Текст книги "Решетка"

Автор книги: Филипп Керр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

– Понял, но как это сделать?

– Минутку, – попросил Эллери. – Дайте подумать. Куртис оглядел офис. Боб Бич расположился за терминалом компьютера. Арнон с Бирнбаумом, расстелив перед собой на столе чертежи и схемы различных систем и помещений, что-то горячо обсуждали. Дженни пристроилась за плечом Митча и тоже изучала экранчик ноутбука. В дальнем конце стола Элен Хасси разложила свою представительную коллекцию инструментов и других полезных вещей, словно приготовившись к хирургической операции. Здесь же лежали медицинский комплект для оказания первой помощи, резак для линолеума, небольшая ножовка, угольник, фуганок, рашпиль, несколько ножниц по металлу, мастерки, пара плоскогубцев, кучка столовых ножей и вилок, ножницы, целый набор всевозможных засовов и задвижек, несколько отверток, бутылочная открывалка и большой гаечный ключ.

Куртис выбрал себе отвертку.

– Где вам, черт возьми, удалось насобирать такую кучу? – поинтересовался Куртис, удивленный ее находчивостью.

– Вас удивит, если узнаете, сколько всего разбрасывают строители в строящемся здании, – ответила она. – Например, в разных местах женского туалета я набрала целую сумку инструментов.

– Понятно, только пока лучше держаться подальше от туалетных комнат, – предупредил Куртис, повысив голос. – Это всех касается. Только что Авраам в мужском туалете убил Левина. А сейчас там оказался запертым Нат.

– О Господи!

– У вас случайно нет разводного ключа, Элен? – спросил Эллери.

Что касалось Элен Хасси, ей никогда не нравился Тони Левин. Для нее он был даже хуже, чем Уоррен Эйкман. Но все-таки ей было жаль его. Она вдруг с ужасом поняла, что уже потеряла счет людям, погибшим в Решетке всего за один вечер.

– Не знаю, может, это сгодится? – рассеянно произнесла она, протягивая ему инструмент, который, по ее мнению, подпадал под описание разводного ключа.

– Даже лучше, – обрадовался Эллери. – Это же настоящий газовый ключ.

Когда в туалет начала поступать вода. Коулман на минуту даже успокоился, не ощутив ни особо высокой температуры, ни запаха аммиака. Но вода все прибывала и прибывала, и, когда Куртис опять подошел к двери с другой стороны, она залила пол на несколько дюймов глубиной. В другой ситуации Коулман, может, и попробовал бы перекрыть воду, однако она поступала из самых разных мест: из высоконапорных разбрызгивателей на потолке, из кранов умывальника и даже из бачков, размещенных позади унитазов.

– У меня уже начался этот чертов потоп, Фрэнк, – проорал Нат сержанту. – И вода все прибывает, правда, без аммиака. Может, Авраам передумал запускать систему очистки после того, как я заткнул ему хлебало. При последних словах в голове у Коулмана возникла новая идея, и он снова достал револьвер.

– Эй, Фрэнк! – крикнул он. – Отойди-ка от двери, я хочу попробовать сделать в ней пару дырок. Пока еще не поздно, надо устроить небольшой дренаж. Как, Фрэнк?

– Это бессмысленно, Нат, – ответил Куртис. – Мне только что объяснили, что дверь изготовлена из толстой стали, пробить ее можно только из гранатомета. Поэтому оставь эту идею. Мы здесь готовимся провести одну операцию – перекрыть подачу воды в туалет.

– Ладно. Фрэнк, как скажешь. Только не тяните слишком долго. Мне никогда не нравились эти фильмы про подводников.

Вода уже поднялась почти до колен. Сунув револьвер в кобуру, Нат снова устроился на крышке унитаза.

Наклонившись, он зачерпнул ладонью немного воды и отпил.

– По крайней мере, смерть от жажды мне пока не грозит.

Куртис выкрутил последний шуруп и, сняв стенную панель, отставил ее в сторону. В простенке виднелась толстое колено стояка, от которого труба поменьше шла в туалетную комнату. Здесь же было несколько керамических дисковых клапанов, а в небольшом изолированном углублении виднелась закрытая квадратная коробка с блоком электроуправления внутри.

Ткнув пальцем в стык бокового патрубка. Виллис Эллери предложил:

– Полагаю, все, что нам надо сделать, это прикрутить вентиль в этом стыке.

– Погодите секунду, – попросил Куртис. – А к этой трубе не опасно прикасаться? Как насчет всей этой электрической начинки? Что, если Авраам в целях защиты подвел электрический ток и сюда?

– Он дело говорит. Вилл, – поддержал его Митч, набравший тем временем на своем ноутбуке номер кода с крышки электропанели. – БЭТК-21. С помощью схемы электропроводки мы должны понять, как открывается эта дверь.

В окне «меню» высветился вопрос, какой вариант электросхемы вывести на экран – сокращенный или технический. Митч для быстроты дела выбрал сокращенную опцию, и программа изобразила лишь общую схему кабельной разводки без указания отдельных соединений.

Перегнувшись через его плечо. Виллис Эллери пару минут внимательно изучал диаграмму.

– Ни к одной из труб не подведено напряжение, – наконец объявил он. И, поигрывая газовым ключом, добавил: – Приступаем. – И начал перекрывать воду.

Плотно обхватив рифлеными челюстями газового ключа муфту бокового патрубка, он попытался завернуть вентиль.

– Пока вроде никаких проблем.

Тем временем Митч продолжал изучать электросхему.

– А что это за чертеж? – поинтересовался сержант.

– Блок электроуправления туалетной комнатой номер 21, – объяснил Митч. – Электрокабели от всех систем управления зданием. Вот, например, освещение – верхний и нижний свет. Это – система жизнеобеспечения. А вот и линии электрокоммуникационной связи, сигналы с контрольных датчиков. Похоже, дверь блокируется через систему жизнеобеспечения. Видите? Балка в потолке над дверью и эти два вертикальных стальных штыря по бокам. Если нам удастся их поднять, то дверь откроется.

– Довольно туго идет, – проворчал Эллери, на секунду отпустив ключ и поплевав на руки. – Господи, надеюсь это сработает.

– А это что за провода? – сам себя спросил Митч. – БСП и БСС. Что бы это значило? Этот кабель идет как раз вдоль бокового патрубка.

Он вывел на экран словарь сокращений и прочитал:

– Блокиратор системы пожаротушения и блокиратор системы сейсмобезопасности.

Митч нахмурился.

– Если эта труба повернется вместе с кабелем, то возникнет... Виллис, остановись! – крикнул он.

Но Вилли Эллери не успел среагировать на его предупреждение.

Едва он как следует надавил на вентиль, патрубок провернулся внутри муфты блокиратора, замкнув контакт пьезоэлектрического привода и дав тем самым сигнал на повышение жесткости всех стальных конструкций, как это было предусмотрено на случай землетрясения.

Виллис Эллери издал вопль, в котором смешались боль и удивление. Как и у любого человека, его тело было отличным электропроводником, примерно как раствор электролита. Сила тока была не настолько велика, чтобы вызвать мгновенный электрошок, это был стандартный переменный ток частотой шестьдесят герц. Но ладони у Эллери были мокрыми от пота и слюны, поэтому, когда его ударило током, он не смог выпустить из рук газовый ключ, чтобы разомкнуть цепь. Электричество держало его так же цепко, как рифленые губы ключа злополучную муфту. Виллису Эллери не оставалось ничего другого, как остаться прикованным к трубе, дергаясь вверх и вниз, и при этом орать, как обиженный ребенок.

Заметив, как Митч пытается схватить Эллери за руку. Куртис резко отбросил его кулаком в сторону.

– Не прикасайся к нему! – крикнул он. – Тебя тоже ударит током.

Отчаянно пытаясь отцепиться от ключа. Виллис Эллери жалобно стонал.

– Пож-а-а-луй-ста! – умолял он рыдающим голосом. – Помогите мне-е-е!

– Нужно найти какой-нибудь изолятор, чтобы отодрать его, – сказал Куртис. – Швабру или длинную веревку. Быстрее!

Примчавшись на кухню, он быстро огляделся вокруг. На глаза не попадалось ничего подходящего. И тут его осенило – кухонный стол! Скинув все, что было на крышке, на пол, он крикнул Митчу:

– Давай сюда, возьмем вот это.

– Премного благодарен, – проворчал Марта Бирнбаум. – Я только что разложил здесь все инструменты.

Не обращая на него внимания, Куртис и Митч схватили стол и вынесли его в коридор. Эллери – наконец-то сообразивший, что случилось, – продолжал исполнять пляску святого Витта. В воздухе уже чувствовалась неприятная вонь, напоминавшая запах паленых волос в парикмахерской. Куртис поставил стол на ребро.

– Дави на него сбоку крышкой стола, – приказал он, – и оттирай, как загонщик коров.

Взяв стол за ножки, они сильно надавили им на дергавшегося в конвульсиях Виллиса Эллери, пытаясь оторвать того от электрокабеля. Как только Эллери смог разжать ладони и отпустить ключ, он по-звериному замычал от боли, а из большого пальца у него на руке полоснула ярко-синяя вспышка, молнией ударившая в ковровое покрытие и оставившая за собой едкий запах. После столь длительного пребывания под электрическим током Эллери совсем лишился сил, от толчка он отлетел к противоположной стене коридора и, ударившись о нее, свалился без сознания на пол.

К нему мгновенно подскочил Куртис. Профессиональным борцовским приемом перевернул на спину, быстро расстегнул рубаху и приложил ухо к груди.

– Он мертв? – спросила Элен.

Оседлав бедро Эллери, Куртис ничего не ответил, а лишь, положив ладони одну на другую и прижав локти, принялся толчками давить сбоку на сердце Эллери, стараясь попасть в такт дыханию, чтобы разогнать кровь и обеспечить нормальную работу головного мозга.

– Элен, – отрывисто бросил он, – проверьте, как там Нат. Дженни! Принесите одеяло, скатерть, что угодно, чтобы укрыть этого человека. Митч, свяжитесь с Ричардсоном по «уоки-токи» и сообщите ему, что случилось.

Проделав искусственное дыхание еще несколько минут. Куртис наклонился к груди Виллиса Эллери, проверяя, бьется ли сердце. Не услышав даже слабых его стуков, он принялся расстегивать на Эллери залитые мочой брюки. Вернулась Дженни со скатертью.

– Положите это пока сюда, – хрипло выкрикнул он, – и прижмите его бедренную артерию.

Он продолжал делать искусственное дыхание. Тем временем Дженни сняла с Эллери брюки. Не обращая внимания на запах мочи, она откинула мошонку и надавила пальцами на пах.

– Вы ощущаете там что-нибудь? – спросил Куртис. – Чувствуется кровоток, когда я давлю ему на грудь?

– Да, – ответила она после секундной паузы. – Я чувствую давление в артерии.

– Тогда все нормально. А что там возится этот засранец Бич? Ему уже удалось найти способ отключить этого сукиного сына?

Куртис опять наклонился к груди Эллери и прислушался к стуку сердца. На этот раз сердце, хоть и слабо, но билось. Труднее было восстановить дыхание – от электрошока были парализованы дыхательные мускулы.

– Теперь можете оставить его пах в покое, – разрешил он Дженни. – А вы поговорили с Натом? – спросил он Элен. И не дождавшись ответа, встал рядом с Эллери на колени, зажал тому нос и начал делать искусственное дыхание способом «рот в рот».

– С Натом пока все в порядке, – сообщила Элен. – Вода уже поднялась до пояса и продолжает прибывать, но с ним все о кей.

Занятый искусственным дыханием, Куртис не мог ей ответить, да и особо сказать ему было нечего. А про себя он подумал, что никаких свежих идей в башке у него больше не было и никаких вариантов он придумать не мог. Вся надежда была сейчас на Бича.

Прошло уже десять минут, а привести Эллери в сознание никак не удавалось. Еще начинающим патрульным Куртис усвоил, что жертвы часто погибают из-за того, что те, кто пытается их оживить, слишком суетятся и спешат. Он понимал, что надо просто продолжать начатое, хотя уже здорово устал и понимал, что нужна чья-нибудь помощь.

Между двумя очередными вдохами в поврежденные легкие Эллери Куртис спросил у Дженни, не может ли она его на время подменить. Укрыв Эллери скатертью, она взглянула на Куртиса сквозь слезы и согласно кивнула.

– А вы знаете как?

– Я посещала в колледже курсы оказания первой помощи, – ответила она и присела у головы Эллери.

– Не прекращайте, пока я вас не сменю, – приказал он. – Существует опасность кислородного голодания. Остановка дыхания нередко приводит к слепоте, потере слуха, даже параличу если угодно. – Но ему сразу стало ясно, что Дженни будет делать искусственное дыхание столько времени, сколько понадобится. И, распрямив затекшую спину. Куртис взглянул на часы.

Из коридора он направился в офис переговорить с Бичем.

* * *

Боб Бич был не на шутку встревожен. Последний раз он пережил подобное беспокойство где-то в середине восьмидесятых годов – на студенческих курсах по компьютерной безопасности Калифорнийского политехнического института. Тогда он разработал свою первую самовоспроизводящую программу, сокращенно – СВП, или компьютерный вирус. В те дни каждый старался написать подобную программу, особенно после статьи в «Сайнтифик америкен».

В операционной системе MS-DOS Бич тогда создал свой TOR, в честь Торквемады – первого великого инквизитора родом из Испании. Бичу хотелось написать программу, которая тоже уничтожала бы ересь в лице пиратских версий MS-DOS, имевших хождение в странах Дальнего Востока, где пиратство в области программирования казалось неискоренимым, а затем доложить об успешных результатах в знаменитую корпорацию «Майкрософт». Тогдашнее беспокойство было связано с тем, что его TOR оказался скорее обычным компьютерным вирусом, а объединившись с другим вирусом, по имени НАДИР, о существовании которого Бич до этого не подозревал, породил новый сверхмощный вирус, получивший позднее название ТОРНАДО. Этот мутант вызывал чудовищные последствия, разрушая не только пиратские копии продукции «Майкрософта», но и вполне законное программное обеспечение. На второй конференции по искусственному интеллекту в 1990 году в Лос-Аламосе он сам слышал как один из делегатов оценил общий ущерб, причиненный ТОРНАДО, в несколько миллиардов долларов.

Бич никогда и никому не говорил, что именно он является автором TORa. Это была самая неприятная тайна в его жизни. И даже десять лет спустя, когда были разработаны многочисленные антивирусные программы, мутанты ТОРНАДО пятого и шестого поколений продолжали жить и вершить свое черное дело в тысячах персональных компьютеров по всему миру. Он сам уже написал несколько антивирусных программ, одну из них специально для ТОРНАДО, и убедился, как и другие до него, что найти управу на этого живучую СВП не удается.

После случая с torom он разлюбил термин «компьютерный вирус». Но сейчас ГАВРИИЛ представлялся самой совершенной программой-разрушителем, когда-либо написанной Бичем, и был основан на принципах, почерпнутых из эпидемиологии и биологической вирусологии. Бич должен был признать, что по меркам обычной жизни это был настоящий сукин сын. ГАВРИИЛ был не только целиком автономной программой, но он также с чрезвычайной агрессивностью реагировал на любую попытку заразить вирусом «хозяина». Не считая теперешней ситуации, когда предстояло специально запустить ГАВРИИЛА в действие. Боб Бич всегда гордился своей программой-разрушителем. И надо же так случиться, что единственной мухой в этой бочке меда оказался именно тот факт, что его любимая программа никак не запускалась.

Как он и говорил Фрэнку Куртису, ГАВРИИЛ работал не очень быстро, но Бич отлично знал, что уже через пять минут пора бы появиться первым признакам, что программа приступила к заданной проверке и перестройке конфигурации Авраама. Пока ничто не указывало на какие-нибудь «болячки» Авраама, например переполнение памяти, на ошибки в командных строках, зависшие файлы или «строки-паразиты». Бич рассматривал конфигурацию системы как бы с позиций эпидемиолога, изучающего развитие и гибель вируса под электронным микроскопом. Ему уже следовало бы зафиксировать самые первые свидетельства инфицированности Авраама, а именно – часы, так как ГАВРИИЛ был запрограммирован в первую очередь разрушить представление Авраама о времени. А поскольку на часах спокойно бежали секунды и шли минуты, было очевидно, что ГАВРИИЛ просто ни черта не сделал. Уже четверть двенадцатого, а Авраам продолжал работать как ни в чем не бывало, будто только родился и не устраивал весь этот бедлам. Выходит, ГАВРИИЛ оказался полным импотентом, по крайней мере в том, что касается Авраама.

Он еще пару раз набрал команду запуска программы-разрушителя, на случай, если случайно сделал ошибку, но с тем же нулевым результатом.

Когда Давид Арнон поинтересовался, как у него дела, Бич ничего не ответил. Поглощенный своими тревогами, он даже не обратил внимания на суету, связанную с ударом электрическим током, который перенес Виллис Эллери. Остолбеневший, он неподвижно сидел перед терминалом компьютера в напряженном ожидании, понимая в глубине душе, что не стоит надеяться на чудо. Его просто оглушила мысль, что собственное замечание о божественном откровении так явно сбывается. Казалось, сам Господь решил уничтожить жителей новых Содома и Гоморры испепеляющим огнем и ядовитой серой, оставив нетронутыми городские стены.

Обернувшись на стуле. Бич увидел Фрэнка Куртиса, стоявшего у него за спиной с таким суровым видом, что в какой-то момент он больше испугался полицейского, чем последствий того ада, что творился в кремниевом мозге компьютера.

– Не знаю почему, – обратился он к сержанту, – но эта программа-разрушитель, ГАВРИИЛ, ни хрена не работает. Я несколько раз пробовал ее запустить, но она не выдает никаких сигналов о том, что Авраам инфицирован. Абсолютно никаких признаков. Невероятно, просто не могу понять, как такое вообще возможно. Ведь программа-разрушитель специально создана для Авраама и составляет неотъемлемую часть его базовой конфигурации. Это все равно как если бы вы родились с врожденной болезнью или, скажем, предрасположением к раку желудка и вам достаточно нарушить диету, чтобы заболевание активизировалось. Единственное, что приходит в голову, – Авраам сумел подобрать иммунную защиту. Только непонятно, как это ему удалось.

И без того злое лицо следователя стало по-настоящему свирепым.

– Итак, выключить ты его не можешь, – прорычал он. – Это, что ли, ты мне хотел сказать? Словно извиняясь. Бич пожал плечами.

– Тупой ублюдок, – произнес Куртис, доставая револьвер.

– Ради Христа! – завопил Бич, спрыгнув со стула, и в ужасе бросился прочь от следователя. – Вы не сделаете этого! Прошу вас! Никто не наберет командные коды лучше меня. Поверьте, ситуация вышла из-под контроля и я ничего не могу с этим поделать.

Куртис взглянул на револьвер у себя в руке – словно удивленный реакцией, которую тот вызвал, – и зловеще улыбнулся:

– Да, я с удовольствием это сделаю, обещаю. Если только мой напарник утонет в вашем сортире.

И резко повернувшись, вышел из комнаты. Бич в изнеможении снова опустился на стул, приложив руку к сердцу.

– Бешеный идиот, – пробормотал он. – Я уже думал, он пристрелит меня. Совсем было поверил.

– Мне тоже так показалось, – сказал Давид Арнон. – Я еще удивился, какого черта он передумал.

* * *

Стоя на крышке унитаза, всего несколько дюймов не доставая головой до потолка, Натан Коулман чувствовал, как холодная вода заливает за воротник рубашки.

Всего пару недель назад они с Куртисом осматривали обнаженное тело молодой чернокожей женщины, которую обнаружили мертвой в цистерне с водой неподалеку от скоростного шоссе на Пасадену, всего в нескольких ярдах от стадиона «Доджер».

Тот факт, что женщина просто утонула, Коулман считал маловероятным, но теперь, когда вода плескалась уже под самым подбородком, ему вдруг вспомнился печатный отчет патологоанатома с описанием вскрытия той женщины.

В тот раз он не придал этому делу особого значения, предоставив возможность задавать вопросы Фрэнку Куртису. Но сейчас неожиданно припомнил самые неприятные подробности из отчета доктора Брэгг. Словно готовился сдавать экзамен по утопленникам. Нет уж, увольте. Нашел тоже время тренировать память, кретин!

Утонуть в принципе не так уж и плохо, если, скажем, собираешься покончить с собой. По крайней мере, не надо особых усилий. Но если это несчастный случай, то люди, как правило, борются за жизнь, максимально задерживая дыхание, пока не начинают задыхаться от недостатка кислорода. И та девица из цистерны тоже пыталась бороться до последнего. Это и неудивительно, поскольку, судя по всему, она принадлежала к банде головорезов из южных кварталов центрального округа, которые и сунули ее в эту бочку. По мнению доктора Брэгг, она еще довольно долго цеплялась за жизнь и умерла лишь спустя примерно пять минут.

Коулман совсем не был уверен, сможет ли продержаться дольше.

Когда человек не в силах больше задерживать дыхание и позволяет воде проникнуть в дыхательные пути, у него возникает рвотный рефлекс, и он задыхается от содержимого собственного желудка. Ну и от воды, конечно. Оказывается, организм может вместить количество воды, составляющее почти половину объема крови. Господи милостивый! А если вам этого покажется мало, то можно добавить, что утопленники погибают не только от удушья. Полностью нарушаются жидкостный баланс и химический состав крови: она разбавляется, в результате падает концентрация электролита. Красные кровяные тельца набухают и взрываются, выбрасывая в сосуды большое количество калия, что приводит к полному выходу из строя вашего бедного сердечка. Фактической причиной смерти может стать даже пережим блуждающего нерва в носоглотке. Но чаще всего утопленник погибает от попадания в легкие грязной воды.

Вот такие перспективы.

Опершись носком ботинка на дверную задвижку, Коулман сумел приподнять голову еще на дюйм. Макушкой теперь он уперся в потолок. Нет, заканчивать жизнь такой поганой смертью он не собирался. Как в том фильме про несчастных парней, оказавшихся запертыми в торпедном отсеке. Единственное, чего ему не хватало в этом сортире для полноты ощущений, так это глубинных бомб.

Держа револьвер над водой, он прижал дуло к виску. Он будет ждать до последней минуты, пока вода не коснется ноздрей. И только тогда спустит курок.

* * *

В коридоре Куртис встретил идущую навстречу Дженни.

– Я, кажется, ясно сказал, ни в коем случае не прекращать, – рявкнул он на нее.

– Но Виллис снова задышал, – объяснила она. – По-моему, с ним теперь все будет в порядке. А какого черта вы достали эту штуку...

При взгляде на девятимиллиметровый «зиг» в громадной ладони полицейского и на его искаженное яростью лицо у Дженни непроизвольно задрожал голос и перехватило дыхание.

– Что случилось? – спросила она взволнованно.

– Вариант с отключением провалился – вот что случилось. Ваш друг Бич оказался обычным хвастуном. С таким же успехом можно пытаться отключить Гуверовскую плотину.

Он двинулся дальше по коридору, на ходу передвинув регулятор револьвера на автоматический режим.

Увидев подошедшего полицейского, Митч, склонившийся над уже дышавшим, но еще не пришедшим в сознание Виллисом Эллери, поднялся с колен.

– Лучше бы вам отойти подальше, – бросил ему Фрэнк Куртис, прицеливаясь в электрическую панель управления туалетом. – Я не настолько меткий стрелок, а кроме того, возможны рикошеты. Если хорошенько повезет, может, один из них все-таки достанет и расшевелит дружка Бича.

– Погодите, Фрэнк, – остановил его Митч. – Если Бобу удастся отключить Авраама, то эта электропанель понадобится нам, чтобы открыть дверь.

– Забудьте про это. Все по-прежнему в руках Авраама, и он здесь всем заправляет. У вашего усатого коллеги руки растут из задницы, и он уже сдался. Его программа-разрушитель, или как он ее там еще обзывает, ни хрена не работает.

Куртис выпустил в БЭТК-21 три пули кряду. Митч прикрыл уши от оглушительного грохота, а из панели брызнул пучок ярко-желтых искр.

– Больше ничего не могу придумать, – выкрикнул Куртис, всаживая в панель новую порцию свинца. – И я не собираюсь спокойно ждать, когда моего напарника утопят, как котенка.

После двух очередных выстрелов концы проводов и зажимы наконец-то выскочили из контактных гнезд. Довольно крякнув. Куртис опорожнил в цель остатки тринадцатизарядного магазина.

Растерев ладонью занывшее от выстрелов плечо, он быстро подтащил к двери кухонный стол.

– Подсоби мне, – обратился он к Митчу. – Может, нам удастся ее высадить.

Митч знал, что это ничего не даст, но он также отлично понимал, что спорить сейчас с Куртисом было не только бесполезно, но и опасно.

Приподняв стол, они отступили к противоположной стене коридора и сильно ударили углом стола по дверной панели.

– Еще раз, – скомандовал сержант, и новый удар обрушился на прочную стальную пластину.

В течение нескольких минут они беспрерывно молотили по двери и, окончательно выбившись из сил, устало уселись на крышку стола.

– Какого черта вы сделали все здесь таким прочным? – задыхаясь, выпалил Куртис. – Господи, ведь это всего-навсего сортир, а не банковский сейф.

– Это не наша идея, – тяжело выдохнул Митч, – а японцев. Они проектировали этот узел, а нам только оставалось вписать его в общий проект.

– Ну а все остальное тоже не ваша идея? Почему нельзя нанять для чистки туалета обычных людей? – повысил голос Куртис.

– В наши дни весьма трудно найти охотников на такую работу. Никто не соглашается, даже мексиканцы.

Соскочив со стола. Куртис постучал кулаком по двери:

– Нат? Нат, ты меня слышишь?

Приложив ухо к еще звеневшей от удара двери, он почувствовал могильный холод давившей снаружи водяной массы. Спустя несколько секунд Фрэнк Куртис безошибочно зафиксировал звук одиночного револьверного выстрела.

* * *

Куртис сидел, прижавшись спиной к стене. Через ткань рубахи он ощущал холодок проточной воды, заполнившей туалет. Рядом присела Элен Хасси, обняв его за плечи.

– Вы сделали все, что могли, – успокаивала она его.

Куртис устало кивнул.

Слегка наклонившись вперед, он отстегнул револьвер, висевший сзади на поясе, и опять откинулся спиной назад, на этот раз расположившись поудобнее. Черная пластмассовая ручка револьвера делала оружие больше похожим на электробритву. Ему еще подумалось – для того чтобы привести в порядок эту изуродованную выстрелами дверь, бритва вполне сгодилась бы. Он припомнил день покупки этого револьвера.

– Отличное оружие выбрали, сэр, – поздравил его тогда продавец. – Можете считать, что приобрели надежного друга.

Покачав пару секунд револьвер в потной ладони, Куртис швырнул его в дальний угол.

* * *

Когда Элен Хасси связалась по «уоки-токи» с вестибюлем и сообщила оставшимся там, что Натан Коулман предпочел застрелиться, чем быть утопленным, до Рэя Ричардсона впервые дошла вся трагичность их положения. Для него лично самым страшным были последствия, которые могли печально сказаться на всем его будущем. Вряд ли корпорация "Ю" согласится выплатить ему остаток стоимости строительства, да и надежда на подобные заказы в будущем была весьма призрачной. И уж, конечно, зданию представительства корпорации "Ю" не избежать весьма одиозной известности. Люди всегда ненавидят образцы современной архитектуры, а этот случай только укрепит их предвзятость. Но даже и в родной среде коллег-архитекторов Ричардсону, со всей очевидностью, грозили обструкция и забвение. Никакие золотые медали за прошлые заслуги не могли снять с автора проекта вины за смерть восьми, а то и девяти человек.

Хотя, для того чтобы обелить себя в глазах критиков, надо было сначала выжить. А кто знает, сколько они еще сумеют протянуть в этой жаркой печи без еды и питья? Ричардсон подошел к входной двери, напряженно вглядываясь сквозь затемненное стекло. За пустой площадью виднелся почти вавилонский пейзаж городского делового центра: современные храмы делопроизводства и финансов, идеально продуманные инструменты эффективного труда и оценки его результатов, обеспечивающие максимальную скорость циркуляции его системы кровообращения в лице канцелярских служащих. Протерев запотевшее стекло, он продолжал вглядываться в темноту. Он не рассчитывал кого-нибудь там увидеть. Ночью в этом сугубо деловом районе встретить приличного человека – редкость. Последние, самые дисциплинированные чиновники отправляются по домам с сотовыми телефонами наперевес и портативными компьютерами на боку, намереваясь доделать там кое-какую оставшуюся работу. Основная задача состояла в том, как отвадить отсюда бедняков и другие отбросы общества, которые тянулись в опустевшие кварталы, чтобы выпить, закусить, а нередко... отправиться на тот свет. Не важно, насколько издалека пришли все эти люди, но к рассвету, когда канцелярские служащие возвращались на свои рабочие места, они не должны были столкнуться с теми, чье родное место обитания – район Никл.

Если бы только они не столь рьяно реализовали принцип отпугивания посторонних! Не додумались добавить в воду фонтана поганый химикат и превратить мостовую в абсолютно непригодное для сна место. Если бы он только не позвонил в мэрию с просьбой удалить с площади демонстрантов. Ричардсон с отрешенным видом бродил вокруг дерева, периодически поглядывая на его верхушку. И вдруг вспомнил, что одна из верхних веток совсем близко подходит к галерее двадцать первого этажа. А само дерево было покрыто прочными, как веревки, лианами, протянувшимися вдоль всего ствола. Вот только сумеют ли они добраться до двадцать первого этажа, где есть и пища, и вода?

– Уж не думаете ли вы о том же, что и я? – спросил его Дюк.

– Как это ни невероятно, но, похоже, именно так, – подтвердил Ричардсон. – А как ты оцениваешь наши шансы на успех?

– Трудно сказать. Насколько сильна ваша супруга? Ричардсон пожал плечами. Он был не очень в этом уверен.

– Ладно, – сказал Дюк, – это лучше, чем торчать здесь. Во всяком случае, я попытаюсь. Ребенком я частенько лазил по деревьям.

– В Лос-Анджелесе? Дюк помотал головой:

– Нет, в штате Вашингтон, около Спокэна. Да, сэр, деревьев в детстве я облазил немало, но такого, как эта громадина, не встречал.

– Оно из Бразилии, из самой глуши амазонских джунглей.

– Могучее, ничего не скажешь. Что вы скажете на то, если нам попробовать немного соснуть? А утречком взяться за дело.

Взглянув на часы, Ричардсон отметил, что уже почти полночь. Затем он с раздражением обернулся в сторону фортепьяно. Оно продолжало исполнять очередную нудную композицию.

– Поспать? – фыркнул он. – Под такую какофонию? Я пытался уговорить голографическую дуру на вахте заткнуть ему глотку, но тщетно: оно все играет и играет. Может, в планы компьютера входит довести нас до состояния полного кайфа. Как генерала Норьегу.

– Эй, не вижу проблем, – заметил Дюк, вытаскивая револьвер. – Застрелив пианиста, я заткну глотку и самому пианино. Что вы на это скажете? Пока вы здесь еще хозяин.

– Не очень в этом уверен, – признался Ричардсон, – но валяй действуй. Фортепьянная музыка мне, по правде говоря, особо никогда не нравилась.

Дюк развернулся, снял с предохранителя свой самозарядный «Глок» семнадцатого калибра и выстрелил в черную полированную машину, точно в то место, где у «Ямахи» находился проигрыватель компакт-дисков. Музыка резко прервалась в самой середине громкого и бравурного финала.