Текст книги "Дар Миррен"

Автор книги: Фиона Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

Фиона Макинтош
Дар Миррен

ПРОЛОГ

Он знал, что удар будет смертельным, и смирился с этим в то самое мгновение, когда увидел блеск направленного в живот меча.

Фергюс Тирск, любимый сын Моргравии, отправился по дороге к смерти хмурым зимним утром, едва только забрезжил рассвет. Он встретил смертный час с тем же благородством и мужеством, которые отличали его, отважного полководца, всю жизнь.

Идея напасть под покровом ночи на стоявших за холмом бриавельцев принадлежала королю. Фергюс считал недостойным нарушать ночной покой сидевших вокруг костров людей, которые отдыхали, размышляя о завтрашней битве. Но король настаивал на своем. Его дерзкий план состоял в том, чтобы застать врага врасплох, напав в час, когда тучи заволокут небо и над долиной сгустится тьма.

Накануне воды Тейга, реки, разделявшей два королевства – Моргравию и Бриавель, – уже окрашивались человеческой кровью, и Фергюс не хотел снова бросать не успевших отдохнуть воинов в бой. Но его сюзерен был исполнен решимости осуществить свой замысел, и полководец принял вызов судьбы. Выполняя волю короля, он не обращал внимания на дурные предчувствия. Да, ему не нравился план, но не потому, что тот сулил беду. Просто Фергюс был человеком долга и чести и старался не нарушать законы войны.

Он бился яростно и самоотверженно – сражаться по-другому старый воин просто не умел. Он не хотел, чтобы Магнус, его друг и король, принимал участие в битве, однако тот неожиданно устремился в бой. Встревоженный Фергюс, зарубив трех бриавельцев, стоявших у него на пути, бросился к сюзерену, чтобы защитить его.

– Вы надели белый плащ, сир, чтобы не привлекать внимания? – с сарказмом спросил полководец старого друга, громовым голосом перекрывая звон мечей на поле боя.

Магнус, несмотря на ожесточенность битвы, подмигнул ему.

– Пусть Валор знает, что я был здесь в тот момент, когда его войско терпело поражение! – крикнул он.

То был опрометчивый поступок, таивший в себе больше опасности, чем предполагал король. Они сражались на бриавельском берегу реки. И как только противник пришел в себя, оправившись от неожиданности, он доказал, что ни в чем не уступает войску Фергюса. Воины Валора не были трусами и доблестно отражали атаки внезапно напавшего на их лагерь врага.

Фергюс заметил знамя Бриавеля. Это означало, что Валор тоже находится в гуще сражения. Теперь, истекая кровью и прощаясь с жизнью, Фергюс вспомнил, что боялся за обоих королей. Видя, что бриавельцы занимают более выгодную позицию, он решил отступить. Его войско уже понесло большие потерн, и Фергюс не хотел, чтобы в довершение всего погибли правители могущественных государств. Он знал, что днем неизбежно произойдет еще одно сражение, и тогда армия Моргравии одержит верх над противником.

Поэтому Фергюс с чистым сердцем и спокойной душой отдал своим людям приказ отступать. И все они беспрекословно подчинились своему командиру.

Все, кроме одного.

И это был тот человек, которому Фергюс Тирск присягнул на верность и за которого готов был отдать жизнь.

На пороге смерти, за которым его ждали предки – полководцы из славного рода Тирсков, – Фергюс жалел только о разлуке с семьей, женой и детьми. Он не привык проигрывать, но такова была воля всемогущего Шарра. Бог потребовал от него принести в жертву свою жизнь, и Фергюс сделал это без колебаний.

Тирск участвовал во многих битвах, но благодаря своему воинскому мастерству и доблести всегда выходил из них целым и невредимым, а если даже и получал раны, то лишь легкие.

Нынешнее сражение тоже поначалу казалось ему обычным, во всяком случае, до того момента, когда он увидел, что над королем нависла смертельная опасность, и услышал его боевой клич. Встрепенувшись, Фергюс бросился на вражеского воина, уже занесшего меч над Магнусом. ни одной раны не было на теле сюзерена, лишь на щеке багровела полоска запекшейся крови. Однако теперь его жизнь находилась под угрозой. Движимый чувством долга, Фергюс, не медля ни секунды, оттолкнул Магнуса и принял удар на себя.

Клинок пробил доспехи.

Почувствовав адскую боль в животе, Фергюс вздрогнул, но не выпустил из рук оружие. Он продолжал крушить врага до тех пор, пока не убедился, что жизни повелителя ничто не угрожает. И только тогда Фергюс Тирск упал, и жизнь начала вытекать из него по капле.

Когда воины выносили его с поля боя и переправляли через Тейг, он все еще отдавал приказы. Услышав сигнал к отступлению, Фергюс откинулся на носилки и затих. До самого лагеря он больше не произнес ни слова.

Дорога к смерти, на которую он ступил, была бесконечно долгой, и Фергюс воспользовался оставшимся временем для того, чтобы окинуть взглядом всю свою жизнь. Жалеть было не о чем. Он пользовался всеобщей любовью, что само по себе многое значит для человека. Кроме того, соотечественники относились к нему с уважением, и оно было заслуженным. Фергюс шел по жизни вместе со своим королем, которого называл другом. Впрочем, Магнус был для него больше, чем друг, он был побратимом.

Сейчас король шагал рядом с носилками с поникшей от горя головой, отдавая приказы и пытаясь хоть чем-нибудь помочь раненому. Магнус обвинял себя в том, что случилось с великим полководцем Моргравии, корил себя за глупость и безрассудство, приведшие к беде. Но что толку? Фергюс пытался сказать это Магнусу, но ему недоставало сил перекричать шум отступления.

Если бы Фергюс мог, то заставил бы побратима умолкнуть, напомнив о том, что нельзя противиться воле Шарра. Его Собиратели призвали Фергюса, и он откликнулся на их зов без сожаления, с чувством выполненного долга.

Солдаты склоняли головы в знак скорби, когда мимо них проносили носилки. Фергюс жалел, что не может выразить каждому из них свою благодарность. В его войско входили особые люди, беззаветно преданные ему и беспрекословно выполнявшие его приказы. Они никогда не подводили его, никогда не задавали лишних вопросов. Беспокоило то, как они примут нового военачальника. Будь у него такая возможность, он призвал бы их к терпимости и снисходительности.

– Дайте мальчишке шанс, – попросил бы он их, – и вы увидите, что он ни в чем не уступает мне, а во многом даже превосходит.

И это, по мнению Фергюса, было истинной правдой. Он подумал о сыне. Парень был серьезным, вдумчивым, верным хранителем традиций, настоящим Тирском, таким же бесстрашным, сильным и открытым, как и его предки. И к тому же прирожденным воителем. По обычаю, право командования войском Моргравии переходило от отца к сыну. Но устоит ли обычай и дальше?

Сын Фергюса был еще юн. Успеет ли он произвести на свет наследника, продолжателя рода Тирсков, или во главе войска встанут представители другого рода? Тирски были военачальниками на протяжении двух столетий. В этом роду из поколения в поколение рождались мужчины с задатками отважных воинов, наделенных умом и доблестью. В глубине души Фергюс не сомневался, что сын станет лучшим в череде полководцев, потому как унаследовал от матери такие редкие качества, как смирение, уравновешивавшее безрассудную храбрость, и силу духа.

Воины, несшие умирающего, подошли к шатру, и Фергюс понял, что это и есть его последнее пристанище. Ему нужно было время, чтобы мысленно попрощаться с королем и вспомнить красавицу жену, Хелину. Их сын многое унаследовал от нее, но внешне скорее походил на отца. Красота Хелины перешла к их дочери. При воспоминании о ней лицо Фергюса исказилось, но не от боли, а от душевных страданий. Его дочери выпала нелегкая доля остаться сиротой в самом нежном возрасте.

Что будет с его семьей? Дети, конечно, не пойдут по миру. Тирски как-никак были богатейшим родом. Тягаться с ними могли, пожалуй, лишь Доналы из Фелроти. Кроме того, Фергюс знал, что может положиться на Магнуса. Король не оставит его близких в беде. Но детям Фергюса прежде всего требовалось время, чтобы вырасти и встать на ноги. Моргравии необходимо заключить с Бриавелем мир до тех пор, пока юный Тирск не сможет встать во главе войска и повести его в бой. Мир стоит дорого, и Фергюс надеялся, что именно за него заплатил собственной жизнью.

По настоянию Магнуса умирающего внесли в королевский шатер. Носилки опустили, и вокруг Фергюса засуетились лекари. Они осматривали его, качали головами и переглядывались с горестным видом.

Фергюс закрыл глаза, чтобы окружавшая суета не мешала думать.

Старая ненависть разжигала все новые и новые войны. Все попытки примирить двух королей заканчивались ничем. Валор Бриавельский был хорошим королем, но боги даровали ему только дочь. Похоже, он и не думал обзаводиться наследником. После смерти супруги Валор не собирался жениться во второй раз. Ходили слухи, что первую жену ему послал сам Шарр, освятив их любовь.

Сейчас Валору было около семидесяти. В таком возрасте, вероятно, уже поздно пытаться произвести на свет потомство. Королю Бриавеля тоже нужен мир, дабы вырастить и воспитать принцессу. Но войны стали своего рода традицией. Бриавельцы и моргравийцы враждовали с незапамятных времен, когда еще только складывались эти два больших рода. После же образования королевств борьба стала еще более ожесточенной.

Теперь противоборствующие стороны бились за деньги, землю и власть, но за несколько столетий так и не выяснили, кто из них имеет право господствовать в этих краях, и вражда выродилась в постоянные ссоры из-за торговых путей и границ. Когда к власти в королевствах пришли Магнус и Валор, никто из жителей уже не помнил причин лютой ненависти двух народов друг к другу.

Фергюс втайне всегда восхищался Валором и жалел, что короли соседних государств никак не придут к согласию. Протянув друг другу руку дружбы и объединив усилия, они могли бы стать непобедимыми для любого врага и несметно приумножить свои богатства. Фергюс мечтал об этом, но хорошо понимал, что мечте не суждено сбыться.

Он тяжело вздохнул.

– Поговори со мной, – раздался рядом голос короля, все еще терзавшегося чувством вины.

Тирск открыл глаза.

– Отошли лекарей, Магнус. Никто уже не сомневается, что все кончено.

Король с грустным видом покорно кивнул и приказал всем выйти из шатра.

Тирск не желал общаться ни с кем, кроме своего друга. Он не вынес бы душераздирающего прощания со своими соратниками, их сочувствия и отчаяния. Услышав скорбную весть о том, что их предводителю не суждено увидеть свет наступающего дня, они выстроились у королевского шатра и застыли в тревожном молчании.

Тирск попросил, чтобы откинули полог шатра, и взглянул вдаль, туда, где располагался лагерь бриавельцев. Там, за рекой, к небу поднимался дым от костров. Сегодня днем, когда возобновится битва, берега Тейга снова огласятся криками и стонами умирающих людей и животных. Тирск знал, что оба войска обескровлены и обессилены, что люди жаждут поскорее закончить войну и вернуться в свои города и села. Но многих из них так и не дождутся дома. Особенно большие потери понесло войско Бриавеля.

Чувствуя, как сжимаются холодные объятия смерти, Тирск думал о том, что позже в трактирах будут говорить об огромной утрате, которую понесла Моргравия. И тяжесть этой утраты затмит все людские потери бриавельцев.

Полководец перевел взгляд на своего лучшего друга.

– Я с ними расквитаюсь, – произнес Магнус.

Тирск попытался кивнуть. Хорошо, что Магнус наконец вышел из оцепенения. Им нужно поговорить, а времени оставалось мало.

– Валор так просто не сдастся, – предостерег Фергюс. – Ему надо спасать свою репутацию.

Король вздохнул.

– И мы должны ему это позволить?

– В прошлом вы, ваше величество, не раз помогали ему не ронять достоинства. Отведите людей от границы, сообщите Валору о том, что я ранен, и дайте его войску уйти. – Дрожь пробежала по телу умирающего, на смену онемению пришли адские боли. – Они будут горды тем, что сразили меня. А потом мы все разойдемся по домам.

Фергюс прекрасно знал, что сам вернется домой закутанным в черное полотно и привязанным к спине лошади.

Сражение выиграно. Моргравия, как обычно, добилась преимущества. Но так было не всегда. В прошлые века Бриавель не раз праздновал победу. История войн между двумя королевствами была длинной и богатой событиями.

– Но почему я должен давать ему пощаду? Из-за слабости? – размышлял вслух Магнус.

Фергюс хотел сказать своему королю, что это не слабость, а сострадание. Оно поможет войску Моргравии не поддаться искушению и не устраивать сегодня днем резню. Кроме того, сражение сейчас – не главное. Магнусу надо проститься с любимым полководцем и отдать ему последние почести. Но даже если считать сострадание слабостью, Фергюс ценил своего короля за это качество. Уж лучше предать смерти какого-нибудь преступника в королевстве, отказав ему в помиловании, чем положить на поле брани сотни воинов соседней страны. Загадочное сочетание порывистости и чести, упорства и гибкости в характере Магнуса всегда привлекало Фергюса.

Тирск чувствовал, что дыхание становится вес более прерывистым и затрудненным. Он не раз прощался на поле боя со своими товарищами, держал их слабеющую руку, слушал сквозь предсмертные хрипы их последние слова. И вот наступила его очередь. Смерть призывала его к себе, но Фергюсу надо было еще поговорить со своим королем, хотя каждое слово давалось с трудом.

– Если это слабость, то отвечать за нее мы будем всем миром, – промолвил Фергюс. – Но без передышки Бриавель и Моргравия не смогут в будущем посылать своих доблестных сыновей на прекрасных скакунах убивать друг друга.

Магнус кивнул. Он уловил иронию в словах друга. Во главе войска Моргравии испокон веков стоял один из Тирсков. Род дал стране немало славных полководцев. Люди говорили, что вес они были наделены талантом от бога. Но Фергюс Тирск, кроме воинской доблести, обладал и другими особыми качествами. Его отличали уважение к противнику, чувство справедливости, смирение, тонкий юмор и подлинная ненависть к войне.

Он не испытывал наслаждения в бою. Понятие «мир» было для него священным, Фергюс берег своих воинов. Тем не менее, этот человек вошел в историю как самый выдающийся полководец Моргравии, не проигравший ни одной битвы. Еще при жизни он стал легендой. Магнус любил повторять, что если его полководец прикажет своим людям прыгнуть со скалы в пропасть, они, не задумываясь, исполнят приказ.

Сквозь застилавшую взор пелену Тирск разглядывал стоявшего у его смертного одра человека. Только сейчас он заметил, как сильно поседел король. Обрамленное густыми волосами лицо все еще дышало силой, глаза светились умом, однако плечи короля опустились, он ссутулился, словно горе и тяжесть прожитых лет пригибали его к земле. Они оба сильно постарели.

Фергюс хрипло засмеялся. Он-то больше стареть не будет, ведь время не властно над мертвыми. Магнус с недоумением взглянул на умирающего. Фергюс попытался пожать плечами, но израненное тело пронзила острая боль.

– Мы умели смеяться в самых разных обстоятельствах, Магнус.

– Но в нынешних шутки и смех неуместны, Фергюс, – вздохнул король.

В его голосе слышалась боль. Они выросли вместе. Их отцы хотели, чтобы они подружились, но дружбу нельзя навязать. Фергюс боготворил Магнуса, сначала наследника трона, а затем и короля Моргравии. А Магнус, в свою очередь, считал Фергюса своим братом, но, конечно, и не думал делиться с ним властью. Он любил Фергюса и прислушивался к его советам, которые способствовали процветанию королевства. Вместе они были могучей силой.

– Что я должен делать? – шепотом спросил король.

Собравшись с последними силами, Фергюс сжал его руку.

– Ваше величество, я знаю, что вас не обрадует гибель короля Валора точно так же, как не радует моя смерть. Моргравии нечего бояться его ближайшие десять лет. Вступите с ним в переговоры, мой король. Хватит терять людей.

– Я тоже не хочу новых потерь. У меня нет желания продолжать войну. И если бы не моя глупость, ты бы сейчас…

Приступ кашля, начавшийся у Тирска, прервал полную раскаяния речь короля. Кровь хлынула на рубашку умирающего – зловещий признак того, что смерть не желала больше ждать. Магнус схватил полотняное полотенце, собираясь помочь, но тот оттолкнул его руку.

– Моя гибель принесет нашим врагам удовлетворение, они расценят ее как удар по Моргравии, – снова заговорил Фергюс. – Валор – гордый человек, но не глупец и тоже понимает, что его стране нужна передышка. У него нет сына, а значит, придет день, когда его дочь станет королевой Бриавеля и ей понадобится мощная армия. К тому времени, привыкнув к миру, жители наших двух королевств позабудут о прежней вражде. Они объединятся перед лицом опасности, которая грозит нам с севера. Когда-нибудь, мой король, Бриавель и Моргравия станут союзниками, чтобы защитить свой народ от общего врага.

Тирск говорил о Кайлехе, провозгласившем себя королем горцев. Сначала он был вождем племени, обитавшего высоко в Скалистых горах, подступавших к границам Бриавеля и Моргравии с севера и северо-востока. Горцы в течение многих столетий жили по своим обычаям, враждовали друг с другом и никогда не спускались в долину. Но лет пятнадцать назад юный вождь, которому в ту пору не исполнилось и восемнадцати весен, начал объединять племена под своей властью. Тирск не сомневался, что рано или поздно Кайлех попытается захватить плодородные земли Моргравии и Бриавеля.

– Я укреплю северную границу и выдвину туда войска, – сказал Магнус, как будто прочитав мысли Фергюса.

– Теперь я могу упокоиться с миром.

Дыхание умирающего стало учащенным и натужным. Магнус пытался сдержать нахлынувшие эмоции.

– А что я могу сделать для тебя, мой дорогой друг, прежде чем ты навсегда покинешь нас?

– Давайте заключим договор и скрепим его кровью, сир, – промолвил Фергюс.

Король поднял бровь. Один раз они уже смешивали свою кровь. Это было в детстве, тогда им еще не исполнилось и десяти лет. Мальчикам разрешили присутствовать на церемонии заключения договора между Фелроти и Аргорном, могущественными правителями двух герцогств, расположенных на севере и юге королевства. Фергюс и Магнус изумленно наблюдали за происходящим. Торжественность ритуала произвела на них неизгладимое впечатление. Магнус предложил товарищу тоже заключить договор.

– Поклянемся друг другу в верности, – сказал он. – Ты будешь любить меня как своего короля, а я тебя – как своего полководца. И, кроме того, станем побратимами.

Собравшись с мужеством, каждый надрезал правую ладонь, после чего они приложили их одна к другой так, как это делали герцоги.

Тирск снова закашлялся. Жить ему оставалось недолго, и они оба понимали это.

– Скажи, чего хочешь, Фергюс! – поторопил король, опасавшийся, что друг так и уйдет во тьму, не открыв последней воли. – О чем бы ты ни попросил, я все сделаю, ты знаешь это.

Силы покидали Тирска. Он с трудом кивнул.

– Речь идет о моих детях… О моем мальчике, Уиле… Он должен немедленно вернуться из Аргорна. Уил еще не знает, что стал полководцем. Обучение может закончить во дворце. – Фергюс снова зашелся в кашле. – Привезите вместе с ним Герина, сир. Они не должны разлучаться. Лучшего наставника для моего сына не найти.

– Да, потому что лучший из лучших навеки покидает нас, – с горечью сказал король. – А как быть с Иленой?

– Я прошу только об одном: подыщите ей хорошего мужа.

Тирск скосил глаза на стол, на котором лежал кинжал. Магнус, не говоря ни слова, взял его и присел на стул рядом со своим другом. Сделав надрез на своей ладони, он сделал то же самое с ладонью Фергюс, и они обменялись крепким рукопожатием, смешав свою кровь.

– Илена ни в чем не будет нуждаться, – пообещал король. – Твой сын – отныне мой сын, Фергюс Тирск.

– И брат вашего Селимуса, – с трудом прошептал Тирск.

– Они будут побратимами, так же, как мы с тобой, – сказал король, едва сдерживая слезы, и крепче сжал руку друга. – А теперь ступай, Фергюс. Не сопротивляйся больше смерти, мой друг. Пусть душа твоя с миром отправляется в путь.

Фергюс Тирск кивнул. В его глазах уже начал меркнуть свет.

– Побратимы… – прошептал он. Это были его последние слова.

Король Моргравии Магнус почувствовал, как слабеет рука отходившего в мир иной друга.

– Наши сыновья станут единым целым, – глухим голосом промолвил он.

ГЛАВА 1

Герин бросил взгляд на суровый профиль ехавшего верхом рядом с ним юноши, и сердце сжалось от беспокойства за него, Уила Тирска, нового предводителя войска Моргравии. Безвременная кончина его отца застала всех врасплох. Все почему-то считали, что Фергюс Тирск доживет до глубокой старости. Его сын был еще слишком молод, и тем не менее ему предстояло взвалить на свои плечи тяжелое бремя ответственности. Этого требовала традиция. Тирски командовали королевским войском на протяжении двух последних столетий. Но Уил был совсем еще юнцом. Герин благодарил небо за то, что король проявил здравый смысл и назначил временного командующего, которому следовало возглавлять войско до тех пор, пока Уил не достигнет более зрелого возраста. Имя «Тирск» само по себе вызывало глубокое уважение у солдат, но четырнадцатилетний подросток вряд ли способен увлечь их за собой в кровавую битву.

Впрочем, все надеялись, что мир продлится несколько лет. Ходили слухи, что бриавельцам пришлось дорого заплатить за него, они понесли жестокие потери в последнем сражении. Валору понадобится много времени, чтобы развезти останки павших по домам с поля битвы.

Герин молил богов, чтобы в ближайшие годы не разразилась новая война, и Уил успел повзрослеть. У мальчика прекрасные задатки. Герин снова взглянул на своего юного спутника. Огненно-рыжие волосы и коренастая фигура свидетельствовали о том, что парень происходит из рода Тирсков. «Бедняга, – с горечью думал Герин, – ему так не хватает мудрых советов отца».

Уил стоически воспринял весть о гибели отца. Герин был горд за него. В присутствии слуг и домочадцев мальчик держался очень мужественно, и когда его младшая сестренка зарыдала, бросился успокаивать ее. Но позже, оставшись наедине с наставником, он дал волю своим чувствам. Герин помнил, как утешал Уила, обняв за дрожащие плечи. Сын боготворил своего отца. И в этом не было ничего удивительного – Фергюса Тирска обожали все жители королевства. Его гибель стала тяжелым ударом для юного Уила. Последние несколько месяцев они жили в разлуке и виделись редко.

Девятилетнюю Илену утешить было легче, чем ее брата. Девочку старались отвлечь от грустных мыслей, подсовывая любимых кукол и делая подарки. Няня не отходила от нее ни на шаг, а Герин подарил забавного котенка. Но Уил ни на минуту не забывал о тяжелой утрате. Казалось, с каждым днем боль его становилась все острее. Мальчик стал замкнутым и отрешенным. Герин не знал, правильно ли поступил, решив отвезти его в столицу.

Дом Тирсков находился в Аргорне. Хозяйство процветало, несмотря на то, что глава семейства часто бывал в отъезде. Герин, один из талантливейших военных стратегов Моргравии, несколько лет назад согласился присматривать за сыном полководца. Тогда ему казалось, что справиться с подобными обязанностями не так уж трудно. Однако по суровому выражению лица Фергюса он понял, что полководец относится к поручению очень серьезно. Тирск сказал тогда Герину, что выбрал его в наставники для своего сына неслучайно, что может доверить наследника только человеку с острым как лезвие клинка умом. Покидать товарищей не хотелось, но Герин, выполняя приказ полководца, переехал жить в Аргорн, расположенный на юге Моргравии среди зеленых холмов.

Он стал наставником, учителем и близким другом Уила. Мальчик обожал отца, но Фергюс проводил большую часть года в столице или в походах, и общение с Герином в какой-то мере заменяло Уилу общение с отцом.

– Не смотри на меня так, Герин. Вижу, ты совсем извелся от беспокойства.

– Как себя чувствуешь? – спросил наставник, пропустив мимо ушей замечание Уила.

Повернувшись в седле, мальчик взглянул на него. На бледном веснушчатом лице выступил румянец.

– Я чувствую себя великолепно, – раздраженно бросил он.

– Будь всегда откровенен со мной, Уил.

Мальчик промолчал, вновь устремив взор на дорогу. Они уже подъезжали к знаменитому городу Перлису, столице Моргравии. Герин терпеливо ждал, когда Уил наконец справится с горем. Со дня гибели его отца прошли считанные дни, и душевная рана мальчика еще не затянулась и кровоточила. Уил не умел скрывать чувства.

– Я не хотел переезжать в столицу, – наконец заговорил Уил. – Но знаю, что то была последняя воля отца.

Теперь они могли поговорить о переезде в странный, огромный, многолюдный город Перлис. Герин попытался успокоить подопечного, вселить в него уверенность в том, что все будет хорошо.

– Король обещал, что он перевезет тебя в Перлис. И у него есть на то веские причины. Ты получил звание полководца Моргравии, но не готов еще в полной мере выполнять обязанности предводителя войска. Перлис – это то место, где можно многому научиться и произвести благоприятное впечатление на людей, которые будут служить под твоим началом.

Уил поморщился.

– Не можешь же ты вечно жить в маленьком сонном Аргорне, – добавил Герин.

Конечно, переезд было бы лучше отсрочить на несколько месяцев. Тогда мальчик успел бы привыкнуть к мысли, что он сирота.

Герин вспомнил мать Уила. Эта хрупкая прелестная женщина всем сердцем любила Фергюса Тирска, несмотря на его грубость и жесткость, столь противоречившие ее нежной натуре. Она умерла от жестокой болезни, сопровождавшейся сильным кашлем. Поветрие этого заразного недуга прокатилось по югу страны. Возможно, мать Уила, женщина с благородным сердцем, осталась бы в живых, если бы не потеряла много сил во время долгих и мучительных родов. Болезнь унесла с собой многих домочадцев, пощадив детей.

Уил помнил свою мягкую, спокойную, неизменно доброжелательную мать, и ему не хватало общения с ней. При всей своей ребяческой задиристости, Уил, по мнению Герина, в душе обожал женщин, и они платили ему той же монетой. Служанки и знатные дамы баловали его, окружали заботой и вниманием, но часто тайком сетовали на то, что он некрасив.

Да, Уил Тирск не отличался внешней привлекательностью. Густая ярко-рыжая шевелюра не делала более симпатичным его лицо с грубыми чертами и квадратным подбородком. Те, кто помнили дедушку мальчика, в один голос утверждали, что Уил удивительно похож на него. О безобразной внешности деда, как и о его военных талантах, слагали легенды. Рыжеволосый Фергюс Тирск тоже не был писаным красавцем, а потому не переставал удивляться, что такая прелестная женщина, как Хелина Реймон, согласилась стать его женой. Многие поняли бы ее, если бы она отказала Тирску, но Хелина влюбилась в этого высокопоставленного, приближенного к королю человека, не обладавшего хорошими манерами, красноречием и приятной внешностью.

Злые языки при дворе обвиняли Хелину в том, что ее прельстили связи Тирска. Но она быстро доказала, что за ее выбором не скрывалось никакой корысти. Хелина Тирск была равнодушна к придворной жизни и не желала участвовать в политических интригах. Ее единственной страстью оставались наряды, и Фергюс дарил их молодой жене в избытке, заявляя, что ему больше не на что тратить деньги.

– Что нам известно об этом Селимусе, Герин?

Вопрос подопечного вывел наставника из задумчивости, но не застал врасплох.

– Я не знаком с ним, но знаю, что он на год или два старше тебя. И еще говорят, ему кружит голову мысль о том, что он является наследником, – сдержанно ответил Герин.

– Понятно. А что еще ты слышал о нем? Говори честно.

Герин кивнул. Уил имел право знать все о тех, с кем ему очень скоро придется столкнуться.

– Король, мне кажется, продолжает надеяться, что из Селимуса выйдет толк, и Моргравия в конце концов будет гордиться им. Хотя, надо сказать, Магнуса не назовешь нежным отцом. У него нет особой привязанности к сыну.

– Почему?

– Я могу повторить лишь то, что рассказывал мне твой отец. Принцесса Адана была просватана за короля Магнуса, и уже во время свадьбы они почувствовали неприязнь друг к другу. По словам Фергюса, они не ладили всю жизнь. Я видел Адану пару раз и без преувеличения могу сказать, что она была сказочно хороша собой. При взгляде на такую красавицу у мужчин захватывает дух. Но Адана отличалась холодностью. Твой отец говорил, что ее нельзя было назвать несчастной, но ей не нравились муж и страна, в которой ей пришлось жить. Она проклинала тот день, когда приехала в Моргравию, населенную, по ее мнению, одними мужланами.

Мальчик бросил на Герина изумленный взгляд.

– Она прямо так и говорила?

– Да. Адана вообще-то не стеснялась в выражениях.

– А откуда она была родом?

– Из Парргемина. Наделось, уроки географии не прошли для тебя даром, и ты помнишь, где он находится.

Менторский тон Герина не понравился Уилу, и он состроил недовольную гримасу. Уил прекрасно знал, где расположен Парргемин – к северо-западу от Моргравии, у океана, западнее него, примерно в двухстах морских милях, располагался знаменитый остров Сипрес.

– У нее, наверное, была экзотическая внешность.

– Да. Селимус унаследовал от нее смуглую кожу.

– И, видимо, была последовательницей учения Зерка!

Герин кивнул.

– Расскажи подробнее, – попросил Уил, который был рад хоть как-нибудь отвлечься от мыслей о смерти отца.

– Об Адане можно рассказывать долго, – вздохнув, промолвил Герин. – Она ненавидела короля и обвиняла в алчности своего отца, который выдал ее замуж в чужие края. Адана настраивала маленького Селимуса против родителя.

– Насколько я знаю, она умерла молодой.

Наставник кивнул.

– Да, и ее смерть окончательно рассорила Селимуса и Магнуса. Твой отец был на той охоте, во время которой произошел несчастным случай. Он мог бы засвидетельствовать, что у короля не было намерения убивать свою супругу. К сожалению, Адана погибла. Стрела пронзила ей горло.

– Неужели то была стрела короля? – недоверчиво спросил Уил. – Отец никогда не рассказывал мне об этом происшествии.

– Судя по окраске оперения, она действительно принадлежала королю. Нет сомнения в том, что стрела была выпущена именно из его лука.

– Но как такое могло случиться?

Герин пожал плечами.

– Кто его знает! По словам Фергюса, королева почему-то оказалась в том месте, где ее не должно было быть, а Магнус стрелял по другой цели, но промахнулся и попал в жену. Но, конечно, сразу же стали ходить слухи о том, что король – отличный стрелок и попал именно в ту цель, в какую и метил.

Наставник бросил на Уила многозначительный взгляд.

– И Селимус так и не простил отца?

– Селимус обожал Адану. Вы оба потеряли матерей в раннем детстве, и это может сблизить вас. У вас много общего. Мне говорили, что Селимус хорошо освоил воинское дело. Сверстники не могут тягаться с ним в единоборстве. Он талантлив во всем, прекрасно владеет мечом, побеждает в кулачных боях, соревнованиях в беге и в скачках.