Текст книги "Цивилизация Древней Греции"

Автор книги: Франсуа Шаму

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Спарта, игравшая когда-то столь важную роль, переживала кризис. Уже более века могущество Лакедемона, серьезно подорванное Эпаминондом и Фивами, лишь сокращалось вследствие его социального устройства, что замечательно проанализировал в своем трактате «Политика» Аристотель. Все больше становилась пропасть между крайне малочисленным классом полноправных граждан, насчитывавшим несколько сотен человек, и другими лакедемонянами, которых сосредоточение богатств, особенно земельных, в руках меньшинства отодвигало на низшую ступень и которые в большинстве своем являлись должниками. В этих условиях было невозможно по-прежнему набирать армию из граждан, верных древним военным традициям полиса. Молодой идеалистичный и несколько наивний царь Агис IV предпринял реформы, призванные восстановить имущественное равенство между спартиатами и пополнить истощившийся класс граждан массовым притоком новых элементов. Исполнение этой программы, начавшись в 242 году до н. э., остановилось на полпути, столкнувшись с сопротивлением обеспеченного класса: второй царь, Леонид, соправитель Агиса, вынужден был удалиться в ссылку, и удалось достичь лишь отмены долговых обязательств; обещанный раздел земель не был произведен. Между тем в 241 году до н. э. этолийская армия приготовилась вторгнуться на Пелопоннес. Чтобы дать ей отпор, арат призвал на помощь войска спартанцев, которые возглавил Агис. Но, соединившись с ахейцами, он получил оскорбительный отказ: обеспокоенный опасным примером, который представлял для общественного порядка этот корпус молодых спартиатов, полных революционного идеализма, Арат дал понять царю Агису, что его присутствие больше не нужно и нежелательно. Лакедемонская армия вынуждена была вернуться в Спарту, не дав сражения. Во время отсутствия Агиса царь Леонид был возвращен из ссылки и захватил власть, опираясь на имущих граждан. Агис был арестован и казнен, а его сторонники изгнаны: его попытка реформы провалилась. Однако Арат и ахейские войска, позволив этолийской армии углубиться на Пелопоннес, настигли ее, когда та разоряла небольшой город Пеллену, и уничтожили ее. Потом оба враждебных союза заключили мир. На время установилось определенное равновесие сил, но потеря Коринфа тем не менее существенно ослабила македонские военные позиции.

В конце своего долгого правления Антигон Гонат, умерший зимой 240–239 годов до н. э., все-таки не смог удержать своих завоеваний в Греции. Ценой непрерывных дипломатических и военных усилий ему удалось по меньшей мере сохранить территорию царства, обеспечить целостность своих владений в Фессалии и восстановить людские резервы в Македонии, сильно сокращенные в результате далеких походов Александра и диадохов, войн между претендентами на наследство Кассандра и вторжений галлов. Эти меры по восстановлению нации были по плечу только дальновидному и сильному человеку, у которого было время, чтобы их осуществить. В отличие от современных ему селевкидского и лагидского монархов, Антигон никогда не вынашивал никаких грандиозных наступательных планов. В своей столице Пелле, в самом сердце Македонии, он сумел собрать скромный кружок избранных умов: тут были поэт и историк Эвфант из Олинфа, сочинивший трактат «О царстве», философ Менедем из Эретрии и, конечно же, поэт Арат, автор «Феноменов», чья ученая поэзия нравилась бывшему слушателю Зенона. Антигон принял там философа-киника Биона из Борисфена, чье чистосердечие импонировало царю, не стремящемуся отделять себя от народа. В соответствии с истинной традицией македонской монархии он не устанавливал никаких культов, считая, что царское положение – это «благородное рабство», по его собственному выражению, с которым он обратился к своему сыну. Показав себя замечетательным воином (в сражении при Косе он лично командовал своей эскадрой на флагманском судне), он также продемонстрировал гуманность по отношению к побежденным: почтительно обошелся с телом своего врага Пирра и отправил его в Эпир в сопровождении, достойном царя, и тогда же отпустил на волю сына Пирра, Гелена, сдавшегося в плен. Все эти проявления щедрости и великодушия создают прекрасный образ государя: стратега, политика и философа, доброжелательного и решительного, бесстрашного и благородного, достойного занять место в первом ряду среди эллинистических правителей.

Сын Антигона Деметрий II (обозначаемый так, чтобы отличать его от деда – Полиркета) уже в течение нескольких лет привлекался отцом к совместному управлению. Однако он изменил главный пункт отцовской политики, отказавшись от альянса с Этолийским союзом, до тех пор неуклонно поддерживаемого Гонатом. Дело в том, что могущество этолийцев возрастало и начинало угрожать Македонии одновременно с востока, где они вели пиратские операции в Эгейском море, и с запада, где они достигли Акарнании, чем беспокоили Эпир. Пиратство в открытом море и на побережьях всегда было выгодной деятельностью с начальных времен греческой истории: «Илиада» и «Одиссея» не раз упоминают о набегах, совершаемых греческими героями на чужие земли, помимо открытых военных действий. Как только этолийцы получили выход в Эвбейский пролив, они занялись регулярным пиратством в Эгейском море, несмотря на то что с середины III века до н. э. многие полисы на островах и на побережье Малой Азии, беспокоясь о безопасности своей торговли и спокойствии своих берегов, заключили с Этолийским союзом договоры, гарантировавшие им неприкосновенность их территорий и их имущества (так называемые асилии,защищающие от любого насильственного изъятия государственной или частной собственности). Такие договоры, например, были у Теноса, Наксоса, Делоса. Дельфийская амфиктиония, где доминировали этолийцы, предоставила правовые основы для установления этих особых отношений: так было со Смирной и Хиосом. Здесь было о чем тревожиться македонскому правителю, чьи суда курсировали в Эгейском море. С другой стороны, на сухопутной западной границе Македонии Эпирское царство, ослабленное при регентстве вдовствующей царицы, призвало на свою защиту Деметрия, который был женат на эпирской царевне.

Эти обстоятельства привели к новому конфликту, который в 239–238 годах до н. э. столкнул македонскую армию с войсками Этолийского и Ахейского союзов, примирившихся перед лицом общего врага. Эта война, названная Деметриакской, была запутана, и о ней мало что известно: обе стороны брали верх и терпели поражение. Деметрий освободил Беотию от этолийского влияния и лишил ахейцев Мегариды. Зато на Пелопоннесе он потерял Мегалополь, который вошел в Ахейский союз. Но в 236–235 годах до н. э. ему пришлось столкнуться с новой опасностью – вторжением из Балканских гор на север Македонии варварского племени дарданцев. Сражаясь против этих захватчиков, Деметрий погиб в 229 году до н. э. Он оставил в наследство юному сыну, будущему Филиппу V, которому не было и десяти лет, весьма сложную ситуацию.

Тем не менее она была разрешена одним человеком – двоюродным братом погибшего царя, который стал регентом до достижения подростком-наследником совершеннолетия. Это был сын Деметрия Прекрасного, младшего брата Гоната, отправленного в Кирену после смерти Магаса и погибшего там при драматических и романтических обстоятельствах. Его звали Антигон, и он был прозван Досоном, что значит «передающий свою власть», что было вполне заслуженно, поскольку, полностью исполняя функции царя и подписываясь этим титулом, он никогда не пытался отстранить юного Филиппа и передал ему, умирая, царство в целости и сохранности.

Прежде всего он, по-видимому, занялся устранением угрозы со стороны варваров-дарданцев, возможно уступив им некоторые пограничные районы. Потом он обратился против этолийцев, которые воспользовались в какой-то мере мятежом в Фессалии, и нанес им серьезное поражение в 228 году до н. э. Тем временем в следующем году Афины за огромную сумму, собранную отчасти за счет займов и иностранных пожертвований, добились вывода македонского гарнизона; однако, снова став свободным, полис, несмотря на уговоры Арата, отказался войти в Ахейский союз. Свою щедрость расточал Афинам Птолемей Эвергет, основавший в них гимнасий, носящий его имя. Чтобы отплатить за его услуги, афиняне создали тринадцатую филу – Птолемаидов в дополнение к Антигонидам и Деметриакам, чьи филы они учредили в эпоху Полиоркега, и теперь они придерживались нейтралитета.

Не сумев присоединить к себе Афины, Ахейский союз отвоевал Мегару и получил Эгину, Аргос и некоторые другие полисы Пелопоннеса. Однако Досона, видимо, это не сильно тревожило, поскольку в 227 году до н. э. он организовал морской поход в Карию, на юго-запад Малой Азии, где он установил отношения с местной династией, которая получила его покровительство: единственная и непродолжительная попытка Антигонидов возродить былую азиатскую мечту Антигона Одноглазого и Деметрия. Но как только он вернулся в Европу, он занялся проблемами на Пелопоннесе. Ситуация там действительно сложилась напряженная из-за политики спартанского царя Клеомена III, который, наследовав в 235 году до н. э. своему отцу Леониду, соправителю и победителю Агиса IV, после нескольких лет царствования все-таки вернулся к программе реформ, которую отклонил его отец. Согласно Плутарху, новый царь загорелся революционными идеями своего предшественника под влиянием жены, которая была вдовой Агиса. Каким бы романтическим ни было это объяснение, любопытным образом подчеркивающее роль, которую неоднократно играли в эллинистической истории женщины, Клеомен, пытаясь найти способ, чтобы восстановить величие Лакедемона, пришел, как и Агис, к необходимости глубокого реформирования социальной структуры Спарты. Но, будучи не столь наивным, он первым делом создал благоприятные условия для реформ, устранив потенцальных противников, совершив настоящий государственный переворот. Эти события на Пелопоннесе привели к возобновлению открытых военных действий. С помощью Элиды Клеомен напал на аркадский полис Мегалополь, входивший в Ахейский союз, и ахейцы вмешались: началась Клеоменова война. Она продолжалась уже больше года, когда в 227 году до н. э. Клеомен вернулся в Спарту во главе корпуса наемников. Его соправитель, второй царь Спарты, был убит. Клеомен получил свободу действий, подобно греческому тирану, как заметил Полибий. Желая вернуться к древним институтам Ликурга, он увеличил число полноправных граждан до четырех тысяч, причислив к ним новых лиц, получивших земельные наделы за счет перераспределения крупных владений. Он вернул престиж былого сурового воспитания, регулярных военных упражнений, общих трапез. Наконец, он модернизировал снаряжение своих гоплитов по образцу македонских солдат. В его армии, в которую входили, естественно, контингенты союзников и корпусы наемников, теперь появилось ядро элитных воинов вроде тех, кто в прошлом делал непобедимыми македонские войска.

С этими средствами Клеомен снова развернул военные действия в Аркадии, где овладел Мантинеей, и в Элиде, откуда он двинулся дальше, за границу с Ахайей, чтобы сразиться там с армией ахейцев. Его успехи настолько встревожили Арата и Ахейский союз, что после предварительных переговоров они полностью изменили союзнические отношения. Между тем Птолемей III, через своих посланцев следивший за обстановкой в Греции, решил прекратить финансовую помощь Ахейскому союзу, которую он оказывал ему уже долгое время, и помогать отныне своими субсидиями предприятиям Клеомена. Клеомен повел наступление в направлении Коринфского залива, дойдя до Пеллены в Ахайе, взял Аргос и другие города Арголиды и, наконец, занял Коринф, население которого открыло ему ворота. Только крепость Акрокоринф продолжали удерживать ахейские войска. Перед лицом столь серьезной угрозы Ахейский союз доверил Арату функции стратега со всеми полномочиями. Пока Клеомен осаждал Сикион, Арат отправил посольство к Антигону Досону, предлагая ему Акрокоринф в обмен на помощь в войне против царя Спарты. Под давлением необходимости человек, который когда-то отобрал у македонян главную из «греческих преград», вынужден был вернуть им ее, чтобы сохранить федеративное ахейское государство, которое было раздроблено атаками Клеомена, а также, как недвусмысленно указывает Плутарх, пользуясь «Воспоминаниями» самого Арата, из ненависти к спартанскому идеалу общей строгости и из боязни социальной революции, которую мог возбудить в консервативных полисах Союза пример царя-реформатора.

Весной 224 года до н. э. Досон, принявший предложение Арата, прибыл в Истм с сильной армией, отбил Коринф и снова разместил в крепости македонский гарнизон. Затем он занял Аргос, вынудив Клеомена вернуться в Лаконию, и в конце лета достиг Ахайи, где в городе Эгионе заседал федеральный совет Ахейского союза. Там он был провозглашен «главой всех союзных войск»: так в пользу Досона и против Клеомена был образован своего рода Эллинский союз по модели того, которым руководил после своей победы при Херонее Филипп II. Под его началом опять оказались ахейцы, Эпир, Акарнания, беотийцы, Фокика, локры и Эвбея, согласно перечислению Полибия, то есть уже не полисы, а группы полисов, объединенные географически, и федеративные государства. У Спарты практически не было шансов выстоять против этой сильной коалиции: кроме того, новый альянс образовывал противовес Этолийскому союзу, который в него не входил. Если Арат и ахейцы в результате этой операции получили надежду вернуть свое влияние на Пелопоннесе, то Антигон, снова завладев Коринфом и Истмом, мог больше не опасаться этолийцев: этот двойной удар восстановил престиж Македонии на уровне, до которого его поднял в свое время Гонат.

С этими значительными силами Досон, выбрав время, в 223 году до н. э. снова начал наступление на Аркадию и отвоевал некоторые крупные полисы, такие как Мантинея и Тегея, откуда он стал непосредственно угрожать Лаконии. Клеомен, озабоченный набором новой армии, дал свободу шести тысячам илотов, которые заплатили за свое освобождение по пятьсот драхм каждый, и принял их в армию. С их помощью он напал на Мегалополь, главный полис Акарнании, бывший членом Ахейского союза и до тех пор противостоявший всем его атакам: на этот раз Клеомен взял город и полностью его разрушил. Это был его последний успех. Финансировавший его Птолемей Эвергет потерял веру в его возможность уравновесить македонское могущество и принял решение прекратить его снабжение, посоветовав ему отказаться от войны. Клеомен не пожелал смириться с этим и ждал у Селласия, на севере Спарты, армию Досона, которая в июле 222 года до н. э. вышла из Тегеи и двинулась в долину Эврота. После жестокого сражения лакедемоняне были уничтожены. Клеомену с немногими верными приближенными удалось выйти в море и после недолгого пребывания на острове Антикифера, где он обдумывал дальнейшие действия (покончить с собой или продолжить борьбу в изгнании) Клеомен бежал в Александрию к Птолемею через Кирену, имевшую традиционные дружественные связи со Спартой. Там он спустя несколько месяцев был убит по приказу нового лагидского правителя Птолемея IV, который, таким образом, отказался от обязательств Эвергета.

Сражение при Селласии обозначило одновременно и окончательный упадок Спарты, которая впервые за всю свою историю подверглась чужеземной оккупации, и последний триумф македонской монархии. Пока в Лакедемоне шло восстановление «порядка предков» (за исключением царской власти, которая была уничтожена), Досон отметил свою победу дарами в храмах: сохранилась надпись о его пожертвовании в храме Аполлона в Делосе. Он был тяжело болен туберкулезом и чувствовал, что конец его близок: тем не менее он отправился к северным границам, на которые снова начали напирать варвары. Он умер в начале 221 года до н. э., приняв необходимые меры, чтобы его молодой преемник, которому было только семнадцать лет, воспользовался указаниями Совета, образованного его стараниями, и дружеским расположением Арата. После восьми лет плодотворного правления он передал Филиппу Македонское царство, которое полностью вернуло свое могущество и влияние и снова господствовало в Греции. Однако вскоре явственно обозначилась опасность, грозящая с запада, более серьезная, чем все те, что испытывали Греция и Македония, хотя их главы еще не придавали ей большой важности:

Рим начал вторжение на восточный берег Адриатики, подчинив своей власти главные очаги эллинизма в Италии и на Сицилии. Эти события следует кратко изложить.

* * *

Поражение Пирра и его уход из Тарента в 275 году до н. э. имели роковые последствия для полисов Великой Греции. Римские легионы, уже захватившие Локры и Кротон, вынудили Тарент сдаться в 272 году до н. э. Регий, последний крупный город южной Италии, покорился в 270 году до н. э. Отношения между греками и их завоевателями обычно принимали форму альянса, разумеется неравноправного, но основанного на принципе чистосердечия: локрийцы засвидетельствовали это, выбив новую монету, на которой была изображена аллегория чистосердечия – Пистис, коронующая персонифицированный Рим. Это завоевание имело для римлян последствия огромной важности: военные, потому что в верфях Великой Греции были построены римские эскадры, сыгравшие решающую роль в 1 – й Пунической войне; культурные, потому что отныне преумножаются связи между эллинистической цивилизацией, сохранившейся в полисах Южной Италии, и италийскими народами, все еще грубыми и дикими. Не случайно, что первым римским писателем, который перевел Гомера во второй половине III века до н. э., был грек из Тарента – Ливий Андроник. Еще одно последствие: между Римом и эллинистическими правителями были установлены первые официальные отношения. Их инициатором стал Птолемей Филадельф, в 273 году до н. э. отправивший посольство в сенат, который в следующем году до н. э. в свою очередь направил послов в Александрию. Нам не известно, в чем точно состояла «дружба», которая завязалась в результате этих визитов. Но достоверно то, что отныне на греческом западе существование Рима больше не игнорировалось просвещенными греками, которые начали им интересоваться: Каллимах упоминает о нем в одном из своих произведений, а поэт Ликофрон – в эзотерической поэме «Александра». Таким образом, постепенно складывались цивилизованные отношения между двумя мирами, которые долгое время не признавали друг друга.

Эллинизм на Сицилии пережил нечто подобное, но с некоторым опозданием. После отступления Пирра в Сиракузах на несколько лет воцарилась анархия. Затем, в 270–269 годах до н. э., глава наемников Гиерон, имевший титул стратега, принял на себя властные функции, повторив опыт Дионисия I и Агафокла. Но, в отличие от Агафокла, Гиерон взял себе царский титул. Его назвали Гиероном II, чтобы отличать от знаменитого тирана Сиракуз, бывшего другом Пиндара и правившего двумя столетиями ранее. Авторитет этого нового Гиерона вырос в 274 году до н. э., сразу после ухода Пирра, как о том свидетельствует XVI идиллия Феокрита, которую поэт в том же году до н. э. посвятил ему, прося, впрочем безуспешно, о покровительстве. Гиерон женился на сиракузянке из прославленного рода Филиста, профиль которой был выбит на золотых монетах. В течение своего долгого царствования (он умер в 215 году до н. э.) он умело управлял полисом. Когда римляне вторглись на Сицилию в начале 1-й Пунической войны, Гиерон, проводивший тогда совместно с карфагенянами военную операцию против Мессаны, быстро сообразил, как воспользоваться этим с выгодой для Сиракуз: в 263 году до н. э. он заключил союзнический договор с Римом, обновленный в 248-м. Таким образом он избежал войны, тогда как римляне сражались на востоке Сицилии, в Африке – под началом Регула и, конечно же, на море, где римский флот в 241 году до н. э. одержал крупную победу на Эгатских островах. Сиракузы же занимались тем, что выращивали на своей плодородной земле хлеб и снабжали продовольствием Рим, получая свою прибыль. Гиерон сам интересовался сельским хозяйством, о котором написал трактат, впоследствии высоко оцененный в Риме. Ему удалось наладить эффективную систему поставок зерна, взяв за образец модель монополии, существовавшей в лагидском Египте, и взимания поземельного налога. Как и другие эллинистические цари, он тратил получаемую прибыль на помпезные сооружения: величественный жертвенник, возведенный в Сиракузах, имел колоссальные размеры – 200 м в длину и 10 м в высоту. По его повелению при содействии ученого Архимеда и морского инженера Архия из Коринфа был сконструирован невероятных размеров корабль, который Гиерон отослал в дар Птолемею, поскольку только александрийский порт был достаточно велик, чтобы принять это громадное судно.

4. Западное Средиземноморье в эллинистическую эпоху.

Он продемонстрировал свою щедрость, оказав помощь родосцам, когда в 227 году до н. э. их город был разрушен страшным землетрясением. Если его слава, таким образом, достигла Восточного Средиземноморья, то его умелое управление, его доброжелательность и мягкость заслужили ему уважение и преданность сиракузян, и, когда он умер в возрасте девяноста лет в 215 году до н. э., как сообщает Тит Ливий, «народ взял на себя последний долг; скорее любовь граждан, а не заботы родственников сделала похороны царскими и славными» [20]20
  Перевод М. Е. Сергеенко.


[Закрыть]. Не многие из эллинистических государей вызывали такие чувства. Однако через три года после его смерти, в 212 году до н. э., Сиракузы, совершившие ошибку и отказавшиеся поддержать Рим во 2-й Пунической войне, пали после долгой осады; город был разграблен, его население вырезано или продано в рабство, а его территория включена в римскую провинцию Сицилия. На западе оставался свободным только один крупный греческий полис – Массалия.

К Элладе Рим, занятый в другом направлении, проявлял пока только эпизодический и весьма ограниченный интерес. И лишь военные действия в Иллирии в силу стечения обстоятельств постепенно заставили римлян туда углубиться. Ни в Риме, ни на материковой Греции современники поначалу не оценили значения этих первых контактов, имевших место в правление Антигона Досона. Иллирией называлось все далмацкое побережье Адриатики и ее внутренняя территория, то есть современная Албания. Эта страна была занята Баварскими племенами, несмотря на существование греческих колоний либо на континенте (Аполлония, Эпидамн, Лисс), либо на островах Фарос, Исса. Эти варвары занимались пиратством на легких судах, которые вмещали экипаж из пятидесяти человек и назывались лембами.После нескольких пограничных столкновений с эпирцами иллирийцы в конце правления Деметрия II вступили в союз с Эпиром и Акарнанией, что позволило их флотилиям пиратствовать в Ионическом море и даже на входе в Коринфский залив, тем самым делая опасным важный морской путь сообщения между греческим миром и Италией. Римские купцы страдали от этого, и, когда посольство, отправленное сенатом, потребовало от иллирийцев отчета, один из них был убит. В это же время отряд иллирийцев напал на Керкиру (Корфу) и разместился там под управлением грека из Адриатики Деметрия Фаросского. Рим в ответ организовал морскую экспедицию, которая в 229–228 годах до н. э. нанесла ряд поражений иллирийским флотилиям и вынудила царицу Тевту, командовавшую ими, покинуть два важных региона: часть далмацких островов с городами Исса и Фарос и противолежащее побережье были образованы в независимое государство под властью Деметрия Фаросского, который перешел на сторону римлян, отдав им Керкиру; южнее полоса территории вдоль албанского побережья от Лисса до северной оконечности Керкиры гоже стала независимой вместе с заселявшими ее двумя иллирийскими племенами; греческие полисы Адриатики Эпидамн и Аполлония, а также Керкира, как и Деметрий Фаросский и два албанских племени, стали «друзьями римского народа», то есть получили покровительство Рима, которое означало безопасность судоходства в этой зоне. После этой победоносной кампании римское посольство представило Этолийскому и Ахейскому союзам причины и результаты этого военного вторжения: это было первым официальным контактом Рима с народами Эллады. Чуть позже другие посольства отправятся в Афины и Коринф, и, как сообщает Полибий, римляне будут допущены к участию в Истмийских играх – привилегия, которая отделила их от чужестранцев-варваров и поставила наравне с сообществом эллинов. Тем не менее отметим, что ни одного посольства не было отправлено к царю Македонии. Зато, согласно Полибию, Антигон Досон заключил союз с Деметрием Фаросским, династом, «другом Рима», который правил на островах далмацкого архипелага. Расширяя свои владения на континент, Деметрий Фаросский пытался восстановить в свою пользу великое иллирийское государство, способное встревожить римский сенат, этот союз вполне мог бы привести к войне между Римом и Македонией, если бы только она соблюдала обязательства по отношению к своему союзнику.