Текст книги "Стендинг или правила приличия по Берюрье"

Автор книги: Фредерик Дар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Тощая Берта объяснила, что ее желудочный сок стал выбивать из ее железы, которая находятся под желудком, желчные шарики, и поэтому все ее внутренности стало обволакивать желчью. Так, сама того не подозревая, моя милейшая женщина спасла вечер. Вы бы только видели и слышали, как эти русские зашевелили усами и пошли расписывать свои болезни! Они описывали своя болячки с помощью диаграмм. Обменивались адресами докторов в лекарствами. Каждый хотел, чтобы остальные попробовали его таблетки! Все повытаскивали из своих карманов какие-то лекарства с причудливыми названиями. Красные и зеленые пилюли, таблетки с бороздкой посередине, порошки, микстуры, мази. Слышалось звяканье баночек и скляночек. Одни капали в стаканы соседей, отсчитывая количество капель по-русски. Другие указательным пальцем запихивали в глотку таблетку, чтобы она попала туда, куда надо, а именно – в дыхательное горло. Стол стал похож на аптечную стойку. Мою Берту в два счета напичкали разными медикаментами. Берта не могла отказать – ведь все предлагалось от чистого сердца. Ее заставили проглотить какие-то отвратительного вида леденцы, здоровенные, как пуговицы от пальто, таблетки; выпить растворенные в воде ужасные порошки, которые при этом пенились и воняли, как искусственное г…; закапали капли: одни в уши, другие в ноздри! Одни старый акупунктурщик всадил ей в окорока какие-то стрелки, заявив, что его иголки – панацея от всех бед. На смешанном франко-русскон наречье он стал объяснять, что при помощи своего немудреного инструментария он вступает в связь с нервными центрами мадам. Ее так напичкали лекарствами, так натерли мазями, что Берти потом целую неделю ходила вся распухшая. Она стала красная, как рак, и беспрерывно блевала. Я уж грешным делом стал подумывать, что останусь вдовцом. Да, здоровье – это тоже серьезная тема для беседы…

Он смотрит на часы, бросает взгляд на дверь и вздыхает. Потом, собрав волю в кулак, прогоняет им мучительные воспоминания и опять становится профессионалом высшей степени.

– Мы подходим к тому моменту, когда начинается рассадка за столом. Вы садитесь там, куда вас посадили. Если одна из присутствующих дам строит вам глазки, не говорите ей во всеуслышанье: «Я сожалею, что нас не посадили рядом, я бы предпочел вас, а не эту грымзу, которую мне подсуропили!» Это может обидеть вашу соседку, а также хозяйку дома, которая планировала рассадку гостей. А если, наоборот, ваша соседка вам понравилась, то прижиматься коленом к ее ноге можно только после рыбного блюда, так как на стадии закусок делать это еще слишком рано – вы можете ее шокировать.

Он звучно высмаркивается в дыру своего платка, завершает незавершенное двумя пальцами и заявляет:

– Поведение за столом? Первое – не терять самообладания.

Допустим, вам подают устрицы. Если вы не можете справиться с ними вилкой, действуйте ножом. Например, нельзя их глотать вместе с раковиной. Вы вытаскиваете устриц из раковины, пользуясь лезвием ножа и большим пальцем; что касается сока, то вы сливаете его в свой бокал для воды, чтобы затем, на спокойную голову, запить им цыпленка с грибами. Я открываю скобки, чтобы дать вам простой, но очень толковый рецепт на тот случай, если вы обожаете устрицы. Чтобы заполучить устрицы вашей соседки по столу, вы должны с самым невинным видом отбить у нее охоту есть свои устрицы. Вы ей можете шепнуть, например: «Вот эта, похоже, только что выписалась из туберкулезного санатория, вы не должны ее есть». Дама брезгливо морщится, а вы в это время проглатываете ее моллюска, якобы для проверки его свежести. Потом вы тоже брезгливо морщитесь и заявляете, что она правильно сделала, что не съела ее, иначе подцепила бы ключичный артикорит. А если, наоборот, вы не любите устрицы, не говорите об этом вслух – это будет выглядеть невежливо. Вы спокойно положите ее себе в рот и сделайте вид, что хотите высморкаться и выплюньте ее в носовой платок. Эта система, помимо всего прочего, дает вам возможность прихватить домой с дюжину устриц и угостить вашего престарелого папашу, который, может быть, от них без ума. Уловили?

Есть и другие коварные штучки: спаржа. Манерные люди отрезают у нее зеленый конец, а остальное выбрасывают. Я во всеуслышанье говорю – это кощунство! В спарже, с очищенной кожурой и хорошо проваренной, вкусно все! Все! Так ешьте ее руками. Если у вас на тарелке остался соус и вы его обожаете, не собирайте соус хлебом. В моем учебнике сказано, что это признак плохого воспитания. По-моему, его лучше просто выпить прямо из тарелки. Но до этого вы должны так прямо и сказать соседке: «Уважаемая, скажите хозяйке, что ее соус такой вкусный, что я буду делать, как у себя дома». И – хоп!

В этой связи, хотя в этой идиотской энциклопедии говорится наоборот, во избежание неприятностей повязывайте салфетку вокруг шеи, а то все будет на вашем галстуке! Постойте, постойте, я хотел вам еще сказать… Ах, да: ножки стола! Пред тем, как сесть за стол, хорошенько разберитесь, по какую сторону от ножек стоит ваш стул. Их бояться не надо, потому что они служат предлогом, чтобы прижаться коленом к бедру сидящей рядом дамы. Как правило, ножка стала оказывается либо между вашими ногами, и тогда у вас есть серьезная причина раздвинуть свои ноги, либо между ног вашей соседки, и тогда она сама вынуждена раздвинуть свои. Что нежелательно, так как это то, чтобы ножка не оказалась между вами обоими. Поэтому до того как усесться, необходимо наметить на столе какой-нибудь ориентир, чтобы, если потребует география, незаметно передвинуть приборы, Подают рыбу. В доме снобов для рыбы имеются специальные приборы. Чтобы ничего не напутать, ешьте вилкой, а не лопаточкой, как это положено делать. Однажды я слышал, как один снобчик сказал, что без специальных приборов рыбешку лопать невозможно. Я пробовал: можно! Но будьте осторожны с костями, особенно если рыба – щука.

Я не хотел бы цитировать себя по каждому поводу, но позвольте мне рассказать вам о том, что как-то на званом банкете с дамами у меня в глотке застряла форелья кость. Я чувствую, как эта проклятая кость акупунктирует меня изнутри. Тогда я без лишних слов беру рюмку мюскаде и опрокидываю ее в себя. Но на своем пути вино задевает кость, и та начинает вибрировать, вызвав у меня ужасный спазм. Я обдаю всех гостей мощным фонтаном. А я, как нарочно, перед этим съел несколько яиц в мешочке в винном соусе. Гости стали оттирать тряпками свои сюртуки, физиономии, декольте, шевелюры – все! У всех вдруг порции в тарелках стали больше, а особенно хорошо я помню доктора Конера, тамаду нашего стола, который из всей компания пострадал больше всех, потому что сидел как раз напротив меня. Самая страшная беда случилась с его розеткой ордена Почетного легиона. От моих брызг она моментально превратилась в розетку ордена За заслуги в сельском хозяйстве и отбросила ее владельца на несколько ступеней вниз в табели о рангах. К тому же я его еще и ослепил, хотя сложного тут ничего не было ввиду того, что у этого уважаемого господина один глаз был стеклянный, а в дееспособный я, как назло, угодил ему горошком перца… Потеряв ориентировку, он стал шарить руками по столу и свалил две бутылки вина, которые перед этим подали к мясу. Началась свистопляска. Пытаясь подхватить бутылки, он опрокинул блюдо с форелью, которое подогревалось на спиртовке. Одна старушка в несколько легкомысленном для ее возраста декольте, приняла на свою пышную грудь растопившееся масло и дико заверещала. Окончательно обезумевший тамада задел полой фрака пламя спиртовки. фрак загорелся, как солома. Его стали тушить ведерками со льдом, в которых охлаждалось мюскаде. Все страшно суетились, потому что каждый хотел его спасти сам лично. Четыре ведра на один стал это же цунами, вы понимаете? Все сметало потоком воды, как каноэ неслись по течению тарелки, как в кегельбане кувыркались бутылки. С женщин срывало юбки и корсажи, а на колени им падали тарелки с жирным. Они захлебывались и звали на помощь. Мужчины попытались задержать половодье. Они бросились в торец стола и приподняли скатерть за углы. Но в этой страшной неразберихе торговец требухой Цезарь Грабид нечаянно навалился своей тушей на стол, и одна ножка отбросила копыто. Началась свалка. Потеряв равновесие, господа-спасатели повалились друг на друга, как костяшки домино. Их было восемь. Они барахтались среди черепков посуды и крупных рыбьих костей.

На полу валялись форельи головы и смотрели на весь этот аврал своими витринными глазами. Вот видите, к каким последствиям может привести одна неудачно вставшая поперек горла рыбья кость. Следовательно, будьте осторожны! И перед тем, как начать есть рыбу, выберите из нее пальцами кости – будет лучше для вас. Берю глотает неглотающуюся слюну. Поднимающееся изнутри беспокойство закупоривает его слюнные железы. Он снова косится на безнадежно закрытую дверь и принимает решение продолжать лекцию.

– Вам нравится ваша соседка по столу. В таком случае забавляйте ее смешными историями. Когда она начнет смеяться, остальные захотят узнать почему, и вас попросят продолжить, но на этот раз в полный голос. Для вас это прекрасный шанс показать себя во всей красе. Как только, – продолжает Его Высочество, – вы, как кот Леопольд, становитесь центром притяжения, ваша подруга по столу начнет испытывать к вам страстное желание. Это самый подходящий момент для проведения операции «колено». Тем не менее, сначала дождитесь десерта, а потом запускайте лапу под юбку. Не из-за нее, а из-за ее паршивого супруга, который косо посматривает на вас со своего места. За десертом, когда он уже не соображает, что к чему, его бдительность обязательно притупится. Именно в этот момент ваша рука отправляется в исследовательскую экспедицию. Вы поворачиваетесь задом к вашей соседке, как какой-нибудь невоспитанный, чтобы показать, что вы вроде бы потеряли к этой красотке всякий интерес и поэтому повернулись к ней спиной. И пошло-поехало: вы приступаете к ней осторожно, поглаживая бедро через платье не всей лапой, а только пальцами. Из двух одно: либо она контролирует себя, либо нет. Если да, то она продолжает как ни в чем ни бывало болтать с Пьером-Полем-Жаком. В этом случае вы можете приподнять подол платья большим и указательным пальцами, чтобы установить с ней более душевный контакт. А если нет, и если она начинает дрыгать ногами и хихикать, значит вы имеете дело с дамой, которая боится щекотки. Поэтому я вам советую в срочном порядке прервать исследовательские работы, чтобы не допустить инциндента.

Во время рубона надо быть предельно внимательным в отношении тех блюд, которые трудно подцепить вилкой: они могут выпасть из вашей тарелки и упасть в ширинку вашего визави за столом. Самые коварные – это: ракообразные с неснятым панцирем, молодая картошка жареная в масле, маслины, луковица, – в принципе все, что круглое и твердое, так сказать. Поэтому вам надо срочно научиться играть в мини-гольф.

Что касается напитков. По правилам хорошего тона, нужно всегда оставлять на донышке своего стакана чуточку бормотухи. И скупердяи используют это в качестве предлога, чтобы у вас от жажды пересохла глотка. Их нужно обязательно призывать к порядку. В таких случаях надо обращаться к тамаде. Вы поднимаете бокал и говорите ему: «Послушай, Рири, у тебя случайно не завалялся лишний пузырек, чтобы заправить авторучку, а то у меня чернила кончились». А лучше вот так: «Эй, Трезор! Бутылка вроде девицы, если ее откупорили, надо ею пользоваться. Ты не думаешь, что надо добить эту бутылку?»

Если бутылка у вас под рукой, не утруждайте себя и никого не спрашивайте. Вы ее просто берете и во всеуслышанье говорите: «О, моя очаровательная соседка начинает обезвоживаться, если так дальше пойдет, придется мне опять попросить свою вилку для устриц, чтобы отодрать ей язык от неба». И, вы, естественно, наливаете сначала себе, а потом ей.

Если на свою беду вы опрокидываете полный стакан на скатерть, не стоит опрокидывать на нее солонку. Когда скатерть из клеенки, вы вежливо извиняетесь и, раздвинув по сторонам посуду, выпиваете все разлившееся вино путем энергичного втягивания в себя воздуха. Если же скатерть из материи, то провести эту операцию будет посложнее и при этом, конечно, отпить все вы не сможете. Поэтому впитавшееся в скатерть вино вы промакиваете мякишем. Хлеб, смоченный в вине, очень вкусный.

Толстый ковыряет в дупле зуба сгоревшей спичкой, со смаком обсасывает ее и, заглянув в свою бесценную энциклопедию продолжает:

– Случается, что в вашей тарелке оказываются самые неожиданные штучки, такие, как волосы, улитки, черви, бабочки, обрывки бинта и т.д. Как предписывает самое последнее правило хорошего тона, на эти нелегальные находки не следует обращать внимания. Делайте, как я: не шевелите бровями и съедайте их! Очень неприятно, когда какой-нибудь мужик потрясает длинным волосом и вопит, не вставая со стула: «Послушайте, Фифина, я вам пришлю пузырек депилатория „Сильвикрин“, стоит один раз помазать и волосы там не будут расти». Или так, когда у вас червяк в тарелке: «Эй, мужики, вы меня извините, но я ловлю на блесну!» Я помню как-то ночью мы рубали на террасе гостиницы в компании постояльцев. Очень приличные люди: он играл на кларнет-пистоне, а дама была массажисткой в душе на Монмартре. Она специализировалась на намыливании нагишом клиентов перед массажем.

Нам подают раковый суп. Только я приготовился отхлебнуть первую ложку, как в мою тарелку падает какая-то идиотская бабочка. От досады я сам стал красный, как рак! Тем более, что это была не какая-то невзрачная моль (моль глотаешь, даже не замечая ее), а натуральная животина – шириной с ладонь и вся в волосах – гуще, чем на подбородке моей кузины Гертруды. Никто, кроме меня, не заметил, что она совершила свободное падение в мою похлебку. Тогда я сам себе сказал, что если я сообщу об этой маленькой авиационной катастрофе, то я могу перебить аппетит мадам Нагишо, которая, как по всему чувствовалось, была женщиной с утонченным вкусом. И я решил принести себя в жертву. Я выливаю ложку супа на красивые, покрытые пыльцой, крылья этого авиалайнера, чтобы размягчить их, а потом запихиваю ее целиком в рот. Крик-крак! У меня было такое ощущение, что я съел кусок непроваренного дерьма. Это так думают, что бабочек есть нельзя, а, в общем, бабочка ничуть не хуже, чем все остальное! Лишь бы она была той же породы, которую съел я. Однажды а встретил ее на цветной вкладке словаря «Ларусс», она называется «Глаз павлина ночью». Если вам выпадет случай, попробуйте, вы можете составить собственное представление об этом.

В разделе неожиданных штучек я должен вам рассказать о неприятности, которая случилась в дебюте нашей совместной жизни. Мы с Бертой устроили первый большой ужин, чтобы пригласить моего комиссара и его мадам. В то время я был еще простым полицейским. У комиссара Фавье была слабинка потроха по-кански. Берта как раз была большим специалистом по этой части, в общем, это как раз то, что надо! Ну, моя толстушка на кухне занимается готовкой, а мы после аперитива, как это принято, садимся за стол. Когда я стал откупоривать бутылку с вином, Берта принесла свое блюдо. Я разливаю и начинаю рубать. И тут я с удивлением обнаруживаю в своей тарелке целый кусок требухи. Я осторожно подцепляю его вилкой, вытаскиваю из соуса, и что же я узнаю? Один из моих шерстяных носков, который я повесил сушить на проволоку, натянутую над плитой, когда я пришел с дежурства. Он упал в чугунок с требухой, а Берта не доглядела. Я отвожу себя в сторону и сам себе устраиваю крупную пресс-конференцию. «Берю, – говорю я себе, – если комиссар Фавье заметит, что один из твоих двух носков варился вместе с требухой, будет страшный скандал. Твоя карьера поставлена на карту, парень». Фавье был энергичный мужчина. Любезный, но несговорчивый. После такого инциндента меня ожидало не повышение, а от ворот поворот! И я был вынужден есть свой носок. Правда, пришлось помучиться, когда я его разрезал на куски.

«Тебе, кажется, попался кусок с жилами?» – с сочувствием спросила Берта. Я успокоил ее: «Нет, нет, одна мякоть, лапуля!» Я уже доедал ступню, когда мне стукнула в голову мысль, а что если второй носок тоже свалился в чугунок. Меня всего парализовало; каждый раз, когда они зачерпывала разливательной ложкой из чугунка, я умирал от страха. Я ждал, что они вот-вот вытащат второй носок. Рубать я больше не мог. Когда в моем присутствии рассказывают фильмы ужасов, я сразу же думаю о том незабываемом ужине. Фавье и его супружница уплетали за обе щеки! Мой достопочтенный босс утверждал, что никогда в жизни не пробовал ничего вкуснее. «Не так ли, Берюрье?» – призывал он меня в свидетели. Я в это время сражался с голенью (так как я, увы! носил в ту эпоху носки-гетры). Я с обреченным видом пережевывал свой клубок шерсти «Пингвин», а эти скоты уже приканчивали блюдо. Я подбадривал себя тем, что говорил про себя, что как только я разделаюсь с носком, я смогу, наконец-то, съесть натуральный кусок требухи. Я налегал на свой носок, чтобы догнать их и успеть положить себе, пока они не стали выскребать со дна.

Они уже положили себе по четвертому разу, эти людоеды, коша г-жа Фавье сжалилась надо мной. «Мы все едим, как обжоры, а Берюрье даже вторую порцию не начинал» – сказала она. Я готов был расцеловать ее. Она взяла разливательную ложку.

«Вы позволите, я вам сама положу, Берюрье!»

«С радостью и удовольствием, мадам!» – поспешно отвечаю я.

Она скребет ложкой по дну чугунка и – шлеп! Что же падает мне на тарелку? Второй носок! В конце концов, все-таки это было лучше, что он попал мне! При всем при том, парни, тот, кто никогда не рубал двух шерстяных носков за один ужин, не может отдать себе отчет в том, что это собой представляет. Шерстяных носков, связанных моей мамашей из нечесаной шерсти, покрытой жировым овечьим выпотом!..

Его передергивает. Он качает головой и делает заключение:

– После этого злоключения я стал носить короткие носки! Он встает, идет к двери, открывает ее, просматривает пустынный коридор и с понурым видом возвращается на кафедру.

– Мою графиню что-то задержало, – сетует он. – Тем хуже для вас, парни. Она бы дала вам хороший урок манер. Словом…

Он листает свой растрепанный том.

– За столом у вас иногда появляется соблазн положить в карман что-нибудь из жратвы впредь видении завтрашнего дня. Не возражайте – ведь мы же все человеки. В этих условиях будьте предусмотрительными и прихватите с собой полиэтиленовый мешок.

Или же сделайте, как я: засуньте куриную ножку или баранье ребрышко в свой кисет. Так они не испачкают вашу одежду и будут благоухать ароматом табака!

После рубона хозяева заруливают гостей в гостиную, чтобы пропустить по последней и выкурить по сигарете. Как правило, мужики сбиваются в кучку, чтобы поговорить о своей работе, а дамы – пооткровенничать о своих любовниках. Потому что в этом и состоит разница между мужиками и бабами. Бабники говорят о заднице до жратвы, а бабенки – после.

Потягивая аперитив, мужики начинают шептаться о своих матрацных похождениях. Причем сразу же. «Ты знаешь, какую я снял прелестную красотку, Альберт? Подмахивает – закачаешься! Брюнетка, а так делает римскую свечку, что ни с какой блондинкой не сравнить. К тому же еще и массовичка-затейница! Настоящая парижаночка». Или такое: «Поль, дорогуша, ты по-прежнему живешь в своей холостяцкой квартире в районе Нейли? Ты не мог бы дать ключи? У меня сейчас на примете одна замужняя бабенка, такая застенчивая, что от слова отель встает на дыбы, как кобыла при виде огородного пугала…» Все это за аперитивом, до рубона. В это же самое время дамы треплются о тряпках. На Елисеях открылся «любопытный» магазинчик; они видели купальники из набивного ситца из коллекции Фанни Зегер и хотели их купить, но голубых не было, а были только красные; шляпка как шляпка, а стоит состояние, новинка фирмы «Гермес», вся из крокодильей кожи, снизу доверху… Об «этих» делах пока ни слова. Осторожно, мужики еще трезвые. Но стоит им выйти из-за стола, как эти херувимши начинают друг дружке рассказывать о том, как они трахались. Как он здорово трясет грушу, малыш Роберт, какой у него прибор – экстаз берет, он может начинать еще и еще, так что приходится просить пощады. И с какого времени с Марио «все порвано»: все было здорово, пока он не надоел со своей неуемной страстью и своими неуместными телефонными звонками. Эти дамочки, опрокинув несколько рюмок терновой эльзасской настойки, раз начав, остановиться уже не могут. Они выбалтывают самое сокровенное. После своих любовников они рассказывают о своем дантисте, о своей педикюрше и о своем гинекологе. Мужики, те ведут разговор о просроченных векселях, о помещении капиталов. Сейчас их волнует не задница, а поземельный налог. Мужчины, в сущности, только делают вид, что они бабники первой степени, но это не надолго, это лишь для трепа, чтобы убедить себя в том, что мочиться в раковину – это признак полной независимости. А настоящие развратницы – это бабы. У них постоянно жжет в одном месте, их все время тянет на «это дело». Баба – это женщина для мужчин, в то время как мужик, в действительности, очень редко является мужчиной для женщин! Настоящий мужчина для женщин! Вы хотите, я вам скажу, что это такое? Так вот, это выясняется тогда, когда переходят к сигарам. Это такой мужчина, который, вместо того, чтобы присоединиться к группе мужчин, остается в группе женщин. Минута истины наступает, когда пьют ликер, парни, запомните это навсегда! В то время, когда эти простофили беседуют об увеличении капитала, распределении дивидендов и падении акций, мужик сообразительный, который занимается бабенками, а не акциями фирмы «Пешине Прожиль», и является настоящим бойцом. И женщины это подмечают. Более того, они это ценят.

Прежде чем закончить с обычными приемами, я вам дам еще пару советов: если вы опрокинете рюмку кальвадоса на диван или прожжете подушку дивана сигарой, не орите, как меняла на рынке. Немного выждите, а потом переверните подушку другой стороной. Это сделать проще пареной репы. Это первый совет.

Второй совет гораздо важнее. Если вас пригласила в гости совсем одного супружеская пара, а муж ушел раньше вас, не спешите сразу заваливать на кровать хозяйку, а подождите минут пятнадцать – вдруг он забыл ключи.

Его Высочество облизывает своим фиолетовым языком пересохшие губы.

– Теперь, давайте рассмотрим большие приемы. Они бывают редко, но иногда проводятся. Значит, так. Допустим, что вы однажды пригласили на свой прием среди прочих папского нунция, графа парижского или принцессу Маргарет. Вы говорите всем остальным, чтобы они явились пораньше. Потом, когда они сняли свои манто и повесили на гвоздь свои котелки, высосали по бокалу шампуни, вы спускаетесь вместе с ними в подъезд встретить именитого гостя. Вы выстраиваете их в две шеренги перед чуланом консьержки, а сами выходите на улицу и ждете на тротуаре.

Как только машина с гостем подкатывает к подъезду, вы подскакиваете к дверце машины. Но не открывайте ее: за это шофер получает деньги. Вы же протягиваете руку нунцию, графу или принцессе в помогаете им извлечь свое тело из салона автомобиля. Если это нунций, к примеру, вы малость сгибаетесь в пояснице и церемонно говорите: «Мое почтение, мой нунций, поторапливайтесь, баранья ножка уже томится в духовке!» Не допускайте ляпов и всяких вольностей. Не надо его спрашивать, ни почему он пришел без жены, ни как здоровье детей. Вы сопровождаете его до входа в подъезд. И в подъезде представляете ему остальных гостей, начиная с самых важных. Пример: «Граф Чек-Посталь, барон дю Камело, кавалер ордена Татвэн и т.д.» Потом вы заводите его в лифт, а сами выходите, чтобы ему не было тесно. Вы говорите ему: «Нажмите на кнопку пятого, мой нунций, смотрите, не защемите сутану дверями, а то можете застрять между этажами». Как только лифт тронется, вы и остальные рысью мчитесь вслед за лифтом наверх. Самое трудное – это прибежать раньше кабины и открыть ему дверь.

Если является парижский граф, не говорите ему: «Здравствуйте, г-н граф», так как он не совсем настоящий граф, в виду того, что на самом деле он принц. Несмотря на то, что у вас республиканский темперамент, вы слегка изгибаете позвоночник, как будто глотаете аршин, и говорите ему: «Для меня большая честь принимать у себя дома Ваше княжеское достоинство в моей скромной малогабаритной трехкомнатной квартире с ванной».

Потом действуете так же, как при встрече нунция.

Что касается принцессы Маргарет, проявите по отношению к ней больше чувства.

Вы чмокаете ее в ручку, потому что она замужняя женщина, и говорите ей: «Примите уверения в моем высоком уважении, принцесса, очень любезно с вашей стороны, что вы приняли мое приглашение. Я долгие годы умирал от желания познакомиться с вами. И я наконец решился, пока вы совсем не стали старенькой».

Как и в предыдущих случаях, вы представляете приглашенных, а затем тоже ведете ее к лифту, но на этот раз входите в кабину вместе с ней, чтобы показать дорогу. Когда вошли в кабину, снимите берет. Во время подъема ведите с ней светскую беседу: «Ваша сестра по-прежнему проживает в Букингемском дворце? Как поживают ее детки? Хорошо? В детской комнате не было эпидемии кори?»

За столом вы, естественно, усаживаете знатного гостя на почетное место: справа от хозяйки дома, если это мужчина, и по правую руку от вас, если это женщина. Хорошенько порекомендуйте своей супружнице, если у нее, ненароком, своенравный характер, не ругаться, если гость нумбер ван случайно наступит ей на ногу. Запретите своей брюзге хлестать его по фейсу под тем предлогом, что он ее бывшая пассия. Постарайтесь вдолбить ей, что это, в общем, большая честь, когда важная персона вытирает подошвы о ее лакированные лодочки. На вас возлагается обязанность развлекать Маргарет. Только, пожалуйста, без панибратства. Старайтесь быть утонченным и галантным: «Прекрасная принцесса, как бы я хотел, чтобы вы помассировали мне коленную чашечку!» А еще лучше: «Когда смотришь на вас, кажется, что попал в сказку про фей. Любуясь вами, невозможно представить себе, что вы ходите в туалет, как все обыкновенные люди!» Не бойтесь льстить ей. Она с самого рождения окружена типусами, которые к ней подлизываются, поэтому бояться нечего – лишним не будет!

Берюрье замолкает, потягивается, зевает, смотрит на часы и встает. Он подходит к краю эстрады и улыбается нам.

– На этом я кончаю с приемами. Но я хочу вам порекомендовать одну вещь, хотя в моем учебнике она противопоказана. Они там пишут, что во время церемонии представления не следует делать намеков на счет их профессии. Я с этим не согласен. В один прекрасный день, на дружеской вечеринке, был один господин, которого мне представили только по его хликухе, не уточнив, чем он занимается. Какое-то время спустя я начинаю по-всякому поносить советников по финансам, обратив при этом внимание на то, что если бы она хорошо знали свою работенку, то давно были бы не советниками, а миллиардерами. Никто не возникал. Тогда я призываю в свидетели этого имярек, о котором я говорил. «Вы позволите мне оставить ответ за собой, – говорит он мне, – в виду того, что я сам – советник по финансам». Не допускайте подвохов такого рода. И говорите прямо и без всяких эдаких. «Я представляю вам господина Люшнока, который является скульптором по губке. А это господин Фротфорт, который владеет предприятием по очистке переходов». Или так, когда речь вдет о дамах: «Позвольте мне представить вам мадам Бельоньон, любовницу префекта. Господин Келэбель, штатный любовник председательши Бросмуа». Таким образом вы не сделаете ляпа. Если, конечно, вы не сделаете это нарочно!

Когда Неподражаемый делает это впечатляющее заключение своей речи, кто-то тихонько стучится в дверь. Лицо Мастодонта покрывается яркими пунцовыми пятнами…

– Наконец-то она пришла! – бормочет он, как в бреду. – Я сейчас крикну «войдите», а вы все, хором, мужики, кричите: «Здравствуйте, госпожа графиня!» Хорошо?

– Войдите! – кричит Его Благочестивость.

И мы все вместе, объединенные одним порывом с Берюрье, вопим:

– Здравствуйте, госпожа графиня!

Дверь открывается и входит хилый, рассыпающийся, помятый Дюпанар.

Рассыльный, удостоенный такой чести, от изумления пошел зигзагом. Он смотрит на разгоряченные лица, вытянувшиеся навстречу ему, как вьюнки к солнцу, перекатывает из-под правой щеки под левую комок жевательного табака, будто ни с того ни с сего потерял обоняние.

Радость Берю переходит в черную ярость.

– Эй, вы, Дюконар! – обращается он к нему, – с каких это пор вы стали входить в аудиторию во время лекции?

– У меня записка для господина Нио Санато, – блеет старая развалина.

– Кто этот кретин! – орет его Округлость, который уже забыл мой псевдоним.

Я поднимаюсь.

Тут Ужасный опадает, как пена на молоке, когда закрывают кран газовой плиты.

Я хватаю конверт, который протягивает мне Дюпанар. В нем лежит фотография какого-то паренька тридцати лет с умным взглядом. У него темные волосы, причесанные в стиле Бельмондо, на подбородке ямочка и очки в оправе из черепахового панциря. К фотографии приклеен листочек, на котором на машинке отпечатана: «Инспектор Авель Канто».

Сестрички, у меня от этого свело скулы. И было от чего: у этого Авеля Канто не было ничего общего с тем Авелем, который учился в этой школе и который исчез! И вдруг в моей башке все прояснилось, как при свете неоновой лампы.

Ваш обожаемый Сан-Антонио не такой уж недотепа, мои милые, так как он все время что-то варил в своем котелке, пока Берю раздвигал горизонты знаний этих молодых людей. Он всегда оставался комиссаром при исполнении, несмотря на то, что был все время в тени. Сейчас он держится в сторонке, потому что центром притяжения является Берю, но его голова все время работает. И он вас не забывает, поверьте этому.

Oн нарочно заставляет вас мучиться от нетерпения. Макиавелли! Когда Сан-Антонио отходит в сторону, желание возрастает! Верх хорошего тона уметь уступать свое место, везде, и даже в книге!

Сейчас мне все стало ясно, как дважды два: Авель Канто был зачислен в школу, а банда террористов перехватила его в пути и подменила его подставным Авелем Канто.

Только два слушателя в школе сыщиков знали настоящего Авеля: Кастеллини и Бардан. Террористы были в курсе насчет Кастеллини и в срочном порядке сбросили его в пролет до приезда в шкалу Канто номер два; но им не было известно, что настоящего Канто знал еще один слушатель. Когда в автобусе Бардан обнаружил подмену, он понял, что происходит что-то серьезное. Он, может быть, даже связал между собой это присвоение чужой фамилии и «самоубийство» Кастеллини? Как бы то ни было, он допустил какую-то неосторожность, когда вышел из автобуса, и она оказалась для него роковой. Какая неосторожность? Это еще предстоит выяснить, во всяком случае, край завесы приподнят, как говорится в еще более плохих, чем мой, романах. Дюпанар уходит.