Текст книги "Война в Средние века"
Автор книги: Филипп Контамин
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)
Как мы видели, в средневековых войнах полевые сражения были относительно редки. Случалось даже, что государи или военачальники формально предписывали своим войскам избегать любых крупных столкновений: так поступали Карл V после Пуатье, Людовик XI после Монлери и Карл VII на протяжении большей части своего правления. Война «одержимая» и «воинственная», состоящая из нападений на укрепленные места и их обороны, из малых и больших экспедиций, набегов, авантюр, забирала большую часть времени и сил.
В полевом сражении все видели кульминацию войны, главное событие, определявшее исход кампании, центральный эпизод, с которым, при всей его ограниченности во времени и в пространстве, связывались все страхи, ожидания и надежды[569]569
Поэтому у участников возникало желание посетить места «своих» сражений. Так поступил Артюр де Ришмон, который через двадцать один год «приехал в Азенкур и беседовал с теми, кто был там во время битвы, показывал им места, где стоял он и другие знатные сеньоры со своими знаменами и где находился король Англии». (Gruel G. Chronique d’Arthur de Richemont. / Ed. A. Le Vavasseur. Paris, 1890. P. 126). Также в 1501 г. и эрцгерцог Филипп Красивый посетил поле сражения при Монлери. (Chmel J. Die Handschriften der К. К. Hofbibliothek in Wien, 1841. Bd. II. P. 563).
[Закрыть]. Более того, в связи с ним возникали самые острые тактические проблемы, о чем и пойдет речь далее.
В средневековой военной истории известны не только битвы, представлявшие собой стихийные, беспорядочные столкновения, где командующие играли роль простых предводителей и, не отличаясь от других, держались в бою в первых рядах, где главной заботой воинов было выбрать себе достойного по сану и доблести противника, не думая о своих товарищах по оружию, где все сражались с какой-то священной яростью, но готовы были быстро бежать, как только показалось, что удача изменила им, где всеми действиями руководила жажда личной добычи и выкупных денег, где могла внезапно и неудержимо возникнуть паника[570]570
Фруассар объясняет победу шотландцев над англичанами при Оттерберне (Chery Chase) в 1388 г. тем, что «им милее было умереть, чем уступить из страха хотя бы пядь земли». (Froissart J. Chroniques. / Ed. Kervyn de Lettenhove. Bruxelles, 1871. Vol. XIII. P. 240). Английские военные ордонансы запрещали, в частности, во время боя кричать «Mounte», что обычно интерпретируется как «по коням» (чтобы бежать), равно как и издавать крик «havok» (грабеж).
[Закрыть] с последующим повальным избиением или пленением мгновенно парализованных противников. При всяком описании открытого сражения необходимо избегать двух подводных камней: драматизации и рационализации, т. е. реконструкции a posteriori тактики или крупномасштабной карты, чего, быть может, вовсе не было и даже не предусматривалось[571]571
Smail R. С. Crusading Warfare... (286).
[Закрыть].
Тем не менее, критическое изучение источников позволяет выявить существование нескольких фундаментальных, нормативных тактических принципов, следование которым считалось если не обязательным, то, по крайней мере, очень желательным.
Существенно упрощая проблему, можно рассмотреть три составляющих диспозиции – кавалерию, спешившуюся кавалерию и пехоту.
В первом случае кавалерия выстраивалась по вытянутой линии на весьма небольшую глубину, вероятно, в три или четыре ряда. Таким образом, поле сражения шириной в 1 км (случай редкий) могло вместить от 1 500 до 2000 кавалеристов, образовывавших батальон, который составляли стоящие в ряд тактические единицы, называвшиеся знаменами или отрядами, обычно из кровных родственников, членов линьяжа или вассалов, воевавших вместе под одним знаменем, с одним предводителем и общим боевым кличем. Боевой порядок был очень плотным; если воспользоваться расхожими для текстов той эпохи выражениями, кавалеристы с копьями должны были стоять так близко друг от друга, чтобы брошенная перчатка, яблоко или слива не упали бы на землю, а попали на поднятое вверх копье, или чтобы между копьями «и ветерок не пролетел»[572]572
«Между копьями и ветерок не проскользнет» (многочисленные примеры из кн.: d’Ambroise L. Estoire de la guerre sainte. Chanson d’Aspremont, Raoul de Cambrai, Guiart G. Branche des royaux lignages. // Verbruggen J. F. De Krijskunst in West-Europa. (88), см. также: Bueil J. de. Op. cit. Vol. II. P. 246.
[Закрыть]. В такой боевой линии редко начинали движение все сразу, сектор за сектором, обычно наступая справа[573]573
Gaier C. Op. cit. P. 184.
[Закрыть]; каждый сектор мог соответствовать соединению, именовавшемуся «эшелоном» («echelle»), позднее ротой или эскадрой[574]574
Здесь стоит подчеркнуть многозначность понятия «bataille», которое, как кажется, означает и линию боя, и пехотное или кавалерийское соединение. Ж. де Бюэй использует понятия «bataille, echelle, escadre» как синонимы (Bueil J. de. Op. cit. Vol. II. P. 246).
[Закрыть]. Кавалерийские отряды по данному сигналу медленно трогались с места («медленным аллюром», лат. gradatim, paulatim, gradu lento), сохраняя линию строя; постепенно скорость увеличивалась, достигая максимума в момент столкновения. Говоря о кавалерийских атаках, латинские тексты употребляют многозначительные наречия: сильно, сильнейшим образом, сильно, страстно, стремительно, быстрейшим образом (acriter, acerrime, fortiter, vehementer, impetuose, velocissime)[575]575
Так считает, по крайней мере, Р. Смайл, возражая Г. Дельбрюку.
[Закрыть]. А Жан де Бюэй рассуждал так: «Конный батальон должен с яростью налетать на противника, но нужно следить за тем, чтобы не проскочить слишком далеко вперед, ибо отклонение от линии боя и возвращение влекут за собой поражение»[576]576
Bueil J. de. Op. cit. Vol. II. P. 36.
[Закрыть]. Когда кавалерия при атаке сталкивалась с пехотинцами, то ее задачей было нарушить их строй, разбив на мелкие группы, «развалить», «расстроить», «посеять беспорядок». Того же самого добивались в отношении конного противника, но в этом случае стремились добраться до лошадей, чтобы выбить из седла всадников, затем вступали в дело оруженосцы, мародеры, вооруженные слуги, которые завершали дело. Когда атака проваливалась, то кавалеристы отступали, и пока соседние соединения замещали их, они выстраивались и атаковали снова[577]577
См. описание сражения при Веневенте в 1266 г. (Muratori. Vol. VIII. P. 832).
[Закрыть].
Если же наличный состав был слишком многочисленным, чтобы выстроиться в одну боевую линию, то в нескольких десятках метров сзади ставили другие батальоны, составлявшие силы запаса или поддержки, кроме того, часто формировали левое и правое крыло для зашиты флангов или обхода противника. Так что, по крайней мере в позднее Средневековье, армия могла быть разбита на пять корпусов левое и правое крыло, авангард, центральный батальон и арьергард[578]578
Такова была диспозиция французской армии во время сражения при Розбеке. (Chronographia regum Francorum. / Ed. H. MoranviIIe. Paris, 1897. Vol. III. P. 43).
[Закрыть].
Второй важный тактический прием – спешившаяся кавалерия. Вопреки бытовавшему мнению, его возникновение датируется не Столетней войной и не связано с появлением английских лучников на континентальных полях сражений. Если сами французы долгое время игнорировали спешивание кавалерии, то в Империи его использовали весьма часто. По поводу одного из эпизодов крестовых походов в Святую землю, когда в 1148 г. римский король Конрад III и его рыцари сражались пешими, хроника Вильгельма Тирского объясняет, что «тевтонцы обычно так делают, когда того требуют обстоятельства»[579]579
Цит. по: Gaier С. Op. cit. P. 193.
[Закрыть]. Англо-нормандские рыцари также спешивались в битвах при Тенчебре (1106 г.), Бремюле (1119 г.) и Бургтерульде (1124 г.)[580]58
О битве при Тенчебре см.: La Ronciere С. М., Contamine Ph., Delort R., Rouche M. L’Europe au Moyen Age. Documents expliques. Vol. II. Fin IX siecle – fin XIII siecle. Paris, 1969. P. 68-70.
[Закрыть]. Спешившись, кавалеристы в значительной мере теряли мобильность, и рекомендуемая тактика, по крайней мере в позднее Средневековье, состояла в том, чтобы стоять на месте в ожидании, что противник проявит неблагоразумие, двинувшись вперед и атаковав Жан де Бюэй по этому поводу замечает: «Когда сталкиваются друг против друга пехотинцы, то наступающие проигрывают, а те, кто твердо держится на месте, выигрывают»[581]581
Gaier С. Art et organisation mihtaires dans la principaute de Liege... (112). Vol. I. P. 153.
[Закрыть]. По его мнению, нужно предусмотреть хорошее обеспечение провиантом, дабы они могли спокойно выжидать; в центре надлежит ставить «самый большой отряд» воинов под штандартом главнокомандующего, по бокам – лучников, наконец, по краям боевой линии – два отряда спешившихся кавалеристов; пажи с лошадьми должны держаться в укрытии сзади»[582]582
Ibid. Vol. I. Р. 151.
[Закрыть].
Наконец, о пехоте в собственном смысле слова. Ее воинские формирования различались в зависимости от традиций, а также наличного состава, противника, характера местности. Можно выделить следующие диспозиции пехоты: 1) в форме довольно вытянутой «стены», глубиной лишь в несколько человек[583]583
Gaier C. Op. cit. P. 160.
[Закрыть]; 2) в виде круга, или «короны», которая использовалась швейцарцами, фламандцами и шотландцами, или в битве при Бувине, когда граф Булонский со своей кавалерией отступал после каждой атаки, чтобы передохнуть под прикрытием двойного ряда брабантских пикинеров, стоявших в круг[584]584
Verbruggen J. F. Le probleme des effectifs et de la tactique a la bataille de Bouvines (1214). // Revue du Nord, 1949. N 31. P. 181-193. – Здесь цитируется Гийом Бретонский, который писал одиспозиции брабантцев «Вооруженные воины, тесно сомкнувшись в два ряда кольцом, создавали как бы лагерь».
[Закрыть]; 3) массивный и глубокий строй, внутри которого не было пустого места; таков был треугольный «батальон» льежских пехотинцев, плотно стоявших друг к другу, своим «острием» из наиболее решительных людей обращенный к противнику[585]585
Gaier C. Op. cit. Р. 160.
[Закрыть]; армия конфедератов в битве при Муртене (1476 г.), помимо небольшого отряда кавалеристов и авангарда в 5000 человек, состоявшего из отборных швейцарских воинов (арбалетчики, аркебузиры, пикинеры), имела боевое соединение (Gewalthaufen) в форме вытянутого четырехугольника, увенчанного треугольником (построение клином – Keil); по периметру этого соединения, насчитывавшего около 10 000 человек, стояли в четыре ряда пикинеры (с пиками длиной примерно 5,5 м), весь центр занимали алебардщики, оружие которых было длиной лишь 1,8 м; за ним размещался арьергард, меньший по составу, но той же формы (рис. 3); пикинерам надлежало сломать боевой порядок противника, после чего в дело вступали алебардщики; в случае же нападения вражеской кавалерии пикинеры должны были ощетиниться пиками. Современные реконструкции показывают, что при таких условиях корпус в 10 000 человек занимал площадь всего в 60x60 м[586]586
Grosjean G. Die Murtenschlacht. (54). О реконструкции «швейцарского каре» см.: Rapport d’activite pour les annees 1972-1974 de l’Institut Suisse d’Armes anciennes. P. 14.
[Закрыть].
К этим трем видам войск (кавалерия, спешившаяся кавалерия, пехота) могли прибавляться и другие, особенно стрелки (XV в. и кулевринеры) и полевая артиллерия. Поскольку действующие армии включали в себя и конницу и пехоту, то, следовательно, появились предварительно разработанные, весьма сложные гибкие боевые порядки. План сражения, представленный на утверждение бургундскому герцогу Иоанну Бесстрашному и его совету (сентябрь 1417 г.), предусматривал, например, что в случае атаки противника спешиваются как авангард и оба крыла из лучников и арбалетчиков, так и главный батальон, который должен держаться рядом с авангардом, если позволяет пространство, или на 50-60 шагов сзади, а на расстоянии полета стрелы (100-200 м) ставился арьергард, состоящий из 400 тяжелых кавалеристов и 300 стрелков, следящих, чтобы армия не повернула назад. Наконец, дальше, за арьергардом размещался обоз, образуя своего рода укрепленный лагерь. Однако на случай нападения на противника предусматривались другие диспозиции»[587]587
Вibl. Nat., Paris, fr. 1278, Verbruggen J. F. Un plan de bataille du duc de Bourgogne. (89).
[Закрыть].
Рис. 3. Боевое построение швейцарцев в битве при Муртене (1476 г.). (По: Grosjean G. Die Murtenschlacht. (54)).
Предписанный Карлом Смелым по Лозаннскому ордонансу (май 1476 г.) идеальный боевой порядок показывает ту степень сложности тактики, какой мог достичь в конце XV в. профессиональный военный (а герцог стремился к максимальному совершенству). Видимо, для того чтобы приспособить свою армию к любым условиям местности, он предусмотрел восемь соединений. В первом выстраивались в линию слева направо 100 кавалеристов ордонансной роты капитана Тальяна, затем 300 лучников из той же роты, 1700 «пеших ребят» Нолена де Бурнонвиля и, наконец, 300 лучников и 100 кавалеристов ордонансной роты капитана Мариано – всего 1800 человек, выбранных среди лучших, под командованием Гийома де Ла Бома, сеньора д'Иллена. Состав второго соединения, сформированного из войск герцогского дома, был еще более сложным: также слева направо чередовались три отряда кавалеристов, три – отряда лучников и три – пехотинцев. Посреди этого элитного корпуса возвышались знаки герцогского достоинства: штандарт Карла Смелого, его вымпел и знамя. Что касается остальных шести соединений, не столь образцовых, то они строились, как и первое: пехота ставилась в центре, а по бокам – поддерживающие ее стрелки и кавалеристы. Восьмое соединение, правда, существовало только в проекте, для усиления бургундской армии в случае подхода савойцев.
Для лучшей координации и для того, чтобы избежать раздробления сил из-за характера местности, предусматривалась перегруппировка этих восьми соединений по два под командованием четырех высших военачальников. При сборе всех сил герцог Бургундский мог, таким образом, располагать 15-20 тысячами воинов[588]588
Grosjean G. Op. cit. S. 51. См. Также: Brusten С. Les compagnies d’ordonnance dans l’armee bourguignonne. (448). P. 159.
[Закрыть] (рис. 4).
Реальная диспозиция, которую Карл Смелый был вынужден занять несколько дней спустя в битве при Муртене, свидетельствует о том, что он вовсе не был рабом готовых схем и способен был приноравливаться к условиям местности и противнику. По-видимому, для него одной из основ тактики было взаимодействие различных родов войск – кавалерии, артиллерии, пехоты с холодным оружием и стрелков[589]589
Grosjean G. Op. cit. S. 55, практически все источники о битве при Муртене собраны в кн.: Die Urkunden der Belagerung und Schlacht von Murten. / Ed. G. F. Ochsenbein. Friburg, 1876.
[Закрыть] (карта 7).
На самом деле, ход сражений всегда мог измениться к худшему вследствие недисциплинированности целых отрядов и отдельных воинов, бросавшихся за военной добычей. Однако было бы совершенно ошибочным полагать, что этого не сознавали: во всяком случае, начиная со второй половины Средних веков командующие обычно объявляли о самых строгих карах всех тех, кто по какой бы то ни было причине выходит из строя и нарушает порядок, обобществление всей добычи с последующим ее дележом формально рекомендовалось, хотя и не всегда поощрялось и практиковалось[590]590
По поводу выкупов и добычи см., в частности: Contamine Ph. Rancons et butins dans la Normandie anglaise. (460).
[Закрыть]. «Чтобы добыча принадлежала всей армии, нужно запрещать грабежи и объявлять по всем войскам, что нарушение приказа командующего карается казнью через повешение за горло»[591]591
Balsac R. de. La nef des princes... (7).
[Закрыть] (Робер де Бальзак).
Также нельзя сказать, что в эпоху Средневековья не понимали, какие преимущества получал командующий, если в день сражения держался на возвышении или в стороне от побоища, избегая, с одной стороны, опасных неожиданностей и получая, с другой стороны, возможность принимать нужные решения в окружении своеобразного штаба[592]592
Ibid. «Названный государь или командующий в день сражения должен при себе держать лучших и наиболее опытных в военном деле людей, которые давали бы советы, предостерегали и руководили им». После битвы при Пуатье, когда был взят в плен Иоанн Добрый, французы поняли, что короля нельзя подвергать опасности, и в одном тексте рекомендуется, чтобы он оставался на коне, даже если вся армия спешилась, ибо он должен «видеть всех сражающихся и при необходимости подскакать к тем или другим, дабы воодушевить их, а если случится поражение, то мог бы спастись, так как лучше потерять победу, чем короля, – ведь с потерей короля можно и королевства лишиться». В совете, данном Изабелле Баварской по поводу управления государством, тот же автор идет еще дальше – он пишет: «Король никогда не должен участвовать в сражениях, ему следует держаться в стороне с хорошей охраной, ибо убийство или пленение короля Франции может погубить или повергнуть в великие бедствия королевство, чему свидетельством является пленение короля Иоанна» (Bibl. Nat., Paris, fr. 1223, f. 5 v°).
[Закрыть].
Рис. 4. Боевое построение бургундцев у Лозанны по ордонансу Карла Смелого (май 1476 г.) (По: Grosjean G. Die Murtenschlacht... (54))
Карта 7. Муртен, 1476 г. План сражения Карла Смелого (По: Grosjean G. Die Murtenschlacht... (54)).
Наконец, подобно тому, как с точки зрения стратегии считалось необходимым использование шпионов, так и из тактических соображений рекомендовалось использовать «путешественников», доносчиков, сыщиков, соглядатаев, «чтобы обезопасить войско и знать о движении противника»[593]593
Bueil J. de. Op. cit. Vol. I. P. 149, 185, 203.
[Закрыть].
Отрицание средневекового военного искусства, его модификаций и эволюции полностью вытекает, таким образом, из недостатка знаний; это можно сравнить с мнением Виктора Гюго, полагавшего, что музыка началась с Палестрины[594]594
Стихотворение из «Лучей и теней», названное «Музыка начинается в XVI в.». Для обозначения того, что мы нынче называем военным искусством (тактика и стратегия), в Средние века использовали выражение «рыцарское искусство и наука» (Bibl. Nat., Paris, fr. 19613, f. 17, r°), а чаще – «рыцарская дисциплина», которой Филипп де Мезьер в «Горестном и утешительном послании» дал следующее определение: «Она трактует о военном деле и всем необходимом для армии на море и на суше, во время похода, стоянки и сражения как в долине, так и в горах, при осаде или защите крепости, при подготовке и посылке разведчиков и для умения распознавать шпионов противника и изменников, она учит делать машины и предохраняться от них, устраивать успешные набеги и засады, выставлять днем и ночью дозорных, воздерживаться от грабежа во время битвы, вознаграждать за счет добычи храбрых бойцов и карать трусливых, остерегаться коварства и тайной измены со стороны тех или иных властей, она учит также военного предводителя и его помощников держать слово, данное и друзьям и врагам, и не обещать ничего такого, чего не собираешься выполнять, и не прибегать к способам ведения войны, которые не были одобрены военным советом» (цит. по: Froissart J. Chroniques. / Ed. Kervyn de Lettenhove. Bruxelles, 1871. Vol. XV. P. 462). «Это признак полной слепоты, когда в перечне военных талантов между Цезарем и XVI в. Средние века зияют пустотой» (Uarmand J. La guerre antique de Sumer a Rome. Paris, 1973. P. 196).
[Закрыть].
ГЛАВА VIII
ВОЙНА, ВЛАСТИ, ОБЩЕСТВО
Подавляющее большинство средневековых войн велось от имени определенных официальных властей (короли, князья, сеньоры), в них участвовали воины, которые считали себя или признавались принадлежащими к военному сословию, именовавшемуся по-латыни «воины» (bellatores, pugnatores, agonistae, milites), т. е. к функциональной категории, имевшей свое законное место в обществе; ее относительно привилегированное положение в системе производства определялось, по большому счету, только причастностью к военному делу. Сама структура воинского сообщества более или менее точно отражала структуру всего общества, так что, если говорить о мирянах, место индивида в армии напрямую зависело от его места в иерархии власти и даже богатства. Наиболее ярко эта тенденция проявляется, естественно, в феодальной организации, где военные обязательства и ответственность органично связаны с количеством, значимостью и доходностью фьефов. Даже когда военные обязательства выходят за рамки феодальной системы, распространяясь на очень широкий слой населения, все же связь между значением, характером службы и местом в обществе существует, о чем свидетельствуют и каролингские капитулярии, и распоряжения Плантагенетов, от Генриха II до Эдуарда I. Коммунальные ополчения также подпадают под это правило, и их военная организация часто очень точно повторяет цеховую. Нельзя даже сказать, что эта параллель исчезла с распространением платы за службу, ибо в действительности государства чаще всего стремились разными способами набирать военные силы, как и прежде, из знати (для нее плата была лишь дополнительным доходом или своего рода компенсирующим вознаграждением), отстраняя иностранцев (или допуская их в небольшом количестве, контролируя) и исключая деклассированные элементы. Лучше всего было сражаться вместе со знакомыми людьми и против известных врагов, под знаменем признанной власти, на ограниченном, известном и привычном географическом пространстве.
Само собой разумеется, что реальность была совершенно иной и что на практике от такой модели общественного устройства часто отступали. Обратимся к обзору этих «отступлений» сначала на уровне социальных, а затем и политических структур.
1. МАРГИНАЛЫ И ИХ УЧАСТИЕ В БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЯХИзучение социального состава армий, в самом широком смысле слова, должно быть направлено на выяснение нескольких моментов.
1. Место деклассированных и маргинальных элементов с точки зрения как иерархии (от скромного военного слуги до главнокомандующего), так и военной специализации (кавалеристы, стрелки и пехотинцы, пионеры и др.). Насколько неимущие, бродяги, нищие отстранялись от военных сообществ? Каково было значение бастардов знати[595]595
Очерк об армиях французских королей см.: Contamine Ph. Guerre, Etat et societe... (457).
[Закрыть], особенно в позднее Средневековье? По-видимому, в английских походах XIV в. во Францию количество людей, стоящих вне закона, но за свою службу получивших от короля помилование, было довольно большим: в 1339-1340 гг. было даровано по меньшей мере 850 грамот помилования участвовавшим в боевых действиях; в 1346-1347 гг. – несколько сотен грамот (за кампании в Шотландии, Северной Франции и Гаскони); после Пуатье (1356 г.) – около 140грамот; в 1360-1361 гг. – 260 грамот. «В большинстве английских армий этого периода людей, стоящих вне закона, насчитывалось, вероятно, от 2 до 12%»[596]596
Hewitt H. J. The Organization of War under Edward III... (408). P. 30.
[Закрыть]. По поводу набора, произведенного в 1370 г. Робертом Ноулзом для похода на континент, источник сообщает, что он «взял в свой отряд по дурной воле беглых монахов, вероотступников, а также несколько воров и грабителей из разных тюрем»[597]597
Anonimalle Chronicle 1333-81. / Ed. V. H. Galbraith. Manchester, 1927. P. 63.
[Закрыть]. «Уголовный регистр Парижского Шатле» запечатлел карьеру нескольких авантюристов, которые, совершив разные преступления, поменяли гражданскую службу на военную: таким был некий Реньо де Сен-Марк, уроженец Дижона, там же женившийся и имевший троих детей. Разорившийся «виноградарь», он около 1383 г. свел знакомство с военными и стал «старшим слугой», проработав у нескольких господ, среди которых был Жан Ла Персонн, виконт д'Арси, и побывав за это время во Фландрии, Испании, Германии, Милане, Шамбери и даже в Венгрии. Под пыткой он признался, что похищал лошадей и обкрадывал своих хозяев, а последние два месяца бродяжничал в Париже, пытаясь найти нового хозяина[598]598
Registre criminel du Chatelet de Paris. / Ed. H. Duples-Agier. Paris, 1864. Vol. II. P. 165 et s.
[Закрыть].
2. Географическое происхождение воинов с обязательным различением тех, кто прибыл (часто издалека) по королевскому или сеньориальному призыву, которому они обязаны повиноваться, и тех, кого можно охарактеризовать как настоящих военных кочевников, оторвавшихся от своих корней и служивших в смешанных, разнородных формированиях, где соседствовали все народы и языки, даже если это были очень небольшие отряды в 10 или 20 человек. В этом отношении можно сопоставить две модели:
а) модель, представленную военными экспедициями горожан Брюгге и Гента в начале Столетней войны, которые совершались на небольшое расстояние и состояли исключительно из местных жителей[599]599
Verbruggen J. F. Het Gemeenteleger van Brugge van 1338 tot 1340 en de Namen van de weerbare Mannen. Bruxelles, 1962.
[Закрыть].
б) модель, о которой дает представление список наемников, которым папа Григорий XI поручил оборону Авиньона в марте 1373 г.: примерно 77 человек были выходцами из епархий Авиньона, Лиможа, Версейля, Майорки, Вивье, Юзеса, Риеза, Сен-Флура, Пьяченцы, Тюля, Нима, Манда, Турина, Ди, Клермона, Арля, Кремоны, Ареццо, Кавайона, Экса, Болоньи, Кортоны, Камбре, Кагора, Безансона, а также из Савойи, Арагона, Сицилии и Пьемонта[600]600
Michel R. La defense d’Avignon sous Urbain V et Gregoire XI. (471).
[Закрыть].
3. Участие в войнах людей, которые более или менее формально должны были быть отстранены от этого: рабы (в раннее Средневековье), сервы (их, например, не касалась Военная ассиза Генриха II Плантагенета, как и более позднее законодательство до середины XIII в.), клирики и монахи. Среди последних нужно различать: раздатчиков милостыни и капелланов, которые обычно состояли при войсках; часто их присутствие специально оговаривалось (например, императорский указ 1431 г., изданный во время крестового похода против гуситов, требовал содержать в каждом войсковом соединении четверых или пятерых священников, «чтобы учить и наставлять людей, как следует держаться и бороться за святую веру»), клириков, обладающих светской властью (епископы и аббаты) и участвующих в оборонительных операциях, и, наконец, тех, кто в пренебрежение к каноническому праву и неоднократно повторявшимся запретам и осуждениям церковных властей, забыв о священных обетах и своей тонзуре, вступил в армию в качестве простых воинов. Впрочем, действия таких священников далеко не всегда осуждались общественным мнением. Фруассар говорит о капеллане графа Дугласа, участвовавшем в битве при Оттербене (1388 г.), выражает свое безоговорочное восхищение им: «Он вел себя не как священник, но как доблестный воин; будучи храбрым и преданным графу человеком, он участвовал в атаках и нападениях на англичан и, обрушивая на них удары своего топора, вынуждал их отступить, а затем всю ночь без отдыха преследовал их с топором в руках. По правде говоря, у него были подобающие для этого и тело, и рост, и сила и смелость»[601]601
Froissart J. Chroniques. / Ed. A. Mirot. Paris, 1975. Vol. XV. P. 147.
[Закрыть]. Позднее этот священник был произведен сразу в архидьяконы и каноники. Что касается участия в войнах евреев, то земское право «Саксонского зерцала» освобождает от военной службы, за исключением крайней необходимости, клириков, женщин, пастухов и служителей церкви; но, по мнению его составителя, евреев освобождать не обязательно, на миниатюре одной из рукописей «Саксонского зерцала» (Дрезденская библиотека) изображен набор крестьян в армию, среди них можно отличить (по прическе) еврея, правда, без оружия[602]602
Воспроизведено в кн.: Conrad H. Geschichte der deutschen Wehrverfassung. (105).
[Закрыть]. На службе Арагонского дома в Сицилии в 1416 г. состоял мастер «Иосиф, бомбардир, еврей».
4. Участие женщин. Они, естественно, сопровождали армию в качестве маркитанток, служанок и проституток («дурных женщин» иногда изгоняли или ограничивали их количество). Но вполне нормально воспринимались и вооруженные «дамы», и «баронессы», тем более что феодальные кутюмы формально предоставляли им право наследования фьефов. Ордерик Виталий в XII в. упоминает Гельвизу, графиню д'Эвре, которая на коне и в рыцарском вооружении участвовала в сражениях, проявляя такой же азарт, как и рыцари в доспехах или солдаты с дротиками. Во время крестовых походов женщины сражались в армиях франков: греческий историк Никифор описывает этих амазонок в мужской одежде, на конях, с копьями и боевыми топорами, которыми предводительствовала «дама в золотых шпорах» – Альенора Аквитанская, сравниваемая с Пенфесилеей[603]603
Verdon J. Les sources de l’histoire de la femme en Occident aux Х-ХII siecles. // Cahiers de Civilisation medievale. 1977. N 20. P. 229, Heer F. L’univers du Moyen Age. Paris, 1970. P. 169.
[Закрыть]. Фруассар рассказывает о графине Жанне де Монфор, которая во время войны за бретонское наследство в доспехе и на боевом коне, «держа в руках крепкий и острый меч, билась отважно, с большой храбростью»[604]604
Froissart J. Op. cit. / Ed. S. Luce. Paris, 1870. Vol. II. P. 144-146, Paris, 1872. Vol. III. P. 9.
[Закрыть]. Согласно легенде, во время осады замка Понторсон Томасом Фелтоном сестра знаменитого коннетабля дю Геклена Жюльенна, невзирая на свое монашество, вместе с другими отталкивала лестницы врага от стен[605]605
Cent cinquante textes sur la guerre de Cent ans dans le bailliage de Cotentin. / Ed. M. Lantier. Caen, 1978. P. 29.
[Закрыть]. Были в армиях и женщины из народа: в 1382 г. Карл VI «пошел на Фландрию, и там знамя фламандцев несла женщина, в конце концов они были разбиты, а она погибла»[606]606
Bibl. Nat. Paris, lat. 5696, f. 59, r°.
[Закрыть]. А вот некая фрисландка «в синем суконном платье», которая во время войны между Фрисландией и Ген-негау (1396 г.) бросилась на врагов «в безумной ярости» среди первых и погибла пронзенная стрелой[607]607
Froissart J. Op. cit. / Ed. Kervyn de Lettenhove. Bruxelles, 1871. Vol. XV. P. 290.
[Закрыть]. Вспомним, наконец, и классические примеры Жанны д'Арк и Жанны Ашетт.
