Текст книги "Создатели Империи"

Автор книги: Франс Гампл

Соавторы: Йозеф Флекенштейн,Фридрих Виттенгоф,Ганс Опперман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

КОНЕЦ И ПЕРСПЕКТИВЫ

Сорок семь лет – почти полвека – Карл Великий определял судьбы франкского королевства. Во время этого необычайно долгого правления он развернул активную деятельность, которая вызывала восторженное удивление его современников. Ей сопутствовал успех: на юге, на востоке и на севере королевство расширило свои границы и охватило почти весь европейский континент. При франкском дворе по праву говорили о Западной империи, которая сотрудничала как с равным партнером с Восточной империей, древней мировой державой Византией. Это равноправие было подтверждено существованием западноевропейской императорской власти.

Понадобились бесчисленные походы, продолжительная тяжелая борьба и затяжные переговоры, пока цель не была достигнута. Только это могло бы до отказа заполнить дни государственного деятеля. Но жизнь Карла Великого протекала более насыщенно: между военными походами и наряду с ними он брался за разрешение различных задач, занимался церковной и духовной жизнью, регулировал деятельность административного аппарата, вершил суд, провел судебную и ряд других реформ и в то же время не забывал о семье и друзьях. Его многогранность и удивительная трудоспособность помогают нам воссоздать его историческую личность: за всеми его деяниями и достижениями встает образ взвешенно планирующего, неутомимо работающего, целеустремленного правителя, деятельность которого свидетельствует о живом, аналитическом уме, несгибаемой воле и удивительной энергии.

Ученые из его окружения сообщили о некоторых личных чертах Карла. Эйнгард так рисует его внешний облик: высокий, массивный, с круглой головой на короткой мощной шее, большие глаза и пронзительный взгляд, но выражение лица обычно приветливое и веселое. Голос Карла был на удивление высоким и, как замечает Эйнгард, «не соответствовал его внешности». Этот контраст свидетельствует о противоречивости характера. Восхваляемая дружелюбность Карла могла смениться ужасающим гневом; он постоянно испытывал огромное внутреннее напряжение, бывшее причиной его достижений. На преодолении этого напряжения основывается величие личности и историческое значение хозяина Западной империи.

Эйнгард объясняет это величие античным понятием «magnanimitas» – величием духа, – которое помогало Карлу стойко переносить превратности судьбы, неутомимо следовать своему предназначению и давало превосходство над людьми и событиями. Уверенность в себе и сила выросли из глубокого убеждения, что он призван к власти Богом. На этой непоколебимой вере основывалась исходящая от Карла сила убеждения. Никто из его окружения не мог устоять перед ней. В произведениях придворных ученых о ней говорится как о выдающейся исторической силе, ведь в том, какой видят великую личность современники, находит свое выражение и ее воздействие.

В старости Карл стал мягким и уступчивым. В последние годы его правления пошла на убыль законодательная деятельность, которая активизировалась после императорской коронации. Но он не упустил из рук бразды правления. В IX веке Карл еще царил на политической арене и достиг значительных успехов: закончил саксонскую войну, основал аварскую и испанскую марки и в результате длительных переговоров добился признания Византии. И когда королевству снова начала грозить опасность на севере, он все еще был в состоянии ее отразить.

Опасность исходила от норманнов, живших на территории современной Дании. Они когда-то были союзниками Видукинда, но не принимали непосредственного участия в саксонских войнах. При короле Готтрике после 800 г. они проявили большую активность, а Карл обыграл их, использовав славянское племя аборитов. Как показали новейшие исследования франкских королевских анналов, он даже уступил аборитам саксонские племенные округа на Северной Эльбе, чтобы они приняли на себя датское давление с севера. Между тем уже через четыре года Готтрику удалось покорить аборитов, и пограничная оборона практически развалилась. Сразу же после этого Карл Великий послал на оголенную границу большое франкское войско под командованием своего сына Карла, и когда тот не смог добиться удовлетворительного результата, поручил саксонскому графу Экберту снова занять племенные округа на Северной Эльбе. В феврале 810 г. Экберт выполнил это поручение и для защиты отвоеванных округов заложил крепость Эзесфильд, которая была обнаружена совсем недавно. Экберт, по-видимому, основал для защиты от датчан нордальбингскую пограничную марку. По всей вероятности, вскоре после этого были сооружены limes Saxoniae, укрепленные пограничные линии для защиты от славян. Порядок был восстановлен. Только после смерти Карла он серьезно пошатнулся.

Пока Карл был жив, установленный им внешний порядок в общем и целом оставался безупречным. Внутри страны тоже не произошло никаких явных нарушении. Конечно, были и недостатки, и они, вероятно, еще более увеличились в последние годы, так как Карл, по всей видимости, дал крупным феодалам большую, чем раньше, свободу действий. Но нельзя говорить о разложении (degradation) государственной системы. Даже если знать вела себя свободнее, при Карле дело не дошло до открытых столкновений и групповой обороны, как это случалось при его слабовольном сыне. Наоборот, могущественные феодалы до самого конца толпились вокруг старого императора. При этом ни один источник не сообщает, будто Карл попал в зависимость от своих советников, что однозначно установлено относительно Людовика Благочестивого. И уж меньше всего нужно объяснять «чужим» влиянием (которое к тому же можно считать чисто гипотетическим) важнейшую среди его последних мер – завещание, которое он дважды переделывал. Дело в том, что перемена обстановки была очевидна, и этого уже вполне достаточно, чтобы сделать понятными указания Карла.

Карл Великий сделал первое распоряжение о наследовании в 806 г., но при этом подчеркнул, что оно войдет в силу только после его смерти. Так как здесь король, насколько это было возможно, придерживался обычаев, распоряжение сводилось к разделу наследства (divisio regnorum) между тремя сыновьями; старший сын Карл получил основную франкскую территорию с восточными завоеваниями, Пипин – Италию, которой он уже владел, будучи соправителем, и Верхнюю Германию до Дуная, Людовик Благочестивый – Аквитанию и южные части страны. Таким образом, владения Карла по древнему франкскому обычаю были разделены на три королевства. Но между тем Карл стал императором, а империя в отличие от королевства считалась неделимой. Поэтому странно, что Карл не назначил императором ни одного из своих сыновей. Хотел ли он упразднить императорскую власть или же сделал выбор между единством и разделом? Но в завещании все-таки говорится об «imperium» или «regnum» (королевстве). Значит, он мог отложить распоряжение об императорской власти, что весьма вероятно. Это соответствовало бы принципу прежних разделов, когда от более сильного ожидалось, что он сам сможет добиться своего. Причем Карл, которого, впрочем, могло побудить к сдержанности уважение к Византии, ясно дал понять, что он предпочитает своего старшего сына. В 781 г. король не сделал его вместе с младшими братьями соправителем и не отослал в какую-нибудь часть королевства, а держал в своем окружении и поручал руководство важными походами. Наконец, на Рождество 800 г. сразу же после окончания своей императорской коронации Карл Великий распорядился совершить над своим старшим сыном обряд королевского помазания. Если кто-то и должен был унаследовать императорский титул, то Карл Великий, вне всяких сомнений, имел в виду именно старшего сына. Как мы видим, раздел королевства не исключал ни единства, ни императорской власти.

Однако раздел не состоялся. И не потому, что Карл решил иначе, а потому, что исчезли предпосылки для этого. Когда один за другим умерли Карл-младший и Пипин (810 и 811 гг.), было составлено другое завещание. Так как остался один Людовик Благочестивый и было заключено соглашение с Византией, исчезли препятствия для объединения королевской и императорской власти. Сделав Людовика своим соправителем на Королевской Курии в Аахене в 813 г., Карл тем самым завещал ему всю империю. Следуя византийскому обычаю, молодой монарх по распоряжению Карла сам возложил на себя корону под аккламацию франков. Сын Пипина Бернгард должен был править Италией от имени Людовика, но его отношение к будущему императору еще не определилось. В этой довольно простой ситуации возобладала прежняя склонность Карла (как и его предшественников) как можно меньше предвосхищать события: пусть будущее решит, как договорятся между собой новые люди. На самом же деле в будущем страну ожидала борьба за единство или раздел.

Карл не дожил до этой борьбы. При его жизни единство империи было гарантировано. Через несколько месяцев после коронации Людовика, 28 января 814 года он умер в своем любимом пфальце Аахен. Аахенская капелла – самая величественная постройка Карла, когда-то символ его власти, – приняла останки своего основателя, стала усыпальницей и памятником покойного монарха.

Карл победил смерть. Он стал символом. Его власть излучала удивительную силу: отныне истинный монарх должен был быть таким, как Карл Великий. Его примеру следовали императоры и короли Средневековья. Он был мерилом, согласно которому историографы расточали похвалы или высказывали осуждение, и народ, воспевший Карла как героя, считал его воплощением справедливости и законности.

Как сам Карл, так и его деяния остались актуальными для всего Средневековья: имя Карла символизировало империю во всей полноте ее могущества.

Империя Карла, равная Европе, вскоре после его смерти распалась. В результате образовались европейские нации, и законы их определили будущее. Эти законы указали каждой нации свой собственный путь. Нации Европы сильно удалились друг от друга в последующие столетия и даже сражались между собой. Однако с древних времен у них сохранились общие формы и содержание политической и культурной жизни, которые продолжают делать их сообществом, в отличие от неевропейских народов. Хотя из-за сильных внутренних противоречий эта общность почти не ощущается, а с возросшим патриотическим чувством вообще кажется канувшей в Лету, она продолжает существовать, пусть даже скрыто. Кризис нашего времени, которое преодолело непомерный национализм, сделал куда более заметной древнюю общность. В ней, несмотря на большие перемены, продолжает жить каролингское наследие.