Текст книги "Гробница Анубиса"

Автор книги: Фредерик Неваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Идите скорее! – Голос Ганса донесся к нам из соседнего зала, того, что с колоннами. – Смотрите, проход! Здесь!

В юго-восточной стене, на высоте пандуса, ведущего к пронаосу, полуоткрытой части храма между входным портиком и наосом, взгляд упирался в длинный коридор, другим концом выходивший на широкую лестницу, выводящую наружу. Мы взобрались по ней, и перед нами раскинулась огромная пустыня, ограниченная на горизонте первыми горными отрогами на границе с Ливией. Вокруг не было больше ни дверей, ни стен – ничего… Мы находились на чем-то вроде пустой платформы.

– Ну вот, сначала побывали в преддверии царства мертвых, а теперь воскресли на свежем воздухе, – иронически прокомментировал я. – Изрядно же мы продвинулись!

– Как? – удивилась Кассандра. – Это все? И что же нам теперь делать?

Этти опустился наземь, прошептал мрачно;

– Видно, мы где-то напортили…

– Да, и решения не найти по звездам, – насмешливо пробормотала Кассандра.

Короче, мы спустились обратно в этот замысловатый вестибюль загробного мира, и там Этти принялся, мучительно ломая голову, блуждать с фонарем из одного зала в другой.

Я потащился за ним в зал семи молелен, где он снова начал исследовать каменные двери.

– Может, попробуешь крикнуть «Сезам, откройся!»? – уколол я его, но он не отреагировал и стал одну за другой эти двери простукивать. – Это же сплошной камень, прекрати…

С таким же успехом я мог бы вразумлять стену. Влепив несколько ударов обожествленному Сети, он побарабанил по брюху Фта, потом по ноге Гора, по коленной чашечке Амона, по заднице Осириса…

– Слышишь? – завопил он. – Морган! Там полость! – (Я придвинулся поближе, хоть и был настроен скептически.) – Я тебе клянусь, это звук пустоты!

Тут уж к нам все сбежались.

– Вы что-то нашли? – возликовал Гиацинт.

– Помоги мне толкать, Морган!

– Да ну же, Этти, не дури!

– Да помоги же, черт!

Я уперся ладонями в стену по бокам Осириса и надавил.

Послышался треск. Теперь и Гиацинт приналег вместе с нами.

Обе створки с оглушительным скрежетом сдвинулись на несколько миллиметров, и на головы нам обрушился поток пыли.

– Видишь?! – вне себя от возбуждения закричал братец. – Этот храм посвящен смерти и Осирису, как же мы раньше не сообразили?

– Чтобы такое выдумать, надо совсем свихнуться, – буркнул я.

Но на самом-то деле я был взбудоражен не меньше его и теперь напрягал все силы, чтобы толкать покрепче.

Несколько минут мы так бились, и наконец удалось раздвинуть створки настолько, чтобы пролезть внутрь.

Увидев, как мой братец устремился в эту щель, Кассандра вдруг засомневалась:

– А скажите-ка, это не опасно – соваться туда, пока не проветрилось? Я слышала, что…

Не обратив на нее ни малейшего внимания, мы один за другим проскользнули в тайный зал, но когда осветили его стены, не смогли сдержать возгласов разочарования. Фрески, хоть и были уже не одно тысячелетие избавлены от вредоносных воздействий воздуха и посетителей, пострадали ужасно, от них мало что остаюсь.

Два ряда массивных колонн посреди зала тоже были изъедены временем.

Ганс закашлялся:

– Уф… Парни! Эй, парни!

Он направил свой фонарь на мощную алюминиевую дверь, по-видимому, шестидесятых годов, к которой было приклеено объявление, на нескольких языках предупреждающее: «Осирейон. Осторожно, проход затоплен. Лестница скользкая».

Значит, существует дверь, которой сравнительно недавно вовсю пользовались, а мы потратили столько времени и сил, чтобы пробиться через древний потайной ход, несколько тысяч лет пребывавший в забвении.

– Не правда ли, это и называется «ломиться в открытую дверь»? – Ганс заржал.

– Это по крайней мере объясняет, почему здесь все так обветшало… – извиняющимся тоном вставил Этти.

– Давайте смотреть на дело с положительной стороны, – сострил Гиацинт. – Несомненно хотя бы то, что мы нашли нетривиальный путь.

– Ох… – выдохнул Ганс, направив луч фонарика на три капища, примыкающих к северной стене.

– Что там еще? – полузадушенным голосом прохрипел я.

И тотчас увидел сам: под символическим изображением весов на стене центрального капища проступала фигура Сети I, а прямо напротив – Анубис с посохом в одной руке и анком в другой.

Потрогав пальцем виднеющийся на фреске анк, Этти констатировал:

– Ничего похожего на отверстие, хотя бы крошечное.

Кассандра, стремительно порывшись в рюкзаке Ганса, извлекла оттуда отвертку.

– Когда хворь нешуточная, и врач не шутит! Нажмите-ка.

– Что вы задумали? – вскрикнул я.

– Там за столько лет, наверное, все забилось, как вы полагаете? – огрызнулась она и, безо всякой жалости непоправимо губя фреску, принялась скрести по поверхности анка.

Этти отвернулся:

– Не могу на это смотреть.

Тут вдруг отлетел целый кусок, будто от картинки вроде тех, что дети, играя, складывают по частям.

– Дайте мне! – не выдержав, тоном приказа рявкнул я, вырывая отвертку у нее из рук.

Со всеми мыслимыми предосторожностями я отделил оставшиеся кусочки – по-видимому, краска была нанесена на слой жженой глины, потом сдул пыль.

Обнаружилось углубление, в центре которого виднелся желобок, очень похожий на замочную скважину.

Теперь уже и я с лихорадочным азартом атаковал изображение посоха, оно отвалилось цельным куском, и под ним, в средней части, оказалась дырка, по диаметру в точности соответствующая оконечности посоха, который держал в руках Ганс.

– Попробуем? – Кассандре явно не терпелось.

Я взял анк, а посох передал Этти.

– Как по-твоему, надо навалиться? – спросил он.

– Посмотрим… Насчет «три», я считаю. Раз… – я вложил анк в стенное углубление, – два… Три!

Я резко нажал, Этти помог, у нас чуть зубы не раскрошились от напряжения, стена заскрипела, подвинулась… и застряла. Мы выиграли не больше сантиметра.

Навалившись плечом, я сделал еще одну попытку. Выдавил новый скрип, но стена ни с места.

– Давайте все разом! – предложил Ганс.

Что и было исполнено без малейшего результата.

– За несколько тысяч лет, – задыхаясь, насилу выдавил мой братец, – этот механизм… видно… слегка проржавел.

– А если вытащить ключ? – предложила Кассандра.

– Почему бы и нет? Давай, Этти. Считаю до трех. Раз… Два… Три! – Я резко выдернул анк, но брат так и застыл, судорожно вцепившись в посох. – Что с тобой?

– Заело…

Кассандра похлопала себя по лбу:

– В роли охотников за сокровищами вам цены нет!

Она уперлась и дернула посох что было сил. Бесполезно. Я стал пытаться в свой черед, и после нескольких минут борьбы он поддался, да так внезапно, что я едва не полетел кувырком.

– Похоже, она и не думает сдви…

Я не договорил – послышался скрип, прервав меня на полуслове, и стена отошла на пару миллиметров. Затем последовало что-то вроде бульканья засорившейся раковины.

– Это еще что? – жалобно пискнула Кассандра.

Металлический лязг, снова скрип, потом опять забулькало.

Мы шарахнулись прочь и, остановясь в нескольких шагах, неотрывно смотрели на кусок стены, который содрогался и трескался на глазах.

– О-ля-ля! Эта штука, она может так пукнуть, что мы костей не соберем… – заныл Ганс.

Подрожав секунды две-три и обрушив нам на голову каскад пыли, стена начала шататься.

– Она готова сдвинуться, да? Или нет? – пробормотал Гиацинт.

– Я бы скорее предположил, что она разваливается, – уточнил я.

Мы отскочили в сторону. Стена закачалась взад-вперед, будто примериваясь, в какую сторону ей рухнуть.

Мне показалось, что время остановилось. Потом стена, отклонившись назад, с глухим вздохом распалась на десятки кусков и миллионы песчинок.

Раскашлявшись, мы не могли остановиться, погибали, задыхаясь в тучах красноватой пыли, сами покрытые толстым пыльным слоем. Наконец Ганс, чихнув, склонился над бесценной фреской, так непредвиденно обернувшейся мозаичной россыпью для детской игры «составь картинку».

– Ну, теперь-то ей совсем крышка…

Прикрыв одеждой рты и носы, мы с грехом пополам вдыхали и выдыхали этот спертый воздух, хлынувший сюда из так грубо взломанного внутреннего помещения, и ждали, когда пыль осядет.

– Как же от него разит шакалом, от этого вашего Анубиса! – проворчал Ганс.

Этти шлепнул его по затылку.

– Теперь все должно пойти на лад, – сказал он, вытряхивая пыль из своей шевелюры.

– Да уж! Иди туда первым, а мы потом подберем, что от тебя останется, – хмыкнул Ганс, уткнувшись носом в свою майку.

Сначала набралась храбрости Кассандра. Она осторожно, медленно втянула ноздрями загрязненный воздух и подбодрила нас – ничего, мол, дышать можно.

– Итак, господа, что, если нам рискнуть и войти?

Мы стали переглядываться, внезапно заколебавшись после стольких испытаний.

– Честь первооткрывателя принадлежит тебе, Этти. – Гиацинт легонько подтолкнул его в спину. – С возвращением в археологию, друг мой!

Я ощутил, как все волоски на моем теле разом поднялись дыбом. Что до Этти, его грызло любопытство, и, хоть дыхание спирало, он вошел в гробницу.

Я застал брата неподвижно стоящим посреди помещения меж двух массивных колонн, покрытых малопонятными письменами. Его словно загипнотизировали. На четырехугольной гробнице сверкали яркими красками роскошные фрески. Вопреки всем ожиданиям здесь не было ни переизбытка золота, ни груд драгоценностей: это священное место отличалось всеми приметами аскетической строгости. К дальней стене примыкал самый красивый алтарь, какой мне когда-либо доводилось видеть. Луч моего фонарика вырвал из мрака тяжелую могильную плиту, сделанную из чистого золота и слоновой кости и инкрустированную множеством лазуритовых блесток, которые создавали изящные и замысловатые арабески и тонкие виньетки. На полу были расставлены рядами десятки золотых чаш и корзин с давным-давно заплесневевшими дарами.

Оглядывая алтарь, я медленно поднимал глаза все выше, пока наконец не увидел то, что ввергло моего брата в состояние такой прострации.

В изумлении я уронил фонарь и отшатнулся назад, натолкнувшись на Ганса и Гиацинта, которые как раз входили.

– Что такое? – в тревоге вскрикнул второй.

Не в силах выговорить ни слова, я указал туда, в глубь погребального зала, и лучи их фонариков скользнули к алтарю. Кассандра едва успела заглушить крик. Гиацинт, и тот содрогнулся.

Брат медленно повернулся к нам, он все еще был в шоке.

– Это Анубис, – пробормотал он глухим, слабым голосом. – Его имя начертано на алтарных виньетках.

– Он… он точно мертв? – пролепетал Ганс. – Ты в этом уверен?

Ошеломленно вытаращив глаза, мы рассматривали молодого человека, распростертого на спине, с умиротворенным лицом, закрытыми глазами и приоткрытым ртом, закинув одну руку за голову, а другую положив на то, что некогда было тонкой подушечкой из белоснежной шерсти, набитой пухом. Длинные черные волосы юноши укрывали его тело, словно плащ из драгоценного шелка, утыканный крошечными золотыми украшениями, изображающими насекомых. Его узкие бедра и ноги охватывала длинная шерстяная набедренная повязка, складчатая и перехваченная поясом.

Мой брат тихо подошел, чтобы разглядеть его поближе. Я видел, как он протянул руку, будто желая коснуться золотисто-коричневой кожи, пальцем дотронуться до лица, овал и черты которого поражали безупречной правильностью.

– Этти, нет! – крикнул я.

Он отдернул руку, отшатнулся.

Теперь и я приблизился. Ганс и Гиацинт следовали за мной. Это тонкое лицо завораживало. Сколько лет ему могло быть? Двадцать, самое большее. Однако же теперь я различил в обсидианово-черной волне его волос несколько серебряных нитей.

– Я уже видел это лицо… – прошептал я, всматриваясь в миндалевидные глаза, чувственные губы и точеный безукоризненный нос.

– Я тоже, но не могу вспомнить где, – признал Этти.

– Как он мог настолько сохраниться? – пробормотал Гиацинт. – Можно подумать, что это восковая фигура.

– «…решили укрыть под покровом тайны божественный прах, хранителями коего являлись, и сделать его тайную гробницу самым священным из мест поклонения. Всякий, кто видел его, каждый миг ожидал, что его веки поднимутся или уста шевельнутся. Он был забальзамирован с таким совершенством, что никто не принял бы его за мертвого. Казалось, Анубис с начала времен спит на своем ложе из чистого золота», – процитировал Этти.

– Плутарх, – пояснил я. – Знал бы он, до какой степени это правда…

– Не хочется разрушать очарование, – вмешалась Кассандра, – но мы сюда явились кое-что отыскать.

Это грубое напоминание о реальности подействовало на меня будто холодный душ. Простой замысел умыкнуть у этого спящего юноши его добро теперь показался мне кощунственным.

Тем не менее мы стали озираться вокруг, однако никаких следов маски не обнаружили.

– Может быть, в стене есть ниша?

– Постойте! – крикнул Этти, шаря в рюкзаке Ганса, и вытащил оттуда цифровой фотоаппарат. – Если вы хотите тут все разграбить, дайте мне несколько минут.

– Все разграбить? – возмутился Ганс. – За кого ты нас принимаешь? За татар?

– За варваров, – поправил я.

Братец между тем со скрупулезной тщательностью фотографировал каждую надпись, каждую деталь гробницы.

Я простукивал стены в надежде обнаружить тайник, но, как ни старался быть осторожным, большой кусок фрески обвалился. Подавленный, умирая от стыда, я уставился на свои ноги, покрытые ее цветной пылью.

Ганс и Гиацинт тоже вдруг с болезненным интересом стали поглядывать на свои кроссовки, зато Кассандра нисколько не терялась:

– При всем почтении к памятникам старины вынуждена напомнить, что преследователь у нас на хвосте!

Прошло минут двадцать, и от великолепной стенной росписи осталось одно воспоминание, но иных результатов простукивание не дало: никаких тайников, все глухо.

– Все равно эта маска должна быть где-то здесь! – Кассандра бесилась от нетерпения.

И тут ее взгляд остановился на алтаре.

– Здесь? – спросил я, поглаживая золотую плиту.

– Надо его положить на пол. – Она указала на мумифицированное тело. – Может быть, под матрасом…

Я отшатнулся:

– На меня не рассчитывайте: я к нему не притронусь.

– Обойдусь без вас, – решила Кассандра. – Раз он выпотрошен и высушен, много весить не может.

Она решительно шагнула вперед и, на миг заколебавшись, положила обе ладони на плечи спящего юноши, который вдруг разом превратился в груду пепла.

– Боже мой… – вырвалось у Гиацинта.

Одно из крошечных насекомых, украшавших ослепительную шевелюру мумии, с мрачным звяканьем откатилось от алтаря прямо к моим ногам.

Этти поднял его, зажал в кулаке.

– Ну вот, можете быть довольны, – горько прошептал он.

Кассандра, остолбенев, неотрывно смотрела на свои почерневшие пальцы.

– По крайней мере нам больше незачем ломать голову, куда его положить, – хрипло сказала она, вытирая ладони о свои брюки, и широким жестом смахнула с алтаря пепел заодно с истлевшим матрасом, обнажив алтарную поверхность, сверкающую, как гладь озера. – Главное – не надо мне помогать!

Смирившись, мы принялись прослушивать алтарь, как ранее стену, искали какую-нибудь дверцу, щель, общими усилиями пытались повернуть его вокруг предполагаемой оси, потом надеялись нащупать секретный механизм. Тщетно.

– Давайте перевернем его на бок, – предложил Гиацинт. – Может быть, под ним…

Нам и это удалось, хотя не без труда, но разочарование было велико. Обнаружилась кубическая полость глубиной в десять – двенадцать миллиметров, даже не запечатанная. Это позволяло без промедления убедиться, что там пусто.

Кассандра, обозленная и разочарованная, шарахнула кулаком по драгоценному металлу.

– Знаете, что я вам скажу? – сдавленно процедил Ганс, оглядывая картину причиненного нами разора. – По части паскудства мы тут все преуспели, как настоящие сволочи!

Возразить ему никто не отважился…

Когда мы пристроили на место печати храмовых ворот, было уже без малого три часа ночи. Два трупа мы оттащили в дальний зал и оставили на милость крысам и насекомым. Исчезновение женщины не замедлит встревожить всю округу, так что смываться надо по-быстрому.

Страж дрыхнул на своем посту, из охраняемой зоны мы выбрались без помех и проскользнули в «Абидос-отель» также, как покинули его, – через служебный вход. По дороге нам не встретилась ни одна живая душа, но когда мы всей компанией вошли в наш с Этти номер, где собирались подвести итоги нашей плачевной эскапады, нас там ждали.

– Джеймс? Энтони? Что вы здесь делаете? – в замешательстве воскликнул Гиацинт.

Подручные Гелиоса, те самые, что эскортировали моего братца после высылки из Дели, отвесили церемонный поклон.

– Наши сердечные поздравления профессорам Лафету и Лафету! – с важностью провозгласил тот, кто откликался на имя Джеймс. – Гелиос поручил нам сообщить, что он очень доволен, а также сказать, что ваш отец сейчас на пути в Париж.

Этти, недоверчиво хмуря брови, отступил на шаг.

– Поздравления? С чем?

– С маской.

– Но мы же ничего не нашли! – крикнула Кассандра.

Энтони одарил ее широкой улыбкой:

– Да нет. Насчет дворца Сети I профессор Лафет все сообразил совершенно точно. Когда Гиацинт нас уведомил о вашем прибытии в Абидос, наши агенты проникли туда и забрали маску раньше вас.

– Как это?! Вы… не имели права! – вскипела она. – Это же…

– Запрещенных ударов не существует, – напомнил Джеймс. – Вы кое-что в этом смыслите.

– Нет! Это ни в какие ворота… – Она еще пыталась протестовать.

– Ну почему же? Вас опередили, только и всего.

– Нас ждет машина, господа профессора, – объявил Энтони. – Едем в Луксор, там пересядем на частный самолет. Если вам угодно освежиться…

Кассандра стукнула кулаком по письменному столу:

– У вас нет маски! Этого быть не может!

– Она у нас, господин Вейланд, не стоит попусту сердиться и раздражать Фантома. Впрочем, я убежден, что вы с вашим очарованием найдете способ смягчить его недовольство.

Гиацинт вздрогнул:

– О чем ты толкуешь?

Энтони ласково ответил:

– О том, что господин Вейланд – охотник, посланный Фантомом. А ты что, совсем этого не подозревал? – (Кассандра вдруг смертельно побледнела.) – Теперь вы понимаете, господа профессора, – он обернулся к нам с Этти, – почему мы предпочли принять превентивные меры. Иначе мы обнаружили бы вас всех с пулей в затылке, а это прелестное создание завладело бы бесценной реликвией. Ни то, ни другое нам не улыбалось.

– Неправда… Вы же не работаете на Фантома, скажите? – с мольбой обратился я к Кассандре.

Она отвернулась.

Тут снова подал голос Гиацинт:

– Но ведь охотников было пятеро, разве нет? Каким образом Кассандра могла быть одновременно охотником Фантома и телохранителем этого… Идиот! Какой же я идиот! – Он рывком развернулся к Кассандре. – Как тебе удалось заставить беднягу Энрико поверить, будто тебя прислал к нему на подмогу его патрон?

Испепелив его взглядом, она процедила:

– Давай без фальшивого чистоплюйства, Гиацинт! По части кривых ходов не мне тебя учить!

Джеймс и Энтони обступили ее с двух сторон.

– Собирайтесь, а мы пока проводим даму до ее автомобиля.

Мне показалось, что Кассандра вдруг сникла, утратив весь свой апломб.

Этти поспешил к ней на помощь.

– Господа, господа! – воззвал он с самой чарующей улыбкой. – Давайте играть элегантно! Не оставим же мы женщину одну на египетских дорогах, да еще теперь, когда полиция гонится по пятам!

Я хотел было запротестовать, однако он остановил меня, чуть заметно подмигнув. Что-то у него на уме… Но что?

– Гелиос распорядился, чтобы…

– Да какая разница? – подхватил Гиацинт. – Фантом и так сдерет с нее шкуру в самом скором времени. Нет смысла руки марать.

Под ложечкой засосало – я только теперь сообразил, что эти громилы разумели под словами «проводить даму».

Что до самой Кассандры, к этому моменту ей стало не под силу сохранять хорошую мину. Казалось, она вот-вот рухнет на колени, умоляя двух исполнителей послушаться моего братца и своего былого сообщника.

– Как вам угодно, господа профессора. Мы подождем вас внизу.

– Если позволите, – прибавил Джеймс, – ключи мы бы желали забрать с собой. – (Я протянул ему посох, а Ганс достал из рюкзака анк.) – Безмерно признателен, – поблагодарил он учтиво и даже отвесил легкий чинный поклон.

Я видел, как Кассандра в полном изнеможении закрыла глаза.

– А вы попытайте счастья по объявлению, – с издевкой посоветовал ей Энтони. – «Ищу шакала, затерянного в Египте. Возраст – четыре тысячи лет, черный, уши большие, мордочка заостренная. Солидное вознаграждение гарантирую».

– Мелкий паскудыш! – прошипела она.

Они удалились, и я сунулся было к ней, чтобы потребовать объяснений, но Гиацинт меня остановил, зажав рот ладонью.

– Тсс! – шепнул Ганс, прикладывая палец к губам.

И жестом указал на что-то, приклеенное к столешнице снизу. Это был микрофон – от удара Кассандры он наполовину отделился. Совершенно такой же, как те, что мы обнаружили тогда в поезде.

– Фантом? – беззвучно спросил я Кассандру, стараясь артикулировать так, чтобы она поняла вопрос по движению губ.

Она яростно замотала головой, отвергая это предположение, и указала на дверь, за которой скрылись парни Гелиоса.

Я оглянулся на Гиацинта, который кивнул и, зевая, добавил:

– Приключение подошло к концу, и не сказал бы, что это меня огорчает! А ты, старушка моя, уж постарайся получше использовать то время, что тебе осталось прожить!

Она дала нам знак не замолкать, чтобы не пробудить подозрений, и я послушно принялся поносить ее разными словами, она же тем временем на клочке бумаги нацарапала: «Поговорим, когда вернемся в Париж. Вы все в опасности!»

– Гиацинт, – сказал я, – проводите эту гарпию в ее номер, пусть заберет свое барахло. Да смотрите, чтобы она вас ножом в спину не пырнула.

Как только они вышли из комнаты, Этти на том же обрывке приписал: «Ложь, гробницу никто не открывал, Они не могли забрать оттуда маску!»

Я взял этот листок, собираясь сунуть его под воду, чтобы не оставлять ни малейшего следа.

Мы по очереди приняли душ, стараясь ничем себя не выдать, и присоединились к подручным Гелиоса.

Два часа мы катили по ночной дороге к Луксору, где ждал частный самолет. Спустя три с половиной часа мы приземлились в Бурже, как будто все, что недавно случилось, было всего-навсего кошмарным сном.

Там, если верить Джеймсу и Энтони, меня ждал мой автомобиль, а также и мой отец.

Как только мы приземлились, я закричал:

– Где он?

– Вам нужно обратиться в регистрацию аэропорта. Он уже час как должен быть здесь. А должок Гелиос вам передаст через несколько дней.

– Должок? – удивился я.

– Вознаграждение.

– Сейчас для меня важно другое.

– Надо будет еще проводить нашу да… – Осекшись, Джеймс в панике заозирался по сторонам. – Где Хельга Вейланд?!

Мы тоже принялись оглядываться. Напрасно. Кассандра покинула нас по-английски.

– Могла бы и не спешить, ничего бы не потеряла, – проворчал Гиацинт. – Как только Фантом наложит на нее лапу…

Свою неоконченную фразу он завершил кровожадной ухмылкой.

Однако Джеймс и Энтони явно не разделяли его уверенности. Тем не менее они раскланялись с нами как нельзя более вежливо:

– Вам, наверное, не терпится увидеть вашего отца. Мы удаляемся, чтобы не мешать вашей долгожданной встрече.

Они погрузились в автомобиль с тонированными стеклами, а Гиацинт потянул меня прочь:

– Пойдем искать этого дорогого человека. Он уже наверняка заждался в аэропортовском кафетерии!

Мы подошли туда, где производится регистрация. Там нас встретила любезная сотрудница:

– Чем могу служить, господа?

– Мы ищем месье Антуана Лафета, – весело сообщил я. – Он, вероятно, уже ждет нас.

Порывшись в своей картотеке, она тяжко вздохнула:

– О… Месье Лафет, да, действительно… Он прибыл с Тайваня, так?

– Возможно. Нам в точности не известен пункт его отправления.

Она всматривалась в нас поочередно, не теряя своей дежурной приветливости, хотя теперь в ней чудилось напряжение.

– Спросите у месье Кантрена, он в седьмом холле. Это направо.

– А… Очень хорошо. Спасибо.

Мы как ветер помчались в указанном направлении, и я окликнул сотрудника, который выходил из названного холла, толкая перед собой тележку с покрытыми штампами ящиками манго, прибывшими из Азии.

– Мы ищем месье Кантрена.

– Он там, возле холодильников. Тип с усами.

– Спасибо! Но папа, похоже, умудрился уже куда-то сунуть свой нос. Во что он еще впутался?

Любопытство было отнюдь не последней из слабостей нашего родителя.

– Может быть, он нам готовит талмуд об употреблении индийских овощей и фруктов! – бросил Ганс, ни к кому не обращаясь.

– С него станется… Этти! – позвал я. – Куда он запропастился? Этти! Поторопись! Что ты там возишься?

– Вон он, займись им!

И Ганс подтолкнул меня к усатому, продолжая подшучивать над причудами моего отца.

– Господа, – осклабился этот субъект, – как приятно видеть людей, с утра пребывающих в таком хорошем настроении!

– Месье Кантрен? Мы ищем господина Антуана Лафета.

Усач отшатнулся:

– Ох… Верно. Меня предупредили, что сегодня утром прибудет некая персона. Но для нас пассажиры такого рода не очень привычны.

Я расхохотался:

– Ну да, могу себе представить!

– Пойдемте, он там.

Как нельзя более внимательно я посмотрел туда, куда он показывал.

– Где?

– Вон!

По-прежнему не видя никого, кроме нескольких грузчиков в рабочей одежде, спорящих о чем-то возле подъемника, я сказал:

– Его там нет.

– Да вон же он, на полу!

– На полу?

Гиацинт, побледнев, как саван, положил дрожащую руку мне на плечо и указал на продолговатый металлический ящик:

– Морган, по-моему, он хочет сказать, что этот гроб..

Ноги у меня подломились, я упал на колени.

– Вы в порядке, месье? – засуетился служащий. – А я думал, вы привыкли там у себя, в похоронном бюро.

Последнее, что я услышал, прежде чем потерять сознание, был вопль Этти, издали, за дверями холла.

– Этти, послушай… С тех пор как мы покинули Александрию, ты выглядишь таким подавленным… Что с тобой? В Индии произошло нечто такое, что…

– …у меня дурное предчувствие.

– В связи с чем?

– Не знаю точно… Пока не могу сказать ничего определенного.