Текст книги "Ким Филби - супершпион КГБ"

Автор книги: Филлип Найтли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА VIII. ПРОТИВ ОБЩЕГО ВРАГА

Киму Филби удалось устроиться на работу в британскую разведку. При этом большую роль сыграло знание им положения во франкистской Испании, которая в то время занимала важное место в войне разведок. Официально Испания придерживалась нейтралитета, но Франко во всем поддерживал Гитлера, и поэтому германская разведка действовала в стране без каких-либо ограничений. Не желая, однако, компрометировать нейтралитет своей страны, Франко терпеливо относился к действиям и британской разведки. Подобная ситуация существовала и в соседней Португалии. Таким образом, в этих странах британские и германские сотрудники разведок сталкивались фактически лицом к лицу, что создавало большие возможности для завязывания интриг, осуществления различных провокаций, проверок и перепроверок фактов и отдельных лиц.

Следующая интрига, далекая, несомненно, от действительности, отображает ту атмосферу, которая царила на Пиренейском полуострове, когда Филби приступил к работе в испано-португальском отделе СИС. С позиций Лиссабона действовал агент, имевший псевдоним «Блинки». В один из дней он связался с резидентурой СИС в Лиссабоне: «У меня есть очень важная информация. Речь идет о новом немецком шифре. Я хочу за него 100 тысяч долларов». После проверки англичане пришли к выводу, что шифр подлинный, и заплатили требуемую сумму. Затем «Блинки» встретился с представителем немецкой военной разведки в Лиссабоне, которому заявил: «У меня есть для вас очень важная информация, которую я оцениваю в 100 тысяч долларов». Поскольку в прошлом «Блинки» был надежным источником, немцы тоже заплатили. После чего он заявил: «Я только что продал ваш новый шифр англичанам». Немцы не особенно рассердились, поскольку теперь они знали, что англичане читают их переписку. Они могли прекратить использовать этот шифр для передачи важных сведений и снабжать англичан дезинформацией, что заставит их «ходить по замкнутому кругу».

Но «Блинки» на этом не остановился. Он посчитал, что, если англичане будут знать, что немцы осведомлены о том, что они читают их шифр, это позволит им распознавать немецкую дезинформацию и уберечь себя от многих бед. Поэтому он вновь пошел к англичанам и заявил: «У меня есть для вас действительно ценная информация, стоящая не менее сотни тысяч долларов: «Я сообщил немцам, что продал вам их шифр».

Англичанам это надоело. «Блинки» было сказано, чтобы он побыстрее тратил полученные деньги, поскольку завтра это, возможно, будет уже поздно: в скором времени он может попасть в неприятную историю. Однако через час после этого разговора англичанам позвонил начальник португальской секретной службы, без разрешения которого нельзя было находиться в стране. Он только сказал: «Насколько я понимаю, ваши люди угрожают моему человеку».

Филби был неспособен на подобные интриги. К работе он относился с благоговейным трепетом. Он мало что знал о контрразведывательной деятельности и должен был все осваивать в процессе повседневной работы. «Помощи сверху я почти не получил, – писал он впоследствии, – и моим главным помощником стала старший секретарь, опытная девушка, пришедшая на работу в СИС еще до войны. Благодаря ей мне удалось избежать многих неприятностей».

Как ранее уже отмечалось, первые расшифрованные материалы «Алтрэ» касались деятельности немецкой военной разведки. Мензис добился права контролировать их рассылку. Он поручил это дело пятому отделу, во главе которого стоял Феликс Каугилл, принявший Филби на работу. Мензис дал Каугиллу указание – принять все меры для защиты источника этой информации. Какая польза в расшифровке немецких кодов, если из-за небрежности работников МИ-6 немцы узнают об этом. В этом случае они могут сменить шифры или, что гораздо хуже, использовать их для передачи дезинформационных данных, чтобы вводить англичан в заблуждение.

Естественно, Каугилл принял все меры для выполнения указания. Однако в скором времени он испортил отношения с МИ-5, службой обеспечения безопасности радиосвязи и другими подразделениями СИС. Они не понимали позиции Каугилла и, по словам Филби, обвиняли его в сокрытии информации, которая могла бы быть эффективно использована другими ведомствами. Чем больше они настаивали на своем, тем более упрямым и подозрительным Каугилл становился. Любую критику воспринимал как проявление нелояльности к разведке. Эти раздоры могли бы быть прекращены на ранней стадии, если бы заместитель директора СИС Валентайн Вивьен, отвечавший за контрразведывательную работу в СИС, дал четкие указания. Но Вивьен был поглощен ссорой с другим заместителем директора, Клодом Дэнси, который считал контрразведывательную работу в военное время бесполезной тратой усилий, а сотрудников, занимавшихся этим делом, трусами и бездельниками. Каугилл видел все недостатки Вивьена и, к неудовольствию последнего, через его голову принял меры к расширению своего отдела (так в пятый отдел попал Филби).

Все это не ускользнуло от внимания Филби, который стал ждать возможность, чтобы использовать эту ситуацию в своих интересах. В этой стычке Филби старался не принимать чьей-либо стороны, не привлекать к себе особого внимания. Много работал для постижения профессии разведчика. Следует отметить, что в это время он стал увлекаться спиртными напитками. Однако даже в состоянии алкогольного опьянения Филби не терял над собой контроль: его речь и мысли были всегда в норме. Очевидно, Филби употреблял алкоголь для снятия внутреннего напряжения и при этом не боялся выдать себя. В Москве я спросил Филби об этом. Он ответил: «Я нередко спрашивал себя: как можно было так много пить и не споткнуться. И в этом не было ничего сверхъестественного. Внутри меня будто бы существовала какая-то сила, способная ощущать пределы допустимого в словах и в поступках. Как бы много я ни выпил, она помогала мне быть всегда начеку».

Внутреннее напряжение Филби, очевидно, значительно уменьшилось после нападения в июне 1941 года Германии на Советский Союз. После возвращения из Испании он, подобно многим коммунистам, попытался понять, что заставило Москву подписать пакт о ненападении с Германией. В этом деле Берджесс помочь ему не мог, О начале войны Германии с СССР Филби узнал на отдыхе, который он проводил на юге Франции. Он сразу же выехал в Лондон, чтобы обсудить ситуацию с Блантом. Один из друзей Филби по Кембриджскому университету заявил, что Блант и Филби были очень удручены создавшимся положением. Он считает, что Берджесс в это время намеревался вообще отречься от коммунизма.

Оперативный руководитель помог Филби совладать с собой. Нет сомнений, он внушал своему помощнику широко известную коммунистическую догму: Сталин не мог поверить в искренность предложения западных государств о создании антинацистского союза, он сомневался в желании Франции и Великобритании заключить такой пакт. С другой стороны, ему казалось возможным соглашение между Великобританией, Францией, Германией, Италией и, возможно, Японией против Советского Союза. В отличие от других агентов у Филби было меньше оснований для беспокойства, и нападение Германии на Советский Союз освободило его от тех сомнений, которые он на этот счет еще имел.

Оба «работодателя» Филби – британская и советская разведки в 1941 году имели общую цель: нанести поражение Германии. Позднее положение могло измениться, но в то время советский оперативный руководитель одобрял все действия Филби, как сотрудника СИС, направленные против Германии. Некоторые мероприятия подобного плана Филби описал в своей книге «Моя тайная война». Обсуждали мы их и в Москве. Об этих делах вкратце следует рассказать и в этой книге, поскольку они создали Филби хорошую репутацию и способствовали продвижению по службе.

ДЕЛО С ФАЛЬШИВЫМ ДНЕВНИКОМ.

Анджел Алькасар де Веласко, испанский пресс-офицер, посетил Великобританию. Поскольку были подозрения, что он работает на немцев, СИС поручила одному из своих агентов выкрасть у Алькасара дневник после его возвращения на родину. Сначала в пятом отделе СИС думали, что им страшно повезло: дневник был полон фамилий и адресов людей, которых Веласко якобы завербовал в Великобритании для работы на немецкую разведку. Однако в результате длительных и скрупулезных исследований пришли к заключению, что дневник был фальшивым: Веласко «состряпал» его, чтобы вымогать деньги у сотрудников немецкой разведки в Мадриде [15]15
  Позднее Веласко оказался в Нью-Йорке, где, по его словам, создал агентурную сеть из четырех испанских журналистов и двух дипломатов для работы на Японию. Он заявил, что эту агентурную сеть пришлось распустить после того, как канадский контрразведчик поймал их за зашифровкой информации для передачи в японскую разведку. – Прим. авт.


[Закрыть].

Но Филби решил, что дневник может сыграть свою роль. В числе названных в дневнике лиц были два человека, которые действительно существовали и находились в то время в Лондоне. Это испанский журналист Луис Кальво и пресс-атташе Испании. По предложению Филби, МИ-5 арестовала Кальво и направила его в «строгий» следственный центр на Хэм-Коммон. Там Кальво раздели донага и предъявили дневник, в котором упоминалась и его фамилия. Кальво ничего не оставалось делать, как рассказать о своей шпионской деятельности, которая к Веласко никакого отношения не имела. Его упрятали в тюрьму, где он находился до конца войны. Когда испанскому пресс-атташе показали дневник и намекнули, что министерство иностранных дел Великобритании может объявить его «персоной нон грата», он также согласился сотрудничать и передавать МИ-5 все сведения, которые ему удастся узнать о приезжающих в Лондон испанцах.

ДЕЛО «ОРКИ»

Из перехваченных сообщений следовало, что немецкая разведка на испанском пароходе направляет двух своих агентов в Центральную Америку. Были названы фамилии агентов. Во второй телеграмме говорилось, что старший из них плывет вместе со спутниками «Орки». Кто бы это мог быть? По мнению Филби, какие-то диссиденты-коммунисты. Проверка по учетам контрразведки выявила шесть или семь человек, биография которых говорила о их возможной принадлежности к такой категории лиц.

Когда испанский пароход сделал остановку в Тринидаде, были арестованы все подозрительные лица. Один из двух названных в телеграммах человек сразу же во всем признался, но другие все отрицали. Их задержали по формальным основаниям, имевшим отношение к контрабанде.

Через год одному из сотрудников Филби, пересматривавшему это дело, пришла интересная мысль. Он связался с правительственной школой шифров и кодов и попросил еще раз посмотреть оригинал телеграммы на немецком языке. Да, действительно, подтвердили там, в телеграмме написано не «orki», a «drei» (три). Речь шла об агенте и трех его спутниках: коллеге, жене и теще. К счастью для Филби, когда эти лица, незаконно арестованные по его приказу, подали в суд на британское правительство, он уже находился в Стамбуле.

ДЕЛО С АННУЛИРОВАННОЙ ОПЕРАЦИЕЙ

Принятое Филби решение использовать имевшуюся в пятом отделе СИС информацию для противодействия подрывной работе немцев в Испании совпало с получением сведений о том, что фашисты что-то замышляют в районе Альхесираса. Из перехватов «Алтрэ» он знал кодовое название этой операции немцев – «Бодден». Размышляя над причиной выбора такого названия, Филби вспомнил, что Бодден – это название узкого пролива в Балтийском море, отделяющего остров Рюген от собственно Германии. Может ли слово «Бодден» иметь какое-либо отношение к другому проливу – Гибралтарскому. Филби проконсультировался с доктором Джонсоном, начальником научного отдела СИС, который после изучения всех материалов заявил, что, вероятно, речь идет о намерении немцев установить приборы для обнаружения кораблей, проходящих через пролив в ночное время.

Сначала Филби решил поинтересоваться в Управлении специальных операций, заинтересовано ли оно в уничтожении немецких приборов, но, подумав, отказался от этой идеи в пользу более «тонкого хода». Суть его состояла в следующем. Через своего посла в Мадриде сэра Сэмюэля Хора британская сторона заявляет официальный протест испанскому правительству. Филби не надеялся, что генерал Франко заставит немцев отказаться от своего плана. Он ожидал, что Франко предупредит немцев о том, что англичане знают об их намерениях. Несомненно, немецкую разведку охватит паника: как удалось СИС узнать об их тайных планах, может быть, в разведывательную сеть немцев в Испании пробрался английский шпион. Именно это и случилось: через несколько дней Филби с удовлетворением прочел перехваченное сообщение из Берлина в Мадрид, в котором говорилось: «Операцию «Бодден» полностью прекратить».

ДЕЛО АДМИРАЛА КАНАРИСА

В один из дней Филби получил перехват «Алтрэ», в котором говорилось, что шеф немецкой военной разведки адмирал Вильгельм Канарис намеревается посетить Испанию. Из Мадрида он поедет в Севилью, на ночь остановится в маленьком городке Манзанарес. Об этом случае Филби рассказал мне в Москве. «Еще со времен гражданской войны в Испании я хорошо знаю этот городок. В нем Канарис может остановиться только в гостинице «Парадор». Я подготовлю для Каугилла сообщение с предложением поставить в известность об этом деле Управление специальных операций о том, чтобы оно подготовило мероприятие по уничтожению Кана-риса. Насколько мне было известно о «Парадоре», забросить пару гранат в спальню Канариса трудностей не составит.

Каугилл одобрил мое предложение и направил рапорт Мензису. Через пару дней Каугилл показал мне резолюцию начальника разведки: «Прошу никаких действий против Канариса не предпринимать». Позднее при докладе одного вопроса Мензису мне представилась возможность поднять вопрос о моем рапорте: «Шеф, я был озадачен Вашим решением по этому делу. Разве не стоило попытаться?» Мензис улыбнулся и ответил: «Я всегда считал, что мы должны что-то предпринять против адмирала». И только много позднее я узнал, что с Кана-рисом он поддерживал секретный контакт через свою связь в Швеции».

Этот случай, и особенно замечание Мензиса, не давали Филби покоя. После начала военных действий еще бытовало убеждение в том, что война между Германией и Великобританией является трагедией, которую можно было бы избежать. В Соединенных Штатах продолжались контакты с оппозицией Гитлеру, представителем которой был Адам фон Тротт. В июле 1939 года фон

Тротт направил в Лондон полковника Генерального штаба Герхарда фон Шверина с рекомендательным письмом Дэвиду Астору, который позднее стал редактором «Об-сервера». Это письмо произвело на Астора такое сильное впечатление, что он решил обратиться в СИС в надежде, что представитель разведки встретится с фон Шверином. Руководящий сотрудник СИС заявил Астору: «Мне известно, кто этот человек. И если вы хотите знать мое мнение по поводу его приезда в Лондон, когда наши отношения с Германией находятся в таком плачевном состоянии, я скажу: «Это невообразимая наглость».

В Риме немцы через представителя Ватикана обратились с просьбой к папе Пию XII быть посредником в поисках справедливого и почетного мира. В Швейцарии состоялась встреча, на которой принц Хоэнлоэ, судетский аристократ, действовавший по поручению одного из нацистских лидеров – Геринга, обсуждал с отставным полковником авиации Малькольмом Кристи, с 1927 по 1930 год занимавшим пост британского военного атташе в Берлине, условия заключения мира, который развязал бы руки Германии для борьбы с коммунистической угрозой.

На позиции правительства Великобритании оказал влияние произошедший в ноябре 1939 года в Венло инцидент, когда гестапо арестовало двух сотрудников британской разведки, которых немцы хитростью заманили на встречу якобы для обсуждения условий организации объединенного антисоветского фронта. После этого Черчилль запретил любые контакты с германской оппозицией. И когда в мае 1941 года заместитель Гитлера Рудольф Гесс совершил драматический перелет в Шотландию, имея при себе список известных в Великобритании людей, которые, по его словам, выступают за мирный договор с Германией и союз против СССР, Черчилль повел себя осторожно и не допустил к Гессу сотрудников британской разведки, которая, как он считал, выступает именно за такой шаг.

Битва за Великобританию, быстрая победа немцев в Западной Европе и их вторжение в Советский Союз заставили замолчать сторонников заключения союза с Германией и создания объединенного фронта против Советского Союза. Великобритания объединилась вокруг Черчилля, поддержала его военные усилия, согласилась с той ролью, которую премьер-министр отводил Красной Армии в деле разгрома Гитлера. Но у некоторых еще сохранились старые взгляды на эти вопросы, и Филби стал свидетелем следующей истории.

Послом Великобритании в Мадриде был сэр Сэмюэль Хор, бывший министр внутренних дел и один из ведущих «миротворцев», который все еще надеялся на достижение мира, переговоры по заключению которого должны вестись, по его мнению, при посредничестве генерала Франко. Меньше всего Хор хотел, чтобы СИС работала против немцев в Испании или чтобы британская разведка пыталась свергнуть Франко, с тем чтобы втянуть Испанию в войну на стороне союзных держав. Он уже воспрепятствовал попытке СИС открыть свое представительство в Мадриде, предназначенное для проведения допросов военнопленных из союзных с Великобританией стран, бежавших в Испанию из немецких лагерей. Хор энергично протестовал против таких намерений британской разведки, которая была вынуждена перенести свое представительство в Лиссабон.

Филби был шокирован, когда узнал, что Мензис защищает Канариса и поддерживает с ним контакт через нейтральную Швецию. Каковы цели этого контакта? Филби пришел к выводу, что Канарис, очевидно, имеет какое-то отношение к антигитлеровским силам в Германии, и Мензис хотел бы не упустить возможности установить с ними контакт. Об этих мыслях Филби доложил своему советскому оперативному руководителю, от которого получал указание внимательно следить за развитием событий, относящихся к этому вопросу.

Главная задача Филби состояла в том, чтобы информировать Москву о любых шагах по заключению англичанами сепаратного мира с Германией и перенесению всех военных действий на советский фронт. Филби рассказал мне в Москве, что эта проблема чрезвычайно интересовала советскую разведку, и он получил указание не только фиксировать подобные шаги, но и принимать все меры по их нейтрализации. И Филби не разочаровал своих московских друзей.

Например, летом 1942 года ему пришлось заниматься документом, подготовленным специалистами отдела Хью Тревор-Роупером и Стюартом Хэмпшайром, аналитиком, специализировавшимся по Германии, который работал в СИС по временному контракту. В документе излагались условия, при которых поиски мира с Германией – исключая безоговорочную капитуляцию – становились приемлемыми и желательными и объяснялось, почему такие действия следует рассматривать со всей серьезностью. По общему мнению, это был прекрасный документ. Но поскольку «миротворческую» миссию, несомненно, пришлось бы выполнять в Испании или Португалии, а разведывательную работу в этих странах курировал Филби, перед внутренней рассылкой документа и направлением на ознакомление американцам его следовало завизировать у него.

Ко всеобщему удивлению, Филби решительно возражал против документа, заявляя, что он носит спекулятивный характер. Тревор-Роупер вспоминает:

«Мы были поражены непреклонностью Кима, который отметал все наши доводы. От некоторых сотрудников пятого отдела СИС в принципе можно было ожидать бездумного блокирования некоторых мероприятий разведки. Но как мог это делать Филби – говорили мы друг другу – интеллигентный и грамотный человек, как он мог так себя вести при решении столь важного вопроса. ' Очевидно, он уже впитал в себя осторожность контрразведчика!»

Наоборот, поведение Филби было в высшей степени разумным. Как сотрудник советской разведки, он сразу же почуял опасность. Немецкие антинацисты стремились не к прекращению войны с Россией. Они хотели устранить Гитлера, заключить мир с Великобританией и другими союзными державами, а затем закончить успешно начатый захват Советского Союза. Филби не мог допустить, чтобы документ дошел до влиятельных кругов Великобритании и был принят ими к исполнению. Поэтому он использовал свои полномочия, чтобы заблокировать его.

Роль Филби проявилась и в деле Отта Йона. Адвокат «Люфтганзы» и член оппозиции Гитлеру, в 1942 году Йон, связался с сотрудником СИС, имевшим псевдоним «Тони», который работал в то время в британском посольстве в Лиссабоне. Йон рассказал мне следующее:!

«Мне было поручено выяснить, какую помощь может нам оказать британское правительство в деле устранения Гитлера. Действовал я не по поручению Канариса. Он не участвовал в заговоре, но прикрывал заговорщиков. Во время прогулки по виноградникам на окраине Лиссабона «Тони» дал понять, что мы не услышим отклика из Лондона, пока каким-либо образом не заявим о себе.

В январе 1944 года, в разгар подготовки заговора Штауфенберга (покушение на жизнь Гитлера) я по его заданию вновь встретился с «Тони», чтобы выяснить отношение правительства Великобритании к нашим планам.

«Тони», очевидно, не было на месте, поэтому мне удалось побеседовать с его сотрудницей Ритой. Она рассказала, что имеются строгие указания из Лондона, запрещающие какие-либо контакты с «представителями оппозиции Гитлеру в Германии». Затем она добавила: «Генерал Эйзенхауэр назначен Верховным Главнокомандующим союзными войсками. Теперь исход войны будет решаться силой оружия». Таким образом, у Шта-уфенберга не было шансов вступить с Эйзенхауэром в переговоры о заключении перемирия, как он на это надеялся. Нам осталась только безоговорочная капитуляция».

Из письма Отто Йона в газету «Санди таймc» от 27 мая 1988 года (не публиковалось)

Лондонские инструкции, несомненно, были подготовлены самим Филби. Он не дал хода докладу «Тони» о первой встрече с Йоном на том основании, что тот был «не надежен». Как Филби рассказал мне в Москве, «Йон был трудным человеком. Во время войны мы пытались использовать его в качестве агента-двойника, но Йон постоянно менял свои решения. Слабостью условий, которые немцы выдвигали для заключения мирного договора, были заложенные в них слишком обширные требования. Поэтому их было трудно принимать всерьез. Их условия были бы приемлемыми, если бы Германия выигрывала войну. А она ее проигрывала. Мы справедливо отклонили их. Немцам пришлось вести войну до конца, и они ее проиграли».

Йон со своей стороны решительно отрицал, что он когда-либо был агентом-двойником, и выдвигал многочисленные обвинения в адрес Филби. Йон заявил, что после провала заговора он бежал в Лиссабон. Филби сделал все возможное, чтобы держать его подальше от Лондона, с гем чтобы он не мог проинформировать британскую сторону о масштабах оставшейся оппозиции Гитлеру. Канариса повесили 9 апреля 1945 года за участие в заговоре против Гитлера. После войны Йон стал начальником службы безопасности Западной Германии. В 50-х годах имя Йона мелькало в заголовках газетных статей после того, как он появился в Восточном Берлине и выступил с нападками на Запад. Затем год спустя Йон бежал в Западный Берлин и заявил, что был похищен коммунистами.

Действия Филби носили оборонительный характер. Коммунисты считали, что это предательство – вести за их спиной мирные переговоры с Германией, поскольку на СССР пали основные тяжести войны, и он понес самые большие потери. Как заявил Филби: «Создалось бы опасное положение, если бы у русских появились основания думать, что мы заигрываем с немцами. Обстановка в то время была полна взаимных подозрений».

Но по словам сотрудника МИ-5, который дал мне интервью после того, как в марте 1988 года в газете «Санди таймc» появились мои статьи, Филби пошел дальше. Планы Сталина, касавшиеся послевоенного устройства Германии, держались в секрете от Великобритании и Соединенных Штатов. В них предусматривалось создание в Москве Национального комитета немцев, который мог бы служить основой для формирования коммунистического правительства, готового взять власть в Германии сразу же после окончания войны. Поэтому Москва выступала против любой внутренней оппозиции Гитлеру, поскольку она несла угрозу будущему коммунистическому правлению в Германии. В подтверждение можно привести следующее. В феврале 1944 года в Стамбуле изменил старший офицер германской разведки Эрих Вермеер и его жена Элизабет. Набожные католики, супруги Вермеер, занимавшие высокое место в германской иерархии (Элизабет Вермеер приходилась племянницей Францу фон Папену, известному политику, ветерану германской дипломатии), считали, что они больше не могут работать на нацистский режим. После установления связи с посольством Великобритании в Стамбуле их вывезли в Лондон, где во время опроса они находились на попечении Филби. До конца войны они работали в области пропаганды («черной») и позднее поселились в Швейцарии, очевидно, под чужим именем. По словам сотрудников МИ-5, Вермееры дали сведения о масштабах католической оппозиции в Германии и представили список ведущих католических деятелей, которые в послевоенный период могли бы помочь западным союзникам сформировать в Германии антикоммунистическое правительство.

По характеру работы через Филби иногда проходила очень большая информация. Пятый отдел размещался не в штаб-квартире СИС на Бродвее, напротив от входа в станцию метро Сент-Джеймс парк. В связи с расширением штата разведки во время войны пятый и ряд других отделов СИС были выведены в пригород Лондона. Вместе с центральным архивом, в котором хранились все дела СИС, его разместили в Сент-Олбансе. Филби быстро установил дружеские отношения с начальником архива Биллом Вудфилдом и начал брать на просмотр журналы, в которых регистрировалась агентура СИС. Это были совершенно секретные материалы, касавшиеся действовавших за границей агентов.

У Филби были все основания для просмотра учетов агентуры СИС в Испании и Португалии. Эти страны входили в зону его ответственности и, естественно, он хотел знать все данные об агентах, когда-либо работавших в этих странах. Но попросить на просмотр два журнала, в которых значилась агентура в Советском Союзе, совершенно другое дело. Фамилии таких агентов СИС представили бы громадную ценность для советской разведки. Через таких агентов можно было бы реализовать дезинформацию, при необходимости арестовать их и расстрелять. Но если бы у Филби поинтересовались, зачем ему понадобились эти журналы, он не смог бы дать разумные объяснения и оказался бы в большой беде. Будучи уверенным в том, что покладистый Вудфилд никогда не спросит его об этом, Филби взял эти журналы, выписал из них фамилии агентов и вернул в архив.

Спустя неделю ему позвонил Вудфилд и попросил вернуть второй журнал. Филби сверился со своими записями и объяснил начальнику архива, что все материалы он уже возвратил. На это Вудфилд ответил, что его сотрудники осмотрели все помещение архива, но второй журнал найти не смогли. Он посоветовал Филби все просмотреть еще раз, однако и эти усилия результатов не дали. Филби следующим образом описал этот случай: «Вечером за джином мы еще раз обсудили эту загадочную историю с журналом. Билл рассказал мне, что если следовать обычной процедуре, то необходимо немедленно докладывать начальнику об обнаруженной утере. Я убедил его подождать несколько дней. Моя тревога росла. Я не сомневался, что начальство «соответствующим образом оценит» мое чрезвычайное рвение, выразившееся во внимательном изучении журналов регистрации агентуры. При этом утерян один журнал, в котором была зарегистрирована агентура СИС в стране, далеко удаленной от курируемого мною региона».

Когда Филби мучили мысли о возможном окончании его недолгой карьеры в СИС, ему позвонил Вудфилд и сообщил, что журнал нашелся. Оказалось, что одна из секретарей в целях экономии места объединила оба журнала в один. Во время поисков исчезнувшего журнала она болела гриппом. Когда по возвращении на работу ей рассказали о пропаже, она сразу же вспомнила о своем нововведении. Филби и Вудфилд отметили это событие несколькими бокалами розового джина: Вудфилд пил за обнаружение пропажи, а Филби – за благополучное предотвращение еще одной угрозы для его карьеры офицера советской разведки.

Тем временем Филби обнаружил, что он может записаться на дежурство (один или два раза в месяц) в штаб-квартиру СИС в Бродвей-билдингс. В обязанности ночного дежурного входило получение из всех резидентур сообщений и принятие по ним решений. Поэтому примерно в течение двенадцати часов дежурный являлся главным действующим лицом в разведке. Несколько других правительственных ведомств передавали свои совершенно секретные сообщения через системы связи СИС, ошибочно полагая, что она более безопасна. Поэтому ночной дежурный имел доступ к большому объему важной правительственной информации.

Одним из ведомств, использовавших радиоканалы СИС, было военное министерство. Во время ночных дежурств на Бродвее Филби имел возможность читать сообщения, поступавшие по линии британской военной миссии в Москве. В число вопросов, которые обсуждались сотрудниками миссии с советской стороной, входило предоставление СССР военной помощи, обмен разведывательной информацией, принятое в конце 1942 года решение Великобритании уменьшить объем передававшихся Москве материалов, поступавших по каналу «Алт-рэ». Можно предполагать, что Филби передавал своему советскому коллеге все, что ему удавалось узнавать по этим вопросам’. В результате советские власти знали британскую позицию еще до начала обсуждения вопросов на регулярных встречах с сотрудниками военной миссии Великобритании в Москве, что давало им большие тактические преимущества.

На этой стадии военных действий с Германией сотрудник советской разведки, занимавшийся Великобританией, должен был быть доволен ходом дел. Его главный помощник Ким Филби проник в СИС и укрепляет там свои позиции. Гай Берджесс доставлял разочарование. Он работал в СИС, но был уволен, и хотя Берджесс помог Филби устроиться на работу в МИ-6, возвратиться в разведку сам он не смог. Однако у него был широкий круг знакомых и друзей в правительственных кругах и в мире спецслужб и, если верить сотруднику советской разведки Владимиру Петрову, бежавшему на Запад в 1954 году в Австралии, объем поступавших от Берджесса материалов был так велик, что «все шифровальщики советского посольства занимались подготовкой его материалов для передачи по каналам радиосвязи в Москву».

У Энтони Бланта дела складывались лучше. В отделе «Б» МИ-5 (контршпионаж) в его задачу входило наблюдение за посольствами нейтральных стран в Лондоне, в том числе вскрытие их дипломатической почты и фотографирование ее содержания. Таким образом, он имел возможность передавать своему советскому коллеге информацию об отношении нейтральных стран к войне, их оценки вклада Великобритании в военные действия и другие данные, полученные сотрудниками этих посольств от своих источников. Блант был скромным человеком, хорошим работником. Коллеги с уважением относились к нему, их привлекала его интеллигентность. По мере продвижения по службе расширялся доступ Бланта к секретам. Когда его босс Гай Лидделл был занят, Блант участвовал в заседаниях объединенного разведывательного комитета и таким образом мог передавать русским сведения не только о той информации, которая рассматривалась на заседаниях комитета, но и о ее оценке.