Текст книги "Поместье Вэйдов"

Автор книги: Флоренс Хёрд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава третья

На следующее утро, когда я проснулась, Джефа уже не было. Я стала торопливо одеваться, надеясь застать его за завтраком, но, спустившись в столовую, я обнаружила, что там пусто. Дверь на кухню была приоткрыта, и я поспешила туда.

За небольшим столиком у окна сидела миссис Кингсли с сигаретой в руке и читала журнал. Оторвавшись от чтения, она недовольно посмотрела на меня.

– Я… я подумала, нет ли здесь Джефа, – запинаясь, проговорила я.

– Джеф уехал в штаб военной базы докладывать начальству о своем прибытии. Разве он тебя не предупредил?

– Нет… то есть да, он действительно что-то говорил мне, только я уже засыпала и не разобрала, что именно, – солгала я, – А он, наверное, не захотел меня будить.

– Обычно молодожены ведут себя по-другому, не так ли? – Она и не думала скрывать насмешки.

– Кажется, Джеф пришел довольно поздно, – пробормотала я, не сумев подыскать более достойного ответа. – Он не сказал, когда вернется?

– Нет! – Она затушила сигарету. – Он вернется, когда посчитает нужным. Так уж он привык.

Я стояла, неловко переминаясь с ноги на ногу и теребя кольцо на пальце. Я никак не могла взять в толк, за что Белла так невзлюбила меня.

– Миссис Кингсли, – робко начала я, – мне очень хочется, чтобы мы с вами подружились. Я люблю Джефа и желаю ему счастья. Я хочу, чтобы его семья стала моей семьей, его друзья – моими друзьями. Догадываюсь, что никто здесь не ожидал от Джефа, что он ни с того ни с сего возьмет да и женится. Такой поворот событий, по всей видимости, явился для всех вас сюрпризом. Однако я надеюсь, – решительно закончила я, сама удивляясь собственной смелости, – что вы во мне не разочаруетесь.

– Да, ваша женитьба стала большим сюрпризом, уж это точно. Можешь в этом не сомневаться, дорогая.

– Я понимаю, что это известие не слишком вас обрадовало…

– Обрадовало?! – Белла усмехнулась. – Да понимаешь ли ты, что другого такого, как Джеф, – поискать?! Я знаю его с самого рождения. Он умный, красивый мальчик – чего ради ему было торопиться с выбором невесты? Он вполне мог позволить себе подождать.

– Да, конечно, он именно такой, как вы говорите. Не думайте, что я не понимаю, как мне повезло.

Она пожала плечами и отвернулась, показывая своим видом, что не желает продолжать разговор. Но мне необходимо было ей понравиться во что бы то ни стало, поэтому, собравшись с духом, я заговорила снова:

– Я… я слышала, что у вас много хлопот по дому. Если хотите, я с радостью вам помогу. Моя мачеха держит пансион в Колтоне, так что мне часто приходилось заниматься хозяйством. Я умею готовить, стирать, гладить…

– У твоей мачехи в Колтоне пансион? – переспросила она с ироничной усмешкой, точно речь шла о доме терпимости.

– Да, на восемь девушек-студенток. Пансион принадлежит нам, – сделала я неуклюжую попытку придать своей семье побольше веса.

– А твой отец?

Он служит в фирме по оптовой продаже радиоприемников. – У меня не повернулся язык признаться, что мой отец – простой коммивояжер, притом не слишком удачливый.

– Ясно.

После небольшой паузы она спросила:

– Джеф рассказывал тебе, что до того, как повстречать тебя, он дружил с одной девушкой?

– Да, я знаю. Ее зовут Терри.

– Терри? – Белла нахмурилась. – Нет, ты ошибаешься. Ее имя Сьюзен Гиллеспи. Семья Гиллеспи – старейшая в Сан-Франциско и едва ли не самая богатая в штате. У них вилла недалеко отсюда, и каждое лето они проводят в Пойнт-Лобосе.

Я лишь растерянно кивнула.

– Она очень симпатичная девушка, – продолжала миссис Кингсли, – живая, энергичная, неглупая. Увлекается спортом. У ее родителей множество влиятельных знакомств и связей. Ты сама понимаешь, как это важно в наше время.

Что мне было ответить? Я не обладала и сотой долей перечисленных достоинств.

– Ты, наверное, хорошая девочка, Нэнси, – последние слова Белла бросила, как подаяние нищему, – да только вы с Джефом слишком уж разные. Мне неприятно это тебе говорить, однако сдается мне, что из вашего брака ничего путного не выйдет.

– Я… я надеюсь, что вы ошибаетесь, миссис Кингсли, – дрожащим голосом возразила я.

– Как бы то ни было, сделанного не воротишь, – снова пожав плечами, проговорила Белла. – Что толку горевать об ошибке, которую нельзя исправить! – Я с тоской поняла, что под ошибкой подразумевалась женитьба Джефа. – Кофе и яичница на плите, – сказала она, давая понять, что разговор окончен.

– Спасибо, я не голодна, – ответила я и, чувствуя, что больше ни одной минуты не могу оставаться с ней наедине, почти бегом кинулась к выходу.

Солнце ярко светило сквозь листву деревьев, где-то заливался пересмешник, но я едва слышала его веселую песню. Меня душили слезы обиды. Что за дело миссис Кингсли до того, что Джеф выбрал в жены неприметную Нэнси Дэйвенпорт, а не знатную и богатую Сьюзен Гиллеспи? Разве Белла ему родная мать? Ну и что из того, что она знает его с самого рождения? Это еще не дает ей право попрекать меня скромным происхождением!

Я спустилась с крыльца и, миновав лужайку, побрела наугад по одной из замшелых тропинок, во множестве петлявших среди деревьев. Неожиданно я вышла к пересохшему пруду. Должно быть, когда-то он был полон прозрачной чистой воды, и серебристые рыбки весело резвились между широкими листьями водяных лилий. Теперь же его берега неряшливо заросли травой, дно покрывала опавшая листва, и лишь изъеденная дождями гипсовая статуя Меркурия в крылатых сандалиях, возвышавшаяся посредине, напоминала о былом великолепии парка.

Обогнув старый пруд, я пошла дальше и скоро различила среди зелени черную решетку. Подойдя ближе, я увидела железные ворота, запертые на проржавевший навесной замок. За ними начиналась лестница из ветхих деревянных ступеней, круто спускавшаяся вниз, к желтой полоске пляжа у маленькой тихой лагуны. Дальше до самого горизонта простирался темно-голубой океан.

Взявшись за замок, я с удивлением обнаружила, что он не заперт. Я отвела рукой в сторону створку ворот и начала осторожно спускаться к лагуне по крошащимся под ногами ступеням лестницы. Стоял отлив, и в воздухе остро пахло гниющими на солнце водорослями.

Оказавшись внизу, я сняла туфли и пошлепала босиком по оставленным отливом лужицам, переполошив тысячи обитавших в них мельчайших рачков. Поверхность океана мерно вздымалась и опускалась бесконечной чередой покатых валов, но здесь, в лагуне, защищенной от ветра неровной дугой скалистого мыса, вода была спокойной и ласковой. Солнце приветливо пригревало с неба, терпкий йодистый запах водорослей приятно щекотал ноздри, и скоро я позабыла о миссис Кингсли и ее придирках.

Я сидела на горячем песке, обхватив колени руками, и смотрела на белые гребешки волн, плещущих с разбега в каменистый берег мыса. Как было бы чудесно устроить здесь с Джефом пикник! Мы бы взяли с собой вареного цыпленка, сэндвичи, картофельный салат, холодное пиво… Потом мы бы отправились бродить между скал, выискивая разноцветные камешки и диковинные раковины, а летом плавали бы наперегонки в прозрачной воде лагуны.

Вдруг я почувствовала, что за мной наблюдают. Это было неприятное ощущение, похожее на легчайшее дуновение холодного ветра за спиной. Я обернулась, но лишь затем, чтобы убедиться, что на пляже я совершенно одна. Я уже хотела было отогнать нелепые мысли, но тут в шуме прибоя мне послышался странный звук, будто кто-то звал меня по имени:

– Нэнси-и! Нэнси-и-и!

Не совсем уверенная, что это мне не чудится, я все-таки подняла голову и посмотрела вверх. Порыв ветра разметал листву над обрывом, и я увидела, как у железных ворот мелькнула знакомая синяя юбка.

Вскочив на ноги, я бросилась к лестнице. По ней уже спускалась, отчаянно маша мне рукой, миссис Вейд. Я стала поспешно подниматься ей навстречу, боясь, что она оступится на крутых ступеньках и разобьется насмерть.

Когда я, запыхавшись от быстрого подъема, добралась наконец до миссис Вейд, она не успела одолеть и четверти всех ступеней. Судорожно схватив мою руку, она с неожиданной силой потянула меня вверх.

– Нэнси! – взволнованно зашептала она. – Туда нельзя! – Она посмотрела вниз расширенными от ужаса глазами.

– Нельзя куда? – удивленно спросила я.

– Нельзя спускаться в лагуну! Там очень опасно! – Она опять потянула меня за руку.

– Но почему? Я не вижу никакой опасности.

– Нет, нет, ты не понимаешь! Пожалуйста, уйдем скорее отсюда! – В ее голосе слышалась мольба.

Уступив ее настойчивым просьбам, я покорно последовала за ней вверх по лестнице.

– Никогда больше не приближайся к лагуне, – сказала она, все еще сжимая мою руку, когда мы снова оказались за черной решеткой ограды.

– Но там так уютно! – попыталась возразить я. Я никак не могла уразуметь, что так напугало миссис Вейд. Не боялась же она, что меня унесет в море начинающимся приливом?

– Там страшно! Ты не можешь знать… – Она задрожала.

Мы двинулись обратно по тропинке, но едва сделали несколько шагов, как увидели спешащего к нам навстречу Сьюарда.

– Эрнестина, где ты была? Я повсюду тебя ищу – разве ты забыла, что обещала мне партию в шашки?

– Ах, Сьюард, я ходила за Нэнси. Она была внизу, в том ужасном месте, где… – Миссис Вейд испуганно умолкла, прижав к губам ладошку.

Сьюард обнял ее рукой за плечи.

– Успокойся, Эрнестина, все уже позади. Пойдем, я провожу тебя в твою комнату, – голос его был мягким, почти нежным.

– Но Нэнси была внизу!..

– Она больше не станет туда ходить. Не упрямься, тебе необходимо полежать в постели. Ты немного отдохнешь, а после мы поедем, кататься на машине. Ты ведь любишь быструю езду, верно?

– Очень! Это всегда так весело, Сьюард, словно опять становишься молоденькой девушкой!

Весь обратный путь Сьюард говорил с ней ласковым успокаивающим тоном, каким говорят с испуганным ребенком, и к тому времени, когда мы достигли дверей дома, миссис Вейд заметно успокоилась и перестала дрожать. Сьюард ушел с ней в дом, я же осталась сидеть на ступеньках крыльца, ожидая, что он вернется и объяснит странное поведение миссис Вейд. Прошло минут десять, но он все не возвращался. Подождав еще немного, я отправилась его искать.

Скоро я нашла его в одной из комнат – судя по обстановке, это был рабочий кабинет – сидящим в глубоком кресле с печальным взглядом, устремленным в пустой камин.

– Как себя чувствует миссис Вейд? – спросила я.

– Я уложил ее в кровать, и теперь она спит. Скоро она придет в себя.

– Почему миссис Вейд так испугалась, увидев меня на пляже? Я просто сидела на песке, глядя на океан, и даже не пыталась приблизиться к воде.

Он медленно перевел на меня затуманенный взгляд. В его густо-синих глазах пряталась затаенная боль.

– Однажды в этой лагуне утонула ее двухлетняя дочь. Эрнестина так никогда и не оправилась от перенесенного удара.

– Как же это случилось?

Сьюард помолчал, словно решая, стоит ли посвящать меня в семейные секреты.

– Лотти играла на берегу и ненадолго осталась без присмотра… Эрнестина во всем винит себя.

Я вспомнила ржавый замок на воротах.

– С тех пор ворота на пляж запираются?

Сьюард исподлобья посмотрел на меня.

– Нет, замок висел и раньше. В тот день Эрнестина с няней и Лотти отправились искупаться в лагуну. Няне вскоре понадобилось вернуться за чем-то в дом – кажется, за полотенцем и купальной шапочкой. Эрнестина в тот момент собирала ракушки. Когда она осмотрелась, Лотти исчезла.

Ужасно! – сказала я.

Вы правы. Ее тельце так и не смогли найти, должно быть, его унесло течением в океан.

– Бедная миссис Вейд. Нет ничего удивительного…

– В чем же? – резко спросил он.

Я почувствовала, что сую нос не в свое дело.

– В том, что… ее так пугает лагуна.

Сьюард не ответил. Он снова уставился неподвижным взглядом в темный камин, тем самым давая понять, что лучше оставить эту печальную тему.

На следующее утро после ухода Джефа я, чтобы скоротать время до вечера, решила осмотреть дом.

Комнат оказалось великое множество. Я бродила по пустым спальням и сумрачным гостиным с плотно закрытыми шторами на окнах и с интересом разглядывала древнюю мебель, бархатные портьеры, украшенные шелковыми кисточками, старинные люстры с большими шарообразными плафонами, расшитые цветами парчовые покрывала на кроватях, забавные статуэтки на полках. Все укрывал густой слой пыли, там и сям с потолков свешивались клочья старой паутины. Непонятно было, чем же занималась мексиканка, которая, по словам миссис Кингсли, приходила убираться в доме.

На первом этаже я наткнулась на огромную полупустую комнату, судя по всему, служившую когда-то главной гостиной. Пыль здесь лежала таким толстым слоем, что приходилось догадываться, что из себя представлял тот или иной предмет мебели. Я обошла вокруг фортепьяно, низкой софы, больших неудобных кресел и остановилась перед почерневшим от многолетней копоти камином. Над ним висел портрет мужчины с прямым узким носом, выступающим подбородком, смуглой, почти оливковой кожей. Он сидел за письменным столом в деловом костюме старого покроя вполоборота к зрителю. Где я могла видеть эту открытую улыбку и веселые, с бесовскими огоньками, глаза? Я подошла ближе и обнаружила под рамкой золоченую табличку: «Александр Вейд. 1888–1921».

Сомнений не оставалось, это был отец Джефа. Он умер очень молодым, всего тридцати трех лет от роду, и мне вдруг подумалось, что будь он сейчас жив, то не позволил бы поместью прийти в такое плачевное состояние. Не потерпел бы пыльных полов, немытых окон и заросших паутиной потолков. Быть может, в отсутствии его улыбки и лукавого взгляда черных глаз как раз и кроется причина ужасного упадка поместья Вейдов?

Скоро мне прискучило бродить по полумертвому дому, хранящему память о давно ушедших временах, о когда-то бурной, теперь почти угасшей жизни. После обеда я с книгой в руках расположилась в саду на плетеном стуле, найденном мною во время прогулки в одном из дальних чуланов.

Душистый запах мимозы, смешанный с густым, настоявшимся ароматом розы и лимонника, наполнял осенний воздух. Над ковром маргариток, разросшихся на месте некогда аккуратной клумбы, хлопотливо кружили запоздалые пчелы. Под их мерное гудение мои веки стали закрываться, книга выпала из рук на колени, и через минуту я сладко дремала, подставив лицо косым лучам уже начинавшего клониться к горизонту солнца.

Меня разбудил порыв холодного ветра, с тревожным шелестом пронесшийся по саду со стороны океана. Я открыла глаза и увидела, что входные ворота открывает молодой человек в табачно-зеленой военной форме.

– Джеф! – радостно крикнула я, но тут же запнулась.

Это был не Джеф. Незнакомец был таким же смуглым и черноволосым, но выше и тоньше Джефа. Прикрыв за собой чугунную створку ворот, он не спеша направился в мою сторону. Не могу сказать почему, но я ощутила смутное беспокойство – быть может, его причина крылась в том, что к тому моменту я чрезвычайно устала от новых лиц – ведь от природы я более склонна к уединению, нежели к обществу, и каждый незнакомый человек непроизвольно вызывал у меня чувство страха. А может быть, виной тому было внезапное предчувствие своей судьбы, на мгновение пробудившееся во мне при виде его самоуверенной походки и надменного взгляда.

Когда он подошел вплотную и с удивлением наклонился ко мне, я увидела, что лицом он еще меньше походил на Джефа, чем сложением. Его черты были тоньше и суше, глаза холоднее, взгляд жестче, и лишь выступающий вперед подбородок – фамильная черта Вейдов – указывал на их несомненное родство. Еще до того, как он заговорил, я поняла, что это был Тони, старший брат Джефа.

– Кто вы? – недоуменно спросил он.

– Нэнси, – простодушно ответила я.

– Нэнси? Что еще за Нэнси?

Во мне вдруг заговорило самолюбие. С какой стати он говорит со мной так, будто я в чем-то перед ним виновата? Довольно оправдываться перед всем светом за то, что меня зовут Нэнси Дэйвенпорт, а не как-нибудь иначе! Вскинув голову, я с достоинством произнесла:

– Я – новая миссис Вейд!

Несколько секунд он оторопело смотрел на меня.

– Джеф женился?! – наконец произнес он обескураженно.

Не понимаю, почему все приходят в такое волнение, услыхав о женитьбе Джефа? Не век же ему ходить в холостяках, в самом деле!

– Вы догадливы, – холодно ответила я.

– Примите мои поздравления, – он отвесил шутовской поклон.

– Благодарю вас.

Его темно-карие глаза беззастенчиво оглядывали меня. Насмешливый взгляд скользнул по моей студенческой блузке и простенькой юбке, белым носочкам и босоножкам с цветными ремешками. Увидев у меня на коленях книгу, он быстрым движением схватил ее.

– Что я вижу! – вскричал он восхищенно. – Эдна Сент-Винсент Миллер! Сборник любовной поэзии: «…И лета песнь звучит в душе моей!» – продекламировал он с пафосом.

Я в негодовании вскочила на ноги и выхватила книгу из его рук.

– Не вижу в этом ничего предосудительного! – вспыхнув, проговорила я.

– Я тоже, уверяю вас. И где же, скажите на милость, Джеф вас откопал?

Я не знала, расценивать ли мне его слова как оскорбление или как комплимент.

– Мы познакомились в университете, – сказала я, опустив глаза.

– Я было подумал, что в начальной школе…

– Если вы намекаете на мой возраст, то будьте уверены – я достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, ни у кого не спросясь. – Заметив сомнение в его глазах, я добавила: – Через два месяца мне исполнится двадцать один.

– Весьма солидный возраст, – с иронией проговорил он.

Уже потом, оставшись одна, я поразилась тому, как легко мне было беседовать с Тони, несмотря на всю его бесцеремонность и насмешки, и как трудно бывало говорить с холодной и презрительной миссис Кингсли.

– Вот не думал, что Джеф может питать интерес к девушкам, читающим стихи о любви, – снова заговорил Тони.

– Какие же девушки, по-вашему, его интересуют?

– По большей части раскрашенные жеманные дуры с голыми коленками, не вылезающие из дешевых баров.

– Вы слишком низкого мнения о своем брате.

– О, вы уже успели определять, что Джеф – мой брат!

– Это не так сложно, как кажется, – ведь вы очень на него похожи.

– Гм, не могу сказать, что чрезвычайно рад это слышать.

Несколько мгновений он изучающе смотрел на меня.

– Объясните мне, – проговорил он серьезно, – зачем вы вышли за этого оболтуса?

Его бестактность перешла уже все границы.

– А вот это не вашего ума дело! – крикнула я запальчиво.

– И все же, – не отступал он. – Может быть, из-за денег?

– Каких-таких денег?

– Ладно вам притворяться, что не понимаете, о чем идет речь. Джеф еще ни разу не упускал случая похвастать своим будущим богатством. Неужто он не говорил вам о том, что, когда ему стукнет двадцать пять, он станет владельцем миллионов Вейдов?

– Миллионов Вейдов? Я и не догадывалась, что вы так богаты, – я выразительно обвела взглядом запущенный сад.

– Я вовсе не говорю, что каждый из нас богат. Все состояние наследует Джеф, мне же уготована роль бедного родственника. Вы сделали верный выбор, дорогуша.

– Как я понимаю, бессмысленно пытаться убедить вас в том, что я вышла за Джефа, потому что люблю его. Вы ведь все равно не поверите.

Его губы скривились в иронической усмешке.

– Насколько я знаю Джефа – надо сказать, я давненько его не видел, но навряд ли он изменился за эти годы, – его невозможно любить.

– А вот я другого мнения! Миссис Кингсли, между прочим, тоже.

– Белла? О да! Для нее всю жизнь только и света было в окошке, что ее обожаемый Джеффи. Избаловала его ужасно. Всегда поражался ее безрассудной любви – иногда даже грешным делом подумывал, не питает ли она к нему нечто большее, нежели просто платоническую привязанность.

При этих словах сердце мое болезненно сжалось, и острые коготки ревности царапнули где-то внутри. Я вспомнила, как страстно миссис Кингсли обнимала Джефа на крыльце в день нашего приезда, как неотступно следовала взглядом за каждым его движением, как ухаживала за ним во время ужина и говорила только с ним, не желая замечать никого другого. Я вспомнила, как в конце ужина она попыталась устроить нас в разных комнатах.

Я. тряхнула головой. Нельзя так думать – это дурные мысли. В конце концов, она годится ему в матери.

Глава четвертая

Три дня спустя Джеф объявил, что мы идем на вечеринку. Его пригласили на встречу сослуживцев авиаполка, и по традиции туда надлежало приходить с женами и подругами.

Я постаралась одеться с особенной тщательностью, не забыв, как меня учила Сисси, распустить волосы и подкрасить губы. Мне хотелось, чтобы Джеф гордился мной, чтобы окружающие говорили ему: «Какая очаровательная у вас супруга, мистер Вейд!» Но еще больше мне хотелось пустить пыль в глаза надменной миссис Кингсли и насмешливому Тони Вейду.

– Ты не могла бы надеть что-нибудь более приличное? – недовольно спросил Джеф, увидев на мне красное платье – то самое, в котором я была, когда мы с ним встретились в первый раз.

– Но… у меня ничего другого нет! – Я чуть не плакала от обиды. Неужели ему не дороги воспоминания о нашем первом вечере? – Чем же плохо это платье?

– Оно очень старомодное, и кроме того – совсем простое. Ты выглядишь в нем как монашенка. Попроси Сьюарда, пусть он отвезет тебя в город. Пройдешься по магазинам и подберешь себе что-нибудь пошикарнее. Это тебе не Колтон с его деревенскими нравами. На вечере будут присутствовать несколько высших чинов полка, в том числе командир моей эскадрильи. Его жена была первой на конкурсе «Мисс Калифорния 1940»!

– Я ничего этого не знала… – По словам Джефа выходило, что нам предстоит чуть ли не светский раут при дворе английской королевы. – Почему ты не предупредил меня заранее? – О вечеринке я услышала лишь за ужином, буквально за час до выхода. Последние дни, к слову сказать, Джеф почти не бывал дома.

– Ладно, сойдет и так, – хмуро бросил Джеф, взявшись за ручку двери. – Едем, не то мы опоздаем.

Два дня назад Джеф где-то умудрился раздобыть за полцены подержанный «бьюик» – огромный роскошный когда-то кабриолет с откидным верхом и сиденьями из черной кожи. Мы забрались, в это чудовище, и Джеф помчался по вечерним улицам, оглашая окрестности ревом могучего двигателя. Несмотря на холодный осенний ветер, Джеф и не думал поднимать верх, так что, когда мы прибыли к месту назначения, моя прическа превратилась в нечто кошмарное. Глаза у меня покраснели и слезились, но причиной тому был не столько ветер, сколько с трудом сдерживаемые рыдания – за всю дорогу Джеф не проронил ни слова.

– Ты жалеешь, что женился на мне? – дрожащим голосом спросила я, когда автомобиль остановился у подозрительного вида строения с глухими шторами на окнах.

Он поморщился.

– Прошу тебя, не начинай сейчас этот разговор, – он выбрался из машины и с силой захлопнул дверцу.

Вечеринка проходила в небольшом ночном клубе, нанятом администрацией полка специально для этого случая. «Хула-хауз»[4]4
  Хула – гавайский народный танец.


[Закрыть] – так, кажется, он назывался. Вход украшали худосочные пальмы, уныло торчавшие из двух деревянных кадок по бокам двери. Вывеска над дверью с погашенной по причине военного времени иллюминацией изображала извивающуюся в танце молодую папуаску с гирляндой цветов вокруг шеи.

Едва мы, открыв дверь, прошли через крошечное, отделанное малиновым бархатом фойе и ступили внутрь обширной залы, как на нас обрушился шквал из завываний джазового оркестра, возбужденных голосов и громкого смеха, сдобренных винными парами и сигарным дымом. Нам пришлось буквально продираться сквозь плотную толпу раскрасневшихся дам и разомлевших от виски военных с расстегнутыми воротничками. Признаться, я ожидала несколько другой обстановки.

– Ну же, Нэнси, не отставай! – нетерпеливо приговаривал Джеф, пробираясь вперед и энергично работая локтями. – Нам необходимо добраться до бара и что-нибудь выпить.

Я из последних сил цеплялась за его руку, но тут на нас налетела хохочущая парочка, и, чтобы не упасть, мне пришлось отпустить руку Джефа.

– Джеф! – крикнула я, стараясь не упускать из видуего черноволосую голову. – Джеф, подожди!

Но тщетно: его смуглое лицо мелькнуло несколько раз в толчее, затем исчезло в людском водовороте.

Я осталась стоять в одиночестве, затравленно озираясь по сторонам. Отовсюду меня пихали и толкали танцующие пары, подвыпившие парни ненароком задевали меня плечом, огибая, точно бакен посреди океана, и, подмигнув, нетвердой походкой продолжали свой путь дальше.

До меня решительно никому не было дела. Я опять почувствовала себя недотепой Нэнси, случайно оказавшейся на чужой вечеринке. Поборов приступ отчаяния, я сказала себе: «Немедленно перестань хныкать! Не забывай, что ты уже не та Нэнси Дэйвенпорт, что дрожит как осиновый лист, попав на университетские танцы. Теперь ты – миссис Вейд, жена молодого офицера из почтенной и обеспеченной семьи, и будь любезна, веди себя соответственно. Тебе совершенно не о чем беспокоиться: быть может, в эту самую минуту Джеф уже ищет тебя и озабоченно спрашивает каждого встречного: „Вы не видели мою жену? Такую симпатичную худощавую девушку в очаровательном красном платье“?»

Кто-то сунул в мою руку бокал, доверху наполненный виски с содовой и льдом. Обернувшись, я увидела перед собой маленького рыжего лейтенанта с тонкими усиками и лихорадочно блестевшими глазами. Его фуражка съехала на ухо, лоб покрывала испарина.

– Хватит грустить, крошка! Ну-ка, выпей это и развеселись! – скороговоркой выпалил он. – Ты разве забыла, что идет война? Завтра добрая половина из нас отправится на корм рыбам! – С этим словами он нырнул в толпу и смешался с танцующими.

С ледяным бокалом в руке, от которого сводило пальцы, я начала потихоньку продвигаться в сторону стены. Чудом не пролив ни капли, я добралась наконец до одного из стоявших вдоль стен столов с закусками и с облегчением опустилась на свободный стул.

Стены клуба были сверху донизу разрисованы аляповатыми сценами из жизни южных морей. Но ни кровавых битв, ни тонущих кораблей, ни убитых американских парней, что гибли сейчас в филиппинских болотах, тут отыскать, конечно, было нельзя. Вместо этого бесчисленные шоколадно-коричневые полинезийцы и полинезийки с коровьими глазами и белозубыми улыбками беспечно плескались в лазурных лагунах, ловили рыбу среди пенящихся волн, танцевали свои чувственные, чересчур откровенные танцы на белом песке под сенью раскидистых пальм.

Я отпила из бокала и, постаравшись изобразить на лице скуку, стала оглядываться вокруг в надежде увидеть Джефа.

– Потанцуем, крошка? – Передо мной опять возник щуплый рыжий лейтенант. Прежде чем я успела ответить, он ухватил меня за руку, и в следующее мгновение мы уже топтались в самой гуще танцующих. В те дни только-только появился свинг, и мой партнер отнюдь не собирался отставать от моды. Нимало не смущаясь тем, что мелодия оркестра не совсем для этого подходит, он минуты три немилосердно швырял меня из стороны в сторону, после чего едва живую отвел на прежнее место и, отрывисто выдохнув что-то вроде: «Премного благодарен!», умчался на поиски более поворотливой напарницы.

Я выпила коктейль до дна, но виски не помогло рассеять грызущее чувство одиночества. Мой взгляд нервно перебегал с одного лица на другое в поисках знакомых черных глаз и упрямо выступающего подбородка Джефа. Наконец мне удалось заметить его. Он вел под руку какую-то томную блондинку и что-то нашептывал ей на ухо. Вскочив со стула, я открыла было рот, чтобы его окликнуть, – но с моих губ не слетело ни звука. Гордость запрещала мне это. Я не могла, просто не желала оказаться в роли ревнивой женушки вертопраха-мужа. Он сам должен найти меня, и скоро, несомненно, он так и поступит…

– Веселитесь? – раздался надо мной знакомый глуховатый голос. Подняв глаза, я увидела Тони, как всегда, с ироничной улыбкой на губах.

– Да, почему бы и нет? – ответила я кисло. Меньше всего на свете мне хотелось встретить сейчас Тони. – Каким ветром вас сюда занесло? Или вы служите в одном полку с Джефом?

– Нет, я забрел сюда случайно. Иногда, знаете ли, тянет немного развеяться. А где Джеф?

– Тут, неподалеку, – беззаботно проговорила я.

– Небось опять увивается около своей блондинки?

Я пожала плечами.

– Если Джеф женат, это не означает, что он обязан весь вечер танцевать исключительно со мной.

– Так-то оно так. Только поговаривают, что он волочится за женой командира своей эскадрильи.

– Она была «мисс Калифорнией 1940», – произнесла я так, словно это что-нибудь объясняло.

– Вот так! – Тони с интересом посмотрел на меня. В ответ я постаралась улыбнуться как можно безмятежнее, хотя на душе у меня кошки скребли.

– Все-таки лучше бы вам отыскать его, пока командир не отправил его на гауптвахту. Скорее всего он околачивается в баре неподалеку от оркестра. Всего наилучшего!

Когда Тони ушел, я, отставив в сторону гордость, отправилась на поиски Джефа. Как и предсказывал Тони, я нашла его в баре сидящим в кресле под пальмой, с томной блондинкой на коленях.

При виде этой идиллической картины в истинно полинезийском духе в глазах у меня потемнело от гнева. Начисто позабыв о том, что негоже уподобляться ревнивой женушке, я крикнула, перекрывая грохот оркестра:

– Джеф, я хочу домой! Прямо сейчас!

Блондинка без интереса взглянула на меня.

– Кто это? – лениво осведомилась она.

– Моя жена, – хмуро отозвался Джеф.

Секунду блондинка размышляла, переваривая услышанное. Затем медленно сползла с его колен.

– Ну, так и катись к ней, – проговорила она скучающе и неспешно удалилась, покачивая бедрами.

– Чего это ты вдруг взбеленилась? – прошипел Джеф мне в ухо. Взгляд его налился кровью, он был уже изрядно пьян. – Теперь она не захочет со мной разговаривать.

– Если я не ошибаюсь, – проговорила я срываю щимся голосом, – я не видела тебя весь вечер. Может, объяснишь мне, где ты пропадал?

– Развлекался. Что же тут плохого?

– Абсолютно ничего, если не считать того, что я тоже люблю развлекаться.

– Так что тебе мешает это делать? Вокруг полным-полно молодых офицеров.

– Но я пришла сюда с тобой, Джеф! Ты мог хотя бы раз за весь вечер вспомнить о моем существовании, а не вести себя так, словно мы незнакомы! Ты мог бы… – Я была уязвлена до глубины души и не слишком выбирала слова.

– О, ради всего святого, не устраивай семейную сцену на людях! Так и быть, едем домой!

На обратном пути я уже не сдерживала слез. Это была наша первая ссора. Ах, зачем я не промолчала! – корила я себя. Что, в конце концов, такого ужасного совершил Джеф? Он лишь поддался царившему на вечере безумному настроению. Кто знает, может быть, блондинка была сильно навеселе и сама плюхнулась к нему на колени? Не мог же он силой прогнать ее! Это было бы невежливо, а Джеф такой галантный!..

Джеф с каменным лицом гнал машину вперед. За весь обратный путь он ни разу не взглянул в мою сторону.

Когда мы подъехали к дому и поднялись на крыльцо, там уже стояла миссис Кингсли. Я догадалась, что она с нетерпением дожидается нашего возвращения.