Текст книги "Знаменитые судебные процессы"

Автор книги: Фредерик Поттешер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Красные мантии судей кричащими кровавыми пятнами выделяются па фоне стен, обтянутых черным бархатом – никогда прежде вид «Огненной па-, латы» не соответствовал так точно своему названию. Сегодня, 21 февраля 1680 года, во дворце Арсенала при свете канделябров и факелов судят Катерину Дезейе, в замужестве Монвуазен, которую все называют просто Ла Вуазен… Ла Вуазен… Одно это имя наводит ужас. Для всех парижан оно стало синонимом колдуньи.

И вот Ла Вуазен предстает перед судьями особого суда, специально учрежденного Людовиком XIV и в течение нескольких месяцев уже отправившего на костер немало ведьм и колдуний. Трудно поверить, что эта неприметная женщина действительно виновна в десятках страшных преступлений и в других приписываемых ей злодеяниях.

Полная, несколько одутловатая, с невыразительным лицом, в чепце, она скорее походит на крестьянку. Она будто оцепенела. II лишь ее темные глаза остаются живыми, взгляд проницательным. Когда ока смотрит на вас, эта Ла Вуазен, то кажется совсем иной женщиной, почти красивой.

Идет третий день процесса. Злодеяния не ведающей жалости Ла Вуазен приводят судей в ужас. То, в чем сознается она сама, и то, что известно о ней, приоткрывает завесу над страшным неведомым миром. Теперь уже никто не сомневается: дело о ядах бросает тень даже на самых высокопоставленных особ.

После того как Бренвилье погибла под топором палача, полагали, что о этим уже покончено. Но оказалось, зло проникло гораздо глубже, распространилось шире, чем можно было себе представить. Сегодня по всему видно, что Ла Вуазен хотела бы очистить свою совесть. Но посмеет ли она рассказать все? Или ее придется подвергнуть чрезвычайному испытанию – допросу с применением пыток, допросу «второй степени»?

– Госпожа Монвуазен, вы принимали участие в черных мессах?

Вопрос задает председатель суда Бушера. Человек он вполне учтивый, делает все продуманно. Ла Вуазен утвердительно кивает головой. Да, она принимала участие в черных мессах. Этот окаянный дьявол Лесаж втянул ее в отправление кощунственных обрядов. Как проходили эти службы? Как? Два сбившихся с пути истинного священника, Даво и Мариетт, приходили иногда к ней и читали мессы на обнаженном животе девущки или женщины.

– А правда ли, что священник, как говорит Лесаж, во время служения мессы целовал срамные части тела женщины? – спрашивает председатель суда.

Ла Вуазен снова утвердительно кивает головой. Она признает все, чего от нее добиваются. Десятки, сотни сделанных абортов. Она обвиняет в этом и других женщин. Называет все новые и новые имена. Можно подумать, что в Париже живут одни только ведьмы да колдуньи: Трианон, Доде, Пети, Бержеро, Дюваль, Шэплен, Бельом. А еще Марре, Делапорт, Пеллеуье, Пулэн, Вотье. Все они незаконно делали аборты, занимались ворожбой, а главное, все они отравительницы.

Яды. Именно к этому и вел председатель суда. Как стало известно теперь, после признаний маркизы де Бренвилье, самые знатные дамы, не задумываясь, прибегают к ним для того, чтобы избавиться от мужа, от отца или неугодного любовника.

Дело Ла Вуазен началось два года назад. Однажды, еще в 1678 году, метр Перрен обедал у портного по имени Вигуре. На обеде была также некая Мари Босс, жизнерадостная, шумная женщина, которая похвалялась тем, что занимается колдовством и ворожбой… «О, это прекрасное дело! – уверяла она. – Л какая клиентура! Сплошь герцогини. Маркизы, князья да графы…» Жена хозяина дома госпожа Вигуре пыталась утихомирить болтливую гостью. Но та, опьянев, совсем распалилась и потеряла всякую осторожность. «Еще бы троих отравить, – вдруг заявила она, – и я сколочу приличное состояние, а тогда уж брошу это занятие!»

Адвокат ушам своим не поверил. На другой же день он рассказал все своему другу капитану Дегре – тому самому, который арестовал Бреивилье. Дегре тотчас же поставил в известность королевского судью по уголовным делам Ла Рени, и они вместе решили устроить ловушку неосторожной Мари Босс, К ней отправилась жена одного из гвардейцев, служащего в полку капитана Дегре. Она намекнула, что ей надоел муж. Этого достаточно. Колдунья тут же предложила продать ей порошок, который избавит ее от ненавистного супруга. Мари Босс задержали в тот момент, когда она опустила руку в мешочек за обещанным порошком, И конечно же, этот порошок оказался смертоносным.

Итак, Мари Босс арестовали, а вместе с ней и Ла Внгуре. Теперь аресты следуют за арестами, разоблачения за разоблачениями. Ла Рени удалось установить, что в расследуемом деле замешаны весьма высокопоставленные особы. Например, две племянницы Мазарини, мадам де Пулайон, жены некоторых судей, а также графиня Рурская, виконтесса де Полиньяк, мадам де Вивон, свояченица мадам де Монтеспан. И даже Расин, имя которого упоминается в связи с таинственной смертью его любовницы Дю Парк…

Король, которого подробно осведомили о ходе дела, предвидел, что может разразиться крупный скандал. Но поскольку случаи отравления происходили в самом близком, самом интимном его окружении, необходимо было нанести сильный и решительный удар. В марте 1679 года король отдал распоря-жение о создании «Огненной палаты».

В связи с арестом Ла Вуазен дело о ядах, как его теперь называют, принимает новый размах. На этот раз речь идет о самой преступной из всех попыток отравления; попытке отравить самого короля! Во всяком случае, именно это выясняется в результате первых же допросов, и прежде всего в ходе допроса Лесажа, чародея, шарлатана, алхимика и… отравителя.

Что же касается Ла Вуазен, то до сего времени она предпочитала на этот счет помалкивать. Быть может, она хочет кого-то выгородить? Или ожидает какой-то таинственной поддержки? А возможно, она просто-напросто боится? Трудно сказать. Эта маленькая упрямая женщина строит из себя дурочку. И ничего не хочет слушать.

– Приходилось ли вам носить порошки в Сен-Жермен или Версаль?

Ла Вуазен отвечает отрицательно, но тут же добавляет:

– Правда, один раз я принесла в Версаль приготовленный из крота порошок, который мне дал Лесаж. Для одной служанки, мечтавшей выйти замуж за своего хозяина.

Председатель суда взрывается. Да его не интересует приворотное зелье, он спрашивает о ядах. Ведь Лесаж совершенно определенно обвинил свою сообщницу. «Ла Вуазен, – заявил он, – носила шпанских мушек в Сен-Жермен, то есть ко двору, поскольку в это время в Сен-Жермене находился король».

Шпанская мушка. Растертая в порошок, она, как говорят, оказывает возбуждающее действие, но ведь ее можно использовать и в качестве яда. Причем яда сильнодействующего…

Лесаж идет еще дальше в своих обвинениях. Ла Вуазен богата, очень богата. Совсем немного, и ее состояние достигло бы ста тысяч экю. Скопив капитал, она намеревалась уехать из королевства.

Кто же платил Ла Вуазен и за что? Об этом она молчит. Глядя на нее, трудно даже представить себе, что эта мегера – богатая женщина, жившая на широкую ногу.

За высокими стенами особняка в Вильнёв-сюр-Гравуа близ предместья Сен-Дени у Ла Вуазен собирались сливки аристократического общества. Здесь она вещала свои пророчества, гадала, ворожила. Гостей хозяйка принимала в роскошном, шитом золотом платье, которое обошлось ей в полторы тысячи ливров. Целое состояние! Л любовников ее просто не счесть: тут и графы, и виконты, и обыкновенные мужланы. Даже парижский палач Андре Гийом, тот самый, что казнил Бренвилье, был удостоен ее благосклонного внимания. От бывшего великолепия, от роскошной и распутной жизни теперь ничего не осталось. Перед судьями – маленькая, невзрачная женщина, которую ожидает страшная смерть.

Председатель суда продолжает. Так была ли nредпринята попытка отравить короля: да или нет' ' Конечно, вопрос этот прямо не ставится, но ни у кого не вызывает сомнения: именно это и хочет узнать судья, когда он расспрашивает о небезызвестном прошении, составляющем основной пункт обвинения.

– Госпожа Монвуазен, что это за прошение, которое вы должны были подать королю?

Ла Вуазен объясняет, что она хотела испросить у короля милости для одного из своих друзей. Но она не ограничивается этим и переходит в нападение, в свою очередь обвиняя Лесажа:

– Лесаж сказал, что он подготовит прошение, которое должно быть подано королю.

– Подготовит?.. – удивляется председатель суда. – Что это значит?

– Ну, Лесаж хотел заколдовать прошение.

Заколдовать. А не означает ли это «отравить»? Ла Вуазеи оставляет вопрос без ответа и продолжает защищаться. По ее словам, прошение, которое она носила в Сен-Жермен, не было «заколдованным», а значит, не было отравленным.

«Приговаривается к сожжению заживо!» Ла Вуазен и бровью не повела. С самого начала процесса она понимала, что судьи «Огненной палаты» приговорят ее к смерти. В зыбком пламени факелов лицо колдуньи остается бесстрастным. Ла Вуазен уже за гранью реального, она в потустороннем мире, населенном химерами, призраками и прочей дьявольщиной… А может быть, внешнее спокойствие отравительницы объясняется просто-напросто тем, что до последнего мгновения она надеется на спасение? Возможно, тс, кто толкал ее на преступления – если такие существуют, – сейчас строят планы ее спасения?

Смертный приговор был вынесен вчера. Сегодня, 22 февраля 1680 года, Ла Вуазен должна быть отправлена на костер. Но прежде она будет подвергнута сначала простому, а затем чрезвычайному допросу.

Стоит холодный и туманный день. Париж размок от дождя. Катерину Монвуазен, одетую в простую холщовую рубаху, ведут в камеру пыток Арсеналь-ского дворца. Там ее ждет палач со своими помощниками. Но сегодня это не Андре Гийом. Разве может он пытать ту, которая когда-то была его любовницей? Входят судьи во главе с председателем суда Бушера и королевским судьей по уголовным делам Ла Рени. Именно этому пятидесятилетнему умному и степенному человеку с самого начала было поручено заниматься делом о ядах, Ла Рени получил от короля сотни секретных писем и арестовал многих людей, причастных к абортам, колдовству и отравлениям. Не кто иной, как Ла Рени ставит короля В известность о ходе расследования и обо всех компрометирующих фактах, которые затрагивают даже ближайшее окружение короля. Задача весьма деликатная… Но Ла Рени, первый судья королевства, всегда являл собой пример прилежания и гибкости. И до сегодняшнего дня король его всегда поддерживал.

Помощники палача приближаются к Ла Вуазен, держа в руках веревки и доски. Ведьма даже не дрогнула. Она выглядит совершенно одуревшей. Говорят, она была сильно пьяна. Но кто дал ей вина? И удержит ли ее это от опасных признаний? Осужденной приказывают лечь. Берут четыре доски. Две из них помещают между ног, а две другие – по обеим сторонам снаружи; потом крепко-накрепко стягивают все доски веревками. Получаются так называемые «сапоги». Подходит председатель суда Бушера, Начинается допрос. Кошмарный диалог, прерываемый ударами деревянного молотка, которым вбивают клинья, вставленные между внутренними досками. Под давлением этих клиньев доски сближаются, раздирая тело и раскалывая кости… Нужно, чтобы Ла Вуазен выдала своих сообщников.

И она заговорила. Снова повторяется чудовищный перечень: аборты, умерщвление младенцев, черные мессы, отравления с помощью специально обработанного белья, перчаток, духов… Колдунья признается, доносит, проклинает, а доски все сильнее сдавливают ее ноги.

– Лапер сделала десять тысяч абортов! – кричит Ла Вуазен.

Десять тысяч. Волосы шевелятся от ужаса. А разве саму Ла Вуазен не обвиняли в том, что она закопала в своем саду сотни детских трупиков? Новее это не главное. Главное то, что касается двора и короля, те установленные в ходе расследования факты, которые могут быть истолкованы как свидетельство преступных замыслов против Людовика XIV. В том числе знаменитое отравленное прошение, которое должны были подать королю.

Присутствующие затаили дыхание. Между двумя криками Ла Вуазен сознается:

– Мадам де Вивон и мадам де Ламот просили у меня зелья, чтобы избавиться от своих мужей.

Мадам де Вивон – свояченица мадам де Монтеспан, фаворитки Людовика XIV, особы неприкосновенной, подарившей королю шестерых детей, которые были узаконены парламентом,[16]16
  * Парламент – высший суд королевства.


[Закрыть]

– Вы знакомы с Като?

– Да.

– Что за дела были у вас с пей?

Ответ Ла Вуазен сопровождается стонами.

– Никаких дел, просто я гадала ей по руке,. А когда я сказала, что ей будут благоволить знатные люди, она попросила меня посодействовать в устройстве на службу к мадам де Монтеспан.

Итак, заветное имя произнесено, Като действительно одна из камеристок фаворитки. Чувствуется, что допрос приближается к опасной черте,

– Что же вы сделали для того, чтобы выполнить просьбу Като? – спрашивает председатель суда Бушера.

– Я попросила се прислать мне рубашку, И в церкви Святого духа стала выполнять девятидневный молитвенный обет. Но с той поры я Като больще не вндала и не знала, что она поступила на службу к мадам де Монтеспан.

– А что вы получили от Като в награду за услугу?

– Один экю и колечко, которое ничего не стоит. Последние слова Ла Вуазен заглушает сильный удар молотка. Между досками вбивают третий клин. Допрос продолжается.

– У вас были какие-нибудь дела с мадемуазель дез Ойе?

Мадемуазель дез Ойе—тоже одна из камеристок мадам де Монтеспан. Но у короля к ней особое отношение; когда фаворитка заставляет его слишком долго ждать, он иногда забавляется с этой прехорошенькой девушкой. Забавы эти зашли настолько далеко, что у короля появился еще один внебрачный ребенок. Поэтому нес, что связано с мадемуазель дез Ойе, имеет отношение и к королю, и Ла Вуазен, несмотря на пытки, несмотря на нестерпимую боль, прикусывает язык. Она отпирается из последних сил.

– Мне о ней ничего не известно.

Как узнать правду? Председатель суда оставляет прелестную мадемуазель дез Ойе, но возвращается к окружению мадам де Монтеспан. Итак, снова мадам де Монтеспан. Ла Рени весь обращается в слух. Он подозревает, что Ла Вуазен устроила на службу к фаворитке короля некую Вертемар, любопытную особу, которая нередко наведывалась к колдуньям и отравительницам.

– Зачем Вертемар хотела устроиться к мадам де Монтеспан? – спрашивает председатель суда.

– Не знаю, – отвечает Ла Вуазен. – Она просто хотела пойти на службу к какой-нибудь знатной особе. Она мне даже подарила жемчужное колье. Но я ничего не смогла сделать для нее.

– А что вы делали для того, чтобы устроить этих женщин к мадам де Монтеспан?

– Ничего.

И снова Ла Вуазен набирает в рот воды. Тишину нарушает удар молотка. Вбивают четвертый, пятый клин. Ла Вуазен продолжает терпеть, несмотря нa страшные муки, которые отражаются на ее искаженном болью, покрытом потом лице.

– Вы знали при дворе людей, которые были причастны к торговле ядами или которых можно заподозрить в такой торговле?

Какое-то мгновение Ла Вуазен колеблется. Неужели она заговорит? Палач наносит новый удар молотком по клину. Но отравительница еле слышно шепчет:

– Я ничего не знаю.

И вот задают долгожданный вопрос, – вопрос э знаменитом прошении, которое предполагалось передать королю. Но Ла Вуазен снова повторяет то, что сказала вчера. Лесаж должен был подготовить это прошение. Так что же это значит… подготовить? Ла Вуазен ничего не знает об этом. Она не хочет больше говорить. Несмотря на седьмой и восьмой клинья. Чрезвычайный допрос закончен. Колдунью развязывают и позволяют ей вытянуться на матраце. Председатель суда снова уговаривает ее сказать всю правду. Носила ли она порошки в Сен-Жермен и Версаль? И зачем?

– Я была бы последней презренной тварью, – тихо произносит она, – если бы не признала правду теперь, когда меня ничего больше не ждет, кроме смерти, когда вскоре я должна буду держать ответ за все мои деяния перед всевышним…

И снова она отвергает все обвинения, касающиеся двора и короля.

Вечер опускается над Парижем. Ла Вуазен помогают взобраться на двухколесную повозку и сразу же везут на Гревскую площадь. Ла Вуазен отказывается приносить публичное покаяние перед собором Парижской богоматери. Повозка продолжает катиться, и толпа расступается, чтобы пропустить ее. Сегодня люди собрались посмотреть, как будут жечь ведьму, отравительницу, которая совершила столько преступлений, которая зналась с высокопоставленными особами и которой известно столько тайн!

На балконах зданий, расположенных вокруг площади, собралась вся парижская знать. Ждут, чтовот-вот случится что-то необычное. Но нет, ничего не происходит. Ла Вуазен стаскивают с повозки и ведут па костер. Может, теперь, в последний момент, она заговорит и назовет имя, только одно имя?

Ее привязывают веревками к столбу. Потом забрасывают соломой. Она мечется, мотает головой, пытаясь отстраниться от соломы, которая не дает ей дышать. Открывает рот. Все думают, что она собирается что-то сказать. К осужденной подходит палач. Голова Ла Вуазен вдруг бессильно падает. Впоследствии очевидцы будут уверять, что палач оглушил ее поленом, Длинные, яркие языки пламени взвиваются в небо Парижа.

Спустя всего два дня после казни Ла Вуазен дело о ядах вновь оказывается в центре внимания двора и короля, который собирается лично вмешаться в ход дальнейшего расследования. Но на этот раз Людовик XIV намеревается избежать громкого, скандального процесса, – процесса, который может бросить тень на него самого.

Итак, 21 февраля 1680 года Ла Вуазен была заживо сожжена на костре. Ведьма поплатилась за содеянные преступления. Все, кто имел с ней дело – и простолюдины, и знатные особы, – вздохнули с облегчением. Но неожиданности на этом не кончились. Буквально через два дня начинается новая стадия расследования: судебные чиновники «Огненной палаты» допрашивают дочь Ла Вуазен Мари-Маргариту двадцати одного года, И Мари-Маргарита делает ошеломляющие признания. Она подтверждает, что ее мать занималась магией и колдовством, и сообщает два чрезвычайно важных факта: во-первых, прошение, предназначенное для передачи королю, было отравлено и, so-вторых, в это же время подготавливалась попытка отравления мадемуазель де Фонтанж – ей должны были послать отравленные ткани.

Мадемуазель де Фонтанж – последняя победа короля. Эту глуповатую, рыжеволосую спесивицу король одаривает золотом и поцелуями, к величайшему неудовольствию фаворитки, прекрасной и гордой мадам де Монтеспан. Кому же выгодно устранить мадемуазель де Фонтанж? При дворе уже ползут сплетни… Неожиданно ход событий ускоряется: агентам Ла Рени удалось разыскать еще одну ведьму и ворожею – Ла Филастр. Она сразу же кается в том, что совершала черные мессы и занималась колдовством, сознается, что пыталась поступить на службу к мадемуазель де Фонтанж. Круг замыкается. Теперь нет никаких сомнений, что замышлялось убийство соперницы мадам де Монтеспан.

Между тем аресты продолжаются. Это дело о ядах напоминает огромный запутанный клубок: чем больше его распутывают, тем больше он запутывается… Только что господин де Ла Рени арестовал еще одного – кривого, безобразного старика с отвисшей нижней губой. Это аббат Гибург из церкви св. Марка. Он также сознался в том, что служил черные мессы на животе женщины. Речь шла, кажется, о том, чтобы вызвать дьявола. «Что это была за женщина?»—задает вопрос следователь. «Не знаю, клянусь вам, не знаю…»– Гибург лжет, это несомненно. Лжет, потому что трусит. Но ведь говорят другие. Языки развязываются очень быстро. Прежде всего это дочь Ла Вуазен, которая 26 июля дает дополнительные показания. Прелюбопытная девица! Она неглупа, хитра и вовсе недурна, эта Мари-Маргарита!

– Да, – заявляет она, – прошение, которое моя мать должна была отнести в Ссн-Жермен, было предназначено для того, чтобы отравить короля.

– Кто жe хотел отравить короля? – спрашивает господин де Ла Рени.

– Какая-то дама присылала за моей матерью карету,

– Какая дама?

Дочь Ла Вуазен не решается отвечать. Ла Рени уже собирается отступить, но тут она набирается смелости:

– Я много раз слышала, как моя мать упоминала имя мадам де Mонтеспан. Она даже как-то сказала: «Любовные обиды – это прекрасно…»

Мадам де Моптеспан! У Ла Рени перехватывает дыхание. Возможно ли, чтобы мадам де Монтеспан, дочь герцога де Мортемара, которая в течение стольких лет остается фавориткой короля и положению которой при дворе может позавидовать сама королева, бывала у Ла Вуазен и из ревности пыталась посягнуть на жизнь короля! Это же безрассудно! Л тем временем Мари-Маргарита Да Вуазен, став на путь признаний, продолжает:

– Моя мать в течение пяти или шести лет оказывала услуги мадам де Монтеспан. Она носила ей а разные порошки и водила к ней священника.

Священник этот – аббат Гибург, который отправлял черные мессы на оголенном животе женщины. И заметьте, на животе женщины, имя которой не хочет назвать… Но и это еще не все: как раз пять или шесть лет тому назад, когда король воспылал любовью к мадемуазель де Ла Вальер и несколько охладел к мадам де Монтеспан, Гибург по просьбе фаворитки отслужил мессу на двух голубиных сердцах и прочитал следующее заклинание: «Я молю о милости короля и о благорасположении наследника престола. Молю, чтобы королева оставалась бесплодной и чтобы король оставил ее постель и ее стол ради меня; молю о том, чтобы мне удалось добиться от короля всего, что я попрошу для себя и своих родных… чтобы меня любили и уважали придворные, чтобы меня приглашали па совещания у короля и чтобы я была в курсе всего происходящего; молю о Том, чтобы милость короля не ослабевала, а только возрастала; молю о том, чтобы король оставил Ла Бальер и не удостаивал ее больше своим вниманием, чтобы он развелся с королевой и я могла стать супругой короля».

Господин Ла Рени, перепуганный тем, что ему пришлось услышать, спешит передать протокол допроса Лувуа, который докладывает обо всем королю. Какова же была реакция Людовика XIV, когда он узнал, что его любовница, мать его детей, втайне руководила целой сворой ведьм и отравительниц, что она пыталась избавиться от своей соперницы, пробовала околдовать его и даже замышляла убить? Этого мы не узнаем никогда! Лувуа передал только, что король повелел тщательно рассмотреть историю с отравленным прошением; поэтому допросы следовали один за другим, а обвинения против мадам де Монтеспан с каждым днем становились вес серьезнее. Сообщники Ла Вуазен (сначала это были десятки, а позднее сотни людей, замешанных в дело с ядами – целый мир колдунов и волшебников) свидетельствовали, что многие камеристки мадам де Монтеспан, и в частности мадемуазель дез Ойе, также облагодетельствованная милостью короля, нередко бывали у

Ла Вуазен. Что касается черных месс, то все в один голос подтверждали факт их отправления.

Что же делать? Скандал может получить широкую огласку. Как бы судьям «Огненной палаты» не пришлось допрашивать самое мадам де Монтеспан. а может быть, даже и арестовать ее, Но это немыслимо! Король не может допустить этого. Он вмешивается и отстраняет «Огненную палату» от ведения дела.

Расследование продолжается, но теперь оно будет тайным. Господин Ла Рени будет вести допросы и дальше, но под контролем Лувуа. Между тем разоблачения следуют непрерывным потоком: Ла Филастр сообщает, что черные мессы, которые служил аббат Гибург, были заказаны мадам де Монтеспан. А дочь Ла Вуазен добавляет, что фаворитка давала королю приворотное зелье. Она уже не может остановиться и каждое сказанное ею слово отягчает обвинение против мадам Монтеспан: женщина, на животе которой Гибург отправлял черную мессу, была не кто иная, как фаворитка короля. Она лежала обнаженная на матраце, с салфеткой на животе, а на этой салфетке стояла чаша…

Господин де Ла Рени в сомнении. Ситуация настолько деликатная и опасная, что он просто нe знает, что делать… Ведь даже осведомители, подсаженные в камеру к аббату Гибургу, передают ему все, что тот рассказывал им о мадам де Монтеспан. Во всем этом, безусловно, есть доля правды.

Тридцатого сентября Ла Филастр приговаривают к смертной казни. Перед исполнением приговора она под пыткой заявляет:

– Это мадам де Монтеспан подговорила человека по имени Шаплен дать яду маде. муазель де Фонтанж, и это она покупала приворотное зелье, для того чтобы вернуть благосклонность короля.

Однако перед самой смертью колдунья призывает Ла Рени и отказывается от своих показаний. Ио следователь не верит предсмертному отречению и продолжает дознание. 9 октября дочь Ла Вуазен заявляет, что во время одной из черных месс в присутствии мадам де Монтеспан был зарезан какой-то преждевременно родившийся младенец и что мадам унесла с собой облатку, пропитанную его кровью.

А 10 октября аббат Гибург подтверждает эти показания и признается в том, что отслужил три черные мессы на животе женщины, которая, как ему говорили, была любовницей короля. Этого достаточно. Теперь господин де Ла Рени может поставить точку и закрыть свое досье. На этом все кончается. В конце 1680 года судьба мадам де Монтеспан отдана в руки короля.

Мадам де Монтеспан не могла и мечтать о лучшем адвокате, чем Кольбер. Конечно, у великого советника короля были свои причины на заступничество, а его соперничество с Лувуа, несомненно, сыграло при этом не последнюю роль. Впрочем, не исключено, что он был искренне убежден в невиновности мадам де Монтеспаи. Все возможно в этой закулисной драме, которая разыгрывалась в глухой тишине королевской приемной. Роль прокурора исполняет здесь Лувуа, защитника – Кольбер, а судьи – сам Людовик XIV.

Кольбер просит адвоката Дюплесси составить памятную записку в защиту мадам де Монтеспан. Его аргументы не лишены убедительности. Министр прежде всего подчеркивает тот факт, что обвинители фаворитки короля – проходимцы и мошенники, все без исключения: и дочь Ла Вуазен, которая помогала своей мамаше в ее грязных делах, и аббат Гибург, вероотступник и злодей, и Ла Филастр, колдунья и отравительница, и Лесаж, шарлатан и распространитель ядов… Как можно строить обвинение на показаниях такого рода людей? Они заинтересованы в том, чтобы скомпрометировать высокопоставленных особ. Тогда это столь опасное для них по последствиям дело приобретет государственную важность, и процесс будет прекращен. А их знакомство с графами, маркизами, любовницами короля объясняется очень просто. Все знают, что сейчас модно обращаться за советом к гадалкам и прочим шарлатанам. Но это не такое уж большое преступление.

Кроме того, Кольбер подчеркивает, что показания допрашиваемых странным образом согласуются друг с другом. И это неудивительно. Все преступники содержатся в главной башне тюрьмы Винсен, где охрана весьма ненадежная. Преступники вполне могли связаться друг с другом и договориться о том, как пм следует защищаться.

Что же касается показаний аббата Гибурга, то ведь вот оп что сказал: «…Женщина, которая, как мне говорили, была де Монтеспан». Существенная оговорка., С другой стороны, Ла Вуазен, ведьма из ведьм, умерла в страшных мучениях, так и не показав на мадам де Монтеспан, Наконец – и это, безусловно, самый сильный аргумент Кольбера, – почему бы у фаворитки могло возникнуть желание убить короля? Теряя короля, она теряла все.

Людовик XIV внимательно ознакомился с памятной запиской, составленной его министром. Поверил ли он в невиновность своей любовницы? Этого никто не знает. Никто даже не осмеливается задать ему такой вопрос. Впрочем, при дворе о маркизе предпочитают открыто не говорить. А «Огненная палата» снова принимается за работу, не допрашивая, однако, тех из обвиняемых, которые могут хоть чем-то скомпрометировать любовницу короля… Действовать надо быстро, необходимо закрыть наконец это дело о ядах, которое отравляет воздух королевства. Допросы, показания, пытки, казни… И день за днем огонь костра, пожирающего все новых колдунов и ведьм, озаряет Гревскую площадь. А в это время господин де Ла Рени в полной тайне продолжает вести расследование, касающееся мадам де Монтеспан,

То, что он выясняет н немедля сообщает королю, никак не на пользу маркизе. Двенадцать лет назад, в 1668 году, арестовали и судили Лесажа, сообщника Ла Вуазен, и Мариетта, священника церкви Спасителя. Ла Рени, который вспомнил об этом, разыскал теперь протоколы судебного процесса.

В них обнаружили заявление аббата Мариетта о том, что он «читал Евангелие» над головами нескольких придворных, которых привел Лесаж. И среди них была мадам де Монтеспан.

Кроме того, доказано, что маркиза де Монтеспан поддерживала отношения с Ла Вуазен и ее сообщниками начиная с 1667 года.

1667 год… Именно в это время, оттеснив мадемуазель де Ла Вальер, маркиза становится любовницей короля; нe пыталась ли она добиться его благосклонности при помощи колдовства и черных месс?

Напрашивается мысль, что в результате общения с этой публикой у маркизы и родились преступные замыслы. Тогда становится понятным и ее участие в отвратительных церемониях, во время которых убивали детей, приготовляли талисманы с облатками, пропитанными кровью и человеческим!! нечистотами. Как раз в этот период она со страхом наблюдала, как король постепенно отдаляется от нее. А соперница, мадемуазель де Фонтанж, так прелестна! Король послал ей в подарок карету и упряжку из восьми лошадей; у самой мадам де Монтеспан, родившей королю шестерых детей, карета запряжена всего шестеркой лошадей. И потом эти несносные насмешки придворных…

Сейчас мадам де Монтеспан уже не та ослепительная красавица, которой была когда-то. Она отяжелела, расплылась от многочисленных беременностей. И даже если ее плечи до сих пор считаются самыми прекрасными в Версале, что с того? Любовь короля все равно прошла.

Весна 1681 года оказывается очень страшной для гордой мадам де Монтеспан. Несмотря на секретность расследования, несмотря на костры, разжигаемые «Огненной палатой», при дворе догадываются, что дело о ядах имеет гораздо более серьезную подоплеку, чем может показаться на первый взгляд, А тут еще распространяется слух, который усиливает подозрения в виновности маркизы: прекрасная мадемуазель де Фонтанж больна, опасно больна. После появления на свет мертворожденного ребенка она увядает и чахнет. Что за странный недуг мучит се? Говорят, она страдает кровотечением, которое невозможно остановить. Дни ее сочтены. При дворе ходят слухи, что яды и колдовство мадам де Монтеспан и на этот раз оказали свое действие. 28 июня 1681 годя мадемуазель де Фонтанж умирает. Но задолго до этого король уже охладел к ней. Король не любит больных.

Конечно же, врачи составили заключение о том, что де Фонтанж умерла естественной смертью. Но подозрения остаются. И даже решение короля изъять из материалов «Огненной палаты» то, что стыдливо именуется документами особой важности, то есть все то, что касается мадам де Монтеспан, уже ничего не меняет. Тех, кто верит в виновность маркизы, с каждым днем становится все больше и больше.