Текст книги "Поместье Вэйдов"

Автор книги: Флоренс Хёрд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава девятая

С течением времени Тони стал относиться ко мне все хуже и хуже. Иногда он мог быть очень предупредителен и любезен со мной, но с каждым днем это случалось все реже и реже. Речь его стала отрывистой, почти грубой. Он в основном бродил по ночному саду или мерил шагами свою комнату. Вид его свидетельствовал о душевном разладе, что-то постоянно грызло его изнутри, что-то неотрывно преследовало его. Это не касалось войны: Тони довольно равнодушно встречал вести с фронтов. Свое собственное положение тоже, по моим наблюдениям, не слишком тяготило его. Мне казалось, что я понимала причину странного поведения Тони. Он, как и я, бился над решением загадки пистолета, исчезнувшего в ту памятную ночь. По ночам в саду он светил фонариком в самые укромные уголки сада, чтобы найти следы, ранее ускользнувшие от его внимания. Это могли быть, например, пуговица Джефа или лоскут с его костюма. Или, может быть, он надеялся найти само оружие? Я никогда не разговаривала с ним о его ночных прогулках.

По отношению к миссис Кингсли он проявлял открытую враждебность. Причиной раздоров служила его мать. Однажды они чуть не подрались! В тот раз началось с того, что Эрнестина заговорила о колыбельке, которую она хотела подарить мне для моего будущего малыша.

– Какой колыбельке? – гневно спросила миссис Кингсли.

– Той, старенькой, от Лотти… – потерянно ответила Эрнестина.

– Я давно выкинула этот хлам!

– Но она… такая милая, – глаза Эрнестины наполнились слезами. – Я сделаю для нее новый матрасик. Розовый. Потому что будет, кажется, девочка…

– Но колыбель же вся поломана!

– Бэлла! – взмолилась старая женщина. – Сьюард обещал починить ее.

– Забудем об этом, – непреклонно сказала Бэлла. – Нэнси купит новую. Зачем ей рухлядь?

– Послушайте! – вмешался Тони. – Раз мама хочет подарить Нэнси старую колыбель, пусть так и будет. Кто ей может помешать это сделать?

– Я, – ответила миссис Кингсли.

– А кто вы, собственно говоря, такая?

– Как я сказала, так и будет.

– Не ссорьтесь, прошу вас! – заплакала Эрнестина. – Тони, умоляю тебя! Я вовсе не так уж и хотела! Правда, это я просто так сказала.

– Почему ты терпишь такое обращение, мама? Я начинаю подозревать, что тут дело нечисто! Уж не гипнотизирует ли она тебя?

За столом повисла напряженная тишина. Эрнестина побледнела до синевы. Рот миссис Кингсли сжался в узкую полосу. Сьюард уткнулся в свою тарелку. Почему он не защищал Эрнестину вместе с Тони?

– Слишком много баб у нас в доме, – бросил Тони и вышел из-за стола.

Однажды в начале марта Тони появился в дверях кабинета, когда Эрнестина и Сьюард играли в шашки, а я пыталась постигнуть премудрости крокета по старому рваному учебнику. Безнадежность сквозила в каждом его движении. Уныло сутулясь, он подошел к игравшим и немного понаблюдал. Затем передвинул какие-то шашки и сказал: «Вот как надо, мама». Эрнестина благодарно улыбнулась ему и погладила его по руке. Он поцеловал ее в макушку. Это было странно. Тони никогда не афишировал своего нежного отношения к матери. Я почувствовала, что это неспроста, и не ошиблась.

– Мама, я уезжаю.

– Правда? Но ты пообедаешь, наверно?

– Нет, мама. Мой корабль отходит через несколько часов. Я уезжаю немедленно.

С минуту бедная женщина сидела неподвижно.

– Нет, Тони, прошу тебя, – прошептала она, закрыв рот рукой. От ее резкого движения шашки посыпались на пол.

– Я не могу, мама. Я должен.

– Я… Я думала, тебя забудут, и ты останешься!

К сожалению, нет, – улыбнулся он и взял трясущиеся руки матери в свои ладони.

– Но, Тони! Ты ведь уже уходил от меня, помнишь? А побыл дома так недолго! И вот опять уходишь!

– Все уходят, мама.

Она зарыдала. Сердце мое разрывалось от жалости. Я не ожидала, что Эрнестина поймет суть печального известия, но она материнским чутьем угадала, что ее сыну грозит опасность, и как могла выражала свое горе.

Тони нежно поцеловал мать в заплаканные глаза.

– Ты не вернешься, – сквозь рыдания произнесла она.

– Ну что такое ты говоришь! Так не провожают на войну. Не хорони меня заживо, – улыбнулся он, вытирая ей нос.

Сьюард подошел к молодому офицеру и потряс ему руку.

– До свидания, Тони. Желаю тебе удачи. Да хранит тебя Бог.

– Спасибо, Сьюард! Побереги маму.

– Обязательно, Тони.

Затем Тони повернулся ко мне.

– До свидания, Нэнси.

Я уронила книгу на пол, вскочила на ноги и подала ему руку.

– Буду рад тебя видеть, Нэнси, – сказал он, но я не могла осознать смысл его слов.

– Желаю тебе удачи, Тони.

– В самом деле? – промолвил он довольно холодно. – А я тебе хотел сказать, что… – В этом месте он запнулся и посмотрел на меня долгим, печальным взглядом.

– Что? – спросила я, не отводя своего взора, жадно всматриваясь в его глаза, стараясь прочесть в них сокровенные мысли Тони.

– Да так, ничего.

Не могла я требовать от него откровенности на людях: Эрнестина и Сьюард смотрели на нас.

– Ненавижу прощаться, – сказал Тони. – Это довольно тягостно. Так что…

Но мы проводили его до самых ворот, где стояла присланная за ним машина с невзрачным шофером. У самой дверцы Тони еще раз поцеловал маму, пожал руку Сьюарду и мне, сел, помахал всем и уехал. Миссис Кингсли так и не появилась.

Впрочем, мне было всё равно.

Дни тянулись с удручающим однообразием. Я все время сидела дома, никуда не выходя, кроме как на рынок, в библиотеку и к доктору. Дважды меня отвозили в Сан-Диего за покупками для младенца. Старая колыбелька больше ни разу в доме не упоминалась, я купила новую. Монотонная жизнь не слишком тяготила меня. У будущей матери достаточно забот, чтобы сосредоточиться на себе, не обращая внимания на окружающий мир.

Однажды плавное течение нашей жизни было прервано внешними обстоятельствами. Военный комендант обязал нас предоставить жилье нескольким офицерам военно-морских сил. Комендатура не справлялась с возросшими потоками подкрепления, требующими множества квартир. Военные действия в зоне Тихого океана слишком бурно расширялись. Поэтому миссис Кингсли вместе с нанятой немногословной мексиканкой по имени Пакита пришлось привести в порядок несколько комнат на третьем этаже, имеющих отдельный от основного вход.

Я тоже немного поучаствовала в этой патриотической деятельности. Миссис Кингсли внимательно следила, чтобы я не перетрудилась, чтобы не навредила маленькому. Ее забота и внимание к моему здоровью каждый раз удивляли меня. Она как будто выполняла какой-то долг, какую-то священную обязанность. Она относилась ко мне, как жрец к будущей жертве ритуального убийства. Я понимала, что это чепуха, но никак не могла отделаться от мысли, что она готова меня в скором времени съесть и поэтому тщательно откармливает и оберегает от болезней.

Я не могла отделаться от ощущения, что она постоянно следит за мной. Везде меня преследовал ее внимательный взгляд. Даже когда я сидела с книгой в саду, мне казалось, что она смотрит на меня из-за какой-нибудь занавески. А однажды случилось вот что. В тот день светило яркое солнце, я долго гуляла и забрела в дальний уголок сада, к старому могучему дубу. Там я обнаружила маленький заброшенный колодец, прикрытый сверху деревянной крышкой. Ничего интересного в нем не было, но я стала зачем-то его рассматривать. И тут что-то заставило меня обернуться. Это была миссис Кингсли.

– Я бы на вашем месте не отлучалась далеко от дома, – без всякого участия, холодно сказала она.

– Почему? Вы боитесь, что я упаду в колодец?

– Это вполне возможно.

– Я ведь не слепая.

– И все же не стоит рисковать, верно? – сузив глаза, с какой-то угрозой в голосе произнесла она. – Подумайте о ребенке.

Мне очень не понравился ее тон.

– Мне не нужна нянька. Я вам не Эрнестина.

У нее перехватило дыхание. Судорожно вздохнув, она покраснела и потупилась.

– Вы считаете, я неправильно веду себя с Эрнестиной?

– Да.

– Но она же совсем как ребенок! За ней нужно следить, чтобы она не навредила сама себе, все время напоминать, предостерегать, разве вы не знаете?

– Знаю. Но это не оправдывает вашей грубости.

– Грубости! Боже мой! Да если бы вы знали, что… – Тут она резко замолчала, будто наткнувшись на невидимую преграду.

– Что? – жадно спросила я, чувствуя, что, может быть, сейчас мне раскроется какая-то семейная тайна.

Но миссис Кингсли повернулась и исчезла за деревьями.

– Когда-нибудь вам будет стыдно за свои слова, – донесся ее приглушенный расстоянием голос.

Глава десятая

Ребенок родился в июле, восемнадцатого числа. В больницу меня отвез Сьюард. Был довольно прохладный, облачный день. Сьюард кусал губы, тряс головой и поминутно справлялся о моем самочувствии. Всегдашняя выдержка изменяла ему, и выглядел он забавно. Я бы посмеялась над ним, если бы не мои собственные страхи и волнения.

Родилась девочка. Я назвала ее Марианна Джоан. Эрнестина прорвалась ко мне в палату на второй день. На ней было обычное платье для работы в саду. Только широкая нарядная шляпа показывала ее желание как-то приодеться. На ее бледных щеках на этот раз играл неяркий румянец.

– Нэнси, у тебя девочка! – закричала она. – Так я и думала! – Откинув розовое одеяло, новоиспеченная бабушка стала с умилением рассматривать внучку, лежавшую рядом со мной. – Какая красивая! Милая! Вылитый Джеф, – сюсюкала она.

По-моему, ничего особенного в младенце не было: сморщенное красное тельце, как у тысяч других.

– Нэнси! Можно мне подержать ее? – стала умолять Эрнестина. – Я тихонечко!

Мне не хотелось давать ей дочь, но было стыдно обижать так обрадовавшегося человека. Она взяла на руки завернутую в одеяло девочку, как самую хрупкую вазу, и стала покачивать ее, напевая:

– Лотти, милая Лотти.

Я испугалась.

– Ее зовут Марианна, – с тревогой произнесла я, но она меня не услышала, мысленно возвратившись в прошлое и не желая уходить из него.

– Мы с тобой заживем, Лотти! Милая Лотти, вдвоем!

Мои тревога и страх возросли.

– Эрнестина! – сказала я резко, совсем как миссис Кингсли. – Это не Лотти! Это Марианна! Не путайте!

Она жалобно посмотрела на меня, и мне стало стыдно. Что мне, жалко, что ли? Старая женщина, ослабевшая от невзгод, потерявшая когда-то своего ребенка, хочет пофантазировать, вернуться хоть на мгновение в свой самый счастливый миг жизни. Что стало бы со мной, потеряй я свою дочь? Не могу даже представить! И больше я не упрекала Эрнестину, когда она называла мою девочку «Лотти».

Чтобы прийти в себя после родов, я на время наняла няню. В будущем я собиралась, конечно, сама ухаживать за своим ребенком. Но пока препоручила свои заботы миссис Фоулер. Это была полноватая, живая, краснощекая, пышущая здоровьем дама средних лет, олицетворение идеальной няни. Если бы не постоянное словоизвержение, она была бы вполне сносной женщиной. Ее язык умножал число ее врагов. Тараторила она без умолку обо всем на свете: о погоде, о войне, о своих семейных неурядицах, о последних «мыльных операх» по радио, закрывая рот только во сне. Только ночью я отдыхала от нее. Но, несмотря на этот недостаток, она была очень умелой и ласковой в обращении с детьми.

Эрнестина возненавидела миссис Фоулер. Она просто не переносила ее, избегая даже находиться рядом. Она как бы играла с няней в прятки. Однажды я спросила ее, чем она так обижена, что такого ей сделала милейшая миссис Фостер.

– Мне она не нравится, – ответила Эрнестина. – Она похожа на Тесси Блаунт.

– А кто такая Тесси Блаунт?

– Весьма вредная персона, – сказала Эрнестина с отвращением. – Тебе бы она тоже не понравилась. И, знаешь, я не верю ей. – Она кивнула в сторону детской. – Она может оставить Лотти одну, и Лотти упадет в воду!

Тут в комнату вошла миссис Фоулер, и Эрнестина, нервно кривя губы и подрагивая подбородком, выскочила вон.

Я так и не узнала, кто такая Тесси Блаунт. Может быть, думала я, это была няня Лотти? Откуда столь сильное недоверие к миссис Фоулер? Почему такой непроницаемой тайной окутана смерть Лотти? Связано ли это с Тесси Блаунт?

Улучив минуту, я спросила об этом миссис Кингсли. Она сильно рассердилась.

– У Эрнестины длинный язык! Тесси Блаунт была няней Лотти. Прекрасной няней! Но Эрнестина невзлюбила ее. Она всех ненавидела, кого любила Лотти. Наверное, она теперь ненавидит миссис Фоулер?

– Нет-нет, что вы!

– Если Эрнестина вобьет себе что-нибудь в голову, она не отступит. Берегитесь, предупреждаю вас!

– Что вы имеете в виду?

– Она не остановится даже перед похищением вашей дочери!

– Ну что вы!

– Ответьте, она называет вашу малышку Лотти?

– Ну и что же?

– А то! Хотите добрый совет? Не оставляйте их надолго вдвоем!

– Не могу себе представить, чтобы Эрнестина могла сделать что-нибудь плохое…

– Ну, так знайте, что с ней иногда случаются припадки.

– Какие?

– Она впадает в бешенство и начинает метаться, как тигр в клетке.

– Лотти утонула во время припадка?

– Не знаю, – окончательно рассердилась миссис Кингсли. – Я не видела.

– А вы когда-нибудь расскажете мне обо всем, что знаете?

– О чем? – Вопрос прозвучал почти грубо.

Я не стала настаивать на откровенном разговоре, давно убедившись в наличии заговора молчания, окружавшем смерть Лотти. Стена глухого непонимания всякий раз вырастала между мной и моим собеседником, едва я затрагивала эту тему.

Но все-таки я не могла не думать о тайне семьи Вейдов. Верна ли моя догадка о смерти Лотти в момент припадка Эрнестины? Зачем Эрнестина называет Марианну Лотти? Может быть, в ее слабом мозгу произошла подмена? Или просто она, как многие другие, хочет взять себе чужого младенца взамен своего, погибшего? Но куда она унесет похищенного ребенка? Нет, это совершенно невозможно представить! Но, лишенная спокойствия, я тем не менее последовала совету миссис Кингсли и никогда не оставляла дочь без присмотра.

Миссис Кингсли продолжала меня удивлять. Ее внимание ко мне совершенно исчезло после родов и перешло на Марианну. «Вылитый Джеф», – постоянно повторяла она, слоняясь вокруг детской кроватки. Теперь уже маленькая девочка стала предметом ее религиозных забот. Опять мне чудилось, что миссис Кингсли, как шаман, готовит человеческое жертвоприношение, потому что ничего материнского не проглядывало в ней.

Положение ухудшилось после отъезда миссис Фоулер. Я уговаривала ее остаться еще ненадолго, но она не согласилась. «Меня уверили, что помогут вам», – сказала она. И мне нечего было возразить. Могла ли я доверить кому-нибудь свои страхи, сомнения и подозрения? Могла ли я запретить Эрнестине и миссис Кингсли ухаживать за Марианной? Теперь, когда моя дочь лишилась постоянного стража, я осталась одна перед лицом едва угадывающихся опасностей.

Тяжелая атмосфера дома Вейдов угнетала меня. Не помогло и присутствие морских офицеров. Мы жили отдельно от них, почти не встречаясь друг с другом. Иногда до меня доносились звуки их шагов по лестнице черного хода, смех и разговоры. Редко попадали они в нашу половину, разве что за какой-нибудь мелочью, типа спичек или одеяла. Я стала нервной и подозрительной, вздрагивала от малейшего шороха или мелькнувшей тени. Кошмары мучили меня с удесятеренной силой, меняли сюжет и расцвечивались подробностями. Джеф выкрадывал у меня ребенка, а я, вся в поту и отчаянии, остро сожалела, что не убила его.

Я показалась врачу. Доктор Дэвис убеждал меня не нервничать, прописал успокоительное.

– Ваше положение мне знакомо по другим молодым мамам. Успокойтесь, здесь нет ничего нового. Такое часто случается, Особенно в семьях, где есть много бездетных женщин. Постарайтесь отвлечься и не думать о плохом, а то ваше состояние может вредно сказаться на маленькой.

Я постаралась. Лекарство мало помогало мне. Моя борьба с самой собой не прерывалась ни днем, ни ночью. Днем я воевала со своими зубами, приглушая их скрип всякий раз, как Эрнестина приближалась к внучке, а ночью старалась уйти от кошмаров, постоянно просыпаясь и ненадолго проваливаясь в дрему. Но в глубине души я чувствовала, что все эти жалкие потуги не остановят надвигавшейся катастрофы.

Однажды летним погожим днем я подкатила коляску с малышкой к подъезду и решила оставить ее на свежем воздухе, пока сама немного перекушу на кухне. С тех пор как у миссис Кингсли появились обязанности, связанные с новыми жильцами, еда перестала быть для нас священным ритуалом, опустившись до уровня простого приема пищи. На пустующей кухне, в простой, мирной обстановке нашлись стакан молока и кусочек хлеба. Тишина нарушалась только ровным гулом холодильника и мерным тиканьем настенных часов. Мне стало уютно, я расслабилась. Рядом обнаружилась газета, я стала ее просматривать, налив себе дополнительный стакан молока. Так прошло, наверное, с полчаса. Внезапно мне послышался какой-то странный звук. Я вздрогнула, сорвалась с места и с замеревшим сердцем помчалась к коляске.

Коляска была пуста!

Я не могла сразу осознать случившегося и с минуту рассматривала скомканные белые пеленки и розовое одеяло, надеясь, что это наваждение, которое скоро рассеется, и я снова увижу свою девочку. Но увы, как ни напрягались мои глаза, я не могла силой взгляда вернуть пропавшую дочь. Паника охватила меня. Я стала кричать как сумасшедшая:

– Марианна, Марианна! – На крик выбежал Сьюард. – Марианна исчезла! – продолжала кричать я. – Надо ее скорее найти! Где моя девочка?

– Подождите убиваться, – стал успокаивать меня Сьюард. – Может быть, миссис Кингсли или Эрнестина…

– Да, – подхватила я в отчаянии. – Это Эрнестина. Где Эрнестина? Это она украла!

Могла ли я не впасть в отчаяние? Разве не понятно мое состояние любому человеку, даже никогда не имевшему детей? В моем мозгу возникла картина: Эрнестина подкрадывается к спящей Марианне и хватает ее, приговаривая: «Лотти, Лотти».

– Где Эрнестина? – закричала я совершенно вне себя от горя.

– Только что была здесь.

– Помогите мне найти ее! – твердо произнесла я, беря Сьюарда за руку. – Разве вы не знаете ее? Разве вы не знаете, на что она способна?

– Пойдемте в ее комнату, она, наверное, там.

Я видела, что он не верит мне, но это меня не беспокоило. Главное – чтобы он помог. Вместе мы пошли через весь дом в комнату Эрнестины. Комната оказалась маленькой каморкой, едва вмещавшей кровать, зеркало и комод. На осмотр этого убранства хватило одного беглого взгляда. Каморка была пуста.

– Она куда-то унесла мою дочь!

– Нэнси, будьте благоразумны. Откуда у вас такая уверенность? Может быть, это и не Эрнестина вовсе, а миссис Кингсли…

– Нет. Это Эрнестина!

– Не могу поверить. Она без меня никуда не выходит.

– Она все может! Она, наверное, вышла за ворота и села в автобус!

Сьюард взял меня за руку, стараясь хоть как-то успокоить.

– Это невозможно, Нэнси!

Но меня ничто уже не могло успокоить, я вся тряслась. Вдруг страшная мысль пронзила меня.

– Конечно! Как я сразу не догадалась! Эрнестина понесла Марианну к морю, к бухте, к тому месту, где в последний раз видела Лотти! К бухте!

– Не может быть, Нэнси! Это нелепица!

– Я уверена!

В меня как будто вселилась неземная сила. Оттолкнув Сьюарда, я птицей полетела к воротам, отодвинула створку и побежала дальше. Не помню, чтобы я переставляла ноги, меня несло как на крыльях, а когда я увидела нелепую фигуру Эрнестины, последние остатки самообладания покинули меня.

А Эрнестина спокойно сидела на берегу. Ее лицо излучало счастье. Морщины разгладились, выражение печали исчезло, она выглядела лет на десять – двадцать моложе и с умилением смотрела на Марианну, лежавшую у нее на коленях.

– Посмотри! – сказала она мне, едва я приблизилась. – Как Лотти довольна! Она не хотела играть на песке – боялась замочить ножки. Она проснулась, но не плачет! Ей хорошо со мной.

Марианна серьезно посмотрела на меня, продолжая сосредоточенно сосать соску. Я протянула руки.

– Ты ведь не хочешь забрать ее у меня, – со страхом спросила Эрнестина и сильнее прижала девочку к себе.

– Эрнестина, запомните хорошенько: это не Лотти, а Марианна! Это моя дочь, а не ваша, – твердо произнесла я и опять протянула руки к Марианне, но Эрнестина все еще не решалась отдать свое сокровище. – Отдайте! – повторила я.

– Будь хорошей девочкой, Эрнестина! – подоспел на помощь запыхавшийся Сьюард. – Отдай!

Несчастная старая женщина переводила взгляд с меня на Сьюарда и обратно, не понимая, почему она должна отдать столь дорогое ей существо. Но, видимо, ее воля не выдержала натиска посторонней воли. Она дрожащими руками протянула девочку мне. Я торопливо схватила маленькое тельце и невольно причинила девочке боль своими крепкими объятиями. Доченька расплакалась, но я не могла заставить себя разжать руки. Она была со мной! Цела и невредима! Это было огромное счастье!

– Не ругайте слишком уж Эрнестину, – донесся до меня как будто издалека голос Сьюарда. – Она не хотела ничего дурного.

Но я не ответила – мне было все равно. Какое все это имеет значение? Пусть все провалится в тартарары! Моя дочь – со мной! И я больше ни на секунду не спущу с нее глаз!