Текст книги "Война в Средние века"
Автор книги: Филипп Контамин
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)
Легкие, средние и тяжелые пушки с ранних пор стали включаться в общую диспозицию осад и штурмов укрепленных пунктов. Первый поворотный момент в этом деле пришелся на 1370-1380 гг., второй – на начало XV в. С этого времени достаточно надежные данные позволяют представить, по крайней мере, интенсивность обстрела осаждаемых. Во время осады Маастрихта (24 ноября 1407 г. – 7 января 1408 г.) по городу было выпущено 1514 больших бомбардных ядер, т. е. по 30 ядер в день; в воскресенье 17 октября 1328 г., согласно «Дневнику осады», англичане выпустили по Орлеану 124 «каменных ядра из бомбард и пушек», некоторые массой до 116 фунтов; во время осады Ланьи в 1431 г. только за один день осажденные испытали бомбардировку 412 каменными ядрами; город Динан с 19 до 25 августа 1466 г. «принял» 502 ядра, и около 1200 раз по нему стреляли из серпантин. Родос при осаде в 1480 г. потерпел разрушения от 3500 ядер. Правда, результат обстрела не всегда был успешным; хроники говорят, иногда с удивлением, о почти полной безрезультатности некоторых бомбардировок; в других случаях сообщают о разрушенных зданиях, сожженных кварталах, больших пробоинах в стенах.
Одной из функций артиллерии была защита пионеров и саперов, когда они рыли траншеи, по которым атакующие могли бы добраться до рва и стен. В середине XV в. Жан де Бюэй рекомендовал в этом случае стрелять сначала из бомбард, а затем беспрерывно из средней и легкой артиллерии, и в это время начать штурм. Но поскольку артиллерия била только на очень небольшое расстояние, а значит, оказывалась в пределах досягаемости отрядов осажденных и огня их пушек, ее необходимо было охранять «большими дозорами» и защищать изгородями, фашинами, земляными валами, толстыми деревянными прикрытиями, подчас с подвижными амбразурами.
В самом конце Средневековья благодаря артиллерии стали возможны быстрые, неожиданные и успешные атаки. Такие атаки совершали французы с начала Итальянских войн. Некий флорентиец свидетельствует «Достигнув места, (французы) выпрягают лошадей, разворачивают пушки и начинают постепенно подкатывать их к стенам, до которых могут добраться в тот же день под защитой одних лишь повозок. По стене они бьют из тридцати или сорока орудий, быстро превращая ее в пыль. Французы говорят, что их артиллерия способна пробить брешь в стене толщиной в 8 футов. Хотя каждая брешь небольшого размера, но их много, поскольку ведут стрельбу, не останавливаясь ни на минуту ни днем, ни ночью»[477]477
Цит. по: Contamine Ph. L’artillene royale francaise... (680). P. 222-223.
[Закрыть]. Такие эпизоды, как взятие замка и города Куси в 1487 г., подтверждают слова флорентийца. Позднее вторит ему и Филипп Клевский, который рекомендует устанавливать батареи пушек всего в тридцати или сорока шагах от рва и предлагает делать по сорок выстрелов в день, исходя из темпа стрельбы и количества орудий, можно быстро рассчитать, что за 24 часа (ведь канониры не прекращают работу даже ночью) по вражеской крепости может быть выпущена почти тысяча ядер.
Естественно, что пушки с самого начала стали использоваться и как средство обороны, а искусство фортификации, хоть и с некоторым запозданием, приспосабливалось к артиллерии. Каждый замок и каждый город стремились создать постоянный запас пушек, ядер, пороха, которые дополняли традиционное вооружение. В XV в. власти многих городов содержали одного или нескольких канониров, подобно тому, как они содержали мастера-строителя, часовых дел мастера, иногда врача или хирурга. Размеры артиллерийского арсенала зависели от богатства города, его стратегических интересов и степени предполагаемой опасности.
С середины XIV в. пушки, несомненно, небольшого калибра прочно заняли свое место в обороне замков рядом с арбалетами, камнеметами и другим оружием. Так, в замке Биуль в 1347 г., согласно распоряжению его сеньора Гуго де Кардайака, «ворота напротив площади», среди прочих, должны были защищаться следующим образом: «На первом этаже – два человека, чтобы стрелять из пушек большими каменными ядрами, на втором этаже – два человека, чтобы стрелять из двухфутового арбалета; далее, на стене – два арбалетчика и два человека для стрельбы каменными ядрами величиной с кулак». А в общем оборона замка предусматривала 22 пушки[478]478
Bulletin archeologique, 1847-1848. № 4. Р. 490-495. – Тот же сеньор организовал артиллерию в Кагоре и Лозерте, когда был губернатором этих городов.
[Закрыть].
Спустя целое столетие объектом обстоятельных инструкций стала оборона города Бург-ан-Бресс, которому угрожали войска Людовика XI. Предусматривалось, что заботами капитана города и синдика у каждых из шести ворот города на постоянном месте будут «размещены, поставлены на лафет и нацелены» по две средних пушки (veuglaire и serpentine). У каждой из них, таким образом, должны быть свои «бойница» и направление стрельбы, для чего необходимо было расчистить бульвары и равелины. Кроме того, у ворот намеревались поставить по две тяжелых железных кулеврины и по две латунных, на сей раз подвижных, кулеврины. В башнях предполагалось сделать бойницы по соседству с амбразурами для стрельбы из лука; кажется, некоторые башни приходилось засыпать землей до определенного уровня, «чтобы иметь возможность установить пушки и удобнее было из них стрелять»[479]479
Morel О. L’etat de siege a Bourg lors de l’invasion de la Bresse. (335).
[Закрыть].
В общем, большая часть артиллерии размещалась у ворот как наиболее уязвимых мест и на башнях, которые, следовательно, нужно было усилить[480]480
Довольно ранним примером тому является Бастилия в Париже, согласно описанию 1428 г. «Там же, на террасе этого замка, метательная машина, сделанная из дерева, бросаюшая камни весом в 6 фунтов или около того, и с двумя каморами» (Revue archeologique. 1855. Р. 328 et s.).
[Закрыть].
К мысли о бойницах у основания башен и куртин для стрельбы из пушек пришли, вероятно, не ранее конца XIV в. Одним из первых примеров является бойница в помещении опускной решетки Мон-Сен-Мишеля (сделана в 1393 г.)[481]481
Fino J. F. Forteresses de la France medievale... (783). P. 308.
[Закрыть]. Позднее они стали обычным делом. В 1417 г. договор о реконструкции ворот замка Ламбаль предусматривал устройство пушечной амбразуры рядом с «бойницей для арбалетчиков»[482]482
Rocolle P. 2000 ans de fortification francaise. (818). Vol. I. P. 101, 147.
[Закрыть]. А вот как описывает в середине XV в. замок Ла Брюйер-Лобеспен в известном «Гербовнике» Гийом Ревель: «Перед его стенами – невысокое заграждение с многочисленными бойницами, коими могут пользоваться как лучники, так и пушкари, поскольку бойницы для этого расширены посредине и приобрели округлое отверстие»[483]483
Bruand Y. L’amelioration de la defense et les transformations des chateaux du Bourbonnais. (770). P. 525.
[Закрыть]. Согласно документу 1473 г., касающегося города Монтивилье, предусматривалось «пробить внизу стены от одной башни до другой бойницы, коих нет»[484]484
Bibl. Nat., Paris, fr. 20494, n° 53. За поколение до этого в Лизье предусматривали для «каменного бульвара» «пушечные амбразуры, изнутри снабженные дорожками, местами отвода и направляющими в достаточном количестве и как положено» (Ibid. Clair. 218, w. 100).
[Закрыть]. В 1480 г. в Кодебеке, «чтобы укрепить оборону города и стены со стороны реки Сены», рассматривался вопрос о постройке двух больших башен средней высоты и толщины: одна, со стороны Танкарвиля, позволила бы вести огонь на юг – через Сену, на восток – вдоль стены до следующей башни, на запад – в сторону Танкарвиля и на север – до Гарфлерских ворот, из другой башни возле Руанских ворот следовало «бить» на запад – до первой башни и в других направлениях – до Руанских ворот и в сторону г. Ко. Предполагалось также сделать на уровне рва «воробьи», т. е. низкие укрытия для стрелков[485]485
Ibid., ft. 6987, f. 224.
[Закрыть].
Схожая система обороны была предложена еще в 1461 г. известным специалистом Франсуа де Сюрьенном в проекте фортификации Дижона. В соответствии с этом проектом предусматривались:
а) бойницы наверху и у основания стен Нижние бойницы расположены так, чтобы ядра летели на 3 фута выше бульваров перед рвом, а если края рвов слишком высоки, нужно проделать в них канавы «для наводки и стрельбы пушек»,
б) во рвах низкие башни, не выше 4 футов, округлые спереди и прямолинейные по бокам, отстоящие от стены на 5 м и имеющие спереди, слева и справа три «окна» для кулеврин и серпантин, эти башни, в коих следует видеть низкие укрытия, «воробьи», или, как будут говорить немного позднее, – капониры, расположены так, «чтобы можно было вести прицельную стрельбу из пушек вдоль рва и стен от одной башни до другой»[486]486
Richard J. Quelques idees de Francois de Sunenne sur la defense des vilfes a propos de fa fortification de Dijon (1461). // Annales de Bourgogne. 1944. N. 16. P. 42-43.
[Закрыть].
Поэтому Робер де Бальзак выразил известную идею, когда около 1500 г. рекомендовал «поставить во рву воробьев», дабы «в безопасности стрелять вдоль рва»[487]487
Contamine Ph. The War Literature of the Late Middle Ages... (43).
[Закрыть].
На протяжении долгого времени защитники крепости заботились, во-первых, об увеличении толщины стен (рекорд – стены построенного коннетаблем де Сен-Полем около 1470 г донжона замка Ам толщиной 11 м) и устройстве гласиса у их основания, а во-вторых, о размещении легкой артиллерии, чтобы не допустить возможного штурма. Об этом свидетельствуют, например, следующие распоряжения об укреплении Монтюэля в 1443 г. «А также решено сделать гласис вокруг холма, где стоит круглая башня, и устроить бойницы для пушек, чтобы башня и гласис полностью охраняли холм»[488]488
Bibliotheca Dumbensis, ou recueil des chartes, titres et documents pour server a l’histoire de Domes. / Ed. Valentin-Smith et M.-C. Guigue. Trevox, 1885. Vol. II. P. 90.
[Закрыть]. Можно сказать, что и бульвар (это слово появилось во Франции в начале XV в.), представлявший собой выдвинутое вперед оборонительное сооружение главным образом перед воротами, заменившее прежний барбакан (лат. propugnacula), вписывался в оборонительную систему. Если принять эту точку зрения, то можно сделать вывод, что сочинение Леона Баттиста Альберти «О строительном деле» (De re aedificatoria) (1440-1450 гг.) весьма традиционно в своих рекомендациях фланкирования и непременного мощного гласиса; то же впечатление производят «Трактат об архитектуре» Филарете (ок. 1460 г.) и соображения Роберто Вальтурио, когда он хвалит пологую форму вала и расположение бойниц крепости Сиджизмондо Малатесты в Римини[489]489
Hale J. R. The Development of the Bastion... (863).
[Закрыть].
Но уже иначе обстояло дело с артиллерийскими башнями (итал. torrioni), где на платформах неподвижно устанавливались пушки большого калибра; на самом деле эти башни должны были быть более приземистыми, поэтому появилась идея строить их не выше куртин, дабы облегчить передвижение пушек и обеспечение их припасами; кроме того, мерлоны и амбразуры были заменены бруствером. Возможно, что усовершенствование таких башен, расположенных по углам укреплений, привело к появлению бастиона. Само слово «бастион» – итальянского происхождения, оно встречается с конца XIV в. Сами бастионы появились гораздо позже, и благодаря отнюдь не Леонардо да Винчи и не Франческо ди Джорджо Мартини, а Джулиано де Сангалло (1445?-1516 гг.) (Борго Сан-Сеполькро, проект 1500 г., строительство 1502-1505 гг.; Неттуно, строительство 1501-1503 гг.; Ареццо, проект 1502 г., реализованный в 1503 г.)[490]490
Ibid – Внимательное изучение фортификационных вооружений, возведенных по приказу Людовика XI (в Бургундии, Руссильоне), покажет, может быть, что Франция к 1480 г. совсем не отставала от Италии в постройке наиболее сложных укреплений.
[Закрыть]. Если учесть, что в туже эпоху Неаполитанское королевство, с одной стороны, и Венеция и Ломбардия – с другой, оставались верны традиционным формам укреплений, то следует допустить, что бастион был местным изобретением Центральной Италии. Именно здесь, вероятно, появился настоящий бастион, т. е., согласно классическому определению, опоясанный или прикрытый стеной земляной массив, в плане треугольный, многоугольный или округлый, образующий мощные углы куртин.
Нельзя, однако, исключать того, что бастионы появились в результате трансформации не артиллерийских башен, а бульваров (или равелинов) и даже ложных валов. Бульвары Бонагиля, например, представляют собой прообраз бастиона, как и бульвары-платформы, пристроенные к замку Бреста между 1489 и 1499 г.[491]491
Rocolle Р. Op. cit. Vol. I. P. 172.
[Закрыть] А круглое и массивное сооружение, возведенное в Меце в 1466 г. напротив Серпенуазских ворот, можно признать «бастионом до появления самого понятия»[492]492
Thiriot J. Portes, tours et murailles de la cite de Metz. Une evocation de l’enceinte urbaine aux XVI et XVII siecles. Metz, 1970. P. 33.
[Закрыть]. Одно из первых употреблений слова «бастион» во французском языке встречается в воспоминаниях Жана Молине об осаде Нейса в 1475 г. По поводу укреплений города Молине говорит о «большом и мощном бастионе, укрепленном траншеями», а также о «другом бастионе <...> удивительно искусно обложенном землей и песком <...>, с прекрасными бойницами и прочими грозными средствами защиты». Третья цитата ясно показывает, что речь идет о специально устроенных бульварах: Нейс, говорит Молине, имеет четыре главных въезда, и у ворот каждого из них имеется «большой, мощный и хорошо обороняемый бульвар в виде бастиона, снабженный всеми военными припасами, главным образом, для стрельбы из пушек»[493]493
Molinet J. Chroniques. / Ed. Os. Jodogneet G. Doutrepont. Bruxelles, 1935. Vol. I. P. 31, 64, 65.
[Закрыть].
Чтобы это выяснить, необходимы более глубокие исследования – в частности, смысла, появления и распространения технических терминов, а для этого следует детально изучить в масштабах всего Запада сохранившиеся укрепления, их изображения, а также дидактические трактаты, исторические рассказы и финансовые документы. Тогда, может быть, обнаружится, что примерно в одно и то же время в разных, подчас далеких друг от друга, странах нескольким анонимным мастерам, строителям, или известным архитекторам пришло на ум сделать из крепости не инертную, пассивную массу, а место динамичной обороны, которое обеспечивало возможность при удобном случае перейти к контратаке.
В заключение еще три замечания, позволяющие понять, какое место занимала артиллерия на исходе Средневековья[494]494
Если обстоятельно проанализировать, то с этим согласен, при некоторых допущениях, Макиавелли (Machiavel N. CEuvres completes. / Ed. E. Barincou. Paris, 1958. P. 555-561).
[Закрыть].
Прежде всего, новое оружие стало представлять угрозу для жизни воен-нокомандующих и капитанов. Один из первых примеров такой жертвы приводит Фруассар. Говоря об осаде Ипра в 1383 г., он пишет: «Пушечным выстрелом там был убит очень опытный англичанин, оруженосец Луи Лин»[495]495
Froissart J. Chroniques. / Ed. G. Raynand. Paris. 1899. Vol. XI. P. 120.
[Закрыть]. Упомянем далее Луи Павио, убитого при осаде Мелана (1423 г.), графа Солсбери – при осаде Орлеана (1428 г.), графа Арундела (1435 г.), Педро Кастильского (1438 г.), адмирала Прижана де Коэтиви и Тугдуаля Ле Буржуа при осаде Шербура (1450 г.), «доброго рыцаря мессира Жака де Ладена» (1453 г.). Танги дю Шателя (1477 г.), Байара (1524 г.) и Луи де ла Тремуйя (1525 г.). Даже князья и государи не были вне опасности: выстрел из аркебузы, убивший Танги дю Шателя, едва не унес жизнь Людовика XI; в 1465 г. во время сражений под Парижем два ядра французских пушек «попали в комнату, где обедал граф де Шароле, и убили трубача, несшего по лестнице блюдо с мясом»[496]496
Коммин Ф. de. Указ. соч. С. 32.
[Закрыть]. Теперь о появлении огнестрельного оружия на судах. Согласно договору о фрахте 23 мая 1394 г., каталонский корабль Франческо Фогассо, направлявшийся из Барселоны в Александрию, должен был иметь три бомбарды и 60 каменных ядер[497]497
Carrere С. Barcelone, centre economique et social a l'epoque des difficultes, 1380-1462. Paris. 1968. Vol. I. P. 235, n°4.
[Закрыть]; в начале XV в. каждое из 40 «больших судов», которые предполагалось снарядить на помощь флоту Ла-Рошели, должно было быть обеспечено четырьмя «кулевринами» с порохом и свинцовыми ядрами и двумя большими пушками, каждой из которых полагалось 120 каменных ядер и 60 фунтов пороха[498]498
Bibl. Nat., Paris, fr. 1278, f. 73-74.
[Закрыть]; в начале XVI в. Филипп Киевский предусмотрел для своего главного судна 19 тяжелых орудий, дюжину фальконетов и неопределенное количество аркебуз и кулеврин[499]499
Philippe de Cleves. Instruction de toutes manieres de guerroyer. Paris, 1558, см. также: Guilmartin J. F. Gunpowder and Galleys, Changing Technology and Mediterranean Warfare at Sea in the Sixteenth Century. Cambridge, 1974. P. 298-299.
[Закрыть]. Начиная примерно с 1500 г. артиллерия заняла свое место в арсенале почестей, оказываемых власть имущим. Посетивший в 1496 г. Рим в качестве паломника Арнольд фон Харфф писал о залпе из 200 орудий при въезде папы Александра VI в замок Святого Ангела: «Это было сделано в честь папы, когда он верхом проезжал мост, а когда проезжает кардинал, то в его честь стреляют из трех пушек»[500]500
The Pilgrimage of Arnold von Harff. / Trad. M. Letts. London, 1946. P. 45.
[Закрыть]. В 1501 г. при приближении короля Людовика XII и эрцгерцога Филиппа Красивого «в знак радости из замка (Амбуаз) был сделан выстрел из нескольких тяжелых орудий»[501]501
Gachard L. P. Collection des voyages des souverains des Pays-Bas. Bruxelles, 1876. Vol. I. P. 142.
[Закрыть].
ГЛАВА VII
ВОЕННОЕ ИСКУССТВО
Долгое время размышления о военном искусстве были уделом историков, которые пытались сравнить Средневековье с античностью и Новым временем. Почти неизбежно они приходили к выводу о посредственности, примитивности, бездарности (и даже отсутствии) военного искусства в Средние века как продуманной, упорядоченной и конституированной системы знаний, приложимых к разным ступеням военной организации в зависимости от их ранга и функций. Многие из этих историков, офицеры действующей армии или запаса, более или менее сознательно исследуя военное искусство с практической, утилитарной точки зрения, применительно к обучению будущих офицеров и преподаванию в военных школах, заключали, что из средневековых кампаний, сражений и осад нельзя извлечь почти ничего поучительного. В общем, в истории военного искусства было отмечено то же явление, что и в истории философии: получалось, что между античностью и Ренессансом пролегает тысячелетняя пустота.
Приведем несколько примеров таких весьма общих рассуждений историков. В статье «Стратегия» Британской энциклопедии признанный английский военный историк Г. Б. Лиддел-Арт, расхвалив выдающиеся стратегические заслуги Ганнибала и Сципиона, выносит суровый приговор западному Средневековью: «Воинский дух западного рыцарства был чужд искусству, хотя смутную бестолковость его деяний и прорезают несколько ярких лучей. Истинное понимание стратегии имел Иоанн Безземельный, а принц Эдуард, будущий Эдуард I, в битве при Ивземе (1265 г.) дал наглядный пример использования центральной позиции для обеспечения мобильности войск». Далее, после почти бесплодных столетий, появился Оливер Кромвель, представляемый как «первый великий стратег эпохи Нового времени»[502]502
Encyclopaedia Britannica... 1948 P. 21, 456.
[Закрыть]. Схожее суждение выносит и Р. Ван Оверстретен, когда характеризует Средневековье следующим образом: «Ставшая многочисленной кавалерия играет главную роль. Сеньор носит полный доспех и имеет прекрасную лошадь. Вся жизнь его проходит в седле и при оружии; война – его ремесло, занятие и развлечение. Никогда еще армия не была столь однородной и отборной; и, тем не менее, никогда военное искусство не было столь несовершенным и примитивным, это – блестящее доказательство того, что воинский дух и личная доблесть без хорошей организации и строгой дисциплины ни к чему не приводят <...>. Все сеньоры равны, и никто не согласится сражаться во вторых рядах. Армия выстраивается в одну линию, рыцари беспорядочно бросаются в бой, каждый выбирает себе достойного противника. Сражение представляет собой массу поединков, и командующий армией участвует в нем как простой боец»[503]503
Van Overstraelen R. Des principes de la guerre a travers les ages. Bruxelles, 1926. Vol. I. P. 30. Цит. по: Verbruggen J. F. De Krijskunst in West-Europa in de Middeleeuwen... (88).
[Закрыть]. И последний диагноз, который сравнительно недавно поставил Эрик Мюрез. Он утверждает, что в Средние века «диспозиции сражений были неопределенны, войсковые соединения тяжеловесны, маневры незначительны, связь между войсками была слабая или вообще отсутствовала <...>. Невозможно переоценить регресс (по сравнению с античностью) кавалерийской тактики, особенно во Франции, где упорно продолжали атаковать „отрядами“ без всякого маневрирования очень узким фронтом <...>. Очень часто в Средние века сражения не имели руководства и выливались в сплошные независимые поединки <...>. Уже не существовало больших смешанных соединений войск, а феодальная раздробленность мало соответствовала широкомасштабным военным расчетам. У военной политики не было иных целей, кроме округления владений, и Европе только дважды представился случай раздвинуть узкие рамки своих амбиций и мечтаний: Каролингская империя <...> и крестовые походы. Распространившиеся повсюду укрепления приобрели настолько важное значение, что вытеснили военную культуру <...>. Все тактическое искусство сводилось к тому, чтобы не атаковать первым, ибо по всеобщему правилу атакующий всегда терпит поражение, поскольку при общем наступлении теряет всякую возможность командовать и совершать маневры в избранном противником и потому неудобном месте»[504]504
Muraise E. Introduction a l’histoire militaire. Paris, 1964. P. 254, 257-258.
[Закрыть].
Однако некоторые последние работы показали, что реальность была более сложной и что вполне возможно: 1) определить несколько очень общих принципов средневековой тактики; 2) выделить кампании, развитие которых предполагало некую направляющую идею, иначе говоря, стратегию; 3) установить достаточно обширный набор решений и приемов, использовавшихся, в зависимости от обстоятельств, в полевых сражениях; 4) допустить, что на ментальном уровне средневековые военные ясно сознавали преимущества, которые могло дать как можно более полное и разнообразное применение практического опыта и теории.
1. ОБУЧЕНИЕ ВОЕННОМУ ИСКУССТВУГреко-римская античность создала целый свод военной литературы: от Энея Тактика, предводителя греческих наемников IV в. до н. э., до Вегеция (конец IV или, возможно, середина V в. н. э.)[505]505
О дате написания «О военном деле» см. гипотезу, представленную в кн.: Goffart W. The Date and Purpose of Vegetius. De re militan. (53).
[Закрыть], а между ними были Филон Византийский, Герон Александрийский и Фронтин.
На протяжении большей части Средневековья только один из них был довольно широко известен, по крайней мере на Западе, – Вегеций, который в области военного дела был одновременно и главным автором, и главным авторитетом. Отрывки из его произведений включались в разные сборники, его упоминали как в проповедях, так и в духовных трактатах церковные авторы. Когда в XIII в. Винцент из Бове пожелал рассказать о военном искусстве в своем «Большом зеркале» (Speculum majus), то он почти полностью механически переписал трактат «О военном деле» (Epitoma de re militari) Вегеция. To же самое сделали Альфонс X Мудрый (1252-1284 гг.) в «Siete Partidas», Эгидий Римский в «Об управлении государей» (ок. 1280 г.) и Кристина Пизанская в «Рыцарском искусстве». До нас дошли десятки рукописей Вегеция. Они довольно рано был переведены на народные языки: французские переводы были сделаны Жаном де Меном, «Мэтром Ришаром», Жаном Приора и Жаном де Винье; итальянский перевод – Боно Джимабони. Работы Вегеция имелись в библиотеке герцога Эврара Фриульского в IX в.[506]506
Riche R. et Tate. Textes et documents d’histoire du Moyen Age, V-X siecles. Paris, 1975. Vol. II. P. 415.
[Закрыть], у принца Эдуарда, будущего короля Англии Эдуарда I, в XIII в.[507]507
Legge M. D. The Lord Edward’s Vegetius. (66).
[Закрыть], у сэра Джона Фастолфа в XV в.[508]508
В своей библиотеке, насчитывающей 19 книг, сэр Джон Фастолф имел 6 книг по истории, в том числе Тита Ливия и Цезаря, французскую поэму, два романа и Вегеция (Thrupp S. L. The Merchant Class of Medieval. London, 1300-1500. University of Michigan, 1962. P. 249).
[Закрыть] Естественно, что его не мог не процитировать Дионисий Картезианец в своем труде «О жизни военных» (De vita militarium)[509]509
Denis le Chartreux. Opera Omnia. Tournai, 1909. P. 37, 581-583.
[Закрыть], а Кристина Пизанская советовала почитать по крайней мере IV книгу Вегеция «благородной баронессе», которой придется защищать свои земли в отсутствие мужа, отправившегося на войну[510]510
Contamine Ph. La vie quotidienne en France et en Angleterre pendant la guerre de Cent ans (XIV siecle). Paris, 1978. P. 188.
[Закрыть]. Были даже рукописи Вегеция карманного формата[511]511
Wolfenbuttel. Cod, lat. 84. Цит. по: Murray A. Reason and Society in the Middle Ages, Oxford, 1978. P. 446.
[Закрыть]. И среди книг, которые Жан Жерсон рекомендовал для библиотеки дофина, упомянуты «Об управлении государей» Эгидия Римского (составной частью ее был Вегеций), сочинение Валерия Максима, «О военных хитростях» (De stratagematibus bellicis) Фронтина и «О военном деле» самого Вегеция[512]512
Gerson J. CEuvres completes. / Ed. P. Gloneux. Paris, 1962. Vol. II. P. 213.
[Закрыть].
Конкретное влияние этого авторитета определить трудно, поскольку, с одной стороны, армия, которую имеет в виду Вегеций, по своему набору, составу, задачам и даже по самому воинскому духу была глубоко отличной от средневековых армий, а с другой – в большинстве случаев можно только предполагать наличие теоретических знаний у военных предводителей и командующих. Известны лишь редкие случае прямого использования Вегеция с более или менее успешными результатами: в IX в. Рабан Мавр советовал Лотарю I перечитать Вегеция, чтобы оказать сопротивление норманнам[513]513
Riche P. Les ecoles et l’enseignementdans l’Occident chretien de la fin du V siecle au milieu du XII siecle. Paris, 1979. P. 302.
[Закрыть]; тот же автор составил по Вегецию краткое руководство со своими вставками, где был сделан многозначительный акцент на роль кавалерии[514]514
While L. Technologie medievale et transformations sociales. (677). P. 47.
[Закрыть]. В 1147 г., когда граф Анжуйский Жоффруа Плантагенет осаждал некий замок в долине Луары, он поинтересовался у монахов Мармутье, как изготовить зажигательную бомбу, и она была сделана по рукописи Вегеция и затем использована[515]515
Murray A. Op. cit. P. 127-128. Chroniques des comtes d’Anjou et des seigneurs d’Amboise. / Ed. L. Halphen et R. Poupardin. Paris, 1913. P. 218. – Следует заметить, что в оригинальном тексте Вегеция способы изготовления зажигательной бомбы не упоминаются, речь идет, очевидно, о рукописи с дополненным текстом.
[Закрыть]. Немного позднее о епископе Оксерра Гуго де Нуайе (1183-1206 гг.) писали, что он «с радостью собирал множество рыцарей и охотнее обсуждал с ними военные вопросы, а также часто читал Вегеция, писавшего об этом, и давал рыцарям много наставлений, почерпнутых у него[516]516
Mortel V., Deschamps Р. Recueil de textes relatifs a l’histoire de l’architecture. (810). Vol. I. P. 96-97. – Филипп Мезьер также рекомендует «государям и военнокомандующим» читать или слушать «удивительную книгу о Правлении государей, которую составил Эгидий Римский» и «полезную книгу Вегеция о рыцарском деле» (Froissart J. Chronique. / Ed. Kervyn de Lettenhove. Bruxelles, 1871. Vol. XV. P. 464).
[Закрыть]. Во время осады Нейса Карлом Смелым в 1474-1475 гг. один кастильский рыцарь, которого «уважали за большую ловкость и изобретательность», вдохновившись «Вегецием и другими известными, почитаемыми и авторитетными писателями по военному искусству», убедил герцога Бургундского сделать машину под названием «журавль» и набросал на бумаге ее схему; герцог Карл согласился, и была построена машина, своего рода башня на колесах, снабженная лестницей высотой в 60 футов, которую, «наподобие подъемного моста», можно было во время штурма перебросить к стене; но из-за топкого грунта башня увязла в грязи, под смех осажденных[517]517
Molinet J. Chroniques. / Ed. G. Doutrepont et О. Jodogne. Bruxelles, 1935. Vol. I. P. 44^t5.
[Закрыть].
Наряду с Вегецием следует упомянуть и занимавшие более скромное место «Стратагемы» Фронтина, которые были, например, в книжном собрании Никола де Бэ в начале XV в.[518]518
Journal de Nicolas de Baye, greffier du Parlement de Paris, 1400-1417. / Ed. A. Tuetey. Paris, 1888. Vol. II. P. XCIV.
[Закрыть]; их перевели на французский в начале правления Карла VII[519]519
Bossuat R. Jean de Rovroy, traducteur des Stratagemes de Frontin. (33).
[Закрыть], и позднее Антуан де Ла Саль сделал из них обильные заимствования для своего сборника «Салад»[520]520
Он составлен в 1444 г. для Жана Калабрийского.
[Закрыть].
Средневековье использовало не только античные тексты. Постепенно создавалась собственная литература по военному делу. Примером могут служить уставы духовно-рыцарских орденов, особенно ордена тамплиеров, где даются ценные тактические наставления[521]521
Они касаются также взаимодействия оруженосцев и сержантов с рыцарями (Curzon Н. de. La regie du Temple. (217)).
[Закрыть]. В конце XII в. Гиральд Кембрийский, участник похода принца Иоанна против Ирландии (1185 г.), в своем сочинении «Завоевание Ирландии» (Expugnatio Hibernica) указывал, как можно победить ирландцев: «В войне с ирландцами нужно прежде всего следить затем, чтобы кавалерийским эскадронам придавались лучники и со всех сторон отбивали бы ирландцев, ибо те при столкновении с тяжеловооруженными войсками обычно забрасывают их камнями, атакуют и быстро без потерь отступают»[522]522
Giraldus Cambrensis. Expugnatio Hibernica. // Opera. / Ed. Y. S. Brewer, Y. F. Dimock, G. F. Warner. Vol. VI. P. 395-397.
[Закрыть].
Начиная со второй половины XIII в. появились произведения политико-военной литературы, побуждавшие светских и духовных лидеров западнохристианского мира к возобновлению крестовых походов против неверных. Таково, например, сочинение францисканца Фиденцо Падуанского «Книга о возвращении Святой земли», написанное между 1274 и 1291 г.; на создание этого трактата автора вдохновил папа Григорий X во время II Лионского собора, а преподнесен он был Николаю IV в начале 1291 г., т. е. всего за несколько месяцев до падения Акры. В нем содержится полный план отвоевания Святой земли. В частности, определяется необходимое количество войск, выражается сожаление, что христианский мир не располагает «постоянной, регулярной армией», и выдвигается предположение, что таковая была бы возможна, если бы многочисленные города, епископства и монастыри содержали в Святой земле хотя бы по одному, двум или трем рыцарям. Автор отмечает, что у сарацин, несмотря на их многочисленность, мало отважных воинов и недостаточно больших сильных лошадей, а имеющиеся тем более уязвимы, что, в отличие от западных, не защищены. Поэтому против них нужно проводить решительные атаки с использованием пеших копейшиков, способных, ощетинившись копьями, создавать заграждения, а также конных лучников и арбалетчиков[523]523
Fidence de Padoue. Liber recuperationis Terre Sancte. (218). – Однако его влияние, судя по всему, могло быть довольно скромным; до нас дошла лишь одна рукописная копия этого сочинения, сделанная в XIV в. (Bibl. Nat., Paris, lat. 7242, f. 85, r°-126 r°).
[Закрыть]. Еще более полный и детальный план был разработан между 1306 и 1321 г. венецианцем Марино Сануто Торселло, предложившим его папе Иоанну XXII. С удивительной осведомленностью автор указывает маршрут движения и определяет численный состав войск, вооружение, снабжение и финансирование; говорит о военных машинах и предлагает полное географическое описание «Земли обетованной»; определяет, какие меры нужно принять, чтобы избежать прошлых ошибок, как устраивать лагерь, давать сражение и вести осаду; перечисляет множество военных хитростей, почерпнутых из древней и современной истории. Этот предложенный папе план был снабжен четырьмя картами: Средиземного моря, «моря и земли», Святой земли и Египта[524]524
Marino Sanuto Torsello. Liber secretorum fidelium Crucis. Hanoviae, 1611.
[Закрыть].
По нашему мнению, к тому же типу относится и мемуар XV в., составленный Бертрандоном де Ла Брокьером для бургундского герцога Филиппа Доброго (1432 г.). Изложив тактику турок, справедливо сравниваемую с тактикой парфян и персов, и оценив, что их главной силой являются лучники, а копейщики ничего не стоят, ибо «вооружены так, что пешими не способны выдержать сильной атаки», он переходит к походу, который христиане могли бы организовать против турок, и мечтает о смешанной армии, собравшей все лучшие силы Северной Европы: максимальное число французских тяжелых кавалеристов и стрелков, немецкую знать с пешими и конными стрелками, а также 1000 кавалеристов и 10 000 лучников из Англии. В качестве защитного вооружения достаточны были бы светлые легкие доспехи или полудоспехи, ибо турецкие стрелы бьют не сильно. Конным воинам потребовались бы легкие копья с острыми наконечниками, прочные острые мечи и маленькие топорики; пешим воинам – гвизармы или хорошие острые пики. На случай полевых сражений предусматривался один боевой отряд для центра, тогда как фланги должны были прикрываться авангардом и арьергардом. Стрелков следовало размещать среди других сражающихся, так же как и 2-3 сотни повозок с огнестрельным оружием, которые нужно было бы взять с собой. И, наконец, запрещалось вступать в стычки до начала боя и «гнать» (иначе говоря, преследовать) бегущих в конце боя»[525]525
La Brocquiere В. de. Le voyage d’outremer (1432-1433). / Ed. С. Schefer. Paris, 1892. P. 225.
[Закрыть].
Не забудем и нарративную историческую литературу, содержавшую ценный дидактический материал по военному делу, благодаря чему для какого-нибудь государя или сеньора слушать чтение из Юлия Цезаря, Саллюстия, Валерия Максима, истории крестовых походов, Фруассара или «Больших французских хроник» значило не только развиваться, развлекаться, но и учиться в прямом смысле слова. Иногда такие знания немедленно находили приложение: так, осаждавший Неаполь Фердинанд Арагонский, прочитав один из эпизодов «Войны с готами» Прокопия, нашел уловку, которая позволила ему проникнуть в город через акведук[526]526
Lecoy de la Marche A. Le roi Rene. Paris, 1875. Vol. I. P. 211. – Жан де Бюэй в «Юноше» признавал, что «исстари писавшие о подвигах римлян, французов и о других былых войнах уделяли много внимания тому, как нужно управлять собой на войне». (Bueil J. de. Le Jouvencel. (9). Vol. L. P. 17).
[Закрыть].
В эпоху позднего Средневековья было написано и несколько оригинальных трактатов по военному искусству таких авторов, как Феодор Палеолог, Жан де Бюэй, Робер де Бальзак[527]527
Bastin J. Le traite de Theodore Paleologue. (301), Bueil J. de. Le Jouvencel. (9), Balsac R. de. La nef des princes... (7), См. Также: Bornstein D. Military Manuals in Fifteenth Century. England. (30), Id. Military Strategy in Malory and Vegetius. De re militari. (31), Contamine Ph. The War Literature of the Late Middle Ages... (43).
[Закрыть].
Чтобы как можно точнее определить влияние теории на практику, нужно параллельно провести несколько видов исследования. Анализ нарративных и исторических источников выявляет ссылки на «военных» авторов. Так, в «Жане де Сентре» Антуана де Ла Саля Вегеций говорит: «Любые неразумные ошибки можно исправить, кроме бесповоротных ошибок, проигранных войн и сражений, когда ничто не способно помочь – за ними без промедления следует кара»[528]528
La Sale A. de. Jehan de Saintre. / Ed. Y. Misrahi et С. A. Knudson. Geneve, 1965.
[Закрыть]; Жан Молине в связи с осадой Нейса сетует, что его господин, герцог Бургундский, не последовал совету Вегеция, «который учит ставить палатки или укрепления в таких местах, которым не угрожает внезапное наводнение»[529]529
Molinet J. Chroniques... Vol. I. P. 83.
[Закрыть]. Встречаются и прямые свидетельства практического использования книг по военному искусству: 30 ноября 1415 г. (вероятно, в то время, когда размышляли средства взятия Гарфлера) библиотекарь Лувра Жан Молен по приказу Карла VI привез из Парижа в Руан книгу «Королевская сокровищница», где «изображены некоторые осадные машины»[530]530
Moranville H. Extraits de journaux du Tresor (1345-1419). // ВЕС. 1888. N. 49. P. 426.
[Закрыть]. Систематический перечень рукописей и инкунабул военных трактатов дал бы, очевидно, представление об их распространенности. От позднего Средневековья дошло немало «наставлений», «советов», правил и инструкций, написанных в связи с определенными планами кампаний, осад или сражений. Это – диспозиция сражения, предложенная в сентябре 1417 г. герцогу Бургундскому Иоанну Бесстрашному, когда он со своей армией подошел к Парижу; инструкции по поводу штурма Понтуаза в 1441 г.[531]531
Marchegay P. L’assaut de Pontoise (19 septembre 1441). // Revue des Societes savantes, 4 serie. N. IV. P. 470-473.
[Закрыть]; советы сэра Джона Фастолфа правительству Генриха VI в 1435 г., содержащие лучшее теоретическое обобщение больших английских рейдов времен Столетней войны: английский капитан предложил отправить из Кале или Кротуа две экспедиции по 3000 воинов каждая (из них 750 копейщиков), которые с 1 июня до 1 ноября прошли бы через Артуа, Пикардию, область Лана и Шампань, сжигая и разрушая все на своем пути[532]532
Allmand C. Т. Society at War. (299). Р. 34-35.
[Закрыть]. Наконец, показательны библиотеки военных, обычно дворян, занимавших определенные должности, облеченных военными полномочиями. Два примера: в начале XV в. в библиотеке командующего арбалетчиками Франции Гишара Дофена сеньора де Жалиньи, помимо разных хроник, имелись рукописи Тита Ливия, жизнеописания Александра и Цезаря, книги о турнирах и гербовники, трактат Феодора Палеолога, книга Жоффруа де Шарни о джострах, турнирах и войне, «маленькая книжка об уходе за лошадьми» и, наконец, «Древо сражений» Оноре Бове[533]533
Le Roux de Lincy. Inventaire des livres composant la bibliotheque des seigneurs de Jaligny, 6 juin 1413. // Bulletin du Bibliophile, 1843. P. 518-527.
[Закрыть]. В описи книг Бернара Беарнского, бастарда Комменжского, составленной в 1497 г., из военных книг упоминаются «Хроники» Фруассара, «Декады» Тита Ливия, жизнеописание Бертрана дю Геклена, «Древо сражений» и «Юноша» Жана де Бюэя[534]534
Desbarreau-Bernard et Baudoum A. Inventaire des livres et du mobilier de Bernard de Bearn, batard de Commenge (1497). // Academie des Sciences Inscriptions et Belles-Lettres de Toulouse, 7 serie, 1872. N. 4. P. 100-113.
[Закрыть].
