Текст книги "Кулак Аллаха"

Автор книги: Фредерик Форсайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 44 страниц)

– К чему вы клоните, Майк? – спросил Паксман.

– Я клоню к тому, что такой человек незаметен. Он настолько обычен, что на него никто не обращает внимания. Если его остановят, то удостоверение личности у него всегда в полном порядке, а еще он не расстается с письмом на бланке посольства, в котором на арабском языке разъясняется, что предъявитель сего работает на дипломата, освобожден от воинской повинности и что властей просят не препятствовать ему заниматься своими делами. Если только он не будет уличен в чем-то противозаконном, любой задержавший его полицейский рискует долго и нудно оправдываться, отвечая на официальную жалобу посольства.

Профессиональные разведчики обдумали предложение Мартина.

– Что ж, этот план может сработать, – признал Барбер. – Обычный незаметный человек. Саймон, как вы думаете?

– Видите ли, – возразил Паксман, – тогда мы должны посвятить в детали операции и дипломата.

– Лишь отчасти. – сказал Мартин. – Нужно только сделать так, чтобы он получил от своего правительства недвусмысленный приказ принять на работу такого-то человека (тот сам подойдет к нему), а затем закрыть на все глаза и как ни в чем ни бывало заниматься своими делами. Что дипломат будет подозревать, это его личное дело. Если он не хочет лишиться теплого местечка и сломать свою карьеру, то будет молчать. Но лишь в том случае, если приказ будет отдан очень высокопоставленным чиновником.

– Британское посольство исключается, – сказал Паксман. – Иракцы из кожи вон вылезут, лишь бы причинить неприятность нашим людям.

– Нам тоже, – сказал Барбер. – Что вы предлагаете, Майк?

Когда Мартин объяснил, Паксман и Барбер сначала не поверили своим ушам.

– Должно быть, вы шутите, – сказал американец.

– Нет, я говорю совершенно серьезно, – возразил Мартин.

– Черт побери, Майк, тогда нам нужно будет обращаться с просьбой… к премьер-министру.

– И президенту, – добавил Барбер.

– Что ж, почему бы и нет? Мы же теперь стали вроде бы друзьями. Но главное в другом: если информация Иерихона спасет жизнь многим солдатам коалиции, разве телефонный разговор – это слишком большая плата?

Чип Барбер бросил взгляд на часы. В Вашингтоне время отстает от средневосточного на семь часов, значит, в Лэнгли заканчивается обеденный перерыв. В Лондоне сейчас лишь на два часа меньше, но старших чиновников, возможно, еще удастся застать на рабочих местах.

Барбер помчался в американское посольство и послал срочное шифрованное сообщение заместителю директора ЦРУ по оперативной работе Биллу Стюарту. Тот прочел его и тут же пошел к директору Уилльяму Уэбстеру, который, в свою очередь, позвонил в Белый дом и попросил президента принять его.

Саймону Паксману повезло. Он связался по линии секретной телефонной связи с Сенчери-хаусом и застал Стива Лэнга на рабочем месте. Тот выслушал Паксмана и немедленно позвонил шефу домой.

Сэр Колин поразмышлял и связался с секретарем кабинета министров сэром Робином Батлером.

В Британии существует неписаное правило: если шеф Сенчери-хауса полагает, что сложилась чрезвычайная ситуация, он имеет право просить премьер-министра принять его, и эта просьба всегда удовлетворяется. Общеизвестно также, что Маргарет Тэтчер никогда не отказывала руководителям служб безопасности и войск специального назначения. Она согласилась принять шефа Интеллидженс сервис в своем кабинете на Даунинг-стрит, 10 на следующий день, в восемь часов утра.

Как обычно, миссис Тэтчер была на своем рабочем месте до рассвета и почти закончила разборку неотложных дел, когда пришел шеф Сенчери-хауса. Удивленно нахмурившись, она выслушала его необычную просьбу, потребовала кое-каких уточнений, потом подумала и в своей обычной манере тут же приняла решение.

– Я посоветуюсь с президентом Бушем, как только он встанет, и мы посмотрим, что сможем сделать. Этот… э-э… человек… он действительно намерен взяться за такое опасное дело?

– Он сам предложил этот план.

– Это один из ваших людей, сэр Колин?

– Нет, он майор войск специального назначения.

Тэтчер заметно повеселела.

– Незаурядная личность.

– Я тоже так думаю, мадам.

– Когда все закончится, я хотела бы встретиться с ним.

– Уверен, это можно будет устроить, мадам.

Когда шеф Сенчери-хауса ушел, помощники миссис Тетчер вызвали Вашингтон, где была еще глубокая ночь, и договорились о прямой телефонной связи на восемь часов утра по вашингтонскому, то есть на час дня по лондонскому времени. Ленч премьер-министра был перенесен на тридцать минут.

Если британский премьер-министр пускала в ход все свое умение убеждать, то президент Буш, как и его предшественник Роналд Рейган, никогда не мог ей отказать.

– Хорошо, Маргарет, – сказал президент, выслушав пятиминутный монолог Тэтчер. – Я позвоню.

– Он может сказать «нет», – подчеркнула миссис Тутчер, – но не должен. В конце концов, мы сделали для него чертовски много.

– Да, чертовски много, – согласился президент.

Президент США и премьер-министр Великобритании позвонили одному и тому же человеку с перерывом в час. Тот был удивлен, но согласился на конфиденциальную встречу с их представителями, как только те прибудут.

Вечером того же дня Билл Стюарт вылетел из Вашингтона, а Стив Лэнг успел на последний рейс из Хитроу.

Возможно, Майк Мартин не представлял, каких огромных усилий потребовало выполнение его требований; во всяком случае, глядя на него, нельзя было сказать, чтобы он переживал. 26 и 27 октября он только отдыхал, ел и отсыпался. Он перестал бриться, снова отращивая короткую черную щетину. Тем временем подготовительная работа проводилась в самых разных уголках планеты.

В Тель-Авиве руководитель местного бюро Сенчери-хауса нанес визит генералу Коби Дрору и обратился к нему с просьбой.

– Вы в самом деле собираетесь снова заварить эту кашу? – деланно удивился Дрор.

– Коби, я знаю одно: мне приказано попросить вас выполнить нашу просьбу.

– Черт возьми, нелегального агента? Но вы же не можете не понимать, что его обязательно сцапают?

– Коби, вы можете выполнить нашу просьбу?

– Конечно, можем.

– Через двадцать четыре часа?

Коби Дрор опять принялся валять дурака:

– Ради вас, мой милый мальчик, я охотно отдам правую руку. Но послушайте, то, что вы собираетесь делать, – безумие. – Дрор встал, вышел из-за стола и обнял англичанина за плечи. – Знаете, мы нарушили добрую половину собственных правил, нам просто повезло. Обычно мы никогда не рекомендуем нашим людям иметь дело с тайниками. Любой тайник может оказаться ловушкой. Для нас тайники работают только в одну сторону: от кацы к шпиону. С Иерихоном мы нарушили это правило. Монкада получал информацию таким путем, потому что другого пути не существовало. И ему повезло, ему чертовски везло все два года. Но у него был дипломатический паспорт. А вы собираетесь… Этого?

Генерал Дрор повертел в руках небольшую фотографию похожего на араба мужчины с унылым выражением лица, хохолком черных волос и заметной щетиной. Эту фотографию англичанин только что получил из Эр-Рияда; столицы Израиля и Саудовской Аравии не были связаны регулярным воздушным сообщением, поэтому фотографию доставил двухмоторный личный реактивный самолет связи HS-125 генерала де ла Бильера. Самолет приземлился на военном аэродроме Сде Дов, где израильтяне усердно фотографировали его темно-каштановые опознавательные знаки.

Дрор пожал плечами.

– Хорошо. Завтра утром все будет готово. Клянусь жизнью.

Моссад располагает не только просторными помещениями для болтовни, но и одной из самых совершенных в мире технических служб. Кроме главного компьютера, в памяти которого хранятся все необходимые данные о почти двух миллионах человек, кроме одного из лучших центров по изготовлению отмычек и взламыванию сейфов, в полуподвальном и подвальном этажах штаб-квартиры Моссада есть несколько комнат, где тщательно поддерживается постоянная температура.

В этих комнатах хранятся «бумаги», но не просто старые бумаги, а особые. Здесь можно найти оригиналы паспортов из любой страны и множество других документов: удостоверения личности, водительские права, карточки социального страхования и тому подобное.

Здесь находятся и бланки документов, незаполненные удостоверения личности; воспользовавшись для сравнения оригиналами и потрудившись час-другой, каллиграф может изготовить поддельные документы превосходного качества на любое имя.

Те, кто работал в этих комнатах, не ограничивались изготовлением фальшивых документов. Здесь можно печатать банкноты, практически неотличимые от настоящих. В недалеком прошлом Моссад и в самом деле напечатал огромное количество поддельных денег, которые использовались или для подрыва экономики соседних, но враждебных Израилю государств, или для финансирования нелегальных операций Моссада, о которых ничего не знали и не хотели знать ни премьер-министр, ни члены кнессета.

Лишь преодолев немалые душевные муки, ЦРУ и Интеллидженс сервис решили обратиться за помощью в Моссад. Что ж поделаешь, ни американцы, ни англичане не могли изготовить такое удостоверение личности сорокапятилетнего иракского рабочего, которое наверняка выдержало бы любую проверку в Ираке. В свое время никто не подумал о том, что неплохо иметь хотя бы один оригинал такого документа, чтобы при необходимости его можно было скопировать.

К счастью, два года назад Сайерет Маткал, разведывательная группа, специализирующаяся на тайном переходе границ и настолько засекреченная, что даже ее название запрещено упоминать в израильских средствах массовой информации, проникла в Ирак и забросила туда арабского отера, которому было поручено установить ряд контактов на очень низком уровне. На иракской территории, в безлюдном месте, группа застала врасплох двух простых рабочих, связала их и забрала удостоверения личности.

Как и обещал Коби Дрор, его «фальшивомонетчики» работали всю ночь и к рассвету изготовили иракское удостоверение личности, слегка помятое и умеренно грязное, каким и должен быть документ, если владелец носит его в кармане не один год. Удостоверение было «выдано» на имя Махмуда Аль-Хоури, сорока пяти лет, родившегося в горной деревне к северу от Багдада и работающего в столице разнорабочим.

Конечно, те, кто подделывал документ, не могли знать, что Мартин взял фамилию того самого мистера Аль-Хоури, который в первых числах августа экзаменовал его по арабскому языку в одном из ресторанов Челси. Они не могли знать и того, что местом рождения Мартин назвал родную деревню садовника отца. Давным-давно, в Багдаде, укрывшись в тени деревьев, старый садовник рассказывал английскому мальчишке о том месте, где он родился и вырос, какие там мечеть и кофейня и какие поля люцерны и плантации дынь окружают деревню. «Фальшивомонетчики» не знали многого.

Утром Коби Дрор вручил удостоверение личности шефу тель-авивского бюро Сенчери-хауса.

– За документ я ручаюсь, он его не подведет. Но я вас уверяю, вот он… – коротким толстым пальцем Дрор ткнул в фотографию, – этот ваш обученный араб, самое большое через неделю или попадется, или предаст вас.

Англичанину ничего не оставалось, как лишь пожать плечами. Даже он не знал, что на грязной фотографии был изображен совсем не араб. Этого ему и не нужно было знать, почему его и не сочли нужным поставить в известность. Он сделал лишь то, что ему было приказано: отдал документ экипажу самолета де ла Бильера, который доставил его в Эр-Рияд.

Одежда тоже была уже готова: простой халат иракского рабочего, блекло-коричневая куфия и прочные парусиновые туфли на веревочной подметке.

Не зная, что делает и для чего, корзинщик сплел из ивовой лозы самую необычную корзину. Он был бедным саудовским ремесленником, а странный неверный обещал заплатить очень хорошо, поэтому корзинщик работал с охотой.

На окраине Эр-Рияда, на территории секретной военной базы, шла работа по переоборудованию двух автомобилей. Их доставили на «геркулесе» ВВС Великобритании с главной базы войск специального назначения на Аравийском полуострове, которая находилась в Омане. Теперь автомобили приспосабливали для долгого путешествия по бездорожью.

С двух «лендроверов» с удлиненной рамой сняли все лишнее, включая броневую защиту и вооружение; теперь машины выиграли в скорости и дальности пробега. В каждой машине, как обычно, будет экипаж из четырех человек. Кроме того, один «лендровер» повезет пассажира, а другой – мотоцикл с широкими шинами для езды по пересеченной местности и с дополнительными баками для горючего.

Американская армия тоже откликнулась на просьбу; на этот раз ее помощь выразилась в виде двух больших грузовых вертолетов типа «чинук» с двумя винтами. Им было приказано стоять наготове.

Михаил Сергеевич Горбачев, как обычно, сидел за своим рабочим столом на последнем, седьмом этаже здания ЦК на Новой площади, когда зазвонил телефон внутренней связи. Секретарь объявил, что из Лондона и Вашингтона прибыли два эмиссара.

Горбачев был крайне заинтригован. Всего двадцать четыре часа назад президент США и премьер-министр Великобритании попросили его принять своих личных эмиссаров. Не политиков, не дипломатов, в сущности, просто курьеров. Какое сообщение, недоумевал Горбачев, нельзя в наше время передать по дипломатическим каналам? Почему они не могли воспользоваться линией прямой телефонной связи, которая в принципе не поддается подслушиванию; правда, к ней все же имели доступ переводчики и техники.

Поскольку любознательность была одной из наиболее ярких черт его характера, Горбачеву не терпелось найти разгадку.

Через десять минут в кабинет генерального секретаря ЦК КПСС и президента СССР вошли два посетителя. Кабинет был длинным и узким; одну его стену занимал ряд окон, выходящих на Новую площадь. За спиной президента, который пересел за длинный стол для совещаний, была лишь глухая стена.

В отличие от своих предшественников Андропова и Черненко, отдававших предпочтение мрачному, тяжелому стилю, более молодому Горбачеву нравилась живая, легкая обстановка. Столы были отделаны светлым буком, возле них стояли удобные стулья с прямыми спинками. Окна закрывали легкие шторы.

Вошли гости. Горбачев жестом приказал секретарям выйти, встал из-за стола и пошел навстречу гостям.

– Рад вас видеть, господа, – сказал он по-русски. – Кто-нибудь из вас говорит по-русски?

Один из посетителей – скорее всего, англичанин, решил Горбачев, – ответил, тщательно подбирая слова:

– Было бы целесообразно пригласить переводчика, господин президент.

– Виталий, – обратился Горбачев к одному из уходивших секретарей, – пришли сюда Евгения.

Пока языковый барьер не был преодолен, Горбачев лишь улыбался и жестами приглашал гостей садиться. Впрочем, уже через несколько секунд появился его личный переводчик, который занял место рядом с президентом.

– Разрешите представиться, сэр. Я – Уильям Стюарт, заместитель директора Центрального разведывательного управления США, ответственный за оперативную работу, – сказал американец.

Улыбка сошла с лица Горбачева, он нахмурился.

– А я – Стивен Лэнг, руководитель средневосточного отдела британской службы безопасности.

Недоумение Горбачева только усилилось. Шпионы, чекисты, что за чертовщина?

– Наши организации, – объяснил Стюарт, – через свои правительства обратились к вам с просьбой принять нас. Сэр, дело в том, что Средний Восток идет к войне… Это общеизвестно. Чтобы избавить мир от опасностей еще одного военного конфликта, нам необходимо знать, что сейчас обсуждается в высших иракских государственных сферах. Мы уверены, что частные беседы иракских руководителей радикально отличаются от их публичных заявлений.

– В этом нет ничего нового, – сухо заметил Горбачев.

– Абсолютно ничего, сэр. Но иракский режим в высшей мере непредсказуем. И опасен – для всех нас. Если бы мы знали, что в настоящее время обсуждается в кабинете Саддама Хуссейна, мы смогли бы более эффективно разрабатывать стратегию предотвращения войны, – сказал Лэнг.

– Но это задача дипломатов, – заметил Горбачев.

– Да, в обычной ситуации это так, господин президент. Но иногда даже дипломатия является слишком открытым, слишком публичным каналом, по которому невозможно передать самые сокровенные мысли. Вы помните историю Рихарда Зорге?

Горбачев кивнул. О Зорге знал каждый русский. Его портрет печатали даже на почтовых марках. Ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

– В свое время, – продолжал Лэнг, – переданное Зорге сообщение о том, что Япония не собирается нападать на СССР, оказалось жизненно важным для вашей страны. Но эта информация не могла быть получена через посольство. Господин президент, суть дела в следующем. У нас есть все основания полагать, что в Багдаде есть человек, занимающий очень высокое положение, который готов информировать Запад о решениях, принимаемых на самых секретных совещаниях у Саддама Хуссейна. Располагая такой информацией, мы сами могли бы выбирать между войной и добровольным уходом иракских войск из Кувейта.

Горбачев кивнул. Он тоже не причислял Саддама Хуссейна к своим друзьям. Когда-то Ирак был послушным сателлитом СССР, но с годами все более склонялся к независимой политике, а в последнее время непредсказуемый лидер Ирака беспричинно обвинял Советский Союз во всех грехах.

Кроме того, президент СССР понимал, что, если он хочет провести намеченные им реформы, ему потребуется финансовая и экономическая поддержка, а следовательно, и расположение Запада. Эра холодной войны закончилась, это было очевидным. Именно по этим причинам СССР проголосовал в Совете Безопасности за осуждение иракского вторжения в Кувейт.

– Что ж, господа, устанавливайте контакт с этим агентом. Если вы получите информацию, которая поможет державам коалиции смягчить ситуацию, мы будем вам лишь благодарны. Советский Союз тоже не хочет стать свидетелем еще одной войны на Среднем Востоке.

– Сэр, мы хотели бы установить контакт, – сказал Стюарт, – но пока это невозможно. Агент отказывается назвать свое имя, и его можно понять. Он рискует очень многим. Нам придется отказаться от дипломатических каналов. Агент совершенно недвусмысленно заявил, что он будет использовать только тайные средства связи.

– Хорошо, так чего же вы хотите от меня?

Англичанин и американец вздохнули.

– Мы хотим забросить в Багдад нашего человека, который выполнял бы роль связного между агентом и нами, – сказал Барбер.

– Связного?

– Да, господин президент, связного. Играющего роль иракца.

Горбачев не сводил с гостей пристального взгляда.

– У вас есть такой человек?

– Есть, сэр. Но ему нужно где-то пристроиться, где-то жить. В каком-то спокойном, незаметном месте, совершенно легально – а между делом он будет передавать наши запросы агенту и забирать его ответы. Мы просим, чтобы ему была предоставлена возможность выдать себя за иракца, работающего по хозяйству у одного из высших сотрудников посольства СССР.

Подперев подбородок пальцами, Горбачев задумался. Конечно, он знал, что такое нелегальные операции. Его собственный КГБ провел их далеко не одну. Теперь его просили помочь старым соперникам КГБ и предоставить советское посольство как «крышу» для их человека. Предложение казалось настолько нелепым, что Горбачев едва не расхохотался.

– Если вашего связного схватят, то наше посольство будет скомпрометировано.

– Нет, сэр, ваше посольство будет нагло одурачено традиционными врагами СССР – западными разведслужбами. В это Саддам поверит, – возразил Лэнг.

Горбачев снова задумался. Он не забыл, что в этом вопросе проявили личную заинтересованность президент США и премьер-министр Великобритании. Очевидно, они считали проблему достаточно важной. Горбачев же считал крайне важным расположение двух западных руководителей. Наконец он кивнул.

– Хорошо. Я дам Крючкову указание оказать вам полное содействие.

В то время Крючков был председателем КГБ. Десятью месяцами позже, когда Горбачев будет проводить отпуск на Черном море, Крючков вместе с министром обороны Дмитрием Язовым и некоторыми другими советскими руководителями попытается совершить государственный переворот и свергнуть президента.

Американец и англичанин неловко заерзали.

– Мы просим прощения, господин президент, – сказал Лэнг, – но нельзя ли сделать так, чтобы в эту операцию были посвящены только вы, ваш министр иностранных дел и никто другой?

Министром иностранных дел СССР в то время был преданный друг Горбачева Эдуард Шеварднадзе.

– Шеварднадзе и никто другой? – переспросил президент.

– Да, сэр, если это возможно.

– Что ж, пусть будет так. Распоряжения будут отданы только по каналам Министерства иностранных дел.

Когда руководители западных разведслужб ушли, Горбачев надолго задумался. Они хотят, чтобы об операции не знал никто, кроме него и Эдуарда. Не Крючков. Уж не знают ли они что-то такое, размышлял президент, о чем он даже не подозревает?

Всего в операции участвовало одиннадцать агентов Моссада: две бригады по пять человек в каждой и руководитель операции, которого Коби Дрор выбрал сам, освободив от скучной обязанности читать лекции новобранцам в школе Моссада возле Герцлии.

Одна из бригад была из отдела Ярид, занимавшегося безопасностью операций и наблюдением, другая – из отдела Невиот, который специализировался на взломах, нелегальном проникновении в квартиры и учреждения, подслушивании – словом, во всем, что было так или иначе связано с неодушевленными объектами или устройствами.

Восемь из десяти агентов хорошо или сносно говорили по-немецки, а руководитель операции владел этим языком в совершенстве. Остальные двое были простыми техниками. Группа, которой было поручено выполнение операции «Иисус», прибыла в Вену из различных городов Европы в течение трех дней; все имели идеальные паспорта и легенды.

Как и при выполнении операции «Иерихон», Коби Дрор нарушил несколько правил Моссада, но никто из его подчиненных не стал возражать. Операция «Иисус» была отнесена к категории «айн эфес», то есть «беспроигрышных»; поскольку соответствующая отметка была сделана самим боссом, это значило, что операции придается статус первостепенной.

Обычно бригады из отделов Ярид и Невиот включали от семи до девяти человек, но в данном случае было решено несколько сократить их численность, поскольку считалось, что операция направлена против гражданских, нейтральных лиц, ничего не понимающих в агентурной работе.

Руководитель бюро Моссада в Вене выделил три конспиративных квартиры и трех боделей, которые должны были содержать их в чистоте и снабжать агентов провизией.

Обычно бодель – это молодой израильтянин, чаще всего студент, взятый в качестве мальчика на побегушках после тщательной проверки его происхождения и биографии. В обязанности боделя входит выполнение мелких поручений, работа по дому; кроме того, он не должен задавать лишних вопросов. За это ему разрешают бесплатно жить на конспиративной квартире Моссада, что немаловажно для вечно нуждающегося студента в столице чужого государства. Когда квартиру на время занимают «боевики», бодель обычно выезжает, но иногда его оставляют, чтобы он занимался уборкой, бегал по магазинам и в прачечную.

Конечно, Вена – не самая главная из европейских столиц, но в шпионаже она всегда играла очень большую роль. Чтобы понять причины такой необычной ситуации, надо вернуться в 1945 год, когда вторая столица третьего рейха была оккупирована победившими союзниками и разделена на четыре сектора – французский, британский, американский и советский.

В отличие от Берлина, Вена вскоре вновь приобрела свободу, и даже русские вывели из Австрии свои войска, но за свободу пришлось заплатить обещанием сохранять полный нейтралитет. С 1948 года, когда блокада Берлина послужила стимулом для развертывания холодной войны, Вена стала настоящем раем для шпионов. Удобный нейтралитет, практически полное отсутствие собственной службы контрразведки, близость границ Венгрии и Чехословакии, открытая западная граница, стремление Австрии поддерживать добрососедские отношения с восточноевропейскими странами – все это делало Вену идеальным местом для активной работы разведслужб как Запада, так и Востока.

Моссад понял преимущества Вены вскоре после своего создания в 1951 году и развернул настолько многогранную деятельность, что шеф венского бюро Моссада стал более влиятельным лицом, чем сам посол.

Такая активность Моссада оказалась более чем оправданной, когда выяснилось, что изящная и привлекательная столица бывшей Австро-Венгерской империи стала центром сверхсекретных финансовых операций, излюбленными воротами в Европу для палестинских и других террористов, а также вместила три независимых учреждения ООН.

Службы контрразведки и внутренней безопасности Австрии, верной принципам нейтралитета, было настолько легко обмануть, что в Моссаде офицеров этих служб, руководствовавшихся самыми лучшими побуждениями, называли не слишком благозвучным словом «фертсалах», что означает «старпер».

Назначенный Коби Дрором руководитель операции был надежным кацой, имевшим богатый опыт работы в Европе, в том числе в Берлине, Париже и Брюсселе.

В свое время Гидеон Барзилаи служил также в одном из отрядов, которым было поручено приведение в исполнение приговоров, вынесенных заочно арабским террористам, повинным в массовом убийстве израильских спортсменов на летних олимпийских играх 1972 года в Мюнхене. К счастью для себя и своей карьеры, он не был причастен к одной из самых больших неудач в истории Моссада, когда в норвежском городе Лиллихаммере кидоны расстреляли безвинного марокканского официанта, приняв его за Али Хассана Саламеха, организатора бойни в Мюнхене.

Теперь Гидеон («Гиди») Барзилаи стал Эвальдом Штрауссом, представителем франкфуртской компании, которая выпускает санитарно-техническое оборудование. Его документы не могли вызвать ни малейших подозрений, а его портфель был набит рекламными проспектами, книгами заказов и пачкой корреспонденции на бланках компании.

Даже звонок в офис компании лишь подтвердил бы легенду Барзилаи, поскольку телефон, номер которого указывался на бланках компании, был установлен во франкфуртском учреждении, укомплектованном людьми Моссада.

Все бумаги Гиди, как и других членов его группы, были изготовлены в другом отделе Моссада, одном из тех, которые составляют обширнейшую службу поддержки и обеспечения оперативных групп. В том же полуподвальном этаже тель-авивской штаб-квартиры Моссада, где работали специалисты по изготовлению фальшивых документов и банкнот, в других комнатах хранились детальнейшие сведения о поразительном множестве компаний, как реально существующих, так и фиктивных. Здесь было такое изобилие документов, актов ревизии, свидетельств о регистрации и бланков, что любой каца, отправляющийся на зарубежную операцию, мог быть снабжен полным набором бумаг, в подлинности которых невозможно усомниться.

Устроившись на конспиративной квартире, Барзилаи очень долго совещался с шефом местного бюро Моссада. Он решил начать выполнение своей миссии со сравнительно простой задачи: собрать максимум сведений о старом частном банке «Винклер», находившемся рядом с Францисканерплатц и ревностно охранявшем тайны своих клиентов.

В тот же уик-энд с военной базы на окраине Эр-Рияда поднялись два американских вертолета «чинук». Они направились на север, к шоссе Таплайн, что протянулось вдоль саудовско-иракской границы от Хафджи до самой Иордании.

В грузовых отсеках вертолетов стояло по «лендроверу»; с машин было снято все, что можно снять, зато в них поместили дополнительные канистры с горючим. Каждую машину сопровождали четыре человека из войск специального назначения; они с трудом втиснулись в узкое пространство за спинами членов экипажа.

Расстояние до конечного пункта назначения вертолетов намного превышало их обычную дальность полета, но на шоссе Таплайн их ждали два больших бензозаправщика, пригнанных из Даммана, с берега Персидского залива.

Изнемогающие от жажды «чинуки» приземлились прямо на шоссе, и за работу взялись экипажи бензозаправщиков. Скоро топливные баки вертолетов были снова полны до отказа. Вертолеты поднялись в воздух и полетели над дорогой в сторону Иордании, стараясь держаться ближе к земле, чтобы их не засекли иракские радары, находившиеся по другую сторону границы.

Миновав саудовский город Баданах, «чинуки» приземлились недалеко от того места, где сходятся границы Саудовской Аравии, Ирака и Иордании. Здесь их ждали два других бензозаправщика. На этот раз из вертолетов были выгружены «лендроверы» и пассажиры.

Если американские летчики и знали, куда собрались молчаливые англичане, то они не подали виду, а если не знали, то и не задавали лишних вопросов. Офицеры, отвечавшие за погрузочно-разгрузочные работы, спустили по трапам окрашенные в цвета пустыни машины на дорогу, обменялись с англичанами рукопожатиями и сказали: «Удачи, ребята». Потом они заправили вертолеты и отправились в обратный путь. Бензозаправщики последовали за ними.

Восемь бойцов войск специального назначения проводили вертолеты взглядом, сели в «лендроверы» и поехали по шоссе в другом направлении, ближе к Иордании. В пятидесяти милях к северо-западу от Баданаха они остановились.

Командовавший этой группой капитан проверил координаты. В былые времена в западной части Ливийской пустыни это можно было сделать только по положению солнца, луны и звезд. Наука и техника 1990 года позволяли сделать это проще и точнее.

Капитан держал в руке прибор размерами не больше книги карманного формата. Прибор назывался системой глобального ориентирования или САТНАВ или «Магеллан». Несмотря на крохотные размеры, САТНАВ мог определить свое положение в любой точке земного шара с точностью до десяти футов.

Ручной САТНАВ капитана мог работать в двух режимах: Q и Р. В режиме Р погрешность оценки координат не превышала квадрата размером десять на десять ярдов, но для этого над линией горизонта одновременно должны были находиться четыре американских спутника типа НАВСТАР. В режиме Q прибору было достаточно двух НАВСТАРов, но тогда погрешность увеличивалась до квадрата размерами сто на сто ярдов.

В тот день можно было привязаться только к двум спутникам, но и этого было вполне достаточно. В этом диком месте, кроме песка и камней, не было ничего и никого не то что в ста ярдах, а даже в десяти милях от «лендроверов» – до Баданаха на западе и иорданской границы на востоке. Капитан убедился, что они находятся в условленном месте, выключил САТНАВ и заполз под маскировочные сети, натянутые между двумя автомобилями – не столько для маскировки, сколько для того, чтобы укрыться от палящих солнечных лучей. Термометр показывал, что воздух пустыни раскалился до 130° по Фаренгейту – почти до 55° по Цельсию.