Текст книги "Создатели Империи"

Автор книги: Франс Гампл

Соавторы: Йозеф Флекенштейн,Фридрих Виттенгоф,Ганс Опперман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Итак, смена власти в 768 г. происходила так же, как и при Меровингах. Снова власть была разделена между сыновьями, оба были коронованы в один и тот же день в своей части королевства: Карл в Нойоне, Карломан в Суассоне. Одновременность подчеркивала, что ни один из них не имел преимущества. И в самом скором времени снова обнаружилось, что один не доверял другому, потому что каждый хотел превзойти брата. Насколько позволяют судить источники, это никого не удивило. Очевидно, здесь, как и при всех разделах королевства, сыграло решающую роль представление, что лучший добьется своего, а кто умнее и сильнее, покажет будущее.

Нельзя сказать, что Карл сразу же проявил свое превосходство. Он принял бразды правления, когда после известия о смерти Пипина по Аквитании снова прокатилась волна борьбы за независимость, и отец убитого герцога Ваифара возглавил последний мятеж. Его подавление, по правилам, должно было быть делом обоих братьев. Карл моментально подготовился к походу, но совершил его один, так как Карломан уже при первом испытании братского единодушия отказал в своей помощи. Тем не менее, поход закончился полным успехом Карла, и впредь Аквитания оставалась надежной частью франкского королевства.

Но после этих событий на первый план выдвинулся не Карл, а королева-мать Бертрада. Именно ее заслугой было то, что раздор между братьями не вылился в открытую вражду. Более того, она сделала своей политической программой полное примирение. Она начала активную переписку с баварским герцогом Тассило и лангобардским королем Дезидерием, чтобы привлечь их к мирному союзу. Тассило уже был женат на одной из дочерей Дезидерия, и неженатый Карл должен был скрепить союз, тоже женившись на дочери Дезидерия. Заключение брака и мирного договора состоялось, но имело не те последствия, что предполагала Бертрада. Карломан угодил из-за этого брака в клещи между северной частью его королевства и Лангобардией, чего Бертрада не предусмотрела. А враждовавший с лангобардами папа выразил протест против заключенного из лучших побуждений союза, боясь, что он может пойти ему во вред. Но Бертрада не отказалась от своей великой цели и лично отправилась к своим новым партнерам по союзу и к папе. Но и на этот раз вышло иначе, чем она хотела. Дезидерий не только не помирился с папой, но использовал новые связи, чтобы заменить франкскую партию в Риме лангобардской. По его распоряжению, руководители франкской группы были смещены, а их сподвижники высланы. Так прекрасные намерения Бертрады непредвиденно обернулись противоположными результатами. Вместо общего примирения разгорелась еще более ожесточенная вражда.

Карл, до сих пор разделявший политику матери, отреагировал совершенно недвусмысленно: прогнал свою лангобардскую супругу. После размолвки с матерью между братьями обострилась старая вражда. В этой крайне напряженной ситуации гражданской войне помешала неожиданная смерть Карломана в декабре 771 г.

Для Карла Великого пришел час стать единовластным главой франкского королевства. Бароны Карломана перешли к новому монарху, вдова Герберга с детьми подалась к Дезидерию, который из-за позорного изгнания своей дочери стал лютым врагом Карла. Можно было предвидеть, что эти события призовут Карла в Италию для первого большого испытания.

«КОРОЛЬ ФРАНКОВ И ЛАНГОБАРДОВ И РИМСКИЙ ПАТРИЦИЙ»

Только с того момента, как Карл Великий в 771 г. после смерти Карломана (как когда-то его отец Пипин) стал единственным правителем франкского королевства, стало ясно, что в его лице судьбу франков определял монарх неординарной силы и одаренности, непревзойденный полководец и государственный деятель, воистину великий человек.

Первой обнаружилась способность Карла Великого молниеносно использовать ситуацию. Эта способность наряду с искусством обхождения с людьми (о чем свидетельствуют многочисленные примеры из эпохи его правления) послужила причиной благополучной смены власти. Приближенные Карломана, среди них влиятельный аббат Сен-Дени Фульрад, вошли в ближайшее окружение нового короля. Сразу же обнаружилось также, что Карл ничего не форсировал. Мудрый правитель брался за решение задач по мере того, как они перед ним возникали. В первых же своих законах он устранил прежний беспорядок. Так как саксонские орды нападали на приграничные территории, Карл в 772 г. провел свое первое крупное начинание – карательный поход на саксонцев. Войско проникло в глубь Саксонии, и этот поход отличался от подобных экспедиций его предшественников тем, что был направлен на центральные точки в сердце страны. Но, как и предыдущие, он преследовал ту же цель: усмирить саксонцев и этим обеспечить мир в восточных приграничных территориях.

Когда эта цель была достигнута или, по крайней мере, казалась достигнутой, король двинул войско на юг, определяя наперед последовательность своих действий и спокойно оценивая их срочность. То, что он вторгнется в Италию, можно было предугадать без труда, так как лангобардский король Дезидерий не только пытался сокрушить франкское королевство, используя против Карла притязания на трон детей Карломана и Герберги. В 772 г. он даже потребовал от папы совершить помазание сыновей Карломана. Папа Адриан I, сторонник франков, избранию которого Дезидерий не смог помешать, предпочел не подчиниться его требованию, и попросил помощи у Карла. Карл, не сомневаясь, что в Италии он также примет наследство своего отца Пипина, летом 773 г. созвал войско и, для верности разделив его на две группы, перевел через Альпы. Эти группы соединились у Павии, резиденции лангобардского короля, и началась длительная осада столицы. Узнав, что вдова его брата с детьми укрылась в Вероне, Карл, не прерывая осады, с отрядом своего войска отправился в Верону, взял город и захватил в плен Гербергу с детьми. С тех пор в источниках о них не сказано ни слова. Когда осада Павии еще продолжалась, Карл в качестве предлога для своего первого посещения Рима использовал праздник Пасхи. Визит стал знаменательным из-за почестей, которые оказал Карлу папа: это были чествования, полагающиеся римскому патрицию. Но прежде всего он важен из-за документального подтверждения дара Пипина, которым Карл однозначно дал понять, что намерен продолжать отношения с папством, установленные его отцом. Дальновидный Карл зафиксировал это в документах, прибавив в 774 г. к своему королевскому титулу титул римского патриция, отнюдь не ставший для Карла пустым звуком.

Несколько месяцев спустя, в июне 774 г., пала Павия. Королю Дезидерию, который выдержал все лишения осады (тогда как его сын Адальгиз бежал в Византию), не оставалось другого выбора, кроме как сдаться. Этим окончательно и бесповоротно была решена его судьба. В отличие от Пипина, который, хотя и покорил лангобардского короля Аистульфа, предшественника Дезидерия, но оставил его королем, Карл после ожесточенной борьбы взял Дезидерия в плен, сверг и сослал в один из франкских монастырей. Примечательно, что Карл все-таки не прекратил существование лангобардской королевской власти: он сверг короля и сам занял его место, правда, без выборов и коронования, опираясь исключительно на право завоевателя.

С тех пор его титул звучал так: «Король франков и лангобардов и римский патриций» (rex Francorum et Langobarderum atque patricius Romanorum). Эта формулировка существенна, так как она коротко и ясно характеризует новое положение вещей: Карл управлял и франкским, и лангобардским королевством, которое продолжало существовать как самостоятельное. Оно было не включено в королевство франков, а присоединено к нему в силу подчинения одному и тому же королю. Это был первый случай «персональной унии» в европейской истории. Так как владения Карла из-за этого оказались по соседству с церковным государством, его титул патриция приобрел для Рима существенное значение: поддержка, которую он обязался оказывать, стала не только проявлением его воли, она сама по себе принимала характер все усиливающейся власти.

В таком результате первого итальянского похода уже чувствуется то, что впоследствии все более четко проявлялось как характерная особенность действий Карла: исходя из политики своего отца, он продолжал и развивал ее до той точки, до которой позволяли ему силы, в данном случае, до завоевания лангобардского королевства. Благодаря этому завоеванию после непрекращающихся франко-лангобардских раздоров были установлены однозначные отношения. Исчезла помеха в виде промежуточного королевства, которое отделяло франкского короля от Италии, а также упрочилась власть и влияние Карла на полуострове в связи с окончательной победой над лангобардами. С первыми крупными инициативами в Италии Карл уже начал менять карту Европы.

Он сумел удержать то, что завоевал. Карл был достаточно трезвомыслящим для понимания того, что захватив земли, он не подчинил лангобардский народ. Сторонники прежнего королевского дома возлагали надежды на сына Дезидерия Адальгиза, который укрылся в Византии и оттуда пытался вернуть власть. Вскоре после того как Карл возвратился назад через Альпы и снова взялся за Саксонию, был организован заговор, нити которого вели в Византию и к лангобардским герцогам Беневентскому и Сполетскому. Во главе заговора стоял лангобард Хродгальд, которого Карл сделал герцогом Фриольским. Но намерения заговорщиков получили огласку, и Карл узнал о них, когда возвращался из очередного похода на саксонцев. Он отреагировал характерным для него способом: молниеносно, невзирая на неблагоприятные погодные условия (это было зимой начавшегося 776 года), он отправился в путь с небольшим войском и подавил восстание в его центре Фриоле до того, как оно распространилось дальше. Герцог Хродгальд пал в битве, другие заговорщики, которым не удалось бежать, ощутили на себе суровость Карла. Многие были изгнаны, а их владения конфискованы. Одновременно были приняты меры, чтобы мятеж не повторился. И действительно, он остался первой и последней попыткой лангобардов освободиться от власти Карла.

Успешное покорение страны было бы, конечно, невозможно, если бы Карл опирался исключительно на принуждение и силу. Естественно, он в первую очередь взял к себе на службу лангобардских баронов, которые выступали на его стороне. Таким образом, многие из них сохранили свое прежнее положение; Карл вознаграждал тех, кто оправдал доверие, многие из убежавших вернулись назад, и если казались надежными, то тоже получали высокие должности.

Наряду с этим Карл применил и другое радикальное средство для усмирения лангобардов. Несмотря на то обстоятельство, что Лангобардия по его воле продолжала существовать как самостоятельное королевство, Карл переселил на юг много франков и алеманнов. Они вместе с лангобардами исполняли обязанности графов и маркграфов и гарантировали управление южным королевством так, как это было нужно франкам. Даже епископы и аббаты были частично отозваны с севера и в удивительно большом количестве (которое было установлено лишь недавно) лично осуществляли связь между обоими объединенными Карлом королевствами, непрерывно разъезжая туда и обратно. Многие из переселенных франков и алеманнов полностью прижились в новой стране. Самые могущественные из них, кто вместе с обязанностями получил или унаследовал и земельные владения, сохранили собственность на родине и своими деловыми и родственными связями охватили обширные регионы внутри существенно расширенной Карлом сферы влияния. Большие франкские монастыри, такие как Сен-Дени под Парижем и святого Мартина в Туре, тоже имели земельную собственность в Италии и образовывали дополнительное связующее звено между северными и южными королевствами. Как мы видим, эта искусная система личных и деловых контактов, которую Карл сознательно и планомерно выстроил, решающим образом содействовала тому, что его власть приобретала все большую поддержку и прочность. Лангобарды относительно легко одобрили новую власть еще и потому, что Карл считался со специфическим положением Лангобардии. В 781 г. он придал ему особую форму. В этом году во время передышки от вспыхнувшей между тем саксонской войны он предпринял свой второй поход в Рим, но на этот раз с мирными намерениями. После того как подтвержденный им ранее дар Пипина был окончательно осуществлен, римский поход достиг своего апогея; папа по желанию Карла окрестил и помазал на царство обоих его сыновей – старшего четырехлетнего Пипина и младшего Людовика. Впоследствии Пипин должен был стать королем Италии, а Людовик – Аквитании. Как Италия, то есть лангобардское королевство, так и Аквитания сохранили сильно выраженное сознание своей региональной обособленности, которое Карл в своем стремлении к единству учел, дав каждой стране собственного короля.

Пипин и Людовик назывались королями (reges), но на самом деле были только соправителями, к тому же настолько молодыми, что Карл создал для каждого из них опекунский совет, состоявший, естественно, из людей, пользовавшихся его абсолютным доверием. В случае необходимости не исключалось его личное вмешательство, так что он сохранил верховную власть как в Аквитании, так и в Италии.

Это особенно отчетливо проявилось в Италии. Там он не мог полностью устраниться или разрешить только представлять себя уже потому, что на полуострове франкское господство соприкасалось с господством мировой державы – Византии. Если территориально и фактически она была оттеснена на юг, то, по крайней мере, формально церковное государство считалось частью византийской сферы власти. Таким образом, поводов для трений было предостаточно. Признание или даже союз с древней державой на Босфоре, которая могла гордиться тем, что является преемницей Римской империи и к тому же культурно превосходит Запад, могли пойти на пользу авторитету и могуществу Карла. Считаясь с ней, он даже поступился собственными интересами в Южной Италии и терпел, что зять свергнутого лангобардского короля герцог Арихиз Беневентский (абсолютно уверенный в поддержке Византии) принимал при своем дворе противников Карла и не делал тайны из того, что не испытывает ни малейшего желания стать другом франкского короля. Сдержанность Карла, казалось, привела к желаемому успеху: во время его пребывания в Риме, когда Пипин и Людовик приняли королевское помазание, после длительных переговоров состоялась помолвка его дочери Хротруды с Константином VI, сыном императрицы Ирины. За дочерью он был готов отдать византийцам Южную Италию. Каким бы неприметным на первый взгляд не выглядело это второе посещение Карлом Рима в 781 г., оно, благодаря коронации Пипина и помолвке Хротруды, закончилось ни больше ни меньше, чем четким ограничением и упорядочением политических отношений Италии.

Вступило в силу также урегулирование, касающееся Верхней Италии. В Нижней же Италии все зависело от позиции Византии. Там события развивались иначе, чем можно было ожидать в 781 году. Франко-византийский союз, основа которого была заложена помолвкой, должен был закрепиться последующей свадьбой. Но хотя переговоры по этому поводу продолжались, дело не сдвинулось с мертвой точки. Совсем наоборот: возникли непредвиденные осложнения, основанные на различии религий. Они в глазах Карла имели такое большое значение, что после пятилетнего ожидания в 787 г. он снова отправился в Рим и расторг помолвку своей дочери с Константином, начав этим новую фазу своих отношений с Византией – фазу соперничества.

Резкий поворот в политике сразу же отразился на Южной Италии. Так как теперь отпала необходимость в предупредительном отношении к Византии, Карл использовал свой третий визит в Рим также и для того, чтобы изменить в свою пользу ситуацию на юге. Это означало конец независимости лангобардского герцога Арихиза Беневентского, который в последнее время величал себя принцем (princeps), чтобы этим повышением в титуле подчеркнуть свою самостоятельность. Теперь же, когда Карл подходил со своим войском, Арихиз даже не посмел подготовиться к сопротивлению. Он подчинился, чтобы сохранить свое герцогство, пусть даже и под франкским господством. Карл согласился, но в обмен на заложников. Среди них находился сын герцога Гримоальд, которого Карл освободил сразу же после смерти Арихиза и передал ему титул и права отца. Ему было достаточно того, что Беневенто вышло из византийской сферы влияния.

Византия оставалась державой, на фоне которой развивалась политика Карла, мерилом его власти. Эта власть укрепилась и расширилась в столкновениях с различными противниками, но свое окончательное подтверждение она нашла в противостоянии с Византией и признании византийским императором. Такого успеха Карл добился не без существенной помощи папы.

Росту могущества Карла Великого способствовала мудрая политика, проводимая им не только в Италии, но и по всем границам королевства и особенно на Востоке.

САКСОНСКАЯ ВОЙНА И САКСОНСКИЙ МИР

В те годы, когда Карл завоевал господство над Италией и укрепил его в неоднократных походах, он водил свое войско в Саксонию чаще, чем через Альпы. Битвы с большим соседним племенем, которые он вел на восточном фланге своего королевства, были упорнее и тяжелее, чем на юге. Сначала таких больших успехов, которые нуждались бы только в закреплении и расширении, там не было достигнуто. Власть франкского короля устанавливалась в Саксонии постепенно, этому процессу сопутствовала длительная череда побед и поражений, завоеваний и мятежей. Биограф Карла Эйнгард, подводя итоги более чем тридцатилетней войны, писал, что она была «самой затяжной, самой жестокой и самой напряженной из всех, которые когда-либо вел народ франков».

В 772 г., когда Карл предпринял свой первый поход на саксонцев, этого еще нельзя было предвидеть. Он перевел войска через восточную границу не для того, чтобы начать завоевательную войну. Карл, как его дед и отец, хотел лишь наказать саксонцев (которые с 741 г. нападали на франкские границы) и по возможности наиболее чувствительно, дабы они впредь вели себя спокойно. Поэтому, совершив прорыв из Вормса к саксонской центральной области энгров, он завоевал Эресбург (сейчас Обермарсбург-на-Димеле к югу от Падерборна), разрушил Ирминсуль, саксонскую святыню в виде деревянной колонны, которая, вероятно, символизировала сакральный ясень. Цель похода была достигнута. Карл вернулся назад, но оставил в Эресбурге франкский гарнизон, служивший той же цели, что и двенадцать заложников, которых он взял: гарантировать покорность саксонцев.

Но очень быстро обнаружилось, что саксонцы не испугались суровых рестрикций [24]24
  Рестрикции – ограничения в экономической сфере (Прим. ред.).


[Закрыть]. Во время первого итальянского похода Карла они восстали, разрушили ставший франкским Эресбург и опустошили гессенский плацдарм франков. Последствием этого стал очередной саксонский поход Карла в 775 г., на этот раз от Дюрена, но теперь целью была так называемая Везерская крепость. На пути был взят Сигибург (сейчас Хоенсбург) у Хагена в Руре, потом Брунисбург у Хекстера на Везере. Поход закончился покорением остфальцев, а вскоре и энгров.

И снова достигнутый результат продержался только до тех пор, пока Карл не задержался в Италии. После этого разгорается новый мятеж саксонцев, за ним последовал карательный поход Карла, во время которого он восстановил разрушенную крепость Эресбург, а на Липпе построил укрепленный замок, так называемый Карлсбург, следы которого пока не обнаружены.

Сражения становились все более и более жестокими, большого успеха не было, так как Карл всегда захватывал только отдельные группы и никогда – все племя. Это связано со специфической структурой саксонского племени. Саксонцы в отличие от других западногерманских народов не имели единой централизованной власти. У них не было ни короля, ни герцога, который сплотил бы племя под своей властью. Правда, один-единственный источник сообщает, что племя имело постоянный центр в Маркло на Везере, где регулярно проходили собрания, которые как сословно, так и территориально представляли всех саксонцев. Однако многое остается неизвестным: и история возникновения саксонского племени, и его своеобразная структура продолжают оставаться загадкой, несмотря на всю проведенную до сих пор исследовательскую работу. Карл Великий, во всяком случае, имел дело только с племенными группами вестфальцев, остфальцев и энгров, к которым вскоре добавилась четвертая группа – нордельбиры (нордальбинги). Они выступали как боевые союзы от всего племени, последнее же никогда не выступало против Карла как единое формирование (даже если учитывать, что франки все четыре группы объединяли под одним названием «саксонцев»).

Конечно, эта структурная особенность усложняла военные действия Карла, так как каждое достижение не только имело ограниченное воздействие, но и ставилось под вопрос из-за любого мятежа одной из соседних групп. Способ ведения войны был приведен в соответствие этому положению вещей. Так, целью первых походов всегда было завоевание, и разрушение крепостей. Доказано также, что франки строили новые крепости наряду с уже существующими. Насколько известно, это были огромные сооружения в стратегически важных местах, которые давали их владельцам возможность держать под контролем прилегающую территорию. Чем больше было захваченных крепостей, тем больше возрастали шансы покорить страну. Правда, для франков положение осложнялось тем, что их крепости всегда находились во враждебном окружении. Карл противопоставил этой опасности планирование больших строительных работ, которые начали еще его предки: он обезопасил главные пути с востока на юг укрепленными королевскими замками – пфальцами.

Эта форма противостояния наложила особый отпечаток на первую фазу саксонской войны. Но как только сражения ужесточились, постепенно изменилась и их цель. Вероятно, массовые крещения, о которых при Карле первый раз сообщается в 776 г., указывают на то, что речь шла уже не о карательных операциях против саксонцев, а об их покорении, о завоевании их племенной территории. Но сказать с определенностью об этом нельзя, потому что свидетельства массовых крещений можно найти еще в документах времен Пипина.

В 777 г. произошло событие, которое совершенно определенно доказывает новое отношение Карла к саксонцам: он провел новую Королевскую Курию на саксонской земле. Она заседала в Падерборне, который во времена Карла был важнейшим саксонским городом. На новую Курию первый раз были приглашены саксонцы. Это означало, что теперь Карл считал их своими подданными. Саксонцы явились, но, как отмечено в официальных королевских анналах, крупный вестфальский феодал Видукинд отсутствовал. Тогда как его земляки дали клятву верности франкскому королю и Христу, он предпочел искать убежища у датского короля.

В этом сообщении намечается противостояние следующего года: с одной стороны, Карл, который подчинил саксонцев и связал это с признанием ими Христа (нужно заметить, что основой его власти было совмещение верности королю и почитания Христа). С другой стороны – Видукинд, уклонившийся от этих обязательств. Это означало, что борьба, которую он намеревался вести, будет направлена против Карла и христианского Бога, то есть, целью ее будет сохранение саксонской свободы и древней веры отцов.

Начиная с первого упоминания о Видукинде в 777 г., хроники говорят о нем как о вожде саксонского сопротивления. Если более поздние источники называют его герцогом, то этим они задним числом приписывают ему то положение, которое он официально никогда не занимал: Видукинд был не герцогом, а крупным лидером, который, благодаря силе убеждения, стал признанным борцом за саксонскую свободу вне пределов проживания вестфальцев. Но какими бы скудными ни были сведения о Видукинде в источниках, не остается сомнения в том, что он был движущей силой непрерывно разгорающихся саксонских мятежей. При любом большом восстании всегда упоминается его имя. Таким образом, вторую и решающую фазу саксонской войны, с одной стороны, определял Видукинд, затевающий бесконечные мятежи, с другой же – Карл, проявляющий все большую жестокость.

Вторая фаза отличается от первой полностью изменившимся способом ведения войны, хотя захват крепостей, как и раньше, остается на первом плане. Для этой фазы характерна тактика изматывания, инициатором которой был Видукинд. Он постоянно маневрировал между датским севером, который обеспечивал ему прикрытие с тыла, и саксонским театром военных действий. Когда Карл появлялся со своим войском, Видукинд отступал на север, а после его ухода возвращался для организации нового восстания. Так вместо прежней гражданской войны возник почти ничем не контролируемый ожесточенный локальный конфликт. Но несмотря на возникшие осложнения, Карл не только удержал франкские позиции в Саксонии, но еще больше их укрепил. Этому способствовало то обстоятельство, что ему удалось привлечь на свою сторону большое число знатных и уважаемых саксонцев, которые приняли христианство и давно признали власть франков. Возможно, что здесь большую роль сыграла социальная напряженность. Но это не значит, что вся знать полностью перешла во франкский лагерь, а низшее сословие сопротивлялось завоевателям. Видукинд и Аббио были, безусловно, не единственными аристократами среди мятежников, а среди тех, кто выбрал Карла и христианство, были не только титулованные особы. Однако не вызывает сомнений, что именно аристократия первой породнилась со знатными франкскими семьями.

Таким образом, ситуация осложнилась: в то время как Видукинд разжигал длительные восстания, и борьба принимала все более ожесточенный характер, многие саксонцы стояли на стороне Карла.

Карл в своей политике учитывал эти противоборствующие силы. Ее гибкость проявилась на Королевской Курии, которая собралась в 782 г. в Липпшпринге. Тогда как, с одной стороны, в Саксонии были учреждены графства, и наряду с франками графами стали также и саксонцы, с другой стороны, был издан закон «Capitulatio in partibus Saxoniae» [25]25
  Его называют обычно «Первым саксонским капитулярием», т. е. королевским указом (Прим. ред.).


[Закрыть], предусматривающий строгие наказания за любой мятеж против короля и за возвращение к язычеству. В большинстве случаев назначалась смертная казнь. Очевидно, что закон должен был принудить всех саксонцев к признанию франкского господства и обращению в новую религию.

Однако новые вассалы Карла отнюдь не были готовы подчиниться усиленному принуждению. Не только строгость наказания (не чуждая их собственному крайне ригористическому праву), сколько принуждение само по себе способствовало их ожесточению, и особенно введенная тоже в 782 г. церковная десятина, воспринятая саксонцами как ущемление их свободы. В том же 782 г. вспыхнул бунт, и Карл вместе со своим войском в первый раз послал саксонский отряд против восставших славян. И опять именно Видукинд подал знак к восстанию. Следуя его призыву, саксонцы во время похода напали на ничего не подозревавших франков и уничтожили их войско.

Восстание быстро разрослось и охватило области Северной Эльбы. Но прежде чем Карл, получивший печальное известие, форсированным маршем достиг Саксонии, оно было подавлено живущими там франками при поддержке коренных жителей, что характерно для расколотой на два лагеря страны. Карл появился как мститель, озлобленный неверностью саксонцев, которые уже были включены в его королевство и совершили государственную измену, уничтожив франкское войско. За это полагалась смертная казнь. Так в неразрывном переплетении закона и мести разыгралась самая мрачная сцена из истории правления Карла, так называемая Верденская кровавая бойня. Как сообщают франкские королевские анналы, в Вердене по требованию Карла собрались «все саксонцы» и возобновили свою присягу. Они выдали королю всех мятежников, за исключением Видукинда, который снова укрылся у датчан. По безусловно преувеличенным данным королевских анналов, по приказу Карла было казнено 4500 мятежников. Прорвалась наружу варварская жестокость, которую ему приписывали некоторые ранние предания. Ее не вычеркнешь из представлений о Карле Великом, у него не отнимешь способности быть по-настоящему жестоким. Если это и омрачает в наших глазах его образ, все-таки, не вдаваясь в апологию, не следует забывать, что жестокость короля проявилась в такой степени один-единственный раз. Это значит, что обычно Карл умел подавлять в себе эти темные силы. Нужно представить себе то огромное напряжение, которое переполнило разгневанного монарха, возможно, больше, чем что-либо другое, затронуло глубины его сильной личности.

Если суд в Вердене с уничтожением мятежников должен был сделать невозможными другие восстания, то он своей цели не достиг. Результаты оказались противоположными. Борьба, к которой призвал Видукинд, – как и прежде, душа сопротивления, – приняла теперь самые ожесточенные формы и требовала окончательного разрешения. В 783 году у Детмольда и на реке Хазе произошли два единственных открытых сражения этой войны, из которых франки вышли победителями. Их перевес становился все более ощутимым; сам Карл все дольше задерживался в Саксонии, чтобы при активной поддержке своего сына, тоже Карла, окончательно подавить сопротивление.

Ввиду такого положения, Видукинд осознал бесперспективность своих действий. Так как его борьба за свободу саксонцев и за старых богов не принесла успеха, он, как и многие германские князья, бывшие до него в подобном положении, засомневался в явно бессильных богах. Видукинд связался с франкским королем, сложил оружие и вместе со своим сподвижником Аббио и многочисленной свитой в 785 году в королевском пфальце Аттиньи принял крещение: он признал более сильного Бога. Карл лично был крестным отцом своего противника, вместе с крещением которого завершилось завоевание всей Саксонии. Фактически, в 785 г. произошло важнейшее событие саксонской войны.

Видукинд, безусловно, выдающаяся фигура среди противников Карла, очистил франкскому королю путь. С тех пор он исчезает из истории, чтобы возродиться в мифах и преданиях. Странное явление: тогда как языческий миф игнорирует конец Видукинда и увековечивает борца за свободу и «народного короля», церковные предания числят поздно принявшего христианство вождя саксонцев среди святых; в мифах он – борец против Карла, в житии – его союзник. Хотя в действительности было и то, и другое, симптоматично, что в мифах и преданиях он живет двумя разными жизнями. В этой двойственности уже вырисовывается неоднозначное немецкое историческое сознание, которое ориентировалось как на борца за свободу Видукинда (и его предшественника Арминия), так и на Карла Великого, в конце концов победившего Видукинда. Эта альтернатива уже не существует, после того как в гитлеровском Рейхе не удалась запоздалая попытка использовать мифический образ Видукинда против представленного «палачом саксонцев» Карла. Карл Великий и Видукинд продолжают жить в истории не как заклятые враги.