Текст книги "Лекарство от любви"

Автор книги: Флора Кид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Мистер Ригг! Я привезла уголь! – прокричала Сью, просунув голову в дверь.

Ее голос гулко отозвался в большом темном холле. Она подождала, но никто не появился.

Где же Саймон? Наверное, в саду. Закрыв за собой дверь, Сью легко сбежала со ступенек и завернула за угол дома, с трудом пробираясь через кустарник, разросшийся на заднем дворе. В ноздри ей ударил запах свежескошенной травы. Круглая лужайка, окаймленная рододендронами, серебряными березками и изящными плакучими ивами, была наполовину скошена. В траве лежало что-то блестящее. Сью подошла поближе, чтобы взглянуть, что это такое. Это был только что заточенный старинный серп. Саймон Ригг явно не искал легких путей.

Сью охватила странная паника. Возможно, он слишком увлекся работой в саду, и ему стало плохо. Может, он лежит где-то в доме и умирает. Сью вернулась назад, поспешно поднялась по ступенькам, распахнула дверь и вбежала в дом.

Там пахло плесенью, и повсюду лежал толстый слой пыли. Холл был обшит красивыми дубовыми панелями. Солнечные лучи падали на паркет, и в желтых столбах солнечного света плясали крошечные пылинки. Слева была открытая дверь, и Сью медленно подошла к ней, опасаясь того, что она могла там увидеть.

Это была большая комната с широким окном, выходившим на залив. Вся обстановка состояла из старомодных бархатных кресел и огромного дивана, на котором валялся спальный мешок, привезенный Ральфом. Сью была права, Саймон действительно вел походный образ жизни.

Но где же он сам?

Ею снова овладела паника, и, отступив назад в холл, она подошла к основанию винтовой лестницы и позвала:

– Мистер Ригг, мистер Ригг, где вы? С вами все в порядке?

– Со мной все в порядке, благодарю вас, – раздался тихий голос позади нее.

Сью резко обернулась, прижав руку к губам, чтобы не закричать. Саймон стоял рядом с закрытой дверью, ведущей в заднюю часть дома.

– Вы меня напугали, – укоризненно проговорила Сью.

– Я этого и добивался, – холодно ответил он. – Мне не нравится, когда кто-то врывается в мой дом и вопит изо всех сил. Я работал в саду и услышал звон колокольчика, но не успел дойти до двери, как вы ринулись за угол. Я прошел на задний двор, однако вы уже вернулись в дом. Неужели нельзя было просто подождать у двери, пока вам откроют?

Ему всегда удавалось поставить ее в неловкое положение, а Сью очень не любила, когда кому-нибудь это удавалось.

– Вы так долго не появлялись, что я уже решила, будто с вами что-то случилось, – возразила она.

– Что, например?

– Вы могли переоценить свои силы и заработать сердечный приступ.

– С сердцем у меня все в порядке, – сказал Саймон терпеливо, словно сомневался в ее умственных способностях. – Похоже, вы просто зациклены на всевозможных болезнях. Вы что, постоянно навешиваете на людей ярлычки с диагнозами?

– Ничего подобного, – сердито произнесла Сью, покраснев. – Я работала в детском отделении и…

– Все ясно, – прервал ее Саймон. – То-то вы на меня так смотрите, как будто я ребенок, которому нужна опека. Наверное, мне следует предупредить вас, что я уже вполне взрослая личность, к тому же мужчина, поэтому лучше не подходить ко мне слишком близко, чтобы не нарваться на неприятности.

– Но вы должны признать, что нуждаетесь в заботе, – отважилась возразить Сью.

Он покачал головой:

– Я сам могу позаботиться о себе, и, полагаю, вы не будете строить планы, как стать для меня сестрой или матерью, уж не знаю, что вам больше нравится.

Вспомнив о своем страстном желании приготовить ему поесть и постелить свежую постель, Сью содрогнулась. Но смущение только подхлестнуло ее гнев.

– Вряд ли кто-нибудь захотел бы стать вашей сестрой, – огрызнулась она. – Вы холодный и жестокий. Вы так грубо вели себя с Дереком Барнсом…

– Неужели? Я просто хотел объяснить ему, что я приехал в Ригхолм не в поисках общения. Думаю, он это понял.

– Тогда зачем же вы приехали? – настойчиво спросила Сью.

– Я приехал, потому что здесь мой дом.

– Неужели вы думаете, что я поверю этому? – фыркнула она. – Вы родились совсем в другом месте и раньше никогда не выказывали интереса Ригхолму, хотя знали о его существовании.

– Пусть так, но все равно это правда. Однажды утром я проснулся и сказал себе – я еду в Ригхолм.

Сью взглянула на Саймона. Его голубые глаза смотрели на нее внимательно и спокойно. Он казался вполне искренним.

– Но вы, наверное, были больны, – сказала она, надеясь вытянуть из него побольше сведений.

– Нет, если только усталость вы не называете болезнью. Ничто так не истощает, как напряженная работа, – небрежно пояснил он. – А теперь, может, вы объясните, зачем вы все-таки приехали сюда, хотя я ясно дал понять, что желаю остаться в одиночестве. Было бы неплохо, если бы мы закончили беседу до того, как стемнеет и придется зажигать свечи.

– Но разве вам еще не подключили электричество? – спросила Сью.

– Как это можно сделать?

– Где-то должен быть предохранитель. Разве вы не уведомили электрическую компанию, что собираетесь поселиться в этом доме?

– Нет, но я полагал, что адвокат моего дяди свяжется с ними. Где же мне найти этот предохранитель?

– Он где-нибудь в шкафу, скорее всего на кухне.

– Я постараюсь отыскать его после того, как вы скажете мне, зачем приехали.

– Я привезла уголь для печки. Вы сможете помочь мне выгрузить его из фургона?

На его лице отразилась странная смесь раздражения и сочувствия.

– Неужели в гараже не нашлось ни одного мужчины?

– Я забыла попросить Роя, который занимается доставкой топлива, а двое других и слышать не хотят о том, чтобы приблизиться к этому месту. Они слишком хорошо помнят вашего дядю.

– Понятно. Они считают, что мы с дядей одного поля ягоды, – заметил Саймон, презрительно опустив уголки рта.

– Ну, в сельской местности от предрассудков избавляются медленно, – оправдывалась Сью, – и все будут так считать до тех пор, пока вы не докажете обратное. Я дала вам обещание привезти сегодня уголь и должна была сдержать его.

Саймон одарил ее очередной язвительной улыбкой.

– Уголь можно было привезти завтра. Запомните, вам не нужно надрываться для того, чтобы выполнить данные мне обещания. Еще один вечер без печки ничего бы не изменил. Но коль скоро вы привезли уголь, то давайте сгрузим его в сарай.

С огромным трудом пробираясь через кустарник, они все же умудрились дотащить мешки до сарая. Потом они вошли в дом через заднюю дверь и прошли на кухню. Саймон сел на стул и вытер лицо носовым платком.

– Вы, видимо, на самом деле очень много работали, пока не решили приехать сюда, – сказала Сью, не сводя с него внимательного взгляда. – Как случилось, что вы так устали?

– Кажется, я вам уже все объяснил, – раздраженно ответил Саймон. – Я не собираюсь вдаваться в подробности.

– Это помогло бы мне понять ситуацию, – заметила Сью.

– Зачем вам что-то понимать? Почему нельзя просто смириться с тем, что в ваших краях появился еще один эксцентричный Ригг, который желает, чтобы его оставили в покое?

– Я не уверена, что вас следует оставить в покое.

Саймон бросил на Сью усталый взгляд и засунул носовой платок в карман.

– В каком из шкафов может быть спрятан предохранитель? – спросил он, и Сью ощутила острое разочарование оттого, что он решил не посвящать ее в подробности своей жизни.

Они обыскали все шкафы и в конце концов нашли то, что было им нужно. Сью повернула выключатель, и одинокая лампочка, свисавшая с потолка, загорелась слабым желтоватым светом.

– Конечно читать я вряд ли смогу, но это все же свет, – сказал Саймон. – Большое спасибо за помощь.

Это прозвучало как прощание, но Сью совсем не хотелось уходить. Саймону нужно было так много сделать, чтобы устроиться в этом доме с комфортом. Она могла помочь ему еще в чем-нибудь.

– А как насчет печки? – спросила она.

– Я займусь ею завтра.

– Но я могла бы разжечь ее для вас, – с энтузиазмом предложила Сью. – Если воспользоваться зажигалкой, то на это уйдет совсем мало времени.

– Если вы будете все делать вместо меня, я так ничему и не научусь, не правда ли, сестра? – насмешливо возразил Саймон.

– А если вы не научитесь с благодарностью принимать помощь от других людей, то превратитесь в раздражительного старого холостяка, как ваш дядюшка, и тогда уже никто не захочет иметь с вами дело, – выпалила она. – Завтра вы будете рады, что у вас есть горячая вода для умывания и вы можете приготовить себе хороший завтрак.

– Отлично, на этот раз вы меня убедили. Я продемонстрирую вам, что могу быть благодарным, и позволю разжечь печь.

На разжигание печки ушло гораздо больше времени, чем предполагалось вначале. Сперва ее нужно было вычистить, а потом она выпустила такое количество зловонного дыма, что пришлось открыть кухонные окна, которые, казалось, были заколочены навсегда. Когда Саймон и Сью наконец открыли окна, они и кашляли, и смеялись одновременно.

– Надеюсь, комитет по охране окружающей среды не станет подавать на нас жалобу, – сказал Саймон. – Если бы вы видели себя сейчас! Вы похожи на негра.

– Посмотрели бы на себя, – парировала Сью. – Вы словно полосатая зебра!

Они снова рассмеялись, но внезапно замолчали, не сводя друг с друга глаз. Очарованная близостью Саймона, Сью стояла на задымленной кухне, а в открытое окно неслись песни птиц, прощающихся с днем.

Сью первая нарушила молчание. Она посмотрела в окно и поспешно произнесла, словно испугавшись того странного напряжения, которое вдруг возникло между ними:

– Уже почти стемнело. Я должна идти. Миссис Кент сидит с Джемаймой и, наверное, уже волнуется, куда я запропастилась. Я ведь предупредила ее, что уезжаю всего на полчаса.

– Разве вы не сказали, что направляетесь ко мне? – спросил Саймон.

– Да, разумеется, сказала. Ведь если что-нибудь случится, она должна знать, куда послать за мной.

– Конечно. Но все-таки жаль, что вам пришлось приехать так поздно, – ледяным голосом проговорил он.

Глупо было обижаться на него за эти слова, особенно если учесть, что она чуть ли не силой навязала ему свое общество. Раньше Сью сочла бы его тон вполне естественным, но сейчас она в замешательстве смотрела на него.

Саймон прислонился к кухонному столу точно так же, как вчера он прислонился к стене, словно он уже не мог стоять без опоры. Внимательно посмотрев на него, Сью поняла, что он хочет отвязаться от нее. Вчера он хотел отвязаться от ее бабушки, потом от Дерека Барнса, а сейчас – от нее самой.

– Мне все понятно, – медленно вымолвила она, – вы считаете, что мне не стоит больше приезжать.

– Если честно, то да. Вам не стоит больше приезжать.

Необъяснимое чувство обиды вдруг сменилось желанием причинить боль и ему. У нее уже не было сил, чтобы сдерживать свой гнев.

– И в какую же категорию вы поместите меня? – негодующе произнесла Сью, вспомнив слова, сказанные им вчера в разговоре с бабушкой. – Кто я такая – сплетница, доброхотка или, может, местная аристократка?

Взгляд, брошенный на нее Саймоном в ответ на ее выпад, испугал ее, и она тут же устыдилась своего поведения. Пение птиц неожиданно прекратилось, и Сью увидела, что сумерки за окном уже сменились темнотой. Ей давно пора было уезжать, но она понимала, что этот мужчина имеет над ней странную власть.

– Эти категории вам не подходят, – мягко сказал Саймон. – Вы гораздо более надоедливая и беспокойная, чем все они, вместе взятые.

Надоедливая. Беспокойная. Она не считалась ни с чем, желая помочь ему, так как видела, что он нуждается в помощи, хотя, возможно, и не отдает себе в этом отчета. И вот теперь, после того, как он все-таки согласился принять от нее помощь, он говорит ей прямо в глаза, что считает ее надоедливой и беспокойной. Удивительно, что он не захлопнул дверь у нее перед носом! Впрочем, его слова оказали на нее почти такое же действие.

– Прошу прощения, – чопорно ответила Сью. – Все, что я хотела, – это помочь вам.

И тут перед ее внутренним взором внезапно возник Мэтью Ригг, высокий и надменный, никого не подпускавший к себе. Ее гнев вспыхнул с удвоенной силой.

– Бабушка была права, – выпалила она. – Вы точная копия своего дяди! Вы тоже думаете, что сможете прожить без других людей. Вы такой же эгоистичный и недоброжелательный, и вы позволите этому дому прийти в полное запустение, и вы будете швыряться деньгами вместо того, чтобы помогать тем, кому меньше повезло в жизни, чем вам. О, вы настоящий Ригг, можете не сомневаться! Сколько раз я слышала от своего отца, что ни ваш дядя, ни ваш отец никогда не считались с другими людьми, а думали только о себе! Первый всегда беспокоился как бы не потратить слишком много, а второй отмахивался от всего, что могло помешать его удовольствиям. А вы, кажется, унаследовали самое плохое от них обоих!

– Вы закончили? – безмятежно спросил Саймон, когда она замолчала. Не дождавшись ответа, он добавил с легким оттенком изумления: – Вот так речь!

Его спокойствие обезоружило Сью, и, еще не успев ничего сообразить, она принялась извиняться:

– Простите. Я не знаю, что на меня нашло.

– Зато я знаю. Я так же раздражаю вас, как и вы меня. Мы унаследовали эту взаимную неприязнь от предков вместе с фамильной гордостью.

Он бесстрастно наблюдал за тем, как менялось выражение ее лица и смущение постепенно переходило в недоумение.

– Я не имею в виду, что не ценю вашу помощь и ваше внимание, – сказал он. – Напротив. Просто я предпочитаю, чтобы вы приняли тот факт, что сейчас я хотел бы побыть вдалеке от людей. – Он помолчал, а потом пробормотал себе под нос: – Последнее время мир слишком часто навязывал мне свою волю. Я должен найти себя без посторонней помощи.

Через несколько минут, ведя машину по неровной дороге, Сью пыталась привести в порядок свои хаотичные мысли. Никогда раньше она не вела себя так, как на кухне у Саймона Ригга.

Впрочем, она никогда и не встречала людей, похожих на него.

Выехав на шоссе, ведущее к Сипорту, она вспомнила одно стихотворение, знакомое ей со школьной скамьи. Стихотворение было написано Уильямом Вордсвортом, который, кстати, родился не так далеко от Сипорта, в городке Кокермаус:

 
Мир был так щедр к нам, что вскоре —
получая и раздавая – мы растратили все силы.
 

Неужели и Саймон Ригг растратил все силы и, оказавшись на грани духовного истощения, приехал в Ригхолм? Неужели он это пытался ей объяснить?

Сью припарковала фургон в обычном месте и, выскочив из машины, поспешила в дом. Едва она вошла на кухню, как услышала голос миссис Кент, говорившей по телефону. Она окликнула Сью:

– Сьюзан, ты? Иди скорее! Это Ральф. Он уже второй раз звонит. Он говорит, это что-то очень срочное.

Глава 3

Голос Ральфа звучал тревожно. Выслушав приветствие Сью, он немедленно перешел к делу:

– Пенни в больнице – перитонит. Она не очень хорошо чувствовала себя в Гвернси, поэтому я привез ее обратно к родителям. Утром у нее начались сильные боли, и мы вызвали врача. Через полчаса ее доставили в больницу и сразу же прооперировали. Мы не знали, выживет ли она. У меня никогда не было такого ужасного дня.

– О, Ральф, мне так жаль. Что я могу сделать?

– Ничего. Останься еще на несколько недель, ведь Джемайма не сможет без тебя. Я приеду в Сипорт в среду и Пасху проведу с тобой, так что тебе не придется справляться со всем одной, а потом я должен буду вернуться к Пенни. Ты согласна?

Сью ответила, что согласна. Ральф поблагодарил ее и благословил. Они еще немного поговорили о Пенни, и он повесил трубку.

Хотя Сью и беспокоилась о Пенни, она вздохнула с облегчением, услышав, что Ральф собирается приехать на Пасху, так как, судя по всему, следующая неделя должна была стать очень напряженной. Южная часть Кумберлендского побережья долгое время безраздельно принадлежала местным жителям, но теперь великолепные песчаные пляжи и крошечные старинные деревушки привлекали все больше туристов из промышленных районов. Возвращение Ральфа также означало, что Сью сможет уделять достаточно внимания своей подруге Джилл Томас, которая собиралась приехать в Сипорт в четверг и остаться здесь на четыре дня. Сью надеялась, что ей удастся устроить Джилл отличные выходные.

Ральф действительно приехал домой в среду, как раз тогда, когда Сью наблюдала за Джемаймой во время вечернего чаепития. Проблема заключалась в том, что во рту Джемаймы обычно оказывалось гораздо меньше еды, чем на полу. Но как только малышка увидела своего отца, она тут же смахнула со стола тарелку с сандвичами и, подпрыгивая, завопила:

– Папа, папа!

Ральф подошел к Джемайме и крепко прижал ее к себе. Раньше он никогда так себя не вел, и Сью подумала, что, возможно, болезнь Пенни заставила его по-другому относиться к дочери.

– Как там Пенни? – спросила она, убрав с пола остатки еды.

– Кажется, дело идет на поправку, – ответил Ральф угрюмо. – Как же она нас испугала! Но пройдет еще немало времени, прежде чем она сможет сама заботиться об этой негоднице.

– Наверное, ее беспокоил аппендикс, из-за этого она и чувствовала себя такой разбитой и подавленной. Тетя Эмили сказала, что Пенни была нездорова с тех самых пор, как родилась Джемайма.

– Да. А я не обращал на это никакого внимания. – Ральф тяжело вздохнул. – В любом случае, худшее уже позади.

– Ваши отношения наладились? – осторожно поинтересовалась Сью.

– Пока что я в этом не уверен. Она все еще не готова вернуться в Сипорт, – мрачно ответил Ральф. – Но сейчас самое главное, чтобы она поправилась. Об остальном я подумаю тогда, когда она снова будет в добром здравии.

Позже Сью рассказала брату обо всем, что случилось в его отсутствие, включая свой визит в Ригхолм, посещение Саймоном их офиса и его беседу с Дереком Барнсом. При упоминании Дерека Ральф настороженно посмотрел на нее.

– Дерек требовал бензин? – произнес он.

– Да. Он сказал, что его работа закончилась, и попросил записать бензин на счет его отца. – Заметив, как напряглось лицо брата, она добавила: – Мне не стоило отпускать ему в кредит?

– Да, не стоило, впрочем, ты этого не знала. В прошлый раз, когда он так поступил, приехал его отец и сказал, чтобы я ни в коем случае не отпускал Дереку бензин в кредит. Он доставляет им так много хлопот с тех пор, как окончил университет. Его отовсюду увольняют. Предполагается, что он работает в Престоне, но я не удивлюсь, если его внезапное появление в родных пенатах означает, что его опять уволили и он снова будет сидеть на шее у родителей. Дерек явно не отличается любовью к труду.

– Ты прав. Но мне жаль, что у него неприятности.

Ральф задумчиво взглянул на нее и серьезно сказал:

– Будь осторожна. Я понимаю, раньше вы с ним дружили, но я всегда чувствовал, что он приглашает тебя только тогда, когда у него нет никаких других вариантов. Не позволяй ему склонить тебя к совместной прогулке, Сью. Не исключено, что он просто хочет воспользоваться твоим хорошим отношением к нему.

Предупреждение Ральфа немного встревожило Сью. Ей трудно было не доверять человеку, с которым она дружила с детства. Она, разумеется, знала, что Дерек приглашал ее прокатиться на лодке или автомобиле лишь в том случае, если рядом не было веселых компаний. Но разве это так уж плохо? Ей подумалось, что Ральф слишком ответственно относится к роли старшего брата. Казалось, он забыл о том, что его сестре уже двадцать три года и последние пять лет она проработала в крупной городской больнице. Конечно, ей не следовало влюбляться в Марка, но она твердо решила не повторять прежних ошибок.

Впрочем, у Сью не оставалось времени на печальные размышления. На следующий день приезжала Джилл, и нужно было составить план развлечений. Сью встретила Джилл на вокзале в четверг днем. Высокая девушка с короткими волосами и близорукими серыми глазами, Джилл – будучи не на работе – любила одеваться по последнему писку моды, и когда она вышла из поезда в ярко-красном брючном костюме, в красных туфлях на высоких каблуках с огромными медными пряжками и в белой шляпе с широкими полями, глаза Фрэнка Уотерса раскрылись от удивления, и он был необычно молчалив, принимая у нее билет.

Джилл приветствовала Сью мальчишеской улыбкой, а затем посмотрела на небо.

– Это что, самая лучшая ваша погода? Судя по твоему виду, провинциальная жизнь тебе не по душе.

– Возможно, – сказала Сью, ведя ее к фургону. – Где ты достала такую шляпку?

– Я сама смастерила ее из белого войлока. Разве она не божественна?

– Божественна, но совсем не подходит для выходных на Кумберлендском побережье. Если не пойдет дождь, то начнется сильный ветер, хотя, судя по прогнозам, будет довольно тепло.

– Не беспокойся. Я привезла плащ, удобные ботинки, теплую твидовую юбку и пару джинсов. Но мне хотелось во время путешествия выглядеть наилучшим образом. Никогда не знаешь, мой ангел, где встретишь своего мужчину!

Встретить «своего мужчину» было заветной мечтой Джилл. Она обладала вполне определенными представлениями о том, каким ему следует быть: чуть за тридцать; обаятельный и хорошо обеспеченный. До сих пор, если даже она и встречала мужчину, отличавшегося подобными достоинствами, тот не выказывал к ней никакого интереса.

Но, несмотря на все свои странности, она была доброй девушкой. Услышав о планах Сью на выходные, Джилл решила согласиться с ними при условии, что ей не придется рано вставать.

– Сон – это то, о чем я мечтаю, – сказала она. – Много, много сна. Последнее время я работала по ночам и сейчас выжата, словно старая тряпка.

Утро страстной пятницы выдалось серым и безветренным. Густой белый туман висел над спокойными водами залива. Туман был таким густым, что когда Сью утром выглянула из окна своей комнаты, то она не увидела Ригхолма.

В последнее время для нее стало привычным любоваться на длинный низкий дом, спрятанный в тени деревьев. Когда Сью задавала себе вопрос, почему ей так нравится смотреть на Ригхолм, то виновато уходила от ответа и старалась думать о чем-нибудь другом. Она понимала, что ее интерес к нынешнему хозяину Ригхолма уже превзошел все мыслимые пределы.

Неужели его очарование действовало на нее и на расстоянии? Или же она хотела отправиться в Ригхолм из чувства противоречия, только потому, что Саймон запретил ей появляться там? Какова бы ни была причина ее интереса, Сью обнаружила, что думает о Саймоне каждую минуту.

Чем же он занимался, что так истощил свои силы перед приездом в Ригхолм? Что он имел в виду, когда сказал о своем желании найти себя без посторонней помощи? Вероятно, он решил, будто она дурно воспитана, ведь она сделала именно то, против чего предостерегала Дерека, – вмешалась в его частную жизнь. А затем добавила к этому еще и оскорбление, высказав Саймону все, что думала о нем. Зачем, скажите на милость, она, всегда понимавшая все с полуслова, вторглась туда, где ее вовсе не желали видеть?

Этот вопрос постоянно крутился у Сью в голове, но он так и оставался без ответа, поскольку ответ скрывался в глубинах ее подсознания, которых она боялась касаться. Боялась точно так же, как боялась того странного чувства узнавания, испытанного ею на кухне в Ригхолме.

Голос Ральфа, зовущего кого-то на улице, вывел Сью из состояния задумчивости, и она оторвалась от окна и отогнала мысли о Саймоне Ригге. Тяжелый туман означал, что день будет прекрасным, и если они с Джилл отправятся на прогулку, то ей предстоит еще много дел до того, как она разбудит свою подругу от столь необходимого ей сна.

Уговорив Ральфа на несколько часов предоставить в ее распоряжение фургон, Сью решила отвезти Джилл на Уоствотер, глубочайшее озеро Англии. Они упаковали ленч, усадили Джемайму в детское сиденье для автомобиля, и устремились на север по главной дороге. Туман рассеялся, и солнце засверкало на бледно-голубом небе, на котором неподвижно висели редкие пушистые облачка. С одной стороны дороги виднелись свежевспаханные поля, аккуратно огороженные живыми изгородями из боярышника, плавно поднимавшимися к зеленым холмам. На вязах, среди тонких изящных ветвей, деловито строили свои гнезда грачи. С другой стороны дороги, в самом основании залива, трава постепенно уступала место желтому песку.

– Я прогулялась туда сегодня утром, – сказала Джилл, указывая на пески, – как раз тогда, когда сошел прилив, и встретила совершенно необыкновенного мужчину – высокого, с копной темных вьющихся волос. Он шествовал так, словно владел всем миром.

– Саймон Ригг! – воскликнула Сью. – Ты описала его очень точно.

– Я подробно рассмотрела его. Он меня очаровал. Так, выходит, ты его знаешь. Когда ты представишь меня ему? – спросила Джилл.

– Думаю, что никогда. Он хочет, чтобы его оставили в покое.

– И это делает его еще привлекательнее, – сказала Джилл. – Я просто сгораю от любопытства. Где он живет? Чем занимается?

– В настоящее время он живет в том доме, который виден из «Фронтонов», по другую сторону залива. Я не знаю, чем он занимается. Полагаю, его можно назвать местным эсквайром, – ответила Сью.

– Не означает ли это, что он владеет всеми окрестными землями? – Голос Джилл звучал донельзя взволнованно.

– Раньше именно так и было, но теперь у него только дом и около сотни акров земли.

– Для меня этого достаточно, – промурлыкала – Джилл. – Он богат?

Сью не смогла удержаться от смеха, когда поняла, что ее подруга уже видит в Саймоне Ригге «своего мужчину».

– Должно быть, да. Он унаследовал Ригхолм от дяди вместе со всем состоянием, которое Ригги сколотили на добыче угля. В восемнадцатом веке один мудрый Ригг купил земли к западу от Кокермауса. Если верить моему отцу, они отхватили довольно жирный кусок.

Джилл теребила кольца на руке и бормотала:

– Потрясающе красив, владеет большим загородным домом, рядом с морем, достаточно богат, чтобы не работать. Это, наверное, он. Сью, тебе нужно нас познакомить.

– Странно, что ты до сих пор с ним не познакомилась. Я ведь тебя знаю.

– Это из-за того, что мне не хотелось рисковать, – улыбнулась Джилл. – Я сказала ему «доброе утро», но получила в ответ лишь ледяной взгляд. – Она помолчала несколько минут, угрюмо глядя на серую ленту дороги. – Я не могу избавиться от мысли, что уже где-то его видела, – медленно проговорила она, и Сью вопросительно взглянула на нее. – Ты не знаешь, он не был в Ньюкасле?

– Я ничего не знаю о нем, кроме его имени. Он приехал сюда совсем недавно. Мы с Ральфом пытались узнать о нем побольше, но он очень ловко умеет уходить от ответа, к тому же он ясно дал нам понять, что хочет, чтобы его оставили в покое.

– Интересно, что он такое натворил, – пробормотала Джилл.

Сью еще раз внимательно посмотрела на подругу, но ничего не сказала. Когда дело касалось романтических увлечений, то Джилл вела себя еще хуже, чем она сама.

У деревни Холмрук они свернули с шоссе на проселочную дорогу, ведущую к горам. Вскоре они увидели большое озеро, отливавшее бирюзой и золотом. Массивные отроги Скафелла роняли на него свою тень. С противоположной стороны озеро было усыпано валунами. В пасмурные дни эта каменная стена, вероятно, выглядела довольно мрачно, но сегодня она радовала глаз игрой восхитительных красок, от ярких всполохов зеленого до нежных оттенков розового.

Обогнув озеро, Сью съехала с дороги на траву и остановилась под деревьями.

Потом они бродили по берегу и бросали камешки в чистую глубокую воду, развлекая Джемайму. После ленча Сью уложила Джемайму спать в фургоне, а Джилл отправилась побродить в одиночестве.

Убрав остатки пикника, Сью опустилась на расстеленный на траве ковер и подставила лицо весеннему солнышку. Вскоре ее веки отяжелели, и она задремала.

Внезапно ее разбудил голос Джилл:

– Сью, Сью! Я вспомнила, где я его видела.

– Кого видела? О чем ты говоришь? – пробормотала Сью.

Джилл встала рядом на колени. Ее глаза возбужденно сверкали.

– Я вспомнила, где я видела твоего эсквайра. Он – герцог Монмаутский!

Сью не смогла сдержать своего раздражения.

– Теперь я точно знаю, что ты помешалась! Я всегда это подозревала, – начала она, но Джилл перебила ее:

– Да не настоящий герцог, глупышка. Он актер и снимался в фильме о восстании Монмаута. Он был там так хорош! Критики пришли в восторг, и все прочили ему блестящую карьеру. До этого он играл какие-то второстепенные роли в кино, но обычно он блистает в театре. Зовут его Саймон Фелл.

– Но этого не может быть, – запротестовала Сью. – Его зовут Саймон Ригг. Бабушка не могла ошибиться. Она хорошо знает Риггов.

Сью не видела фильм, о котором говорила Джилл, и редко ходила в театр, поэтому ей трудно было спорить с Джилл. К тому же она помнила, что Дереку лицо Саймона тоже показалось знакомым.

– Если ты говоришь правду, – медленно вымолвила она, – зачем он называет себя Саймоном Риггом и живет в Ригхолме?

Джилл прилегла на ковер и стала смотреть на небо сквозь ветви лиственницы, на которых уже набухли почки.

– Может, он убил настоящего Саймона Ригга, узнав, что тот унаследовал все богатства своего дяди? Тогда становится ясно, почему он хочет, чтобы его оставили в покое. Нет, я думаю, на самом деле все гораздо прозаичнее. Вероятно, Фелл – его сценический псевдоним, и он приехал сюда, чтобы как следует отдохнуть.

– Полагаю, он действительно от кого-то прячется, – сказала Сью.

– Есть только один надежный способ все выяснить. Ты должна пойти к нему и попросить автограф, – заявила Джилл.

– О нет, я не смогу этого сделать, – поспешно возразила Сью.

– Почему же? Все, что от тебя требуется, – это подойти к его дому, сказать, что ты узнала его и что ты в восхищении от его игры, и попросить автограф, а затем посмотреть на его реакцию.

– Но это будет неправдой. Ведь это ты узнала его, а не я. Я никогда не видела фильмов, в которых он играл, – запротестовала Сью. – Кроме того, я не хочу идти в Ригхолм и не хочу, чтобы ты ходила туда.

Джилл с любопытством взглянула на нее, явно собираясь что-то сказать, но тут проснулась Джемайма, и разговор закончился сам собой.

В субботу погода по-прежнему стояла отличная, и, несмотря на свою занятость, Сью нашла время, чтобы отвезти Джилл и Джемайму в Сискейл, где они долго любовались на океанские волны. В воскресенье они посетили сады в Мункастер-Касл, семейном гнезде Пеннингстонов, обнесенном крепостной стеной с башенками и зубцами, относящейся к тринадцатому веку. Оттуда они проехались к деревеньке Бут, где располагалась конечная станция узкоколейной железной дороги, которую фамильярно называли «развалюхой». В конце концов они закончили свое путешествие возле выбеленного домика, прятавшегося среди холмов и носившего название «ферма Гринсвейт».

Воскресный чай у тети Эмили был нерушимой семейной традицией, и в это пасхальное воскресенье он ничем не отличался от других таких же чаепитий. Рядом со Сью сидел ее кузен Джон, высокий спокойный мужчина с мечтательными серо-голубыми глазами. В свои тридцать два года Джон все еще был холостяком, и тетя Эмили потеряла всякую надежду женить его. Сестра Джона, Грета, приехала со своим мужем Говардом, который, как ни странно, был вовсе не фермером, а физиком-ядерщиком и работал на экспериментальном заводе, расположенном к северу от Сискейла. Старшая из детей Греты и Говарда, Джуди, пришла в восторг, увидев Джемайму, и почти сразу же повела ее на улицу, чтобы показать ей кур.