Текст книги "Поместье Вэйдов"

Автор книги: Флоренс Хёрд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава тринадцатая

В последнюю неделю отпуска Тони решил поехать на рыбалку в Колорадо. Именно тогда у меня состоялся серьезный разговор с миссис Кингсли. Вот как это было: я металась по кухне, готовя питание для дочери, и из-за спешки выронила стеклянную бутылочку на пол. Она разбилась вдребезги и привлекла внимание экономки, которая грызла горох в соседней комнате.

– Нервы? – спросила она, появляясь в дверях.

– Не то чтобы нервы, – ответила я, стряхивая остатки разбитого стекла в мусорное ведро. Миссис Кингсли обычно тихо радовалась моим неудачам и в таких ситуациях не заводила разговор без особой на то причины. Я напряглась и стала ждать продолжения.

– Вам нужно отдохнуть.

– Разве?

– Да. В последнее время, правда, вы лучше выглядите, но все равно, нервы у вас неважные. Кстати, что сказал доктор?

– Ртутное отравление, – сказала я, внимательно наблюдая за реакцией собеседницы.

Ее узкие черные брови высоко взметнулись вверх.

– Вы шутите?

– Нисколько.

– Ох уж эти доктора, ничего они не знают, шарлатаны!

– Доктор Дэвис не похож на шарлатана.

– Он наверняка не знал, что сказать, и ляпнул просто так, что ему в голову взбрело, лишь бы поскорее отделаться! Я же вижу, вы просто устали, вот и все! Вам надо съездить куда-нибудь отдохнуть, развеяться.

– Трудно отдыхать, когда ребенок на руках.

– А вы ее оставьте, – спокойно произнесла миссис Кингсли, продолжая лущить горох.

– Как просто у вас выходит!

– Да, очень просто. Я умею обращаться с детьми.

– Надо же, как легко и просто! Раз-два – и готово!

– Нэнси, я серьезно говорю.

Я посмотрела на нее и убедилась, что она действительно не шутит. Ее осенила новая идея, и она приступила к ее реализации. Это становилось опасным.

– Вы хотите избавиться от меня? – резко сказала я.

– Я? Зачем? Зачем мне это нужно?

Действительно, зачем ей это нужно? Она не любит меня, но любит Марианну как продолжение обожаемого Джефа. Может, поэтому?

Миссис Кингсли бросила в рот последние горошины.

– Я пойду – мне нужно заказать мяснику цыплят на ужин. А вы подумайте, Нэнси, насчет отдыха, подумайте хорошенько.

Рассеянно я подошла к кухонной полке за стеклянной бутылочкой взамен только что разбитой. Но тут что-то царапнуло взгляд, что-то невольно привлекло внимание. Маленький пузырек. Я взяла его и посмотрела на этикетку. На ней, под черепом со скрещенными костями, было написано: «Глазные капли. Применять три раза в день по две капли. Внимание: беречь от детей. Только для наружного применения». Да-да. Беречь от детей. От детей и от отравителей!

Как пузырек оказался на кухне? Кто его принес сюда и зачем? Миссис Кингсли? Какие странные разговоры вела она со мной. Неужели она серьезно рассчитывала выпроводить меня вон, а Марианну оставить себе? Она не похожа на ненормальную, но, может быть, так оно и есть?

Одна сумасшедшая в доме – это уже много, но если их две… Скорей бы прошли эти несколько недель, я вступлю в права наследства и уеду, куда захочу, потому что стану независимой! Как это прекрасно – независимость, свобода! Можно делать что хочется, жить, где пожелаешь! Не надо никого просить о помощи, думать о куске хлеба, бояться болезней. С каждым прошедшим днем, решив уже получить деньги, все труднее было сдерживать нетерпение.

Пока же время не пришло, надо опасаться за свою жизнь. Пузырек с глазными каплями подтверждает наличие заговора против меня. Миссис Кингсли, как самая волевая, вполне может состоять в нем, а может быть, даже возглавлять его. Я же ничего не знаю о ней. Мои сведения почерпнуты исключительно из непродолжительного разговора со Сьюардом. Мне необходимо собрать о ней как можно больше информации. Надо поговорить с Тони.

Я стала ждать Тони. Он приехал солнечным весенним днем, когда я отдыхала в постели, спрятавшись от света за занавесками. Едва заслышав его шаги и позвякивание рыболовной амуниции, я вскочила с кровати и быстро оделась. Потом последовала за ним в кладовую комнату, где он хранил свои снасти. В кладовой было жарко и душно. Солнце проникало в комнату через три узких окна, каждое высотой во всю стену, с пола до потолка. Тони поднял тучи пыли. Каждая пылинка была заметна в ярком солнечном свете. Вместе они составляли причудливый, все время меняющийся узор. На полу лежали, сваленные в беспорядке, старые вещи: сломанные стулья и столы, вышедшая из моды верхняя и нижняя одежда, большие чемоданы и узлы, грибовидные настольные лампы.

– Как это ты меня нашла? – спросил Тони.

– Я шла за тобой. Мне очень нужно поговорить.

– Да? – сказал он странным тоном, который я не смогла понять, а выражение его лица было трудно уловить, поскольку свет из окна бил мне прямо в глаза.

– Да. Расскажи мне о миссис Кингсли.

– Что именно ты хочешь знать?

– Помнишь о диагнозе доктора Дэвиса?

– Ртутное отравление? Это чепуха.

– Ты не прав, это вполне возможно. Я нашла на кухне глазные капли. Доктор Дэвис сказал мне, что глазные капли часто содержат ртутные соединения.

– Ну и что? Мама закапывает иногда себе в глаза. По рассеянности, вполне для нее простительной, она могла забыть пузырек на кухне. При чем здесь миссис Кингсли?

– Я ей не нравлюсь. Она меня не любит. И, по-моему, подозревает, что я имею отношение к смерти Джефа.

– Чепуха. Она не станет носить камня за пазухой. Если она что-нибудь заподозрила, то тут же выскажет вслух. Открытая натура.

– Открытая натура? Она, наверное, каждый день открывает пузырек с каплями и стряхивает немного в мою тарелку.

– Возможно, – отозвался Тони ленивым голосом, в котором чувствовалось сдерживаемое напряжение.

Я не ожидала такого быстрого согласия. Мне казалось, Тони будет успокаивать меня, отговаривать от поспешных выводов, а он? У меюианыло в груди.

– Миссис Кингсли была бы рада выжить меня из дома. Одну, без дочки, – продолжала я.

– С чего ты взяла? – удивился Тони, высоко подняв брови.

– Она сама сказала. Вчера. Предложила мне уехать отдохнуть куда-нибудь одной.

– А ты?

– Отказалась. Но мне стало не по себе. Я далека от мысли, что ее заботит мое здоровье.

С минуту он молчал. Потом сел на самый большой сундук и вынул сигарету.

– Присядь рядом, Нэнси. Мне кажется, я тоже должен кое-что тебе рассказать.

Я села справа от него. Теперь у меня заныло не только в груди, но и в сердце.

– Я думаю, – начал он, зажигая сигарету, – сейчас будет уместно рассказать тебе, как миссис Кингсли появилась в нашем доме и заняла в нем нынешнее положение. В эту неделю мне удалось узнать нечто такое, что проливает свет на эту историю. Хотя, как теперь мне кажется, я всегда чувствовал неладное.

– Что ты узнал?

– Не торопись, послушай с самого начала. Миссис Кингсли пришла в наш дом, когда я был еще младенцем. Она была молода, красива – особой, дикой цыганской красотой. О ее муже никто ничего не знал, а она сама молчала о нем. В то время у нас был большой штат прислуги во главе с другой экономкой, не с миссис Кингсли. Ту экономку я совсем не помню. Только запах розовой воды и зеленый цвет длинного шелкового платья. Однажды ее не стало, она бесследно исчезла из моей жизни. Позднее я краем уха слышал, что миссис Кингсли поймала ее за руку, когда та что-то своровала. Не помню точно, что именно: то ли деньги, то ли масло. Не знаю, честно ли играла сама миссис Кингсли, но с тех пор она занимает освободившееся место. Работает хорошо, ничего не могу сказать против. Все у нас в порядке. Когда был жив отец, они вдвоем допоздна проверяли все счета. Даже ребенком я, помню, все удивлялся: неужели проверка счетов занимает столько времени? Теперь-то я знаю, что их отношения представляли собой нечто большее, чем отношения между служанкой и хозяином.

Лотти я помню. Мне было восемь лет, когда она утонула. У нее были длинные светлые волосы, бледное лицо – она походила на мать. Ее смерть сильно подействовала на меня. Несколько лет я просыпался по ночам с криками, мучимый кошмарами. До сих пор мне иногда снится, как она под водой, с разметавшимися волосами, хочет вдохнуть воздуха и не может, задыхается. Тело ее так нигде и не нашли. Причина смерти никогда не обсуждалась, но из намеков и полунамеков взрослых я сделал вывод, что мама каким-то образом причастна к гибели Лотти.

– Каким именно?

– Не знаю точно. Похоже, что сестра погибла из-за маминой небрежности. Мама всегда была несколько рассеянной.

Тони стряхнул пепел прямо на пыльный пол и продолжал.

– Через шесть месяцев после смерти Лотти родился Джеф, и все изменилось для меня. До этого момента отец отличал меня, делал подарки, играл со мной. Но потом весь дом сделал Джефа предметом своих забот и внимания, а я остался в тени младшего брата. Это было горько и обидно, я не заслуживал подобного забвения. Теперь-то я понимаю, что случилась обычная вещь: новый ребенок всегда становится центром семьи. Но тогда мне казалось, что он забирает мою долю в сердце родных и близких, особенно у папы и миссис Кингсли. Когда умер папа, я очень переживал. Это был еще один тяжелый удар для меня. А потом, когда прочитали завещание, я окончательно, бесповоротно, болезненно ясно понял, что отец не любил меня. Или, по крайней мере, любил гораздо меньше Джефа, потому что оставил ему все свое состояние. Я тогда был в переходном возрасте, очень опасном для психики. И каково было мое окружение? Мама ушла в мир грез. Миссис Кингсли не замечала меня. И любимый отец – и тот, даже после смерти, обидел первенца. Дважды я сбегал из дому, чувствуя себя ненужным, нелюбимым. Потом с помощью дяди Сьюарда меня по моему желанию устроили в частную школу-интернат. Да-да, конечно, я приезжал на летние каникулы, но, повзрослев, нашел другие, более подходящие для отдыха места. Я не любил свой дом, меня раздражал Джеф, капризный и своенравный, привыкший, что каждый носится с ним как курица с яйцом. Я не прощал пренебрежения ни маме, ни миссис Кингсли. С течением времени – год назад, если сказать правду, – я понял, что зря недолюбливал маму. Я решил жить в нашем доме и вернуть маме свою любовь, которую задолжал ей за все эти годы. Теперь я взглянул на все новыми глазами, и многие вещи, казавшиеся мне ранее естественными, стали удивлять и раздражать меня. Всевластие миссис Кингсли, например. Почему никто не может ей слово поперек сказать? Почему мама терпит ее своеволие? Даже дядя Сьюард никогда не заступается за маму!

– Да, я тоже удивляюсь.

– Чему?

– Тому, что Сьюард не заступается за дорогую ему Эрнестину, даже если миссис Кингсли доводит ее до слез.

– Да-да. И еще одно меня удивляло: отношение миссис Кингсли к Джефу. Я понимаю, что она привязалась к мальчику, пока растила его с самых пеленок. Но ее любовь, по-моему, переходила всякие границы. И вот теперь я понял почему. Однажды мне на глаза случайно попалось свидетельство о рождении Джефа. Я, конечно, и раньше знал, что брат родился в Колорадо, хотя и я, и сестра родились в Сан-Диего, но в тот раз ко мне пришло озарение. Я почувствовал, что в этом кроется какая-то тайна. Не буду останавливаться на всех подробностях своих рассуждений, приведших меня на прошлой неделе в один из родильных домов Колорадо.

– Так ты не ловил рыбу?

– Ловил, но не рыбу. Ловил свидетелей. Одна из старых медсестер, к моему счастью, обладает завидной памятью. Она запомнила миссис Вейд и, когда я попросил описать ее, сказала: «Черноволосая, похожая на цыганку».

– Это миссис Кингсли! – закричала я.

– Да. Я тоже так думаю. Миссис Кингсли – родная мать Джефа, – криво усмехнулся Тони. – Удивительно, как я не догадался за все эти годы. Это же просто как дважды два. До меня ведь доходили слухи о лихой молодости моего отца.

– Ты рассказал это ей? Я имею в виду миссис Кингсли. Рассказал, что ты знаешь?

Да. Она сначала все отрицала, но потом призналась, когда я рассказал о своей поездке в Колорадо. Не только призналась, но в ответ порассказала много чего интересного. Оказывается, отец не разводился с моей мамой только из-за денег.

– Из-за денег? Но он же был богач!

– До женитьбы он был не богач, а бедняк. У мамы было большое приданое: полмиллиона долларов, которые послужили трамплином для отца. Эти деньги в случае развода отходили к маме, и отец не хотел терять такой куш даже ради прелестей Беллы Кингсли.

– Но он оставил все деньги сыну миссис Кингсли.

– Она, должно быть, шантажировала его. Они договорились между собой. Он обещал, наверное, оставить все деньги Джефу и растить его как законного сына, а она обещала молчать.

– А твоя мама?

– Она никогда не была сильной личностью, способной постоять за себя, а после смерти сестры с ней вообще можно было не считаться. Брат же родился, как тебе известно, через полгода после гибели Лотти.

Постепенно ужас положения стал доходить до меня.

– Выходит, Марианна – внучка миссис Кингсли? И если что-нибудь случится со мной… – Голос мой прервался. Я помнила заботливость экономки. Но она стала хорошо ко мне относиться только после смерти Джефа. До этого она ненавидела меня! А теперь она хочет разлучить меня с дочерью. Лишь только я уеду, она живо сочинит историю о том, что я бросила Марианну. И завладеет внучкой.

Не удалось отравить, не получилось сломать шею с помощью натянутой веревки, так она решила просто прогнать меня?

– Ничего с тобой не случится, – прервал вдруг молчание Тони, как будто прочитав мои мысли.

– Откуда ты знаешь?

– Я припугнул миссис Кингсли.

– Что ей твои угрозы! Знаешь, я еще никому не рассказывала, я тебе скажу: я чуть не споткнулась о веревку, натянутую на середине лестницы, когда ранним утром шла на кухню. Если бы я упала, то наверняка сломала бы себе шею!

– Веревка? Старая глупая шутка? Странно. Ты думаешь, миссис Кингсли могла пойти на такое?

– После того, что ты разузнал, я не исключаю такой возможности.

– Все равно, даже если это сделала она, теперь ей будет не до шуток. Я предупредил миссис Кингсли, что отослал Андерсену письмо со сведениями о родителях Джефа, чтобы адвокат вскрыл мое послание в случае твоей смерти. И подозрение сразу падет на нее.

– И как она отреагировала?

– Рассмеялась. Заявила, что мое письмо только поможет ей убрать все препятствия с ее дороги.

– Но ведь моя смерть ничего не решит. Все равно настоящая наследница – это Марианна.

– Да, я ей сказал то же самое. Но она опять засмеялась: «Убить младенца – это дело проще пареной репы. Подушку на голову – и все. Среди младенцев очень много смертей от удушья».

Я затрясла головой. Слишком реальной получилась в описании картина преступления.

– Замолчи! Не хочу слушать!

Тони подсел ко мне поближе.

– Ты не думаешь, надеюсь, что я это все выдумал, да? Ты не доверяешь миссис Кингсли, правда ведь?

Я промолчала. Или мне надо было признаться, что стала уже подозревать и его тоже? Какое участие он принял в загадочной смерти Джефа? Преодолел ли он подростковую озлобленность на весь белый свет? Тони – старший сын. Деньги по праву должны были принадлежать ему. Пять миллионов могут любого добрейшего человека превратить в дикого зверя.

– Мне кажется, я тебе верю, – с трудом произнесла я лживые слова.

Мы сидели рядышком на огромном сундуке. Он обнял меня одной рукой.

– Тебе, по-моему, нужна опора, крепкое мужское плечо, – с улыбкой сказал он.

Я замерла как истукан. Только сердце бешено колотилось в груди.

– Я прав? Как тебе кажется? – продолжал Тони, прижимая меня к себе. – Выходи за меня замуж, тогда ты будешь верить мне, правда? У меня не будет причин желать тебе смерти.

– Оставь меня! – прохрипела я страшным голосом, который едва узнала.

– Не можешь забыть Джефа? – замерев, спросил Тони.

Я отрицательно помотала головой.

– Хочешь, я помогу тебе забыть? – произнес он и стал целовать меня.

Но он был не прав, я вовсе не думала о Джефе. У меня и мысли не было о нем. Я чувствовала себя одиноким, оторванным от дерева листиком, который захвачен ветром и несется неведомо куда в холодном, враждебном мире.

И Тони тоже мог быть врагом! Я с силой оттолкнула его и вскочила на ноги.

– Не делай больше так, Тони! Никогда!

– Почему? Экая ты недотрога. Не удивлюсь, если Джеф женился на тебе, потому что не было другого способа сломить твое сопротивление.

Я дала ему пощечину. Это вышло совершенно автоматически. Послышался звонкий шлепок. Уже через секунду я пожалела о содеянном. Это был бессмысленный и глупый поступок.

Но Тони не обиделся. Он засмеялся, насмешливо и горько.

Я выбежала из комнаты, но его смех преследовал меня сквозь все стены.

Глава четырнадцатая

Я стремительно вбежала в свою комнату и, добравшись до кровати, без сил рухнула на нее, закрыв глаза. Но образ Тони не оставлял меня. Лгал ли он? Его история про миссис Кингсли – выдумка это или нет?

Очень правдоподобная версия. Сначала она ненавидела меня, змею, соблазнившую ее дорогого мальчика. Потом заботилась обо мне, будущей матери ее внучки. А теперь дает мне отпуск. Вернее, отставку. Хочет, чтобы я ушла, оставив Марианну бабушке. Как все хорошо объясняется!

Но, если это правда, если Марианна связана с миссис Кингсли кровными узами, то мне грозит еще большая опасность!

Я со стоном перевернулась на спину. Мне стало страшно. Я боялась миссис Кингсли, волевую и умную женщину. Наверное, очень поднаторевшую в искусстве интриги. Кто я против нее? Она выслужилась из простых служанок до главной экономки. Такая карьера потребовала от нее, скорее всего, большой изворотливости, знания людей, их слабостей и достоинств. Она взяла всю власть и распоряжается теперь в доме Вейдов, как в своем собственном.

Слабохарактерная Эрнестина – полностью под влиянием экономки, это можно еще понять, но – Сьюард! Почему он не перечит какой-то, в сущности, служанке? Это – загадка. И решение ее, похоже, связано с таинственными обстоятельствами гибели Лотти. Так мне подсказывала интуиция. Две загадки в одном доме должны быть связаны между собой! Каким образом Эрнестина причастна к смерти собственной дочери? Почему эта тема окружена такой плотной стеной молчания? Что там в действительности случилось? Может быть, Лотти вовсе не утонула? Кто это видел? В тот день в доме было три человека: миссис Кингсли, Эрнестина и няня Лотти по имени миссис Тесси Блаунт, исчезнувшая, кстати говоря, из дома сразу же после трагедии. С чего бы это? Наверное, была веская причина. Интересно, какая? Интуиция подсказывала мне, что для разгадки тайны необходимо поговорить с миссис Блаунт.

Я решила выведать про бывшую няню у Сьюарда. До сих пор он прятался от моих расспросов, как улитка в раковину. Придется идти очень не любимыми мной окольными путями, хитрить и обманывать.

На следующий день я застала Сьюарда за работой в саду. Стоя на четвереньках, он копался руками в земле, высаживая маргаритки. Заслышав мои шаги, он поднялся, отряхнул колени и вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Я улыбалась ему, несмотря на то, что чувствовала себя не в своей тарелке.

– Знаете, рвать цветы гораздо легче, чем их сажать, – доброжелательно сказал он после приветствий.

– Вам никто не помогает?

– Некому.

– Если бы не моя лень, я бы с удовольствием помогла.

– Бросьте. У вас есть работа на все двадцать четыре часа в сутки и даже больше. Растите ребенка и ни о чем не думайте.

– Да, хлопот мне хватает, а няня ушла. Я приглашала миссис Фоулер вернуться, но у нее столько контрактов, что хватит на полгода вперед.

– Попробуйте пригласить кого-нибудь еще. Вот я, например, прочитал вчера в газете объявление: «Предлагаю свои услуги няни».

– Нет-нет, я не хочу рисковать, мало ли кто может дать такое объявление… Миссис Фоулер рекомендовал мне доктор Дэвис, поэтому я ей верила. Скажите, а вы мне можете кого-нибудь порекомендовать?

– Нет, – покачал головой Сьюард.

– Вы знаете, о чем я подумала? Мне вспомнилось, что миссис Кингсли говорила про некую миссис Блаунт, работавшую когда-то в доме Вейдов. – Я почувствовала, как окаменело его лицо, но продолжала: – Как вы думаете, она…

– Она уже слишком стара, – нетерпеливо прервал он меня.

– Но… может быть, она кого-нибудь порекомендует?

– Едва ли. И вообще, я слышал, что она вот уже несколько лет, как умерла, – сказал Сьюард, отвернувшись в сторону. Разговор не нравился ему. Не хотел ворошить прошлое? Или какая-то другая причина?

Отчаявшись получить нужные сведения у людей, я заглянула в телефонную книгу. Там оказалось три миссис Блаунт, но только одну из них звали Тесси. Звонить ей мне не хотелось – я опасалась подслушивания. Сьюард скрыл от меня адрес няни, значит, он чего-то боится и постарается не допустить нашего знакомства. Я решила нанести миссис Блаунт личный визит, несмотря на возможные преграды, любой ценой встретиться с ней.

Я достала карту Сан-Диего и нашла на ней дом бывшей няни Лотти. Район оказался далеко не фешенебельный. Добраться туда можно было только автобусом. Долгая дорога вместе с Марианной не сулила большого комфорта, но моя решимость от этого не уменьшилась.

Спускаясь по ступенькам, готовая сбежать, я неожиданно наткнулась на Сьюарда.

– Мне нужно съездить в город… за ботинками, – смутившись, сказала я.

– Я вас отвезу на машине.

– Не беспокойтесь, пожалуйста.

– Что вы, это нисколько меня не затруднит.

– Э-э-э… Сьюард, вы знаете, Марианна еще ни разу не каталась на настоящем автобусе, – пролепетала я, мучительно краснея. – Это будет для нее большим приключением. Кроме того, я ведь знаю, что вы хотите постричь газоны. Стоит ли отвлекать вас от работы? – Приходилось валить все в кучу, плести несуразицы, но что еще оставалось? Не выкладывать же ему истинную причину моей поездки!

– Не буду настаивать, – улыбнулся Сьюард. – Но на автобусную остановку все же довезу, тут уж вы не отвертитесь.

Он настоял на своем и отвез нас куда захотел. Дальше наш путь проходил без особых удобств: духота, давка, пересадки с маршрута на маршрут. Время тянулось бесконечно медленно. В сутолоке потерялся свитер Марианны. Я бы потерялась сама в этом запутанном лабиринте улиц, если бы не постоянная помощь любезных прохожих. Толпа рассеялась, когда автобус выехал из центра города, а после остановки «Парк Бальбоа» во всем салоне осталось трое пассажиров: мы с Марианной и старушка с полной хозяйственной сумкой.

Я очень устала, Марианна оттягивала руки, как пудовая гиря. Дом миссис Блаунт был довольно мил: маленький, одноэтажный, почти невидимый в зарослях розового олеандра. Мне пришлось долго стучаться в дверь. Присевший рядом огромный рыжий кот смотрел на меня и ждал результатов моих усилий. В конце концов дверь заскрипела и приоткрылась. В образовавшуюся щель смотрели два невыразительных глаза.

– Чего надо? – спросил недоверчивый хрипловатый голос.

– Вы миссис Тесси Блаунт?

– Я. Ну и что из того?

– Вы – опытная няня, – начала я. – Мне бы…

– Я давно на пенсии.

Да, это была Тесси Блаунт, работавшая когда-то няней. Значит, она – та, кого я ищу. Вряд ли такое возможно: две полные тезки с одинаковыми профессиями.

– Миссис Блаунт, – жалобно протянула я, стараясь побудить ее впустить меня в дом, – я проделала дальнюю дорогу, чтобы поговорить с вами.

Я действительно очень устала и надеялась, что мой голос звучит не очень фальшиво.

– Кто вас послал? – Ее глаза сузились.

– Никто меня не посылал. Я слышала про вас много хорошего.

– От кого?

– От миссис Вейд.

Дверь тут же изо всех сил захлопнулась, и я бы уехала ни с чем, если бы не помощь того самого гигантского рыжего кота. Его прищемило дверью, и он заорал дурным голосом. Тут же послышалось легкое оханье, и миссис Блаунт с причитаниями взяла слегка помятого зверя на руки и стала ласкать его.

– Я жена Джеффри Вейда, – крикнула я в отчаянии.

– Какого Джеффри? – спросила рассеянно миссис Блаунт, гладя пострадавшего по рыжей шерсти.

– Младшего брата Лотти.

– А-а. Да, я слышала, что у них родился еще один мальчик.

– Мне нужно поговорить с вами.

– О чем?

– Может быть, вы порекомендуете мне какую-нибудь другую няню? Прошу вас, пустите меня в дом, – взмолилась я. – Я не отниму у вас много времени.

Я чувствовала себя торговцем тухлым товаром, который навязывает вопреки воле покупателя ненужную ему вещь. Но мне необходимо было поговорить с ней. Иначе зря я мучилась по такой дороге, что ли?

– Э-э-э… Ну ладно, вы все-таки – член семьи, да?

Она наконец открыла дверь и впустила меня. Сразу в нос ударил кошачий запах. Дом был очень маленький, плохо обставленный, всего с двумя ветхими стульями. На стенах висели матерчатые плакаты: «Добро пожаловать в Сан-Диего», «Привет из Лос-Анджелеса», «В гостях хорошо, а дома лучше». На подоконнике, между цветочными горшками, спали два кота, свернувшиеся клубочком.

– Садитесь, – сказала миссис Блаунт.

Я сняла кота с одного из стульев и воспользовалась приглашением. Няня едва разместилась на диване напротив меня. Она была чудовищно мясистая. Не полноватая, не толстая и даже не тучная, а именно мясистая, вся состоящая сплошь из могучих складок: на подбородке, на боках, на ногах. Похожее на мешок платье не могло придать форму человеческого тела такой уродливой комплекции.

– Вот так, значит, время бежит, – сказала туша. – Младенец вырос и родил нового младенца.

– Он погиб в авиакатастрофе.

– Это плохо. Не успел, наверное, понянчить ребенка.

Кот, сидевший у нее на руках, улучил мгновение и спрыгнул на диван. Тут же толстая рука хозяйки ухватила его за загривок.

– Ах, какой быстрый, – сказала она.

– Муж погиб до рождения дочери.

– Это еще хуже. Такая судьба, наверное, у семьи Вейдов.

– Да, наверное, – напряглась я. – И смерть Лотти тоже была трагической.

Она цокнула языком, но ничего не сказала, гладя заурчавшего кота, и перевела разговор на другое.

– Как зовут вашу дочь?

– Марианна.

– Хорошее имя. Дайте мне подержать ее.

Все хотят подержать, как с цепи сорвались. Я с тревогой передала дочь чужой женщине, к тому же, как мне показалось, не очень опрятной. Марианна не очень испугалась, с интересом разглядывая необъятные телеса новой знакомой.

– Сколько ей?

– Восемь месяцев.

– О-о, какая большая. А я думала, ей девять месяцев. Ты хорошо растешь, правда, бэби? – стала гладить она девочку совершенно так же, как кота. Отвергнутый кот внимательно рассматривал соперницу, хлеща себя хвостом по бокам.

– Как вы умеете ладить с детьми, миссис Блаунт, – польстила я ей. – Может быть, вы согласились бы прервать свое уединение и посидеть немного с моей малышкой? – жалобно спросила я, изо всех сил надеясь, что она не примет предложение.

– Нет, – сказала няня, к моему большому облегчению. – Слишком стара стала. Мне не надо зарабатывать на кусок хлеба, я получаю пособие. Бедный мистер Блаунт после своей смерти не оставил мне ни гроша. Если бы не Вейды, помереть бы мне в старости с голоду.

– Вейды?

– Да. Они назначили мне пенсию.

– Вы, наверное, долго работали в их доме?

– Я была няней Лотти.

Значит, работала два-три года! Всего два-три года. И с тех пор прошло уже двадцать пять лет! Двадцать пять лет платить пенсию за два года работы?! Не плата ли это за молчание?

Марианна во все глазенки смотрела на добрую бабушку, которая старалась вовсю: и качала девочку, и пела ей, и щелкала пальцами, и строила смешные рожицы.

– Нет, все-таки вы умеете обращаться с детьми, – сказала я на этот раз без всякой натуги, потому что это была очевидная правда. Стоило бросить один только взгляд на Марианну, чтобы убедиться в справедливости сказанных слов.

– Я знаю один секрет, – ответила няня, показывая в улыбке рот, в котором недоставало нескольких желтых зубов.

– Скажите, вы вспоминаете Лотти?

– Да, часто. Она была очень мила. Совсем как ваша.

– На кого она была похожа: на мать или на отца?

– На мать. У нее были светлые волосы, бледная кожа, хрупкая фигурка. – Какой-то огонек зажегся в глазах старой няни при этих словах.

– Миссис Вейд немного повредилась в рассудке, но, раньше, наверное, она была очень разумной и достойной женщиной, не так ли?

– Наверное, так. Но на вашем месте я бы не поручала дочь ее заботам.

– Почему? – Я постаралась как можно шире открыть глаза от удивления.

– Потому что… – Она запнулась. – Потому что, поверьте мне на слово.

– Это связано со смертью Лотти? – полезла я напролом.

– Э-э-э… Я не хочу трепать языком. Иначе я лишусь пенсии.

Вот так. Значит, она получает деньги за молчание. Кто же ей посылает? Миссис Вейд? Миссис Кингсли?

– Но, миссис Блаунт, мне совершенно необходимо знать правду. Иначе как мне защитить свое дитя от опасности, если я не представляю себе, что это за опасность?

– Просто не спускайте с нее глаз. И никому не верьте. Это все, что я могу сказать.

Я доставала из сумочки платочек и лихорадочно соображала, пока няня цокала языком и по-всякому изощрялась, забавляя Марианну. Чем ее можно пронять? Деньгами? Если она взяла одну взятку, почему бы ей не взять и другую?

– Миссис Блаунт, я по достоинству оцениваю вашу преданность семье Вейдов. Но я тоже Вейд. И даю вам слово, что все сказанное останется строго между нами. Кроме того, я могу вам предложить определенную сумму за беспокойство.

– Э-э-э. Не знаю, что и сказать.

Я видела, как бегают ее глаза.

– Я не хочу, чтобы вы подумали, что я… подкупаю вас. Это будет просто подарок от… благодарной матери.

Миссис Блаунт стала качать Марианну на желеобразном мягком колене. Девочка зашлась от восторга.

– Это нехорошо… Я ведь обещала не трепаться…

Внезапно кот спрыгнул с дивана, подошел к двери и заорал.

– Я никому не скажу, даю вам честное слово.

Она молчала, уставившись в пол. Я пододвинула свой стул поближе к ней. От нее сильно пахло кошками.

– Сто долларов, – стараясь сдержать дрожь в голосе, предложила я.

– Прямо даже не знаю…

– Двести, – подняла я ставку, как на аукционе.

Она покачала головой. Сидя рядом, я почувствовала флюиды страха, отходящие от нее.

– Я должна подумать, – с трудом ворочая языком, ответила миссис Блаунт.

Видимо, страх в ней боролся с алчностью. Ей все-таки хотелось полечить деньги.

– Я приеду завтра, – настаивала я. – И принесу деньги.

– Да, завтра, – сказала она с видимым облегчением. – Давайте отложим до завтра. Почему бы не отложить все до завтра? Я подумаю и решу. А вы приезжайте. Только не забудьте малышку – мы с ней подружились.

Всю дорогу мысли одолевали меня, и я в конце концов решила, что миссис Блаунт не обманывала. Она, как мне показалось, действительно что-то знает и боится признаться даже мне, члену семьи Вейдов.

На следующий день я выехала ранним утром, когда все спали, чтобы избежать ненужных расспросов. На кухне осталась моя записка с объяснениями. Я написала, что ушла на прогулку вместе с Марианной.

Дорога до автобусной остановки показалась мне очень длинной и нудной. Марианна становилась тяжелее с каждым пройденным шагом. День начинался плохой погодой, но потом просветлело, и, когда я подъезжала к цели своего путешествия, солнце светило вовсю.