Текст книги "Кулак Аллаха"

Автор книги: Фредерик Форсайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 44 страниц)

Глава 12

Двенадцать лет Маргарет Тэтчер стояла у власти, три раза подряд она выигрывала всеобщие выборы и оставила пост премьер-министра 20 ноября 1990 года, хотя официально объявила о своем уходе в отставку лишь двумя днями позднее.

В лондонском высшем свете любители почесать языки приписали политическую смерть миссис Тэтчер ее чрезмерно жесткой позиции в Европейском сообществе. Разумеется, эта версия была сплошной ерундой: британцы никогда не осудят своего лидера за то, что тот доставил неприятности иностранцам.

Не прошло и тридцати месяцев, как ушло в отставку и итальянское правительство, по инициативе которого Тэтчер оказалась в изоляции на конференции в Риме, а некоторые из членов этого правительства угодили за решетку по обвинению в коррупции, достигшей такого масштаба, что эта во всех других отношениях прекрасная страна стала практически неуправляемой.

Французское правительство было отстранено от власти, когда не смогло предотвратить резню, подобной которой французы не видели со времен Варфоломеевской ночи. Германский канцлер столкнулся с экономическим спадом, безработицей, неонацизмом и результатами анализа общественного мнения, которые показали, что немцы не имеют ни малейшего желания расставаться со своей любимой и всесильной немецкой маркой и менять ее на какой-то медный жетон, отштампованный для них в Брюсселе мосье Делором.

На самом деле падение миссис Тэтчер было вызвано четырьмя тесно взаимосвязанными причинами. Во-первых, когда тот рядовой член парламента вспомнил какое-то довольно двусмысленное положение устава партии и настоял на официальных перевыборах миссис Тетчер внутри парламентской фракции консерваторов, она назначила в состав избирательной комиссии невероятно некомпетентных людей.

Во-вторых, она поддалась на уговоры и в решающий момент, 18 ноября, улетела на совещание в Париж. Если бы тогда она осталась в коридорах Вестминстера, у всех на виду, если бы она могла требовать, увещевать, льстить, уговаривать колеблющихся, намекать на блага, которые ждут ее верных союзников, и на страшные кары, которые обрушатся на головы изменников, если бы…

В голосовании все решала позиция крохотной группы депутатов парламента – всего около пятидесяти человек, – которые боялись потерять свои места на следующих выборах в случае победы миссис Тэтчер. У половины из этих депутатов сдали нервы. Между прочим, позднее их все равно не переизбрали в парламент.

Ключом к позиции этих пятидесяти парламентариев был подушный налог, введенный недавно для повышения доходов местных органов самоуправления. Почти все британцы считали этот налог бесцельным и несправедливым. В те дни достаточно было намекнуть, что правительство учтет критические замечания и пересмотрит неравноправные условия налогообложения, и миссис Тэтчер осталась бы на посту премьер-министра после первого же тура голосования.

Тогда не потребовалось бы повторного голосования, а соперник миссис Тэтчер был бы вынужден навсегда уйти с политической сцены. 20 ноября Тэтчер нужно было набрать две трети голосов; после первого тура ей не хватило всего четырех, и повторное голосование стало неизбежным.

В течение нескольких часов то, что поначалу казалось случайно скатившимися по склону холма двумя-тремя камешками, превратилось в неудержимую лавину. Маргарет Тэтчер проконсультировалась со своим кабинетом министров; министры сказали, что в следующем туре она проиграет, и Тэтчер подала в отставку.

Чтобы перехитрить соперника, свою кандидатуру на высший пост выставил министр финансов Джон Мейджор. Он набрал абсолютное большинство и выиграл.

Для солдат в районе Персидского залива – как британских, так и американских – весть об отставке Маргарет Тэтчер была как гром средь ясного неба. Расквартированные в Омане американские летчики-истребители, которые теперь каждый день встречались с британцами с соседней базы войск специального назначения, спрашивали, что все это значит, но британцы в ответ лишь недоуменно пожимали плечами.

Вдоль саудовско-иракской границы растянулись позиции седьмой танковой бригады «Пустынные крысы». Наступала зима, и спать под «челленджерами» в пустыне становилось все холодней. Офицеры и солдаты бригады слушали транзисторные приемники и громко ругались.

Майку Мартину об отставке Тэтчер сообщил чванливый иракский шофер хозяина. Мартин обмозговал новость, пожал плечами и спросил:

– Кто она такая?

– Дурак, – огрызнулся шофер. – Она – вождь бени Наджи. Теперь мы точно победим.

Шофер вернулся к автомобилю и снова стал слушать багдадское радио. Через несколько минут из дома выбежал Куликов и поехал в советское посольство.

Той ночью Мартин отправил в Эр-Рияд длинный пакетный сигнал, в котором содержались все последние ответы Иерихона; кроме того, Мартин запрашивал у эр-риядской штаб-квартиры новое задание и инструкции. На всякий случай загораживая телом дверной проем от непрошенных гостей – ведь антенна спутниковой связи была направлена на юг, то есть к двери, – Мартин ждал ответа. В половине первого ночи неяркий мерцающий огонек на корпусе радиостанции подсказал ему, что ответ получен.

Мартин разобрал антенну, убрал ее, радиостанцию и аккумуляторы в яму, замедлил записанный сигнал и прослушал инструкции из Эр-Рияда.

Там был перечень новых вопросов для Иерихона и согласие на его последнее требование об очередном повышении оплаты. Эр-Рияд сообщал, что на венский счет Иерихона уже переведена запрошенная им сумма. За неполный месяц ренегат из Революционного командного совета заработал больше миллиона долларов.

Далее следовали еще две инструкции для Мартина. Во-первых, ему приказывалось передать Иерихону письмо с предложением попытаться как-то убедить багдадских стратегов, что изменения в правительстве Великобритании, скорее всего, приведут к тому, что государства коалиции откажутся от попытки освободить Кувейт силой, если раис проявит достаточную твердость.

Теперь уж никто и никогда не узнает, достигла ли эта дезинформация цели, однако не прошло и недели, как Саддам Хуссейн заявил, что Тэтчер была вынуждена уйти, потому что британский народ не согласен с ее непримиримой позицией по отношению к Хуссейну.

Наконец, в том же сообщении Майку Мартину было предписано спросить у Иерихона, не слышал ли он об оружии или военной системе, носящей кодовое наименование «Кулак Аллаха».

Большую часть ночи Мартин провел при свечах, переводя на арабский задание для Иерихона. Письмо с трудом уместилось на двух листах тончайшей бумаги. Не прошло и суток, как письмо уже лежало в тайнике за шатающимся кирпичом в стене рядом с усыпальницей имама Аладхама в Аадхамийе.

Через неделю из другого тайника Мартин извлек ответы. Он прочел арабскую вязь Иерихона и перевел все сообщения на английский. С точки зрения солдата, сообщение было интересным.

На границе британским и американским войскам противостояли три дивизии Республиканской гвардии: Таваккулна, Медина и присоединившаяся к ним позднее дивизия Хаммурапи. На вооружении всех трех дивизий состояли танки советского производства Т-54/55, Т-62 и Т-72.

Недавно командующий бронетанковыми войсками генерал Абдуллах Кадири инспектировал передовые части и к своему ужасу обнаружил, что с большинства машин танкисты сняли аккумуляторы и приспособили их в качестве источников питания для мощных вентиляторов, электрических плит, радиоприемников и кассетных магнитофонов. Теперь появились серьезные сомнения в том, что в случае начала военных действий удастся завести хотя бы один танк. Несколько солдат и офицеров расстреляли на месте, а двух высших офицеров разжаловали и отправили домой.

Брат Саддама Али Хассан Маджид, который стал теперь губернатором Кувейта, сообщал, что жизнь оккупационной армии превратилась в кошмар. Нападения на иракских солдат не прекращались, а случаев дезертирства становилось все больше и больше. Несмотря на аресты, допросы с пристрастием и многочисленные казни, ни малейших признаков ослабления в движении сопротивления заметно не было. Не помогли ни личное участие полковника Сабаави, ни два визита его босса Омара Хатиба.

Больше того, диверсанты из движения сопротивления каким-то образом обзавелись семтексом, пластиковым взрывчатым веществом, которое по своей мощности намного превосходит обычный динамит.

Иерихон назвал координаты еще двух важных командных пунктов, сооруженных в подземных пещерах и невидимых с воздуха.

В непосредственном окружении Саддама Хуссейна преобладало мнение, что падение Маргарет Тэтчер будет иметь очень важные последствия для Ирака. Саддам дважды подтвердил, что он категорически отказывается даже обсуждать вопрос о выводе иракских войск из Кувейта.

Наконец, Иерихон сообщал, что он никогда не слышал о чем-либо под кодовым названием «Кулак Аллаха», но впредь будет иметь в виду эти два слова. Лично он сомневается, чтобы у Саддама было оружие или военная система, не известные союзникам.

Мартин записал все сообщение на магнитную пленку, ускорил запись и передал пакетный сигнал. В Эр-Рияде давно с нетерпением ждали этого сообщения, а радисты зарегистрировали время его приема: 23 часа 55 минут, 30 ноября 1990 года.

Лейла Аль-Хилла не торопилась выходить из ванной. Отворив двери, она оперлась руками о косяк и на мгновение замерла в дверном проеме.

В комнате царил полумрак, и на фоне освещенной ванной пышный силуэт Лейлы в полупрозрачном пеньюаре вырисовывался весьма соблазнительно. И неудивительно: черный, кружевной парижский пеньюар, купленный в бейрутской модной лавке, обошелся ей в целое состояние.

Лежавший на постели крупный мужчина голодным взглядом уставился на женщину и, проведя обложенным языком по толстой нижней губе, оскалил зубы в ухмылке.

Прежде чем приступить к обслуживанию клиента, Лейла любила поволынить в ванной. Нужно было помыться и настроиться, подкрасить глаза, провести помадой по губам, надушиться – разными духами разные части тела.

Для тридцати лет у нее было совсем неплохое тело: без лишнего жира, но округлых форм, с полными бедрами и пышной грудью. Такие женщины нравились ее клиентам.

Лейла опустила руки и, покачивая бедрами, направилась к кровати. Высокие каблуки добавляли ей четыре дюйма к росту, делая ее походку еще более вихляющей.

Но лежавший на спине голый мужчина, словно обезьяна заросший от подбородка до щиколоток густой черной шерстью, уже закрыл глаза.

Ну не спи же, дубина, подумала Лейла, сегодня ты мне очень нужен. Она села на краешек кровати, острыми крашеными ногтями пробежала по телу мужчины: сначала от волосатого живота до груди, больно ущипнула его за соски, потом от груди до паха.

Она наклонилась и поцеловала мужчину в губы, пытаясь кончиком языка разжать его зубы, но тот вяло ответил на поцелуй. Лейла уловила сильный запах арака.

Опять напился, подумала она. И почему этот болван не может остановиться? Впрочем, ежедневная бутылка арака имела и свои преимущества. Ладно, пора приниматься за работу.

Лейла Аль-Хилла была высокой профессионалкой, говорили даже, что лучшей на всем Среднем Востоке, и знала себе цену. Во всяком случае она была одной из самых высокооплачиваемых проституток.

Много-много лет назад, еще совсем ребенком, она обучалась в одной весьма конфиденциальной ливанской школе, где девушек постарше учили приемам марокканских проституток, индийских танцовщиц и изощренных куртизанок из Фукутомито. Дети наблюдали и учились.

Пятнадцать лет, прожитых в качестве независимой профессиональной проститутки, научили Лейлу, что высшее искусство в ее деле заключается вовсе не в умении изображать ненасытную похоть. Такое годится только для порнографических фильмов и журналов.

Ее талант заключался в умении льстить, говорить комплименты, хвалить, доставлять удовольствие, а больше всего в том, чтобы возбуждать своих бесчисленных клиентов, которые, как правило, уже потеряли силы и утратили вкус.

Лейла еще провела рукой от груди до паха, потрогала пенис мужчины и про себя вздохнула. Мягкий, как пастила. Видно, этим вечером ей придется немного помочь генералу Абдуллаху Кадири, командующему бронетанковыми войсками Иракской республики.

Из-под кровати она вытащила небольшую сумочку из мягкой ткани и высыпала ее содержимое на простыню.

Намазав пальцы густым, жирным желе, она смазала среднего размера вибратор, подняла ногу генерала и умело сунула устройство ему в задний проход.

Генерал Кадири что-то проворчал, открыл глаза, бросил взгляд на обнаженную женщину, склонившуюся над его членом, и снова усмехнулся, сверкнув зубами под щеткой черных усов.

Лейла нажала на диск в основании вибратора, и настойчивая пульсация разбудила нижнюю часть тела генерала. Женщина почувствовала, как под ее рукой стала понемногу набухать мягкая плоть. Из флакончика с трубкой в пробке она налила себе в рот полглотка безвкусного, бесцветного парафинового масла, наклонилась и взяла в рот оживший пенис генерала.

Скоро мягкое парафиновое масло и быстрая работа искусного острого язычка Лейлы сделали свое дело. Целых десять минут, пока у нее не заболели челюсти, она ласкала генерала и наконец убедилась, что лучшей эрекции у того все равно не добиться.

Потом Лейла выпрямилась, быстро, пока не пошли насмарку все ее усилия, перебросила ногу через генерала, вложила его пенис в себя и устроилась на его бедрах. Конечно, ей встречались мужчины покрепче, но и этот сойдет – для ее целей.

Лейла подалась вперед и опустила груди на лицо генерала.

– Ах, мой большой, сильный, черный медведь, – ворковала она. – Ты, как всегда, великолепен.

Генерал улыбнулся Лейле. Она начала ритмичные движения, не слишком быстро, поднимаясь, пока головка не оказывалась почти снаружи, и медленно опускаясь, пока в ней самой не оказывалось все, что было у генерала, при этом она пускала в ход хорошо тренированные и умелые вагинальные мышцы, которые хватали, сжимали, потом отпускали, снова хватали и сжимали.

Лейла хорошо знала эффект двойного возбуждения. Генерал Кадири сначала засопел, потом застонал, ощущение пульсации глубоко в области сфинктера и близость женщины, все быстрей и быстрей поднимающейся и опускающейся по его половому члену, вырывали из его глотки короткие, грубые крики.

– Да, да, это так прекрасно, дорогой мой, давай, давай, – задыхаясь бормотала Лейла в лицо генералу.

Наконец генерал испытал оргазм. Лейла выпрямилась, изогнулась как бы в неожиданном порыве, удовлетворенно вскрикнула, искусно имитируя собственное удовлетворение.

Генерал сразу обмяк, а Лейла моментально – пока он снова не заснул – сползла с него, убрала вибратор и отшвырнула его в сторону. Не хватало только, чтобы после всех ее усилий он захрапел. Ей предстояла еще другая работа.

Она легла рядом с генералом, укрыла его и себя одной простыней, оперлась на локоть и, прижавшись сбоку грудью к его лицу, принялась другой рукой гладить его по голове и щекам.

– Мой бедный медведь, – мурлыкала она, – ты очень устал, да? Ты слишком много работаешь, мой великолепный любовник. Тебя заставляют слишком много работать. Что там было сегодня, а? Совет ставит новые задачи, а решать их всегда приходится тебе одному. А? Расскажи Лейле, ты же знаешь, твоей маленькой Лейле можно говорить все.

И генерал Кадири рассказал.

Чуть позже, когда уставший от арака и секса генерал крепко заснул и захрапел, Лейла потихоньку ускользнула в ванную и заперлась там. Потом, усевшись на унитаз и положив на колени поднос, она мелкой арабской вязью записала все, что рассказал ей генерал. Еще позднее, уже утром следующего дня, она передала скатанные в рулончик тонкие листки, которые спрятала на случай проверки в выпотрошенный тампон, тому, кто щедро ей платил.

Она понимала, что это очень опасно, но трудно было устоять перед соблазном двойной оплаты за одну работу. Лейла мечтала когда-нибудь разбогатеть, разбогатеть настолько, чтобы можно было навсегда уехать из Ирака и где-нибудь, например в Танжере, открыть собственную школу, где у нее будут прекрасные девочки, с которыми она будет спать, и марокканские мальчики-слуги, которых она станет стегать плетью, когда у нее появится такое желание.

Если система внутренней безопасности в банке «Винклер» подорвала веру Гиди Барзилаи в собственные силы, то две недели слежки за Вольфгангом Гемютлихом едва не свели его с ума. Этот австрийский банкир был просто несносен.

После того, как наводчик опознал Гемютлиха на фотографиях, за банкиром тут же установили наблюдение и для начала проводили его от банка до дома. Оказалось, что банкир живет за парком Пратер. На следующий день герр Гемютлих, как обычно, отправился на работу, а бригада из отдела Ярид наблюдала за его домом, дожидаясь, когда фрау Гемютлих уйдет за покупками. Входившая в состав бригады девушка пошла за ней, чтобы при необходимости по радио предупредить своих коллег о возвращении хозяйки дома. Впрочем, жена банкира отсутствовала два часа, что было более чем достаточно.

Для бригады из отдела Невиот войти в дом не было проблемой. В гостиной, спальне и в телефонном аппарате были установлены подслушивающие устройства. Весь дом быстро и профессионально обыскали, не оставляя следов, но ничего интересного не нашли. Там были обычные документы: паспорта, свидетельства о рождении и о браке, купчая на дом, даже выписки из банковского счета. Все документы сфотографировали, но и беглого взгляда на личный счет герра Гемютлиха было достаточно, чтобы убедиться, что никаких следов растраты денег банка «Винклер» здесь нет и в помине; не исключалась даже такая кошмарная возможность, что герр Гемютлих – действительно абсолютно честный человек.

В ящиках гардероба и в тумбочках спальни не было ни малейшего намека на какие-либо эксцентричные привычки хозяев – самый удобный повод для шантажа респектабельных представителей среднего класса. Шеф бригады отдела Невиот, видевший, как фрау Гемютлих уходила из дома, не был удивлен.

Если личный секретарь герра Гемютлиха напоминала серую мышь, то его жена походила на скомканную и выброшенную за ненадобностью банковскую квитанцию.

К тому времени, когда девушка из бригады Ярид пробормотала по радио, что жена банкира направляется домой, эксперты из бригады Невиот уже закончили работу и покинули дом Гемютлихов. Парадную дверь закрыл мужчина в форме служащего телефонной компании, а остальные вышли через черный ход и сад.

С этого момента бригада Невиот, укрывшись в автофургоне, который стоял чуть дальше на той же улице, записывала на магнитную ленту каждое слово, произнесенное в доме Гемютлихов.

Через две недели отчаявшийся шеф бригады Невиот сообщил Барзилаи, что они не записали и одной кассеты. В первый вечер супруги произнесли восемнадцать слов. Она сказала: «Вот твой ужин, Вольфганг». Ответа не последовало. Она спросила, можно ли ей купить новые занавески, и получила отказ. Потом он сказал: «Завтра рано вставать, я ложусь спать».

– Он говорит это каждый вечер; у меня такое впечатление, что одну и ту же фразу он произносит по меньшей мере последние тридцать лет, – пожаловался шеф бригады.

– А как насчет секса? – спросил Барзилаи.

– Гиди, ты шутишь. Они даже не говорят на эту тему, где уж тут трахаться.

Все другие попытки найти какой-то изъян в характере или поведении Вольфганга Гемютлиха оказались такими же безрезультатными. Он не играл в карты, не увлекался мальчиками, ни с кем не общался, не ходил в ночные клубы, у него не было любовницы, он не шастал в квартал с красными фонарями. Лишь однажды он вышел из дома в необычное время, и бригада Моссада воспрянула духом.

После ужина, когда уже стемнело, герр Гемютлих, облаченный в темное пальто и шляпу, пешком пошел по темным пригородным улочкам. Примерно через пять кварталов он остановился возле какого-то частного дома.

Гемютлих постучал. Ему пришлось немного подождать; наконец гостя впустили и закрыли за ним дверь. Тут же за плотными шторами первого этажа зажегся свет. Прежде чем дверь закрылась, один из израильских наблюдателей успел заметить мрачного вида женщину в белой нейлоновой блузке.

Может, там эротические бани? Массирующий душ, сауна, в которой две здоровенные девки охаживают клиента березовыми вениками? Проведенная на следующее утро проверка показала, что женщина в блузке была пожилой педикюршей, которая изредка работала на дому. Вольфгангу Гемютлиху удаляли старые мозоли.

Первого декабря Гиди Барзилаи получил подтверждение из Тель-Авива, от самого Коби Дрора. Барзилаи напоминали, что его операция не может продолжаться вечно. Организация Объединенных Наций уже предъявила Саддаму ультиматум, установив крайний срок вывода иракских войск из Кувейта – 16 января. Потом будет война. Давай, работай, не спи.

– Гиди, мы можем следить за этим сукиным сыном, пока геенна огненная не замерзнет, – сказали шефы двух бригад своему начальнику. – В его жизни нет ничего, за что можно было бы зацепиться. Мы отказываемся понимать этого ублюдка. Он не делает ничего, решительно ничего, что можно было бы использовать против него.

Барзилаи нужно было принимать решение. Конечно, можно похитить его жену и потом пригрозить мужу, что ему лучше пойти на сотрудничество, иначе… Беда в том, что этот обтянутый кожей скелет скорее плюнет на свою жену, чем украдет бумажную салфетку в ресторане. Или, что еще хуже, обратится в полицию.

Можно похитить самого герра Гемютлиха и поработать с ним. Но рано или поздно он вернется в банк, а оказавшись там, заорет благим матом и тут же закроет счет Иерихона. А Коби Дрор приказал действовать наверняка и не оставлять следов.

– Переключаемся на секретаршу, – решил Барзилаи. – Личные секретарши часто знают не меньше своего босса.

И обе бригады Моссада переключили внимание на не менее скучную и серую фрейлейн Эдит Харденберг.

На нее потребовалось даже меньше времени, всего десять дней. Ее «проводили» до дома, небольшой квартиры в солидном старом здании неподалеку от Траутенплатц, в далеком 19-м округе, северозападном пригороде столицы Гринцинге.

Она жила одна, без любовника, без друга, даже без кошки. Просмотр ее бумаг показал, что у нее есть небольшой счет в банке и мать-пенсионерка в Зальцбурге; как засвидетельствовала арендная книга, даже эту квартиру когда-то снимала ее мать, но семь лет назад она вернулась в родной Зальцбург, и квартира перешла к дочери.

У Эдит был небольшой автомобиль, который она обычно оставляла на улице рядом с домом, а на работу большей частью добиралась на общественном транспорте – очевидно, из-за трудностей с парковкой в центре города.

Чеки показали, что Эдит получала нищенскую зарплату – «подлые ублюдки!» – взорвался сыщик из бригады Невиот, увидев сумму. Согласно свидетельству о рождении, ей исполнилось тридцать девять лет – «а выглядит на все пятьдесят», заметил сыщик.

В квартире не было фотографий мужчин, лишь один снимок матери, второй – Эдит с матерью на отдыхе на берегу какого-то озера и третий – очевидно, ее покойного отца в форме чиновника таможенной службы.

Если в ее жизни и был какой-то мужчина, то разве только Моцарт.

– Она с ума сходит по опере, вот и все, – доложил Барзилаи шеф бригады отдела Невиот, когда после тщательного обследования квартиры Эдит моссадовцы ушли, не оставив никаких следов. – У нее большая коллекция долгоиграющих пластинок – проигрывателем компакт-дисков она еще не обзавелась – и все записи опер. На эту ерунду она тратит чуть ли не все свои деньги. Книги об опере, о композиторах, певцах, дирижерах. Афишы зимнего сезона венской оперы, хотя до того, чтобы купить билет в оперу, ей как до звезд…

– Значит, у нее нет мужчины, так? – размышлял Барзилаи.

– Может, она влюбится в Паваротти, если тебе удастся того завербовать. Если нет, то забудь об этом варианте.

Но Барзилаи не забыл. Он вспомнил одну давнишнюю историю, случившуюся когда-то в Лондоне. В той истории главным действующим лицом была такая же служащая из министерства обороны, типичная старая дева; а потом русские пустили в ход того потрясающего молодого югослава… даже судья явно симпатизировал подсудимой.

В тот же вечер Барзилаи послал в Тель-Авив обстоятельное шифрованное сообщение.

К середине декабря темпы, с какими наращивалась мощь армии коалиции, достигли максимума. В район к югу от кувейтской границы непрерывным потоком текли люди и сталь.

Триста тысяч мужчин и женщин из тридцати государств расположились в саудовской пустыне в несколько эшелонов, протянувшихся больше чем на сто миль на запад от побережья.

В портах Джубаила, Даммама, Бахрейна, Дохи, Абу-Даби и Дубаи одно за другим круглосуточно разгружались суда, которые везли пушки и танки, топливо и военное имущество, продовольствие и постельные принадлежности, боеприпасы и запасные части.

Из грузовых портов на запад по шоссе Таплайн тянулись бесконечные колонны автомобилей. Они разгружались там, где создавались гигантские материально-технические базы, чтобы во время наступления снабжать армию всем необходимым.

Летчик из Табука рассказывал однополчанам, как он, возвращаясь на юг после очередной ложной атаки на иракскую границу, встретил колонну грузовиков. Чтобы пролететь ее от первой машины до последней, ему понадобилось шесть минут при скорости пятьсот миль в час; значит, колонна растянулась на пятьдесят миль, а машины двигались чуть ли не впритык друг к другу!

На складе горючего базы «Альфа» бочки стояли в три этажа на поддонах размером шесть на шесть футов; поддоны ставили рядами так, чтобы между ними только-только мог проехать вильчатый погрузчик. Склад занимал площадь сорок на сорок километров.

И это было только горючее. А ведь на базе «Альфа» имелись еще склады снарядов, ракет, минометов, ящиков с пулеметными лентами, бронебойных противотанковых снарядов, гранат. На других складах хранились вода и продовольствие, машины и запасные части, танковые аккумуляторы и передвижные мастерские.

По приказу генерала Шварцкопфа в те дни позиции, которые занимала армия коалиции, располагались только к югу от кувейтской границы. В Багдаде не могли знать, что перед наступлением американский генерал собирался направить дополнительные силы через Вади-эль-Батин еще на сто миль на запад, в пустыню, чтобы те, минуя Кувейт, вторглись на территорию Ирака и, продвигаясь на север, а затем на восток, зажали бы части Республиканской гвардии в тиски и уничтожили их.

Тринадцатого декабря 336-я тактическая эскадрилья ВВС США была передислоцирована с оманской базы в Тумраите на базу Эль-Харц в Саудовской Аравии. Решение о передислокации было принято 1 декабря.

Аэродром Эль-Харц был совершенно «голым»; здесь имелись взлетно-посадочные полосы и подъездные пути, но больше не было ровным счетом ничего. Ни диспетчерской вышки, ни ангаров, ни мастерских, никакого жилья – просто расчищенная площадка с бетонными полосами посреди пустыни.

И все же это был настоящий аэродром. Проявив поразительную дальновидность, правительство Саудовской Аравии уже давно выделило средства для строительства и соорудило столько авиабаз, что на них могло бы разместиться в пять раз больше самолетов, чем было во всех ВВС страны.

После 1 декабря на аэродроме появились американские строители. За тридцать дней они построили палаточный город, способный вместить пять тысяч человек и пять эскадрилий истребителей.

Среди строителей главную роль играли специалисты по монтажу тяжелого оборудования. Им помогали сорок огромных генераторов, принадлежащих ВВС. Оборудование и строительные детали были доставлены частично на трейлерах с низкой платформой, но большей частью по воздуху. Монтажники собрали полусферические ангары, мастерские, склады горючего и боеприпасов, помещения для предполетной подготовки и инструктажа, командный пункт, конференц-зал, диспетчерскую вышку, палаточные склады и гаражи.

Для пилотов и наземных обслуживающих команд были сооружены разделенные дорогами ряды палаток, отхожие места, кухни, бани, столовые и водонапорная башня, которую караваны автоцистерн будут постоянно наполнять из ближайшего источника.

Эль-Харц расположен в пятидесяти милях к юго-востоку от Эр-Рияда, то есть всего лишь в трех милях от самой дальней точки, куда могли долететь иракские ракеты типа «скад». Здесь в течение трех месяцев будут базироваться пять авиаподразделений: две эскадрильи («рокетиры» и «чифы») истребителей-бомбардировщиков F-15E, одна из которых, 335-я с базы Сеймур Джонсон, прибыла из США прямо в Эль-Харц, одна эскадрилья истребителей F-15C «иглов», и две – истребителей-перехватчиков F-16, «фэлконов».

В палаточном городке одну улицу выделили для женского персонала авиакрыла. Среди 250 женщин были юристы, командиры наземных обслуживающих экипажей, водители грузовиков, работники канцелярий, медицинские сестры и два офицера разведки.

Экипажи истребителей прилетели из Тумраита на своих машинах, наземные и другие службы были доставлены транспортными самолетами. Передислокация авиакрыла заняла два дня. Когда прибыли летчики, строители и монтажники еще работали; они оставались там до Рождества.

Дону Уолкеру нравилось в Тумраите. Летчики жили здесь в великолепных современных квартирах, а не слишком строгие законы омана дозволяли иметь на базе запасы спиртных напитков.

Там Дон впервые встретился с британцами из войск специального назначения, у которых поблизости была постоянная учебная база, и другими «офицерами связи», служившими в оманской армии султана Кабуза. Дону запомнилось несколько вечеринок. В Тумраите представительницы противоположного пола чрезвычайно легко соглашались на свидания, а полеты на «иглах», имитирующие атаку на иракские рубежи, были отличным развлечением.

После поездки с солдатами полка специального назначения по пустыне в легких машинах разведки, Уолкер, обращаясь к только что назначенному командиром эскадрильи подполковнику Стиву Тернеру, заметил:

– Эти ребята настоящие психи.

В Эль-Харце все оказалось по-другому. В Саудовской Аравии, где находились святые города Мекка и Медина, соблюдался строжайший запрет на спиртные напитки, а женщинам категорически запрещалось открывать любую часть тела ниже подбородка, не считая кистей рук и ступней.

Генерал Шварцкопф в своем приказе номер один запретил любые спиртные напитки во всех частях вооруженных сил коалиции, находившихся под его командованием. Этот приказ особенно строго соблюдался в Эль-Харце.

В то же время американские грузчики, работавшие в порту Даммама, были озадачены невероятным количеством шампуней, предназначенных для британских ВВС. Они перегружали с кораблей на грузовики или транспортные «геркулесы» несметное количество коробок с этими средствами.

Американцы недоумевали: неужели британские летчики собираются по несколько раз в день мыть голову в стране, где вода ценилась превыше всего? Эту загадку им так и не удалось решить до конца войны.