Текст книги "Валет червей"

Автор книги: Филиппа Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Следовало вызвать военных и разогнать толпу, – считал он. – Если бы так сделали, беспорядки закончились бы тут же.

Я вспомнила о человеке на площади, обращавшемся к толпе, и усомнилась в том, что армия могла бы справиться с ним и ему подобными. Мне хотелось бы узнать побольше о людях, пытавшихся вызвать революцию во Франции, но, конечно, о них ничего не было известно, поскольку успех их планов как раз и зависел от их анонимности. Отец сказал, что подозревает людей из высших сфер. Он даже упомянул имя принца де Конти. Но зачем им нужно свергать режим, при котором они и без того превосходно устроились? Мой отец полагал, что здесь большую роль играют взаимные обиды, а в основе разногласий лежит зависть; а в такой стране, как Франция, в которой полно несправедливости, которая уже много лет изнемогает под бременем тяжелых налогов, в то время как ее правители купаются в роскоши, в такой стране достаточно бросить искру, чтобы возгорелось пламя.

Между тем шли недели, жизнь, казалось, возвращалась в нормальную колею, я уже почти позабыла о «мучной войне», хотя время от времени вспоминала о человеке на площади.

В один из дней я не выходила из своей комнаты. Я хорошо запомнила этот жаркий августовский день, когда я ощущала беспокойство и желала, чтобы побыстрее пролетели ближайшие месяцы. В дверь постучали.

Я разрешила войти, и появилась служанка, сообщившая, что внизу какая-то женщина хочет видеть меня.

– Она приехала издалека, – сказала девушка, – и привезла с собой ребенка. Она утверждает, что вы ее примете.

Я тут же спустилась вниз и, когда увидела, кто именно стоит в холле, бросилась к ней с радостным криком:

– Лизетта! Наконец-то ты приехала! Как я старалась разыскать тебя! Как я рада тебя видеть!

– Я знала, что ты скажешь именно это, – ответила она.

В ее прекрасных синих глазах светилась признательность. Я уже успела забыть, какая она хорошенькая. Лизетта была довольно скромно одета, ее чудесные волосы с трудом удерживали шпильки, так что вьющиеся прядки выбивались на лоб и на шею, улыбалась она полуизвиняясь-полунежно, а я могла думать лишь об одном – наконец ко мне вернулась моя подруга Лизетта.

– Мне пришлось приехать, – произнесла она. – Мне некуда деться. Я подумала, что ты не откажешь мне в помощи. Я не могла обратиться к тете Берте.

– Я рада, что ты приехала. Этот маленький мальчик твой? Я слышала, что у тебя сын.

Лизетта положила руку мальчику на плечо. Он выглядел постарше моего Шарло.

– Луи-Шарль, – велела она, – возьми руку мадам, как я тебя учила.

Мальчик взял мою руку и поцеловал ее. Я решила, что он прелестен.

– Мне так много нужно рассказать тебе, – сказала Лизетта.

– А мне не терпится выслушать тебя, – ответила я. – Как ты добиралась? Издалека ли? Не голодны ли вы?

– Мы приехали верхом… Луи-Шарль вместе со мной. Меня сопровождал слуга моих соседей. Сейчас он на конюшне. Наверное, ему найдется, где переночевать. Утром он уедет назад.

– Конечно, конечно, – сказала я.

– Мне нужно так много рассказать тебе… но… нельзя ли мне сначала умыться?

– Ну, конечно, а кроме того, тебе нужно поесть. Я прикажу пока приготовить комнату для тебя и для сына.

Я позвала слуг. Велела приготовить поесть… комнату… и все необходимое. Я распорядилась также накормить и устроить на ночлег слугу, который сопровождал Лизетту.

Я так радовалась ее приезду, что не могла дождаться момента, когда она, наконец, умоется, поест и уложит мальчика спать. Я провела Лизетту в одну из маленьких комнат замка, где мы могли уединиться к где я спокойно могла выслушать «ее рассказ.

Ее брак оказался неудачным. Она совершила огромную ошибку. Во время посещения с тетей Бертой родственников ее познакомили с фермером Дюбуа Он настолько влюбился в нее, что она была потрясена его чувствами и в какой-то безумный момент дала согласие на брак.

– Это было ошибкой, – сказала она. – Я не могу быть женой фермера. Он не устраивал меня ни в каких отношениях. Он обожал меня… но от такой преданности быстро устаешь. Одно время я даже носилась с мыслью убежать из дома, приехать к тебе и положиться на твою милость.

– Так и надо было сделать, – согласилась я Ах, как мне не хватало тебя, Лизетта.

– Но ты ведь теперь мадам де Турвиль У тебя есть прекрасный замок и преданный муж.

Я пожала плечами, а она внимательно Посмотрела на меня.

– Ты счастлива? – спросила она.

– О да… да… вполне счастлива.

– Я рада за тебя. Мне кажется, что самое ужасное, что может случиться с женщиной, – это неудачный брак.

– Твой месье Дюбуа все же обожал тебя Ты бросила его, Лизетта?

– Я как раз к этому и подхожу. Он умер. Вот почему я оказалась здесь.

– Умер! Ох, Лизетта…

– Ну да, конечно, он был хорошим человеком, но я от него устала. Я хотела избавиться от него, хотя, конечно, не хотела, чтобы это произошло именно так Я оставила всякие надежды. Как говорится, как постелишь, так и поспишь. Я пыталась стать женой фермера, Лотти. Я изо всех сил старалась, но у меня не очень-то получалось. Тем не менее, Жак не проявлял особого недовольства, а у меня был мой славный малыш.

– Должно быть, он служил тебе утешением.

– Безусловно. Не думаю, что у меня хватило бы смелости явиться сюда, если бы не он.

– Но почему, дорогая Лизетта? Ты же знаешь, я всегда была рада видеть тебя.

– Ну да, когда-то у нас с тобой были счастливые деньки, верно? Помнишь эту гадалку? Ведь именно там ты впервые встретилась со своим мужем. Я думаю, он влюбился в тебя с первого взгляда. Бедняжка Софи. Какая трагедия! Но она освободила тебе путь, Правда?

– Я бы не смотрела на это так. Я часто думаю о Софи.

– Она могла бы выйти за него замуж.

– Не думаю, что она была бы счастлива, случись так. Я могу утешаться лишь тем, что она сама сделала свой выбор.

– По крайней мере, ты счастлива.

– Да, имея моего милого маленького мальчика… Кстати, Лизетта, я жду второго ребенка.

– Лотти! Как это чудесно! Твой муж доволен?

– Он рад точно так же, как и наши родители.

– Все это хорошие новости. Но я должна поговорить с тобой. Я должна поговорить с тобой очень серьезно… поскольку мне некуда податься.

– Некуда податься! Но ты уже находишься здесь. Ты вернулась. Как ты можешь говорить, что тебе некуда податься?

– О, ты очень добра ко мне. Я знала, что так и будет. Всю дорогу сюда я внушала себе именно эту мысль. Но мы полностью разорены… мы потеряли абсолютно все. Во всем виноваты эти ужасные люди. Я даже и не предполагала, что здесь… в этом мирном местечке… ну, ты же знаешь об этой ужасной войне.

– О» мучной войне «? – спросила я. – О да, я очень хорошо знаю, насколько страшной она может быть. Я слышала агитатора, подбивавшего людей на бунт. Это было ужасно.

– Страшно стать их жертвами, оказаться в самом центре событий, Лотти, – она прикрыла лицо руками. – Я пытаюсь закрыть глаза, но ты же знаешь, что, закрывая глаза, от воспоминаний не избавишься. Видишь ли, он был фермером, и у него в амбарах было много пшеницы и кукурузы. Они пришли… взломали амбары, начали вытаскивать зерно. Я никогда не забуду эту ужасную ночь, Лотти. Темнота, разорванная светом факелов, которые они несли в руках, эти крики… эти угрозы. Жак выбежал, чтобы посмотреть, что происходит. Он попытался остановить их. Один из бандитов сбил его с ног. Я стояла у окна с Луи-Шарлем. Я увидела, как он упал, а они налетели на него с палками и вилами и со всем прочим, что таскали в качестве оружия. Это творили его собственные батраки… а он всегда был так добр к ним. Он был таким добряком, этот Жак. Конечно, он надоедал мне, и я мечтала о том, чтобы убежать… но он действительно был добрым человеком. Они сожгли все амбары и весь хранившийся там хлеб.

– Это же преступники! – воскликнула я. – Они вовсе и не собираются кормить хлебом бедняков. Они уничтожают хлеб везде, где только могут. Неужели этим они думают поправить дело с плохим урожаем? Ах моя бедная Лизетта, как же ты настрадалась!

– Вместе с Луи-Шарлем я убежала к соседям, жившим в полумиле от нас. Всю ночь я простояла у окна, а когда настал рассвет, увидела дым, поднимавшийся от развалин, которые еще совсем недавно были моим домом. Вот так, Лотти, я потеряла своего мужа и свой дом. И теперь у меня нет ничего… вообще ничего. Несколько недель я жила у соседей, но не могла оставаться там долго. И тогда я подумала о тебе. Я решила – отправлюсь-ка к Лотти. Положусь на ее милость и буду просить дать мне крышу над головой. Я могу быть полезной, могу служить горничной, могу заниматься чем угодно… если ты позволишь мне остаться здесь с моим малышом.

В моих глазах стояли слезы, когда я обняла ее и прижала к себе.

– Не говори больше ничего, Лизетта. Конечно же, ты останешься здесь. Я пыталась разыскать тебя. Тетя Берта не хотела помочь мне. Но теперь ты здесь и тебе нечего бояться. Ты вернулась домой.

Она была очень благодарна.

Она сказала:

– Я знала, что ты примешь меня… но есть ведь и другие… ты же живешь здесь в новой семье.

– Они должны будут принять тебя так же, как я, Лизетта.

– Ты говоришь, что они должны. Ты сможешь на этом настоять?

– Я могла бы настоять. Но в этом не будет необходимости. Шарль очень беспечный человек. Он пару раз спрашивал о тебе. А его родители – очень добрые. добрые и спокойные люди. Они никогда ни во что не вмешиваются. Мой свекор инвалид и редко покидает свою комнату. У Шарля есть сестра Амелия, которая вскоре выходит замуж. Я думаю, они с радостью примут тебя.

– А если нет?

– Тогда им придется это сделать. Не беспокойся. Это просто чудесно, что ты наконец вернулась. Нам будет очень весело. Нам есть о чем с тобой поговорить. Временами здесь бывает скучновато.

– Что? Имея такого мужа?

– Он часто уезжает. А мне тебя очень не хватало Теперь мы заживем как в старые добрые времена.

– Если позабыть о том, что ты теперь жена, а я вдова.

– Ведь у нас есть два славных малыша, и я очень надеюсь, что они станут друзьями.

Мы с Лизеттой расположились в небольшой гостиной рядом с холлом, чтобы видеть, когда Шарль вернется. Мы болтали с ней, как когда-то, почти без передышки, прерывая друг друга, вспоминая забавные эпизоды из прошлого, забрасывая друг друга вопросами.

Неожиданно в дверях появился Шарль. В течение нескольких секунд, пока он рассматривал Лизетту, в комнате стояла напряженная тишина. Она смотрела на него несколько вызывающе. Бедняжка Лизетта побаивается, что он ее выгонит, подумала я.

Я воскликнула:

– Как ты думаешь, что произошло? Лизетта приехала.

Лизетта неуверенно улыбнулась.

– Мы не знакомы, – сказала она.

– Почему же? – возразил он. – Вы были у гадалки.

– Так вы запомнили. Вы спасли нас обеих.

– У Лизетты несчастье, – вмешалась я, – ее мужа убили, а дом сожгли. Это была толпа., бунтовщики, которые пришли грабить зерно.

– Это ужасно, – сказал Шарль. Похоже, он уже оправился от удивления и, войдя в комнату и сев, спросил, глядя на Лизетту:

– Как вы добрались сюда? За нее ответила я.

– Верхом. Она приехала издалека, ее сопровождал слуга, которого одолжили ее соседи. Шарль кивнул.

– Толпа, – пробормотал он. – Безумная толпа. Те, кто вызвал возмущение, должны понести ответственность.

– Слава Богу, теперь они поутихли, – сказала я и добавила:

– Лизетта привезла с собой маленького сына. Он просто очарователен. У него прекрасные манеры. Я уверена, наш Шарло будет очень рад его обществу.

Шарль повторил вслух:

– Маленький мальчик…

– Его совершенно измотало путешествие, – пояснила я. – Сейчас он крепко спит.

Некоторое время Шарль побыл с нами, а затем сказал:

– Я покину вас, чтобы вы могли вволю поболтать.

Должно быть, вам есть что порассказать друг другу.

Позже мы встретимся.

Он слегка пожал мою руку и поклонился Лизетте. Когда мы остались вдвоем, Лизетта взорвалась:

– Похоже, он не хочет, чтобы я оставалась здесь.

– Почему бы ему не хотеть?

– Он не забыл о том, что я всего лишь племянница экономки.

– Шарля это не волнует.

Она стала серьезной и сердито взглянула на меня; ее губы искривились, казалось, она потеряла над собой контроль.

– Волнует, – сказала она тихо, – и еще как волнует.

– Нет, Лизетта, ты ошибаешься. Мне бы это даже и в голову не пришло. Точно так же, как и Софи… в старые времена.

Ее раздражение как рукой сняло, она вновь улыбалась.

– Я всегда знала, что ты настоящий друг, Лотти, – сказала она.

Мы продолжали беседовать, но ее настроение изменилось, она стала говорить более осмотрительно. Появление Шарля встревожило ее. Я вспомнила о том, что она крайне утомлена, и поэтому ей следует лечь в постель пораньше. Я проводила Лизетту в отведенную ей комнату как почетную гостью. Мне хотелось порадовать ее, заставить забыть обо всем, через что ей пришлось пройти. Мне хотелось увидеть ее такой же жизнерадостной, как в старые добрые дни.

На прощание я нежно поцеловала ее.

– Дорогая Лизетта, – сказала я, – мне хочется, чтобы ты почувствовала, что приехала домой.

Затем я подошла к кроватке, временно поставленной в ее комнате, где спал ее сын.

Я взглянула на него и сказала:

– Жду не дождусь его встречи с Шарло. Это произойдет завтра.

Затем я прошла в нашу с Шарлем спальню. Шарль уже ждал меня. Он с задумчивым видом сидел в кресле и, когда я вошла, произнес:

– Лотти, подойди ко мне.

Я подошла к нему. Он обнял меня и посадил на колени.

– Итак, – сказал он, – похоже, появилась твоя сообщница по преступлению.

– Преступлению? – воскликнула я. – Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду преступное непослушание испорченных девчонок, которые обманывают старших и убегают из дома, чтобы посетить злую сводню.

– Ты еще не забыл?

– Забыть тот миг, когда я впервые увидел свою любимую?

– Шарль, – сказала я, – мне кажется, ты обеспокоен.

– Чем?

– Появлением Лизетты.

Он пожал плечами.

– Что она будет делать здесь? Ты найдешь ей какое-нибудь занятие? Мне кажется, из нее получилась бы неплохая камеристка. Возможно, она в курсе последней моды, а если нет, то неплохо было ознакомиться.

– Я не хочу, чтобы она чувствовала себя здесь служанкой, Шарль.

– Она племянница служанки.

– Весьма незаурядной служанки, скажем так. Мне кажется, тетя Берта обиделась бы, узнав, что ее называют служанкой.

– Но разве она не экономка в Обинье?

– Ну да, но ведь она занимает там особое положение. Можно назвать ее королевой Нижнего Царства, причем, уверяю тебя, для аудиенции с ней необходимо выполнять протокольные формальности. Приходится чуть ли не испрашивать эту аудиенцию. Я думаю, Лизетта всегда сознавала, что она не является одной из нас… я имею в виду Софи и себя… и в то же самое время она получала вместе с нами образование.

– Это было ошибкой. От образованности у людей появляются идеи. Я рассмеялась.

– Именно для этого и дается образование.

Он молчал, я обняла его за шею.

– Скажи мне, о чем ты думаешь?

– Я просто размышляю, – ответил он. – Мне кажется, что она может оказаться в каком-то смысле! интриганкой.

– Интриганкой! Что ты этим хочешь сказать?

– Кажется, она околдовала тебя.

– Шарль, это чепуха. Она моя подруга. Она прошла через тяжкие испытания. У нее на глазах толпа убила мужа.

– Не нужно волноваться, – сказал он. – Конечно, она может остаться у нас, пока не найдет какое-нибудь занятие.

– Занятие? Что ты имеешь в виду?

– Ну какое-нибудь место… может быть, она станет чьей-нибудь горничной, если уж ты не Хочешь, чтобы она выполняла эти обязанности при тебе.

– За что ты ее не любишь?

– Мне не за что любить ее или не любить.

– Ты говоришь так, будто не хочешь, чтобы она находилась здесь.

– Дорогая моя Лотти, ведь у нас здесь не приют для бездомных и обездоленных.

– У тебя есть какие-нибудь причины не любить ее?

Он слегка отстранился от меня.

– Какие у меня могут быть причины?

– Ты, мне кажется, настроен… враждебно.

– Дорогая моя Лотти, для меня это вовсе ничего не значит. Ведь мне не придется видеться с ней, не так ли? Или ты предполагаешь, что я должен относиться к ней как к почетной гостье?

– Шарль, не хочешь ли ты сказать, что возражаешь против ее пребывания в этом доме? Потому что, если это так…

– То ты убежишь вместе с ней. Я знаю. Вы поедете в Обинье… две авантюристки. Лотти, моя милая, любимая Лотти, мать моего сына, которой вскоре предстоит стать матерью еще одного моего ребенка, я желаю тебе только счастья. Я готов любой ценой доказать тебе свою любовь. Кем бы я ни был до того, как встретился с тобой, кем бы я ни был сейчас… я твой, Лотти.

– Что за очаровательная речь! – я расцеловала его. – Интересно, что ее вызвало?

– Ты – моя красавица жена и мать моих детей, Я не нарадуюсь на тебя.

– Сегодня вечером ты и впрямь выглядишь любящим мужем. Но как все это связано с Лизеттой?

– Никак. Но все, что пытался тебе сказать о ней, было лишь для того, чтобы ты задумалась, разумно ли оставлять Лизетту в доме?

– Я не вижу к этому никаких препятствий и хочу, чтобы она чувствовала себя здесь счастливой. Я собираюсь настаивать на том, чтобы она здесь осталась и чтобы к ней в доме хорошо относились.

Он привлек меня к себе и поцеловал в шею.

– Да будет так, как решила мадам.

В эту ночь мне не спалось. Впрочем, Шарлю тоже. Он был очень нежен и вновь и вновь уверял, что любит меня. Я думаю, он старался загладить свою вину за весьма холодный прием Лизетты, к которой, как он знал, я хорошо относилась. Мы лежали бок о бок, сплетя руки, молча.

Когда я проснулась, его не было рядом со мной. Было очень рано, и первой моей мыслью была мысль о Лизетте. Я была счастлива, что она вернулась, пусть даже при столь печальных обстоятельствах, и я была тронута тем, что в тяжелых обстоятельствах она вспомнила именно меня. Потом я подумала о слуге, с которым она приехала, и мне пришло в голову, что ему следовало бы отдохнуть денек перед тем, как отправиться в трудный обратный путь.

Одевшись, я спустилась вниз и прошла к конюшне. Я уже подходила к воротам, когда заметила, что в конюшню кто-то входит. И хотя я видела этого человека со спины, мне было ясно, что это посторонний.

Я окликнула его:

– Подождите минутку…

Человек скрылся в конюшне, видимо, не услышав меня. Я решила, что это слуга, с которым приехала Лизетта, и что он собирается седлать своего коня, чтобы отправиться в путь. Я хотела снабдить его на дорогу провизией и подсказать ему, чтобы он зашел за нею на кухню.

Я заглянула в конюшню, но там никого не было видно. В это время во дворе раздались шаги. Это был главный конюх Леру. Я пошла ему навстречу.

– Доброе утро, Леру, – сказала я. – Вы позаботились о слуге, который сопровождал даму, приехавшую вчера?

– О да, мадам, – ответил он. – Он плотно поужинал и хорошенько выспался.

– Кажется, он собирается уезжать. Я видела, как он вошел в конюшню, но, заглянув туда, не увидела его. Думаю, следует дать ему с собой в дорогу провизии… может быть, мясного пирога или еще чего-то. А может быть, ему лучше отдохнуть день перед отъездом. Дорога ведь неблизкая.

– Кажется, он собирался уехать рано утром, мадам.

– Ему виднее. Но все же его следует снабдить едой на дорогу. Он должен быть где-то в конюшне. Я видела, как он входил туда.

– Я отыщу его, мадам, и передам ваши слова. Но в этот момент мы услышали цокот копыт, и из конюшни выехал всадник.

– Постой, дружище! – воскликнул Леру. Всадник, не обращая внимания на оклик, проехал дальше.

– Он не заметил нас, – сказал Леру.

– Он даже не слышал, как вы его позвали.

– Возможно, он глуховат, мадам.

– Вообще, он вел себя странно.

– Ну, теперь, так или иначе, а он уехал, мадам. Его уже не остановишь и ничего ему не предложишь.

– Меня удивляет, что он так и не показался нам и не захотел переброситься даже словечком.

Леру почесал в затылке и направился в конюшню. Я поднялась в комнату Лизетты. Она все еще лежала в кровати и с распущенными локонами и заспанными глазами выглядела прелестно.

– Ты, наверное, очень устала, – сказала я.

– Просто истощена, – ответила она. – Ты даже не представляешь, до чего же хорошо оказаться здесь… в таком чудесном месте… с тобой…

– На твою долю достались тяжкие испытания…

– Бедный Жак! Я просто не могу забыть эту картину… Как он упал на землю, а вся эта ужасная толпа набросилась на него. И все же… мне следовало быть…

– Тебе следует забыть об этом, – сказала я. – Бесполезные сожаления ни к чему не ведут. Да, кстати, этот твой слуга – странный какой-то. Я окликнула его, но он не ответил. Он что, глуховат?

Мгновение она колебалась, а потом сказала:

– Да… думаю, что глуховат, но не сознается в этом.

– Я позвала его, а он не ответил мне. Я была уверена, что он вошел в конюшню, но, когда я заглянула туда, там никого не было.

– А ты вошла внутрь?

– О, нет…

– Ну, наверное, он нагнулся, чтобы осмотреть подковы или копыта. Он очень заботится о Лошадях. Так значит, ты говоришь, он уехал?

– Да. Он даже не повернул головы, когда выезжал из конюшни. Его окликнул Леру, но он просто-напросто проехал мимо.

– Он очень спешит домой. Его просили вернуться как можно скорей. Вообще, они сделали мне большое одолжение, отпустив его со мной, поскольку без него там трудно обойтись.

Я продолжала думать об этом человеке, и неожиданно что-то мелькнуло у меня в голове.

– Знаешь, – сказала я, – мне кажется, я где-то уже видела его раньше.

– Где ты могла его видеть?

– Не знаю. Просто мне так показалось.

– Ну, говорят, у каждого человека на земле есть свой двойник. Интересно бы встретить своего двойника, верно?

Она рассмеялась и сразу стала похожей на ту девчонку, которую я давным-давно знала и любила.

Я горячо и искренне воскликнула:

– Ах, Лизетта, я так рада тому, что ты приехала.

Я была очень счастлива, что снова со мной Лизетта. Теперь моя жизнь изменилась. Она сама устранила все шероховатости, которые могли бы возникнуть а связи с ее присутствием в доме, согласившись стать моей камеристкой.

– Дама твоего положения просто обязана иметь камеристку, – сказала она. – И уж не знаю, кто лучше меня сможет справиться с ее обязанностями.

Она сама отказалась есть за одним столом с нами, на чем я собиралась настаивать, несмотря на предполагаемые протесты со стороны Шарля. Я понимала, что ему не слишком нравится моя идея обращаться с Лизеттой как с членом семьи; и кроме того, я понимала, что Лизетта весьма чувствительна к своему положению, столь же неопределенному, каким оно было и в Обинье, – человека, находящегося со мной и с Софи на дружеской ноге, но не являющегося нам ровней. Как раз мне-то хотелось относиться к ней как к равной, но она этого не желала.

Она решила есть в небольшой комнатке, примыкающей к ее спальне, вместе с Луи-Шарлем и сама ходила на кухню за едой, так что никто из прислуги не занимался ее обслуживанием.

Сначала я заявила, что все это ненужная чепуха, но чуть позже поняла, что даже в таком, избавленном от лишних формальностей хозяйстве, как у Турвилей, среди прислуги всегда найдется место для зависти и недоброжелательства.

Лизетта оказалась крайне тактичной. С членами семьи она вела себя весьма сдержанно и, лишь оставаясь наедине со мной, вновь превращалась в мою проказливую подружку.

Со стороны родителей Шарля возражений не было. Его отец большую часть времени проводил в своих комнатах, а его жена старалась держаться поближе к нему. Она всегда была со мной приветлива, и хотя оба они казались весьма бесцветными людьми, я была благодарна им за то, что они не вмешивались в мою жизнь и предоставили мне возможность самой руководить домашним хозяйством. Амелия быстро подружилась с Лизеттой, которая взялась причесывать ее, и они проводили вместе много времени, занимаясь обсуждением приданого. Будущая свадьба Амелии была главным событием в доме, и поэтому прибытие Лизетты не привлекло большого внимания, и понемногу все устроилось. Я сказала ей, что она похожа на хорошенького котеночка, когда лежит в своей кровати, свернувшись в клубок.

– Да, и при этом я мурлыкаю, зная, что ежедневное блюдечко сливок мне обеспечено, – рассмеялась она.

С ее прибытием моя жизнь в самом деле изменилась. Месяцы беременности вместо того, чтобы тянуться до бесконечности, были заполнены веселым смехом и болтовней. В основном мы вспоминали прошлое и лишь изредка, при воспоминании о Софи, в разговорах проскальзывала грустная нота.

В это время много говорили об американских колонистах, вступивших в контакт с правительством Англии из-за налогов, которые, по словам многих, были немилосердно взвинчены. Шарль заявил, что, вне всяких сомнений, вскоре начнется война между Англией и ее колонией, если англичане не образумятся.

Ему нравилось посмеиваться над англичанами, и я знала, что он делает это в шутку, и все равно отказывалась принимать участие в таких развлечениях. Да и в любом случае мои мысли были заняты в основном грядущим появлением на свет ребенка.

Зима шла к концу. Стоял февраль, наступила пора родов.

Лизетта постоянно была рядом. У нее не было особых склонностей к исполнению обязанностей няньки, но отсутствие этих качеств с лихвой искупалось ее жизнерадостностью, которая передавалась мне.

Роды прошли нормально. Я была довольна тем, что на этот раз у меня родилась дочь, а Шарль был вне себя от счастья. После некоторых споров мы, наконец решили назвать ее Клодина.