Текст книги "Посредник"

Автор книги: Фредерик Форсайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

После пяти повеяло прохладой, и Куинн возвратился в бар. Пылающие стволы олив весело потрескивали в очаге. Куинн поднялся к себе в комнату за книгой. Убедился, что в мешке рылись, но ничего не взяли. Поврежденные половицы остались незамеченными.

Два часа он провел в баре за чтением, по-прежнему не снимая шляпы. Затем поужинал, заказав свиное рагу, бобы, местную зелень, а также чечевицу, хлеб, яблочный пирог и кофе. Вместо вина, однако, он пил воду. В девять вернулся в комнату. Час спустя последние огни в деревне погасли. Никто в этот вечер не смотрел в баре телевизор, один из трех, имевшихся во всей деревне. Никто не сидел за картами. В десять деревня погрузилась в темноту, и только комната Куинна была освещена.

На грязном шнуре с потолка свисала неяркая, голая лампочка. Под нею, поближе к свету, в кресле с прямой спинкой сидел человек в высокой стетсоновской шляпе и сосредоточенно читал книгу.

В половине второго взошла луна. В два она поднялась над Оспедальским перевалом и залила Кастельбланку призрачным белым светом. Тонкая фигурка пересекла улицу, уверенно двигаясь при свете луны. Она миновала два проулка и повернула к амбарам и дворам за таверной.

Беззвучно, как тень, крадущийся юноша взобрался на повозку для травы, а с нее перемахнул на широкую стену. Легко пробежав по стене, он очутился на односкатной крыше амбара прямо напротив окна комнаты Куинна.

Занавески нельзя было сдвинуть даже при всем желании: между ними оставался зазор дюймов в двенадцать. Через него отчетливо виднелась фигура приезжего: держа книгу на коленях, он наклонил голову вперед, чтобы получше рассмотреть тускло освещенные страницы. Ярко-красная рубашка в клетку, на голове – ковбойская шляпа.

Юноша усмехнулся. Глупость американца была ему на руку. Не надо даже забираться в комнату, чтобы исполнить задуманное. Юноша сиял с плеча висевший на ремне дробовик «лупара», отвел предохранитель и прицелился. Голову в шляпе отделяло от стрелка футов сорок. Обе спусковые собачки дробовика были стянуты проволокой, чтобы стрелять одновременно из обоих стволов.

Выстрел прогремел на всю деревню, но свет не зажегся ни в одном окне. Крупная дробь вдребезги разбила стекло, в клочья разнесла тонкие занавески. Голова сидящего словно бы взорвалась. Стрелок увидел, как светлую шляпу сдуло порывом воздуха. Череп разлетелся в куски, и кровь брызнула в разные стороны. Обезглавленный торс накренился к полу и скрылся из виду.

Двоюродный брат Орсини, только что доказавший готовность лечь костьми ради своего клана, остался доволен. С крыши на стену, бегом по стене – и на повозку, а с нее на землю. Он снова нырнул в переулок, откуда вышел. Не торопясь, чувствуя себя в полной безопасности, юноша направился к дому на окраине деревни. Там ждал его человек, которого он боготворил. Юноша не заметил, как некто, выше его ростом, неслышно выскользнул из-за угла и последовал за ним.

Некоторое время спустя хозяйке пришлось взяться в комнате над баром за основательную уборку. Матрас, распоротый и выпотрошенный, был безнадежно испорчен. Клетчатая рубаха и руки манекена были набиты конским волосом так плотно, что кукла могла сидеть в кресле вертикально. Хозяйка нашла и полоски липкой прозрачной ленты, при помощи которых манекен прикреплялся к креслу. Этой же лентой были приклеены книга и шляпа.

Кусок за куском она собрала остатки полистироловой головы манекена, которую Куинн приобрел у сговорчивого марсельского продавца. Мало что сохранилось от двух презервативов, наполненных кетчупом из столовой на пароме. Они находились у куклы в голове. Алые брызги, оставшиеся на полу и стенах комнаты, легко удалялись влажной тряпкой.

Хозяин удивлялся, отчего он не обнаружил головы манекена, когда осматривал вещи американца. Чуть позже он заметил оторванные половицы под кроватью – тайник, который Куинн устроил сразу же по приезде.

Наконец, появился сердитый человек в темном костюме, один из картежников, и осмотрел брошенное ковбойское снаряжение: сапоги на высоких каблуках, джинсы и куртку с бахромой. Хозяин сообщил местному капо, что на американце, возможно, теперь другая одежда: черные брюки, плотная непродуваемая куртка, дорожные башмаки на микропоре, а также глухой, с плотно прилегающим горлом свитер. Других вещей в мешке не было.

Все это происходило за час до рассвета.

Юноша подошел к дому и тихо постучал. Куинн, в пятидесяти ярдах от него, укрылся за выступом дверного проема. Юноше, очевидно, разрешили войти: он отодвинул засов и скрылся в доме. Едва только дверь затворилась, Куинн осторожно приблизился. Он обошел дом и обнаружил щель между ставнями. Сквозь нее было видно все, что происходит в доме.

Доминик Орсини сидел за грубым деревянным столом. Острым как бритва ножом он нарезал салями. Юнец с «лупарой» стоял перед ним. Говорили они по-корсикански: местная речь непохожа на французский язык и непонятна заезжим. Юнец описывал недавние события. Орсини изредка кивал. Когда парень закончил рассказ, Орсини поднялся, обошел вокруг стола и крепко его обнял. Тот сиял от гордости. Орсини повернулся, и Куинн увидел лиловатый шрам от скулы до челюсти. Орсини достал из кармана пачку денег. Юноша протестующе покачал головой, но старший родич сунул ему деньги в нагрудный карман и ободряюще похлопал по плечу. Счастливый юноша вышел из комнаты.

Убить гангстера-корсиканца сейчас не составляло труда. Но Куинн хотел заполучить его живым. К рассвету на заднем сиденье «опеля» он доставил бы его в полицию Аяччо. Еще днем Куинн приметил мощный мотоцикл у стены односкатного дровяного сарая.

Через полчаса, стоя в густой тени, отбрасываемой стеной и трактором, Куинн услышал, как затрещал мотор. Орсини медленно выехал на площадь, явно собираясь покинуть деревню. Он вполне мог бы проскочить между задними колесами трактора и стеной ближайшего дома. Как только мотоцикл въехал в полосу лунного света, Куинн выступил из тени, прицелился и выстрелил. Передняя шина лопнула, и мотоцикл, потеряв управление, пошел юзом. Наконец он упал набок и, сбросив седока, заглох.

Орсини отшвырнуло к трактору, но он тут же вскочил на ноги. Куинн со «смит-вессоном» стоял ярдах в десяти, целясь корсиканцу в грудь. Орсини, тяжело дыша, прислонился к заднему колесу трактора, стараясь не наступать на ушибленную ногу. Куинн различал черные блестящие глаза и щетину вокруг подбородка. Орсини медленно поднял руки.

– Орсини, – примиряюще заговорил Куинн. – Je m’appelle Quinn. Je veux te parler{Меня зовут Куинн. Я хочу с тобой поговорить, (фр.).}.

Орсини, как бы нечаянно наступив на поврежденную ногу, застонал. Его левая рука потянулась погладить колено, и это на секунду отвлекло внимание Куинна. Правая рука Орсини молниеносно выбросила из рукава нож. Куинн едва успел отпрянуть: лезвие, сверкнув в лунном свете, воткнулось в доску сарая как раз над его плечом, зацепив край куртки.

Куинну хватило мгновения, чтобы ухватить нож за костяную рукоятку и выдернуть его из стены. Но и Орсини не терял времени даром. Он уже удирал – проворно, как кошка. Раненая кошка…

Не будь Орсини ранен, Куинн наверняка упустил бы его. Американец не терялся ни при каких условиях, однако тягаться с корсиканцем в маки вряд ли кому под силу. Высокий жесткий вереск цепляется за одежду тысячами пальцев. Ощущение такое, будто пытаешься бежать сквозь воду. Двести метров – и силы иссякают, ноги наливаются свинцом. Пригнувшись, человек исчезает в море зарослей, становится невидимым в десяти футах.

Но Орсини мешала бежать ушибленная нога. Другим его врагом был лунный свет. Куинн видел, как тень корсиканца двинулась по переулку, замыкавшему деревню, а потом стала карабкаться по поросшему вереском холму. Куинн выбрался из переулка на тропу, которая вела в маки, и устремился туда, где шуршали ветки, ориентируясь по слуху.

Тут он вновь увидел Орсини. Тот взбирался все выше и выше по холму. На расстоянии сотни ярдов шуршание смолкло. Орсини припал к земле. Куинн, остановившись, сделал то же самое. Двигаться далее в лунном свете было бы безумием.

Ночные погони были для Куинна не в новость. Преследовал он, преследовали его. И в густых зарослях дельты Меконга, и в непроходимой чаще к северу от Кхе-Сана, и на высокогорьях, где в проводники он брал местных жителей. Туземцам хорошо на своей земле: вьетконговцам – в джунглях, бушменам – в родной пустыне Калахари. Орсини был здешний уроженец. Он лишился ножа, повредил колено, но револьвер наверняка имел при себе. Взять Орсини нужно было только живым. Оба затаились в вереске, прислушиваясь к ночным звукам. Что это – звон цикады, прыжок кролика или вспорхнувшая птица? Или же враг? Куинн взглянул на луну: через час она зайдет. До рассвета все погрузится во тьму, а потом из деревни корсиканцу придут на помощь.

Сорок пять минут оба лежали не шелохнувшись, вслушиваясь в каждый шорох. Затем Куинн услышал, как железо звякнуло о камень. Устраивая поудобней больное колено, Орсини нечаянно задел дулом револьвера о скалу. Поблизости был только один большой валун, в пятнадцати ярдах правее Куинна. Орсини укрылся там. Куинн осторожно пополз сквозь вереск. Не к валуну – это значило бы получить пулю в лицо, но к обширной купе вереска в десяти ярдах от валуна.

В кармане Куинна завалялся остаток лески, которую он использовал в Ольденбурге для того, чтобы отвлечь собак. Теперь он обвязал ею несколько кустиков вереска – совсем невысоко от земли – и отполз туда, где лежал прежде, зажав конец лески в руке. Затем легонько его подергал.

Вереск зашуршал. Куинн немного выждал и дернул снова. Потом еще раз. Орсини, как определил Куинн, решил подползти ближе. У самого куста, встав на колени, корсиканец выпрямился. Куинн, увидев его затылок, напоследок рывком дернул за леску. Куст громко зашуршал. Орсини обеими руками наставил револьвер на куст и послал в него семь пуль, одну за другой. Не успел он опустить револьвер, как Куинн оказался у него за спиной.

Эхо последних выстрелов еще не затихло в горах, но Орсини уже понял, что дал себя провести. Обернувшись, он увидел Куинна и нацеленное не него дуло «смит-вессона».

– Орсини…

Куинн собирался добавить: «Я хочу всего лишь поговорить с тобой…»

Что толкнуло Орсини на отчаянный шаг? Безумная надежда на спасение? Или уверенность, что его непременно убьют, если он не попытается опередить противника? Орсини резко развернулся и выпустил последний заряд. Бесполезно. Пуля просвистела мимо: Куинн успел выстрелить первым. Выбора у него не оставалось. Корсиканец, раненный в грудь, рухнул в маки навзничь.

Пуля не задела сердце, но рана была смертельной. Целиться в плечо было некогда: близкое расстояние не позволяло рисковать. Орсини лежал на земле, глядя на американца, склонившегося над ним. Кровь, струясь из пробитого легкого, заполняла грудную полость, клокотала в горле.

– Они сказали, что я приехал убить тебя? – спросил Куинн. Корсиканец с усилием кивнул.

– Тебе солгали. Он тоже лгал. И про одежду для мальчика – все ложь! Я хочу узнать его имя. Толстяк. Это он все затеял. Теперь ты ему ничего не должен. Свободен от всех обещаний. Кто он такой?

То ли Доминик Орсини до последних мгновений хранил уговор о молчании, то ли кровь в горле мешала ему говорить – об этом Куинн так и не узнал. Раненый приоткрыл рог – не то в попытке заговорить, не то в презрительной ухмылке. Он захрипел, и струйка ярко-розовой пенящейся крови хлынула изо рта прямо на грудь. Послышался хорошо знакомый Куинну звук – последний всхлип пустеющих легких. Голова Орсини скатилась набок, и Куинн увидел, как черные глаза медленно теряют свой блеск.

Шаги Куинна глухо разносились по деревне. Кругом царила глубокая тишина. Жители не могли не слышать ружейного залпа, выстрела из револьвера на главной улице, канонады в горах. Но им велено было оставаться в домах, и они не смели ослушаться. Один только родич Орсини не находил себе места. Увидев мотоцикл, брошенный у трактора, он предположил худшее. Что бы там ни было, он спрягался в тени, решив устроить засаду.

Куинн сел в свой «опель», стоявший на площади. К машине никто не притрагивался. Он пристегнул ремень безопасности и нажал стартер. С разгона машина про таранила стену амбара. Ветхие доски разлетелись по сторонам. На машину обрушились тюки сена, с треском развалилась в торая стена. Вслед автомобилю полетела крупная дробь. Она продырявила багажник, но бензобак не задела. Автомобиль вырвался на свободу, весь в щепках и клочьях развевающейся соломы. Куинн справился с управлением и вырулил на дорогу к Орони. Спустя три часа он подъезжал к аэропорту в Аяччо. Было четыре утра.

Через шесть временных поясов к западу стрелки часов приближались к десяти вечера. Оделл созвал кабинет, чтобы выслушать мнение профессиональных экспертов. Никто не мог похвастаться бодрым расположением духа.

– Чем вы объясните, что до сих пор никаких сдвигов? – спросил вице-президент. – Месяц прошел. Вы не знали недостатка ни в средствах, ни в специалистах. С вами сотрудничают европейцы. Скажите мне. что происходи!?

Главной мишенью его атаки был Дон Эдмондс, директор ФБР. Рядом с директором сидел его помощник, Филип Келли. Ли Александер из ЦРУ явился вместе с Дэвидом Вайнтраубом. Эдмондс кашлянул и взглянул на Келли.

– Джентльмены, должен сообщить, что за эти тридцать дней мы значительно продвинулись вперед, – оправдываясь, заговорил Келли. – Служащие Скотленд-Ярда проверяют дом, где. как нам теперь известно, похитители прятали Саймона Кормака. Собран обширный материал для криминалистов; найдены отпечатки пальцев – их мы пытаемся сейчас идентифицировать.

– Как вам удалось найти дом? – полюбопытствовал государственный секретарь.

Филин Келли принялся сосредоточенно перелистывать записи. За него Джиму Доналдсону ответил Вайнтрауб:

– Адрес в ФБР узнали от Куинна. Он позвонил из Парижа.

– Прекрасно! – саркастически заметил Оделл. – Что еще новенького о Куинне?

– Он побывал во многих городах и, судя по всему, времени даром не терял, – уклончиво ответил Келли. – Отчета о его действиях мы ждем с минуты на минуту.

– Что значит – не терял времени даром? – спросил Билл Уолтерс, генеральный прокурор.

– Возможно, с мистером Куинном дела обстоят не так уж просто, – сказал Келли.

– С Куинном всегда было непросто, – заметил Мортон Станнард, министр обороны. – Что нового вы нам можете сообщить?

– Как вы уже слышали, мой коллега Кевин Браун не без оснований подозревает, что мистеру Куинну заранее было многое известно. Его могли вовлечь в заговор. Кое-какие факты служат тому доказательством.

– Что за факты? – прищурился Оделл.

– С тех пор как его отпустили по распоряжению комитета, чтобы он мог найти и опознать похитителей, он то появлялся, то вновь исчезал. В Голландии он оказался на месте убийства и был задержан. Затем его освободили за недостатком улик…

– Освободили его вовсе не поэтому, – сдержанно напомнил Вайнтрауб. – Куинн привел неоспоримые доказательства, что в момент убийства находился далеко от места преступления.

– Да, но убитый – бывший конголезский наемник, – возразил Келли. – Отпечатки его пальцев обнаружены в доме, где прятали Саймона Кормака. Нам это кажется подозрительным.

– Имеются ли еще улики против Куинна? – спросил Хьюберт Рид.

– Да, сэр. Бельгийской полицией обнаружено тело, спрятанное в увеселительном парке, на чертовом колесе. Голова пробита пулей. Смерть наступила три недели назад. По свидетельству владельца аттракциона, незадолго до убийства мужчина и женщина, по описаниям схожие с Куинном и агентом Сомервилл, разыскивали именно этого человека. Далее – Париж. Из огнестрельного оружия убит человек, прямо на тротуаре. Водитель такси показал, что мужчина и женщина (приметы те же), покинув место преступления, спаслись бегством на его машине.

– Чудовищно! – заявил Станнард. – Непостижимо. Мы посылаем его для расследования, а он устилает трупами пол-Европы. Все эти страны, между прочим, наши союзники.

– Куда ни заглянет – повсюду трупы, – съязвил Доналдсон. – Что еще нам предстоит услышать?

– Немецкий бизнесмен попал в Бремене в больницу. Потребовалось хирургическое вмешательство. Пострадавший виновником называет Куинна.

– А что сделал ему Куинн? – спросил Уолтерс.

Келли пояснил.

– Боже милосердный! Да он просто маньяк! – воскликнул Станнард.

– Ладно! – вмешался Оделл. – Теперь мы знаем, чем занимается Куинн. Он устраняет бандитов, прежде чем они заговорят. Или наоборот: сначала заставляет их говорить. А вот чем занимается ФБР?

– Джентльмены, – сказал Келли. – Мистер Браун разыскивает самый верный след – алмазы. Мы не спускаем глаз с дельцов и ювелиров – как в Европе, гак и в Израиле, не говоря уже о Штатах. Хотя камни небольшого размера, можно сказать с уверенностью: от нас не ускользнет ни одна сделка. Пусть только алмазы появятся.

– Дьявол меня забери, Келли, если они уже не появились! – рявкнул Оделл. Театральным жестом он извлек из-под стула парусиновый мешок и перевернул его над столом. Ручеек алмазов забарабанил по полированной столешнице. Воцарилось молчание.

– Получено послом Фэйруэзером в Лондоне два дня назад. Из Парижа. Объясните мне, что же это такое творится? Предлагаю немедленно доставить Куинна назад в Вашингтон. Пусть он наконец расскажет нам, что случилось с Саймоном Кормаком, кто все это затеял и почему. Ясно, что только Куинн может хоть что-то сказать. Так, джентльмены?

Члены кабинета дружно закивали.

– Видите ли, господин вице-президент… – замялся Келли. – Мы… э-э… столкнулись с некоторыми затруднениями…

– И в чем же дело? – сардонически бросил Рид.

– Куинн снова исчез, – выпалил Келли. – Нам известно, что он находился в Париже. Известно, что он взял напрокат «опель» в Голландии. Мы попросим французскую полицию, чтобы она следила за этим автомобилем. Все европейские порты с утра будут под наблюдением. Куинна должны перехватить в течение суток, самое большее. Затем мы доставим его сюда.

– Почему бы вам не позвонить агенту Сомервилл? – с подозрением спросил Оделл. – Она должна быть около него. Ведь это наша ищейка, не так ли?

Келли растерянно закашлялся:

– Еще одно небольшое затруднение, сэр…

– Что, она тоже исчезла? – недоверчиво спросил Станнард.

– Европа большая, сэр. Временно мы потеряли с ней связь. Французы подтвердили, что сегодня утром мисс Сомервилл вылетела из Парижа на юг Испании. У Куинна там дом, испанская полиция это проверила. Мисс Сомервилл поблизости не появлялась. Возможно, она остановилась в гостинице. Ведется поиск.

– Теперь послушайте, что я скажу, – веско проговорил Оделл. – Вы находите Куинна, хватаете его за задницу и тащите сюда. Без проволочек. И мисс Сомервилл тоже. Нам до зарезу требуется с ней побеседовать.

Совещание закончилось.

– Только они, видите ли, могут что-то сказать… Не только… – ворчал Келли, сопровождая хмурого директора ФБР к лимузину.

Последние пятнадцать миль от Коро по прибрежной равнине Куинн проезжал в самом безрадостном настроении. Со смертью Орсини след терялся. Похитителей было четверо: все они теперь мертвы. Толстяк и те, кто стоял за ним, умело спрятали концы в воду. Загадочная гибель единственного сына президента войдет в историю наравне с убийством Кеннеди и «Марией Селестой»{«Мария Селеста» – американская бригантина, найденная в 1872 г. к Атлантическим океане без единого члена экипажа на борту, по поводу чего выдвигалось множество версий, но ни одна так и не нашла подтверждения.}. Составят официальный отчет, чтобы закрыть дело. Будут появляться все новые и новые теории – и так до бесконечности.

На юго-западе от аэропорта Аяччо дорога из гор выводит на прибрежное шоссе. Пересекая реку Прунелли, полноводную от зимних дождей, Куинн вспомнил о «смит-вессоне», который сослужил ему верную службу и в Ольденбурге, и в Кастельбланке. Дожидаться парома Куинн не мог. Нужно было лететь самолетом, без багажа. С подарком из ФБР пришлось распрощаться, и он зашвырнул его подальше в воду. Чиновникам из Гуверовского центра будет над чем поломать голову. До аэропорта оставалось четыре мили.

Приземистое, но просторное и светлое здание аэровокзала состояло из соединенных крытой галереей двух обособленных залов – для прилетающих и отбывающих. Куинн оставил «опель» на стоянке и вошел в зал ожидания. Аэропорт только что открылся. Направо, за газетным киоском, висело расписание вылетов. Куинна интересовали ранние рейсы. Первые два часа самолетов на Францию нет. Однако так ли необходимо лететь во Францию? По понедельникам, вторникам и воскресеньям в 9.00 самолетами французской авиакомпании можно вылететь в Лондон.

В любом случае ему нужно попасть туда, отчитаться перед Кевином Брауном и Найджелом Крамером. Скотленд-Ярд также имеет право знать о событиях двух последних месяцев. Куинн купил билет до Хитроу и поинтересовался. где здесь телефонные кабины. Они находились за доской с расписанием. Монет у него не было, и он разменял банкноту в газетном киоске. Начало восьмого: до вылета оставалось два часа.

Занятый хлопотами, Куинн не заметил, как в зал ожидания вошел британский бизнесмен. В сторону Куинна он даже не взглянул. Бизнесмен стряхнул несколько капель дождя с пиджака великолепной темной тройки и, устроив на руке темно-серое пальто и зонтик, принялся изучать выставленные в киоске журналы. Купив себе понравившийся, он поискал глазами, куда бы ему сесть, и выбрал одну из круглых банкеток, которыми были окольцованы все восемь колонн в зале.

Он расположился так, что можно было видеть главный вход, стойку регистрации пассажиров, ряд телефонов-автоматов и выход на посадку. Скрестив ноги в непринужденной позе, бизнесмен принялся за чтение.

Куинн, полистав справочник, позвонил в компанию по прокату автомобилей. Усердный агент, несмотря на ранний час, был уже на рабочем месте.

– Непременно, месье. В аэропорту? Очень хорошо. Ключ под водительским ковриком? Да-да, мы его найдем. Насчет оплаты… Какая у вас машина?

– «Опель-аскона», – ответил Куинн.

В трубке озадаченно замолчали.

– Месье, машин такой марки у нас нет. Вы уверены, что брали ее именно у нас?

– Разумеется. Правда, не в Аяччо.

– А! Наверное, в одном из наших филиалов… В Бастии? Или в Кальви?

– Нет, в Арнеме.

Агент крепился изо всех сил, но терпение его иссякло.

– Где находится Арнем, месье?

– В Голландии.

Больше агент не выдержал.

– Да как же я переправлю «опель» из Аяччо обратно в Голландию, черт бы вас подрал!

Сядете за руль и поедете, – хладнокровно посоветовал Куинн. – После ремонта машина будет в полном порядке.

Дар речи вернулся к агенту не сразу.

– После ремонта?! Разве машина повреждена?

– Пустяки. Пришлось протаранить сарай, а так все цело, правда, багажник изрешетили дробью.

– Кто же все это оплатит? – сдавленно прошептал агент.

Пошлите счет американскому послу в Париже, – ответил Куинн и великодушно повесил трубку.

Затем он позвонил в Эстенону, в бар, и спросил Ронни. Тот дал ему телефон горной хижины, где Берни и Артур приглядывали за Самантой. Играть с ней в покер они зареклись. Куинн позвонил туда, и Артур передал ей трубку.

– Куинн, милый, как ты там?

Голос доносился издалека, но отчетливо.

– Со мной все в порядке. Дорогая, выслушай меня! Поставлена точка. Можешь лететь в Мадрид, а оттуда – в Вашингтон. Возможно, в этом фантастическом комитете захотят поговорить с тобой. Теперь тебе ничего не грозит. Передай им: Орсини умер, не сказав ни единого слова. Ни о толстяке, ни о тех, кто им управлял. До них теперь не добраться. Мне пора. До свиданья!

Он повесил трубку, прервав поток ее вопросов.

Безмолвно перемещаясь в космическом пространстве, спутник службы национальной безопасности зафиксировал вместе с миллионами утренних звонков и этот разговор и передал его на компьютеры в Форт-Мид. После обработки данные могли бы стереть, но этому воспрепятствовало имя Куинна, названное Самантой. Разговор был тщательно изучен и в полдень но вашингтонскому времени передан в Лэнгли.

Пассажиров, улетающих в Лондон, пригласили на посадку. В это время к зданию аэропорта подъехал грузовик. Четверо вошедших мало походили на тех, кто собрался в Лондон, однако никто в зале внимания на них не обратил. Только элегантный британский бизнесмен оказался на редкость наблюдательным. Он сложил журнал, поднялся с места и, держа на весу пальто и зонтик, не спускал глаз с незнакомцев.

Предводителем был человек в черном костюме, один из вчерашних картежников в Кастельбланке. Ворот его рубахи был распахнут. Его сопровождали трое крестьян. Их голубые блузы были выпущены поверх брюк, что не ускользнуло от внимания бизнесмена. Прибывшие из Кастельбланки, даже не глядя на британца, искали кого-то глазами среди пассажиров. Куинна не было видно: он как раз зашел в мужской туалет. Повторно объявили посадку. Появился Куинн.

Он тотчас повернул направо и торопливо зашагал к дверям, на ходу извлекая билет из нагрудного кармана куртки. Четверо из Кастельбланки, которых он впопыхах не заметил, двинулись за ним. Носильщик, толкая перед собой длинный поезд из сцепленных тележек, начал пересекать зал.

Бизнесмен проворно подскочил к нему и, намереваясь помочь, взялся за ручку с другой стороны. Выждав нужный момент, он что было силы толкнул тележку вперед. Поезд покатился по гладкому мраморному полу и, развив скорость, наехал на четырех спешивших к выходу селян. Один из них успел увернуться, но поскользнулся и упал. Сильный удар в бедро сшиб второго с ног. Поезд разбился на три состава, которые разъехались в разные стороны. Капо, от толчка восьми тележек под ложечку, согнулся пополам. Четвертый бросился к нему на помощь. Куинна в зале уже не было.

Опомнившись, приезжие кинулись к стеклянной двери. Служащая аэропорта с очаровательной улыбкой напомнила им, что время для прощания, к сожалению, истекло: посадка уже заканчивается. Сквозь стекло незадачливые провожающие увидели, как американец, пройдя паспортный контроль, выходит на летное поле. Чья-то рука вежливо, но твердо отстранила старшего от двери.

– Ты уж не взыщи, приятель, но мне надо пройти, – проговорил бизнесмен и проследовал к трапу.

В самолете он устроился в отсеке для курящих, десятью рядами позади Куинна. Позавтракав апельсиновым соком и кофе, выкурил через серебряный мундштук две сигареты высшего сорта с фильтром. Как и Куинн, британец летел без багажа. На паспортном контроле в Хитроу он стоял за ним четвертым. Через зал таможенного досмотра, где им не надо было задерживаться, проследовал на расстоянии десяти шагов. Британец дождался, пока Куинн сядет в такси, и затем кивком подозвал черный лимузин, стоявший у обочины напротив. Британец сел в него на ходу, и они выехали через туннель на автостраду М4, ведущую из аэропорта в Лондон. От такси с Куинном лимузин отделяло всего три автомобиля.

Филип Келли, заявляя, что утром попросит британцев контролировать паспорта в пунктах прибытия, подразумевал утро в Вашингтоне. Из-за разницы во времени британцы были уведомлены об этой просьбе только в 11.00 утра по лондонскому времени. Еще через полчаса служащий аэропорта получил от коллеги инструкции о задержании Куинна. Служащий сообщил, что видел Куинна полчаса назад. Передав дежурство, он немедленно оповестил об этом начальство.

В зале таможенного досмотра агент ы спецслужбы допросили чиновника стола иммиграции. Таможенник, пропускавший пассажиров без багажа, припомнил высокого американца, которого остановил всего на секунду, поскольку тот прилетел буквально с пустыми руками. Он узнал Куинна на фотографии.

Диспетчеры на стоянке такси, увидевшие фотографию, также без труда вспомнили его лицо. Однако номера такси, в котором уехал прибывший, назвать не смог никто.

Водители такси нередко служат источником ценнейшей, с точки зрения полиции, информации. Как правило, они в ладах с законом. Случаются попытки сокрытия доходов, но столичную полицию это нимало не занимает, поэтому отношения между нею и таксистами самые дружественные. Водители неплохо зарабатывают на рейсе от Лондона до Хитроу или обратно, и очередность поездок соблюдается ими строго. Водителю, отвозившему Куинна, понадобился примерно час, чтобы успеть вернуться в аэропорт. Увидев фотографию, он узнал своего пассажира.

– Ну да-а, – протянул он. – Я отвез его в отель «Блэквуд» у Марилебона.

Это было не совсем так. Таксист высадил Куинна у лестницы, ведущей в отель, без двадцати минут час. Черный лимузин, неотступно ехавший следом за такси, так и остался незамеченным. Куинн стал подниматься по ступенькам. Бизнесмен в темном костюме – за ним. Вращающейся двери они достигли одновременно. Вопрос был в том, кому входить первым.

Обнаружив незнакомца рядом с собой, Куинн испытующе сощурился. Британец оказался предупредительней.

– Ба, да ведь мы вместе летели с Корсики! Ей-Богу! Мир тесен, старина, не правда ли? Нет-нет, дружище, только после вас.

Он жестом пригласил Куинна пройти первым. Острие иглы уже выползло из кончика зонта. Ощутив мгновенный укол в икру левой ноги, Куинн шагнул вперед, но дверь неожиданно заклинило, и он застрял внутри отсека секунд на пять. Войдя в вестибюль, Куинн почувствовал, что у него слегка кружится голова. Должно быть, от духоты.

Англичанин болтал без умолку:

– Черт бы побрал эти треклятые двери, терпеть их не могу! Как самочувствие, старина?

У Куинна опять потемнело в глазах. Он пошатнулся. Одетый в униформу заботливый портье приблизился к нему и всмотрелся в лицо.

– Что с вами, сэр?

Бизнесмен и тут не растерялся. Он ловко подхватил Куинна, железными пальцами стиснув ему предплечье, и сунул портье десятифунтовую бумажку.

– Мартини перед завтраком… Да и с самолетом вышла задержка. Моя машина вон там… Будьте добры, помогите… Домой-домой, Клайв. Баиньки пора. Пошли, старина, пошли!

Куинн хотел было воспротивиться, но тело будто превратилось в желе. Портье видел, что истинному джентльмену одному не справиться. Верный своему служебному и человеческому долгу, он подхватил Куинна с другой стороны. Они вывели его через дверь для багажа, которая не вращалась, и свели по ступенькам вниз на тротуар. Двое друзей истинного джентльмена вышли из машины и помогли усадить Куинна на заднее сиденье. Бизнесмен энергично поблагодарил портье, и тот, успокоенный, вернулся к себе в гостиницу. Лимузин скрылся за поворотом.

В это самое время две полицейские машины, обогнув угол Блэнфорд-стрит, направились к отелю. Куинн бессильно откинулся на спинку сиденья. Он еще мог воспринимать окружающее, но тело было как ватное, и язык словно разбух. Волна черноты поднялась и накрыла его с головой. Он потерял сознание.