Текст книги "Герман Геринг. Второй человек Третьего рейха"

Автор книги: Франсуа Керсоди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

К тому же министр Геринг и его личная полиция в ходе кровавых событий конца июня 1934 года обеспечивали защиту Мильху и его непосредственным подчиненным, чьи отношения с СА, СС и гестапо были весьма прохладными… Именно по этому поводу генерал Штумпф позже написал: «Геринг постоянно прикрывал меня от партии и от СА». И наконец, Геринг лично сбросил плотную завесу тайны, объявив 10 марта 1935 года в интервью корреспонденту «Дейли мейл» о возрождении немецкой военной авиации. А после этого, несколькими днями позже, сообщил британскому военно-воздушному атташе полковнику Дону о том, что у Германии имеется 1500 боевых самолетов! Это было явным преувеличением: в ту пору на службе в люфтваффе числились 900 офицеров и 17 000 солдат и первая эскадра, которую свежеиспеченный генерал авиации Геринг[157]157
  Мы помним, что до этого Геринг был всего лишь пехотным генералом, поскольку официально военно-воздушные силы не существовали.


[Закрыть], естественно, назвал именем Рихтгофена. Однако на вооружении эскадры состояли лишь довольно старые бипланы «Хейнкель-51» и первые бомбардировщики «Дорнье-11», которые представляли большую угрозу для жизни пилотов, а кичливое заявление о том, что эти силы якобы уже обеспечивают военный паритет с Королевскими военно-воздушными силами Великобритании, было явно натянутым. Тем не менее общий импульс был задан, работа не прерывалась, и менее чем за пару лет самолетный парк люфтваффе увеличился с 77 до 2700 машин…

И все же, хотя Геринг был так же полезен Мильху, как Мильх был полезен Герингу, взаимоотношения между ними вскоре охладились. «Мильх, – написал позже генерал Рикхоф, – очень тяготился своим подчиненным положением. […] Геринга было очень трудно убедить принять какое-нибудь решение, и поэтому Мильх часто обходился без одобрения министра». Конечно, и Геринг злился, зная, что Мильх всем и каждому говорил: «Настоящий министр – это я!» На самом же деле все зависело от того, в каком контексте рассматривалась роль министра: Геринг красовался перед фюрером, перед армией, перед немецким народом, перед журналистами и иностранными дипломатами, а Мильх проводил серьезную работу по планированию, организации, производству, координации и внедрению новшеств… Кстати, министр авиации, ставший уже главнокомандующим люфтваффе[158]158
  Главнокомандующим люфтваффе Геринг был официально назначен военным законом от 21 мая 1935 года.


[Закрыть], давал фюреру, ждавшему немедленных результатов, необдуманные обещания, которые выполнять приходилось Мильху. Так, в конце июля 1934 года Геринг и Мильх (тоже уже ставший генералом) были вызваны в Байройт Гитлером, которого не удовлетворяла программа выпуска самолетов на предстоявшие четырнадцать месяцев: «всего» 4021 единица, включая 1800 самолетов «первого удара», из которых 822 бомбардировщика. Фюреру нужно было значительно больше самолетов, и Геринг, заботившийся прежде всего о собственном престиже, немедленно пообещал увеличить производство. Но Мильх, прекрасно зная пределы возможностей производства и сроки подготовки экипажей, тут же привел возражения технического порядка. И получил нагоняй от министра в присутствии Гитлера. Геринг хотел показать себя единственным специалистом в области авиации и поэтому в августе, отправляясь на следующую встречу с Гитлером в Берхтесгаден, заявил Мильху, что его присутствие там не обязательно. К несчастью для очень хвастливого министра авиации, Адольф Гитлер имел определенный опыт в технических вопросах и инстинктивно отличал любителя от профессионала[159]159
  Широта познаний Гитлера в таких областях, как механизация в военном деле и вооружение, всегда поражала его окружение.


[Закрыть], поэтому он настоял на участии Мильха в этой встрече. Геринг, естественно, подчинился, но отношения со статс-секретарем Министерства авиации от этого вовсе не улучшились…

Правда, помимо различий в темпераменте, эти два человека проповедовали почти противоположные концепции возрождения военной авиации: Мильх хотел работать серьезно, методично, глубоко, без постановки неразумных сроков и целей. А Герингу требовалась «пропагандистская» авиация, численность которой могла бы удовлетворить фюрера и запугать Францию и Польшу, считавшиеся в то время наиболее вероятными противниками. В схеме Геринга главенствовало количество, а качество отходило на второй план… Проблема заключалась в том, что вмешательство министра авиации и главнокомандующего люфтваффе в сферу деятельности статс-секретаря ведомства весьма негативно сказывалось на возрождавшейся военной авиации. Особенно явно это проявлялось в кадровой политике. Третьего июня 1936 года начальник Генерального штаба люфтваффе Вефер, блестящий теоретик действий авиации в современной войне[160]160
  Он был автором учебника по авиационной стратегии, где задачи люфтваффе определялись так: авиационная поддержка сухопутных и военно-морских сил, а также разрушение экономического потенциала и линий связи противника в его тылу. Однако он категорически осуждал бомбежки гражданских объектов (§ 186: «Авиационные налеты на города с целью терроризировать гражданское население категорически запрещены»). Люфтваффе проиграло битву за Англию по большому счету потому, что немецкие пилоты плохо усвоили уроки генерала Вефера.


[Закрыть], но неопытный пилот, не справился с управлением своего личного самолета, и тот врезался в землю и взорвался. Даже не спросив мнения Мильха, Геринг назначил на место погибшего Вефера начальника административного департамента Министерства авиации Альберта Кессельринга, малосведущего в стратегии воздушной войны офицера, но преданного делу национал-социализма. Одновременно с этим Геринг своей властью сместил генерала Виммера с должности начальника технического управления люфтваффе и назначил на это место своего старого приятеля полковника Эрнста Удета – аса времен мировой войны, виртуозного летчика-испытателя, талантливого художника, хорошего товарища, неутомимого гуляку, запойного алкоголика, не имевшего соответствующего образования, опыта штабной работы и технической подготовки. Это оказалось очень серьезной ошибкой, приведшей к тяжелым последствиям и усугубившейся тем, что Геринг взял в обыкновение контактировать с Удетом, минуя его начальника, Эрхарда Мильха. К тому же с Удетом Геринг встречался очень редко, поскольку у премьер-министра Пруссии, председателя рейхстага, министра авиации, главнокомандующего люфтваффе, хозяина лесов рейха и без того было много дел…

Одним из таких дел являлась дипломатия. Геринг питал определенную неприязнь к служащим Министерства иностранных дел, «людям, которые все утро точат карандаши, а вечерами посещают светские чаепития». Он, видимо, страстно желал возглавлять это ведомство. К тому же Гитлер считал его ценным эмиссаром. Поэтому Геринг постоянно занимался вопросами внешней политики. Швеция, где он часто бывал, естественно, считалась его заказником. И даже несмотря на то, что шведы всегда принимали его довольно сдержанно, Гитлер упорно продолжал считать Геринга специалистом по Скандинавии. Это, впрочем, не всегда было плюсом, поскольку всякий раз, как шведские газеты осуждали преступления гитлеризма, Геринг получал разнос за то, что не смог заставить их замолчать… Поскольку же, пытаясь запугать шведскую прессу, в частности «Гётеборгскую газету торговли и мореплавания», он всякий раз лишь делал из себя посмешище в глазах всей Скандинавии, «первый паломник фюрера» вскоре очутился в замкнутом круге, выход из которого ему так и не удалось найти…

Геринга в рейхсканцелярии также считали специалистом по итальянским вопросам со времен его первой поездки в Рим в 1924 году, которая, как мы помним, не принесла ему славы… Но и три его посещения Италии в течение 1933 года тоже не увенчались успехом, потому что хорошо информированный Бенито Муссолини испытывал презрение к «бывшему клиенту психиатрической больницы», потому что Геринг довольно грубым тоном говорил с дуче о планах Гитлера, и, наконец, потому что посол Германии в Риме фон Хассель, следуя указаниям министра иностранных дел фон Нейрата, при любом удобном случае объяснял своим итальянским коллегам, что «Геринг […] не занимается вопросами внешней политики рейха». Посему Муссолини попросил Гитлера проследить за тем, чтобы германо-итальянские отношения «развивались по общепринятым дипломатическим каналам без привлечения специальных эмиссаров». И фюрер с этим согласился…

Геринга это ничуть не смутило, он перенаправил свои дипломатические интересы на Балканы. Пятнадцатого мая 1934 года вместе с Мильхом, Кёрнером и принцем Филиппом Гессенским он предпринял большое турне по столицам стран юго-восточной Европы, начиная с Будапешта и заканчивая Афинами, и побывал попутно в Праге, Белграде, Софии и Бухаресте. Свою задачу он видел в том, чтобы одновременно изолировать Австрию и вбить клин между Малой Антантой и Францией с Италией. В ходе многочисленных переговоров Геринг добился некоторых успехов в Югославии и в Болгарии, но взаимоотношения между Балканскими странами были очень напряженными, и его самые смелые инициативы имели весьма печальные последствия. Так, его заявление румынскому королю Каролю о том, что Германия никогда не согласится на пересмотр границ в пользу Венгрии, были крайне негативно восприняты в Будапеште. Рейхсминистерству иностранных дел пришлось срочно предотвращать скандал.

В Польше все складывалось иначе. Германо-польский пакт 1934 года был подписан без участия Геринга, а его первая поездка в Польшу состоялась в конце января 1935 года. Официально он прибыл туда «на охоту», но визит был тщательно спланирован в рейхсканцелярии. В ходе трехчасового совещания Гитлер дал своему эмиссару четкие инструкции относительно того, что тот должен говорить в Варшаве: вопрос о Польском коридоре[161]161
  Польским, или Данцигским, коридором называлась в период между двумя мировыми войнами часть Восточной Пруссии, переданная по Версальскому мирному договору Польше с тем, чтобы обеспечить ей выход к Балтийскому морю. Вопрос о статусе Данцига (Гданьска) с 1920 года был источником напряженности в отношениях между Германией и Польшей.


[Закрыть] уже не должен был рассматриваться в контексте территориального спора между странами, проявлявшими взаимную заинтересованность в «обеспечении защиты от русских». И в варшавском дворце, и в ходе официальной охоты в Беловежской Пуще Геринг, видимо, добросовестно выполнил свою задачу, так как министр иностранных дел Польши Шембек написал 10 февраля 1935 года польскому послу в Берлине Липскому: «Геринг зашел очень далеко, предложив нам чуть ли не антирусский союз и совместное наступление на Москву».

Но в Варшаве последнее слово оставалось за маршалом Пилсудским, которому большой опыт не позволил поддаться такому искушению: он понимал, что нападать на такого мощного соседа, как СССР, нельзя, а предложение немцев явно направлено на то, чтобы поссорить Польшу с Францией и Советским Союзом. Но от этого Геринг не перестал быть в Польше привилегированным гостем. Он снова приехал туда 17 октября на похороны Пилсудского. Посол США в Москве Уильям Баллит, прибывший в Варшаву по тому же поводу, так описал Геринга в своем письме Рузвельту: «Геринг опоздал и в собор вошел с видом немецкого тенора, исполняющего роль Зигфрида. Впрочем, размерами он вполне походил на оперного певца: диаметр его зада достигал метра. Для того чтобы верх казался таким же широким, как низ, он подбивал ватой плечи мундира, по пять сантиметров с каждой стороны, но это не помогало: плечи настолько расширить было просто невозможно. […] Глаза его выдавались из орбит, словно у него была больная щитовидная железа или он постоянно употреблял кокаин». Но Баллиту пришлось признать, что Герингу удалось добиться психологического эффекта: «Он приковал к себе всеобщее внимание сразу же при появлении в соборе, и похороны Пилсудского превратились в торжественное появление на сцене в первом акте Германа Геринга. При прохождении кортежа от собора до аэродрома – три часа под моросящим дождем – я шел позади Зигфрида, который, замечая фотокамеры, сразу же принимал театральную позу. […] На следующий день в Кракове похоронная процессия прошла до Вавельского замка, старинной резиденции польских королей. Католическая церковь сумела организовать по-настоящему великолепную панихиду. Однако она оказалась слегка затянутой, и Геринг задремал…»

Но очень скоро очнулся, вспомнив, что в сферу его дипломатических интересов входят и франко-германские отношения. Они отличались напряженностью после заключения франко-советского пакта, но Геринг чуть ли не всю вторую половину дня провел с членами французской делегации, в состав которой входили министр иностранных дел Лаваль, Роша[162]162
  Глава кабинета Пьера Лаваля.


[Закрыть] и маршал Петен. Переводчик Пауль Шмидт так описал двухчасовую встречу Геринга с Пьером Лавалем: «Тучный и грузный Геринг, отличавшийся прямолинейностью, сразу же перешел к делу, не вдаваясь в дипломатические тонкости. “Полагаю, вы поладили с большевиками в Москве, господин Лаваль?” – сказал он, затронув сразу же наиболее деликатную тему франко-советского пакта о взаимопомощи. “Мы в Германии знаем большевиков намного лучше, чем вы во Франции, – продолжал он. – Мы знаем, что ни при каких обстоятельствах нельзя иметь с ними никакого дела, если желаете избежать неприятностей. Вы столкнетесь с этим во Франции. Увидите, какие трудности создадут вам ваши парижские коммунисты”. Затем последовала гневная тирада против русских, в которой он использовал те же слова, что произнес Гитлер при встрече с Саймоном[163]163
  Сэр Джон Саймон – министр иностранных дел Великобритании.


[Закрыть]. […] Я как переводчик, естественно, очень внимательно следил за всеми индивидуальными оборотами, что позволило мне убедиться, насколько близко приспешники Гитлера следовали за своим хозяином. Иногда казалось, будто проигрывали одну и ту же граммофонную пластинку, хотя голос и темперамент были разными. […] Очень убедительными словами Геринг убеждал Лаваля в желании Германии достичь общего урегулирования отношений с Францией. Конкретные детали не упоминались. […] Беспристрастного человека не могло не убедить то, что Геринг, только что выпустивший пар в адрес русских и Лиги Наций, пользуясь языком человека с улицы, был искренен, когда сказал: “Можете не сомневаться, господин Лаваль, что у немецкого народа нет большего желания, чем заключить наконец мир после столетней вражды с его французским соседом. Мы уважаем ваших соотечественников как храбрых солдат, мы восхищаемся достижениями французского духа. Давнишнее яблоко раздора в Эльзас-Лотарингии больше не существует. Что же еще мешает нам стать действительно хорошими соседями?” Эти слова явно произвели должное впечатление на Лаваля…» Действительно, трудно было лучше усыпить бдительность противника… Как бы там ни было, даже немецким дипломатам в Варшаве пришлось признать, что этот визит Германа Геринга в Польшу оказался весьма успешным.

Зная, конечно, о желании фюрера пробить брешь в рядах антигитлеровской коалиции, Геринг также вел переговоры с Великобританией. Да, он не участвовал в переговорах, завершившихся заключением в июне 1935 года англо-германского морского соглашения[164]164
  Это соглашение предоставляло Германии право иметь флот, по тоннажу равный 35 % общего водоизмещения военно-морских сил Британской империи.


[Закрыть], но тем не менее осуществлял очень эффективную «параллельную дипломатию», в отношении целей которой его британские собеседники часто проявляли удивительную наивность. Так, когда принц Уэльский, будущий король Эдуард VIII, упомянул о том, что интересно было бы организовать визит в Германию британских ветеранов войны, Геринг тут же телеграфировал ему: «Как участник боев от всего сердца благодарю Ваше Королевское Высочество за рыцарскую поддержку сближения отважных британских воинов с немецкими ветеранами». Ответом ему стала «теплая благодарность» принца Уэльского… Часто посещавший Германию бывший министр воздушных сообщений Великобритании лорд Лондондерри также оказался в числе простаков, умело обработанных Герингом: поскольку благородный англичанин был готов дать убедить себя, ушлый немец заявил: «Пусть же Германия и Англия объединятся ради общего дела, и никакая коалиция мировых держав не сможет нам противостоять». Британскому военно-воздушному атташе он даже сказал: «Я уверен в том, что британцы и немцы когда-нибудь объединят усилия в битве против большевиков на берегах Вислы». А в разговоре с леди Морин Стенли, сопровождавшей лорда Лондондерри в ходе его визита в Берлин в октябре 1936 года, он выразился еще яснее: «Естественно, вы знаете, что мы собираемся сделать: прежде всего, мы захватим Чехословакию, затем Данциг. А потом начнем сражаться против русских. Но я только не могу понять, почему вы, британцы, этому противитесь». Даже очень недоверчивый посол Великобритании в Германии сэр Эрик Фиппс описывал Германа Геринга как «армейского офицера-ветерана, не склонного к нацистскому усердию в самые смутные времена». Для того чтобы настолько заморочить голову собеседникам, несомненно надо иметь большой актерский талант… А преследовал Геринг очень простую цель: рассорить Великобританию с Францией, которую лидеры нацистов считали наиболее вероятным противником в будущем. Как и Советский Союз, ее союзника.

Помимо этого у Германа Геринга имелось множество других дел: прежде всего ему требовалось сохранять положение второго человека рейха, тайно интригуя против многочисленных реальных и потенциальных соперников. Таких, как Гесс, Борман, Розенберг, Геббельс, Гиммлер, Шахт, Фрик, Дарре, Функ, Лей и адмирал Рёдер…[165]165
  Что никоим образом не исключало возможности заключения временных и обратных союзов: с Дарре против Шахта, с Геббельсом против Бормана и Розенберга и т. д. Геринг, кстати, добился решающего преимущества в конкурентной борьбе, когда Гитлер назначил его своим официальным преемником указом от 19 декабря 1934 года.


[Закрыть] Ему постоянно приходилось поддерживать солидную репутацию, подавать в суд иски о диффамации со стороны целой толпы недоброжелателей или просто тех, кто знал о нем больше других[166]166
  Преследовались также любые заявления относительно якобы неарийского происхождения Эммы Зоннеман или ее первого мужа.


[Закрыть]. Одно это могло занять все его время… Но в тот период время Геринга, казалось, было бесконечно растяжимым: он очень серьезно относился к своим должностям имперского егермейстера и имперского лесничего, и следует признать, что его деятельность по сохранению лесных угодий и охране диких животных сделала его «зеленым» до появления этого понятия. Он определил границы огромных заказников, по его инициативе в Германию ввезли лосей из Швеции, бизонов из Канады, лебедей и диких уток из Польши и Испании. Он ужесточил германские законы об охоте, существенно ограничив выдачу разрешений, ввел высокие штрафы за браконьерство и за отстрел добычи сверх положенной по разрешению квоты, запретил использование проволочных силков и стальных капканов, верховую охоту и охоту из автомобиля, применение света во время ночной охоты, а также вивисекцию животных. Как главный лесничий он утвердил схемы зеленых посадок, которые должны были образовать зеленые пояса вокруг всех крупных городов рейха в качестве их «легких» и мест отдыха трудящегося населения. Справедливости ради следует отметить, что после войны Федеративная Республика Германия практически ничего не поменяла в законодательстве об охране окружающей среды, принятом под руководством главного егеря и главного лесничего Третьего рейха…

Однако все описанное выше – далеко не полный перечень интересов Германа Геринга. Когда в марте 1936 года Гитлер в ответ на ратификацию франко-советского пакта 1935 года начал проводить милитаризацию Рейнской области[167]167
  Фюрер считал, что договор о взаимопомощи между Францией и СССР нарушает условия Локарнских соглашений, которые, кстати, запрещали милитаризацию Рейнской области.


[Закрыть] – весьма рискованные действия, принимая во внимание малую численность и слабую оснащенность немецких сил[168]168
  Четыре участвовавших в этой операции немецких батальона получили приказ незамедлительно отступать в случае вторжения французских войск.


[Закрыть], – именно люфтваффе он поставил задачу устрашения французов. Правда, тогда в распоряжении Геринга имелись всего три эскадры истребителей, две из которых должны были охранять восточную границу, но искусство стратегии именно в том и состоит, чтобы с помощью хитрости скрыть свою слабость. И вот единственное соединение бипланов «Арадо-68» (без вооружения) начало перемещаться с одного аэродрома на другой, причем каждый раз самолеты перекрашивались и на них появлялись новые опознавательные знаки. Военные атташе союзников купились на этот фокус, французские войска остались в казармах, их правительство ограничилось словесными протестами в Лигу Наций, а ремилитаризация Рейнской области стала настоящим триумфом гитлеровского режима. За это Геринг удостоился звания генерал-полковника авиации, хотя он ограничился тем, что передавал распоряжения фюрера статс-секретарю Министерства авиации Эрхарду Мильху, предоставив ему самому действовать…

Спустя три с лишним месяца ему представилась новая возможность сыграть очень важную роль: 25 июля 1936 года делегация, посланная в Берлин генералом Франко, попросила у Гитлера помощи в переброске мятежных воинских соединений из Тетуана в Севилью. Фюрер согласился помочь и, естественно, отдал соответствующий приказ Герингу. Специальный штаб «В» люфтваффе получил указание до конца июля подготовить операцию, а первые транспортные самолеты «Юнкерс-52» вылетели в Испанское Марокко. Восемьдесят восемь пилотов-добровольцев в гражданской одежде прибыли в Кадис на грузовом корабле, который привез также шесть разобранных истребителей. В течение августа 10 000 солдат Франко были переправлены в Испанию немецкими транспортными самолетами, а бипланы «Хейнкель-51» приняли участие в первых крупных столкновениях между фалангистами и республиканцами. Но эти старые самолеты оказались менее боеспособными, чем разные модели истребителей, имевшиеся в распоряжении республиканцев. Поэтому в конце октября Гитлер одобрил отправку в Испанию более современных самолетов – нескольких эскадрилий легких бомбардировщиков и, главное, новых истребителей «Мессершмитт-109». Техника прибыла в Испанию в начале ноября. Был сформирован легион «Кондор», в котором насчитывалось 200 самолетов и 5000 человек, первым командиром которых стал генерал Хуго Шперле. «Я отправил в Испанию большую часть моих транспортных самолетов и большое количество истребителей, бомбардировщиков и зенитных пушек, – позже гордо сказал Герман Геринг, – и смог таким образом повысить боевую эффективность люфтваффе. Для того чтобы люди смогли приобрести боевой опыт, я сделал так, что […] туда регулярно направлялись новые пилоты, а уже повоевавшие возвращались назад». Вмешательство немцев в гражданскую войну в Испании оказалось эффективным[169]169
  Но успехи авиации были сильно преувеличены, а недостатки сильно приуменьшены. Так, оказалось, что транспортные самолеты «Юнкерс-52» слишком уязвимы, их оснащение – ненадежное, радиус действия – слишком ограниченный, бомбовые удары – очень неточные, а люфтваффе так и не удалось полностью блокировать ни один порт.


[Закрыть], и за это Геринг получил множество новых наград. Однако его роль в течение трех лет боевых действий оставалась чисто представительской: он лишь передавал подчиненным приказы фюрера, принимал парады, экзаменовал летчиков и произносил цветистые речи. А настоящую организаторскую работу – как всегда – осуществлял генерал Эрхард Мильх…

Это – все? Конечно нет: как только люфтваффе ввязалось в гражданскую войну в Испании, их главнокомандующему были даны новые полномочия, по широте превосходящие права, которые ему обеспечивали все остальные должности… В апреле 1936 года рейхсминистр экономики Ялмар Шахт предложил Гитлеру назначить Германа Геринга «ответственным за контроль обмена валюты»[170]170
  Поскольку главными нарушителями закона о контроле обмена валюты являлись партийные бонзы, Шахт решил, что только у Геринга хватит власти для того, чтобы заставить их уважать действующее законодательство…


[Закрыть]; Гитлер согласился, добавив: «и за сырьевые ресурсы». Так как аппетит приходит во время еды, генерал-полковник Геринг сразу же принялся расширять поле своей деятельности. Это продолжалось до того момента, когда в сентябре 1936 года Гитлер объявил о начале реализации второго четырехлетнего плана, основной задачей которого было обеспечение экономической независимости Германии от импорта и ускоренное развитие тех отраслей, которые составляют базу военной промышленности. Ответственным за эту работу стал, разумеется, Герман Геринг. По правде говоря, несмотря на несколько месяцев нерегулярного обучения в Мюнхенском университете за четырнадцать лет до этого, Геринг почти не разбирался в экономике: он сам при случае говорил: «Как можно предположить, что я что-либо пойму в этих сложных экономических вопросах?» Поэтому он отказывался читать доклады объемом более четырех страниц и гордился тем, что не просмотрел ни одного графика, ни одного статистического отчета… Но все было в порядке: в национал-социалистской системе будущее принадлежало дилетантам без комплексов, и Геринг сразу же занялся подбором людей, которые могли бы провести вместо него серьезную работу. В итоге он нанял знающих специалистов и поставил во главе них своего давнишнего подельщика Пауля Кёрнера, столь же мало разбиравшегося в экономике, как и сам Геринг! Разумеется, он создал полнокровную административную структуру, в которой числилась почти тысяча сотрудников, занимавших просторные кабинеты в шикарных зданиях и имевших в своем распоряжении сотни машин. Он располагал неограниченными кредитами, раздутым пропагандистским аппаратом и всеми необходимыми средствами для того, чтобы покуситься на полномочия рейхсминистра экономики Ялмара Шахта…[171]171
  Шахт пожаловался 3 октября послу Франции в Берлине Франсуа-Понсэ: «Кредит доверия ко мне снова понизился» – и высказал «разочарование и озабоченность».


[Закрыть]

Задача нового комиссара по планированию была проста: обеспечить быстрое перевооружение и гарантировать снабжение в случае войны. Для этого требовалось строго ограничить импорт, тщательно экономить дефицитную иностранную валюту и, естественно, максимально использовать все внутренние ресурсы. И хотя концепция автаркии выглядела простой, воплотить ее в жизнь оказалось делом нелегким. Потому что подобная экономическая политика подразумевала полное пренебрежение понятием рентабельности и значительное снижение уровня жизни населения. Но эти соображения вовсе не пугали властителей Третьего рейха. И Геринг принялся за работу с усердием неофита, отвагой военного и с твердой убежденностью в том, что для выполнения задачи достаточно просто отдать приказ. Это вскоре привело к оживлению во всех отраслях экономики – в сельском хозяйстве, во внешней торговле, в текстильной, горнорудной, металлургической промышленности, в работе транспорта, в банковско-финансовой сфере. Был введен бартер в торговых отношениях со странами Центральной Европы, приостановлен импорт фуража, удобрений и неосновных продуктов питания, были снова открыты давно заброшенные шахты и запущены амбициозные проекты строительства домов и дорог. При этом абсолютным приоритетом считалось все, что относится к перевооружению. Это стало причиной повышения активности, колоссальной мобилизации рабочей силы и сопровождалось мощной пропагандистской кампанией… «Геринг работает как лошадь!» – с восхищением отметил Геббельс. И добавил: «Больше всего его беспокоят сырьевые ресурсы».

Действительно, неуемная активность Геринга приводила к большим затратам энергии и гигантским расходам одновременно. Так, он решил начать добычу железной руды на рудниках в Зальцгиттере у подножия горы Гарц. До тех пор местные залежи считались нерентабельными по причине повышенного содержания в руде примесей кремния, поскольку в то время еще не разработали технологию, которая позволяла бы отделить кремний от железа[172]172
  Главная проблема заключалась в том, что сепарация производилась в основном с помощью электромагнитов. А железная руда Гарца магнитным свойством не обладала.


[Закрыть]. Но человек, ответственный за реализацию второго четырехлетнего плана, пропустил мимо ушей предупреждения крупных промышленников: он решил построить в Зальцгиттере самый крупный в Европе металлургический комбинат, назвав его, естественно, «Завод Германа Геринга». Туда были незамедлительно вкачаны миллиарды марок, из Соединенных Штатов по заказу прибыло самое современное горное оборудование, к этому месту были подведены автомобильные дороги и протянута железнодорожная ветка, неподалеку от месторождения в течение нескольких месяцев выросли дома для проживания рабочих. К несчастью, в этом регионе не было угля, так что пришлось за большие деньги привозить его из Рура. К тому же новый метод добычи оказался малоэффективным, местную руду надо было в большой пропорции смешивать с импортной рудой из Швеции, что привело к громадному увеличению стоимости производства, продемонстрировавшему всю безрассудность этой затеи. Тогда Геринг решил: в его ведение должны перейти рентабельные металлургические заводы региона – таким способом он надеялся замаскировать ужасную финансовую пропасть Зальцгиттера. И через некоторое время «Завод Германа Геринга» стал гигантским концерном. «Все это, – написал позже министр экономики Ялмар Шахт, – превратилось в гигантский арбуз, на котором прописными буквами было начертано все о глупости, коррумпированности и мошенничестве авторов этой затеи».

Геринг все же добился кое-каких результатов в поисках местных импортозамещающих материалов: немецкие химики разработали технологию получения искусственного каучука «Буна» довольно высокого качества. Они даже научились производить бензин из угля. Но стоимость произведенного искусственного каучука намного превосходила стоимость натурального импортного материала, а для производства одной тонны бензина требовалось переработать десять тонн угля… Экономическую нецелесообразность подобных проектов понимали все, кроме, разумеется, руководителей НСДАП… Кстати, поскольку в нацистской Германии большая половина населения к тому времени носила униформу, потребовались крупные объемы шерсти. О том, чтобы ввозить ее из-за границы, не могло быть и речи, поэтому Геринг поставил задачу фирме «И. Г. Фарбениндустри» разработать искусственную шерсть. Готовая ткань, полученная из целлюлозы на основе древесной коры, напоминала шерсть, но имела три недостатка: она была непрочной, вызывала кожный зуд и не удерживала тепло тела. К этому следует добавить, что основную часть древесины для производства искусственной шерсти приходилось ввозить из-за рубежа! Можно привести еще несколько примеров такого рода нелепостей, а именно: попытка добычи золота из Рейна, кормление телят снятым молоком, производство сливочного масла из угля. Германия половину пищевых жиров ввозила из-за границы, и проект производства сливочного масла из угля очень понравился Герману Герингу. К его огромному удовлетворению, масло было действительно получено. Но когда первые его образцы включили в рацион узников тюрьмы «Плёцензее», после первого же употребления синтетического масла заключенным пришлось срочно оказывать медицинскую помощь…

И все же ничто из всего описанного не могло поколебать доверия Гитлера к Герману Герингу. Тем более что фюрер, сам ничего не понимавший в экономике, считал первостепенными задачами милитаризацию и автаркию: он надеялся, что будущие завоевания откроют доступ к неисчерпаемым источникам сырьевых ресурсов. Так что с точки зрения консервирования экономики Третьего рейха, отделения ее от экономики континентальной и «замыкания» на саму себя любые, самые нерентабельные и самые немыслимые, проекты получали право на существование. Впрочем, во многих областях Геринг добился положительного эффекта: нацистские директора возглавили административные советы частных фирм, начиная с «Дрезднер банка» и кончая «И. Г. Фарбениндустри», и постепенно перевели их под контроль НСДАП и государства. Кроме того, в период с 1934 по 1936 год Геринг посещал Югославию, Болгарию, Венгрию, Румынию и Польшу не как турист и не совсем как дипломат. Эти поездки дали ему возможность заключить плодотворные коммерческие контракты[173]173
  Позволившие, например, закупить у Югославии по низким ценам большие партии бокситов, необходимых для самолетостроения.


[Закрыть], а также взаимовыгодные договоры по закупкам вооружений[174]174
  По меньшей мере, в этом случае Геринг проводил довольно независимую от Гитлера политику. Того нисколько не интересовали эти страны, поскольку он не считал их потенциальными врагами.


[Закрыть]. Покупка нескольких австрийских предприятий и шахт позволила оказывать большое влияние на экономическую и политическую жизнь небольшой страны, которую Гитлер уже давно желал присоединить к Германии. И потом, следует помнить, что уполномоченный по реализации четырехлетнего плана был также шефом «Центра исследований», службы прослушивания, которая стала включать в свои ежедневные доклады сведения о внутренних и внешних переговорах, относящихся к торговле, финансам и сырьевым ресурсам.

Следует также добавить, что Герингу не было равных в трудоустройстве в другие министерства «своих» людей, где они упорно работали в целях продвижения интересов комиссара по реализации четырехлетнего плана. Например, в «Рейхсбанке» работал некто Герберт Геринг, доводившийся кузеном премьер-министру. Но, естественно, во всех государственных учреждениях числились десятки других, менее щепетильных людей. И когда случались конфликты между министерствами и комиссариатом, неизменно верх брал комиссариат. Министерство иностранных дел с опозданием узнавало о соглашениях, которые обсуждал Геринг, как и о содержании его высказываний относительно внешней политики рейха. Министерство экономики было полностью отстранено от закупок вооружения: эти функции взял на себя комиссариат по выполнению четырехлетнего плана… Тогда Ялмар Шахт, которому надоели методы работы Геринга и политика автаркии Гитлера, в декабре 1937 года подал в отставку. В результате Герман Геринг смог прибрать к рукам еще и Министерство экономики![175]175
  Правда, на этом посту он пробыл всего несколько месяцев…


[Закрыть] Для координации своих многочисленных должностных обязанностей он уже за год до этого создал при правительстве Пруссии некое «бюро премьер-министра Пруссии и генерал-полковника Геринга», состоявшее из двадцати пяти различных отделов, штат которых составляла целая армия бюрократов. Возглавлял бюро его старый друг и дилетант в сфере управления Боденшац, которого вскоре сменил такой же любитель Эрих Грицбах.