Текст книги "Заложница. Теперь ты моя (СИ)"

Автор книги: Филиппа Фелье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 25

Эмили

– У нас есть план. – Я красноречиво смотрю на Итана, в надежде, что он поймет меня и подыграет. От волнения сердце стучит часто-часто, но я стараюсь не показывать это перед дядей. – Расскажи ему.

– Ты имеешь в виду… – бормочет он и шипит от боли, когда я прикладываю ватную палочку, смоченную в растворе к кровоточащей губе.

– Да. Просто расскажи все дяде. – Киваю, будто так и задумано. Будто это я придумала. Словно все моя идея, хотя, конечно же, не моя.

Итан косит глаза на Олсона и переводит неуверенный взгляд на меня.

«Ну давай же, пожалуйста, подыграй мне. Ты ведь понял, что я имею в виду. Понял же?»

– У меня… нас есть одна задумка, – начинает он, пока я заканчиваю обрабатывать его раны.

«Надо же, как дядя его отделал. Если бы я не появилась, скорее всего, Итан бы не ушел живым». – От этой мысли бросает в дрожь. Перед мысленным взором предстает картина: Итан распластался на полу, весь переломанный и не подающий признаков жизни. В носу защипало, а перед глазами все стало расплываться от слез. Смаргиваю влагу. Отвернувшись к аптечке, вытираю щеки, чтобы мужчины не заметили.

Дядя Олсон стоит, скрестив руки на груди, и хмуро смотрит на Итана. Я знаю, что Олсон Смит добрый. Готов подставить крепкое плечо в трудную минуту, выслушать, успокоить, решить проблему. Но сейчас, кажется, его терпимость на пределе, и я понимаю почему. Если он видел то, что Итан снял для папы, то его гнев вполне оправдан. И, хоть, Смит не родной мне дядя, ближе него никого нет. Даже с папой я не так открыта, как с Олсоном. С самого детства этот старый и строгий вояка относился ко мне как к дочке, которой у него никогда не было.

– В общем, я подготовил кое-какой материал… – уже более уверенно произносит Итан, и тут дядя взрывается.

– Снова видео? – рычит он. Костяшки его пальцев хрустят, когда он сжимает кулаки. – Ты снова издевался над Эми?

Итан отвечает сердитым взглядом, в котором читается решительность.

– Успокойтесь, – расставляю руки, ограничивая расстояние между мужчинами. Я не позволю им снова подраться. Мы должны быть на одной стороне. – В видео нет ничего такого, дядя. Постановочный фильм.

Олсон тяжело вздыхает. Он смотрит мне прямо в глаза, будто спрашивая все ли со мной в порядке, не действую ли я по принуждению. Но нет, я приняла решение самостоятельно. После всего, что я узнала за последнее время… Документы о причине маминой смерти… Это ужасающее чувство пустоты внутри, боль от потери, безысходность и необратимость.

Я не хочу терять отца, но он должен признать свою вину. Должен извиниться перед всеми, чьи родственники погибли. Обязан сделать это. Если нет, то я не смогу спокойно жить дальше, зная правду.

– Показывай, – глухо произносит дядя.

– Там не только фильм, есть еще кое-что. – Вздыхает Итан. – Покажу, как посмотрим запись. Кстати, как вы нас нашли? Я сделал все, чтобы меня невозможно было отследить. Сумка и телефон Эми остались на корпоративе.

– Рэд. – Односложно отвечает дядя Ол и я вздрагиваю.

– Что с ним? – Одновременно спрашиваем мы с Итаном и переглядываемся.

Тревога за Реда сжимает сердце. Получается, дядя его нашел, скорее всего угрожал, а может быть даже пытал. Смотрю Итану в глаза и мне кажется, что он думает точно так же. Мы с ним стали ближе, будто читаем мысли друг друга, словно на одной волне.

– Живой. – Сухо отвечает Олсон и сверкает гневным взглядом в Итана. – Показывай, пока я не передумал.

Мы идем в спальню, где Итан открывает ноутбук и включает ролик.

Впервые вижу картинку на экране, а не участвую в роли актера. Не знаю, как передать словами, что чувствую. Страха нет, ведь я знаю, чем закончится видео, знаю, что все хорошо. Но кровь, которая льется по моему телу, вызывает мурашки. Выглядит вполне правдоподобно. А потом Итан появляется в кадре, держа в руках отрезанное ухо. Неосознанно дергаюсь, прикрываю рукой свое, но оно на месте.

Внезапный приступ тошноты удивляет, и я бегу в туалет. Это странно. Я люблю ужастики, где много крови, так почему сейчас от этого видео меня стошнило?

Слышу в комнате глухой удар. Кажется, дядя вновь разошелся и, судя по звуку, ударил стену. По крайней мере я надеюсь, что не Итана. Желудок отпускает, и я возвращаюсь в спальню.

Дядя Олсон держит Итана за воротник. Занесенный над головой парня кулак угрожающе застыл в воздухе. Лютая ярость пылает в глазах моего похитителя, обращенных на Смита. Ну что за ребячество! Я хочу, чтобы у нас появился надежный партнер, тот, кто поддержит и поможет осуществить план.

После того, как увидела документы, я долго думала. Папа давно ведет себя со мной холодно. И мне очень хочется проверить, любит ли он меня до сих пор или забыл о существовании дочери.

– Дядя Ол, не надо, – мой чуть хриплый голос действует на мужчин отрезвляюще. Оба резко оборачиваются ко мне, тут же делая вид, что ничего не случилось. Олсон отступает на пару шагов, а Итан поправляет одежду.

– Я понял, чего вы хотите. – Устало произносит дядя. Его голос грохочет как отголоски далеких раскатов грома – гроза миновала. – Но, Эми, – тут он заглядывает мне в глаза, – ты уверена, детка?

– Папа должен ответить за все, что сделал и за маму.

Олсон опускает голову, будто сдается. Он долго молчит, взвешивая все за и против. Я знаю это его выражение лица.

– Хорошо, – тяжело вздыхает Смит, – я помогу тебе, Эми. Добавим кое-что в ваше видео.

Глава 26

Морган Уотсон

– Босс! – в кабинет без стука влетел безопасник. Глаза выпучены, запыхался, явно спешил. – Там это, новое видео! Босс…

– Что еще? – взревел Морган Уотсон, отвлекаясь от работы. Ему снова доложили об аварии, с участием автомобиля компании. Череда неудач, что преследовала его дело раздражала, но еще сильнее бесило то, что Смит пропал. Перестал выходить на связь два дня назад. Ни отчетов, ни дочери, ничего.

– Вы должны это увидеть. – Безопасник заметно волновался.

«Да что же там такое в этом видео!» – Морган открыл почту, включил запись, что прислал этот мелкий гаденыш, которого никак не удавалось поймать и… побледнел.

«Это невозможно. Просто не может быть! Как? Почему?»

На видео похититель изуродовал его дочь. Кровь лилась по ее шее, стекала по плечу. Крик дочери до сих пор звучал в ушах Моргана. Сердце сжималось, билось, как сумасшедшее. Его трясло.

Уотсон подскочил со своего удобного кожаного кресла, но тут же осел обратно, когда в кабинет постучали.

– Босс? – секретарь вошел в просторное помещение с коробкой в руках. – Вам посылка.

Морган смог лишь кивнуть, чтобы сотрудник поставил небольшой ящик на стол.

– Все вон. – Прошелестел он.

– Что, простите? – не расслышали сотрудники.

– Я сказал пошли вон! – заорал Уотсон, гневно сверкая глазами. Какие же его окружают недоумки! Если бы на него работал такой, как этот похититель, он бы не знал бед. Стоит признать, что парень умен, хитер и сообразителен.

«Он убил Смита! Самого Олсона Смита!»

Морган считал Олсона бессмертным. Из стольких передряг тот сумел выбраться живым и невредимым, выкручивался отовсюду, но проиграл какому-то пацану. Быть такого не может!

Руки Уотсона дрожали, когда он вскрывал коробку. Треск канцелярского ножа больно бил по нервам. Внутри может быть что угодно, не обязательно то, чем угрожал похититель, ведь так? Да. Точно. Там может быть что угодно. На взрывоопасные вещества ее проверила служба безопасности, так что самому Моргану ничего не угрожает.

Открывая коробку, Морган молился всем богам, чтобы внутри оказалось не то, о чем он думал. Дрожащей рукой Уотсон откинул крышку и отпрыгнул от стола. Он прикрыл рот рукой и зажал свой нос. Его замутило. Страхи подтвердились. В коробке, в кубиках подтаявшего льда лежало отрезанное ухо его дочери. Ее длинная золотая сережка, вымазанная в запекшейся крови, блеснула драгоценными камнями.

Нечто тяжелое упало на плечи мужчины, заставив их опуститься. Он сполз по стене на пол, а по щеке скатилась первая горячая слеза. Он виноват в том, что произошло с ней. В этом только его вина.

Напряжение последних дней не давало Моргану нормально спать. С каждым днем он все сильнее переживал за Эмили. Поначалу он считал, что ей ничего не угрожает, что все решит выкуп. Деньги всегда решали все проблемы, для этого он и зарабатывал их в огромных количествах.

Но теперь…

Из-за его решений погиб Олсон Смит – самый преданный человек, старый друг семьи, его друг. Эмили, возможно, тоже лишится жизни, если он затянет с признанием еще хотя бы на день. Времени на раздумья не осталось.

Да, у него были все доказательства того, что ему угрожали. Морган мог бы обратиться в полицию в поисках поддержки и управы на похитителя. Вот только он понимал, что времени на расследование уйдет не мало, сколько бы денег он им не предложил. А пока оставалась хотя бы призрачная надежда, что дочь жива, Морган решил исполнить волю похитителя. Будь он трижды неладен!

Уотсон поднялся и подошел к столу. Резким движением захлопнув коробку, он нажал кнопку на стационарном телефонном аппарате и дал секретарю поручение вызвать репортеров и полицию. Его раздражала идея следовать всем указаниям похитителя, поэтому он решил сдаться, но на своих условиях.

Глава 27

Итан

Мы спешно покидали арендованный дом, уничтожая все следы своего пребывания. Олсон заставил вылизать дом с хлоркой. Мы не оставили за собой и волоска, даже пылинки. Времени это отняло много, но втроем мы справились быстрее, чем если бы я делал все сам.

– Эми, я подогнал машину, отнеси эти вещи в багажник, милая, – Смит произносит слова мягко, будто к дочери обращается. Никак не могу понять, почему он так печется о чужом ребенке, но я рад, что у Эмили есть такой защитник, как Олсон Смит.

– Хорошо, – на милом личике Эми расцветает яркая улыбка, от которой сердце замирает. Я понимаю, почему Смит отправил ее подальше. Хочет поговорить.

Эмили берет протянутые ключи в одну руку, пару пакетов в другую и выходит на мороз. На ней теплые джинсы и дутая курточка, в которой она выглядит невероятно мило. Одежду, новую машину, средства для уборки и многое другое притащил Смит. И когда только все успевает?

– Поговорим. – Кивает он мне, когда дверь за Эмили закрылась. Отвечаю таким же кивком и молча слушаю, хотя безусловно догадываюсь, о чем он поведет разговор. – Как только все закончится, ты должен исчезнуть из ее жизни.

Исчезнуть – значит, уехать, не оставив контактов. Не звонить, не писать, не встречаться – забыть о ней. Но я не смогу. Как бы не хотел, как бы не пытался, я никогда не забуду Эмили. Она навсегда в моем сердце, в моей крови, в моих мыслях.

Я понимаю, почему Смит велит мне исчезнуть. Он хочет, чтобы Эмили забыла все, что с ней произошло. Несмотря на то, что мы говорим Олсону, старый вояка видит нас насквозь, знает, что мы врем и снисходительно позволяет нам это, как маленьким детям.

– У тебя своя жизнь и свой путь. Будь благодарен, что я не сдаю тебя властям за то, что ты сделал. И знай, это не потому, что я добрый или ты мне понравился, это ради Эмили и только. – Продолжает Смит, словно уговаривает меня согласиться, но в его голосе звучит сталь. Возражений он не примет. – Эми, она… Она должна жить нормальной жизнью. Встретить хорошего парня, создать семью. Ты не сможешь ей этого дать. С тобой она постоянно будет вспоминать все, что здесь произошло.

Смотрю на его суровое лицо, на морщины, прорезавшие кожу, как глубокие канавы, и вижу в них отражение прожитых лет, боли и потерь. Мне не хочется признавать, но он прав. Я не смогу дать Эмили то, чего она заслуживает. Я – тень, преследуемая прошлым, опасный спутник для невинной чистой души, такой как Эми.

– Я все понимаю, – тихо произношу, отводя взгляд от пристальных глаз Олсона. – Я уйду.

– Смит удовлетворенно кивает. – Хорошо. Тогда, когда все закончится, я дам тебе денег. Достаточно, чтобы начать новую жизнь в другом месте. И помни, – в его голосе слышны угрожающие интонации, – если я когда-нибудь услышу, что ты как-то пытался связаться с Эмили, я тебя найду. И тебе это не понравится.

В горле моментально становится сухо, слова даются с трудом. Но решение принято. Пути назад нет. Эмили заслуживает солнца, а не моей вечной ночи. Я должен отпустить ее, хотя все мое существо восстает против разлуки. Лучше я буду жить с этой болью, чем обреку ее на страдания. Я так виноват перед ней.

Медленно поднимаю взгляд. В глазах Смита нет ни капли сочувствия, только суровая необходимость. Он защищает ее, как лев своего львенка. И я не могу винить его за это. Я бы сделал то же самое на его месте. Деньги? Они мне не нужны. Да и как можно взять их после того, что я сделал с Эмили? Само предложение Олсона звучит оскорбительно, как откуп. Но я его не виню. Он привык решать проблемы именно так, ведь это то, что он всегда делал, работая на Моргана-мать-его-Уотсона. Для меня главное, чтобы Эми была счастлива. Чтобы улыбалась так же ярко и солнечно, как умеет только она, как это было сейчас.

– Мне ничего не нужно, – отвечаю, стараясь говорить как можно увереннее. – Просто позаботьтесь о ней. Если она будет счастлива… этого будет достаточно.

Поворачиваюсь и ухожу в дом за своими вещами. Мы разделимся уже сейчас. У нас даже не будет прощания с Эми, ведь она думает, что я еду с ними, но это не так. Моих вещей в их машине нет. Эмили – бесхитростная душа, даже не спрашивает почему Смит оставил мою машину возле дома.

Каждый шаг дается с трудом, каждая ступень – словно отрываю часть себя. Но я знаю, что это единственный правильный путь. Путь, который приведет Эмили к свету, а меня – в мою привычную тьму.

Телефон в кармане пиликает сообщением. Открываю его и вижу заголовок срочных новостей: «Морган Уотсон только что признался в махинациях и манипулировании средствами компании, а так же принял вину за гибель людей»…

Эмили

Дядя Олсон сидит за рулем. Как всегда строгий и сосредоточенный, словно каменный истукан. Поглядываю в боковое зеркало, ловя взглядом машину Итана, следующую за нами. Смит говорит, что мы не должны оставлять за собой даже намека на след, чтобы его люди не вычислили нас, ведь тогда весь план насмарку. Я полностью доверяю ему. Он тот человек, который никогда не обманет и не предаст. Так было всегда.

По радио играет веселая музыка и я мурлыкаю ей в такт. Ровно до того момента, пока эфир не прерывают срочными новостями.

– Только что Морган Уотсон, основатель и владелец компании N по производству автомобилей нового поколения, признался в махинациях средствами и взял ответственность за гибель нескольких десятков человек. Напомню, что компания N занимается изготовлением автомобилей и деталей к ней по сниженной цене. Господин Уотсон был заключен под стражу сегодня днем…

Смит выключает радио.

Сердце бешено колотится в груди, будто в поисках выхода наружу.

«Папа сделал это. Он это сделал! Признался! Значит, он меня все еще любит!» – В носу нестерпимо щиплет, глаза печет от горячих слез.

Все было не зря. Итан справился, мы справились! Губы дрожат, не понимая, что им делать. Хочется плакать и смеяться одновременно. Заглядываю в боковое зеркало, но вижу там только надпись: «Объекты могут быть ближе, чем вам кажется». Машины Итана нет.

Оборачиваюсь, выворачивая шею, но ничего не меняется. Трасса позади нас пуста. Он исчез.

Глава 28

Эмили

– Стой, дядя Ол. Остановись! – мой голос дрожит, выдавая тревогу и нервное напряжение. – Останови машину!

– Нет, Эми. – Сказал, как отрезал. Холодно и безжалостно.

– Итан он… его нет. – Непонимающе смотрю на Смита. Неужели он не видит? Уверена, что он заметил, когда и где Итан развернулся. – Разворачивай! Может мы еще сможем его догнать…

– Нет.

– Почему? – обжигающие кожу слезинки скатываются по моим щекам.

– Так будет лучше.

– Кому? – гнев поднимается из груди и ударяет в голову. – Кому так будет лучше, дядя Смит? Маме? Или папе? Может быть тебе?

– Тебе, Эми. Так будет лучше для тебя. Выбрось из головы все, что с тобой произошло. Забудь и живи дальше.

– Что? – шок ледяными иглами проходит по спине. – Кто так решил? Ты или Итан? С чего вы взяли, что знаете, как для меня будет лучше?

– Эми, детка, – Смит вздыхает так тяжело, будто несет на себе весь земной шар с Луной в придачу. – То, что случилось с тобой ужасно. Ты должна жить дальше, быть счастливой…

– Нет! – перебиваю его, – ничего ужасного не произошло, это все был мой план и…

– Хватит обманывать, милая. Я не идиот. Мне слишком много лет, чтобы я верил в ту сказку, которую вы оба решили мне рассказать. Он тебя изнасиловал, угрожал лишить тебя жизни, если Морган не выполнит его условий. Теперь Итан получил то, чего желал. Ты свободна, и я не хочу, чтобы он напоминал тебе о той боли, что ты пережила.

– Но я люблю его!

Смит бросает на меня ледяной взгляд и снова сосредотачивается на дороге.

– Всего лишь стокгольмский синдром. Пройдет.

– Нет же, я действительно его люблю!

Мои слова повисают в затхлом воздухе салона, словно ненужный хлам. Он не слышит. Или не хочет слышать. Смит смотрит прямо перед собой, цепко вцепившись в руль до побелевших костяшек. Машина несется вперед, увозя меня все дальше от Итана, от правды, от моей жизни.

– Ты не понимаешь! – кричу, захлебываясь слезами. – Ты ничего не знаешь! Мы вместе! Мы… планировали будущее… Он… Он не мучитель, он моя половинка!

Смит молчит. Только сильнее сжимает руль, и по его лицу пробегает тень – смесь боли и упрямства. Он уверен в своей правоте, в своей защите, в своем неведении. Пытается вырвать меня из кошмара, который, по его мнения, я пережила. Но кошмар – это его представление о моей реальности.

Я отворачиваюсь к окну, глотая рыдания. Пейзаж за стеклом сливается в размытое месиво из белых и серых оттенков. Все вокруг кричит о моей боли, о моей утрате, о моей любви. И только он, мой дядя, моя опора и мой защитник, не видит, не чувствует и не понимает. Увозит в пустоту, в мир без Итана. В мир, где моя любовь – всего лишь патология, болезнь, нуждающаяся в лечении.

Машина глотает километры, как хищный зверь свою добычу. Каждый километр – это гвоздь в крышку грома моих надежд и мечтаний. Я чувствую, как они уходят, рассеиваясь в пыли дорог, как призрак, вместе с Итаном. Вместе с моей жизнью, вместе с тем, что делало меня мной.

«Итан» – мысленно произношу его имя, шепчу его ветру, надеясь, что он почувствует, что я думаю о нем каждую секунду.

Смит хмурится. Я вижу это краем глаза. Он считает меня слабой, сломленной. Он думает, что спас меня. Не понимает, что для меня спасение – это быть рядом с Итаном, даже если это означает борьбу.

Закрываю глаза, пытаюсь удержать в памяти образ: его улыбку, его добрые глаза, его мягкий голос. Каждый миг, проведенный с ним – драгоценность, которую я буду хранить в своем сердце до последнего вздоха. И никто не сможет отнять у меня эти воспоминания. Они – моя крепость, моя защита, моя истинная реальность.

Открываю глаза и вижу заходящее солнце. Оно окрашивает небо в баргяные и фиолетовые тона, словно пытаясь заглушить серые оттенки моей души. Но даже эта красота не может утешить меня. Я еду дальше. В никуда. В мир, где нет и не будет Итана, и где я, кажется, уже не существую.

– Ты встретишь хорошего парня, Эми и будешь вспоминать свое нынешнее поведение, как самый глупый поступок. – Пытается успокоить меня дядя, но только делает больнее. – Все будет хорошо. Все наладится, милая.

«Наладится». – шепчу одними губами, обращаясь скорее к себе, чем к нему. Как может что-то наладиться, когда сердце вырвано из груди и выброшено на обочину? Как может наладиться мир, потерявший свои краски и звуки? Как может наладиться жизнь, лишенная смысла?

Неотрывно смотрю на умирающее солнце и кажется, что вместе с ним умираю я сама.

Слезы высохли, оставив лишь соленый след на щеках и жгучую пустоту внутри. Я смотрю в окно, на проносящиеся мимо поля и леса, и вижу лишь отражение пустых глаз, которые раньше принадлежали мне. Кажется, я растворяюсь в этой бесконечной дороге, становлюсь призраком, тенью самой себя.

Дядя Смит молчит, видимо, решив, что лучше оставить меня в покое. Он, наверное, думает, что тишина исцеляет. Но он ошибается. Тишина убивает медленнее, но вернее.

В мыслях лишь одно – Итан уехал. Наверняка не без угроз Смита – это я понимаю. Не могу перестать повторять его имя. Итан. Итан, Итан! Может быть, если я буду думать о нем достаточно сильно, он услышит меня? Вернется? Глупая надежда, знаю. Но я цепляюсь за нее, как утопающий за соломинку. Ведь если я потеряю эту надежду, то мне больше не за что будет держаться. Тогда все, что я пережила будет напрасно.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, погружая мир в темноту. В машине стало зябко. Я поежилась и отвернулась от окна. Яркий свет фар разрезал тьму как нож мягкое масло. Вдоль дороги заплясали тени. Тени моего прошлого, настоящего и будущего. Тени, в которых больше нет Итана. Тени, которые будут преследовать меня и от которых я никогда не смогу убежать.

Внезапно меня замутило.

– Стой, – мой голос слабый и хриплый, дядя не сразу понял, что я обращаюсь к нему, – остановись, меня сейчас вырвет!

Мы съезжаем на обочину, я вылетаю из машины и выдаю содержимое желудка за ближайшим заснеженным кустом. За сегодняшний день меня стошнило уже дважды. Это нервное или я чем-то отравилась? Никогда не страдала расстройством желудка. Мерзкое ощущение.

«Стоп! А когда у меня были месячные?» – по коже под курткой проходит озноб.

– Ты в порядке? – дядя обеспокоенно смотрит на меня.

– Да. Наверное, перенервничала или съела что-то не то. – Отмахиваюсь и возвращаюсь в теплый салон автомобиля. Я не скажу ему. Никому не скажу. Никому.