Текст книги "Сумма теологии. Том V"
Автор книги: Фома Аквинский
Жанр:
Религия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
Раздел 3. МОЖЕТ ЛИ НАВЫК БЫТЬ ОБУСЛОВЛЕН ОДНИМ ДЕЙСТВИЕМ?
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что навык может быть обусловлен одним действием. В самом деле, доказательство – это акт разума. Но наука, которая является навыком к одному умозаключению, обусловливается одним доказательством. Следовательно, навык может быть обусловлен одним действием.
Возражение 2. Далее, как действия иногда усиливаются за счет повторяемости, точно так же они иногда усиливаются и за счет повышения интенсивности. Но навык обусловливается повторяющимся действием. Следовательно, если интенсивность действия велика, то это тоже может послужить причиной возникновения навыка.
Возражение 3. Далее, здоровье и болезнь являются навыками. Но ведь бывает так, что человек излечивается или заболевает в результате одного единственного действия. Следовательно, навык может быть обусловлен одним действием.
Этому противоречат следующие слова Философа: «Как одна ласточка не делает весны и один [теплый] день тоже; точно так же ни за один день, ни за краткое время не делаются блаженными и счастливыми»[62]62
Ethic. I, 6.
[Закрыть]. Но «счастье – это деятельность по навыку в полноте добродетели»[63]63
Ethic. I, 6, 11, 13.
[Закрыть]. Следовательно, навык добродетели, а равно и другие навыки не обусловливаются одним действием.
Отвечаю: как уже было сказано (2), навык обусловливается действием постольку, поскольку пассивная способность приводится в движение активным началом. Но для того, чтобы обусловить некоторое качество в пассивном, активное начало должно полностью преодолеть пассивность. Так, мы видим, что поскольку огонь не может вмиг преодолеть [пассивность] горючего [материала], то и воспламенение происходит не сразу, а идет постепенное устранение противоположных расположений, и только после окончательного их преодоления становится возможным впечатление в нем подобия. Однако ясно, что активное начало, а именно разум не может полностью преодолеть желающую способность посредством одного акта, поскольку желающая способность склонна ко многому и по-разному, в то время как разум выносит суждение о том единственном акте, которого должно желать в связи с различными аспектами и обстоятельствами. Поэтому желающая способность не может [за один раз] быть полностью преодолена им настолько, чтобы, подобно природе, в большинство случаев склоняться к одной и той же вещи, каковая склонность принадлежит навыку добродетели. Следовательно, навык добродетели не может быть обусловлен одним единственным действием, но – только многими.
А вот что касается схватывающих способностей, то следует иметь в виду, что в них наличествует два пассивных начала, одно из которых суть сам ум «в возможности», а другое – тот ум, который Аристотель называет «пассивным»[64]64
De Anima III, 4.
[Закрыть] и который есть не что иное, как «частный разум», а именно мыслительная способность вкупе с памятью и воображением. Итак, если речь идет о первом пассивном начале, то некоторые активные начала могут полностью преодолеть силу этого пассивного начала посредством одного акта; так [мы видим, что] одно самоочевидное суждение настолько убеждает ум, что он становится устойчивым в своем согласии на заключение, в то время как вероятностное суждение этого сделать не может. Поэтому навык убеждения обусловливается многократными действиями разума, даже со стороны ума «в возможности», тогда как научный навык при содействии ума «в возможности» может быть обусловлен одним единственным актом разума. Если же говорить о более низких схватывающих способностях, то [например] для того, чтобы нечто было твердо запечатлено в памяти, необходимо многократное повторение одного и того же действия. В связи с этим Философ говорит, что «привычка весьма способствует хорошей памяти»[65]65
De Memor. et Remin. II.
[Закрыть]. Телесные же навыки могут быть обусловлены одним действием в том случае, когда активное начало обладает большой силой [воздействия]; так, например, одного приема сильнодействующего лекарства порой бывает достаточно для восстановления здоровья.
Из сказанного очевидны ответы на все возражения.
Раздел 4. ВСЕЯН ЛИ КАКОЙ-ЛИБО ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ НАВЫК БОГОМ?
С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что никакой навык не может быть всеян в человека Богом. Ведь Бог одаривает в равной мере всех. Следовательно, если бы Он всевал навыки в некоторых, Он всевал бы их во всех, что очевидно не так.
Возражение 2. Далее, Бог соделывает все во всем согласно модусу, соответствующему природе того, в чем [Он соделывает], поскольку, по словам Дионисия, «божественный промысел поддерживает всякую природу»[66]66
DeDiv. Nom. IV, 33.
[Закрыть]. Но навыки, как уже было сказано (2), по природе обусловливаются в человеке действиями. Следовательно, Бог не обусловливает человеческие навыки иначе, как только посредством действий.
Возражение 3. Далее, если какой-либо навык всевается в человека Богом, то человек посредством этого навыка может совершить множество действий. Но «навыки создаются подобными им действиями»[67]67
Ethic. II, 1,2.
[Закрыть]. Следовательно, в таком случае у одного и того же человека окажется два навыка одного и того же вида: один всеянный, другой приобретенный. Но подобное представляется невозможным, поскольку в одном и том же субъекте не может находиться две формы одного и того же вида. Следовательно, никакой навык не может быть всеян в человека Богом.
Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Бог преисполнит его духом мудрости и разумения»[68]68
В каноническом переводе: «…напитает его хлебом разума и водою мудрости напоит его».
[Закрыть] (Сир. 15:3). Но мудрость и разумение – это навыки. Следовательно, некоторые навыки могут быть всеяны в человека Богом.
Отвечаю: некоторые навыки всеяны в человека Богом, и на то есть две причины.
Первая причина – та, что существуют такие навыки, с помощью которых человек располагается к цели, а именно к окончательному и совершенному человеческому счастью, что, как было показано выше (5, 5), превосходит возможности человеческой природы. И коль скоро навыки должны быть адекватны тому, к чему ими располагается человек, то необходимо, чтобы те навыки, которые располагают к указанной цели, превосходили возможности человеческой природы. Поэтому такие навыки не могут возникнуть в человеке иначе, как только будучи божественно в него всеяны, как это имеет место в случае всех дарованных добродетелей.
Другая причина – та, что Бог, как было показано в первой части (105, 6), может создавать следствия вторичных причин без самих причин. Поэтому как иногда, являя Свою силу, Он исцеляет без естественной на то причины, которую, впрочем, могла бы обусловить и сама природа, точно так же время от времени Он, являя Свою силу, всевает в человека те навыки, которые могут быть обусловлены и естественной способностью. Так, Он даровал апостолам знание Святого Писания и всех языков, каковое знание люди способны обретать путем обучения или в силу традиций, хотя в таком случае оно не будет столь совершенным.
Ответ на возражение 1. Со стороны Своей Природы Бог одаривает всех в равной мере, но со стороны порядка Своей Премудрости Он – по той или иной причине – дарует некоторым то, чего Он не дарует другим.
Ответ на возражение 2. То, что Бог соделывает все во всех вещах согласно их модусу, не препятствует тому, чтобы Он мог соделывать и то, чего не может сделать природа; но из этого вовсе не следует, что Он соделывает что-либо из того, что было бы противно [установленной] природе.
Ответ на возражение 3. Действия, совершаемые благодаря всеянному навыку, не обусловливают навык, а усиливают уже существующий навык, что подобно тому, как средства медицины, предоставляемые человеку, который по природе здоров, не обусловливают своего рода здоровье, а укрепляют здоровье, которое было у него и прежде.
Вопрос 52. О ВОЗРАСТАНИИ НАВЫКОВ
Теперь на очереди рассмотрение [вопроса о] возрастании навыков, под каковым заглавием наличествует три пункта: 1) возрастают ли навыки; 2) возрастают ли они посредством добавления; 3) каждое ли действие ведет к возрастанию навыка.
Раздел 1. ВОЗРАСТАЮТ ЛИ НАВЫКИ?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что навыки возрастать не могут. В самом деле, возрастание относится к количеству[69]69
Phys. V, 2.
[Закрыть]. Но навыки принадлежат роду качества, а не количества. Следовательно, никакого возрастания навыков быть не может.
Возражение 2. Далее, навык есть некоторое совершенство[70]70
Phys. VII, 3.
[Закрыть]. Но коль скоро совершенство подразумевает цель и предел, то похоже на то, что оно не может быть большим или меньшим. Следовательно, навык возрастать не может.
Возражение 3. Далее, то, что может быть большим или меньшим, подчинено изменению; так, о том, что менее горячо, говорят, что оно может стать более горячим. Но, как доказано в седьмой [книге] «Физики»[71]71
Ibid.
[Закрыть], в навыках нет никаких изменений. Следовательно, навыки не возрастают.
Этому противоречит следующее: вера является навыком, и при этом она может возрастать – ведь сказали же Господу ученики: «Умножь в нас веру» (Лк. 17:5). Следовательно, навыки возрастают.
Отвечаю: возрастание, как и другие вещи, имеющие отношение к количеству, передается от телесных количеств интеллигибельным духовным вещам в силу естественной связи ума с материальными вещами, которая реализуется благодаря воображению. Затем, когда речь идет о материальных количествах, то вещь называют большой постольку, поскольку она по количеству достигает своего совершенства; поэтому то количество, которое может сделать большим человека, не может сделать большим слона. И точно так же, говоря о формах, мы называем вещь большой постольку, поскольку она совершенна. И так как благо имеет природу совершенства, то, по словам Августина, «в вещах, чье величие не в телесном, быть большим означает быть лучшим»[72]72
DeTrin. VI, 8.
[Закрыть].
Далее, совершенство формы может рассматриваться двояко: во-первых, со стороны самой формы; во-вторых, со стороны причастности форме ее субъекта. Если мы рассматриваем совершенство формы со стороны самой формы, то в таком случае о форме говорят как о «малой» или «большой»; например, сильное или слабое здоровье, большая или малая наука. А если мы рассматриваем совершенство формы со стороны причастности ей ее субъекта, то в таком случае о ней говорят как о «большей» или «меньшей»; например, более или менее белый или здоровый. Притом указанное различение не должно понимать как допущение того, что форма может обладать бытием вне материи или субъекта, но так, что одно дело рассматривать форму согласно ее видовой природе, и совсем другое – рассматривать ее с точки зрения причастности ей субъекта.
Затем, как указывает Симплиций в своих «Комментариях к «Категориям"", относительно возрастания и умаления навыков и форм среди философов бытовало четыре мнения. Так, Плотин и другие платоники утверждали, что качества и навыки сами по себе восприимчивы к «больше» и «меньше» постольку, поскольку они материальны и потому им недостает некоторой определенности из-за бесконечности материи. Другие, напротив, считали, что сами по себе качества и навыки не восприимчивы к «больше» и «меньше», но что те вещи, на которые они воздействуют, являются «большими» или «меньшими» с точки зрения причастности субъекта; так, например, правосудность не является большей или меньшей, но – просто такой вот вещью. Аристотель приводит это мнение в своих «Категориях»[73]73
Categ. VI.
[Закрыть]. Третьего мнения, посредствующего приведенным двум, придерживались стоики. По их утверждению некоторые навыки, такие как искусства, сами по себе восприимчивы к «больше» и «меньше», а некоторые, такие как добродетели, нет. Четвертое мнение поддерживалось теми, кто полагал, что качества и имматериальные формы не восприимчивы к «больше» или «меньше», но что таковы материальные формы.
Для прояснения этого вопроса должно иметь в виду, что то, в отношении чего вещь получает свой вид, должно быть чем-то установленным, постоянным и в определенном смысле неделимым, поскольку оно, как таким вот образом составляющее эту вот вещь, принадлежит ее виду, а то, что более или менее от него отлично, принадлежит другому, более или менее совершенному виду. Поэтому Философ говорит, что виды вещей подобны числам – ведь если от числа отнять или к нему прибавить что-то из того, из чего оно состоит, то это изменит его вид[74]74
Metaph. VIII, 3.
[Закрыть]. Таким образом, если форма или что-либо вообще получает свою видовую природу либо в отношении себя, либо в отношении чего-то из принадлежащего себе, то необходимо, чтобы это, взятое само по себе, было чем-то [именно такой вот] определенной природы, которая не может быть большей или меньшей. Таковы теплота, белизна и прочие подобные качества, которые не определяются через посредство своего отношения к чему-то еще, и тем более такова субстанция, которая является сущностью через самое себя. А вот то, что получает свой вид через посредство своего отношения к чему-то еще, может в большей или меньшей степени разниться в отношении самого себя и при этом оставаться относящимся к тому же самому виду благодаря единичности того, к чему оно относится, и благодаря чему оно получило свой вид. Так, например, движение может быть само по себе более или менее интенсивным и при этом сохранять свой вид благодаря единичности определяющего его предела. Нечто подобное мы наблюдаем и в случае здоровья; в самом деле, тело получает природу здоровья в соответствии с тем, насколько его расположение подходит природе животного, которой могут [так или иначе] подходить различные расположения, которые, таким образом, вариативны с точки зрения «больше» или «меньше», что не мешает при этом сохраняться природе здоровья. Поэтому Философ говорит, что «само здоровье допускает большую или меньшую степень. Ведь во всех существах оно не одно и то же, и даже в том же самом индивиде оно не всегда одно, но и при своем уменьшении до известного предела оно все еще остается здоровьем»[75]75
Ethic. X, 2.
[Закрыть].
Но все эти различные расположения и степени здоровья являются таковыми в силу избыточности и недостаточности, и потому если бы имя здоровья усваивалось только наиболее совершенной степени [здоровья], то мы не могли бы говорить о здоровье как о большем или меньшем. Из сказанного понятно, каким образом само по себе качество или форма может возрастать и умаляться, а каким – нет.
А если мы возьмем качество или форму со стороны причастности субъекта, то в таком случае, опять-таки, обнаруживаем, что некоторые качества и формы восприимчивы к «больше» или «меньше», а некоторые – нет. Симплиций усматривает причину этого разнообразия в том, что сама по себе субстанция не может быть восприимчивой к «больше» или «меньше», поскольку она является сущностью через самое себя. И потому любая форма, которой ее субъект причастен субстанциально, не может варьироваться с точки зрения степени своего возрастания или умаления, поскольку в роде субстанции ни о чем нельзя сказать как о большем или меньшем. В самом деле, коль скоро понятие количества сродно субстанции, а вид [прямо] последует количеству, то, следовательно, ничто из этого не может быть большим или меньшим. В связи с этим Философ говорит, что когда вещь оформлена и приобрела свой вид, то о ней говорят не как о [качественно] измененной, а как о возникшей[76]76
Phys. VII, 3.
[Закрыть]. А вот другие, связанные со страстями и действиями качества, которые не до такой степени связаны с количеством, восприимчивы к «больше» или «меньше» со стороны причастности им субъекта.
Впрочем, можно разъяснить причину этого разнообразия и обстоятельней. В самом деле, как уже было сказано, то, в отношении чего вещь получает свой вид, должно быть чем-то установленным, постоянным и в определенном смысле неделимым. Поэтому причина того, что форме нельзя быть причастным в большей или меньшей степени, бывает двоякой. Во-первых, причина заключается в том, что причастник имеет свой вид в отношении этой вот формы. И потому никакой субстанциальной форме нельзя быть причастным в большей или меньшей степени. Поэтому Философ говорит, что «как определенное число не может быть большим или меньшим, точно так же не могут быть таковыми и виды субстанции», то есть в отношении своей причастности видовой форме, «разве только в той мере, в какой субстанция соединена с материей», то есть в отношении материальных расположений, «мы можем обнаружить в субстанции «больше» или «меньше""[77]77
Metaph. VIII, 3.
[Закрыть].
Во-вторых, это связано с тем, что форма является сущностно неделимой, и потому если нечто причастно указанной форме, то оно необходимо причастно ей в отношении ее неделимости. Поэтому нельзя сказать о виде числа как об изменяющемся в отношении «больше» или «меньше», поскольку каждый его вид установлен в неделимом единстве. То же самое справедливо сказать и о видах непрерывного количества, которые именуются по числу, таких, например, как длина в два или три локтя; и о соотношении количеств, таких, например, как двойное или тройное; и о количественных фигурах, таких, например, как треугольник и четырехугольник.
Именно это имеет в виду Аристотель, когда в «Категориях», разъясняя, почему фигуры не восприимчивы к «больше» или «меньше», говорит: «Все, что принимает определение треугольника или круга, есть треугольник или круг»[78]78
Categ. VI.
[Закрыть], а именно потому, что таким определениям присуща неделимость, и то, что причастно их природе, необходимо причастно и их неделимости.
Поэтому ясно, что коль скоро о навыках и расположениях говорят в отношении чего-то еще, то в навыках и расположениях можно отметить два типа возрастания и умаления. Во-первых, в отношении самого навыка; так, например, мы говорим о большем или меньшем здоровье, большей или меньшей науке, которая простирается на большее или меньшее количество вещей. Во-вторых, в отношении причастности субъекта, а именно в том, насколько одной и той же науке или здоровью вследствие обладания различными способностями, что обусловливается различием темпераментов или традиций, один является причастным в большей степени, нежели другой. В самом деле, навыки и расположения и не сообщают субъекту его вид, и не предполагают сущностной неделимости.
Ниже мы проясним, каким образом решается этот же вопрос в отношении добродетелей (66, 1).
Ответ на возражение 1. Как взятое из определения телесных количеств слово «великое» сказывается [в том числе] и в отношении интеллигибельного совершенства форм, точно так же – и слово «возрастание», которое выражает некую великость.
Ответ на возражение 2. Навык, действительно, является совершенством, но не тем совершенством, которое является пределом своего субъекта, а именно тем пределом, который сообщает субъекту его видовое бытие. Кроме того, и природа навыка не включает в себя понятие предела, как это, например, имеет место с видами чисел. Поэтому ничто не препятствует тому, чтобы навык был восприимчив к «больше» или «меньше».
Ответ на возражение 3. Первичным образом изменение, разумеется, находится в качествах третьего вида, но вторично оно может присутствовать и в качествах первого вида; в самом деле, вслед за изменениями в тепле или холоде в животном возникают изменения в здоровье и болезни. И точно так же изменению в страстях чувственного желания или в чувственных способностях схватывания последует изменение в науке и добродетели.
Раздел 2. ВОЗРАСТАЮТ ЛИ НАВЫКИ ПОСРЕДСТВОМ ДОБАВЛЕНИЯ?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что возрастание навыков происходит посредством добавления. В самом деле, как уже было сказано, само слово «возрастание» применяется к формам по аналогии с телесными количествами. Но у телесных количеств не может быть возрастания без добавления, поскольку, как сказано, «рост – это добавление к уже существующей величине»[79]79
De Gener. et Corrupt. I, 5.
[Закрыть]. Следовательно, и в навыках не может быть возрастания без добавления.
Возражение 2. Далее, навык не может возрастать иначе, как только через посредство некоего действователя. Но каждый действователь делает нечто в пассивном субъекте; так, нагревающий нагревает нагревающееся. Следовательно, возрастания без добавления быть не может.
Возражение 3. Далее, как не белое в возможности является белым, точно так же менее белое в возможности является более белым. Но то, что не бело, не станет белым иначе, как только путем добавления к нему белизны. Следовательно, и то, что менее бело, не станет более белым иначе, как только путем добавления к нему белизны.
Этому противоречит сказанное Философом о том, что «из теплого возникает более теплое, причем в материи не возникает никакого тепла, которого не было раньше, когда тело было менее теплым»[80]80
Phys. IV, 9.
[Закрыть]. Следовательно, точно так же и в других формах не происходит никакого добавления при их возрастании.
Отвечаю: решение этого вопроса следует из того, что было сказано выше (1). В самом деле, как уже было сказано, возрастание и умаление в формах, которые способны усиливаться и ослабляться, в некоторых случаях происходит не со стороны самой формы как таковой, а из-за различных степеней причастности ей ее субъекта. Поэтому такое возрастание навыков и других форм обусловливается не добавлением к форме, а субъектом, который может быть причастным одной и той же форме в большей или меньшей степени совершенства. И как посредством действия действователя, как показано в седьмой [книге] «Метафизики», нечто становится актуально теплым потому, что действователь, так сказать, делает его причастным форме, а не потому, что им делается непосредственно сама форма, точно так же благодаря интенсивному действию действователя нечто становится более теплым постольку, поскольку становится более совершенно причастным форме, а не поскольку что-либо добавляется к форме.
В самом деле, если такое возрастание в формах понимать как происходящее посредством добавления, то в таком случае оно могло бы происходить или в самой форме, или в субъекте. Если понимать его как происходящее в самой форме, то, как уже было показано (1), такое добавление или вычитание изменило бы вид; так, когда нечто из светлого становится белым, то налицо изменение вида цвета. Если же, с другой стороны, мыслить указанное добавление применительно к субъекту, то так могло бы быть или потому, что одна часть субъекта получала бы форму, которой у нее прежде не было (так, можно говорить о возрастании холода в человеке, который, после того как охладил одну какую-то часть своего тела, охладил и несколько других частей), или потому, что в качестве причастника той же самой формы добавлялся бы еще какой-то субъект (например, когда одна теплая вещь добавляется к другой или одна белая вещь – к другой). Но в обоих случаях мы получили бы не более белую или более теплую вещь, а большую белую или теплую вещь.
Однако коль скоро есть акциденции, которые, как уже было сказано (1), могут быть сами по себе восприимчивы к «больше» или «меньше», то в некоторых из них мы можем обнаруживать возрастание путем добавления. Движение, например, возрастает путем добавления или ко времени, в течение которого оно происходит, или к направлению, по которому оно происходит, и при этом оно сохраняет свой вид благодаря единичности предела. Тем не менее, интенсивность движения возрастает со стороны причастности его субъекта, то есть постольку, поскольку одно и то же движение может быть завершено более или менее быстро или легко. Подобным же образом путем добавления может возрастать и сама по себе наука; так, когда кто-либо научается сразу нескольким положениям геометрии, то в нем возрастает и его навык конкретно этой науки. Тем не менее, интенсивность человеческой науки возрастает со стороны причастности ей субъекта, то есть постольку, поскольку один человек более сообразителен и более подготовлен к изучению одних и тех же положений, чем другой.
Что же касается телесных навыков, то представляется маловероятным, чтобы они возрастали путем добавления. В самом деле, о животном не говорят как о просто здоровом или красивом иначе, как только если оно является таковым во всех своих частях. А если оно приводится к более совершенной соразмерности, то так происходит вследствие изменения в простых качествах, которые не восприимчивы к возрастанию иначе, как только по интенсивности со стороны причастного им субъекта.
Ниже мы проясним, каким образом решается этот же вопрос в отношении добродетелей (66, 1).
Ответ на возражение 1. Возрастание телесного количества может происходить двояко. Во-первых, путем добавления одного субъекта к другому, и так осуществляется рост живых существ. Во-вторых, путем изменения плотности без какого бы то ни было добавления, как это имеет место с теми вещами, которые могут [уплотняться и] разрежаться, о чем читаем в четвертой [книге] «Физики»[81]81
Ibid.
[Закрыть].
Ответ на возражение 2. Причина, по которой происходит возрастание навыка, всегда обусловливает в субъекте что-либо, но только не новую форму. И это ["что-либо"] есть не что иное, как или более совершенная причастность субъекта уже существовавшей ранее форме, или возрастание самой формы.
Ответ на возражение 3. То, что еще не бело, является в возможности белым как то, что еще не обладает формой белизны; следовательно, [в случае такого беления] действователь обусловливает в своем субъекте новую форму. Однако то, что является менее горячим или белым, не находится в состоянии возможности в отношении этих форм, поскольку уже обладает ими актуально, но оно находится в состоянии возможности в отношении совершенного модуса причастности, и именно его оно получает благодаря действию действователя.