Текст книги "Война в Средние века"

Автор книги: Филипп Контамин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

ГЛАВА II
ЭПОХА ФЕОДАЛИЗМА (начало X – середина XII в.)

Смерть Людовика Благочестивого в 840 г. ознаменовала решительный поворот в истории Каролингской империи: ее прежние территориальные границы никогда больше не восстанавливались надолго; однако правил по-прежнему император, причем его авторитет вызывал зависть, а различными частями Империи все еще управляли короли из династии Каролингов. В правление Карла Толстого на миг могло показаться, что все наследие Каролингов вновь и надолго попало в руки одного человека. Однако это была только иллюзия, которую рассеяли события 887-888 гг. Они свидетельствовали об окончательном крушении каролингской мечты. В новых политических условиях военные действия в Западной Европе принимают иной облик.

1. ОБЩИЕ ЧЕРТЫ

В результате сражения при Лехфельде в 955 г. угроза со стороны венгров была устранена, завершились последние набеги викингов и сарацин (начало XI в.), и Западу, вышедшему из состояния обороны, удалось в течение нескольких поколений существенно расширить сферу своего влияния. После христианизации Польши, Венгрии и скандинавских королевств, господство латинского христианства распространилось на север и восток; удалось оттеснить и ислам: в Испании – благодаря Реконкисте, в Средиземноморье – после захвата Сицилии и основания латинских государств на Ближнем Востоке. В то же время, в результате как военного, так и экономического и демографического подъема, за Эльбой складывалось новое германское государство. В столкновениях со своими врагами, соседями или соперниками, воины Запада добивались все новых успехов.

Эта экспансия тем более примечательна, что она произошла в эпоху ярко выраженной раздробленности власти. Несомненно, в Х-ХП вв. существовали и появлялись большие государства, сравнительно сплоченные, как королевство Англия, нормандское королевство в Южной Италии, Кастилия, но Франция, как и Империя, несмотря на сохранение старых политических институтов, была разделена на многочисленные герцогства, маркграфства, графства, баронства или простые сеньории, которые представляли собой политические образования, пользующиеся определенной самостоятельностью и даже неким подобием суверенитета. Для того явления, которое называется феодализмом, раздробленность характерна даже больше, чем личные связи, ритуалы оммажа и вассальной зависимости. Каждое из десятков и сотен больших и малых княжеств стало центром независимой военной системы, обладавшей, помимо особых средств нападения и защиты, правом и полномочием объявлять войну, вести ее и заключать мир. Отсюда и обилие зачастую незначительных стычек, осад, грабежей, поджогов, схваток и сражений, повествование о которых – повседневный хлеб тогдашних анналистов и хронистов. Преобладали мелкие войны, хотя случались и крупные походы[65]65
  Richer. Histoire de France (888-995). / Ed. et trad. R. Latouche, Paris, 1937. Vol. II. P. 180.


[Закрыть], в которых участвовали армии и целые народы и королевства, даже весь западнохристианский мир.

В эпоху феодализма почти повсюду основную роль стал играть тяжеловооруженный всадник с копьем и мечом, защищенный коническим шлемом и кольчугой. В «Истории Франции» Рихера, написанной в самом конце X в., мы обнаруживаем выражение «воины и пехотинцы» (milites peditesque), которое подтверждает, что воин (miles), солдат по преимуществу, был конным бойцом. Тот же автор не делает различия между сословием всадников (ordo equestris) и сословием воинов (ordo militarise). Монополизировав военное дело и воинский престиж, воины (milites) стали не только профессиональными военными, но и господствующим сословием в обществе. Однако даже если они составляли, вслед за собственно знатью (nobiles), настоящую аристократическую группу, их среда оставалась сравнительно открытой и в нее мог попасть всякий, кто независимо от своего происхождения и состояния был способен проявить воинские качества.

В то же время низшие слои общества более или менее регулярно были лишены права участвовать в военных действиях или же играли в этой сфере лишь роль, несомненно, полезных и необходимых, но презираемых вспомогательных войск. С этого времени крестьян стали называть невоинственной, или безоружной, чернью (imbelle, inerme vulgus), в отличие от военной элиты (pugnatores). Поскольку в большей части Западной Европы города были редкими, бедными, чуждыми окружающему их сельскому миру, то ополчение, которое составляли их жители, едва ли было способно обеспечивать самооборону под защитой крепостных стен и не особенно вмешивалось в боевые действия.

Впрочем, города были далеко не единственными укрепленными центрами. В это время действительно появляется много замков, представлявших собой примитивные постройки, во многих областях чаще из дерева, чем из камня, возведенные на искусственных холмах или природных скалах и защищенных рвом и палисадом. Эти крепости, служившие жильем и средством защиты, были также центрами той нервной системы, которая позволяла контролировать – в политическом и военном отношении и эксплуатировать – в хозяйственном отношении – сельские местности. Там размещались (во всяком случае, могли размещаться) отряды воинов.

Почти везде деньги были редкостью; правители и магнаты обладали ограниченными, постоянно иссякающими денежными ресурсами; служба воинов оплачивалась по преимуществу пожалованием земель, фактически в наследственное владение, в обмен на некоторые обязательства военного характера. Безусловно, наем солдат за плату полностью не исчез, но оставался второстепенным, побочным явлением, во всяком случае менее важным, чем содержание гарнизона замка за счет богатого магната, сеньора.

Наконец, действия и образ мышления воинов находились под более или менее сильным влиянием Церкви, которая предлагала или предписывала новый идеал христианского воина: стремилась то прославлять военные добродетели, когда он сражался против неверных, то, наоборот, ограничивать и облагораживать их, когда речь шла о междоусобной борьбе.

Это общая картина; но у каждой страны имелись особенности, которые заслуживают отдельного анализа.

2. СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ

Св. Бернар писал о Священной Римской империи: «Ваша земля изобилует доблестными мужами; известно, что она населена могучими юношами; весь мир вас превозносит, и молва о вашей отваге обошла всю землю»[66]66
  Saint Bernard. Ер., 363 – По словам Готье Мапа, Людовик VII говорил о том же следующее «У римского императора (т. е. у императора Священной Римской империи – Примеч пер.) которою называют германским , есть люди, умеющие воевать, и боевые кони» (Map G. De Nugis curiahum. / Ed. M. R. James, Oxford, 1914. P. 225).


[Закрыть].

Со времени создания самого могущественного государства Запада – Священной Римской империи – наиболее многочисленными и грозными военными силами могли похвалиться римские императоры и германские короли Саксонской, позже Салической династии. Правда, их задача была весьма сложной: они одновременно должны были: сражаться в Германии в гражданских войнах (bella civilia) против владетельных князей, стремившихся освободиться от центральной власти или потеснить ее, отражать набеги датчан, покорять заэльбские славянские племена вендов и лужичей, распространять свое влияние на Польское и Венгерское королевства, а также на Чешское княжество, защищать или расширять границы Империи на западе и, наконец, подчинить германской власти Итальянское королевство. В этом смысле Отгоны и императоры Салической династии, которые защищали, поддерживали мир или расширяли обширную территорию, а также почти ежегодно проводили военные походы в том или ином направлении, являются преемниками Каролингов. К тому же многие немецкие государи, такие, как Отгон Великий, Генрих II, Конрад II и Генрих IV, были прославленными военачальниками.

К числу их исключительно важных военных успехов нужно отнести победу, одержанную над венграми, или мадьярами. Этот народ, родственный гуннам, аварам и протоболгарам, обосновался в конце VIII в. в низовье Дуная, в местностях, которые позже станут областями Бессарабии, Молдавии и Валахии. Несомненно, сами венгры были вынуждены тронуться в путь под натиском других народов, прежде всего печенегов. Византийский император Лев VI (886-912 гг.) использовал венгров в борьбе против болгар; но когда последние объединились с печенегами, венгры были вынуждены продолжить свое движение на запад и пересечь Карпаты (895 г.). Они вышли на Паннонскую равнину, изгоняя или подчиняя населяющие ее малочисленные народности. С этого замечательного плацдарма и началась серия набегов на Запад. В период с 899 по 955 г. насчитывается 33 набега. Подверглись нападению Франция и Италия, сильно пострадала Германия.

Венгры создали своеобразную «военную республику»[67]67
  Fasoh G. Le incursioni ungare in Europa nel secolo X. Firenze, 1945, Fasoh G. Points de vue sur les invasions hongroises en Europe au X siecle. // Cahiers de Civilisations medievale. 1959. N. 2. P. 17-35, см. также D'Haenens A. Les incursions hongroises dans l’espace beige. // Cahiers de Civilisations medievale. 1961. N. 4. P. 423-440.


[Закрыть], объединившую несколько племен. Политические права имели только мужчины, умевшие пользоваться оружием. Каждое племя избирало себе вождя (венг. hadnagy; лат. dux) из одной и той же семьи. В свою очередь вожди выбирали князя (princeps), из родаАрпадов (в период набегов). Народное собрание у венгров созывалось для решения важных вопросов, например о военном походе. Венгерские всадники, вооруженные мечом, копьем и луком, были только слабо защищены неким подобием войлочной куртки. Их боевой клич (hui, hui, о котором рассказывает Лиутпранд[68]68
  Liulprandde Cremone. Antapodosis. / Hrsg. E. Dummler, Hannover, 1877.


[Закрыть]) часто вызывал панику. Венгров считали ужасными уродами. Еще в XII в. епископ Бамберга, Отгон Фрейзингенский, проезжавший через Венгрию на пути в Святую землю, писал: «Нужно восхищаться терпением Господа, отдавшего столь приятную землю не скажу людям, но неким чудовищам в человеческом облике»[69]69
  Otton von Freismg. Chronica. / Hrsg. A. Schmidt und F. J. Schmale, Berlin, 1965. S. 192.


[Закрыть]. Подозревали, что венгры пьют кровь своих врагов. Их тактика была такой же, что и у степных народов: внезапная атака, сопровождаемая ливнем стрел, затем притворное бегство с целью спровоцировать противника на преследование; и когда последние ломали свой строй, венгры разворачивались и набрасывались на них. Свои лагеря они окружали для защиты повозками. Когда венгры оказывались в сложном положении, они отказывались от битвы. В течение долгого времени у них не было осадных машин; им также крайне редко удавалось захватывать замки и укрепленные города. Венгры либо ограничивались тем, что сжигали предместья, либо устраивали более или менее плотную блокаду. На Западе восхищались их сплоченностью в битве: они всеми силами старались вернуть пленников и сжигали тела своих товарищей, погибших в сражении, с тем чтобы доставить их прах на родину.

«Хроника венгров» (Chronica Hungarorum) так представляет их силы: «Они разделились на семь армий, каждая из которых имела собственного военачальника, и выбрали сотников и десятников на обычный манер; в каждой армии было 30 857 бойцов <...>, т. е. всего 216 000 человек из 108 племен, притом что каждое племя выставляло 2000 воинов»[70]70
  Thwroczj de. Chronica Hungarorum. Frankfurt, 1600. Bd. II. S. 7.


[Закрыть]. Цифры фантастические, но они, во всяком случае, дают представление о численности подлежащих мобилизации венгров, бравшихся за оружие для защиты родных мест. Впрочем, было высказано мнение, что набеги венгров были делом аристократического меньшинства, – делом, которое превратилось для них в стиль жизни; это меньшинство сильно отличалось от народных масс, довольно быстро ставших оседлыми и мирными крестьянами[71]71
  Torok G. Die Bewohner von Halimba im 10 und 11 Jahrhundert. // Archaeologica Hunganca, 1962. N. 39.


[Закрыть].

Сложно увидеть в нападениях венгров серьезный политический замысел; в отличие от норманнов и сарацин, они даже не стремились надолго закрепиться в регионе, городе или крепости. Правда, если венгры покидали свои земли по обыкновению в первые дни весны, чтобы вернуться обратно с добычей к концу осени, то порой им случалось зимовать на христианской территории, как это произошло в 937-938 гг.

Вместе с тем венгры умели извлекать выгоду из обстоятельств. Иногда они были довольно хорошо осведомлены о положении стран, на которые собирались напасть. По словам Льва VI: «Они с наибольшей заботой выбирают удобный момент». А Лиутпранд указывает, что великому нашествию 899-900 гг. предшествовала фаза разведки. Планам венгров явно благоприятствовали несовершеннолетие правителя, регентство, гражданская война, и им случалось получать поддержку внутри страны. Однако главным козырем венгров была внезапность нападения. Их вторжения не имели каких-либо политических или военных причин. Внезапно появляясь, неуловимые маленькие отряды, «эти похотливые гадюки», как их называет составитель «Chronicon Ebes pengense», при первой возможности брали под контроль дороги и перевалы и не давали властям времени подготовиться, выработать какой-либо план зашиты.

Как и во времена норманнов, реакция Запада запаздывала. Население регионов, которым грозило нападение, предпочитало укрываться в городах и замках или даже прятаться в лесах и на болотах. Пытались также заплатить венграм за уход. Удавалось достигнуть перемирий, иногда длительных. В конце концов в Германии поняли, что захватчики уязвимы. Более высокое положение заняли духовные вожди: аббат Фульды – в 915 г., аббат Санкт-Галленского монастыря – в 926 г. Во времена правления Конрада I (911-918 гг.) немецкие герцоги и графы тоже доказали свою решимость. Наследник Конрада Генрих I Птицелов (919-936 гг.) сначала согласился платить дань, но затем коренным образом реорганизовал военную систему, увеличив количество городов и обеспечив им защиту[72]72
  Sander Е. Die Heeresorganisation Heinrichs I (208).


[Закрыть]. «Он отобрал каждого девятого из числа военных поселенцев и поселил их в городах, с тем чтобы каждый выстроил за остальных своих сотоварищей по восемь домов, собирал и сохранял третью часть всего урожая, а остальные восемь чтобы сеяли и собирали урожай для девятого и сохраняли его в своих определенных местах»[73]73
  Цит. по: Видукинд Корвейский. Деяния саксов. / Пер. Г. Санчука, М., 1975. С. 146.


[Закрыть]. Король также обратился с призывом к саксонскому крестьянству, которое имело определенный военный опыт, полученный в столкновениях со славянами, и даже к бандитам, преступникам – последних он использовал как наемников и поселил в предместье Мерзебурга (legio Mesaburiorum). Одержав несколько побед над славянами, Генрих I решил, что отныне располагает армией, достаточно привычной к конным сражениям; ядро ее составляли вооруженные всадники (milites armati), о которых упоминает Видукинд Корвейский. С согласия магнатов он отказался платить венграм за мир. Позднейшая легенда даже допускает, что вместо требуемой дани король послал им собаку, у которой приказал отрубить уши и хвост. Ответ не заставил себя ждать: венгры захватили Саксонию; Генрих I Птицелов отважился выступить против них и одержал победу (сражение при Альштедте 15 марта 933 г.).

В 955 г. сыну Генриха I, Отгону Великому, предстояло закрепить этот успех. Вступив в Швабию, венгры осадили Аугсбург (8 августа). Город был окружен каменной стеной, но невысокой и без башен. В то время как рыцари епископа вышли из города, чтобы сдержать первый натиск, население лихорадочно укрепляло городские стены. На следующий день подошли венгры с осадными машинами. Узнав о подходе Отгона и его отрядов из швабов, чехов, саксонцев, франконцев и баварцев, они прервали свои маневры, чтобы дождаться противника. Согласно обычаю, 9 августа немецкие воины постились. Утром следующего дня у Лехфельда они поклялись друг другу в мире и взаимной помощи. Армия Отгона включала в себя 8 отрядов кавалерии (legiones). После первой неудачной стычки Отгон развернул свои войска в боевой порядок (acies). Лобовая атака тяжелой кавалерии немцев обратила венгров в бегство, большинство из них не имели ни щитов, ни шлемов, ни кольчуг. Преследование было успешным. Чтобы надолго ослабить своих врагов, Оттон приказал казнить их пленных вождей. Расчет оказался верным: судя по анналам Германского королевства, только в 1030 г. государь вновь повел большую армию против венгров[74]74
  Leyser К. The Battle at the Lech (67), Id. Henry. I and the Beginnings of the Saxon Empire, (201).


[Закрыть].

Итальянский поход (expeditio italica), который называют также «походом за Альпы» (expeditio ultra Alpes, trans Alpes) и начиная с 1135 г. «римским походом» (expeditio romana), был другой важной военной акцией. Конечно, он включал в себя не только воинский аспект. Главной целью германского короля, когда он по восшествии на престол переходил через Альпы, было венчаться короной лангобардских королей и добиться от папы императорского венца. Став правителем Италии, Оттон должен был управлять, администрировать, вести переговоры. Но одного присутствия довольно часто было недостаточно для того, чтобы сразу подчинить мятежников или непокорных; поэтому приходилось применять силу и против них, и против других врагов – византийцев и норманнов. Во всяком случае, в течение своего похода, часто затягивавшегося на несколько лет, императорский двор выглядел как военный лагерь, где жили германские князья и рыцари, всегда готовые к бою. С момента вступления на престол Отгона Великого в 936 г. до смерти Лотаря Суплинбургского в 1137 г. было совершено двадцать итальянских походов, не считая почти одиночного путешествия Генриха IV в 1076-1077 гг., известного по эпизоду в Каноссе. Обычно войска, сбор которых происходил в Аугсбурге или Регенсбурге, проходили через перевал Бреннер, реже – через перевалы Сен-Готард и Мон-Сени. В большинстве случаев переход через Альпы начинался в августе или сентябре, но иногда – в начале весны и даже в ноябре, декабре или феврале. Перейдя Бреннер, армия собиралась на Ронкальской равнине, где проводился подсчет численного состава. «Обычай франкских и германских королей на самом деле таков: каждый раз, когда они с рыцарством переходили Альпы, чтобы взять корону Римской империи, они останавливались на вышеупомянутой равнине. Там рыцари подвешивали щит на деревянный шест, и придворный герольд призывал вассалов нести караульную службу около короля в следующую ночь. Князья с их свитой с помощью герольдов вызывали своих вассалов. На следующий день имя того, кто накануне отсутствовал, вновь оглашалось в присутствии короля, князей и магнатов, и всех вассалов, оставшихся дома без согласия своих сеньоров, лишали их фьефов»[75]75
  Otton von Freising. Chronica. S. 304.


[Закрыть]. Возвращение часто происходило в теплое время года, с мая по сентябрь, но могло иметь место и в середине зимы.

Чтобы собрать войска, необходимые для защиты страны, итальянских походов, борьбы с народами, жившими на восточной границе, германский король обычно прибегал к праву бана. Оно было юридической основой «декрета короля», или «эдикта короля», с которым тот мог обратиться ко всему населению в случае крайней опасности. В этом случае речь шла о «зове отечества» (clamor patriae). Сопротивлявшимся, которых рассматривали как военных дезертиров (desertores militiae), грозило жестокое наказание, хотя, по крайней мере с конца XI в., во всей Германии был провозглашен общий мир. Нередко принимали участие и крестьяне, иногда в коннице, но чаще в пехоте. Один австрийский маркграф созвал против Чехии всех – вплоть до волопасов и свинопасов. В Саксонии против Генриха IV восстали народные массы, «более привычные к сельскому труду, чем к конным сражениям», замечает с характерным презрением Ламберт Герсфельдский[76]76
  Lamperl von Hersfeld. Annales. / Hrsg. A. Schmidt und W. D. Fritz, Berlin, s. d.


[Закрыть]. В некоторых областях, например, во Фрисландии, а особенно к северу от Эльбы, не существовало четкого различия между свободным крестьянством, держателями аллодов и рыцарским сословием (Ritterstand). Иногда армии пополнялись за счет купцов и горожан.

В зависимости от обстоятельств эти вспомогательные отряды были то полезными, то обременительными. Фактически же главную силу королевской армии составляла прежде всего тяжеловооруженная кавалерия: избранные воины (milites electi), вооруженные всадники (milites armati) и кольчужные воины (milites loricati), – к которой присоединялись части, экипированные гораздо хуже; они известны нам под разными наименованиями: щитоносцы (clipeati milites), оруженосцы (scutiferi, scutarii, armigeri). Все эти формирования составляли «войсковой щит» (нем. Heerschild) отдельной области, князя или аббатства.

У короля был свой «войсковой щит» – придворные отряды, находившиеся в его прямом подчинении (palatini milites, privati milites). К королю присоединялись светские и духовные князья (князья, герцоги, графы, аббаты и епископы). Ни один поход не мог быть успешным без содействия или преданности этих магнатов. Если же они нарушали присягу и не являлись на зов, то королю не хватало войск для организации похода. Так произошло в 1124 г. во время вторжения во Францию Генриха V: «Он не привел с собой много людей, ибо немцы неохотно сражаются против иноземных народов»[77]77
  Ekkehardt von Aura. Chronica. / Hrsg. F. J. Schmale und I. Schmale-Ott, Darmstadt, 1972. S. 368.


[Закрыть]. Каждый магнат приводил отряд, численность которого определялась приблизительно (согласно обычаю). Например, Польша и Чехия должны были выставить по крайней мере 300 рыцарей для участия в римском походе. В целом военная служба в Италии была менее обременительной: так, договор феодального типа, заключенный между архиепископом Трирским и графом Ар-лона, предусматривал, что последний должен выставить 40 щитоносцев (scutati) по эту сторону Альп и 20 – за Альпы.

Ценные сведения предоставляет нам уникальный для того времени документ: «Indiculus loricatorum» – список тяжеловооруженных всадников, созванных в 981 г. Оттоном II для итальянского похода. За год до этого император уже сформировал одну армию, которая к этому времени сражалась с сарацинами в Южной Италии. На этот раз речь шла о новом наборе, от которого освобождались, в частности, саксонские войска – либо потому, что они уже находились в Италии, либо потому, что их оставили на месте для зашиты Германии от славян. Документ содержит 47 имен светских лиц, епископов и аббатов, каждый из которых должен был прислать (mittere) или привести (ducere) определенное количество кольчужных воинов: например, Эркен-бальд, епископ Страсбургский, был обязан прислать 100 человек, аббат Мюрбаха – 2 0, граф Ансфред – 10. Общее число тяжеловооруженных всадников достигло примерно 2080. Если произвести экстраполяцию этих данных, можно предположить, что епископства к северу от Альп, зависимые от императора, должны были выставить 1822 тяжеловооруженных всадника, а королевские аббатства – 1200 всадников. Можно предположить, что силы, выставленные светскими лицами, были в два раза больше. Помимо придворных воинов (milites aulici) Отгона II, ядро которых составляла его личная охрана славянского происхождения, они включали в себя отряды герцогов, маркграфов (последних было особенно много в Саксонии и Баварии, где они занимали высокое положение), пагов (pagi), королевств; наконец, прямых королевских вассалов, не имевших титулов герцогов, маркграфов и графов. В итоге общая численность кольчужных воинов достигла 6000, из которых 1400 прибыли из Баварии, 900 – из Аламаннии, 1100 – из Лотарингии, 800 – из Франконии и, по крайней мере, 1500 – из Саксонии. Одновременно Оттон II мог располагать силами Итальянского королевства (regnum Italiae), которые обычно использовались в самой Италии, а также, хотя и реже, за Альпами – против Франции, Чехии и Венгрии. В списке 981 г. не названы беневентские князья – в данном случае они поддержки не оказали. Все это позволяет утверждать, что причина поражения Отгона II 13 июля 982 г. у мыса Колонна заключалась вовсе не в малочисленности войск. Источники единодушно подчеркивают значительность императорских потерь. Примечательно, что Оттон не признал себя побежденным и довольно быстро подготовил реванш: это свидетельствует о том, что воинские ресурсы, находящиеся в его власти, позволяли ему восполнять потери[78]78
  Werner К. F. Heeresorganisation und Knegsfuhrung, (214).


[Закрыть].

Некоторые из кольчужных воинов несли государственную службу франкского типа, другие служили ради бенефиция (beneficia), который получали в качестве платы за ратные труды (labor militaris); многие принадлежали к категории несвободных, и их называли министериалами (лат. ministeriales; фр. chevaliers-serfs; нем. Dienstleute). Они встречаются со времени правления Конрада II. По своему правовому статусу министериалы полностью зависели от магнатов, на службе у которых они состояли прежде всего в качестве воинов. Сеньор жаловал им земли, но часто случалось, что их содержали в доме как привилегированных слуг.

В одном документе, касающемся министериалов архиепископа Кельнского, уточняются условия их службы: если земле архиепископа что-либо угрожало, все министериалы, независимо от того, владели они леном или нет, должны были следовать за своим господином в границах его владений, чтобы защищать их с оружием в руках; за пределами этих владений они уже не были обязаны что-либо предпринимать, кроме как по собственной воле или за вознаграждение, выплачиваемое архиепископом. Министериалы должны были также сопровождать архиепископа на коронацию императора за Альпы, эта служба относилась прежде всего к министериалам, получившим от архиепископа лен, доходы от которого достигали 5 марок. Их сеньор обязывался предоставить каждому из них 10 марок и 40 локтей сукна для экипировки, а также вьючное животное с упряжью, два дорожных мешка, 4 подковы и 24 подковных гвоздя из расчета на двух министериалов. Более того, как только они достигали Альп, архиепископ должен был выплачивать каждому министериалу по марке в месяц на протяжении всей поездки. Предусматривался сложный ритуал на случай, если эта сумма не будет регулярно выплачиваться: потерпевший министериал обретал свободу. Министериалы, получавшие менее 5 марок, могли при желании остаться дома, выплатив отступное (лат. herstura; нем. Heersteuer), равное половине дохода с их лена. В любом случае архиепископ должен был объявить о походе по меньшей мере за год и один день до выступления[79]79
  Цит. По: Frauenholz Е. von. Entwicklungsgeschichte des deutsche Heerwesens (110) Bd. I. S. 248-253.


[Закрыть].

Хотя лен все больше и больше становился основой военной службы, ни король, ни магнаты не имели права требовать от своих свободных или несвободных вассалов бесплатной и бессрочной службы[80]80
  Это не значит, что рыцарям не нужно было тратиться, в 968 г. Милон, сын поверенного Рамбора, отдал монахам Сен-Ванна в Вердене церковь Сен-Реми в Мон-Сен-Ванн, получив взамен деньги, «в которых очень нуждался перед уходом в Италию с лотарингской армией».


[Закрыть]. Тем или иным образом им нужно было платить, и есть даже несколько примеров использования настоящих наемников (solidarii, stipendarii milites, conducti milites)[81]81
  Иногда их называют также уроженцами Гельдерна (Gelduni).


[Закрыть]. Подобная практика была особенно распространена в западных областях Империи и в Италии.

В конце XI в. один итальянец, Бенцоне из Альбы, даже убеждал Генриха IV заменить феодальную службу налогом, который позволил бы ему набирать наемников. Подобный совет английский король Генрих I дал своему зятю Генриху V после неудачного похода против Франции в 1124 г.

Традиция обязывала короля лично руководить любым важным походом. Возраст здесь не имел значения: Оттону III исполнилось 11 лет, когда он повел свою армию против саксонцев (991 г.), а Генрих IV в 13 лет участвовал в войне с венграми (1063 г.). Однако иногда происходила передача командования; по каролингскому обычаю король доверял свою власть одновременно двум лицам: мирянину – герцогу и священнику – епископу.

Даже если структура армии была вполне феодальной, то крупные формирования, входившие в ее состав, создавались на территориальной или даже этнической основе: в каждом королевстве (regnum) формировался свой отряд под командованием герцога. Наконец, важный элемент военного механизма представляли собой замки, вверенные попечению комендантов (Burgmannen, или castellorum custodes), крепости охраняли границы от датчан, славян и венгров. Немецкий термин Burgward, которым их обозначали, относился не только к самому замку, но и ко всей подконтрольной ему округе.

В Итальянском королевстве (regnum Langobardorum, regnum italicum) нашествие лангобардов, а затем каролингское завоевание почти полностью разрушили римские политические традиции. В IX в. власть монарха была представлена там графами франкского происхождения. Граф назначался в каждые епархию и город. В самых опасных регионах графства объединялись в более крупные военные округа – марки, управлявшиеся маркграфом. Когда династия Каролингов прекратила свое существование, графы, по-прежнему оставаясь государственными чиновниками, стали также вассалами короля Италии.

Воспользовавшись смутами, которые потрясли королевство главным образом с 888 по 915 г., графы и маркграфы сумели сделать свои должности не только пожизненными, но и наследственными. Более того, согласно правилам наследования феода в лангобарде ком праве, после смерти владельца феод делился по числу наследников. В первой половине X в. известны, например, два маркграфа Ивреи, а в 1014 г. титул маркграфа Лигурии носили три или четыре человека. В результате – все большая раздробленность, скорее земельная, чем политическая. Она была причиной бесконечных военных столкновений и насилия, и наряду с венгерской угрозой и ослаблением королевской власти, способствовала сложному процессу, который итальянские историки называют строительством системы крепостей (incastellamento). Некоторые из этих замков были построены королем, другие – графами и маркграфами на территории их «должностных феодов» и крупными аллодистами; чтобы защитить города, более многочисленные, чем на Западе, король доверил епископам опеку (tuitio) над населением, т. е. дал им графскую власть. В течение X в. епископы постепенно заняли свое место в феодальной системе; некоторые епископства стали даже настоящими сеньориями, например, три истрийских епископства (Триест, Пола и Паренцо) и Аквилейская патриархия, особо подверженные внешним угрозам. Эта «феодализация» высшего духовенства еще более усилилась в годы правления императоров Саксонской династии, которые выбирали епископов среди верных им людей и опирались на них в борьбе против светской аристократии, гораздо более независимой и укрепившейся на своих землях. Оттон I доверил графскую власть над городом и его окрестностями на 3-4 мили епископам Пармы, Асти и Реджо Эмилии; Оттон II поступил так же с епископами Лоди, Аквы и Тортоны; Оттон III продолжал ту же политику в отношении епископов Пьяченцы, Кенеды, Равенны и Брешии.

К 1000 г. ситуацию можно схематически представить следующим образом: маркграфы и графы владели лишь небольшим количеством городов – Миланом, Павией, Турином, Мантуей, Вероной и Тревизо. В других местах они были вытеснены из городских центров и их ближайших окрестностей епископами. Большую часть времени маркграфы и графы проводили в сельских скальных крепостях (rocca) или замках (castello), в окружении дружины (masnata) воинов, которым впоследствии начали жаловать феоды. Кроме того, графы и маркграфы могли рассчитывать на ополчение местных жителей (pedites, homines, habitatores), чьей обязанностью была защита родины (defensio patriae) в границах их области. Властителями городов были епископы, которых короли-императоры возводили в сан, вручая посох и кольцо. У них было свое военное и административное окружение, прежде всего их непосредственные вассалы (primi milites, или milites majores), среди которых находились поверенные, видамы, «капитаны народа» или капитаны привратной стражи; затем младшие вассалы (secundi milites, или milites minores), которые являлись вассалами второй ступени (vavassores) по отношению к епископу и вассалами третьей ступени (vavassini) по отношению к королю Италии. Если граф мог воспользоваться помощью местного ополчения, то епископ, в случае необходимости, мог призвать на защиту города всех горожан. Именно так поступил в начале XI в. архиепископ Милана Ариберт, созвав «всех обитателей прихода св. Амвросия... от мужиков до воинов, от бедного до богатого»[82]82
  Цит. по: Tabacco G. II regno italico, (212).


[Закрыть].