Текст книги "Лунный цветок"
Автор книги: Филлис Уитни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
II
Отель «Империал» в Токио был самым прочным сооружением. Ни одному землетрясению не удалось его разрушить, бомбы и огонь тоже пощадили низкое, крепкое каменное здание.
В отеле для Марсии не было никакой записки от Джерома. Оказалось, что момент получения важного для нее ответа откладывается, и Марсия сама не знала, чувствует ли она от этого облегчение или беспокоится больше, чем раньше. После полудня зазвенел телефон, она взяла трубку и услышала голос Алана Кобба.
– Привет! – сказал он весело и просто. – Этот ваш муж показался?
– Нет еще, – ответила Марсия. – Я… Я думаю, что произошло какое-то недоразумение.
– Япония – подходящее место для этого, – непринужденно сказал он. – Вы позволите заказать вам билеты в Киото, когда я буду заказывать билет себе?
Конечно, он мог это сделать, и к тому времени как он повесил трубку, они договорились, что утром вместе поедут в Киото поездом. Марсия была рада, что с нее свалилась часть забот.
Повесив трубку, она подумала о том, чтобы попытаться позвонить Джерому в Киото, потом отказалась от этой мысли. Он знал время их прибытия. Если бы он хотел их встретить, если бы он хотел с ней связаться, он бы это сделал. А если она с ним поговорит, и он прямо скажет ей не ехать в Киото, что ей тогда делать?
Они с Лори могли, по крайней мере, начать наслаждаться Японией и вечерним Токио. Они надели пальто и галоши и вышли на холодные и грязные заснеженные улицы, окунувшись в толпу японцев, хотя с разочарованием обнаружили, что почти все здесь носят одежду западного образца. Лори даже нравились оживление и шумный транспорт, двигавшийся взад и вперед по Гинзе и постоянно подававший резкие сигналы. Из открытой двери магазина гремело радио – исполняли одну из последних модных в Штатах мелодий. Кинореклама демонстрировала знакомые лица Гарри Гранта и Гарри Купера, повсюду ярко сияли неоновые огни. Порой было трудно поверить, что они не в Штатах.
У Марсии так и не возникло ощущения, что она на самом деле в Японии, вплоть до следующего утра, когда они сели в последний вагон поезда на Киото, и Алан Кобб сел напротив них.
Когда поезд миновал закопченные пригороды и мимо окон поезда стали проплывать заснеженные пейзажи сельской местности, ее охватило радостное чувство. Обнаженные ветви вишневых деревьев изящным узором выделялись на укрытом снегом ландшафте, а зеленые сосновые леса взбирались по склонам гор. Неожиданный всплеск киновари какого-нибудь храма и ворота тории, высокие, сгрудившиеся стволы бамбуковой рощи – все это, наконец, стало создавать у нее ощущение, что она находится в Японии. Поезд мчался между морем и горами, и виды того и другого были похожи на японские картины.
Она случайно упомянула о делегации, которая встретила Алана в аэропорту днем раньше.
– Я не ожидал, что меня будут встречать, – сказал он. – Боюсь, что я был не в состоянии сыграть роль, которую они мне отвели. Но как кто-нибудь в Японии может помнить книгу, которая была опубликована несколько лет назад?
– Какую книгу? – спросила Марсия.
Алан рассматривал через окно замерзшие рисовые поля. У него была привычка временами странно замолкать, и она чувствовала, что он не хочет отвечать на ее вопрос. После паузы он легко уклонился от ее вопроса.
– На самом деле книга не была хорошей. Она была написана слишком быстро. И в американском издании она вышла давно. Я никому ее не рекомендую. Меня гораздо больше интересует та, над которой я работаю сейчас. Может быть, ваш муж сможет мне в этом помочь.
Она удивленно взглянула на него.
– Каким образом?
– Он может знать кое-что, связанное с моей книгой. Тема книги – восстановление после катастрофы. Любая катастрофа влияет на человеческие отношения. В наши дни нетрудно найти материал. Ваш муж был здесь после Хиросимы, насколько я помню. Ему могут быть известны рассказы очевидцев или даже люди… – он остановился и искренне улыбнулся ей. – Книга – это предлог для встречи с Джеромом Тальботом. Не только потому, что Брустер просил меня навестить его. Джером интересует меня сам по себе.
– Интересует? – обеспокоенно спросила Марсия.
Он несколько мгновений смотрел на нее, затем, кажется, решил сменить тему.
– Пожалуй, это не мое дело, – сказал он. – Как насчет ланча? Ты голодна, Лори?
Они отправились в вагон-ресторан, и за столом с ними сидела компания молодых японских бизнесменов. Алан героически справился с проблемой – сделать заказ хорошенькой официантке, которая не говорила по-английски, и они вместе смеялись, когда нашли сандвич с сыром в разделе десерта.
После обеда Алан развлекал Лори загадками, которые вызывали частые взрывы хохота. Он сказал ей, что у него нет своих детей. Он не женат, но любит одалживать время от времени детей у своих друзей просто для того, чтобы общаться с молодежью. Возможно, мама Лори как-нибудь в Киото одолжит ему Лори, чтобы они могли вместе сходить посмотреть достопримечательности.
Марсия, погруженная в собственные мысли, не обращала на все это внимания, поскольку она пыталась подготовиться к первой встрече с Джеромом и точно представить, что она ему скажет, когда они останутся одни. Путешествие казалось бесконечным.
Вдруг она почувствовала на себе задумчивый взгляд Алана и поняла: он видел, что она погружена в свои мысли и специально отвлекал от нее Лори, чтобы Марсия могла спокойно обдумать то, что ее беспокоило.
Ближе к вечеру поезд свернул от моря в долину, которая лежала между окутанных туманом гор, и через какое-то время объявили Киото.
– Меня будут встречать, – сказал Алан. – Если вас никто не встретит, вы сможете добраться до дому?
Она неожиданно почувствовала себя неуверенно.
– Я… Я не знаю. Я имею в виду – если водитель такси не понимает по-английски…
– Все будет хорошо, – сказал он почти резко. – Просто покажите ему написанный адрес. Вы ведь на самом деле не испуганы, правда?
Его тон резко отталкивал ее. Казалось, он дает ей почувствовать, что пора встать на собственные ноги.
– Я прошу меня извинить, – быстро сказала она. – Мы ужасно досаждали вам. И уж, конечно, мы справимся сами.
– Я уверен, что вы справитесь, – сказал он. – В Японии не следует ожидать ничего, кроме огромного дружелюбия. Странно, не правда ли, ведь еще несколько лет назад…
Он не закончил свою мысль, а у нее возник вопрос о том, не участвовал ли он в войне, возможно, на Тихом океане, в боях с японцами. Он отвернулся от нее, чтобы надеть свое пальто, и вновь ей показалось, что этот кажущийся открытым человек может неожиданно, улыбаясь, закрыть дверь перед самым ее носом.
Поезд подошел и остановился у длинной крытой платформы. У выхода нужно было показать билеты, и путешествие закончено. Это был Киото. Алан Кобб, как ни в чем не бывало, протянул руку Марсии, принял ее благодарность так, как будто его мысли были заняты другими делами, и сказал:
– Я увижусь с тобой, Лори.
Марсия стояла на станции в редеющей толпе и чувствовала себя покинутой. Присутствие Алана Кобба давало больше комфорта, чем она предполагала. Она начала воспринимать его как друга и то, что он неожиданно их покинул, удивило ее.
– Я нигде не вижу папочку, а ты? – спросила Лори, стоявшая совсем рядом с матерью.
– Это естественно, – ответила Марсия, – Он ведь не знал, на каком поезде мы прибываем.
Такси были всевозможных размеров и с разной стоимостью проезда. Она выбрала средних размеров такси и обнаружила, что водитель не знает ни слова по-английски. Он был веселым и изо всех сил хотел быть полезным. Ее беспокоило то, что японские адреса часто бывают неясными, указывают скорее квартал, чем улицу. Но их водитель быстро вел машину по серому скользкому снежному месиву, подавая резкие сигналы пешеходам, которые тут же разбегались, освобождая дорогу. Было сыро и холодно, и казалось, что обогреватель в такси не работает. Наступил конец хмурого дня, и когда они ехали по извилистым улицам меж японских домов, по мостам, между сигналящих грузовиков, Марсия не могла хорошо рассмотреть Киото. Одной рукой она придерживала Лори, и часто от сумасшедшей езды у нее перехватывало дыхание. Каким-то образом пешеходам все же удавалось вовремя отпрыгнуть в сторону, другие машины разъезжались с ними на расстоянии толщины волоса, и, наконец, они медленно двинулись по улочкам жилых кварталов с высокими бамбуковыми заборами с обеих сторон.
Такси остановилось у деревянных ворот, как будто сошедших прямо с японской картины. Ворота с покатой черепичной крышей могли служить укрытием в непогоду, и их некрашеное дерево от сырости приобрело темный серо-коричневый цвет. На заднем плане, за садом, проступали карнизы большого дома. В верхних окнах не было видно света, а нижние закрывал забор.
С внутренней стороны ворот звякнул колокольчик, который представлял из себя гибкую металлическую полоску. Когда водитель постучал в ворота, колокольчик призывно зазвенел. При этом звуке Марсия почувствовала, что ее сердце стучит так быстро, что она задыхается. Руки стали влажными, и она опасалась, что голос ее прозвучит неровно. Это был долгожданный момент – он почти наступил.
Ворота открылись, и из них выглянул японец. Произошел обмен поклонами и долгая дискуссия. Мужчина был невысоким, коренастым, и в его внешности не чувствовалось дружелюбия. Уродливый темный шрам пересекал его лоб от черной брови до линии волос. Он не был невежлив, но его поведение показывало, что он не заинтересован помогать водителю такси в решении его проблем.
Водитель вернулся к машине, качая головой. Ворота позади него были готовы закрыться. Марсия открыла дверцу машины и торопливо вышла на узкую заснеженную площадку.
– Подождите! – крикнула она. – Пожалуйста, минутку подождите!
Мужчина задержался в полуоткрытых воротах и посмотрел на нее без всякого интереса. В неясном свете уличного фонаря он выглядел бесстрастным, что отнюдь не ободряло. Но это должен был быть нужный им дом. Она не знала, куда еще ей идти.
– Я ищу мистера Тальбота, – теперь голос ее звучал почти умоляюще. – Мистера Джерома Тальбота.
Он все еще без всякого выражения смотрел на нее, не понимая.
– Тальбот-сан, – повторила она. – Это дом Тальбот-сана?
Проблеск понимания мелькнул на его лице.
– А, со десу ка? – спросил он. – Тальбот-сан? Не здесь, – и он жестом указал куда-то в темноту.
– Вы можете сказать водителю? – спросила она. – Где дом Тальбот-сана?
– Он мой отец! – выкрикнула Лори из такси.
Японец перевел взгляд с Марсии на Лори и обратно, как будто что-то его обеспокоило. Он поклонился и снова заговорил с водителем, куда-то указывая. Потом плотно закрыл ворота у них перед носом. Водитель придержал дверцу для Марсии. Ничего не оставалось, как сесть в такси.
Машина двинулась вдоль бамбукового забора к перекрестку, сверила на еще более узкую улочку и остановилась перед другими воротами. Эти были несколько шире и менее разукрашены. Снова звон колокольчика, и после бесконечного ожидания к воротам подошла девушка-японка, одетая в толстое стеганое пальто; щеки ее были румяными от холода, от дыхания шел пар.
На этот раз Марсия быстро вышла из такси.
– Тальбот-сан? – спросила она как можно проще.
Девушка улыбнулась и с готовностью кивнула.
– Хай, Тальбот-сан.
Марсия знаком велела водителю вынести багаж. Когда она направилась через ворота вместе с Лори, маленькая служанка загородила ей дорогу, качая головой и что-то щебеча водителю.
– Не важно, – твердо сказала Марсия. – Это дом, куда нам надо, и мы войдем.
Она тихонько отстранила девушку, потянув за собой Лори. Аккуратная дорожка из отдельных камней вела сквозь снег ко входу, освещенному фонарем. Большой прямоугольный камень, с которого был сметен снег, служил ступенькой, поднимающей на уровень холла с узким выступом веранды. Водитель сложил их багаж на выступ, получил плату, которую передала ему Марсия, и исчез, пока она не передумала. Служанка все еще протестовала по-японски.
– Теперь она говорит о нашей обуви, – сказала Лори. – Она хочет, чтобы мы сняли обувь.
Поэтому они сели на ступеньки и сняли галоши и ботинки, а служанка принесла им тапочки. Девушка все еще беспокоилась о том, стоило ли их впускать, и неуверенно пятилась, пока они входили в большой, не застланный ковром холл. Темная поверхность полированного пола блестела в свете затененного электрического шара, свисающего с высокого потолка. Внутри было почти так же холодно, как в саду, и от их дыхания шел пар.
Девушка жестами показала, что они должны подождать здесь, пока она позовет кого-нибудь на помощь. Было ясно, что Джерома нет дома, иначе он бы услышал шум. Через минуту маленькая служанка вернулась и привела с собой женщину постарше. Вторая женщина была в коричневом кимоно, с темным оби вокруг талии. Лишь глаза ее, с любопытством глядевшие на Марсию и Лори, были яркими и живыми,
– Я миссис Тальбот, – объяснила Марсия и вдруг поняла, что говорит слишком громко. – Я жена Тальбот-сана. Это Лори Тальбот. Мы приехали из Америки. Где мистер Тальбот?
Старая женщина обменялась взглядом с молодой.
– Тальбот-сан здесь нет, – сказала она. – Вы не оставаться.
– Но мы собираемся остаться, – решительно сказала Марсия. – Мы будем ждать возвращения мистера Тальбота,
Вновь быстрый обмен взглядами. Старшая женщина обратилась к младшей так, будто отдавала приказание.
– Хорнер окусама, – сказала она.
Девушка улыбнулась и облегченно кивнула. Затем они поспешили к выходу.
– Здесь ужасно холодно, правда? – сказала Лори.
Марсия кивнула.
– Да, милая. Мы просто останемся в пальто до тех пор, пока не узнаем, что нам делать.
Она оглядела просторный пустой холл. В дальнем конце комнаты был лестничный пролет, ведущий наверх, недалеко от нижней ступеньки стоял маленький столик из резного тикового дерева, с узловатыми лапами вместо ножек. На столе стоял медный поднос для почты, на нем лежала пачка писем.
С дурным предчувствием Марсия подошла к столу и взяла несколько конвертов. Все они были адресованы Джерому Тальботу, и ни один из них не был вскрыт. Просмотрев половину конвертов, она нашла свою телеграмму из Штатов.
Значит, Джером Тальбот не мог иметь ни малейшего понятия о том, что его жена покинула дом и была на пути в Японию.
Дрожащей рукой Марсия положила назад конверты и обернулась к входной двери. Она слышала голоса, когда служанка шла через сад в сопровождении довольно нескладной американки, голова которой была повязана шарфом. Женщина задержалась у входа, чтобы снять обувь, и затем вошла в холл. Это была худая женщина, лет сорока. У нее было загорелое лицо с высокими скулами и большие прекрасные темные глаза. Выражение ее лица казалось не более приветливым, чем у японца из соседнего дома.
– Хелло! – сказала она. – Я Нэн Хорнер, соседка из дома, что стоит выше на холме. Суми-сан говорит, что у вас некоторые трудности с языком. Не могу ли я вам помочь найти то место, которое вы ищете?
– Мы его нашли, – сказала Марсия. – Я Марсия Тальбот. Кажется, он не получил вовремя телеграмму, которую я ему послала, поэтому не был предупрежден о нашем прибытии.
Женщина сняла с головы шарф и взлохматила свои короткие, тронутые сединой волосы.
– Суми-сан сказала мне, кто вы, но, признаюсь, я ей не поверила. Ну, вам лучше пройти сюда, пока я посмотрю, нельзя ли развести огонь в этом леднике. У слуг свои комнаты, и они предпочитают согреваться привычным им хибачи.
Она переключила внимание на Лори, и на этот раз неожиданно осветившая ее лицо улыбка сделала его вдруг живым и теплым.
– Ты, я полагаю, Лори? Я слышала о тебе.
Она открыла настежь дверь в большую мрачную комнату и проворно пошла включать лампы. Через плечо она говорила по-японски со служанкой, которая побежала зажечь лежавшие на решетке заранее приготовленные дрова.
Марсия обеспокоенно последовала за нею в комнату. Кто такая Нэн Хорнер, почему она так охотно пришла в дом Джерома распоряжаться и давать приказания слугам? Почему-то перед лицом этой уверенной женщины, чувствующей себя совершенно непринужденно в доме Джерома Тальбота, Марсия ощутила, как убывает ее мужество.
– Может быть, это она? – нерешительно спрашивала себя Марсия. – Может быть, эта женщина и есть ответ на вопрос, который гнала от себя Марсия?
Нэн Хорнер отвернулась от огня и ободряюще поглядела на нее.
III
Слова Нэн Хорнер были утверждением, а не вопросом. Что они означали, Марсия не поняла. Но ее возмутило то, что они были произнесены. Не отвечая, она оглядела большую комнату.
Комната определенно отводилась под гостиную и имела пропорции гостиной. Несмотря на свои размеры, она была переполнена мебелью викторианского стиля, несколько устаревшего. В центре старинного восточного ковра располагался круглый стол, покрытый красной плюшевой скатертью, на которой стоял горшок с пышным папоротником. Там были два покрытых плюшем дивана и один диванчик из черного конского волоса. В каждом углу стояли нагруженные безделушками этажерки, а множество неуклюжих стульев и антикварных вещей были неумело размещены по всей комнате. Старомодная люстра, ныне электрифицированная, тускло светила с потолка двумя или тремя лампочками. Казалось невероятным встретить такую комнату в Японии. Нэн Хорнер стояла возле мраморной каминной доски, с которой молча обозревали комнату золоченые часы. Руки ее были глубоко засунуты в карманы просторного пальто, и она морщила нос, оглядывая комнату.
– Что за мусорный ящик! Я не знаю, как Джерри это терпит. Он на пару недель уехал в Хиросиму. Я полагаю, это что-то связанное с его работой. Вы же знаете, там КЛАВ – комиссия по расследованию последствий атомной бомбардировки.
«Джерри?» – подумала Марсия. Джером никогда не был для нее «Джерри» – никогда, с тех пор как она его знала. Ее неприязнь к этой женщине усиливалась.
– Вы знаете, когда вернется мой муж? – несколько натянуто спросила она.
– Он не сказал. Он никогда не говорит. Но я думаю, что он там долго не задержится, – Нэн Хорнер подошла к высокому узкому окну и взглянула на затянутое снежными облаками небо. – Сегодня не знаю, но на следующей неделе должно быть полнолуние. А к полнолунию он всегда дома.
Это было странное замечание.
– Почему он должен приехать домой к полнолунию? – спросила Марсия.
Нэн Хорнер пожала худыми квадратными плечами.
– О, мы здесь, в Японии, придаем большое значение луне. Здесь мы обращаем больше внимания на такие вещи. А сейчас давайте посмотрим, что можно сделать, чтобы вас устроить.
Она вновь заговорила по-японски с двумя ожидавшими женщинами и затем кивнула Марсии:
– Завтра Суми-сан вычистит комнату для гостей и приведет ее в порядок для вас. Ею годами никто не пользовался. Но на сегодняшнюю ночь они приготовят вам постель в комнате Джерри и разожгут там огонь. Вы увидите, что она удобнее, чем этот мавзолей. Господи, что за комната!
Марсия согласно кивнула. Как странно, что Джерому приходится занимать этот большой дом, когда ему так мало нужно.
– Не заботиться о своем комфорте – это так похоже на Джерома, – сказала она.
Глаза Нэн Хорнер были задумчивы.
– Да, я знаю. Я познакомилась с Джеромом Тальботом, когда он впервые приехал в Японию. Фактически раньше, чем он женился на вас. Этот дом был построен в 80-е годы прошлого века. Человек, построивший его, принадлежал к одному из самых крупных правящих семейств Японии, но образование он получил за границей, в Европе. Ко времени возвращения в Киото он полюбил викторианский стиль и настоял на строительстве большого здания викторианского типа.
Нэп размашисто жестикулировала.
– Но он должен был удовлетворить запросы остальных членов своей семьи, – продолжала она, – поэтому он пристроил к вилле японское крыло. После его смерти в начале 90-х годов дом на некоторое время был превращен в отель. Вот почему у дома история архитектурного ублюдка. Кое-какая мебель в этой комнате, должно быть, стоит здесь с момента основания дома. Бог знает, что они с ней сделали во времена оккупации. Так или иначе, но дом подходил Джерри. Вы же знаете, большинство японских домов совсем крошечные.
– Зачем ему понадобилось такое большое здание? – спросила Марсия.
Нэн рассеянно наблюдала за обследовавшей комнату Лори и, казалось, не слышала.
– Как вы все-таки нашли дом? – спросила она Марсию.
Марсия протянула руки к пламени, с удовольствием впитывая тепло. Она была не прочь немного поджариться после того как замерзла и впала в уныние.
– Я показала водителю такси написанный адрес, – объяснила она. – Но сначала он отвез нас не к тому дому – за углом, на другой улице. К воротам вышел японец, но он был не слишком дружелюбен.
– Это, должно быть, Ичиро Минато, – сказала Нэн. – Это тот же самый дом, но Джерри разделил его перегородкой. Семья Минато – это… вы бы назвали их жильцами. Они живут на японской половине, и у Минато-сан свои проблемы, я думаю. Он не очень общителен. Как насчет еды, миссис Тальбот? Вы можете пообедать у меня, если они не смогут покормить вас здесь.
Приглашение было не слишком сердечным, и Марсия отрицательно покачала головой.
– Я уверена, что они смогут найти что-нибудь для нас. После полудня мы хорошо поели в поезде. Супу или чего-нибудь еще будет достаточно.
Нэн поговорила с Ясуко-сан, поварихой. Женщина поклонилась и бросила быстрый любопытный взгляд на Марсию.
– Она вас покормит, – сказала Нэн. – Есть рыба, рис и овощи, вы увидите, что она хорошая повариха. Она служит у Джерри много лет. Что-нибудь еще нужно?
– Нет, большое спасибо, – сказала Марсия. – Я не знаю, что бы мы без вас делали. – Ее собственные слова показались ей напыщенными, но она была не в силах казаться естественной.
Нэн Хорнер посмотрела на нее долгим внимательным взглядом.
– Все хорошо. Джерри мой старый друг. Вы можете мне позвонить, если я вам понадоблюсь. Но лучше, если номер назовет Суми-сан, иначе телефонистка вас не поймет.
Пока две женщины разговаривали, Лори с любопытством обходила комнату-музей. Нэн мрачно поглядывала на нее.
– Не очень похожа на отца, да? Сразу видно, что ваша дочь. Но тип нервной системы у нее, как у Джерри.
Было трудно спокойно сознавать, что Нэн Хорнер знает Джерома так же хорошо, как его жена, если не лучше, и Марсия внутренне сжалась.
– В Лори много жизни, – тихо ответила она. – Лори привлекает все интересное.
У Нэн была привычка откровенно и прямо смотреть на собеседника. Это смущало Марсию, она почувствовала себя неуютно. Теперь Нэн смотрела так, как будто в Марсии было что-то странное.
– Значит, вы его жена, – сказала она невыразительным голосом так, словно этот факт был слишком удивительным, чтобы быть правдой. – О, ну, конечно, это не мое дело. Если у вас есть все, что вам нужно, я пойду. Свистните, если я вам понадоблюсь. Пока, Лори. Спокойной ночи, миссис Тальбот
Она вынула руку из кармана, небрежно взмахнула ею и вышла из комнаты. За ней последовали Суми-сан и Ясуко-сан, болтающие по-японски.
«Я не должна допустить, чтобы эта искренняя женщина беспокоилась, – подумала Марсия. – Конечно, не дело Нэн Хорнер судить о том, какова жена Джерома, и Нэн сама признала это».
Лори закончила осмотр комнаты.
– Было бы здорово здесь жить! Можем мы теперь осмотреть остальную часть дома? Здесь все так странно, все совсем по-другому, чем у нас.
Марсия улыбнулась своему жизнерадостному ребенку.
– Завтра будет время для осмотра. Давай поглядим, хорошо ли горит огонь в папиной комнате, и устроимся там.
– Ты устала, правда? – мягко спросила Лори, и Марсия прижала к себе девочку. Она ужасно, невыносимо устала, но она знала, что причиной усталости был не перелет через океан, не поездка в поезде из Токио – это была эмоциональная усталость. Она слишком долго находилась в состоянии ожидания. Теперь, до появления Джерома, ожидать было нечего, и силы разом покинули ее. Неизвестно, когда она снова увидит Джерома. Как странно прозвучало замечание Нэн, что его появление связано с полнолунием. Было в этом замечании что-то такое, чего она не поняла, но сейчас у нее не было сил думать об этом.
Они с Лори ушли из большой комнаты, которую, вероятно, никогда не согреть одним камином, и пересекли широкий прохладный коридор, шаркая ногами в тапочках, которые не царапали и не портили полированных полов.
Суми-сан с поклоном и улыбкой, от которой проявились ямочки на ее пухлых щеках, провела их в спальню Джерома. Она сняла свое стеганое пальто и осталась в узорчатом голубом кимоно. На ногах у нее были короткие белые таби.
Спальня была меньше, чем гостиная, но такая же старомодная, с высоким потолком. Огонь в камине пылал, переносной электрический нагреватель был включен. По крайней мере, эта комната была более комфортабельной, хотя несколько аскетической, как и сам Джером.
Большая двуспальная кровать с кучей одеял выглядела удобной. Некоторые предметы обстановки, стоявшие в комнате, были сплетены из тростника, в японском стиле. Низкие стулья с колпачками на ножках не царапали полов и не рвали циновок. Большой ореховый письменный стол Джерома стоял у окна, а забитый книгами шкаф – у стены. На ночном столике тоже были книги и лампа с цилиндрическим пергаментным абажуром. Это, во всяком случае, была жилая комната. Лори подошла к изголовью кровати и остановилась, зачарованная. Марсия, почувствовав, что Лори затихла, обернулась и посмотрела, что привлекло ее внимание. Над кроватью, в центре голой бежевого цвета стены висела японская маска. Она была мастерски вырезана из темно-красного вишневого дерева. Была видна каждая черта смотревшего на них выразительного лица. Тут и там мазки краски подчеркивали красный рот, белые сияющие зубы, белки глаз, а лоб, высокие скулы, выгнутый подбородок были выполнены из полированного натурального дерева и казались почти живыми в игравших на них отблесках пламени камина.
– Это демон, да? – спросила Лори шепотом, как будто эти уши с длинными мочками могли слышать.
Марсия поняла, что она имела в виду. Выражение лица маски было удивительно злым. Брови и глазницы были расположены преувеличенно косо, а глаза мрачно смотрели вниз. Белые мазки над глазными яблоками придавали глазам выражение дикой ярости, лохматые черные брови были сделаны из натуральных волос, и их черные пряди свисали и с подбородка. Нос был вырезан, но он был широким у основания, с выступающими ноздрями, придававшими лицу насмешливое и презрительное выражение. Рот огрызался, губы были сомкнуты, уголки рта угрожающе опущены. Однако в маске демона не было необычных деталей. Ни клыков, ни выпученных глаз, ничего уродливого. Это было лицо человека – гордого, умного, опасного, злого.
– Я полагаю, это какой-то демон, – сказала Марсия, не желая думать о том, что художник намеревался изобразить человеческое лицо.
– Все равно, он ужасно страшный, – заметила Лори и обеспокоенно поверглась спиной к маске.
– Картина над камином мне больше нравится, – добавила она. – Хорошая, правда?
Марсия устало устроилась в качалке у камина и взглянула на японскую картину. На ней был изображен заснеженный пейзаж, где две фигуры прогуливались под покрытым снегом японским зонтиком. Мужчина был одет в длинное черное платье и только в распахнувшихся внизу полах виднелось яркое, золотое с красным кимоно. Голову мужчины закрывал высокий черный капюшон, рука его сжимала ручку зонтика чуть выше, чем рука его подруги. Девушка на картине была вся в белом, за исключением черного с золотом оби на ее талии и алой подкладки рукавов кимоно. Голова ее была завернута в белую ткань и мягкими складками обрамляла лицо. На обоих были высокие деревянные гета, поднимавшие их над поверхностью снега.
– Как ты думаешь, кто они? – спросила Лори, всегда готовая придумать какую-нибудь историю.
Марсия вспомнила кое-что из прочитанного о значении фигур мужчины и женщины под зонтиком на японских картинах. Это был общепринятый символ, и он означал, что эти двое были влюбленными. Лица, как обычно, ничего не выражали, но в том, как мужчина склонился к девушке, чувствовалась забота, а в опущенном взоре девушки – застенчивость.
– Вероятно, это двое гуляющих влюбленных, – сказала Марсия и удивилась, что Джером выбрал для себя столь сентиментальную картину.
Суми-сан вошла, чтобы установить для них маленький столик поближе к огню. Она принесла им еду на красном лакированном подносе. Еда была подана на красивых блюдах с синим рисунком. Пушистая сосновая ветка с крошечной шишкой была изящно пристроена в уголке подноса. Марсия потрогала ее и благодарно улыбнулась маленькой служанке. Суми-сан довольно хихикнула и прикрыла рот рукавом кимоно. Вероятно, она выбегала на снег, чтобы принести эту свежую ветку из сада. Она суетилась вокруг них, пока они ели, наполняла их чашки чаем. Даже Лори выпила немного чаю, поскольку под рукой не было свежего молока. Еда согрела мать и дочь, обе они повеселели.
Когда они поели, и все было убрано, они начали распаковывать вещи, чтобы достать то, что им нужно на ночь. Вновь вошла Суми-сан и жестами объяснила, что ванна готова. Поскольку Нэн Хорнер поручилась за них, Суми-сан с удовольствием их принимала. Она унесла Лори, чтобы познакомить ее с прелестями японской ванны, и на некоторое время Марсия осталась одна.
Она разделась и накинула стеганый халат. Потом она медленно прошлась по комнате, ища что-нибудь, что напомнило бы ей о Джероме, как-то ободрило, вновь соединило ее с ним. Разочарование, связанное с прибытием, большой холодный дом, появление Нэн Хорнер, казалось, удаляло ее от Джерома, делало чуть ли не чужой. Она начала упорно искать в этой комнате следы человека, которого она знала и любила.
Заголовки книг говорили о том, что он глубоко погружен в науку, но были среди книг так же и несколько о Японии. Один из томов, который она вытащила, оказался трактатом по психологическим отклонениям. Вытащив его, она почему-то беспокойно взглянула на маску над кроватью.
В комнате ощущалось присутствие этой маски. Сверкающие глаза заглядывали в каждый уголок: казалось, что жуткий взгляд злобно высмеивает все, что ни сделает человек достойного. Это, несомненно, было произведение искусства, но как мог Джером выносить, что эта маска злобно следит за ним со стены днем и ночью? По-видимому, в последние годы у него начал проявляться какой-то жуткий юмор. Здесь она узнала о нем нечто, о чем не хотелось вспоминать.
Казалось, что между маской и нежным снежным пейзажем с двумя влюбленными, между двумя этими крайностями лежало огромное расстояние. «Как можно было их сочетать?» – думала она. Ей казалось, что пока она этого не поймет, она плохо поймет и то, каким человеком стал Джером Тальбот, и эта мысль ее пугала – проделать такой путь, чтобы встретиться с незнакомым человеком.
На противоположной стене комнаты, в тени, она увидела другую картину. Чтобы получше рассмотреть ее, она взяла стоявшую поблизости лампу с абажуром. Это была фотография в рамке, с мрачным реалистическим сюжетом – вид развалин дома, оставшихся после бомбардировки. Сломанные стены, разбросанные во все стороны кирпичи и одно, доминирующее в этой сцене, полуразрушенное здание. Это сооружение возвышалось над остальными руинами и некогда было зданием из бетона высотой в несколько этажей. Его все еще увенчивали голые фермы купола. В одном из углов фотографии было написано слово, и Марсия наклонилась, чтобы прочесть его. Это слово было ХИРОСИМА.
