Текст книги "Создатели Империи"

Автор книги: Франс Гампл

Соавторы: Йозеф Флекенштейн,Фридрих Виттенгоф,Ганс Опперман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

ИМПЕРАТОР КАРЛ

В первые три десятилетия своего долгого правления Карл расширил унаследованное королевство почти до границ европейского континента. Он стал королем франков и лангобардов, как римский патриций был практически хозяином Рима и церковного государства, включил в него оставшуюся часть аваров и держал в зависимости на своей восточной границе славянские племена, которые платили ему дань. При его правлении многочисленные племена и народности политически и религиозно объединились в одно большое сообщество, и Европа приобрела новый облик.

На этой вершине могущества Карл соприкоснулся с великими державами своего времени. Его проникновение в Италию привело к контакту, а потом к соперничеству с византийским императором. Вследствие борьбы с испанскими омейадами и напряженных отношений с Византией, Карл завязал контакты с багдадским халифом, легендарным Гарун аль Рашидом, который, будучи аббасидом, враждовал с омейадами. Хотя эти контакты ввиду большой удаленности стран не имели существенного значения для их политики, при франкском дворе очень ценили дружественные связи с окруженным сказочным блеском восточным правителем. И все-таки эта дружба принесла удивительные плоды: исламский и христианский монархи подтвердили свою взаимную доброжелательность в договоре об Иерусалиме, свидетельстве редкой религиозной терпимости. Хотя город находился в сфере власти ислама и таковым и остался, халиф согласился, чтобы паломники и святые места были под опекой франкского короля. Согласие обоих ничем не омрачалось не в последнюю очередь потому, что они признавали друг друга равными по рангу.

Совсем иначе складывались отношения Карла с Византией. Византийский император никак не мог признать за Карлом то, чего никогда не оспаривал халиф, а именно равенства себе по рангу. Такая категоричность объяснялась древней византийской традицией. Эта традиция, связанная с многовековой историей, основывалась на том, что византийский император является законным наследником римских цезарей, откуда и его претензии на превосходство над всеми остальными монархами. Сознание превосходства стало руководством в политике византийского монарха. Карл же основывался на своем фактическом могуществе. И так как он знал, что превосходит императора по могуществу и власти, он всеми средствами стремился добиться признания своего равенства. Так путь Карла к вершине власти привел к столкновению с Византией.

В конце этого пути возникла средневековая западноевропейская империя. Ее образованию, которое принадлежит к фундаментальным событиям нашей истории, способствовали различные факторы. Хотя в научных исследованиях по данной проблеме многие вопросы остаются открытыми, в любом случае ясно, что существенную роль сыграла прежде всего фактическая власть Карла, а кроме того, его отношения с папством и Византией. Учитывая все это, процесс следует рассматривать многосторонне.

Покорение славянских племен

Так, например, исторически важно, что папство, еще при Пипине искавшее поддержки у франкского королевства, впоследствии еще больше отдалилось от Византии и сблизилось с Карлом Великим. Степень этого сближения видна по правам, которые папа передал Карлу в Риме. Это были полные императорские права, которые раньше полагались патрицию как заместителю императора. Но так как Карл в отличие от прежних обладателей этой должности воспринимал ее не как заместительство императора, он начал занимать – и в этом состоит решающее новшество – императорское или же подобное императорскому положение (Шрамм).

В соответствии с этим при франкском дворе за Карлом Великим признавали императорский сан. Когда в 799 г. Алкуин в одном из писем уравнял друг с другом «трех людей, занимающих самый высокий ранг», то есть папу, византийского императора и короля Карла, он не преминул приписать Карлу более высокие достоинства: он-де превосходит папу и императора по могуществу, мудрости и положению. Как считал Алкуин, именно поэтому в критический 799 г. в руки Карла было отдано благополучие церкви.

Эти мысли соответствовали собственным представлениям Карла. Они прозвучали несколько лет тому назад в послании к вновь избранному папе Леону III, которое, правда, было составлено тем же Алкуином, но написано от имени Карла и, конечно же, им одобрено. Там наряду с внешней защитой церкви от язычников обязанностью короля франков провозглашается содержание в чистоте христианской религии. Папа же должен ограничиться тем, чтобы «как Моисей, с воздетыми к Богу руками, молитвой поддерживать наше войско, дабы благодаря Вашей молитве populus christianus (христианский народ) всегда и всюду побеждал врагов, и имя нашего Господа Иисуса Христа прославилось по всему миру». Задачи Карла далеко выходили за рамки обязанностей патриция, состоявших в защите римской церкви. Карл хотел быть поборником христианства и предводителем «populus christianus». А это значило, что он в своем отношении к папству претендовал на ведущую роль.

Эта претензия на предводительство христианским народом, которая, к слову сказать, глубоко укоренилась во франкском самосознании, сыграла определяющую роль в отношениях короля франков с Византией. Карл политически никогда не ставил под вопрос византийскую императорскую власть, хотя и стремился к признанию его равным по рангу византийскому императору. Противоречия имели религиозную причину.

На территории древней империи, где в высшей степени дифференцированная теология была тесно связана с жизнью государства, спор о почитании икон неоднократно приводил к потрясениям в церковной и государственной жизни, причем в этом споре Запад, кроме папы, не принимал деятельного участия. Но положение изменилось, когда в 787 г. императрица Ирина и император Константин VI созвали в Никее Вселенский Собор, который должен был положить конец этому спору. Именно тогда к нему подключился Карл Великий. Так как этот Собор был объявлен Вселенским, а Карл, претендовавший на руководство западным христианством, был просто-напросто обойден, он, во-первых, оспорил его ойкуменическое [27]27
  Ойкуменическое – общечеловеческое (от сл. «ойкумена» – часть земли, населенная людьми) (Прим. ред.).


[Закрыть]значение. Во-вторых, он выразил протест против его решения, хотя Собор не высказывался ни за уничтожение икон, ни за их почитание, что в плохом переводе на латинский язык, который Карл получил от папы, было неточно отражено. Король поручил своим придворным теологам составить ответный документ: так называемые Libri Karolini (книги Карла), которые прославились благодаря заметкам на полях, сделанных, вероятно, самим монархом. Даже если их подлинность сомнительна, весь документ следует признать подтверждением королевской воли и мнения Карла. В нем теологи от имени Карла доказывают, что Никейский собор не только неправомерно был назван Вселенским, но и в своем решении выступил против католического учения (это было одновременно выражением и собственной позиции ученых). В документе говорится, что правоверие сохранилось только на Западе, поэтому Карл Великий мог претендовать на то, чтобы быть единственным легитимным поборником христианства. В силу этого Карл сопоставляется с византийским императором: он не оспаривает его императорское положение, потому что и без того как «король франков, правящий Галлией, Германией, Испанией и соседними провинциями» равен ему и даже превосходит. Libri Karolini, важнейший церковно-политический документ того времени, является свидетельством каролингского имперского мышления, которое представлено там как германское и христианское, однако явно отличается от представления о Римской Империи: очевидно, что Карл Великий во время написания Libri Karolini еще не стремился к римской императорской власти.

В 794 г. Синод во Франкфурте решил спор, еще раз осудив, правда, неправильно понятое решение Никейского Собора о поклонении иконам. На нем, кроме папского легата и франкских теологов, присутствовали представители Англии, Италии и Испании; председательствовал Карл. Как сообщают Libri Karolini, Синод признал, что король действительно является предводителем христианского мира.

Правда, христианский мир не совпадал с его королевством, но оно было ядром этого мира. Помощники и друзья Карла многозначительно называли владения монарха «imperiale regnum» (императорским королевством), и есть высказывания, которые прямо характеризуют франкское королевство как «imperium christianum» (христианскую империю).

В то время как правление Карла было преисполнено имперскими представлениями, Византия (где императрица Ирина в 797 г. приказала ослепить собственного сына и соправителя и лишила его трона) сотрясалась от внутренних кризисов. Нет ничего удивительного, что при этом положении вещей папа освободился от своих обязательств по отношению к Византии и не замедлил предоставить могущественному франкскому королю то положение в Риме, которое прежде занимал византийский император.

Есть сведения, что даже в самой Византии была партия, которая задумала предложить Карлу власть вместо императрицы Ирины. Дело дошло до переговоров, но они не дали никаких результатов. Нет никаких сомнений, что Карл отклонил это предложение. Он никогда не пытался вытеснить византийского императора. Став императором, Карл не заступил на его место. Он придавал гораздо большее значение тому, чтобы быть императором Запада, равным по рангу императору Востока. Власть, которую Карл сосредоточил в своих руках, была такой огромной, что он еще до 800 г. главенствовал над всей Западной Европой. И хотя он вовсе не нуждался в императорском титуле, чтобы утвердить себя в глазах могущественнейших держав своего времени, его фактическое могущество породило имперские мысли, и независимо друг от друга в Риме и Византии вызрело мнение, что Карл движется к императорскому престолу.

Это были предпосылки, которые хотя и не послужили непосредственной причиной императорской власти Карла, но в определенном смысле подготовили и позволили ее осуществить. Только на фоне этих предпосылок становится понятным, почему такой относительно незначительный повод, как личная безопасность папы Леона III и прибытие Карла в Рим, имел столь далеко идущие последствия.

Красной нитью в череде этих событий проходит defensio ecclesiae Romanae – защита римской церкви, которую взял на себя Карл как римский патриций. Защита эта стала настоящей необходимостью, когда 25 апреля 799 г., в день святого Марка, римские противники папы напали на него. После того как франкские королевские гонцы помогли ему бежать в Сполето, папа в спешке направился дальше через Альпы, чтобы просить о помощи могущественного франкского короля, под чьей защитой он находился со времени своего избрания. Карл, находившийся в Саксонии, устроил Леону III в Падерборне торжественную встречу. Это был тот папа, которому Карл уже сообщил, какую роль он предназначил ему и себе внутри христианского мира. Леон III не только подчинился, он по собственной инициативе укрепил положение Карла в Риме и к тому же на картине в Латеранском триклинии велел изобразить себя и Карла у ног апостола Петра, а рядом папу Сильвестра и императора Константина у ног Христа. Это было явным свидетельством того, что он связывал франкского короля с императорской традицией.

Вскоре после Леона в Падерборн прибыли послы восставших римлян, которые на жалобы и просьбы папы возразили тяжелыми обвинениями. Карл, призванный на помощь обеими сторонами, оказался в роли третейского судьи, которому надлежало восстановить в Риме справедливость. Сначала он дал указания послам доставить папу в Рим в почетном сопровождении и подготовить судебный процесс. Но с судебным процессом у них ничего не вышло, и Карл осенью 800 г. отправился на юг, чтобы на месте исполнить свои обязанности патриция. Сразу же по прибытии он приступил к проверке обвинений. Начало положил папа, который 23 декабря дал очистительную клятву, освободившись тем самым от вменяемой ему вины. Противники папы предстали перед судом после Рождества. Вот тогда-то это и произошло: по окончании службы отец церкви подошел к Карлу, который еще не закончил молиться, и возложив на его голову золотую корону под радостные возгласы народа, славящего «благородного, увенчанного Богом, великого и миролюбивого императора римлян», преклонил колена. Этой аккламацией [28]28
  Аккламация – принятие или отклонение какого-либо решения на основе реакции участников (реплик, криков и т. д.) (Прим. ред.).


[Закрыть], «признанием Карла Великого императором» (Штамм), была основана средневековая империя. К власти, которую он уже имел, Карл прибавил императорский титул.

В своем «Жизнеописании Карла» Эйнгард заметил, что это произошло против желания короля, который с досадой заявил, что несмотря на большой церковный праздник, он не пришел бы на богослужение, если бы знал о намерении папы. Странное высказывание, которое не согласуется с тем фактом, что Карл все-таки принял императорскую власть. Следовательно, он вряд ли от нее категорически отказывался. Это противоречие пытались устранить разнообразными объяснениями и решили, что недовольство Карла вызвали или выбранное время, или папа, или роль римлян. Наконец, здесь могла иметь значение оглядка на Византию. В любом случае, слова Эйнгарда нельзя принимать безоговорочно, тем более, что, как показали новейшие исследования, в своем сообщении биограф следует античной схеме, согласно которой было принято, чтобы вновь избранный император сначала сопротивлялся своему возвышению. Возможно, что Карл у Эйнгарда высказался отрицательно просто по традиции. Так или иначе, фразу из «Жизнеописания Карла» нельзя понимать буквально.

Кроме того, можно считать достоверным, что Карл не был поставлен папой (который именно в эти дни особенно нуждался в его поддержке) перед свершившимся фактом. Лорские анналы прямо сообщают, что коронации предшествовали предварительные переговоры в соборе святого Петра, где существенную роль играли отношения с Византией. Обсуждался и был подготовлен церемониал, особенно слова аккламации, в которой, как указывают Лорские анналы и Эйнгард, Карл был провозглашен императором.

Аккламация была конститутивным актом избрания императора. Но она не была самостоятельным действием, поводом для нее являлась коронация, которая в духе того времени обозначала не только возвышение, «признание императором». Коронация Карла стала символом будущей императорской власти. Об этом говорят слова, включенные в аккламацию и в императорский титул – «a Deo coronatus» (увенчанный Богом); они свидетельствуют не только о том, что императорская власть дана Богом, но и о том, что «coronare» (короновать) рассматривалось в более широком смысле, а именно как основание империи.

Коронация Карла Великого в Риме

Следует учитывать, что коронация Карла была многоплановым событием, в котором переплелись разнообразные интересы. В его императорской власти слились римские, христианские и франкские представления: Карл Великий, папа, византийский император (в 800 г. византийская императрица) – все они имели свое собственное понимание новой империи. Есть основания предполагать, что папа и римляне (только не стоит поэтому приписывать им особые политические претензии) вкладывали в понятие императорской власти больше римских черт, чем Карл Великий и его двор. С другой стороны, Карл после аккламации оставался франкским королем и не вытеснил свой народ на задний план по сравнению с римлянами, хотя он никогда не стремился к национальной исключительности, а, как показывает его окружение, наоборот, был сторонником общих западноевропейских отношений. Все согласились с тем, что новая империя в отличие от римской основывалась на принципах христианства. Вскоре в официальных документах начали говорить о христианнейшем императоре и христианской империи. Сначала взаимодействовали римские, франкские и христианские представления, и в зависимости от места или ситуации верх брали то одни, то другие. Такой источник, как Лорские анналы, отражает их все вместе, но наиболее четко выражено именно франкское сознание. Как в них, так и у Эйнгарда, большое значение придается констатации того, что Карл в Риме получил лишь титул императора, но не императорскую власть, уже ему принадлежавшую на момент коронации. Это соответствует не только мнению двора, но и исторической действительности.

Первым делом нового императора стал суд над римскими противниками папы. Нападение на отца церкви послужило поводом для восстания, поэтому их осуждение в принципе было предрешено.

Новая императорская власть с самого начала вышла далеко за рамки узких римских потребностей. Так как локальный повод, призвавший Карла в Рим, недостаточен для объяснения создания императорской власти, которая имела много предпосылок, ее значение вышло за пределы римской церкви. Коронация Карла Великого императором объединяет конец и начало: с ним заканчивается процесс отделения Запада от византийской сферы власти; Запад окончательно отмежевался от Византии. Одновременно императорская власть Карла становится символом единства западного мира.

С самого начала стало ясно, что Византия, держава, признания которой Карл так долго добивался, воспримет этот поворот событий как вызов. Она была не только существенно ущемлена в своей фактической сфере влияния, но также встал вопрос об обоснованности претензий на звание единственной продолжательницы древней Римской Империи. И поскольку византийские императоры считали себя не только римскими, но и вселенскими правителями, Византия исключала существование второй императорской власти. И вот возникает эта вторая императорская власть, да еще и в Риме, наследницей которого Византия считала только себя. В связи с этим коронация Карла воспринималась как узурпация. Стало ясно, что в отношениях Карла с Восточной империей большое значение имело посягательство на римское наследие. Так как для византийского императора оно играло более существенную роль, чем для Карла, по этому вопросу скорее всего можно было достичь компромисса.

Карл сразу же дал понять, что он не прочь найти решение, которое сделало бы возможным сосуществование обеих империй. Первым компромиссом явился титул, который должен был облегчить Византии примирение с существованием новой империи. Составленный по образцу равеннских грамот, он звучал так: «Karolus serenissimus augustus a Deo coronatus magnus et pacificus imperator Romanun gubernans imperium qui et rep misericordiam Die rex Francorum et Langobardorum» (Карл, всемилостивейший, августейший, Богом увенчанный, великий и миролюбивый император, правитель Римской Империи и Божией милостью король франков и лангобардов). Здесь наряду с сохранением королевского сана, указывающего на основу власти Карла, обращает на себя внимание перифраз, который заменил употребленный в аккламации титул «imperator Romanium» (римский император). Смысл его в том, что Карл согласился считать себя не римским императором, а императором, который правит Римской Империей. В основе этого лежит понимание императорской власти, которое необязательно было связано с Римской Империей. Прошло некоторое время, пока был найден этот сложный титул. Хотя мы не можем знать различные соображения, высказанные в его пользу, едва ли можно сомневаться в том, что определяющим было предупредительное отношение к Византии.

Вскоре начались переговоры, которые после удачного начала сорвались при очередной смене императора в Константинополе. Потом они снова возобновились и в 812 г. привели к желаемому результату, правда, опять поставленному под вопрос. Карл и византийский император обоюдно признали друг друга, но с характерным различием: византийские послы провозгласили Карла императором, а франки византийского монарха – римским императором. Карл отказался от определения «римский», явно полагая, что его власть ничего от этого не потеряет. Гораздо важнее было то, чего он добился: признание его власти византийским императором, свое равенство с которым он считал подтвержденным.

При франкском дворе удачно вышли из положения, найдя для обеих империй разные наименования: Восточная и Западная. Императорская власть Карла стала символом западноевропейского мира.

Новый статус короля франков отразился на внутренней обстановке в стране иначе, чем на внешней. Тогда как в столкновении с Византией главную роль играл «римский вопрос», внутри страны это обстоятельство было второстепенным. Там, кроме старых представлений, изложенных в Libri Karolini, на первый план выдвинулась христианская сторона власти. Об этом свидетельствует присяга на верность, которую по приказу Карла (уже императора) в 802 г. принесли все его подданные. Она была обнародована в капитулярии, где Карл носит титул христианнейшего императора. Эта новая присяга отличалась от предыдущей тем, что значительно расширила круг обязанностей подданных и включала также религиозные обязательства, делая, например, соблюдение Десяти Заповедей одним из условий верности монарху. В правлении Карла усилились теократические тенденции. По существу, его императорская власть была всего лишь новой формой старых притязаний на то, чтобы быть духовным вождем и главным поборником христианства.

Карл не забыл, что франкское королевство было основой его власти. Насколько определяющей всегда оставалась эта франкская основа, свидетельствует структура двора и администрации.