Текст книги "Берсеркер - Безжалостный убийца (Берсеркер - 12)"

Автор книги: Фред Сейберхэген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Они только что пережили С-скачок искалеченного боевого корабля, который, казалось, вообще не был уже способен на такие подвиги. Но все-таки он перенес людей через подпространство, и перенес более-менее неповрежденными.

Ну и куда же они свалились в конечном итоге? Вокруг виден был лишь темный мрачный туннель или, скорее, наполовину перегороженный остаток того канала, из которого они и уходили в прыжок.

Компьютер "Симметрии" быстро произвел расчеты и сообщил, что в последнем прыжке они преодолели миллионы километров. Но что еще более важно – флагман больше не был одинок. И это мог сказать даже Гавот, хотя он и плохо разбирался в дисплеях рубки.

Прямо по курсу неподалеку от "Симметрии" находился объект, сопоставимый по размерам с кораблем. Точнее, их там было несколько.

Сохранившиеся орудия флагмана уже были нацелены на самый крупный объект. Гавот только сейчас осознал, что тот во много раз больше "Симметрии". Кристофер принялся разглядывать форму чудовища, и в нем снова зародилось странное, противоречивое чувство.

Но пока что соларианский корабль медлил, не спеша открывать огонь. Не стрелял и враг.

При рассмотрении через приборы цель распалась на двойную. Один из объектов, побольше, в котором можно было опознать крупного берсеркера, находился чуть дальше второго, сильно уступающего ему в размерах. А в какой-нибудь паре километров от меньшего объекта маячило еще одно судно.

Через несколько секунд компьютер "Симметрии", основываясь на старых записях, опознал в последнем изображении яхту премьера Дирака. "Призрак" висел рядом с объектом, по внешнему виду полностью соответствующему пресловутому берсеркеру Дирака, а похищенная три века назад биостанция по-прежнему была привязана к металлическому чудищу.

Ни у кого из собравшихся в рубке людей не было ни времени, ни сил впадать в эйфорию. У них едва хватало сил на то, чтобы поверить, что они сами все еще живы.

А вот появление еще одного берсеркера было, несомненно, вопросом животрепещущим. Кто-то убийственно спокойным голосом поинтересовался:

– Эти корабли мертвы?

– Скоро узнаем. В настоящий момент от них, включая берсеркера, исходит не больше излучений, чем можно ожидать от такого здоровенного куска металлолома. Но лучше пока что держать их под прицелом.

– Будет сделано. – Непродолжительная пауза. – Сэр, мы продолжаем приближаться к ним.

– Продолжайте. И приготовьтесь сбросить скорость.

Командор не намерен был оглашать причины, побудившие его принять именно такое решение, – если у этого решения вообще были причины. У соларианцев все равно не было особого выбора. Быстрая инвентаризация потерь и ресурсов, проведенная выжившими офицерами и компьютером, свидетельствовала: "Симметрия" получила столько не подлежащих ремонту повреждений, что даже на обычное поддержание жизни людей сейчас уходило неимоверное количество энергии.

– Последнее, что нам сейчас нужно, – это новая драка. Реплика суперинтенданта Газина была слишком банальна, чтобы на нее отвечать или как-либо ее комментировать.

Но Принсеп все-таки счел нужным откликнуться:

– Я не ищу никакого боя. Я ищу способ выжить. Я полагаю, что мы сейчас приближаемся к берсеркеру Дирака, и, раз он до сих пор не обстреливает нас, я рискну предположить, что этот берсеркер мертв. А если объект, находящийся под боком у берсеркера, – та самая пропавшая биостанция, то, возможно, мы сможем перебраться на нее и найти там необходимую помощь. И я не вижу, какой еще вариант дает нам хотя бы призрачные шансы.

Примерно через час искалеченный флагман настолько приблизился к небольшой группе кораблей, что их разделяло буквально несколько сотен километров. Господствующее положение в этой группе занимала огромная, темная, безмолвная и все же невыразимо зловещая фигура берсеркера.

Соларианцы продолжали наблюдать за этой махиной, ожидая вспышки орудий или какого-нибудь внезапного маневра, но никаких действий со стороны врага так и не последовало. Единственная перемена заключалась в том, что изображения трех кораблей становились все более отчетливыми.

– Это и вправду берсеркер, – в конце концов провозгласил Принсеп. – И чертовски большой к тому же.

– Так точно, сэр. Наверняка это и есть... или был... – Наконец лейтенант Тонгрес подобрала точную формулировку: – Полагаю, что, если принять во внимание наличествующие рядом объекты, мы можем с уверенностью предположить, что это и есть берсеркер Дирака.

– Да.

Гавоту, который наряду со всеми остальными наблюдал за происходящим, потребовалось немалое усилие, чтобы мысленно отождествить загадочную, полуразрушенную громаду, висящую прямо по курсу, и машину-убийцу, преследовавшую его по пятам там, на Иматре.

– Сохранять боевую готовность! – приказал командор. Но хотя его подчиненные и требовали нанести удар первыми, Принсеп отказался нажать на спусковой крючок и перейти к агрессивным действиям.

Командор Принсеп продолжал наблюдать за сближением. Тем временем два дееспособных члена экипажа при поддержке функционирующих корабельных роботов изучали показания аварийной службы, оказывали помощь раненым и пытались хотя бы отчасти починить оружие и систему жизнеобеспечения.

Дальнейшее изучение показало, что починить двигатель и энергетические установки невозможно, а принятых полумер хватило лишь на надежду, что оборудование протянет еще несколько часов.

– Командор флота Принсеп! – официально обратился к Принсепу его собственный умирающий корабль.

– Слушаю вас, – негромко отозвался командор. – Только флота у меня больше нет.

– У меня есть веские основания предполагать, что вскоре вам придется отдать приказ об эвакуации.

– Я принимаю к сведению ваше предположение.

Но командор все медлил, не отдавая этого приказа. С палубы, где лежали раненые, донесся механический голос – одна из тамошних систем принялась настойчиво звать на помощь. Это тянулось до тех пор, пока кто-то из находившихся в рубке людей просто не отключил программу. Помочь они ничем не могли.

Командор тем временем пытался добиться, чтобы аппаратура предоставила ему наилучшее изображение станции, какое только можно было получить. Несмотря на то что Принсеп был близок к отчаянию, он все еще продолжал надеяться, что сможет найти на борту биостанции помощь для своих раненых, если гигантский берсеркер и вправду мертв. Командор продолжал действовать, хотя его подчиненные сперва единодушно сочли этот план фантастическим и неисполнимым.

– Ведь в учреждении, предназначенном для биологических исследований, обязательно должны быть медироботы, правда же? – почти тоскливо протянул Принсеп.

– Сэр, – подала голос лейтенант Тонгрес. – Я полагаю, что триста лет назад там действительно стояли медироботы. Но сейчас там либо берсеркеры, либо просто ничего нет.

Принсеп пожал плечами, словно покоряясь судьбе:

– Если там и вправду сидят берсеркеры, то, может, нам удастся прихватить с собой на тот свет хоть несколько штук. Одно я вам могу сказать точно: если мы просто будем сидеть на "Симметрии", сложа руки, то умрем через несколько часов. Максимум через день.

– Мы эвакуируемся с корабля, сэр?

– Не опережайте события. Но я хочу, чтобы раненых перенесли в спасательную шлюпку. И возможно, я не захочу покидать корабль, если враги действительно наблюдают за нами.

На флагмане осталась пара шлюпок. На таких спасательных корабликах люди могли прожить немало времени, но добраться с их помощью домой – об этом нечего было и мечтать.

Но зато были все причины предполагать, что через несколько часов флагман перейдет в стадию неконтролируемого самоуничтожения. Поэтому командор, перетаскивая раненых в шлюпку, даже не стал обдумывать, как запрограммировать "Симметрию", чтобы флагман взорвал себя. Пустой корпус не будет представлять никакой ценности для берсеркеров, даже если те его и захватят. Надо только не забыть убедиться, что шифровальные коды и еще кое-какие секретные данные уничтожены.

По мере того как минута шла за минутой, а "Симметрия" подплывала ближе и ближе к загадочной группе, природа самого дальнего объекта становилась все более очевидной. Это явно был берсеркер неимоверного, внушающего ужас размера. Он был настолько велик, что мог бы в одиночку справиться со всей флотилией Принсепа, если его чудовищные мозги и арсенал все еще были работоспособны. Но ясно было, что этот берсеркер тоже прошел через жесточайшие схватки.

Он занимал достаточно удобную позицию, вполне позволявшую ему дать залп по чужакам из кормовых орудий. Но какой бы ни была причина, берсеркер продолжал безмолвствовать.

– Сэр, я засек какую-то разновидность силовых полей, связывающих берсеркера со станцией, – доложил Динант.

– Возможно, это остаточные поля. Или я ошибаюсь? Я имел в виду: может ли быть, что эти поля сохраняются неограниченно долгое время после того, как создавшая их машина уже умрет?

– Не исключено, сэр. Впрочем, двигатели берсеркера, очевидно, тоже все еще функционируют. В настоящий момент они работают не на ускорение, а исключительно на корректировку курса. Тогда получается, что связующие поля исходят от двигателя либо их поддерживает какая-то автоматика с низким уровнем интеллекта. Мы все еще можем надеяться, что настоящий мозг берсеркера мертв. И яхта, расположенная с одного конца странной группы, и берсеркер, висящий на другом конце, несли на себе несомненные следы повреждений. Кажется, некоторые повреждения берсеркер получил недавно, если судить по исходящей от шрамов радиации.

Интересно, а насколько давнего происхождения вон то скопление мелких обломков, дрейфующих по соседству? Похоже, что они совсем свеженькие.

– Черт подери, а это откуда взялось?

Среди людей возникло некоторое замешательство. Командор, оглядев эти следы недавнего сражения, заявил:

– Думаю, мы должны предположить, что некоторые наши корабли добрались сюда и вступили в бой с врагом.

– А где же наши корабли?

– Раз их здесь нет, то, очевидно, они не пережили боя.

– А может, они просто свалили всю работу на нас, а сами развернулись и рванули домой? /Но как бы то ни было, а отсутствующие соларианские суда не могли оказать никакой помощи Гавоту и его товарищам.

Теперь пассажиры флагмана получили возможность получше рассмотреть похищенную биостанцию. Никаких сомнений не оставалось: в старых записях сохранилось достаточное количество ее изображений. За триста лет внешний корпус станции не пострадал – во всяком случае, на вид, – но на нем наличествовали кое-какие отметины – такие могли появиться в том случае, если рядом со станцией происходили мощные взрывы.

Автопилот "Симметрии" сбросил скорость до нескольких километров в минуту, и соларианцы могли видеть древние силовые поля, связывающие берсеркера и биостанцию. Рассмотрев эти поля, соларианцы отчасти укрепились в предположении, что они действительно могут быть и остаточными.

Торможение продолжалось. Впрочем, умирающие двигатели "Симметрии" сбрасывали бы скорость, даже если бы их никто об этом не просил. Теперь яхту и флагман Принсепа разделяло не более километра.

Маленькая группа древних кораблей, к которой теперь примкнула и "Симметрия", медленно плыла среди туманности. Яхта Дирака, "Призрак", дрейфовала у самой границы поля, связывающего двух ее соседей. Она тоже хранила полнейшее молчание. Кто-то вполголоса высказал предположение, что яхта тоже как-то была присоединена к берсеркеру и ее осторожно буксировали.

– Очевидно, премьер Дирак все-таки настиг своего врага...

– Судя по тому, как эта штука выглядит, он от этого много не выиграл.

Под тщательным присмотром выжившего человека-пилота флагманское судно пристроилось в хвост некогда великолепному кораблю Дирака и плавно сбросило скорость.

Мичман Динант, оставшийся навигатор, выдвинул приемлемое объяснение тому, каким образом флагман ухитрился вынырнуть из подпространства настолько близко к этим трем древним машинам. Объяснение оказалось следующим: в туманности существует канал, позволяющий обеспечить наименьшее сопротивление и наибольшую скорость. Распределение материи и сил в окружающем космическом пространстве и подпространстве сложилось таким образом, чтобы у любого пролетающего поблизости корабля появились достаточно большие шансы пройти именно через этот канал. И этот путь, это сочетание соответствующих условий существенно не изменились за последние три сотни лет.

С того момента, когда древние корабли оказались в поле зрения флагмана, пока что ничего не изменилось: и яхта, и берсеркер, и биостанция продолжали хранить радиомолчание. Ни одно судно не передало ни одного сигнала ни на одной частоте.

Наконец-то командор Принсеп позволил себе вздохнуть с некоторым облегчением:

– Ну что ж, господа, мы можем видеть, что этот берсеркер выглядит как мертвый. Но, как нам известно, когда мы рискнули и пошли на последний С-скачок, буквально на хвосте у нас висели некоторые чрезмерно живые бандюги. Если и вправду любого, кто двинется в эту сторону, понесет именно тем же путем, мы в любой момент можем обнаружить, что преследователи снова присоединились к нашему обществу. Боюсь, нам стоит исходить из предположения, что именно это они и постараются сделать.

– Я нимало не удивлюсь, сэр, если здесь и вправду появятся берсеркеры, от которых мы удрали. Если, конечно, хоть кто-то из них все еще боеспособен. – Мичман Динант, имевший боевой опыт еще до этого путешествия, на секунду умолк. – О господи, командор, вот это была драка– Да, молодой человек, драка была недурственная. Но всем нам отлично известно, что если кто-то из наших противников уцелел, то они нимало не обескуражены полученной трепкой. Они все равно будут изо всех сил стараться нагнать нас. Потому нам следует оставаться начеку.

– Сэр! – подала голос Тонгрес. – Здесь недостает не только наших кораблей. Нам не следует забывать, что их отряд состоял тоже из нескольких частей. Не думаю, что берсеркеры вправду поставили в засаду все свои силы.

– Я тоже так не думаю. Если учесть, с каким рвением они стремились к этим трем кораблям, некоторые из них наверняка должны были остаться в боевом охранении. Но похоже, эта часть отряда промахнулась или еще каким-либо образом сбилась со следа. Во всяком случае, здесь их нет, и в этом наше везение.

– По крайней мере, их пока что здесь нет, – уточнил суперинтендант Газин. Он давно уже хранил молчание и теперь невольно привлек внимание всех присутствовавших.

Гавот тоже решил внести свой вклад в беседу:

– Получается, что мы возвращаемся к тому же самому проклятому вопросу. Никуда от него не денешься. Если бы только мы могли выяснить, что именно заставило берсеркеров затеять эту мышиную возню...

Командор покачал головой:

– Мы можем лишь строить предположения. Но непосредственную цель наших берсеркеров мы, кажется, выяснили. Я думаю, они просто пытались догнать эту вот компанию, древнюю составляющую часть всей этой мышиной возни, как вы ее назвали. – Принсеп кивнул в сторону трех загадочных кораблей, выстроившихся по размеру, – точнее, в сторону экрана, на котором красовались их уменьшенные изображения.

– А что после этого?

– Возможно, если мы останемся на месте действия, то сможем что-нибудь выяснить. По крайней мере, разберемся, почему берсеркеры вели себя так загадочно.

Возвращение к знакомому спору было полезно хотя бы в том плане, что дало уцелевшим соларианцам тему для разговора и позволило людям ненадолго отвлечься от их собственного отчаянного положения.

– А я бы все-таки сказал, что какую бы там цель ни преследовали те берсеркеры, за которыми гонялись мы, но уж явно их задачей не был захват премьера и его яхты. Берсеркеры ни за что бы не прервали успешно развивающееся нападение на плотно заселенную систему лишь ради того, чтобы схватить этого человека. Он наверняка уже лет триста как мертв, а если даже и жив, то не имеет больше ни флота, ни какой бы то ни было власти, возразил мичман Динант.

Тонгрес с готовностью включилась в спор:

– Ну ладно. Тогда объясните мне, за чем же охотились берсеркеры, если не за Дираком и его яхтой?

– Я признаю, что другие варианты кажутся несколько менее осмысленными. Но все равно, вот вам версия вторая: нынешние берсеркеры пытаются догнать и захватить биостанцию, которая под завязку загружена человеческими зародышами. Кстати, эти зародыши вполне успешно пребывали в состоянии заморозки все время, прошедшее после исчезновения Дирака, или даже больше. Наконец, версия третья – пожалуй, самая крутая. Со стороны похоже, будто целый флот берсеркеров остервенело гоняется за одной из собственных машин. Почему – понятия не имею. Вот вам все наличествующие варианты. Мне ни один из них не нравится. Но, черт бы их всех побрал, ничего больше я предположить не могу. Маленькая группа выживших людей при помощи тех роботов, которые еще были в состоянии нормально функционировать, тщательно осмотрела прилегающие районы, ежесекундно страшась и ожидая обнаружить свежие орды берсеркеров. Но ни один враг так и не появился.

Сенсоры и аналитические системы военного корабля, как и все прочее оборудование, пострадали во время боя. Тем не менее они могли достаточно уверенно установить, что количество свежих, все еще горячих обломков свидетельств недавнего боя – в окружающих тучах пыли невелико и продолжает быстро уменьшаться. Кроме того, чем дольше люди рассматривали огромного берсеркера, тем яснее становилось, что некоторые из его повреждений тоже подозрительно свежие – возможно, получены буквально за последние несколько часов. Некоторые поврежденные места все еще тлели. Видимо, там продолжали идти какие-то химические процессы.

На лице командора Принесла явственно отражалось отчаяние. Но тем не менее командор продолжал оставаться безжалостно решительным – на свой незаметный для других манер:

– Сперва мы проверим яхту. Я намерен лично возглавить абордажную группу. Если мы благополучно переживем эту экскурсию, но не сумеем получить там требуемую помощь, то попытаемся сразу же перебраться на биостанцию и исследовать ее.

– Абордажную?

– Да, лейтенант, именно абордажную. У вас есть предложение получше?

Предложения не последовало.

Принсеп указал на те экраны, где высвечивались последние данные о полученных кораблем повреждениях.

– Боюсь, у нас на самом деле нет выбора – если учитывать состояние двигателей и систем жизнеобеспечения. Если мы сумеем найти на яхте или на станции действующего медицинского робота и запустить его, у наших раненых появится хоть какой-то шанс. Не говоря уже о том варианте, что если двигатели яхты работают – а если исходить из того, что нам известно, это вполне вероятно, – то она сможет доставить нас обратно домой.

Эти слова вызвали среди присутствующих воодушевленное бормотание.

Командор тем временем продолжал:

– Если мы не сможем получить требуемую помощь на каком-нибудь из этих кораблей, никто из нас долго не протянет.

Принсеп нимало не колебался, определяя, кто пойдет с ним на яхту. Командор желал видеть своим спутником Гавота. Гавот кивнул.

– Наша задача может оказаться легче по крайней мере в одном аспекте, добавил командор. – Думаю, мы должны предположить, что биостанция занята берсеркерами или, по крайней мере, некоторое время пробыла под их властью. Но мне кажется, что это предположение не стоит распространять и на яхту.

Затем последовал спор на технические темы, которого Гавот практически не понимал и потому по большей части пропустил мимо ушей. Спор касался природы силовых полей, которые удерживали три древних корабля в единой сцепке, – одинаково ли они прочны на разных участках и представляют ли эти поля какую-нибудь опасность для маленького судна или человека в скафандре, если тот попытается войти в них.

В конце концов спорщики сошлись на том, что яхта скорее всего была случайно захвачена силовым полем; со стороны казалось, что она связана с этой группой куда слабее, чем два больших корабля между собой.

Командор невозмутимо принялся готовиться к высадке на яхту. Гавот немного понаблюдал за ним, потом последовал его примеру.

Для высадки они выбрали одну из маленьких, лишенных какого бы то ни было вооружения спасательных шлюпок.

Перед ними лежали два источника надежды, слабой, но вполне реальной. Яхта и биолаборатория. Что же касается третьего корабля...

Командор Принсеп подумал, что никто добровольно не отправится на борт берсеркера, даже если берсеркер выглядит совершенно дохлым – как этот, например. По крайней мере, никто не сделает этого до тех пор, пока будет оставаться хоть малейшая лазейка, позволяющая увильнуть. Потом командор подумал, что из этого правила возможны исключения. Возможно, Гавот не станет возражать против такого путешествия.

ГЛАВА 22

Гавот находился в наилучшем расположении духа, и его нимало не волновало, что произойдет через два-три часа.

Впрочем, нет – было чертовски интересно, что же случится дальше. Помимо всего прочего, Гавот осознал, что, подстрелив двух берсеркеров, он сильно вырос во мнении товарищей по команде. Теперь его считали героем. Кажется, даже суперинтендант Газин проникся. Несомненно, Кристофер удостоился бы великих почестей на многих планетах – если бы сперва очистился от лежащих на нем обвинений и доказал, каким именно образом он и его товарищи ухитрились выжить.

Ну, по крайней мере, любое обвинение в доброжильстве теперь должно было выглядеть полной чушью. Что же до внутренних демонов Кристофера какое бы обязательство у него ни вытянули когда-то чертовы машины, больше он не был им связан.

Впрочем, командор все еще испытывал какие-то сомнения. Во всяком случае, если судить по взглядам, которые он время от времени кидал на Гавота.

Ну и черт с этим. Гавот не собирался причинять никакого вреда командору Принсепу; Кристоферу слишком нравилось его общество.

Еще Гавот понял, когда ему предоставилась возможность остановиться и спокойно подумать, что если он выживет и когда-нибудь вернется к тому, что люди называют цивилизацией, то вполне возможно, что его и вправду захотят наградить медалью, – только вот медаль эту принесут к нему в камеру. На самом деле у него не было никаких оснований рассчитывать на прощение. Ни одно человеческое общество не потерпит того, что совершил он, Гавот. А, да пошло оно все к чертям! Он не терял ничего, кроме свободного доступа в космопорт. А в настоящий момент ему очень нравилось катиться на гребне волны и наблюдать, чем удивит его Вселенная в следующую минуту.

Ну а пока Кристофер Гавот искренне наслаждался отношением товарищей по команде. Единственной заботой оставшихся на флагмане людей стало откровенное желание жить, а для этих условий он был вполне неплохим спутником.

По крайней мере, на настоящий момент. Гавот прекрасно осознавал, насколько быстро могут изменяться взаимоотношения.

После короткого перерыва, отведенного на отдых и сборы, Гавот следом за Принсепом явился на летную палубу – она здорово пострадала от обстрела, как и другие части флагмана, – и забрался в одну из двух пригодных к использованию спасательных шлюпок.

Два человека в спасательной шлюпке, равно как и все, оставшиеся на борту флагмана, нервно посматривали в сторону огромного берсеркера – ну, или в сторону той туши, которая когда-то была берсеркером. Наполовину искореженная гора металла по-прежнему не подавала никаких признаков жизни. Если берсеркер и следил за маленькой шлюпкой, движущейся к яхте, то людям об этом известно не было.

Когда крохотное суденышко подобралось к яхте, Принсеп и Гавот отчетливо рассмотрели написанное на борту название – "Призрак". Древняя яхта Дирака почти не уступала в размерах изрешеченному флагману, но по сравнению с берсеркером оба судна выглядели карликами.

Посреди пути наступил странный момент, когда двое мужчин молча обменялись взглядами, в которых сквозило взаимопонимание. Гавот видел страх в глазах Принесла, но сам он после сражения уже ничего больше не боялся. Обычно с ним такое бывало, если Кристофер ввязывался в какое-то предприятие, вызывавшее у него возбуждение. Гавот стремился идти вперед ради собственных интересов. Ему хотелось увидеть, что творится на борту безжизненной на вид яхты. Его всегда притягивала опасность. И еще Гавот совершенно не желал умереть, покорно сложив лапки.

Если существует какой-нибудь способ выбраться из этой ситуации, то найти его можно, лишь двигаясь вперед. Повинуясь безотчетному порыву, Кристофер сказал:

– Я рад, командор, что вы выбрали своим спутником именно меня.

Принсеп медленно кивнул:

– Я так и подумал, что вам это может понравиться. И вы хорошо управляетесь с оружием. Лучше, чем кто-либо из нас.

Гавот постарался напустить на себя скромный вид.

– Мне очень жаль, что с Бекки так получилось. Я знаю, что вы были близки.

Гавоту стало как-то не по себе.

Командор выключил радио, чтобы наверняка убедиться, что их не услышит никто извне, потом спокойно добавил:

– Нет, Гавот, я не боюсь, что вы попытаетесь меня убить.

– Что?

– По крайней мере, пока что не боюсь. Во-первых, я прекрасно вижу, что вы решили пока что поработать на моей стороне, а во-вторых, достаточно велика вероятность, что мы скоро так или иначе будем мертвы. Но на нынешний момент мы с вами составляем отличную команду. Меня не беспокоит, что вы делали до того, как оказались на моем корабле, и я не желаю этого знать.

– Я – убить вас? О чем вы, командор? – Но, произнеся эти слова, Гавот понял, что они звучат фальшиво. Ему сейчас было не под силу изобразить надлежащее потрясение и изумление. Пожалуй, его попытка одурачить спокойно наблюдающего за ним командора была недостаточно проникновенной.

Подвести маленькую шлюпку к яхте и причалить к одному из шлюзов удалось без особых затруднений. Швартовка прошла нормально.

Несколько секунд спустя Гавот и Принсеп с оружием на изготовку уже стояли в шлюзе. Внешняя дверь шлюза закрылась у них за спиной, а впереди открылась внутренняя. "Здесь должна быть ловушка, возможно, первая из них. Вот сейчас дверь откроется, а за ней окажется берсеркер, готовый убивать..."

Но внутренняя дверь преспокойно отъехала в сторону, и за ней ничего не обнаружилось. Ничего, кроме обычнейшего коридора. Коридор уходил вправо и влево, был нормально освещен, ориентирован в соответствии с корабельной гравитацией, и в нем, судя по показаниям встроенных в скафандры гостей датчиков, поддерживалась нормальная атмосфера.

Через несколько минут Принсеп и Гавот убедились, что, судя по всем признакам, яхта действительно безлюдна и давным-давно заброшена. Впрочем, чего еще можно было ожидать от корабля, последние известия о котором поступили триста лет назад?

По крайней мере, при беглом осмотре складывалось впечатление, что судно пустует уже много лет, хотя системы жизнеобеспечения "Призрака" функционировали нормально.

Это озадачивало, и Гавот не преминул поделиться недоумением со своим спутником. Следовало бы ожидать, что после того, как системами жизнеобеспечения перестанут пользоваться, через некоторое время – пусть даже довольно значительное – центральный корабельный компьютер просто их отключит. Но очевидно, этого не произошло. Напрашивалось предположение, что кто-то – или что-то – велел компьютеру не делать этого.

Когда Принсеп попытался проверить, как компьютер реагирует на рутинные команды, тот быстро откликнулся. Правда, он заявил, что двигатель не работает, и никаких пояснений этому факту не дал.

Принсеп печально вздохнул.

На следующий вопрос – о местонахождении и рабочем состоянии медицинских роботов – компьютер ответил так же проворно и указал, как добраться к ним от того места, где люди находились сейчас.

Двинувшись в путь, Гавот и Принсеп вскоре заметили следы старых боевых повреждений.

Палуба ангара была так же безлюдна, как и весь прочий корабль. Все малые суда отсутствовали.

Вскоре исследователи добрались до рубки управления. Никто на них не напал. Да и вообще они не обнаружили ни единого признака, указывающего на присутствие берсеркеров. В рубке Принсеп рискнул разделить свой более чем скромный по численности отряд и отправил Гавота осмотреть медироботов и лично убедиться, что они действительно здесь есть и пригодны к использованию.

Тем временем сам командор остался в рубке и принялся изучать ее. Он решительно наплевал на возможность наткнуться на мины-ловушки – что о них беспокоиться, если уж стоят, то все равно не увернешься – и сосредоточился на попытках оживить двигатель и оружие.

Гавот наскоро рассмотрел идею – не будет ли лучше, если он втихаря проигнорирует приказ командора и вместо этого поошивается рядом с рубкой? Вдруг берсеркеры только и ждут, чтобы они разделились? Было бы забавно устроить засаду на еще одну чертову машину. Хотя нет, просто сидеть и ждать – чересчур пассивный образ действий. Кстати, ему еще потребуется время, чтобы отыскать дорогу на этом здоровенном незнакомом судне. Кристофер двигался осторожно, но без малейшей нерешительности. Сейчас он особенно остро ощущал себя живым. Нет, он сам будет устанавливать правила этой игры.

Словно в награду за бесстрастность Кристофера, указания корабельного компьютера оказались точными. Так всегда – когда ты начеку и ожидаешь ловушек, все проходит без сучка и задоринки. Гавот без проблем отыскал дорогу в узкий коридор, где располагался медотсек. Там оказалось пять устройств, напоминающих причудливо разукрашенные гробы. Все они были разрисованы принятыми в Галактике символами аварийных ситуаций.

Гавот с легким удивлением обнаружил, что один из медицинских роботов занят. Подойдя поближе, Кристофер увидел, что робот работает в режиме анабиоза. За статгласовым колпаком смутно виднелось лицо лежащего в анабиозе человека – это явно был соларианец. Потом Гавот вызвал и прочел подробную медицинскую справку, касающуюся некоего Фоулера Аристова. Как выяснилось, триста лет назад этот молодой человек был одним из добровольцев колонизационного проекта, организованного фондом Сардоу. Он намеревался посвятить свою жизнь уходу за юными колонистами.

– Эй, Фоулер Аристов! Тук-тук! Пора вставать! Ты просрочил арендную плату! – изрек Гавот. Произнося эти слова, Кристофер нащупал и нажал кнопку срочного пробуждения. Внутри занятого гробика и вокруг него забегали огоньки, указывая, что процесс пошел. Фоулеру Аристову пора встать и явить свой светлый лик. Командор явно за34В хочет уложить в эту чудную уютную кроватку кого-нибудь другого. А Гавот – по крайней мере, на нынешний момент – намеревался всемерно поддерживать командора.

Потом Кристоферу пришло в голову: а кто, собственно, сказал, что после трех сотен лет эти медироботы до сих пор работают безукоризненно? Пожалуй, стоит привести их в рабочее состояние и подготовить к приему ребят командора. Гавот перевесил оружие – но так, чтобы оно по-прежнему оставалось под рукой, – и двинулся вдоль ряда, переводя каждого робота в режим проверки. Судя по показаниям приборов, медотсек действительно был в полном порядке и готов был хоть сию минуту принять пациентов. Тот, который пока что был занят, должен был освободиться через несколько минут. Это было широко распространенной практикой: такие устройства делали взаимозаменяемыми и пригодными для приостановленного оживления – в терапевтических целях. Наиболее тяжелых, практически безнадежных пациентов робот переводил в анабиоз, давая им тем самым возможность дождаться наилучшей медицинской помощи или, по крайней мере, решения консилиума.