Текст книги "Посредник"

Автор книги: Фредерик Форсайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

Они выехали из Дортмунда по Рурвальдштрассе. Дорога вела на юг, в дальнее предместье Зибург. Вскоре промышленные и деловые кварталы города остались позади. Покатые склоны холмов покрывал густой лес: здесь, среди тишины и зелени, находились имения и особняки состоятельных горожан.

Вилла Морица, окруженная тенистым парком, занимала участок в четыре акра, на повороте от Хоэнзибург-штрассе. Зибургский монумент, обращенный через Рур к шпилям Зауэрланда, возвышался над долиной.

Это была настоящая крепость, обнесенная со всех сторон высоким забором. Глухие металлические ворота имели дистанционное управление; укрепленная на сосне скрытая телевизионная камера позволяла наблюдать за каждым, кто подходил близко. Выйдя из машины, Куинн назвал свое имя в микрофон, защищенный стальной решеткой. Ворота немедленно распахнулись и, впустив машину, закрылись снова.

– Герр Мориц и впрямь заботится о своем уединении, – заметила Саманта.

– Что ж, основания для этого у него есть, – невесело отозвался Куинн.

По усыпанной гравием дорожке они подошли к ослепительно белому дому. Дворецкий в ливрее провел их внутрь. Ганс Мориц ждал посетителей в уютной гостиной. На столе дымился сверкающий серебряный кофейник. Хозяин с улыбкой шагнул им навстречу и крепко пожал Куинну руку. Волосы его еще больше поседели, прибавилось и морщин.

Едва они сели за стол, как дверь отворилась. Девушка помедлила на пороге. Лицо Морица осветилось радостью. Куинн обернулся к вошедшей.

На красивом лице девушки застыло какое-то отсутствующее выражение. Держалась она скованно. Вместо мизинцев на обеих руках у нее были обрубки. Сейчас ей двадцать пять, подумалось Куинну.

Рената, деточка, это мистер Куинн. Ты помнишь мистера Куинна? Нет, конечно, не помнишь…

Мориц поднялся, подошел к дочери, прошептал ей несколько слов на ухо. поцеловал в голову. Рената потупилась и тихонько вышла. Мориц вернулся на свое место. Лицо его оставалось спокойным, но судорожные движения пальцев выдавали внутреннее смятение.

Вы знаете, дочь… кхм… так и не смогла вполне оправиться. Ее продолжают лечить. Но она предпочитает оставаться дома, в четырех стенах… Замуж она не выйдет… после того, что эти негодяи с ней сделали…

На крышке концертного рояля «Стейнвей» стояла фотография. Озорная четырнадцатилетняя девочка на лыжах. Снялась незадолго до похищения. Год спустя жену Морица нашли в гараже: она сидела в машине с поднятыми стеклами, двигатель работал на холостом ходу. Об этой трагедии Куинну рассказали в Лондоне.

Мориц с усилием взял себя в руки.

– Простите… Так чем я могу вам помочь?

– Мне нужен один человек. Когда-то он жил в Дортмунде. Возможно, и теперь здесь. Или где-то в Германии. А мог уехать и за границу. Если вообще жив… Сказать трудно.

– Но ведь существуют особые агентства. Конечно, я готов всячески содействовать…

Мориц, очевидно, полагал, что Куинну требуются средства для оплаты услуг частного детектива.

– Вы обращались в адресный стол?

Куинн покачал головой.

– Сомневаюсь, что там помогут. Этот человек наверняка избегает общения с властями. Но не исключено, что он находится под надзором полиции.

Каждому жителю Германии при переезде на новое место законом предписано известить жилищное регистрационное бюро о перемене адреса откуда он выбыл и куда прибыл. Как и большинство бюрократических изобретении. эта система действеннее в теории, чем на практике. Правила чаще всего нарушают именно те, кем особенно интересуются полиция или налоговое управление.

Куинн коротко пояснил, кто такой Вернер Бернхардт.

– Пенсионного возраста он еще не достиг, – добавил Куинн, – Значит, если только не сменил имя, у него должна быть карточка социального обеспечения. Далее, он обязан платить подоходный налог – если только никто не взял этот расход на себя. А с законом он не в ладах, причем давно.

Мориц задумался.

– Добропорядочных граждан полиция на заметке не держит. Бывший наемник вполне мог стать другим человеком… Что касается подоходного налога и социального обеспечения, то подобную информацию не сообщат ни вам, ни мне.

– Однако полиции не откажут, – возразил Куинн. – У вас, вероят но, там есть какие-то связи?

– Так вот что вы имеете в виду? – догадался Мориц. В свое время он передал колоссальные суммы на благотворительные цели полиции Дортмунда и земли Северный Рейн-Вестфалия. Как везде в мире, обладатель денег владеет и информацией. – Дайте мне время. Завтра я вам позвоню.

Морин сдержал слово. Наутро он позвонил в отель. Однако голос его звучал отчужденно. Казалось, его предостерегли от излишней доверчивости.

– Вернер Рихард Бернхардт, – заученно проговорил Мориц, словно читал по бумажке. Возраст – 48 лег, служил наемником в Конго. Сейчас находится в Германии. Состоит на службе в личном штате Хорста Ленцлингера, торговца оружием.

– Благодарю вас. Где мне найти герра Ленцлингера?

– Это не так просто. Контора у него в Бремене, а живет он вблизи Ольденбурга, в графстве Аммерланд. Как и я, ведет замкнутый образ жизни. Но на этом сходство между нами кончается. Будьте осторожны с Ленцлингером, repp Куинн. По моим сведениям, несмотря на внешнюю респектабельность, это настоящий разбойник.

Куинн записал оба адреса.

– Еще раз большое спасибо.

Возникла неловкая пауза.

– И последнее… Заранее прошу простить. Уведомление из полиции. Просьба покинуть город. Пожалуйста, в Дортмунд больше не возвращайтесь… Это все.

Слухи об участии Куинна в расправе над сыном президента дошли и сюда. Скоро многие двери перед ним захлопнутся…

– Ну как, есть настроение подержаться за руль? – спросил Куинн у Саманты по выходе из отеля.

– Еще бы! Куда направимся?

– В Бремен.

Саманта заглянула в каргу.

– Это на полпути, если ехать обратно к Гамбургу.

– Точнее, надо проехать две трети. Свернем на автостраду Е37 по направлению к Оснабрюку и сориентируемся по указателям. Хочется прокатиться с ветерком.

Тем же вечером полковник Роберт Истерхаус вылетел из Джидды в Лондон. Там он сделал пересадку и прямым рейсом направился в Хьюстон. За время перелета через Атлантику полковник перелистал целую кипу американских газет и журналов.

Внимание его привлекли три статьи, сходные по содержанию. До президентских выборов в ноябре 1992 года оставался ровно год. В обычной ситуации перед республиканской партией проблема выбора не стояла бы. Президент Кормак мог рассчитывать на переизбрание, не опасаясь соперников.

Однако события последних шести недель, напоминали авторы, были из ряда вон выходящими. Читатели, впрочем, в напоминании не нуждались. Далее в статье подробно расписывались последствия недавней тяжелой утраты. Приводились случаи провалов памяти у президента, перечислялись все изменения в календаре встреч. Подчеркивалось, что после похорон сына президент почти не появлялся на публике. «Человек-невидимка» – так называл его один из обозревателей.

Все авторы делали сходный вывод. Не разумнее было бы, по их мнению, заблаговременно уступить место в проведении предвыборной кампании вице-президенту Оделлу?

В конце концов, указывал «Тайм», исходный пункт президентской программы в области внешней политики, экономики и обороны страны уже перечеркнут. О том, чтобы сократить военный бюджет на сто миллиардов долларов, как это предусматривал договор с Советским Союзом о паритете вооружений, нечего было и думать.

«Пустой номер» – так оценивал «Ньюсуик» перспективы ратификации договора сенатом по окончании рождественских каникул.

Истерхаус прибыл в Хьюстон около полуночи, пробыв в воздухе двенадцать часов. Заголовки на газетных стендах в аэропорту откровенно провозглашали: Майкл Оделл будет первым президентом – уроженцем Техаса со времен Линдона Джонсона!

Совещание группы «Аламо» предполагалось провести за два дня, в здании «Пан-Глобал». Принадлежащий компании лимузин доставил Истерхауса в отель «Ремингтон», где для него был заказан роскошный номер. Перед сном он поймал по радио выпуск новостей. Там обсуждался тот же самый вопрос о президентстве.

О существовании плана «Тревис» полковник не подозревал. В известность его не поставили, да это было и незачем. Он и без того отлично понимал, что смена высшей исполнительной власти устранит последнее препятствие на пути к осуществлению его собственных чаяний. Новый президент без малейшего колебания направит на Ближний Восток американские силы быстрого развертывания и установит свой контроль над нефтяными вышками в Саудовской Аравии – прежде всего над Газским месторождением.

Случайное совпадение, подумал полковник, засыпая. Но как нельзя более уместное.

Медная табличка рядом с отделанной тиковыми панелями дверью оповещала: «Экспедиционное агентство ТОР». Перестроенное здание – на тупиковой улочке Бремена близ портовых доков было когда-то громадным складским помещением. Истинный характер бизнеса, которым занимался Ленцлингер, маскировался вывеской авиатранспортной компании. На устланных коврами лестницах, по которым Куинн поднялся на четвертый этаж, дизельным топливом н не пахло.

Вход был снабжен переговорным устройством, коридор просматривался через телекамеру. Переоборудование склада, судя по всему, обошлось недешево.

Габариты секретарши вполне отвечали рекламируемому профилю учреждения. Любой грузовик, имейся он в распоряжении босса, завелся бы от легкого движения ее ноги.

– Ja, bitte{Слушаю вас (нем.).}, – прокурорским тоном обратилась секретарша к Куинну.

– Я хотел бы поговорить с герром Ленцлннгером.

Секретарша спросила у Куинна имя и скрылась в святилище, плотно притворив за собой дверь. Куинну показалось, что вставленное в перегородку зеркало позволяет наблюдать за приемной из кабинета. Секретарша вернулась через полминуты.

– По какому делу вы пришли, repp Куинн?

– Мне хотелось бы увидеться с одним из служащих герра Ленцлингера. неким Вернером Бернхардтом.

Секретарша вновь исчезла со сцены. На этот раз она отсутствовала дольше. По возвращении вид ее свидетельствовал о готовности намертво держать оборону.

– К сожалению, герра Ленцлингера сейчас нет, – заявила она безапелляционным тоном.

– Хорошо, я подожду.

Секретарша бросила на него взгляд комендантши концлагеря, сожалеющей о былых временах. Она резко повернулась и третий раз скрылась за дверью. Потом появилась снова и, усевшись за рабочий стол, принялась строчить на машинке с удвоенной яростью.

Из второй двери в приемную вышел человек. Его вполне можно было принять за водителя грузовика. Огромный рост, квадратные плечи – прямо-таки ходячий рефрижератор. Светло-серый костюм, короткая стрижка, запах дорогого одеколона. Но за внешним лоском легко распознавался головорез.

– Герр Куинн, – веско произнес он. Герр Ленцлингер не располагает временем и не может принять вас.

– Не может сейчас? – уточнил Куинн.

– Ни сейчас, ни позже, герр Куинн. Просьба удалиться.

Делать было нечего: интервью отменялось. Куинн вышел на улицу. Саманта ждала его в машине за углом.

– В конторе его не застать. Придется ловить дома. Едем в Ольденбург!

Еще один старинный торговый город – речной порт на канале Хунте-Эмс. некогда родовое владение графов Ольденбургских. В центре сохранились остатки городской стены, крепостной ров.

Куинн остановил свой выбор на немноголюдной гостинице «Граф фон Ольденбург», с обнесенным каменной стеной двориком, на улице Святого Духа.

Он успел заскочить до закрытия в скобяную лавку и в магазин для туристов. В киоске купил самую подробную карту окрестностей города. После обеда, к немалому удивлению Саманты, Куинн битый час провел за вязанием узлов, через каждые двадцать дюймов, на длинной веревке, к концу которой прикрепил «кошку» с тремя зубцами.

– Куда это ты собрался влезать? поинтересовалась Саманта.

– По-видимому, на дерево, – уклончиво ответил Куинн. На рассвете Саманта еще спала, когда он тихо притворил за собой дверь номера.

В имении Ленцлингера Куинн оказался спустя час. Оно располагалось к западу от города, недалеко от большого озера Бад-Цвишенан, между деревушками Портслоге и Йанстрат. До границы с Голландией через реку Эмс отсюда было не более шестидесяти миль.

Местность представляла собой плоскую равнину, пересеченную вдоль и поперек множеством рек и каналов. Летом эта благодатная низменность на подступах к Северному морю тонет в зелени буков, дубов, сосен и лиственниц. Владения Ленцлингера простирались на пять акров: бывший замок был окружен парком, обнесенным каменной стеной.

Куинн, облачившись в зеленый маскировочный костюм и натянув на лицо сетку, провел утро на ветви могучего дуба, росшего поблизости. Сильный бинокль позволял ему видеть все, что происходило около дома.

Здание из серого камня было выстроено в форме латинской буквы L. Основание ее занимали апартаменты владельца – двухэтажный дом с чердачными помещениями. Примыкающее к нему продолговатое строение (прежние конюшни) теперь было отведено для прислуги. Куинн видел дворецкого, повара и двух горничных. Особенно интересовала его изощренная система охраны, тут уж хозяин явно не поскупился.

Смолоду, еще в конце пятидесятых, Ленцлингер начал с того, что беззастенчиво распродавал направо и налево излишки вооружений и боевой техники. Лицензии на продажу он не имел, сертификаты конечного потребителя подделывал не колеблясь, вопросов покупателям не задавал. То была эпоха антиколониальных войн и революций в странах «третьего мира». В те времена ему кое-как удавалось покрывать расходы, но не более того.

Начало его финансовому взлету положила гражданская война в Нигерии. Тогда Ленцлингер, не побрезговав прямым обманом, разом положил себе в карман свыше полумиллиона долларов, а сепаратисты из Биафры вместо ожидаемых базук получили металлические водосточные трубы. Поставщик справедливо предположил, что у сражающихся не на жизнь, а на смерть вряд ли найдется время для поездки в Европу с целью выяснить с ним отношения.

В начале семидесятых Ленцлингер добыл наконец разрешение на торговлю оружием. Во что оно ему обошлось, Куинну оставалось только гадать. Теперь Ленцлингер начал поставлять оружие сразу нескольким враждующим группировкам в Африке, Центральной Америке и в самой Европе. Кроме того, нередко ему удавалось заключать гораздо более выгодные сделки с ЕТА, ИРА и другими террористическими организациями. Ленцлингер покупал оружие там, где требовалась твердая валюта – в Чехословакии, Югославии, Северной Корее, – и перепродавал его всем желающим. В 1985-м он крупно нажился на поставках новейшего военного оборудования из Северной Кореи обоим участникам ирано-иракского конфликта. Его услугами не гнушались даже секретные службы правительств, нуждающихся в оружии неизвестного происхождения ради экспорта революции.

Все это позволило ему сколотить громадное состояние. И нажить кучу врагов. Ленцлингера не покидал страх перед недоброжелателями, мешавшими ему вволю наслаждаться богатством.

Все окна в доме, снизу доверху, были снабжены электронной сигнализацией. Двери тоже – Куинн в этом не сомневался. Но главным препятствием была глухая стена с двумя рядами колючей проволоки наверху. Ветви стоящих поблизости деревьев были срезаны. По всему ее периметру тянулся блестящий провод, похожий на фортепианную струну. Малейшее прикосновение должно привести в действие электронную систему сигнализации.

Открытую площадку перед домом охраняли собаки. Телекамеры позволяли держать ее под постоянным наблюдением. Куинн видел, как утром выгуливали на поводке двух доберманов в намордниках. Охранник, сопровождавший собак, для Бернхардта был слишком молод.

Без пяти девять у крыльца дома показался «мерседес-600» с затененными стеклами. Знакомый Куинну головорез бережно усадил на заднее сиденье низенькую фигурку, плотно укутанную в меха. Сам уселся впереди, рядом с шофером. Машина выехала из стальных ворот и, скользнув мимо дуба, на котором прятался Куинн, устремилась по направлению к Бремену.

Куинн прикинул, что телохранителей должно быть по меньшей мере четверо, ну, от силы пять. Шофер из их числа. Головорез – бесспорно. Еще собачий надзиратель и, возможно, кто-то внутри дома… Бернхардт?

Сторожевой пункт находился, по-видимому, на первом этаже, у стыка пристройки с основной частью здания. Охранник несколько раз входил и выходил через небольшую дверь. Куинн предположил, что контрольный пульт сигнализации расположен именно там. Ночной дежурный ведет оттуда наблюдение при свете прожекторов. К полудню в голове у Куинна созрел план. Он спустился с дерева и вернулся в Ольденбург.

После обеда Куинн с Самантой занялись покупками. Куинн взял напрокат автофургон и обзавелся целым набором инструментов.

– Можно, я поеду с тобой? – робко спросила Саманта. – И подожду тебя снаружи.

– Нет. Одной машины на загородной улочке, да еще ночью, более чем достаточно. Две машины – это уже транспортная пробка.

Куинн разъяснил ей подробнее, что именно от нее требуется.

– Жди меня там, вот и все. Времени будет в обрез.

В два часа ночи Куинн подогнал фургон вплотную к каменной стене. Взобравшись на его крышу, внимательно оглядел двор. На боковой стороне фургона красовалась приклеенная липкой лентой надпись: «Установка телевизионных антенн». Ею объяснялось наличие раздвижной алюминиевой лестницы.

Луна слабо освещала облетевшие деревья и газоны вокруг дома с ровно проложенными дорожками. В окне дежурного горел свет.

Куинн еще раньше присмотрел одинокое дерево, отстоявшее от стены футов на восемь. Он принялся раскачивать привязанный к леске пластмассовый ящичек, потом отпустил леску. Ящичек, описав в воздухе параболу, долетел до дерева, зацепился за ветку и упал вниз на землю. Куинн подтянул леску и, когда ящичек повис на нужной высоте, намертво закрепил конец лески.

Снова сев за руль, Куинн отвел фургон вдоль стены примерно на сотню ярдов от прежнего места. По обеим сторонам фургона имелись кронштейны, которым предстояло вызвать наутро недоумение у владельцев. Куинн укрепил на них раздвижную лестницу и взобрался па верхнюю ступеньку, с которой мог прыгнуть во двор, не задев опасного провода. Привязав к лестнице веревку, он замер в ожидании. Доберман скачками пересек освещенный участок и скрылся в парке.

Чуткий слух собак уловил звуки, слышные только им. Исходили эти звуки из черного ящичка, свисавшего с дерева на нейлоновой леске. Вслед за первым промчался и второй пес. Телекамеры нацелились в ту же сторону. Назад собаки не вернулись.

Минут через пять дверь сторожевого пункта распахнулась, и на пороге появился человек. Не тот охранник, что выгуливал собак утром, а другой.

– Lotar, Wotan, was ist denn los?{Лотар, Вотан, что там случилось? (нем.).} – негромко позвал он. Издали доносилось злобное рычание. Дежурный вернулся к себе, взглянул на монитор, но ничего подозрительного не увидел. Он снова вышел наружу с фонарем и револьвером и отправился па поиски собак. Дверь осталась незапертой.

Куинн оттолкнулся и стрелой перелетел через стену во двор. Приземлившись на газоне, словно после прыжка с парашютом, он тут же вскочил на ноги, бросился к дому. вбежал на сторожевой пункт и заперся изнутри.

На мониторе он увидел, что дежурный охранник все еще пытается дозваться собак. Но те с яростным лаем метались и прыгали в темноте, стараясь достать ящичек, издававший оскорбительное для них гавканье. Куинн, к изумлению соседей, потратил в гостинице целый час на репетицию, прежде чем изготовил эту запись. Охранник, конечно же. вскоре обнаружит магнитофон и поймет, что его надули, но время будет выиграно.

Другая дверь вела из помещения дежурного в дом. Куинн взбежал по лестнице на верхний этаж. Шесть дверей из резного дуба, очевидно спальни. Изучая на рассвете окна, Куинн пришел к выводу, что спальня хозяина должна быть последней по коридору. Так оно и оказалось.

Хорст Ленцлингер очнулся от неприятного ощущения. Что-то холодное и твердое уперлось ему в левое ухо. Вспыхнул ночник. Выругавшись, он открыл глаза и замер. Челюсть у него отвисла. Рядом с кроватью стоял человек в маскировочном костюме. Тот самый, что приходил в контору. Уже тогда он ему не понравился… Отвратительней всего было дуло револьвера, вдавленное в ушную раковину.

– Где Бернхардт? – заговорил посетитель. – Мне нужно поговорить с Вернером Бернхардтом. Вызови его сюда по телефону. Быстро… Ну!

Ленцлингер нашарил телефон на прикроватной тумбочке, кое-как набрал добавочный номер. В трубке послышался невнятный голос.

– Вернер? – хрипло переспросил Ленцлингер. – Тащи-ка свою задницу ко мне! Да, сюда, в спальню. Прямо сейчас… И пошевеливайся!

Пока Вернер не появился, Ленцлингер затравленно смотрел на Куинна. Глаза его горели ненавистью. Рядом с ним, на простыне из черного шелка, брошенной куклой скорчилась, всхлипывая во сне, худенькая вьетнамская девочка.

Наконец появился Бернхардт – в свитере, натянутом поверх пижамы. Не сразу сообразив, что происходит, он ошарашенно застыл на пороге.

Возраст подходящий под пятьдесят. Лицо одутловатое, неприятное. Виски с проседью, глаза серо-стального цвета.

– Was ist denn hier, Herr Lenzlinger?{Что здесь такое, repp Ленцлингер? (нем.).}

– Спрашивать буду я, – вмешался Куинн. – Пусть он ответит на мои вопросы с ходу и без утайки. Иначе тебе придется собирать свои мозги с абажура чайной ложечкой. Мне это ничего не стоит. Давай приказывай ему, слизняк!

Ленцлингер повторил требование. Бернхардт молча кивнул.

– Ты состоял в Пятом отряде под командованием Джона Петерса?

– Ja{ Да (нем.).}.

– Участвовал в подавлении стэнливильского мятежа, марше на Букаву и осаде города?

– Ja.

– Встречался когда-нибудь с бельгийцем-великаном по имени Поль Марше? Прозвище – Большой Поль?

– Встречался. Попал он к нам, помнится, из Двенадцатого отряда. Он из ребят Шрамма. А что?

– Расскажи подробнее о Марше.

– Что именно?

– Все, что помнишь. Как он выглядел?

– Громадного роста, широкий в плечах. Дрался будь здоров. Раньше работал автомехаником.

«Ясно, – подумал Куинн. – «Форд-транзит» побывал в опытных руках».

– С кем он чаще всего общался? Был у него друг?

Куинн знал, что у солдат на передовой, как и у полицейских на дежурстве, есть обычай выбирать себе напарника, на которого можно было бы целиком положиться. По лбу Бернхардта поползли борозды.

– Припоминаю одного. Они всегда были вместе. Водой не разольешь. Сдружились еще раньше, в Пятом отряде. Тот родом из Южной Африки. Могли говорить на одном языке. Не то фламандский, не то африкаанс.

– Имя?

– Преториус. Йанна Преториус.

Сердце у Куинна екнуло. Южная Африка! Это на самом краю света, а такую фамилию там носит каждый второй.

– Что с ним было дальше? Вернулся к себе? Жив?

– Я слышал, он обосновался в Голландии. Но было это очень давно. Где он теперь – не знаю. Я правду говорю, герр Ленцлингер. Все-таки десять лет прошло.

– В самом деле, откуда ему знать? – подхватил Ленцлингер. – И уберите от меня эту штуковину.

Больше из Бернхардта выжать было нечего. Куинн схватил Ленцлингера за шиворот и выволок из постели.

– Вперед, к выходу! – скомандовал Куинн. – Медленным шагом, без шума! Бернхардт, руки на голову! Пойдешь первым. Чуть что – и в животе твоего босса появится второй пупок.

Гуськом они стали спускаться по лестнице. Входная дверь сотрясалась от ударов: охранник ломился в дом.

– Через черный ход! – отрывисто приказал Куинн.

Оставалось несколько шагов, но в темноте Куинн задел за дубовое кресло и споткнулся, на минуту выпустив Ленцлингера. Коротконогий пузан рванулся в сторону и проворно засеменил по коридору, истошно призывая на помощь телохранителей. Сильным ударом револьвера по затылку Куинн уложил Бернхардта на месте и кинулся через комнату дежурного в парк.

Едва он добежал до газона, как на крыльцо выскочил Ленцлингер и визгливым голосом принялся окликать собак. Куинн обернулся, выстрелил почти наугад и снова бросился бежать. Сзади послышался вопль раненого хозяина, метнувшегося обратно в дом.

Куинн, сунув револьвер за пояс, начал взбираться по веревке. Разъяренные псы едва не ухватили его за пятки. Куиин перемахнул через стену, задев за сигнальный провод. Тотчас в доме пронзительно заверещали звонки. Оказавшись на крыше фургона, Куинн смотал веревку, потом забрался в кабину и включил зажигание. Пока удалось организовать погоню, он был уже далеко.

Саманта, как было условлено, ждала его в машине с вещами, недалеко от гостиницы. Куинн выскочил из фургона и плюхнулся на сиденье рядом с ней.

– На запад! По магистрали Е22. Через Льеж в Голландию.

Ленцлингер снарядил вдогонку две машины с рациями. Узнав по телефону, что среди постояльцев лучшего отеля «Городской клуб» Куинн не числится, его помощник не сразу догадался связаться с администрацией отеля «Граф фон Ольденбург», откуда герр Куинн и фрау Куинн только что отбыли. Однако их автомобиль описали довольно точно.

Саманта сворачивала с Офенерштрассе па 293-ю кольцевую дорогу, когда сзади показался серый «мерседес». Куинн скользнул вниз и скорчился па полу машины. Когда Саманта выехала на автостраду Е22, «мерседес» последовал за ними.

– Они приближаются, – сообщила Саманта.

– Скорости не прибавляй, – посоветовал Куинн. – Можешь послать им воздушный поцелуй.

«Мерседес» поравнялся с ними. Еще не рассвело, и разглядеть внутренность «форда» было затруднительно. Саманта повернула голову к преследователям. Ни головореза, ни собачьего опекуна видеть раньше ей не доводилось.

Она приветливо улыбнулась и помахала им рукой. Лица у обоих вытянулись. Тем, кто спасается от погони, обычно не до кокетства. Чуть помедлив, «мерседес» рывком вырвался вперед, развернулся на ближайшем перекрестке и скрылся в направлении к городу. Выждав немного, Куинн разогнулся и вновь уселся на прежнее место.

– Кажется, герр Ленцлингер не в восторге от знакомства с тобой? – заметила Саманта.

– Увы, увы! – сокрушенно покачал головой Куинн. – Но памятку ему я оставил.