Текст книги "Священник"

Автор книги: Франсин Риверс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Франсин Риверс
Священник

Благодарность

Я благодарна Пегги Линч за то, что она выслушивала мои идеи и подталкивала меня идти все дальше в написании этой книги. Еще хочу поблагодарить С. Мендела, который присылал мне материалы, отражающие точку зрения евреев на данный вопрос. И Даниэллу Эган-Миллер, заставившую утихнуть бурные реки скорби, когда скончалась Джейн Д. Браун – моя подруга и на протяжении долгих лет мой литературный агент. Джейн хорошо обучила Даниэллу, и я знаю, что я в надежных руках. Также хочу выразить признательность моему редактору, Кейти Олсон, за ее тяжкий труд в работе над моими проектами; и всех сотрудников издательства «Тиндэйл» за проделанную ими работу, чтобы повести этой серии дошли до читателей. Это от начала до конца результат наших совместных усилий.

А еще я хочу поблагодарить каждого, кто молился за меня на протяжении нескольких лет во время работы над этой серией. Пусть Господь использует эту повесть, чтобы привлечь людей к Иисусу, нашему возлюбленному Господу и Спасителю.

Предисловие

Дорогой читатель!

Это первая из пяти повестей о библейских мужах веры, служивших в тени других. Это были люди Востока, жившие в древние времена, и все же их истории не так уж далеки от нашего сегодняшнего бытия и тех сложностей и вызовов, с которыми мы сталкиваемся в нашей жизни. Эти герои находились между жизнью и смертью. Были смелы и мужественны. Они рисковали. Совершали неожиданные, отчаянные поступки. Проявляли отвагу, но порой ошибались, допускали серьезные промахи. Они не были совершенны, и все же Бог, по Своей бесконечной благодати, использовал их в Своем совершенном плане, чтобы открыть Себя миру.

Мы живем в отчаянное, тревожное время, когда миллионы людей ищут ответы на множество вопросов. Эти мужи веры указывают нам путь. Уроки, которые они могут нам преподать, актуальны сегодня, как и в те времена – тысячи лет назад.

Герои повести – реальные исторические персонажи, люди, действительно жившие на земле. Их жизнеописания, сделанные мною, основаны на библейских текстах. Чтобы изучить жизнь Аарона более основательно, прочтите книги Исход, Левит и Числа. Также сравните этого первого священника Израиля со Христом, нашим Первосвященником, как написано в Послании к Евреям.

Эта книга – исторический художественный роман. Главная идея и сюжет взяты из Библии. Я начинала с фактов, предоставленных Писанием, а потом, основываясь на них, воссоздавала действия, диалоги, описывала внутренние мотивации, рассуждения, а иногда и дополнительных персонажей, которые, как мне кажется, подходящим образом вписываются в библейскую канву. Я постаралась по всем аспектам придерживаться текста Писания, добавляя только необходимое – для лучшего понимания.

В конце каждой повести мы присоединили небольшой раздел изучения Библии. Когда мы говорим о библейских личностях, то главным документом и источником сведений является само Писание. Обязательно читайте его для лучшего понимания данной повести. Молюсь, чтобы, читая Библию, вы осознали целостность, последовательность и непреложность Божьего вечного плана, в котором Он задействовал и вас.

Франсин Риверс

Посвящается мужам веры, служащим в тени других.

* * *

Глава первая

Когда Аарон опустошил форму и отложил в сторону подсохший кирпич, он почувствовал чье-то присутствие. От страха мороз пробежал по коже, но когда он поднял голову и оглянулся, то увидел, что рядом никого нет. Стоявший поблизости надсмотрщик-еврей следил за погрузкой кирпичей в тележку: это была очередная порция, идущая на строительство города, где будут складировать запасы фараона Рамсеса[1]1
  В настоящее время учеными-египтологами предлагается несколько версий соответствия имен библейских правителей Египта во времена Исхода (Рамзес (Рамсес) II, Яхмос (Амосис) I, Аменхотеп (Аминофис) II, либо Тутмос I). Для упрощения повествования Ф. Риверс использует имя Рамсес для фараона, правившего во время рождения Моисея и во время возвращения Моисея в Египет.


[Закрыть]. Стерев пот с верхней губы, Аарон снова наклонился над кирпичами.

Вокруг загорелые, уставшие от работы дети носили солому женщинам, которые сначала забрасывали ее в яму, наполненную жидкой глиной, устилая, словно покрывалом, а потом втаптывали в глиняную жижу. Взмокшие от пота мужчины наполняли глиной бадьи и, сгибаясь под их тяжестью, переливали содержимое в формы для кирпичей. Работа шла от рассвета до заката, оставляя им всего несколько свободных часов во время сумерек. В это время они обрабатывали свои маленькие наделы земли и пасли скот – все это позволяло им хоть как-то поддерживать свое существование.

«Где же Ты, Бог? Почему Ты не поможешь нам?»

– Эй, ты! Давай работай!

Аарон еще ниже склонил голову, стараясь не показать кипевшую внутри ненависть, и взялся за следующую форму. Колени ломило от долгого сидения на корточках, спину – от таскания кирпичей, шею – от бесконечных наклонов. Он укладывал кирпичи в штабель для грузчиков. Лежавшие вокруг карьеры и равнины походили на людской муравейник. Воздух был настолько удушлив и вязок, что Аарон с трудом вдыхал это зловоние людских страданий. Иногда смерть казалась лучшей участью, чем это невыносимое существование. Разве есть какая-нибудь надежда для него и его народа? Бог оставил их. Аарон вытер пот со лба и вытащил из формы уже высохший кирпич.

Вдруг, кто-то заговорил с ним. Голос был тише шепота, но от него кровь быстрее заструилась по венам, а волосы на голове почти встали дыбом. Слегка подавшись вперед, Аарон замер и прислушался. Огляделся. Рядом никого не было, никто не обращал на него внимания и даже не смотрел в его сторону.

Наверное, во всем виновата жара. Да, скорее всего. С каждым годом ему становилось все труднее, работа казалась все более невыносимой. Ему уже восемьдесят три – позади долгая жизнь, а из благословений одни лишь несчастья.

Аарон поднял дрожащую руку. Подбежал мальчик с бурдюком воды. Аарон выпил залпом, но от теплой жидкости внутренняя дрожь не исчезла, как, впрочем, и то ощущение, что за ним кто-то наблюдает, будучи так близко, что он чувствовал на себе взгляд. Это было странное чувство, пугающее своей остротой. Аарон опустился на оба колена, мечтая укрыться от солнца и немного передохнуть. Он тут же услышал окрик надсмотрщика: это означало, что если он сейчас же не начнет работать, то отведает кнута. Даже такие, как он, старики должны были выполнять каждодневную непосильную норму, делая кирпичи. А если не выполняли, их за это наказывали. Его отец Амрам умер от того, что надсмотрщик-египтянин свалил его на землю вниз лицом и ногой вдавил его голову в жидкую грязь.

«Где Ты был тогда, Господа? Где Ты был?»

Он ненавидел надсмотрщиков-евреев так же сильно, как египтян. Но он был благодарен за это чувство, потому что ненависть придавала ему сил. Чем скорее он выполнит свою норму, тем скорее сможет идти выгонять на пастбище своих коз и овец, а его сыновья – возделывать клочок Гесемской земли, дающий им пищу к столу. «Египтяне пытаются нас убить, но мы продолжаем жить. Нас становится все больше. Но что в этом хорошего? Мы видим только страдания».

Аарон опустошил еще одну форму. Капельки пота скатывались с его лба на затвердевшую глину, оставляя пятна на кирпиче. Все египетские здания были пропитаны потом и кровью евреев. Ими были пропитаны все статуи Рамсеса, его дворцы, хранилища, весь город. Правитель Египта любил называть все вокруг в свою честь. Сама Гордость восседала на египетском троне! Старый фараон пытался утопить еврейских сыновей в Ниле, а теперь Рамсес хочет уничтожить всех израильтян. Аарон поднял готовый кирпич и добавил его к дюжине остальных.

«Когда же Ты избавишь нас, Господи? Когда Ты снимешь ярмо рабства с наших шей? Разве не наш прародитель Иосиф спас эту отвратительную страну от голодной смерти? И посмотри, как с нами теперь обращаются! Фараон использует нас как вьючных животных для строительства своих городов и дворцов! Боже, почему Ты покинул нас? Как долго, о, Господи, сколько еще ждать, прежде чем Ты избавишь нас от египтян, которые до смерти изматывают нас работой?»

– ААРОН.

Голос шел снаружи и изнутри, на этот раз отчетливый и ясный, он заглушал все мысли Аарона. Старик так явственно чувствовал Присутствие, что все другое отступало на второй план; чьи-то невидимые руки заставили его замереть на месте, лишая дара речи. Этот Голос нельзя было спутать ни с чем. Само естество Аарона узнало Его.

– ПОЙДИ НАВСТРЕЧУ МОИСЕЮ В ПУСТЫНЮ!

Присутствие рассеялось. Все вернулось на круги своя. Его снова окружали звуки: чавкание глины под чьими-то ногами, стоны мужчин, поднимающих бадьи, возгласы женщин, просящих еще соломы, поскрипывание песка от приближающихся шагов, грубый окрик и свист хлыста. Аарон вскрикнул, когда боль полоснула спину. Он низко наклонился и прикрыл голову руками, боясь надсмотрщика куда меньше, чем Назвавшего его по имени. Удар хлыста ранил его плоть, но Слово Господа заставило раскрыться его сердце.

– Поднимайся, старик!

Если ему повезет, он теперь умрет.

Аарон снова ощутил сильную боль. Какое-то время он слышал голоса вокруг, потом стал проваливаться в темноту. И неожиданно он вспомнил…

Сколько лет прошло с тех пор, когда Аарон последний раз думал о своем брате? Он решил, что, тот умер, а его иссохшие кости затерялись где-то в пустыне. Первое детское воспоминание Аарона – ужасные, мучительные рыдания матери, накрывающей плетеную корзину, которую она как следует осмолила. «Амрам, фараон приказал, чтобы мы отдавали наших сыновей Нилу, и я сделаю это. Да хранит его Господь! Да будет Он милостив!» – сказала она.

И Бог смилостивился, позволив корзине приплыть в руки дочери фараона. Восьмилетняя Мариам шла следом, наблюдая, что станется с ее малюткой-братом, а потом у нее хватило смелости сказать египтянке, что той понадобится кормилица. Когда Мариам послали найти кормящую женщину, она побежала за матерью.

Аарону было тогда всего три года, но он прекрасно помнил тот день. Мать высвободила свою руку из его ладошки.

– Хватит держаться за меня, мне надо идти! – крепко взяв его за руки, она отстранила его от себя. – Возьми его, Мариам.

Аарон завопил, когда мама вышла из дома. Она оставляла его.

– Тише, Аарон, – Мариам крепко держала его. – Слезы тут ни к чему. Знаешь, Моисею мама нужна больше, чем тебе. Ты большой мальчик. Ты можешь помогать мне ухаживать за огородом и пасти овец…

И хотя мама каждый вечер возвращалась с Моисеем домой, этот младенец занимал все ее внимание. Каждое утро, подчиняясь приказу принцессы, она относила ребенка во дворец и оставалась неподалеку, на случай, если ему что-нибудь понадобится.

Шли дни, и рядом с Аароном была только сестра; она утешала его:

– Знаешь, я тоже скучаю по ней, – однажды сказала она, смахивая со щек набежавшие слезинки. – Моисею она нужна больше, чем нам. Его еще не отняли от груди.

– Хочу маму.

– Знаешь, хотеть и иметь – это две разные вещи. Хватит хныкать.

– Куда мама ходит каждый день?

– К верховью реки.

– Вверх по реке?

Она показала рукой направление.

– Во дворец, где живет дочь фараона.

Однажды, когда Мариам ушла пасти их небольшое стадо, Аарон улизнул из дома. Несмотря на предупреждения, он пошел вдоль Нила, по течению реки, и деревня скоро осталась позади. В воде обитали опасные, злые существа. Тростник был высоким и острым, он оставлял мелкие порезы на руках и ногах Аарона, когда тот пробирался вперед. Он слышал вокруг шорохи, тихое рычание, пронзительные вопли, яростные удары крыльев. В Ниле жили крокодилы. Мама рассказывала ему.

Вскоре он услышал женский смех. Пробираясь через тростник, Аарон подполз поближе: сквозь стену зеленых стеблей его взгляду открылось каменное патио, в нем сидела египтянка с младенцем на коленях. Покачивая ребенка, она что-то шептала ему, потом поцеловала в затылок и подняла к солнцу, словно подношение. Когда малыш заплакал, египтянка позвала:

– Иохаведа! – Аарон увидел, как мама поднялась со своего места неподалеку и спустилась по ступеням. Улыбаясь, она взяла ребенка, который, как теперь знал Аарон, был его братом. Две женщины обменялись немногими словами, и египтянка вошла во дворец.

Аарон поднялся во весь рост, чтобы мама смогла его увидеть: он надеялся, что она посмотрит в его сторону. Она не посмотрела. Ее взгляд был обращен только на младенца, лежащего на ее руках. Мама кормила Моисея и напевала. Аарон стоял в одиночестве, наблюдая, как она нежно гладит брата по голове. Он хотел позвать ее, но в горле пересохло. Когда мама закончила кормить малыша, она встала и повернулась спиной к реке. Прижимая Моисея к груди, она пошла вверх по ступеням, возвращаясь во дворец.

Аарон снова опустился в грязь, спрятавшись за высоким тростником. Вокруг жужжали комары. Квакали лягушки. Другие звуки, более зловещие и страшные, раздавались из глубины вод. Если бы его укусила змея или набросился крокодил, маме было бы все равно. У нее был Моисей. Сейчас она любила только его. Напрочь забыла о своем старшем сыне.

Аарон страдал от одиночества, и его детское сердце горело ненавистью к брату, отнявшему у него мать. Он жалел, что корзинка не утонула тогда. Жалел, что Моисея по пути не сожрал крокодил – так же, как всех других младенцев, которых съедали эти чудовища. Он услышал какой-то шорох в тростнике и попытался спрятаться.

– Аарон! – внезапно перед ним появилась Мариам. – Я повсюду тебя ищу! Как ты здесь оказался?

Когда он поднял голову и посмотрел на нее, ее глаза наполнились слезами.

– Вот оно что, Аарон… – она тоскливо посмотрела в сторону дворца. – Ты видел маму?

Он всхлипнул и кивнул. Худые руки сестры обняли Аарона, она притянула его к себе.

– Я тоже скучаю по ней, Аарон, – прошептала Мариам дрожащим голосом. Он прижался к ее груди. – Но нам надо идти. Мы же не хотим доставить маме неприятности?

Ему было шесть лет, когда однажды вечером мама вернулась домой одна. Она была печальна. Она могла только плакать и говорить о Моисее и дочери фараона.

– Она любит твоего брата и будет ему доброй матерью, – поведала она со слезами. – Мне надо успокоиться и забыть, что она язычница. Она воспитает его. Он вырастет, чтобы однажды стать великим человеком. – Иохаведа скомкала свой платок и, раскачиваясь взад-вперед, прижала его к губам, заглушая рыдания. – Когда-нибудь он к нам вернется.

Она любила это повторять.

Аарон надеялся, что Моисей никогда не вернется. Он надеялся, что никогда больше не увидит своего брата. «Я ненавижу его, – хотелось крикнуть Аарону. – Ненавижу за то, что он отнял тебя у меня!»

– Мой сын будет нашим избавителем, – она не могла говорить ни о чем другом, как только о своем драгоценном Моисее, спасителе Израиля.

Горечь разрасталась в сердце Аарона, и настал момент, когда он уже не мог спокойно слышать имени своего брата.

– Зачем ты тогда вообще вернулась? – яростно выкрикнул он однажды, задыхаясь от слез. – Почему ты не осталась с ним, если так сильно его любишь?

Мариам шлепнула его, заставляя замолчать.

– Придержи язык, или мама подумает, что в ее отсутствие ты совсем одичал без присмотра.

– Ей наплевать на тебя и на меня! – завопил он в ответ и снова повернулся к матери. – Наверно, ты даже не плакала, когда отец умер… когда он задохнулся лицом в грязи! Что, разве нет?

Увидев выражение лица матери, он выбежал прочь. Он бежал всю дорогу до глиняных ям, где, каждый день разбрасывал солому, чтобы другие втаптывали ее в глину и делали кирпичи.

По крайней мере, после этого случая мама стала реже говорить о Моисее. Теперь она вообще почти не разговаривала.

Болезненные воспоминания рассеивались, Аарон приходил в себя. На него падала чья-то тень, но даже сквозь опущенные веки он видел жгучее солнце. Кто-то смочил его губы несколькими каплями драгоценной влаги. Прошлое все еще эхом отдавалось в его сознании. Он чувствовал себя сбитым с толку, в голове смешались картины прошлого и настоящего…

– Иохаведа, послушай! Даже если река не заберет его, он все равно будет обречен на смерть: ведь если кто-то увидит, что он обрезан…

– Я не буду топить своего сына! Я не подниму руку на собственного ребенка, и ты этого не сделаешь! – плакала его мать, укладывая в корзину спящего младенца.

Наверное, в тот день Господь посмеялся над египетскими богами, потому что сам Нил – жизненная сила Египта – принес его брата в руки и сердце дочери фараона, того самого властелина, который повелел бросать в реку всех новорожденных еврейских мальчиков. Египетские боги, затаившиеся вдоль берегов Нила в образе крокодилов и гиппопотамов, не смогли выполнить приказ фараона. Однако никто не смеялся. Слишком много детей уже погибло и продолжало умирать день за днем. Иногда Аарону казалось, что этот указ в конце концов отменили только потому, что побоялись: а вдруг фараону не хватит рабов, которые будут делать ему кирпичи, обтесывать камни и строить города?

Почему же его брат оказался единственным мальчиком, который выжил? Может, Моисей действительно должен стать избавителем Израиля?

Даже после того как мать вернулась домой, Мариам продолжала управлять жизнью Аарона. Она защищала брата, будто львица своих детенышей. Несмотря на невероятные события, связанные с Моисеем, жизнь Аарона никак не изменилась. Он научился пасти овец. Носил солому к ямам, наполненным глиной. В свои шесть лет он заливал в бадьи глину, которую зачерпывал из ямы.

А пока Аарон жил как раб, Моисей рос во дворце. Когда Аарона воспитывали тяжелым трудом и бичами надзирателей, Моисей учился читать, писать, говорить и жить, как египтянин. Аарон ходил в лохмотьях. Моисей носил изящную одежду из тонкого полотна. Аарон ел безвкусные лепешки и то, что его матери и сестре удавалось вырастить на их маленьком клочке сухой земли. Моисей набивал пузо едой, подаваемой рабами. Аарон работал на солнцепеке, стоя по самые колени в грязи. Моисей восседал в прохладных каменных комнатах, и с ним обращались как с египетским принцем, невзирая на его еврейскую кровь. Вместо тяжкого труда он вел праздную жизнь; был свободным, а не рабом, жил в роскоши, а не в нужде. Аарон же, рожденный рабом, знал, что рабом и умрет.

Если только Бог не избавит их.

«Моисей – Твой избранный, да, Господи?»

Зависть и обида терзали Аарона почти всю его жизнь. Но был ли виноват Моисей, что его забрали из семьи и воспитали идолопоклонники-чужестранцы?

Аарон не видел Моисея много лет, пока тот однажды не появился на пороге их дома. Мать с криком вскочила на ноги и бросилась обнимать сына. Аарон не знал, что думать или делать, не знал, чего ожидать от брата, который выглядел как египтянин и совсем не знал еврейского языка. Аарону не нравился Моисей, а еще он был сбит с толку желанием брата породниться с рабами. Моисей мог приходить и уходить, когда ему вздумается. Почему он решил прийти в землю Гесем и жить в ней? Он мог ездить на колеснице и охотиться на львов с другими юношами при дворе фараона. Чего он хотел добиться, работая бок о бок с рабами?

– Ты ненавидишь меня, правда, Аарон?

Аарон понимал египетский, хотя Моисей не понимал иврита. Вопрос давал ему некоторую паузу.

– Нет, не ненавижу, – он действительно не чувствовал ничего кроме недоверия. – Что ты здесь делаешь?

– Здесь мой дом.

Аарон поймал себя на том, что ответ Моисея его разозлил.

– Разве все мы рисковали жизнью для того, чтобы ты умер в яме с глиной?

– Если я должен освободить мой народ, разве мне не нужно сначала узнать его?

– Ах, как благородно…

– Вам нужен лидер.

Мать защищала Моисея, как только могла:

– Не говорила ли я, что мой сын выберет свой народ, а не наших врагов?

Но разве от Моисея не было бы больше пользы, находись он во дворце, где говорил бы от имени евреев? Неужели он думает, что заслужит уважение фараона, работая бок о бок с рабами? Аарон не понимал брата, к тому же после стольких лет неравенства он не был уверен, что тот ему нравится.

Да и почему Моисей должен ему нравиться? Что на самом деле нужно этому юноше? А вдруг он шпион фараона, посланный разузнать, не планируют ли эти презренные евреи объединиться с врагами египтян? Подобные мысли действительно приходили в голову израильтянам, но они понимали, что под гнетом филистимлян им лучше не станет.

«Где Бог, когда Он нам так нужен? Он очень далеко, слеп и глух к нашим мольбам об избавлении!»

Хотя Моисей и ходил по величественным залам дворца как приемный сын дочери фараона, он все же унаследовал кровь и характер левита[2]2
  Из племени Левия, одного из двенадцати племен Израиля.


[Закрыть]. Однажды увидев, как египтянин бьет раба-левита, Моисей решил сам рассудить их. Аарон и несколько других израильтян были свидетелями этой сцены: они с ужасом смотрели, как он убил египтянина. Все кроме Аарона поспешили скрыться, а Моисей стал торопливо закапывать тело в песок.

– Кто-то должен защищать вас! – сказал он брату, помогавшему ему спрятать следы преступления. – Подумай, что будет, если тысячи рабов восстанут против своих надзирателей. Вот, чего боятся египтяне, Аарон. Вот, почему они угнетают вас и пытаются до смерти нагрузить работой.

– Так вот, каким предводителем ты хочешь быть? Хочешь убивать их так же, как они убивают нас?

Разве таков их путь к спасению? Разве их избавитель должен быть воином, который поведет их на войну? Разве он должен дать им в руки меч? Ненависть, скопившаяся за годы рабства, переполнила Аарона. О, как же легко поддаться ей!

Известия разносились быстро, как мелкий песок, гонимый ветром по бескрайней пустыне, пока не докатились и до самого фараона. На следующий день, заметив, что евреи ссорились друг с другом, Моисей попытался остановить их, но неожиданно услышал в свой адрес:

– Кто поставил тебя начальником и судьей над нами?

– Не думаешь ли ты убить меня, как вчера убил египтянина?

Израильтяне не желали видеть его своим избавителем. Для них он был человек-загадка, ему нельзя было доверять.

На этот раз дочь фараона не смогла спасти своего приемного сына. Что остается делать человеку, которого ненавидит и преследует сам правитель, а соплеменники относятся с завистью и презрением?

Моисей исчез в пустыне, и о нем больше никто ничего не слышал.

Он пропал так быстро, что даже не успел попрощаться с матерью; она не переставала верить, что ее сын рожден освободить Израиль от рабства. Материнские надежды и мечты Моисей унес с собой в пустыню. Не прошло и года, как она умерла. Никто не знал, какая судьба постигла принцессу-египтянку – приемную мать Моисея, но фараон продолжал жить и строить города для своих запасов, возводить здания, и памятники, и собственную гробницу – свой самый величественный монумент. Однако не успели еще завершить усыпальницу, как саркофаг с набальзамированным телом властелина уже отправился в Долину Царей. Многотысячное шествие несло золотых идолов, вещи фараона и запас еды для его загробной жизни, которая, по их ожиданиям, будет еще более грандиозной, чем земная.

Теперь корона, украшенная головой змеи, покоилась на голове его преемника Рамсеса, равно как и меч, всегда занесенный над головами израильтян, находился в его руках. Жестокий и высокомерный, он предпочитал давить своих рабов ногами, вместо того чтобы убивать мечом. Когда Амрам, упав в глиняную яму, не смог подняться, его вниз лицом вдавили ногами в жижу, заставив там задохнуться.

Аарон был восьмидесяти трех лет и худой, как тростник. Он знал, что скоро умрет, а потом и его сыновья, и их сыновья, и так поколение за поколением.

Если только Бог не избавит их.

«Господи, Господи, почему Ты оставил Свой народ?»

Аарон молился от отчаяния и безысходности. Это было единственное право, которое у него осталось, – взывать к Богу о помощи. Разве Господь не заключил завет с Авраамом, Исааком и Иаковом? «Господи, Господи, услышь мою молитву! Помоги нам!» Если Бог есть, то где же Он? Видит ли Он кровавые полосы на их спинах, потускневшие взгляды их усталых глаз? Слышит ли Он вопль сынов Авраама? Отец и мать Аарона держались веры в невидимого Бога. «Где нам взять надежду, Господь? Как долго, о, Господи, как долго еще ждать? Когда Ты избавишь нас? Помоги нам! Боже, почему Ты не помогаешь нам?»

Родители Аарона уже давным-давно похоронены в песках. Аарон выполнил последнее желание отца и женился на Елисавете из племени Иуды. Она подарила ему четырех прекрасных сыновей, а потом отошла в мир иной. Бывали дни, когда Аарон завидовал мертвым. По крайней мере, они были в покое. По крайней мере, их бесконечные молитвы, наконец, закончились, и Божье молчание больше их не беспокоило.

Кто-то приподнял его голову и дал напиться.

– Отец…

Аарон открыл глаза и увидел над собой своего сына Елеазара.

– Господь говорил со мной, – голос Аарона был еле слышен.

Елеазар наклонился ниже.

– Я не расслышал, отец. Что ты сказал?

Аарон плакал, не в состоянии вымолвить больше ни слова.

Господь, наконец, заговорил, и Аарон знал, что его жизнь уже никогда не будет прежней.

* * *

Позвав своих четырех сыновей – Надава, Авиуда, Елеазара и Ифамара и сестру Мариам, Аарон сказал им, что Бог повелел ему пойти навстречу Моисею в пустыню.

– Наш дядя мертв, – возразил Надав. – Это солнце говорило с тобой.

– Отец, прошло сорок лет, и от него не было ни одного известия.

Аарон поднял руку.

– Моисей жив.

– Отец, откуда ты знаешь, что это Бог говорил с тобой? – спросил Авиуд. – Ты целый день провел на солнцепеке. Это из-за жары, ведь не в первый раз тебе голову напекло.

– Аарон, ты уверен? – Мариам подперла руками щеки. – Мы так долго надеялись.

– Да. Я уверен. Никому не может померещиться подобный Голос. Не могу объяснить, да и нет времени пытаться. Вы все должны мне поверить!

Они заговорили разом:

– За границей Египта живут филистимляне.

– Отец, ты не выживешь в пустыне!

– Что мы скажем другим старейшинам, когда они спросят о тебе? Они захотят узнать, почему мы не удержали нашего отца от такой глупости.

– Тебя задержат, тебе не дадут даже дойти до торгового пути.

– А если и дойдешь, как ты собираешься там выживать?

– Кто пойдет с тобой?

– Отец, тебе же восемьдесят три года!

Елеазар положил руку ему на плечо.

– Я пойду с тобой, отец.

Мариам топнула ногой и прервала спор:

– Довольно! Дайте сказать своему отцу!

– Никто не пойдет со мной. Я пойду один, и Бог позаботится обо мне.

– Как ты отыщешь Моисея? Пустыня огромная. Как ты найдешь воду?

– И еду? Да ты не унесешь столько еды, чтобы хватило на такой долгий путь!

Мариам поднялась.

– Вы что, хотите отговорить отца выполнить Божье повеление?

– Сядь, Мариам. – Слова его сестры только добавили смущения, ведь Аарон мог все сказать и сам. – Бог призвал меня идти туда. Значит, Бог и укажет мне путь.

Разве он не молился все эти годы? Может быть, Моисей что-то знает. Наверное, Господь наконец-то собирается помочь Своему народу.

– Я должен верить, что Бог Авраама, Исаака и Иакова направит меня.

В его словах было больше уверенности, чем в сердце: их вопросы вызывали в нем тревогу. Почему они сомневаются в его словах? Он должен выполнить Божье повеление и идти. И скорее, пока смелость не покинула его.

* * *

Аарон вышел до восхода солнца, взяв с собой бурдюк с водой, семь пресных ячменных лепешек и посох. Он шел весь день. Он видел египтян, но они не обращали на него внимания, и, проходя мимо них, он заставлял себя идти твердо и уверенно. Господь дал ему цель и надежду. На него больше не давила усталость, его не удручало безысходное отчаяние. Шагая, он чувствовал себя обновленным. «Бог существует. Бог заговорил». Бог сказал ему, куда идти и кого встретить – Моисея!

Каким окажется его брат? Провел ли он все эти сорок лет в пустыне? Есть ли у него семья? Знает ли он, что к нему идет Аарон? Говорил ли с ним Бог? Если нет, то что Аарон скажет ему, когда отыщет? Несомненно, Бог не отправил бы его так далеко без конкретной цели. Но какова эта цель?

Эти вопросы заставили Аарона задуматься о многом другом. Его охватило беспокойство, и он замедлил шаг. Уйти оказалось так просто. Его никто не остановил. Он просто взял свой посох, взвалил на плечо бурдюк с водой, торбу с лепешками и отправился в пустыню. Может, надо было позвать с собой Мариам и сыновей?

Нет, нет. Он должен делать все в точности так, как сказал Бог.

Аарон шел весь день, потом еще несколько дней; ночами спал под открытым небом, глядя на звезды, совсем один в полной тишине. Никогда он не был так одинок или, быть может, не чувствовал себя так одиноко. Мучимый жаждой, он сосал плоский камешек, чтобы во рту не пересыхало. Как было бы здорово, чтобы по мановению его руки к нему бы прибежал мальчик с бурдюком воды. Хлеб почти закончился. Желудок издавал голодное урчание, но Аарон боялся съесть остатки хлеба, ведь он не знал, сколько еще ему предстоит пройти и хватит ли пищи, чтобы продержаться до конца. Он не знал, чем он мог бы еще питаться в пустыне. Ловить и убивать животных он не умел. Усталый и голодный, Аарон уже стал задумываться, действительно ли он слышал голос Божий или ему это все померещилось? Сколько еще дней пути? Как далеко? Солнце палило нещадно, и он, измученный и выбившийся из сил, стал искать убежище в расселинах скал. Теперь он уже не мог вспомнить, как звучал голос Бога.

Может быть, это все его фантазии, порожденные годами невзгод и умирающей надеждой, что, наконец, придет спаситель и освободит от рабства? А что, если правы были его сыновья и он просто перегрелся на солнце? Вот сейчас зной его действительно доконал.

Нет. Он слышал голос Бога. Ему и раньше приходилось бывать на грани изнеможения или солнечного удара, но это было что-то совершенно иное. Он никогда не слышал подобного голоса: «Пойди навстречу Моисею в пустыню. Иди. Иди».

Он снова отправился в путь. Он шел, пока не наступила ночь, и стал подыскивать место для ночлега. Невыносимая жара сменилась холодом, который пробирал до костей. Ему снилось, как он сидит за столом со своими сыновьями. Они смеются, а Мариам подает хлеб и мясо, финики и вино. Он проснулся в отчаянии. По крайней мере, в Египте Аарон знал, чего ожидать. Один день был похож на другой, и его жизнью управляли надзиратели. Он часто испытывал жажду и голод, но такое с ним было впервые – когда вокруг ни души и неоткуда ждать помощи…

«Господь, Ты привел меня в пустыню, чтобы погубить? Здесь нет воды, только бескрайнее море камней».

Аарон потерял счет дням, но уповал на то, что каждый день ему как раз хватало воды и пищи, чтобы продолжать путь. Он направился на север, затем на восток в земли Мадиама, делая передышку возле редких оазисов. С каждым днем он все сильнее опирался на посох. Он не знал, как далеко зашел или как долго еще идти. Он знал только, что лучше умрет в пустыне, чем теперь повернет назад. Все оставшиеся у него надежды были сосредоточены на поисках брата. Он жаждал увидеть Моисея так же, как ему хотелось сделать большой глоток воды и съесть хороший ломоть хлеба.

Когда воды осталось всего несколько капель, а хлеба не было вовсе, он оказался в большой долине, которая заканчивалась скалистой горой. Что это там, осел и небольшой шатер? Аарон стер пот со лба и прищурился. У входа в шатер сидел человек с посохом в руке. Он поднялся, повернулся лицом к Аарону и пошел ему навстречу. Надежда заставила Аарона позабыть о голоде и жажде.