаем и вместе порешаем кроссворд, а потом…
– Я не могу, дорогой, – сказала Кэйт.
Он ласково погладил ее по щеке.
– Если мы решим весь день провести здесь, то можем устроить пикник в саду…
– Я не могу остаться. К завтрашнему утру мне необходимо закончить одну работу.
– Или мы могли бы пойти на новый итальянский фильм в «Литтл Карнеги», а потом поужинать в мексиканском ресторанчике…
– Ты же знаешь, я бы с удовольствием, но завтра я должна сдать работу, а я еще никогда в жизни не нарушала сроки. Ни на час.
– Или же мы можем покататься на яхте. Ты бы хотела? Я знаю одного парня, который всегда ищет компанию.
– Не представляю, как это можно сделать, учитывая мои обстоятельства.
– Нет, я не хочу тебя ни с кем делить. Лучше давай поедем в романтическое путешествие в карете по Центральному парку?
– У меня душа неспокойна, что я не занимаюсь делом. Еще только не хватает, чтобы…
– Останься со мной, – прошептал он, поглаживая через простыню ее бедро.
– Ну что ты делаешь, дорогой?
– Искушаю тебя… Только подумай, какие радости ждут нас, если мы вместе проведем этот день.
– Дело же не в том, что я этого не хочу, – сказала она, засмеявшись, и, схватив его за уши, привлекла к себе и поцеловала в губы долгим и вкусным поцелуем. Простыня слетела с нее, и он стал целовать ее грудь.
– Джулио, – взмолилась она, – ты же прольешь кофе. Разве ты не хочешь, чтобы я добилась успеха? Чтобы все художественные редакторы бегали за мной по всему городу?
– Только с девяти до пяти и никогда по выходным, – промычал он, забираясь к ней в постель и прижимаясь к ней. Он обхватил ее так, чтобы мог ласкать ее одной рукой, а другой – держать кружку с кофе. Он довольно вздохнул:
– А теперь скажи мне, любовь моя, как бы ты хотела провести этот день? Он игриво сжал ее грудь. – Ведь ты сегодня – моя?
– Я каждый день твоя, начиная с завтра. Весь завтрашний день – твой. Как только я закончу работу, мы компенсируем то, что не смогли сделать сего дня… – Она ласково поцеловала его. – Честное слово.
Его рука на ее груди замерла, губы сжались.
– Почему не сегодня?
– Потому что меня ждет работа, любовь моя. Ну, поверь мне. Сроки есть сроки.
– Ерунда. Все эти сроки, которые придумывают редакторы, не имеют никакого значения, никто на них и внимания не обращает.
– Может быть, для тебя, но не для меня. Неужели мы не можем поужинать завтра?
– Завтра я не могу.
– Вот видишь, значит у тебя могут быть свои дела…
– Это значит, что я смогу тебя увидеть завтра лишь на работе…
– А сколько сейчас, между прочим, времени?
– Часов двенадцать.
– О Боже! Дай мне халат или что-нибудь прикрыться.
– Халат? Зачем?
– Скромность девушки с Запада. Она всегда на меня нападает по утрам. Ну, пожалуйста.
Посмеиваясь, Джулио принес ей купальный халат, который был ей почти до пят.
– Там в аптечке найдешь новую зубную щетку, – крикнул он ей вслед, когда она входила в ванную.
Кэйт открыла аптечку и нашла целую пачку нераспечатанных зубных щеток. И для чего это ему целых пять новых щеток, удивилась она. Но думать об этом ей не хотелось. Когда она кончила чистить зубы, в дверь постучал Джулио.
– Можно войти?
– Да, – сказала она удивленно.
– Ты уже приняла душ?
– Нет, только почистила зубы.
– Прекрасно! – воскликнул он, хватая ее и неся в душ.
– Ну что за глупости, – попыталась вырваться она. – Здесь не хватит места для двоих.
– Хватит, если мы прижмемся друг к другу, – сказал он, крепко держа ее за руку. – Горячий или средний?
– Горячий, самый горячий, – сказала она уже с улыбкой. – Ой, Джулио, я чувствую себя так глупо.
– Ерунда, радость моя, а то кто же помоет тебе как следует спинку? Ну-ка давай, забирайся.
Кэйт, смеясь, подставила тело под горячие струи, пока Джулио намыливал ее с таким усердием и энергией, как будто имел дело с чумазым ребенком.
– Знаешь, – смеясь, сказала Кэйт, – когда я в последний раз мылась в душе не одна, а это было в шестом классе гимназии, Куки Килер вела себя совсем не так, как ты.
– Ну-ка, ополаскивайся, – приказал он ей. – Эй! Ты попала мылом мне в глаз, – завопил он.
– На вот, – сказала она, протягивая ему полотенце. – Вытри скорее.
– Ой-ой-ой, как больно!
– Перестань тереть, будет только хуже. Ты просто как ребенок, – попыталась она его успокоить, обнимая его и целуя по очереди его глаза.
В ответ он крепко обнял ее под потоками воды, поцелуи его становились все более страстными, объятия более пылкими. Она почувствовала, как его отросшая за ночь щетина покалывает ей горло.
– Дорогой, – простонала она, – не здесь.
– Почему? – засмеялся он, вода струилась по его лицу.
– Во-первых, мы можем упасть.
– Ничего подобного, я очень устойчивый, могу ногами вцепиться в пол, как лемур, – сказал он, поднимая ее и прижимая к себе.
– Поставь меня на пол, дурачок ты этакий.
– Ведь ты моя, Кэйт? – требовательно спросил он. – Моя?
– Да, Джулио, – прошептала она, с недоумением отмечая сердитую нотку в его голосе.
– Тогда перестань сопротивляться, – приказал он, страстно и нежно целуя ее.
Кэйт насухо вытерлась и оставила Джулио в ванной бриться. Она вернулась в спальню и увидела, что кровать заправлена, и все ее вещи аккуратно разложены. Она улыбнулась про себя. Я влюблена в очень тактичного человека. Властного, требовательного, но тактичного.
Она прошла по всем комнатам, окликая его, и увидела, что дверь, ведущая из холла в сад, открыта. Он был в обрезанных джинсах и возился с апельсиновым деревцем, растущим в кадке. Кэйт подкралась к нему сзади и, обхватив его руками, прильнула головой к обнаженной спине.
Он обернулся и обнял ее.
– Кэйт, ты не можешь вот так уехать. Нам необходимо поговорить.
– Знаю, только не сегодня. Мне, действительно, надо закончить работу, и потом кое о чем подумать. А честно говоря, я не уверена, что мне удастся думать спокойно в твоем присутствии, уж по крайней мере не сегодня.
– Пусть за тебя думает твое тело. Мне кажется, ты всю свою жизнь до вчерашнего дня держала свое тело как бы под арестом. Разве я не прав?
Она взглянула в его черные глаза, думая увидеть там насмешку, но он смотрел серьезно. Нужно ли говорить, как сильно, как необратимо он изменил ее жизнь, стерев, как бы зачеркнув ее прошлое? Она стояла, прижавшись к нему, чувствуя, что он создал ее заново. Она была Афродитой, родившейся из морской пены. На мгновение она почувствовала, что ей хочется только одного – не расставаться с ним. Солнце, падающее на новую, возрожденную Кэйт, слепило глаза, и она не могла разглядеть свое будущее.
– Так я прав? Скажи мне? – продолжал настаивать он.
Она не могла говорить, боясь показать, какой беззащитной и уязвимой она себя чувствует, как, впрочем, и все новорожденные.
– Кэйт?
– Да, Джулио, ты прав.
– Тогда останься со мной. – Он так сильно сжал ее, что ей стало трудно дышать. – Ну, побудь со мной еще немного. – Его губы прижались к ее губам, разжигая в ней огонь, который все еще тлел в ней.
– Я не могу остаться, родной мой. Ты же знаешь, что я очень хочу этого, но не могу. Пожалуйста, отпусти меня.
– Нельзя работать по ночам и по выходным. – Он продолжал прижимать ее к себе. – Ты должна быть со мной, в моих объятиях. – Он стал целовать ее в шею, и она почувствовала, как слабеют ее колени.
– Пожалуйста, – шептала она. – Отпусти меня.
Он неожиданно расжал объятия.
– Сегодня вечером?
– Завтра, – упрямо ответила она.
Вернувшись домой, Кэйт весь день провела за работой. Руки ее двигались автоматически, а голова была занята только Джулио. И в какое положение она попала, спрашивала она себя. Она нарушила все свои принципы: влюбилась в человека, на которого работала, – ошибка номер один. Недаром говорят, что связь с начальством до добра не доводит. Хотя, конечно, то, что говорят все, еще не означает, что у нее не будет по-другому. Так что, черт с ней, с ошибкой номер один. Ошибка номер два – у него связь с Лиз.
А ей приходится работать с этой женщиной, которая может превратить ее жизнь в ад. И Джулио может заставить ее забыть о всех своих благих намерениях и принципах всего одним лишь поцелуем, и он уже понял это – ошибка номер три.
Как она могла провести с ним вчера целый день и всю ночь, да еще полдня сегодня и ни разу не вспомнить о Лиз? Как она могла позволить своим чувствам заслонить все остальное? Ведь он же не мог относиться к ней серьезно, если у него еще продолжается роман с Лиз. Да, конечно, вчера она просто размечталась о невозможном.
Кэйт чувствовала себя, как часы, у которых слишком сильно закрутили пружину: все ее «шестеренки» сжались под натиском Джулио. Все то, что до встречи с ним, казалось, определило ее жизнь и имело четкие границы, в его объятиях стало как бы таять, расплываться, превращаться во что-то совершенно бесформенное. Сможет ли она противостоять его напору, или же он поглотит ее, заставив забыть о собственной личности?
Он дал ей почувствовать себя пробудившейся к жизни, полной энергии; даже просто идя рядом с ним, она чувствовала, как ее шаг становится легче и свободнее, в груди ощущалась необыкновенная легкость, как будто там бился воздушный шарик, готовый взлететь… Может быть, расставшись со своим прошлым, одиноким и безрадостным существованием… возможно, получив от него заряд энергии, она сможет начать новую жизнь? Ей казалось, что эта новая сила и радость жизни внутри нее сделают ее способной преодолеть все что угодно, и добиться многого.
– Ах, черт подери? – сказала она вслух. Неважно, насколько хорошо она чувствовала себя благодаря ему, она понимала, что он принадлежит не ей, а кому-то другому, поэтому можно не бояться, что он ее поглотит.
Завтра. Она увидит его завтра. Но что скажет? В два она должна будет встретиться с Джеффри и Лиз. Как она сможет посмотреть в глаза Лиз? И что скажет? Догадается ли та, что произошло?
Тревожные мысли мешали сосредоточиться на работе. Кэйт накинула куртку и решила немного пройтись, чтобы успокоиться. Она направилась в парк, надеясь, что ранняя весенняя зелень поднимет ее настроение. Но все, кого она там встретила, ходили по двое. Обнявшиеся парочки заполнили все аллеи, загорали на газонах под лучами теплого солнышка, семейные устраивали пикники в тени деревьев, даже любители бега трусили парами. Она никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой. Через час она вернулась домой, чувствуя себя еще более несчастной.
Она сделала себе бутерброд с сыром и ела его, стоя у кухонного стола, запивая молоком. Это было ужасно невкусно. Как ей нравилось серьезное отношение Джулио к еде – его глаза загорались, как у миссионера, пытающегося обратить в свою веру язычника, когда он старался приучить ее к блюдам, казавшимся ему вполне обычными, но совершенно непривычным для нее. И с какой настойчивостью и любовью он уговаривал ее попробовать вот этого, и еще вот того… Ей нравилось, что он разглядывал кудрявый пучок салата или кусочек сыра с той же внимательностью и серьезностью, как и рисунок или фотографию.
Даже если не обращать внимания на то, что она на него работает, Кэйт просто не могла понять, как это ее угораздило связаться с человеком, у которого есть другая женщина. Просто потому, что она захотела этого! Вот почему, признала она не без горечи. Ему пришлось только подчиниться ей… Возможно, он сочтет это старомодным, но ему придется сделать выбор между ней и Лиз. Как на это ни взгляни, но ее отношения с Лиз станут просто невыносимыми. Но она уже решила, что их связь не будет одним из обычных, ни к чему не обязывающих романов, которые заканчиваются, как следует и не начавшись. Если ей это удастся, конечно… Лиз, возможно, знает его и дольше, но…
Она взяла трубку и набрала номер Марион. Услышав спокойный голос подруги, она почувствовала, что у нее в горле застрял комок. Она с трудом сглотнула.
– Марион, ты не могла бы прийти ко мне завтра вечером, поужинали бы вместе?
– Кэйт, что случилось?
– Н-ничего не случилось. Мне просто нужно поговорить.
– Послушай, я тут вчера приготовила рагу, у меня осталась еще полная кастрюля. Я его принесу. А ты сделай салат. У тебя, правда, все в порядке?
– В настоящий момент я не уверена ни в чем, кроме того, что с завтрашнего дня начну сражаться за человека, которого люблю, но не знаю, как начать.
– Человека, которого любишь? Кэйт! Надеюсь, не этот хам Нил! – Марион никогда не считала, что Кэйт и Нил подходят друг другу.
– Не говори глупостей. Это Джулио Фрэзер.
– Фрэзер, твой художественный редактор?
Ну ты даешь! А если ты его любишь, то за что тебе нужно сражаться?
– У него роман с другой женщиной.
– У-У-у! Ничего хорошего из этого не выйдет. Может быть, мне прийти прямо сейчас? Мне не нравится твой голос.
– Да нет. Вообще-то ты права, но завтра уже все будет в порядке, так что приходи завтра.
– Постарайся как следует выспаться. Не сиди полночи, думая о своих проблемах. Обещаешь?
– Обещаю.
Но она спала беспокойно, ее тревожили воспоминания и сны о море.
Глава 10
Кэйт стояла у окна и пила утренний кофе, сравнивая его с тем, что приготовил ей Джулио. Ее был совершенно безвкусный. Утреннее небо было занавешено темными тучами, обещающими дождь. Да, подумала она, денек сегодня будет не из самых веселых. Она пожалела, что у нее на завтрак лишь тосты с луковым маслом. Булочки или оладьи были бы уместнее. Она грустно дожевала свой тост и еще раз посмотрела на законченную накануне работу, проверяя, все ли сделано как следует, прежде чем вызвать курьера. Только она протянула руку к телефону, как он зазвонил.
– Привет, дорогая, – сказал Джулио. – Ты пьешь чай с луковым тостом? – Он не стал дожидаться ее ответа. – Так ты закончила вчера работу? Я тебе звонил, но тебя не было, а автоответчик ты включить забыла, поэтому я не мог ничего передать. Ты придешь сегодня, чтобы встретиться с Джеффри и Лиз?
– Да, в два.
– Прекрасно, значит, я увижусь с тобой позднее. – Он повесил трубку.
Раздосадованная на саму себя, Кэйт вспомнила, что произнесла лишь три слова. Он не сказал «я люблю тебя», но и она тоже. И кто он такой, что это он себе вообразил, звоня ей по телефону и издеваясь над ее завтраком? Даже если это действительно паршивый завтрак. Она почувствовала какое-то шуршание за окном. Начался дождь. Кэйт вызвала курьера и съела упаковку клубничного йогурта, не столько потому, что была голодна, сколько из-за того, что злилась, хотя и не понимала, на что. Она стояла у окна и смотрела на дождь, ожидая курьера.
Зазвонил внутренний телефон, и снизу ее известили о приходе посыльного. Она еще раз убедилась, что рисунки хорошо упакованы и не пострадают от дождя.
– Ну и денек, – проговорил курьер, входя в квартиру и оставляя мокрые следы в ее крохотной прихожей. – Распишитесь здесь. – Он запихнул ее пакет в большую папку и вытащил другой, который протянул ей.
Кэйт потянула носом. Он необыкновенно вкусно пах – тушеным мясом и квашеной капустой. Курьер усмехнулся.
– В пятницу мы все заказали из кафе солянку на обед, и моя сумка пахнет до сих пор.
– А вы мне не принесете солянку? Из «Карнеги Дели»?
– Сейчас? Мадам, но еще только девять утра.
– Да, сейчас. – Она неожиданно почувствовала, что умирает от голода.
– Как хотите, мадам.
Вкусно пахнущий пакет был от Анджелы. Она одобрительно отзывалась о рисунке Амстердама и просила сделать наброски для суперобложки. Кэйт сразу принялась за эскизы. А когда вернулся курьер с пакетом, то она съела все до последней крошки и почувствовала, как у нее поднимается настроение.
К полудню небо потемнело еще больше. Дождь, усиливаемый ветром, барабанил по стеклам окон. Она посмотрела на окна Актрисы напротив. У той был зажжен свет. Она уже встала, но день был неподходящим, чтобы кормить птиц. Интересно, подумала Кэйт, а она когда-нибудь имела романы с артистами, которые были ее партнерами. Наверное нет, для этого она слишком практична и рассудительна.
Надев плащ, она обыскала весь шкаф в поисках зонтика, мысленно думая о том, что она скажет Джулио, но не находя нужных слов. Зонта она так и не нашла, поэтому накинула непромокаемый капюшон и выскочила из дома.
Дождь все еще лил, и свободных такси не было. После десяти минут стояния с поднятой рукой ей все же удалось поймать машину, правда, после того, как та окатила ее водой до колен. Тем не менее она была рада, когда оказалась внутри.
– Послушайте, мадам, – сказал шофер. – Нельзя так выскакивать на дорогу. Вы ведь пострадать можете. Только сегодня я видел, как одному парню сломали ногу, когда он пытался поймать такси.
– Его сбило такси?
– Нет, автобус.
– Тогда поехали, – сказала она.
Джеффри очистил два длинных стола и аккуратно разложил стопками фотографии Гуниллы, которые они сделали. Лиз нигде не было видно. Дверь кабинета Джулио тоже была закрыта.
– Не знаю, что случилось с Лиз, – сказал Джеффри. – Ее до сих пор нет. Наверное, неплохо провела выходные в Хамптонсе. Кэйт стала перебирать фотографии.
– Как ты думаешь, они подойдут для того, чтобы с них сделать рисунки? спросил Джеффри.
– Они и сами могут быть использованы как иллюстрации, – сказала Кэйт. Они просто великолепны.
– Привет! – послышался из дверей голос Лиз. – Простите, я опоздала.
– Уж не знал, что и думать, – заворчал Джеффри.
– Не так громко, Джей, дорогуша. Мамочка услышит.
Кэйт была готова к бою.
– Как я понимаю, ты прекрасно провела выходные, – сказал Джеффри.
– Божественно! – лучезарно улыбаясь, выдохнула она. – А ты, Кэйт, тоже божественно провела уик-энд?
– Да, спасибо, – пробормотала она, совершенно сбитая с толку. В Лиз не было ни холодности, ни враждебности. Кэйт также почувствовала, что она говорит совершенно искренне, без тени иронии, и вообще была намного приветливее обычного. Очевидно, она и представления не имела о том, как у Кэйт прошли выходные. Ну что ж, скоро она об этом узнает, только не от меня, решила Кэйт.
Лиз открыла журнал иллюстраций, и они втроем начали делать пометки на фотографиях, пока Кэйт отмечала снимки, которые ей могут понадобиться для работы. Закончив, Лиз отнесла фотографии, чтобы их размножили, и Джеффри сказал:
– Мы их тебе пришлем, когда все будет готово. Тебе предстоит немалая работа.
– Совещание закончено? – спросил Джулио, выходя из своего кабинета.
Кэйт хотела поговорить с ним наедине, но он был уже в пальто.
– Кэйт, пора пить чай. Одевайся. Она стояла, съежившись, в подъезде, пока Джулио ловил такси. Дав шоферу адрес, он обнял ее и прижал к себе, и она вздрогнула, подумав о том, что ей предстоит сказать ему.
– Милая, ты совсем замерзла, – заметил он. – Мы будем на месте через минуту. Ты сегодня обедала?
– Да, только очень рано.
– Тогда тебе нужен настоящий английский чай.
Кэйт заметила маленький чайный салон в Ист-Сайде, когда они были еще в квартале от него. Он выглядел таким уютным и привлекательным со своими веселыми занавесочками в дождливом полумраке.
Там было тепло и оживленно. Над кассой висел портрет благосклонно улыбающейся королевы в серебряной рамке. На посудной полке гордо красовались фарфоровые изделия марки «Споуд», «Краун Дерби» и «Ройал Вустер». На каждом столике стояла стафордширская вазочка с живыми цветами.
Джулио заказал бутерброды – с огурцами для Кэйт и с паштетом «радость джентльмена» на поджаренном хлебе для себя, а также трубочки с клубничным джемом, два куска каштанового торта и чай.
– Это еще одно твое тайное местечко? – спросила Кэйт.
– Да. – Он так пристально смотрел на нее, что она почувствовала, что не в силах отвести глаза. Он взял ее за руку. – Я так скучал по тебе прошлой ночью, Кэйт, моя Кэйт.
Ей показалось, что она просто утонет в его глазах. Волосы его были взъерошены ветром, в них еще поблескивали капли дождя. Она закрыла глаза и, глубоко вздохнув, произнесла:
– А как Лиз?
Он недоумевающе взглянул на нее.
– А что с ней? При чем здесь Лиз?
– Но разве вы оба… разве она не?.. – Кэйт не знала, как произнести то, что ей хотелось сказать. Она уставилась в свою тарелку, пытаясь подобрать нужные слова.
Когда она опять взглянула на него, Джулио сидел нахмурившись. Он молчал и не двигался. Когда он наконец заговорил, слова его были еле слышны.
– Ты хочешь спросить, не любовники ли мы? Она кивнула.
– Нет, Кэйт.
– Но я думала – тогда, когда ты пригласил нас пообедать, я подумала…
– Что мы вместе провели выходные! Это так и есть. У нас много общих друзей. Мы часто бываем вместе в одних и тех же компаниях. Я хочу быть с тобой предельно откровенным, мы были близки когда-то давно, несколько лет назад, и все, кто знаком с нами, знают об этом. Мы расстались друзьями и продолжаем ими оставаться.
Она почувствовала, как на ее глазах навернулись слезы.
– Милая моя, – произнес он, и в его голосе послышалась тревога, – а теперь что?
Она почувствовала, как ее охватывает необыкновенная радость. Ей стало легко и весело.
– Джудио, я такая дура. Все эти сутки я готовилась к сражению…
– С другой женщиной?
– В основном.
– Неужели ты не понимаешь, что я люблю тебя? Ты самая прекрасная и интересная женщина из всех, кого я когда-либо знал.
– И, наверное, самая глупая.
– Ну и это тоже, – поддразнил он ее. – Вчера, пока ты страдала из-за Лиз, я много думал. Думал о нас. Я не хочу видеть тебя только тогда, когда ты можешь включить меня в свое расписание. Этого недостаточно. Ты согласна?
– Да, дорогой, – сказала она, думая о том, что он собирается ей предложить.
– Правильно. Поэтому единственным выходом будет, если ты переедешь ко мне.
– Перееду?
– Да. Мы должны жить вместе. Я хочу просыпаться по утрам и видеть тебя рядом с собой.
– А где я буду работать?
– Нет проблем. Маленькая спальня выходит на север, оттуда можно вынести все лишнее и сделать ее твоей студией.
Кэйт почувствовала, что ее охватывает страх. Меньше всего она ожидала такого предложения.
Жить вместе?
– Или же, – продолжал он, – ты можешь оставить за собой свою квартиру в городе, если тебе так будет спокойнее. Но, мне кажется, будет лучше, если…
– Я не могу так все бросить…
– Почему? Что конкретно ты бросаешь? Крохотную квартирку с такой маленькой кухней, что и сковородку с омлетом поставить негде?
– Неужели ты не понимаешь, я все брошу, а потом у меня возникнет чувство, что я тебе надоедаю…
– Кэйт, я хочу быть с тобой двадцать четыре часа в сутки. Если ты будешь работать в моем доме – нашем доме, – тебе не надо будет метаться туда-сюда.
– Не думаю, что тогда не будет конфликтов.
– Тогда нужно так пересмотреть твое расписание, чтобы тебе не приходилось работать по вечерам.
– За исключением тех вечеров, когда работаешь ты, но это ведь не имеет значения, – возмутилась она. – Неужели ты не видишь? Именно это я и имела в виду, когда говорила о конфликтах, Джулио, дорогой. Я очень люблю работать по вечерам. А день мне нужен для того, чтобы встретиться с заказчиками или пойти на выставку, или посидеть с этюдником в парке. Почему я должна подлаживаться под твое расписание? Почему ты не можешь подстроиться под мое? Может, мы оба уступим друг другу?
– Послушай, ты не правильно меня поняла. Я совершенно не собираюсь мешать твоей работе, просто хочу, чтобы мы были вместе как можно больше. Почему ты считаешь, что я думаю только о себе?
– Ты говоришь, как мой бывший муж. Это путы, представленные как узы любви и преданности.
– То, что ты говоришь, ужасно, и я не хочу этого слышать. Все это становится похожим на старый фильм с Барбарой Стэнвик. У меня лицо уже потемнело от гнева? Думаю, моя следующая фраза должна быть: «Что ты со мной делаешь?» – Он наклонился к ней и взял ее руку, но когда она подняла голову, то увидела, что под маской насмешливости прячется настоящая злость.
– Не люблю, когда надо мной смеются, – сказала она сквозь зубы. Она уставилась в окно, не в силах смотреть на него. По стеклам вовсю лупил дождь. Улица была забита автомобилями. Она слышала звон посуды, шум голосов в зале, высокий голос хозяйки чайной. Ее сердце говорило, что она любит его, но ей казалось, что все идет как-то не так. Затем она услышала голос Джулио, он звучал ласково, спокойно:
– Ты жила с кем-нибудь после развода?
– Нет, – прошептала она, почти не в состоянии говорить из-за навалившейся на нее печали.
– Ты меня действительно любишь, Кэйт?
– Ты же знаешь, что да.
– Тогда я думаю, тебе пора вырасти и не изображать из себя девицу вроде персонажа Барбары.
Она обернулась к нему, лицо ее вспыхнуло от негодования так, что ей показалось, что даже спина взмокла от пота.
– А я думаю, что тебе пора прекратить опекать меня и говорить, что мне делать!
Схватив пальто, она рванулась к двери. Слезы ярости смешались с каплями дождя, когда она выскочила на улицу. Она пробежала четыре квартала, прежде чем заметила, что забыла застегнуть пальто. Капюшон она продолжала держать в руке. Вода текла по лицу и шее, охлаждая ее гнев и затекая за ворот. Когда она дошла до Пятьдесят седьмой улицы, туфли ее промокли насквозь, а ни одного такси не было видно.
Кэйт влезла в автобус. Когда он подъехал к Шестой улице, женщина, сидевшая рядом с ней, встала.
Она дотронулась до руки Кэйт.
– Мне кажется вам нужна помощь, – сказала она, протягивая Кэйт свернутую бумажку. Затем задняя дверь отворилась и женщина вышла.
Кэйт прочитала рекламную листовку: «Гадалка Миссис Роза. Гадание по руке и на картах. Помогаю при решении многих проблем».
Только не это, подумала Кэйт. После довольно неумелого рисунка ладони шли слова: «Специализируюсь на проблемах любви и разрыва. Также болезни, враги и работа». Далее был указан адрес и рабочий телефон миссис Розы. Кэйт показалось странным, что в листовке ничего не говорилось о предсказании будущего. Наверное, для нее оно так же туманно, как и для меня сейчас, подумала Кэйт.
По дороге она купила зелени для салата и перебежала Девятую улицу, в сотый раз удивляясь, куда на время дождя девается та крупная регулировщица, которая обычно стоит на углу. Наверное, отправляется к миссис Розе.
Дома она сразу же сбросила с себя промокшую одежду и приняла горячий душ, поскольку до прихода Марион было еще немного времени. Однако душ ее не согрел. Она продрогла до костей. Марион впорхнула, держа в руках пакет со своим рагу.
– Держи, – сказала она, протягивая его Кэйт. – Поставь в духовку на двести градусов.
Кастрюля была увесистая, и Кэйт подумала, что еды хватило бы, как библейских хлебов, на целую толпу народа.
– Для сопрано погода просто убийственная, – сказала Марион, разматывая плотный шарф, защищавший ее горло. Хотя днем она работала заместителем начальника отдела, но по вечерам и в выходные дни брала уроки вокала, ходила на репетиции? а также выступала с хором. – Вид у тебя ужасный, – сказала она, наконец размотав шарф. – Что случилось?
– Чувствую себя погано. Хочешь выпить?
– Конечно, хочу. Это всегда полезно для горла. И у тебя такой виду что тебе это просто необходимо.
– У меня есть только виски, Я забыла купить вина.
Когда они уселись на диван, со стаканами в руках, Марион сказала:
– А теперь выкладывай, что случилось. Начни с самого начала.
– С самого начала я нарушила основное правило деловой женщины – влюбилась в человека, на которого работаю.
– Фрэзера? Кэйт кивнула.
– Это еще не так страшно. Расскажи мне о нем. Какой он? Сколько ему лет?
– Около сорока, мне так кажется. Брюнет – не помню говорила я тебе или нет, что его мать была итальянка? Он очень красивый, но ужасно… – Кэйт замолчала, не зная, как лучше выразить свою мысль. – Непостоянный, как ртуть. То нежный и ласковый, а то властный, презрительный, самоуверенный и упрямый.
– Похоже, ты его неплохо знаешь. Мне казалось, вы познакомились лишь пару недель назад.
– Да, это так. Мы много времени проводили вместе, а потом в субботу он устроил ужин в мою честь и…
– Он еще и готовит? Просто не мужчина, а мечта. Значит, вы вместе поужинали, и что потом?
– Я осталась у него.
– А теперь об этом сожалеешь.
– Нет, собственно говоря, нет. Я люблю его. Он тоже говорит, что любит меня, и я верю ему.
– Но вчера ты говорила, что…
– Я думала, что у него кто-то есть. Теперь я знаю, что это не так. Я ошибалась.
– Так в чем проблема?
– Марион, он хочет, чтобы я к нему переехала.
– Это уже серьезно. Ты готова к этому?
– Просто не знаю. – Кэйт подошла к окну. Дождь прекратился. Кот Актрисы сидел на подоконнике и умывался. – Сегодня мы ужасно поссорились. Я понимаю, что хочу быть с ним больше всего на свете, но в то же время мне нужна независимость. Я боюсь, он меня просто раздавит. Он уже говорит о том, как мне надо изменить свою жизнь, чтобы подладиться под него.
– Невозможно вести совместную жизнь, не идя на какие-то компромиссы. Ты и сама прекрасно знаешь.
– Конечно, знаю, но сегодня он совершенно неожиданно заговорил, как мой бывший муж. Я не хочу быть женщиной Фрэзера. Я хочу быть сама собой и принадлежать только себе. Я без конца воевала с Джеком. И не хочу воевать с Джулио или отказываться от своей независимости. Ты меня понимаешь? Я требую не слишком многого?
