Текст книги "Цивилизация Древней Греции"

Автор книги: Франсуа Шаму

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 2
ДИАДОХИ И СТРЕМЛЕНИЕ К ЕДИНСТВУ

Болезнь, унесшая Александра в расцвете молодости, была так жестока и так скоротечна, что он не успел назначить своего преемника. В течение последних четырех дней, когда фатальный исход уже был очевиден, он не мог говорить. Македоняне, окружавшие его, естественно, были приверженцами династической традиции, но эта последняя соединяла в себе царское происхождение с одобрением македонского народного собрания, которое в данном случае, на чужой земле, было представлено армией. Александр еще не имел прямого наследника: одна из его жен, Роксана, царевна Согдианы, была беременна, и только в августе ей предстояло родить сына, будущего Александра IV. Но пока он не родился, единственный, в ком текла царская кровь Аргеадов, был внебрачный сын Филиппа II, Арридей, больной эпилепсией и слабоумный. Приближенные и воины Александра, затрудняясь выбрать между этим жалким человеком и еще не появившимся на свет наследником, пришли к временному компромиссу, сохранив права обоих в виде парной монархии, владения которой в непосредственном будущем должны управляться ближайшими друзьями покойного царя.

В то время как хилиарх Пердикка, сменивший в этой высокой должности Гефестиона, осуществлял под этим титулом своего рода регентство, Кратеру, не раз при Александре бравшему на себя высшее командование войсками, было доверено лично представлять одного или обоих царей. Что касается старого Антипатра, то, как стратег, он продолжал крепко держать в своих руках европейскую часть монархии, как он делал это уже в течение одиннадцати лет. Однако Фракия в силу своего непростого положения и важности своей роли как охранницы Черноморских проливов была отдана в управление Лисимаху. В Азии шло распределение провинций между военачальниками: Птолемей выбрал себе Египет, где он немедля приказал убить грека Клеомена из Навкратиса, которого Александр назначил главой местной администрации; Антигон Одноглазый сохранил контроль над Фригией и западной Анатолией, порядок в которых он поддерживал с начала завоевательных походов; грек Эвмен из Кардии, секретарь царских архивов, бывший одним из наиболее близких соратников Александра, взял на себя управление Каппадокией и Пафлагонией в Центральной и Северной Анатолии; Селевк вместо территорий получил командование над конницей – элитным корпусом. Эти македонские вожди, среди которых единственным греком был Эвмен, стали настоящими наследниками Александра, преемниками, или диадохами,как их называет история. С участием диадохов или их сыновей, эпигонов(слово, которым в древней поэме назывались сыновья семерых полководцев, выступивших против Фив), в скором времени разыграется 40-летняя кровавая драма, в которой столкнутся из противоположных интересов и стремления каждого из них восстановить единство огромной империи, пока череда их неудач не приведет к новому мировому равновесию в форме эллинистических государств.

Первое время, с 323 по 316 год до н. э., миф о единстве империи, по крайней мере его принцип, отстаивался в интересах двух царей: слабоумного Арридея, взявшего имя своего отца Филиппа, и младенца Александра IV. Позже, когда династия Аргеадов была истреблена в результате хладнокровных убийств, каждый из диадохов попытается восстановить империю под своей единой властью, и всякий раз это будет создавать против его действий коалицию его соперников. Антигон Одноглазый при поддержке своего сына Деметрия долгое время будет близок к успеху, пока сражение при Ипсе в 301 году до н. э. не станет концом всех его надежд и его собственным концом. После смерти отца Деметрий, прозванный Полиоркетом («берущий города»), бывший незаурядным полководцем, но не имевший четких политических взглядов, разыграет на исторической сцене беспорядочный и долгий спектакль, полный успехов и неудач и завершившийся окончательным провалом в 285 году до н. э. Но тут уже Лисимах, который долгие годы придерживался осторожной политики ближайших целей, примется воплощать мечту о господстве над Европой и Азией с центром в его владениях в районе Дарданелл. Эти амбиции потерпят поражение в 281 году до н. э. в битве при Курупедии, в которой Лисимах будет побежден и убит. Тогда его победитель Селевк предпримет последнюю попытку объединения: эту иллюзию через несколько месяцев, в 280 году до н. э., рассеет его убийство вероломным другом. С гибелью последнего диадоха и установлением нового порядка завершится этот беспорядочный и бурный период, основные эпизоды и наиболее выдающихся деятелей, которого мы сейчас рассмотрим.

* * *

Весть о смерти Александра не вызвала волнений среди коренных народов Азии, с давних пор приученных к покорности. Зато греки, которые никогда полностью не отказывались от своего старого идеала независимости, подняли мятежи на дальних границах империи. В верхних сатрапиях – Бактрии и Согдиане, к северу от хребтов Гиндукуша, колонии ветеранов, в основном греческих наемников, которые уже два года безрезультатно добивались возвращения в Европу, получили новую надежду и собрались в войско под командованием греческого сатрапа, таким образом образовав греческое царство в Бактрии, которое станет независимым во второй половине III века до н. э. и будет весьма успешным.

На другой оконечности владений Александра греческие полисы Европы, по крайней мере частично противившиеся македонскому владычеству, сочли это подходящим моментом, чтобы от него освободиться. Афины, восстановившие свои силы благодаря мудрому правлению Ликурга и военному опыту Фокиона, предприняли такую попытку. Ликург незадолго до того умер: красноречие Гиперида, всегда яро ненавидевшего Македонию, призывало пренебречь предупреждениями Фокиона. Из изгнания был возвращен Демосфен, а командование войсками в предстоящей войне было поручено афинянину Леосфену, который отличился, возглавляя корпус наемников. Даже пятьсот лет спустя историк Павсаний сможет передать тот энтузиазм, которым сопровождалось это движение (История Эллады. I, 25).

2. Греция и Эгейское море.

На оставшуюся казну Гарпала были набраны наемники, был мобилизован флот и заключены альянсы: Спарта, Коринф, Беотия отказались от союзничества, зато Арголида, Элида, Мессения на Пелопоннесе, а в континентальной Греции – Фокида, Локрида, Этолия и чуть позже Фессалия прислали свои контингенты. Леосфен повел армию союзников в бой и, заняв Фермопилы, заставил Антипатра и македонские войска укрыться в Ламии – отсюда и название «Ламийская война», которое было дано этому последнему выступлению греческих полисов против Македонии. Осада Ламии продолжалась всю зиму 323–322 годов до н. э., но Леосфен погиб во время сражения перед крепостью, и потеря этого опытного и авторитетного военачальника оказалась роковой для коалиции, которая начала распадаться. Антипатр, хотя и был снова разбит в открытом бою, смог отступить в Македонию, чтобы там дождаться подкрепления, которое вел из Азии Кратер. Афинский флот охранял Черноморские проливы, чтобы не дать пройти этим резервам, но ему помешала эскадра, поддерживавшая Антипатра. Военные действия в Эгейском море закончились решающим сражением у острова Аморгос, в южных Кикладах: это был крах афинского морского флота, от которого он уже никогда не оправился. Пирей был заблокирован, и в скором времени объединенные войска Антипатра и Кратера разгромили союзную армию в Кранноне, в Фессалии, в сентябре 322 года до н. э.

Брошенные своими союзниками, потерявшими всякую надежду, Афины вынуждены были вступить в переговоры с Антипатром и принять предлагаемые им жесткие условия, согласно которым македонский гарнизон должен был постоянно находиться в крепости Мунихия, в Пирее; спорный город Ороп на границе с Беотией – отделиться от Аттики; афинские клерухии [7]7
  Клерухия (греч. жребий, участок) – особый вид колоний, основывавшихся главным образом (но не исключительно) афинянами на земле по большей части завоеванной, иногда же добровольно уступленной союзниками, например взамен уменьшения взносов. (Примеч. ред.)


[Закрыть]на Самосе должны были окончательно покинуть этот большой остров, оставив его населению; ущерб, причиненный войной, подлежал возмещению. Кроме того, внутренний строй полиса был реорганизован: поскольку противники Македонии принадлежали к сторонникам демократии, вместо традиционных демократических институтов вводился олигархический режим и цензитарии, отныне лишавшие политических прав около 12 тыс. граждан, имущественное положение которых было ниже устанавливаемого ценза. Фокион, который отличился мужеством в недавних военных действиях и личный авторитет которого удержал Антипатра от военного вторжения в Афины после битвы у Краннона, и оратор Демад, уже давно поддерживавший интересы Македонии, стали управлять полисом после его поражения. Что касалось подстрекателей к войне, Афины согласились их выдать: бежавший Гиперид был арестован и предан смерти, Демосфен добрался до Калаврии и в момент своего ареста принял яд. Его смерть ознаменовала конец какой бы то ни было политической независимости для его родины, которую его смелость, стойкость и талант уже не направляли по пути величия и свободы.

Подробнее следовало бы остановиться на последнем эпизоде этой длинной и бурной истории. Но как только Афины сошли с политической арены, столкновение интересов и интриги снова начали разыгрываться в Азии. Хилиарх Пердикка, помогавший Эвмену завладеть Каппадокией, которую Александр оставил непокоренной, пытался укрепить власть царей, которую другие диадохи желали признавать. Старая царица Олимпиада, мать Александра Великого, вернувшись в родной Эпир, имела твердые намерения снова заняться политикой в меру своих амбиций, поэтому решила предложить Пердикке, чтобы втянуть его в свою игру, руку своей дочери Клеопатры, сестры Александра, которая осталась вдовой. Породниться с царским родом Аргеадов посредством этого брака значило получить доступ к высшей власти. Пердикка не устоял перед соблазном, но его соперники не дали себя обмануть и почувствовали здесь подвох, тем более что для женитьбы на Клеопатре Пердикка должен был расторгнуть брак с дочерью Антипатра. Мы увидим, насколько важными станут отныне такие личные отношения, скрепленные династическими союзами, для политических связей между правителями.

Пердикка, понимая, что враждебность к нему возрастает, начал действовать первым и, воспользовавшись тем, что его соперники пребывали на границах империи, решил прежде всего выступить против того из них, кто был больше оторван от других, – против Птолемея, сына Лага. Птолемею, как мы помним, было отдано управление Египтом, и он прочно там обосновался, поддерживаемый большим числом македонян, уже давно признавших его дальновидным и благородным военачальником. Проявив решительность и политическое чутье, он распространил свою власть в 322 году до н. э. на богатую греческую колонию Кирену, которая из-за своих внутренних междоусобиц не могла оказать должного сопротивления, и отправил туда стратега Офелла. Наконец, умело действуя, он добился того, чтобы набальзамированное тело Александра было доставлено не в Македонию для погребения в царском некрополе Аргеадов рядом с Филиппом, а в оазис Амона, то есть в Египет, где Птолемей временно захоронил его в Мемфисе, пока не был отстроен мавзолей в Александрии, в которой и упокоился завоеватель – в основанном им городе. Перевозка великих останков на невиданно роскошной парадной колеснице, подробно описанной Диодором (Историческая библиотека. XVIII, 26–28), потрясла воображение современников: можно было не сомневаться, что хранитель подобного талисмана воспользуется этим, чтобы подкрепить свои притязания на империю.

Таким был противник, от которого Пердикка собирался избавиться прежде всего. Оставив верного Эвмена прикрывать тылы в Малой Азии, Пердикка повел сильную армию к Египту, вторгся в него и уже подходил к Мемфису, но потерпел поражение при попытке со своими войсками форсировать Нил. Поскольку эта неудавшаяся операция стоила больших потерь, в армии вспыхнул бунт, и офицеры Пердикки, среди которых фигурировал Селевк, возглавили ее, убив своего предводителя в его палатке. Птолемей отказался от регентства, которое предложили ему убийцы Пердикки, продемонстрировав тем самым, что, в отличие от других диадохов, мировая монархия его мало привлекала: владение Египтом с его плодородными землями, отныне неоспоримое, казалось ему более надежным. Тем временем войска Антипатра и Кратера высадились в Анатолии и столкнулись здесь с армией Эвмена: проявив военный талант, наличие которого у этого архивиста никто не предполагал, он разбил Кратера, который пал в бою. Таким образом, в течение нескольких недель в 321 году до н. э. трагически погибли два главных действующих лица разыгрываемой драмы – Пердикка и Кратер. Требовалось перераспределение ролей.

Оно произошло в том же 321 году до н. э., во время встречи диад охов в Трипарадейсе, в Северной Сирии. Армия избрала эпимелета, то есть регента царей, – старого Антипатра, чей солидный возраст и доказанная преданность вполне подходили для этой роли. Сатрапии были заново разделены: Птолемей, естественно, сохранил за собой Египет, который после победы над Пердиккой стал считаться территорией, «завоеванной копьем», – как земли, покоренные Александром. Селевк получил Вавилонию, еще один богатый и процветающий регион в самом центре империи. Антигону были оставлены Фригия и Ликия; кроме того, он был назван стратегом Азии: ему предстояло командовать царской армией в войне против Эвмена, обвиненного в поддержке Пердикки и гибели Кратера. Вдова этого последнего, Фила, одна из дочерей Антипатра, была взята в жены молодым Деметрием, сыном Антигона, которому было только пятнадцать лет, и стала впоследствии матерью Антигона Гоната, будущего царя Македонии. Владельцы других азиатских сатрапий были назначены или утверждены в своих должностях, в том числе царь Таксилы и Пор в Индии. В этих рамках империя Александра в последний раз предстала в своей целостности, но она была весьма непрочной. Затем Антипатр отправился обратно в Македонию, увозя с собой обоих царевичей, таким образом, впервые с тех пор, как Александр в 334 году до н. э. преодолел Дарданеллы, царская династия возвращалась на землю отцов в Европу.

Это возвращение в Македонию было символично. Оно демонстрировало, насколько старая традиция аргеадской монархии, тесно связанная с македонской землей и ее народом, оставалась дорога диадохам: обоих одолевало желание получить это наследство и стать царем Македонии – это был единственный законный титул, – и эта высокая призрачная мечта заставляла их, за исключением рассудительного и дальновидного Птолемея, пренебрегать своей более реальной и более неоспоримой властью. Этот македонский мираж станет одним из стимулов деятельности диадохов и основной причиной их неудач. Только отказавшись от него, их наследники, эпигоны, смогут укрепить свое господство в своих провинциях и основать новые династии. С другой стороны, перенеся в Македонию царскую резиденцию Аргеадов, Антипатр, признанный их представителем, фактически лишил их мировой монархии Александра, резиденция которой могла располагаться только в самом сердце империи – в Азии.

В этом смысле соглашение в Трипарадейсе обозначило серьезный исторический поворот – от мечты Александра отказались те, кто были его наследниками по крови.

Антигон, которому было поручено отправиться в Анатолию для борьбы с Эвменом, сатрапом Каппадокии, осужденным другими сатрапами за преданность Пердикке, воспользовался этим, чтобы распространить свою власть на большую часть Анатолии. Он держал Эвмена в осаде в каппадокийской крепости, когда летом 319 года до н. э. умер старый Антипатр. У Антипатра был честолюбивый, энергичный и неразборчивый в средствах сын Кассандр, но, видимо, считая его слишком юным, Антипатр перед смертью назначил своим восприемником в качестве эпимелетапри обоих царях, функции которого он исполнял после собрания в Трипарадейсе, старого многоопытного македонца, бывшего сподвижником Филиппа и Александра, – Полиперхонта. Не было ли само это назначение противозаконным: имел ли право Антипатр единолично избрать регента царской власти? Хотя армия безоговорочно утвердила этот выбор, у прочих диадохов он вызвал очень бурнук) реакцию. Против Полиперхонта, взявшего на себя заботу о царях и об управлении Македонией, незамедлительно была сформирована коалиция, как двумя годами ранее против Пердикки. В нее вошли Лисимах, Антигон, который из милосердия отказался уничтожить Эвмена и, предоставив ему свободу действий, вернул его территории, сам Кассандр, оскорбленный тем, что его отец предпочел другого наследника своих полномочий, и, наконец, Птолемей, надеявшийся с помощью этой кампании присоединить к своим египетским владениям Финикию, которая традиционно была защитной зоной фараонского Египта.

Чтобы противостоять стольким противникам, и особенно Кассандру, который стремился утвердиться в Греции и Македонии, Полиперхонт снова попытался добиться расположения греческих полисов, восстановив свободы, которые они имели во времена Филиппа и Александра и которые потеряли в результате Ламийской войны. Текст эдикта ( diagramma), переданный от имени Филиппа Арридея, сохранил для нас Диодор (XVIII, 56). Он убедительно показывает, что македонские государи и их современники, по сути, были равнодушны к политическим и социальным конфликтам, которые сталкивали между собой граждан греческих полисов: они задевали их лишь в той мере, в какой касались их личных интересов. Демократы или олигархи сами по себе их мало интересовали – так же как и во времена Александра: главное, чтобы их можно было использовать как пешки в предстоящей партии.

В данном случае усилия Полиперхонта оказались практически безрезультатными, его военные неудачи сделали применение эдикта крайне недолговечным. По крайней мере, они привели к трагедии, отзвуки которой, доносимые до нас Диодором и Плутархом, разнесутся на века: смерть Фокиона, старого прославленного стратега, который обеспечил своей побежденной родине снисходительность Македонии. Полиперхонт, забывший об оказанных услугах, предал его в руки афинских демократов, ослепленных нежданным восстановлением своего режима и мечтавших рассчитаться с Фокионом за свою отставку и изгнание. На бурлившем страстями народном собрании исступленная толпа нарушила все установленные нормы, и Фокион, обвиненный в предательстве и не имевший возможности оправдаться, потому что его освистывали, был приговорен выпить цикуту, так же как и его друзья, а их тела, не преданные погребению, были выброшены за пределы Аттики. Таков был конец честного человека, целиком посвятившего себя своему отечеству, которого Плутарх сравнил с Катоном Утическим и который пал, подобно многим, жертвой слепых страстей толпы (май 318). Несколько месяцев спустя, в 317 году до н. э., военные успехи Кассандра и новые поражения Полиперхонта вынудили Афины опять склониться перед чужеземным победителем, смириться с пребыванием македонского гарнизона в крепости Мунихия, принять цензовую систему, столь далекую от демократических традиций, и передать реальное управление полисом эпимелету, выбранному с согласия Кассандра. Им стал философ-перипатетик Деметрий Фалерский, который в течение десяти лет, до 307 года до н. э., компетентно и умеренно решал внутренние дела полиса.

Тем временем в Азии и Македонии стремительно развивались события, и близился трагический конец царского рода Аргеадов и их последних сторонников. Пока Полиперхонт безрезультатно воевал на Пелопоннесе, где при нем находился ребенок Александр IV, – Филипп Арридей, второй царь, втянутый в интриги своей жены Эвридики, которая сама была царевной по крови, вступил в сговор с Кассандром. Чтобы расстроить их планы,

Полиперхонт возвратил в Македонию старую мать Александра Великого Олимпиаду, которая, сосланная в свой родной Эпир, все еще мечтала о власти. Она прибыла вместе с эпирским войском и присоединилась к Полиперхонту, который возвратил маленького царя его бабушке. Авторитет старой царицы среди македонян был очень велик, и они оставили партию Филиппа Арридея, а его самого и его жену Эвридику, по наущениям которой он действовал, выдали их врагам. Безжалостная Олимпиада повелела бросить их в тюрьму, где Филипп был убит ее палачами, а Эвридика была принуждена покончить с собой, что она сделала мужественно и достойно. Один из двух царей погиб в этой обстановке шекспировской драмы, оставив маленького шестилетнего царевича наедине с кровожадной бабкой. Старая женщина дала волю своей злопамятности и уничтожила многих знатных македонян, вызвав тем самым ненависть к себе, которая лишила ее всякой поддержки. Кассандр воспользовался этим и осадил ее в городке Пидна, где голод вынудил ее сдаться. Участь ее по приказу Кассандра была решена македонской армией, которая приговорила ее к смерти: родственники ее жертв взялись совершить казнь, которую она встретила без страха и ропота, до самого конца сохранив свой непреклонный нрав. Что касается Кассандра, для которого Полиперхонт, оставленный своими сторонниками, был уже не соперник, распорядился обеспечить надежную охрану маленькому Александру IV и его матери Роксане, устроил пышный ритуал в честь Филиппа Арридея и Эвридики, которые были погребены в царском некрополе в Эги, а затем женился на незаконнорожденной дочери Филиппа II – Фессалонике: тем самым он заявил о себе как о претенденте на македонский престол. Продолжая традицию Филиппа и Александра, он основал порт в заливе Термаикос, к востоку от устья реки Аксий (Вардар), и назвал его Фессалоники в честь своей новой жены: городу была предназначено долгое и блестящее будущее. Поблизости, на месте древней греческой колонии Потидея, в Халкидике, он устроил свою столицу и дал ей имя Кассандрия. Без долгих колебаний он заявил о себе как о носителе власти, дерзнув в 316 году до н. э. с помощью других греческих полисов восстановить Фивы, разрушенные Александром и срытые до основания в 335 году до н. э. В великой книге истории была явно перевернута страница.

Также изменилась обстановка в Азии, где вскоре суждено было погибнуть последнему защитнику законных прав Аргеадов. Один из парадоксов, которыми изобиловали те бурные времена и которые так любят обнаруживать историки-эллинисты, состоял в том, что эту македонскую легитимность до конца отстаивал, идя против диадохов-македонян, грек Эвмен из Кардии. Полиперхонт, стремясь разрушить коалицию своих противников в Азии, объединился с Эвменом и нарек его именем царей стратегом Азии: ранее этот титул был пожалован Антипатром Антигону. Пользуясь этими полномочиями, Эвмен за два года (318–317) снова завладел большей частью прежней империи Александра. В этом ему помогал элитный корпус македонских ветеранов, три тысячи тяжеловооруженных пехотинцев, которые в течение тридцати лет участвовали во всех кампаниях Филиппа и Александра и которых называли за их блестящие доспехи «серебряными щитами», или аргираспидами. Никакая другая армия не могла сравниться с этими воинами, покрытыми ранами и славой. Эвмен также распоряжался царской казной, которую ему своими грамотами доверили хранить два государя. Имея военные и финансовые ресурсы, он проявил свой талант политика и стратега, неожиданный у кабинетного человека: выставив войска, словно бы для того, чтобы вести их в бой, он сумел провести ложный маневр, равно как и завоевать уважение солдат своей храбростью, которую не ослабило пошатнувшееся здоровье. Его соотечественник Иероним из Кардии, бывший его союзником и другом, позже написал историю этих смутных лет; его труд был утерян, но Диодор, заявляющий, что он непосредственно основывается на нем, подробно рассказывает о единственной кампании Эвмена, который, несмотря на противостояние Антигона и Селевка, прошел через Месопотамию и Персию, объявил сбор дополнительных контингентов из верхних сатрапий, в том числе отрядов варваров и слонов, поддерживал сплоченность этих разномастных войск и долгое время нарушал планы такого опытного старого военачальника, как Антигон. Понятно, почему Плутарх счел необходимым отвести ему место в ряду выдающихся людей.

Но всей этой стойкости, таланта и беззаветной преданности памяти Александра было недостаточно для победы Эвмена. В начале 316 года до н. э. проигранная им армии Антигона битва подорвала верность аргираспидов, которые решили перейти на сторону Антигона. Брошенный ими, Эвмен был убит, а его победитель присоединил к своей армии войска, которые только что сражались против него. Такие передвижения личного состава из одного стана в другой были частым явлением в этих войнах, разделивших македонян, тогда как наемники – греки и варвары – представляли собой маневренную массу, готовую продать свои услуги тому, кто дороже за них заплатит. Укрепив таким образом свою военную мощь и став держателем царской казны, отвоеванной у Эвмена, Антигон казался теперь истинным повелителем Азии и в таком качестве управлял ею, подобно тому как Кассандр управлял Европой. Конфликт между ними был неизбежен.

* * *

Сложилась новая коалиция: кроме Кассандра, туда вошли Лисимах и Птолемей, помощь ей оказывал Селевк, который, бежав из Вавилонии, укрылся в Египте. Их категорические требования были отклонены Антигоном зимой 315–314 годов до н. э., и вскоре начались военные действия, сложные и разбросанные по огромной территории. Антигон, удерживавший побережье Сирии и Финикии и велевший построить там флот, которого ему недоставало, был провозглашен собранием македонской армии эпимелетом юного царя Александра IV, до сих пор находящегося в плену у Кассандра, заклеймившего себя изменой. Кроме того, чтобы поссорить Кассандра с греческими полисами, Антигон предпринял в их отношении политику, в недавнем прошлом проводимую Полиперхонтом, объявив их свободными от пребывания иностранных гарнизонов и политически независимыми. Птолемей в свою очередь опубликовал схожую декларацию, чтобы помешать Антигону. По этим посулам можно судить, насколько искренне диадохи были заинтересованы в освобождении греческих полисов! Полиперхонт, все еще воевавший с Кассандром на Пелопоннесе, естественно, вступил в альянс с Антигоном и, назначенный им ответственным за этот участок военных действий, воспрянул духом.

Из вооруженных действий, развернувшихся в эти годы вокруг восточного бассейна Средиземного моря, внимания заслуживают лишь несколько событий. Находясь в состоянии войны с неприятелем, окружившим его владения, Антигон поручил своему все еще юному сыну Деметрию охранять южные границы Сирии и Палестины, а сам занялся формированием армии в Анатолии, чтобы напасть на Лисимаха и Кассандра по ту сторону Черноморских проливов. В то же время его флот небезуспешно выступил против эскадр Птолемея в районе Кипра, Карии и Киклад: именно тогда, вероятно, Делос отделился от Афин (около 314 года до н. э.) и обрел давно утерянную независимость, и под властью Антигона была образована Лига островитян, объединившая Кикладские острова и полисы. Но в 312 году до н. э. Птолемей, подавив мятеж в Кирене и проведя ряд военных операций в районе Кипра, повел наступление на Палестину, где Деметрий поспешил встретиться с ним в открытом бою у Газы. Несмотря на свою храбрость, молодой полководец потерпел поражение и вынужден был отступить, оставив Сирию беззащитной перед вторжением. Антигон, узнав об этой неудаче, прибыл из Анатолии на помощь сыну, а Птолемей, удовлетворившись разорением страны и богатыми трофеями, решил вернуться в Египет. Однако он выделил своему союзнику Селевку небольшую армию для осуществления поразительно дерзкого плана: предводительствуя едва ли тысячью солдат, Селевк, полагаясь исключительно на удачу, двинулся в Месопотамию, по пути пополняя свое войско за счет местного населения. Таким образом Селевк достиг Вавилона, уже покинутого Антигоном, и, овладев мощной крепостью, установил там свою власть. Он утверждал, что оракул Аполлона, к которому он обращался в храме Бранхидов [8]8
  Бранхиды – потомки мифического прорицателя Бранха, сына Аполлона и основателя храма в Дидимах (южнее Милета) с оракулом божества.


[Закрыть]возле Милета, назвал его «царем Селевком», поэтому со времени его возвращения в Вавилон, с весны 311 года до н. э., впоследствии начнут отсчитывать годы правления династии Селевкидов, которую он основал. Селевкидская эпоха в течение веков будет служить началом летосчисления для всего азиатского региона.

Поражение при Газе и операция Селевка стали для Антигона Одноглазого тяжелым двойным ударом. Конечно, ему удалось, придя на выручку сыну, отвоевать Сирию и Палестину. Но поход Деметрия против набатейских арабов, занимавших внутренние районы страны до Мертвого моря (которое называли Асфальтовым морем), завершился поражением. Не удалось также Деметрию, несмотря на экспедицию в Месопотамию, выбить оттуда Селевка, власть которого теперь распространялась на Мидию и Сузиану и уже воспринималась как власть государя. Антигон принял решение вступить в переговоры со своими главными соперниками – Кассандром, Лисимахом и Птолемеем. Соглашения, достигнутые между ними в 311 году до н. э., признали за каждым из них те земли, которые уже находились в их владении. Это подтверждение status quoсопровождалось двумя ограничениями, правда всего лишь формальными: снова была провозглашена автономия греческих полисов и в принципе сохранялись права Александра IV, поскольку Кассандр управлял Македонией и Грецией только как стратег Европы и только до совершеннолетия юного царя, которому было на тот момент двенадцать лет. Кассандр, не намеренный дожидаться, когда его сместит законный наследник, в 310 году до н. э. приказал убить царевича и его мать Роксану, которых он удерживал в плену. Так прекратился род Аргеадов и, как замечательно сказал Диодор, «поскольку отныне не было наследника империи, каждый из тех, кто повелевал народами и городами, мог именовать себя царем и считать земли, находящиеся в его власти, своим царством, завоеванным копьем» (XIX, 105).

Этот договор в скором времени начал оспариваться. Селевк, занятый присоединением к своим владениям верхних сатрапий на иранском востоке, не принимал участия в его принятии. Антигон попытался вернуть доставшиеся ему после разгрома Эвмена территории, но ему это не удалось, и, понеся значительные военные потери, он вынужден был войти в соглашение со своим более удачливым противником. Селевк пошел ему навстречу, поскольку он испытывал трудности на востоке Ирана. Этот регион действительно находился в опасном положении с тех пор, как индийский правитель Сандракотт (Чандрагупта), основатель династии Маурьев, продемонстрировал свое стремление захватить не только долину Инда, но и горные провинции, лежащие к западу от нее. Селевк препятствовал этому на протяжении нескольких лет, пока обстоятельства не призвали его обратно на Запад и он не счел разумным уступить Сандракотту территории, которые не мог больше защищать: регион Гандхары на севере, часть Арахосии с Кандагаром, часть Гедросии на юге. Взамен он получил боевых слонов, сыгравших решающую роль в его будущих кампаниях.