Текст книги "Исав (в сокращении)"

Автор книги: Филипп Керр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Глава 3

Джек Фернесс жил в уединенном месте на окраине Дэнвилла, в пятнадцати милях к востоку от Беркли. Из своего коттеджа он несколько раз пытался связаться со Свифт – звонил ей домой и в лабораторию, но каждый раз попадал на автоответчик. Два-три дня он оставлял ей сообщения, но, когда она так и не перезвонила, он выбросил ее из головы и стал готовиться к выступлению перед членами Национального географического общества и руководством компании «Уайт фэнг», производящей спортивное снаряжение. Эти две организации финансировали его экспедицию в Гималаи.

Он слишком хорошо знал Свифт и понимал, что ее молчание вызвано отнюдь не пренебрежением к нему. В какой-то степени он был даже рад, что она не звонит. Не имея возможности видеться с ней, он мог полностью сосредоточиться на составлении отчетов об экспедиции. Внезапное исчезновение Свифт означало, что его находка, вероятно, и в самом деле оказалась ценной.

А если он и впрямь привез что-то важное?

Джека все сильнее охватывало беспокойство по поводу законности его действий. Он позвонил своему адвокату, и тот объяснил, что власти Непала, наверно, были бы недовольны тем, что с территории страны без разрешения вывезены ископаемые останки, но в контракте со спонсорами нет положений, ущемляющих его права в отношении находок, сделанных в ходе экспедиции. Разговор с адвокатом успокоил Джека, но он решил не сообщать про череп членам Национального географического общества, во всяком случае, пока Свифт не определит точнее, что же он такое нашел.

Из аэропорта Вашингтона Джек отправился в город на метро и уже спустя полчаса регистрировался в небольшой, но элегантной гостинице «Джефферсон», расположенной рядом со зданием Национального географического общества.

На следующее утро он завтракал с Чаком Фаррелом, директором компании «Уайт фэнг» по вопросам финансовой поддержки, и тот сообщил, что компания разработала альпинистские ботинки с подошвой из нового уникального состава, которые он предлагает Джеку испытать.

После завтрака у Джека оставалось еще два часа до заседания в Национальном географическом обществе, и он решил прогуляться. Ноги понесли его на юг, мимо Белого дома, и затем на восток, к эспланаде перед Капитолием. Желая погреться, он заскочил в Смитсоновский институт, где последний день работала выставка «Наука США». Огромная часть экспозиции была посвящена созданию атомной бомбы. Некоторые фотографии разрушенной Хиросимы Джек видел впервые. Ему сразу вспомнились сообщения в прессе последних дней об ухудшении отношений между Индией и Пакистаном, и он с ужасом подумал о том, что, возможно, в эту самую секунду одна из сторон принимает решение нанести упреждающий ядерный удар. Он плохо представлял себе, что могут не поделить между собой Индия и Пакистан, но понимал, что это тревожное известие.

Выйдя из Смитсоновского института, Джек взял такси и поехал к зданию Национального географического общества, самой богатой и щедрой из всех научных организаций страны. В 1888 году оно основало свой знаменитый журнал «Нэшнл джиографик», доходы от которого направлялись на поддержку различных экспедиций. Теперь деятельность общества финансировалось главным образом из ежегодных членских взносов, и за его покровительство шла жесткая конкурентная борьба.

На встрече с представителями Национального географического общества Джек подробно и без прикрас описал случившееся. В глубине души он считал себя виновником трагедии.

После его выступления слово взял директор по вопросам финансовой поддержки Брэд Скаффер:

– Спасибо тебе, Джек, за честный и обстоятельный рассказ. Все мы глубоко признательны тебе за то, что ты счел возможным явиться к нам столь скоро после трагического происшествия. Хочется надеяться, что ты не отказался от намерения покорить все главные вершины Гималаев.

– Разумеется. Я всегда довожу начатое до конца.

Но, говоря это, Джек знал: прежде чем вернуться в Гималаи, он должен быть уверен, что ему хватит на это мужества. Впервые за долгую альпинистскую карьеру он сорвался с горы, и, как выяснилось, лавина лишила его не только верного друга и напарника. Способен ли он и впредь совершать восхождения с некогда присущим ему хладнокровным презрением к опасности? Скоро он это проверит.

Джек Фернесс считал Йосемитскую долину своей духовной родиной. Именно здесь, на высоких склонах Сьерра-Невады, оттачивал он технику восхождения. За двадцать пять лет он потерял здесь шестерых друзей и одного из старших братьев.

Теоретически спуск на веревке вдоль гладкого отвесного склона длинными грациозными скачками – один из самых безопасных приемов, дарующих альпинисту массу волнующих впечатлений. Но именно так погиб его брат Гари. Он скользил вниз вдоль двухтысячефутовой Вашингтонской колонны, и на высоте тысяча футов его страховка, истрепавшаяся от многочисленных рывков, неожиданно лопнула. Со дня гибели Гари минуло девятнадцать лет, но до сих пор недели не проходило, чтоб Джек не вспомнил о нем.

Сегодня на Вашингтонской колонне альпинисты разминаются перед штурмом главных пиков, среди которых самой высокой и грозной слывет скала Эль-Капитан, вертикально вздымающаяся на три тысячи футов.

Из Дэнвилла до Йосемитской долины Джек добирался на автомобиле шесть часов. Около десяти вечера в гостинице «Авахни» после сытного ужина он сразу же лег спать. В начале шестого утра он уже был на ногах.

Рассвет предвещал ясный, солнечный день. Лучшей погоды для восхождения не пожелаешь. Прежде чем начать подъем, Джек нашел устойчивый крепкий валун и как следует размялся. Разминка с каждым годом отнимала все больше сил. А ведь, помнится, в двадцать – двадцать пять лет он без напряжения мог сложиться в три погибели. Может быть, сорок – это уже запредельный возраст?

Вдыхая холодный воздух ясного утра, Джек обмотал пальцы клейкой лентой, чтобы придать прочности сухожилиям, натер ладони мелом и проверил снаряжение. Потом нащупал высоко над головой углубление в камне и на одной руке подтянулся на пару футов вверх. Через час-другой солнце разогреет камень, и ноги в ботинках на резиновой подошве будут меньше скользить. Основные трудности ожидают его сейчас, на первом этапе восхождения по местами обледенелому граниту.

Джек сразу постарался поймать привычный ритм.

Падение на Мачхапучхари не повлияло на его мастерство. Он не ошибся в себе. Безусловно, он все тот же юркий скалолаз, некогда покорявший Эль-Капитан за рекордно короткое время. Но по мере продвижения Джек все острее чувствовал, что это не просто подъем, а урок самопознания. Прежде он лазал по скалам развлечения ради. Теперь же взбирается на пик, обремененный дополнительным грузом – гибелью Дидье.

Два часа он поднимался, наслаждаясь тишиной и собственной ничтожностью пред серым ликом скалы. Смотреть вокруг было не на что. Может быть, потому, что ему стало скучно, на высоте пятьсот футов Джек сделал то, чего прежде при одиночном восхождении никогда себе не позволял. Он глянул вниз.

Мозг пронзила адская боль. Он в мельчайших подробностях снова пережил падение с северного склона Мачхапучхари. Потом память разыграла козырную карту. Джек вспомнил, что прошло не девятнадцать, а двадцать лет со дня гибели брата. Он разбился в этой самой долине. Без месяца двадцать лет назад. Случайное стечение обстоятельств? Бесспорно. Однако такие вот незначительные совпадения и подтачивают мужество.

Кровоточащими пальцами он вогнал в трещину крюк и повис над пропастью на подвесном сиденье. Его парализовал страх.

– Черт возьми, что я здесь делаю? – прошептал он.

Минуты текли, а он все висел и думал, что впервые в жизни натолкнулся на самую непреодолимую преграду из тех, что ему когда-либо случалось преодолевать. И эта преграда – он сам.

«Ну же, давай, – приказал он себе. – Вперед!»

Дождавшись, когда исчезнет дрожь в животе и в ногах, он полез дальше.

Медицинский центр Калифорнийского университета раскинулся на лесистых склонах Маунт-Сутро, возвышающейся над сан-францисским районом Хейт-Эшбери. В университетской больнице Свифт сразу направилась в радиологическое отделение, где ее ждала Джоанна Джардино, которая пользовалась репутацией одного из наиболее перспективных специалистов в области неврологии.

Женщины тепло обнялись под взглядом наблюдавшего за ними симпатичного индуса в белом халате.

– Познакомься, это Манарит, – представила Джоанна. Индус чуть поклонился. – Старший нейрорентгенолог. Специалист по внутричерепным аномалиям. Манарит, это Свифт.

– Рад познакомиться. – Индус пожал протянутую Свифт руку и указал на ящик, который она принесла с собой. – Наш пациент там?

– Здесь, – подтвердила Свифт, постучав по ящику.

Джоанна подписала договор о неразглашении сведений, но к Манариту с подобной просьбой Свифт решила не обращаться. Он не имел никакого отношения к палеоантропологии и к тому же безвозмездно предоставил в ее распоряжение свое время и дорогостоящее оборудование.

Они проследовали за Манаритом в большую комнату, где стоял огромный компьютерный томограф для аксиального сканирования. Черный, блестящий, он был похож на стереосистему высшего класса, в которую хочется залезть, чтобы изнутри в полной мере насладиться качественным звуком.

Манарит извлек из ящика череп и, прокомментировав его необычные габариты, положил под рентгеновский излучатель. Метод компьютерной аксиальной томографии заключается в том, что компьютер, проанализировав и суммировав данные послойной рентгенографии, выводит на монитор картину внутренней структуры черепа, дающую представление о форме и объеме мозга, некогда его заполнявшего. Затем с помощью программного обеспечения, разработанного в Голливуде для фильмов вроде «Терминатор-2», можно воссоздать лицо, а порой и весь внешний облик обладателя черепа.

Через пару минут компьютер воспроизвел детальное цветное изображение черепа.

– Замечательная картинка, – сказала Джоанна. – А на мозг можно взглянуть?

– Нет ничего проще, – заявил Манарит.

На экране появилось изображение черепа с мозгом, выглядевшим столь натурально, что Свифт казалось, его просто можно взять с монитора и переложить в сосуд с формальдегидом.

– Потрясающе, – восхищенно воскликнула она. – Почти все доли видны.

– Не почти, а все, – возразил Манарит. – Все до единой.

В доказательство своих слов он перевел курсор на область затылка и несколько раз щелкнул мышью, увеличивая зрительную зону коры головного мозга.

– Ну как? – самодовольно поинтересовался он.

– Превосходно, – похвалила Джоанна.

Через несколько секунд Манарит вручил Свифт компакт-диск:

– Дарю.

– Я вам очень признательна, Манарит.

– Пойдем ко мне, – предложила Джоанна. – Пропустим данные диска через программу анализа неврологических конфигураций.

В своем кабинете Джоанна вставила диск в компьютер. На экране высветилось изображение мозга. На первый взгляд он почти не отличался от человеческого.

– Ладно, – промолвила Джоанна. – Давай попробуем установить объем. – Она нажала пару клавиш и прочитала результат: – Тысяча миллилитров. Минимально возможный для человека.

– Но в два раза больше, чем у гориллы, – заметила Свифт.

– Теперь посмотрим здесь. Затылочная область больше, чем у человека, а височная и теменная – меньше.

– Как у обезьяны, – прокомментировала Свифт.

Джоанна увеличила на экране изображение лобных областей мозга.

– Хм, интересно. Обонятельные луковицы просто огромные. Данное существо очень хорошо различало запахи.

– Да, с подобным мы еще не сталкивались.

Джоанна сосредоточилась на нижней части мозга.

– Отверстие, через которое происходит соединение головного и спинного мозга, смещено вперед. Это означает, что голова сидела на плечах значительно прямее, чем у гориллы.

– А также то, что ее обладатель передвигался на двух ногах, а не на четвереньках, – добавила Свифт.

Джоанна повернула изображение, чтобы лучше рассмотреть левую сторону мозга, и ее наметанный глаз тут же заметил нечто необычное. Она щелкнула мышью, увеличивая масштаб, и показала на едва выраженный бугорок.

– Похоже, это маленькое поле Брока.

Свифт знала, что неврологи обычно связывают поле Брока со способностью человека к речевой деятельности.

Джоанна еще прибавила увеличение, и теперь заинтересовавшее ее поле стало видно совсем отчетливо.

– Все верно. Оно самое, – подтвердила она.

– Но это же не значит, что гоминид умел говорить, – сказала Свифт. – Может быть, это существо просто имело чуть более широкий диапазон голосовых возможностей.

– Да будет тебе, Свифт. С чего вдруг такая осторожность? Не исключено, что мы и впрямь раскопали нечто сенсационное. Признаки существования речи на ранней стадии эволюционного становления человека. Представляешь, какой поднимется шум?

Вечером того же дня ей домой позвонил Рэй Сакер, и, услышав волнение и настойчивость в его скрипучем голосе, Свифт поняла, что в ее жизни произошел решительный поворот.

Уоррен Фицджеральд, декан факультета палеоантропологии, задумчиво потирал подбородок. Время от времени на его губах мелькала улыбка, озарявшая его тонкие черты, которые в сочетании с сединой и очками в металлической оправе придавали всему его облику ореол почти блаженной мудрости.

– Итак, если вы с Сакером правы хотя бы наполовину, эта находка может полностью перевернуть все наши представления о временных рамках эволюционного развития гоминидов. По меньшей мере восстановит репутацию рамапитека как значимого этапа в истории происхождения человека.

– Вы не совсем верно меня поняли, – сказала Свифт. – Я на это не замахиваюсь. Во всяком случае, пока. Мы имеем костные останки некоего существа на стадии развития между рамапитеком и австралопитеком, череп, который по всем признакам значительно моложе любых других прежде найденных фрагментов рамапитека. – Она вскочила на ноги и возбужденно зашагала по кабинету Фицджеральда. – Мы всегда считали, что рамапитеки жили не позднее четырнадцати миллионов лет назад. Этот череп позволяет предположить, что данный род сохранялся на земле до более позднего времени. Возможно, он существовал еще пятьдесят тысяч лет назад.

– Ты и в самом деле думаешь, что какой-то вид рамапитеков продолжал здравствовать на протяжении почти четырнадцати миллионов лет? – проворчал Фицджеральд.

– Динозавры населяли Землю целых шестьдесят пять миллионов лет. И это еще что! Мы думали, что целоканты, которыми кишел Мировой океан триста пятьдесят миллионов лет назад, вот уже шестьдесят миллионов лет как вымерли. И вдруг в 1938 году вылавливают живой экземпляр. Почему же рамапитеки не могли сохраняться каких-то четырнадцать миллионов лет?

Фицджеральд вздохнул:

– Полагаю, ты желаешь заняться сбором фактического материала и предпочла бы на время оставить преподавание?

– Да. В настоящий момент я готовлю заявку на предоставление гранта, чтобы поехать в Гималаи и обследовать местность, где был обнаружен череп.

– Ты, наверно, догадываешься, что в случае удовлетворения заявки тебя, возможно, ждет громкая слава?

– Об этом я тоже думала.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся декан. – Палеоантропологии еще одна великая женщина не помешает. Не говоря уже о том, как сразу поднимется престиж Беркли. – Воодушевившись, он стукнул кулаком по столу. – Я тебя отпускаю!

Свифт вышла из кабинета Фицджеральда в приподнятом настроении. Похоже, все складывается удачно, ликовала она.

Ища подтверждения некоторым своим гипотезам, она всю прошлую зиму провела в лаборатории Байрона Коуди, работая вместе с ним над книгой о гориллах, впоследствии ставшей бестселлером. Один опыт оказался уникальным. Она сидела в клетке с молодой горной гориллой и смотрела ей прямо в глаза. Что интересно, обезьяна, вопреки обыкновению, не отвернулась и отвечала ей столь же пристальным взглядом. Свифт словно встретилась с немигающим взглядом маленького ребенка. Она не помнила, чтобы у нее прежде возникало ощущение столь тесной эмоциональной связи с каким-либо другим существом.

Горилле, как и ребенку, не чужды были слезы, из чего Свифт заключила, что главным критерием человеческого в человеке являются не чувства, а речь – способность к самовыражению, воображению и мыслительной деятельности.

Свифт мечтала найти ископаемое, которое указывало бы на зачатки речевой деятельности и соответственно человеческого сознания у древнейших из древнейших предков человека. Но теперь, возможно, она нашла нечто получше ископаемого – уникальное затерянное племя.

Глава 4

Часы на колокольне пробили шесть, когда Свифт села за руль своего «шевроле», выехала на автостраду и двинулась на восток, к Дэнвиллу. Она собиралась увидеться с Джеком и до обеда вернуться в Беркли.

Джек жил в нескольких милях от города, на небольшом ранчо. Свифт вылезла из машины и огляделась. Вокруг ни души. Она поднялась на крыльцо и постучалась в дверь. Прошла минута, две, но на стук никто не отвечал. Она повернула дверную ручку. Дом оказался не заперт.

– Джек! – окликнула она с порога. – Ты дома? Это я, Свифт.

Она направилась к спальне, находившейся в глубине коттеджа. На полу у двери лежала пустая бутылка из-под виски, рядом стоял поднос с недоеденным ужином.

– Джек! Я не вовремя? Ты занят?

Дверь спальни отворилась, и в проеме появился Джек. Кроме часов «Ролекс» и старых кроссовок, на нем больше ничего не было.

– Ну и видок у тебя.

Джек глянул на часы.

– Что ты тут делаешь в такую рань? – зевая, произнес он. – И что вообще тебя сюда принесло?

– Ты отключил телефон. Я несколько дней пыталась до тебя дозвониться. Изволновалась вся.

– Изволновалась, как же! А то я тебя не знаю. Тебе что-то понадобилось. Вот и прикатила.

– Вовсе нет. – Она подняла с пола пустую бутылку. – Что-то случилось, да?

– Можно сказать, запоздалая скорбь. – Он передернул плечами. – Дидье был моим другом.

Свифт молча обдумала его слова и предложила:

– Давай приготовлю тебе поесть.

– Вообще-то я голоден, – признался Джек.

– А ты пока иди прими душ, – сказала она. – И надень что-нибудь. За завтраком поговорим.

– Позавтракать было бы неплохо, – согласился он. – Но при одном условии: одеваться или не одеваться, это мое дело.

– И все же, думаю, душ тебе следует принять, – сказала Свифт, отправляясь за продуктами к машине.

Джек доел яичницу с ветчиной, заглотил остатки кофе и подозрительно глянул на переносной компьютер Свифт. Вымытый, выбритый, в чистой рубашке и джинсах, он выглядел совсем другим человеком.

– Теперь я чувствую себя гораздо лучше. Спасибо за завтрак. И за то, что приехала. Я хандрил немного последние дни.

Свифт кивнула, выжидая удобный момент, чтобы завести разговор на интересующую ее тему. Она с отсутствующим видом откинулась на спинку стула, будто бы наслаждаясь щебетом порхавших за окном соек.

– Какие у тебя планы? – наконец спросила она.

– Отдохну немного. Потом не знаю. Наверно, поеду в горы добивать оставшиеся пики. Скорей всего, в одиночку.

– Как-то ты не очень уверенно это говоришь.

– А что ты хотела? Ведь из-за этого весь сыр-бор, верно?

– Не понимаю, о чем ты, Джек.

– Ты же приехала не просто так. Видать, моя находка и впрямь оказалась интересной.

– Угадал.

– Тогда не тяни, – усмехнулся Джек, подаваясь вперед. – Выкладывай, что тебе от меня нужно.

Свифт вытащила из сумки свой компьютер, положила его на стол, подняла крышку и включила. Компьютер зажужжал, как пылесос, раскручивая компакт-диск.

– Об этом мечтает каждый палеоантрополог, Джек. Это экземпляр новой разновидности. Надеюсь, в конечном итоге в каталог занесут официальное название или номер того, что ты привез. Но большинство людей будут знать череп под каким-нибудь обычным именем. Как, например, череп номер 1470, известный под именем «Люси».

– Про Люси я слышал, – кивнул Джек.

– Этот я назову в честь тебя, Джек. С твоего позволения.

– Джеком? По-моему, не очень удачная идея.

– Нет, ты не понял. Помнишь, как тебя звали в Оксфорде за твою волосатость?

– Конечно. Исав. В честь какого-то волосатого парня из Библии. – Джек задумчиво кивнул. – Исав. А что, неплохо. По-моему, для человекообезьяны в самый раз. Я польщен.

– Я подала заявку на грант для сбора фактического материала и хочу, чтобы ты помог мне составить план обследования Аннапурнского святилища.

– Ты что, газет не читаешь? В Пенджабе вот-вот разразится война.

– До Пенджаба оттуда двести-триста миль.

– Для ядерного оружия это не расстояние.

Свифт в ответ лишь пожала плечами:

– Джек, я прошу тебя возглавить экспедицию, которая отправится на поиски останков родственников Исава. В Америке лучше тебя никто не знает Гималаев и Святилища. – Она помолчала. – Кроме того, это только официальное основание для предоставления гранта. На самом деле я намерена заняться поисками кое-чего более интересного, чем просто кости.

– Например?

– Рэй Сакер – он возглавляет отделение геохронологии в Беркли – утверждает, что череп не датируется по радиоуглероду. То есть ему менее тысячи лет. Рэй объясняет это тем, что обладатель черепа, возможно, как минимум, пятьдесят тысяч лет пролежал в леднике и начал разлагаться, только когда растаял лед. Но не исключено, что это вообще не ископаемое. Череп современного периода. Настолько современного, что в Гималаях мы можем обнаружить не кости, а живое существо. Совершенно новый вид.

– Новый вид? – Джек нахмурился. – На такой-то высоте? Ты, наверное, шутишь. Там можно только подцепить новый вид простудного вируса-мутанта.

Свифт не отвечала. И тут его осенило. Он откинулся на стуле и расхохотался:

– Так-так. Ты за идиота меня держишь, Свифт. Я понял, к чему ты клонишь, и… если честно, это сущий бред.

– Десять лет назад, спустившись с Эвереста, ты говорил совсем другое, – заметила Свифт, открывая файл с выдержками из книги Джека «Заклятая гора». – Напомнить, что ты написал?

– Обойдусь.

Он подошел к окну и закурил. Свифт начала читать:

«20 мая мы разбили лагерь у Северного перевала на высоте двадцать три тысячи футов. И как раз вовремя. Разразился сильный ураган; столбик термометра опустился намного ниже нуля. Следующие три ночи, пока бушевал ветер, мы провели под защитой Северного перевала. На четвертый день погода прояснилась, и я сделал вылазку к Лакпа-Ла, откуда хорошо был виден весь северный склон Эвереста.

Я уже собирался вернуться в лагерь, как вдруг в ста шестидесяти футах от себя увидел некое существо, похожее на гигантскую обезьяну. В ту же секунду оно заметило меня и застыло на месте. Мы стояли и смотрели друг на друга. Солнце светило мне в глаза, и я разглядел только, что оно волосатое с ног до головы и ростом более семи футов. Потом существо сорвалось с места и помчалось по глубокому снегу, очень скоро превратившись в маленькую точку на горизонте…»

– Тебе, пожалуй, не мешает вспомнить отзывы критиков. Они заявили, что я выдумал эту сцену, дабы скрасить скучное повествование.

– А как же свидетельства других альпинистов?

Свифт начала просматривать длинный перечень свидетельств очевидцев.

– Вот, например, сообщают, что Хидетака Атода пять лет назад видел неопознанное существо огромных размеров на склонах Мачхапучхари, в Аннапурнском святилище. И Крис Бонингтон. Он тоже видел его в 1970 году, когда поднимался с экспедицией на Аннапурну. Согласно его отчету, он находился чуть выше входа в Святилище, возле пещеры Хинко, на высоте примерно двенадцать тысяч футов. Это ведь совсем рядом с Мачхапучхари, верно?

– Может быть.

– В книге «Южный склон Аннапурны» он пишет, что видел обезьяноподобное существо. Это было довольно крупное животное, оставлявшее на снегу отчетливые следы, которые его шерпы позже отказались заметить. Бонингтон утверждает, что видел йети. Йети наблюдали повсюду в Гималаях. В 1955 году Тони Стритер при восхождении на Канченджангу слышал громкий свист. Двумя годами позже такие же звуки слышал Уилфред Нойс, когда поднимался на Эверест с сэром Джоном Хантом. Его шерпы сказали, что так свистит йети.

Свифт подняла голову от экрана.

– В 1951 году сэр Эрик Шиптон сфотографировал и сделал слепки нескольких следов, которые он со своими людьми обнаружил на леднике Менлунг возле Эвереста на высоте примерно восемнадцать тысяч футов. Шиптон вместе с шерпом Тенцингом пошли по этим следам, но скоро потеряли их. Сам Тенцинг видел йети в 1949 году. Судя по его описанию, это было существо выше человека, с ног до головы покрытое рыжими волосами.

Джек поднял глаза к потолку, давая понять, что утомлен ее перечислением.

– Существуют десятки других свидетельств, – не унималась Свифт. – От них нельзя просто так отмахнуться. И ты видел его, Джек. Видел. Зачем отпираться?

– Я не могу утверждать, что видел, – раздраженно отозвался он. – Возможно, просто сказалось воздействие высоты. Недостаток кислорода вызывает разнообразные сбои в работе организма. Из-за накопления жидкости мозг разбухает и давит на череп, а это часто порождает галлюцинации.

– Разумеется, хотелось бы иметь более веские доказательства, чем свидетельство воспаленных глаз. Поэтому я направила факс в лондонский Музей естественной истории, и они прислали мне фотографии сделанных Шиптоном слепков.

Она вывела на экран изображение слепка.

– Ступня в полтора раза крупнее, чем у самца гориллы, но по длине почти такая же. И обрати внимание на большой палец. Я не лазаю по горам, но посмела бы утверждать, что такой ступней очень удобно цепляться за камни.

Джек бросил взгляд на экран:

– Да. Возможно.

– Более того, размер пятки позволяет предположить, что ее владелец крупнее и тяжелее гориллы. Я попросила специалистов из биомедицинской лаборатории оцифровать снимок найденного тобой черепа в совокупности со следами, обнаруженными Шиптоном. На основе данных о гориллах они сумели реконструировать тип интересующего нас антропоида.

– Тебя интересующего, – поправил ее Джек, но от нее не укрылось, как он при этом встрепенулся.

Свифт улыбнулась и застучала по клавишам, выводя на экран трехмерное изображение человекообразного существа.

– Как вы это делаете? – прошептал Джек, впившись глазами в знакомый силуэт.

– Компьютер делает, – невозмутимо отвечала Свифт.

– Потрясающе, – тихо промолвил Джек. – То самое существо, которое я встретил на Эвересте.

– Наконец-то. Я рада, что ты больше не упрямишься.

– А знаешь, – пробормотал Джек, – заманчивая идея. Я бы не прочь вернуться туда и доказать некоторым придуркам, как глубоко они заблуждаются.

– Это было бы замечательно.

– Ты и впрямь считаешь, что мы можем что-то найти? – спросил он. – Гималаи ведь большие. Нелегко нам придется.

– Мы не будем обследовать все Гималаи, Джек. Только Святилище. А точнее, Мачхапучхари. Пусть ты нашел череп на Аннапурне, однако все последние очевидцы рассказывали про Мачхапучхари.

Джек поморщился:

– Я кое-что утаил тогда. Этот череп не с Аннапурны.

И он сознался, что трагедия произошла на Мачхапучхари, штурмовать которую они с Дидье отправились нелегально.

– Знаешь, – задумчиво добавил он, – может, поэтому йети до сих пор не обнаружен. Просто потому, что его запрещено искать.

– В таком случае, – сказала Свифт, – чтобы получить финансирование и разрешение непальских властей, формально целью нашей экспедиции мы объявим поиск ископаемых останков в районе Святилища. А на самом деле станем искать снежного человека на Мачхапучхари.

Джек тряхнул головой:

– Да кому он нужен, этот снежный человек. Это все сказки. А нас занимает наука. Мы едем искать Исава.

Спустя два дня Джек и Свифт сидели в вашингтонской гостинице, обсуждая неутешительные результаты заседания комитета Национального географического общества по вопросам финансовой поддержки.

– Не хочу никуда идти, – заявила Свифт. – Давай поужинаем в гостинице.

– Может, все-таки сменим обстановку?

– Нет настроения. У меня одно желание – сидеть здесь и жалеть себя.

– Ладно, как скажешь.

Она чмокнула его в щеку:

– Пожалуй, пойду приму ванну. А ты, если хочешь, подожди меня в баре.

– Да, стаканчик виски не помешает. – Джек был явно недоволен. – До сих пор не верится, что нам дали от ворот поворот.

– Ты же предупреждал, что убедить их будет сложно. Как бы то ни было, они отвергли меня. Меня и мою идею. Тебе в поддержке не было отказано. Ты можешь, если есть желание, возвращаться в горы покорять оставшиеся пики.

– Это не совсем то, чего я хочу. С некоторых пор у меня появилась цель поважнее.

– В таком случае вся надежда на Национальный фонд науки. В комитет фонда по рассмотрению заявок входит Уоррен Фицджеральд, декан факультета палеоантропологии.

– Главное – не что знаешь, а кого знаешь, так, что ли?

– Примерно, – рассмеялась Свифт. – К сожалению, у фонда, по-моему, в данный момент тоже не много средств.

– Деньги как-нибудь найдем. Обязательно. Может, газета какая согласится помочь или телекомпания. Может быть, открыть настоящую цель экспедиции?..

– Это исключено, – категорично заявила Свифт. – Об Исаве никто не должен знать, договорились?

– И то верно.

– Увидимся в баре. – Свифт удалилась.

Вестибюль гостиницы «Джефферсон» был оформлен в стиле XVIII века. Над мраморным камином с пылающими дровами висел портрет Томаса Джефферсона.

Джек опустился в просторное кресло возле камина и заказал виски. В окна бился завывающий ветер, и на мгновение ему показалось, будто он в Гималаях. Джек был рад, что они остались в гостинице. Официант принес виски. Он выпил его залпом и заказал еще, жалея, что не взял с собой чего-нибудь почитать. Свифт имела привычку подолгу нежиться в ванной.

– Мистер Фернесс?

Джек оторвал взгляд от камина и поднял голову. Перед ним стоял высокий мужчина в блейзере. Коротко стриженный, с квадратной челюстью и аккуратными усиками, незнакомец походил на кадрового военного.

– Простите за назойливость, сэр, – произнес он, жестом показывая на второе кресло. – Вы позволите?

Джек взял протянутую ему визитку.

– «Джон Бойд. Исполнительный директор Научно-исследовательского института по проблемам альпийского и арктического регионов», – прочитал он. – Чем могу служить, мистер Бойд?

Официант принес Джеку вторую порцию виски. Бойд заказал дайкири и попросил записать оба напитка на его счет.

– Я – геолог, – объяснил он, протягивая руки к огню. – Но последнее время занимаюсь климатологией. Вы что-нибудь знаете о климатологии, господин Фернесс?

– В моей работе, если хочешь выжить, желательно иметь представление о погоде, – отвечал Джек. – Но все, как правило, сводится к прослушиванию по радио сводок погоды.

– В таком случае, вам, вероятно, знакомо понятие «катабатический ветер»?

– Ветер, вызванный локальным опусканием холодных воздушных масс вдоль крутого склона. Я знаю о нем достаточно и потому стараюсь не разбивать лагерь на дне долины или во впадинах, если хочу спокойно провести ночь.

– Я как раз к этому и веду, – сказал Бойд. – Видите ли, моя специализация – климатические факторы, влияющие на сохранность снегов и льдов. В частности, воздействие глобального потепления на обширные ледяные покровы.