Текст книги "Сожги в мою честь (ЛП)"

Автор книги: Филипп Буэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

Муравьи

– Наконец-то!

Почти на грани нервного срыва, Одиль встретила Паскаля чуть ли не криком.

– С чего такое волнение?

– Вы не ответили на мое смс.

– Я получил его, когда был за рулем мотоцикла, девочка. Если ты не знала до сих пор, набирать сообщение и управлять «Ямахой» одновременно – наверняка значит вписаться в стену.

– Можно было остановиться и позвонить.

– Да ехать оставалось всего ничего… Ладно, что за переполох?

– Арсан вызвала нас всех, похоже, есть новые данные.

– Насчет Йозевича?

– Думаю, да, она только что вернулась из Дворца правосудия.

Новости оказалось достаточно, чтобы шеф поторопился.

Кабинет Антонии наполнялся и наполнялся сотрудниками. Большая часть полицейских стояла: размеры помещения не позволяли всем сидеть. Появление Паскаля вызвало вздох облегчения. И саркастическое замечание Арсан:

– Что, майор, на ночь без сна сил уже не хватает? Старость не радость, советую принимать витамины.

Малочувствительный к колкостям шефа, Паскаль парировал без особых церемоний:

– Насчет старости вам видней, патрон, держите витамины про запас? Если подкинете пачечку, буду благодарен.

Антония подавила желание ответить, что лучшие витамины для мужиков – свечи ректально. Перебранке, где кое-какие словечки могли бы шокировать дам, она предпочла достойное своего положения обращение:

– Хватит зубоскалить, держим уши пошире! В ваших интересах слушать внимательно, повторять не буду!

Комиссар задала тон совещания, все присутствующие смолкли, буквально глядя ей в рот.

– Как вам известно, вчера вечером зарезан Антон Йозевич. Судья Романеф, ознакомившись с делом, поручил расследование нашей бригаде.

Новость вызвала торжествующий гул.

– У меня была встреча с судьей утром, и он ознакомил меня также с докладом криминальной полиции Ниццы. В понедельник вечером на своей вилле заживо сожжен Анри-Констан Брибаль, бывший председатель суда высшей инстанции Бурга. Жена жертвы отсутствовала, находилась в гостях у друзей. И, как и в поезде, где путешествовал Бонелли, рядом с поместьем Брибалей замечен раввин… Теперь от поместья осталось лишь пепелище.

Как обычно избегая поспешных заключений, Паскаль возразил в стиле адвоката дьявола:

– Из этого делать выводы, что раввин убил обоих парней… Сперва бы доказательства собрать.

– Когда вы узнаете, майор, что Брибаль убит тем же способом, что и Бонелли, что извлеченные из тел пули выпущены из одного оружия – «беретты», что описание раввина совпадает в обоих случаях, думаю, эти три факта напрочь изгонят мысль о простом совпадении.

– Вот как… Раз имеется весь набор, тема случайности закрыта. – Но тут же нарушил обещание, воздев указательный палец: – Минутку, патрон! Такой момент: мы отклоняемся, нам поручили расследование убийства Йозевича, а не поиски мифического раввина.

– Совершенно верно, майор. Однако есть все предпосылки считать, что раввин, возможно, имеет отношение к убийству. Подвожу итог…

Пока что все разворачивалось как нельзя лучше, под влиянием голоса Арсан аудитория размякла и подчинилась. Антония постаралась удержать достигнутый спокойный нейтралитет:

– Кто такой наш раввин? Если – подчеркиваю, если! – этот парень – разыскиваемый убийца, то вот вопрос: он психопат или наемник? Во-первых, надо установить связь между двумя преступлениями. И, во-вторых, выяснить, кому они выгодны. Метод расследования зависит от мотива. Охотиться на сумасшедшего или на профессионала? На того или другого – не на обоих разом.

Сосредоточенная, готовая ринуться в бой, Одиль согласилась:

– Вы правы, патрон, мы не можем распыляться.

– Спасибо за понимание, лейтенант. Но есть еще одна загвоздка. Прежде, чем отправиться на охоту, вам следует знать, что Бонелли был владельцем клуба «421». Помните, сгоревшего в Ля Домб десять лет назад. А председательствовал на процессе Брибаль. Ну и для полноты картины – перед судом Бонелли не предстал, а Йозевич работал в заведении, но болел и отсутствовал вечером, когда случился пожар.

В памяти всех присутствующих всплыла та драма. Паскаль с сомнением поскреб подбородок.

– Вы серьезно думаете, патрон, что «421» может иметь касательство к нашему геморрою?

– Вполне серьезно.

– А какая связь с двумя убийствами?

– Ну, навскидку – месть близкого человека жертвы.

– Десять лет спустя? Нет, маловероятно. Думаю, ни один из нас не подпишется: здесь не пахнет ни мстителем, ни сумасшедшим. Эта версия – мимо кассы, отстой. Если действительно дело закрутилось с пожара в «421», то по другой причине.

Негромкий гвалт подчиненных Паскаля означал единодушную поддержку его слов. Донельзя довольная их точкой зрения, Антония все же подстраховалась:

– Очень хорошо, никто не упрекнет, что я пренебрегла этой версией. Ладно, адье, психопат, посмотрим, что у нас на профессионала.

Непроницаемым взглядом Арсан просканировала сослуживцев. На лицах коллег явственно читалась приверженность второму сценарию. Раз им так хотелось «грязных» подробностей, комиссар предоставила широчайший выбор.

– Процесс «421» демонстрирует следующее: Брибаль допрашивал Бонелли, но не подверг судебному преследованию. Тем не менее, они встречались и разговаривали.

– Известно, о чем? – прервала ее Одиль.

– Если засечь по минутам, Брибаль вывел Бонелли из дела меньше, чем за две. Согласитесь, потрясающая скорость. Виделись ли они впервые? Или между ними были отношения и прежде?– Пауза, необходимая для следующего разоблачения: – Мне кажется странным, что, выйдя в отставку, Брибаль приобрел виллу стоимостью в полтора миллиона евро.

– Что?!

Все голоса слились в этом восклицании. Антония продолжила:

– Справедливости ради скажу, что тесть адвоката богат. Но если у мадам всегда водились денежки, почему в течение более тридцати лет она удовлетворялась рядовыми домами? Хороший вопрос, правда?

– Первостепенный! – подчеркнул Паскаль. – На жалованье члена суда состояния не сделаешь. Изучим его счета под микроскопом.

– Как и появление раввина, он ведь и есть связующее звено.

– Между нашими двумя поджаренными, да, но Йозевич – другое дело. К тому же, one more time, мы должны заниматься его смертью – не поисками раввина.

Антонии хотелось завязать с хитросплетениями и уловками, тем более, что противопоставить последнему ходу было нечего.

– Если бы фамилия жертвы не была Йозевич, БРБ об этом деле и слыхом не слыхивала бы. Догадываетесь почему, Каршоз?

– Даже чересчур! Гаденыш шустрил у всех криминальных авторитетов. Сто против одного – его смерть связана с приятелями, к которым тот похаживал в гости.

– Вы почти угадали, майор: Йозевич был Мистер Безопасность в «421» и свидетельствовал в пользу управляющего. Хотя Антон и отсутствовал на рабочем месте вечером, когда разыгралась трагедия, могу поспорить, что показания его были убедительны: начальничек отделался малой кровью.

– Вот дерьмо!

– Не навязываю своего мнения. Добавлю лишь, что мне не особенно нравится, как Брибаль удовлетворился показаниями серба. А что до связи между «421» и нашими тремя преступлениями… Если ниточка и существует, то вопрос, конечно, в деньгах.

Ситуация под контролем комиссара, осталось лишь чуть «поперчить».

– Грязные махинации, судейское крючкотворство и, возможно, взятки в конвертике… Вот почему Романеф из кожи вон лез, чтобы перехватить это дело для нас. Между нами: судья пестует гипотезу, что раввин принадлежит к преступным кругам. Розыск уже объявлен.

– Возможно, патрон… Но вот гибель Йозевича… ничто не указывает, что к праотцам его отправил наш иудей.

Несущественное соображение – Арсан отмела его, как пушинку.

– Серб был настоящим параноиком, шарахался от собственной тени. А судя по тому, что нам известно, он даже не пытался защититься от убийцы. Чтобы приблизиться к жертве, преступник должен вызывать доверие.

– Ну да… вы правы…

– А кто боится священника, майор? Никто! Так что эту версию вполне можно разрабатывать… Если убийца именно раввин, почему он прирезал Йозевича и поджарил двух других? Вам предстоит это расследовать.

Исчерпав тему, комиссар хлопнула в ладоши:

– Все, разговор окончен! Трудитесь, как муравьи: ройте, тащите информацию, мне нужна конкретика. Да, пока мы не расстались – хочу поблагодарить лейтенанта Машека: его анализ архивных дел позволил нам существенно продвинуться. Браво, лейтенант, отличная работа.

Милош покраснел как рак, никто не зааплодировал. Однако и с издевками коллеги поостереглись – большой прогресс, по мнению букашки.

Обсуждая услышанное, муравьи по одному покинули кабинет шефа. Паскаль тоже собирался выйти…

– Останьтесь, Каршоз, надо поговорить.

Майор удивленно взглянул на Арсан, развернулся и сел напротив. Как только дверь закрыли с той стороны, комиссар перешла в наступление. Каждое ее слово было обдумано и взвешено судьей. Вся речь – сплошной порох, готовый рвануть в любую минуту.

– То, что я хотела вам сказать, майор – деликатная тема. Вот почему обойдусь без околичностей: мне известно, что вы активный член левого экологического движения. Имеете там даже обязанности и должность.

Паскаль возмущенно взвился со стула, как бешеный пес.

– Вас это касается?!

– Ничуть, личная жизнь – ваше дело. А вот профессиональная жизнь подчиненных, напротив, интересует меня безмерно.

– Куда вы клоните? Собираетесь начать охоту на ведьм?

– Нет, конечно, майор. У половины полицейских правые убеждения, у остальных – левые, двадцать процентов – франкмасоны, и я уважаю ваши взгляды… Я прошу об услуге именно активиста партии.

Паскаль опустился на стул, заинтригованный речью.

– Допустим, я могу ее оказать – чего вы хотите?

– Попридержите Гутвана… Мне известно, что он ваш однопартиец.

– Допустим… Что дальше?

– В прошлом он мешал нам спокойно работать. Не желаю, чтобы это повторилось в деле Йозевича. Статьи журналиста могли бы повредить поискам истины.

В подтверждение своих слов Антония показала последнее произведение Гутвана. Казалось, в описание убийства Бонелли и его громилы тот вложил всю душу и все чернила. Писанину завершала скользкая фразочка: «Раввин, замеченный свидетелями, до сих пор не обнаружен».

Этого оказалось достаточно, чтобы Паскаль поменял мнение.

– У вас есть план, как притормозить его перо?

Антония филигранно обхаживала Каршоза – сам Макиавелли был бы ошеломлен ее хитростью.

– Я буду опрашивать родственников жертв пожара в «421».

– О! Намерены порыскать среди простого народа?

– Для отвода глаз, майор! Арсан, великая жрица БРБ, занимающаяся делом, сданным в архив, – такая фишка непременно привлекла бы Гутвана.

– Ммм… А чего вы ждете от меня?

– Чтобы вы навели его на мое «расследование». И на какое-то время он оставит вас в покое. Все, чего прошу, это заставить журналиста поверить, что ваше дознание – второстепенное, что-то вроде ложной цели – типа отвлечь внимание от моего дела. Он не должен упоминать о раввине, иначе статьи спугнут нашего дружка-приятеля в конце концов.

– Если это вообще убийца.

– Вот именно. Поскольку у нас нет доказательств, подстрахуемся… К тому же есть и более серьезная проблема.

– Какая?

– Журналист начнет копать про раввина – выйдет и на Вайнштейна. И я уж молчу про Рефика, который подкармливал Йозевича.

– Гутван не дурак – обвинять, не приняв меры предосторожности.

– Вам обязательно придется вести розыск по злачным местечкам Еврея и Турка, Гутван это пронюхает. И если начнет, не дай бог, дергать Вайнштейна – налетит вся еврейская община. А примись он за Рефика – и великий муфтий со своей кликой намылят нам холку. Моя позиция четкая – ни тех, ни других в этом грязном деле.

Доводы Арсан встревожили Паскаля, он не знал, что и думать. Обмозговав их со всех сторон, он принял решение:

– В деле Рефика все долго гадали, кто осведомлял Гутвана.

– Да, был «крот», подрывавший нашу работу.

– Немало людей было уверено, что стучал полицейский. И если теперь у меня получится слить журналисту нужную нам информацию, это будет означать, что и раньше я такое проделывал. В деле с грузовиком, скажем. А мне не улыбается загонять себя в ловушку.

Страхи майора были напрасны: виновного в утечке давным-давно перевели без особой огласки на островок с дождливым климатом, где тот служил, забытый всеми. Антония знала осведомителя, но не могла назвать. Доверить эту информацию Паскалю – такое не укладывалось в ее схему. Романеф предвидел и подобный поворот разговора.

– Что вы делали с субботы по понедельник, майор? Меня особенно интересует воскресенье и понедельник.

– Не понимаю вопроса.

– Ответьте и увидите, к чему я клоню.

– Отдыхал – рыбачил на щуку и сидел у телевизора.

– Кто-то может подтвердить ваши слова?

– Я живу один. Кроме кота, никто.

– Значит, вас могут заподозрить в совершении этих трех убийств.

Паскаль чуть не взорвался от хохота. Арсан бредит! Майор был тертый калач и просто отмахнулся от ее угрозы.

– А каковы мотивы? Сгораю от нетерпения.

– Им уже десять лет, майор, как и драме «421».

– Я к той истории никаким боком. При всем моем уважении, комиссар, здесь у вас не выгорит.

– Десять лет назад вы попали в перестрелку, напарница получила пулю, прикрывая вас, и умерла на ваших руках. Новичок Сандрин Амон, двадцать четыре года. Вы сделали все, чтобы уберечь ее, как считаете? Кой-кто болтал, что вы были любовниками…

Задетый за живое, Паскаль сорвался с цепи и послал к черту субординацию. Наплевав на последствия в самом вульгарном смысле слова.

– Клал я на вас, Арсан! Роетесь в дерьме, гестаповская овчарка!

– Нет, полицейский, как и вы, майор. Тот, кто должен все помнить… а я помню, как вы поклялись отомстить.

– Откуда вам известно? Мы же тогда не работали вместе.

– Читала ваше личное дело. Вас же даже заставили посещать психолога…

– Это все?

– Не все! В той истории фигурировали и корсиканцы, и Вайнштейн, и Рефик. Странно, правда?

Паскаль кусал губы, удерживая рвущиеся оскорбления.

В глубине души майор знал, что Антония права: он любил Сандрин и все еще винил себя в ее гибели. Почему он из кожи вон лез, чтобы закалить напарницу? Потому, что та не вызывала особого доверия у бывалых коллег.

Слишком юная, слишком хорошенькая, слишком кукольная внешность.

Обаяние – физический изъян в глазах тех, кто его лишен.

Чтобы заткнуть рты насмешникам, Паскаль брал Сандрин на вызовы чаще, чем других. Все шло нормально до того проклятого дня, до приказа следить за машиной курьера – рядовая операция. Осведомитель сообщил полиции о перевозке кучи липовых паспортов. Кто был клиентом? Бонелли? Вайнштейн? Рефик? Стукач знал только имя изготовителя фальшивок.

В обязанности Каршоза входило накрыть преступников. Служебная субординация диктовала действовать. И стойкий оловянный солдатик Паскаль взял с собой Сандрин – как положено.

Слежка поначалу была самой обыкновенной, а потом все вышло из-под контроля. Полицейских застали врасплох сообщники шофера. Засада в лесу, перестрелка, бегство нападавших, пропажа фальшивок…

Опущенный занавес, «Покойся с миром», смехотворные сожаления…

Сандрин осталась лежать там, на месте схватки. Похороны в родной деревне. Большая помпа, гроб окружен официальными лицами. Речь, медаль, прощальный залп. Затем темнота и могильные черви. На белой надгробной плите префект поместил табличку «Лейтенанту полиции Сандрин Амон – благодарная Франция (посмертно)». Почести по уставу.

– Глупостей больше не болтаю, майор, мои обвинения беспочвенны.

Паскаль вздрогнул, как будто очнулся ото сна.

– Так зачем валить на меня эту чушь?

– Чтобы показать, что можно говорить ужасные вещи, не задумываясь. Пора начать мне доверять, Каршоз. Я знаю, что вы не замешаны в утечке информации. Прошу лишь о небольшой услуге – для пользы дела: пусть Гутван не путается под ногами… И найдите мне этого раввина…

Глава 19

Гусеница

В этих местах чуть переиначили известную присказку: «Увидеть Калюир и помереть».

Кантон Калюир-и-Кюир на границе Лиона между Роной и Соной объединяет сорок пять тысяч жителей. Но, несмотря на размеры, его считают городком в предместье.

Пригородом.

Окраина Лиона – настоящий лабиринт. Без малого миллион лионцев разделены на сорок восемь коммун, притиснутых друг к другу – иголку некуда воткнуть. Прогуливаясь от холма к холму, незаметно для себя пройдешь несколько административных единиц.

Путешественник здесь заплутает.

Даже если он из местных.

Вооруженный древней картой Милош служил подтверждением этому факту.

В глазах Антонии действия букашки были необдуманными и достойными порицания.

– Мог бы завести себе навигатор. Что это за планчик? Ему сто лет в обед. С тех пор столько понастроили, да и дорожные знаки поменялись.

– Но впереди должен бы находиться проспект генерала де Голля.

– Да, только перед нами кладбище. Сворачивай направо, кажется, я помню, где находится улица Пьер-Буржуа.

Рассвирипев, Арсан взяла на себя управление «экспедицией». Милош сконфуженно ссутулился, молясь про себя святому Иосифу. К боязни управления машиной приплюсовался страх плохо выполнить ее приказы.

– Приехали! Продолжай держаться правой стороны, будем на месте через пять минут.

– То есть до назначенного времени.

– Лучше раньше, чем позже. Давай, Шумахер, смотри на дорогу – улица полна неожиданностей.

Шоссе изобиловало «лежачими полицейскими». Некоторые походили на пешеходные переходы, прохожие так и норовили их спутать. Боясь кого-нибудь сбить, Милош напряженно держал на спидометре не более тридцатки. Зато на этой скорости он мог полюбоваться районом. Современные здания соседствовали со старыми строениями. Пейзаж оживляла зелень. Квартал производил приятное впечатление, не то, что его, мрачный.

«Неплохо было бы жить в таком местечке. Ха, будем ждать повышения, пока мне бы холодильник на новый поменять. У каждого возраста свои возможности, и время проходит быстро. Тот, кто ждет нашего визита, в полной мере ощущает груз прожитых лет: господин Юбер Канонье, бывший член коллегии адвокатов Лиона. Из-за несчастного случая защитой он больше не занимается. Непривычно, наверное, резко оборвать карьеру после активнейшей деятельности. Судя по тому, что я читал, Канонье сражался во всех громких процессах. Бой, принятый в деле «421», стал одним из последних. Защитник выиграл бесславную битву, высоко держа голову. Впрочем, он сам об этом поведает, мы уже на улице Пьер-Буржуа, сюда он и удалился от света».

– Прибыли в пункт назначения, Милош.

– Вижу, патрон, приехали раньше назначенного срока, как я и говорил.

Мест для парковки на улице было в изобилии, Милош вырулил к дому адвоката. Выйдя из машины, осмотрел здание. Довольно новое, симпатичная архитектура, но все равно – не такое он ожидал увидеть.

– Так Канонье кукует в этом домишке? Не бог весть…

– Что тебя не устраивает?

– Все устраивает, дом даже ничего себе. Просто я-то думал, что адвокат проживает в особняке.

– Знаешь, что он вышел в отставку в сорок пять лет?

– Да, из-за несчастного случая.

– Ну, так считает копейки, как и все вокруг. Но, судя по всему, запасец имел. Жалеть его не будем – квартирка хорошая.

«Кому ты говоришь!» – чуть не возразил Милош.

Антония набила трубку. Раскурила, пыхнула дымом, мысленно бросила жетончик в аппарат связи с небесной канцелярией.

«Дела идут, Жак. Йозевич получил заслуженное, Вайнштейн и Рефик косятся друг на друга, Тино скоро их «помирит». А в нашем ведомстве Каршоз подведет Гутвана под монастырь, тот собьется с верного курса, и Романеф завершит начатое. Радужные перспективы».

Проходящий мимо тип из разряда «Старая добрая Франция» резко затормозил, пораженный видом большой трубки в зубах Арсан.

«Не переживай, любимый, я остаюсь честным полицейским, но кто-то же должен делать уборку там, куда не достает метла. Мы заварили кашу, чтобы вокруг было почище. Осталось разгрести завалы в истории с раввином».

Зевака продолжал таращить на Антонию глаза размером с блюдца. Комиссар, утомившись от настойчивого внимания, пустила струю дыма в его сторону. Шокированный или испуганный, тот сразу же дал деру.

«Тем, кого удивляют мои методы расследования, я бы втолковала, что они не меняются в зависимости от ситуации. Да-да, Жак, я применяю закон одинаково для всех. Каждое преступление должно наказываться: пусть я и благословляю убийцу Бонелли, найти его – мой долг. Видишь, для этого и приехала поговорить с Канонье».

– Идемте, патрон, пора.

Позиция off. Антония знаком дала понять, что гасит трубку. Пока убирала ее, сделала несколько широких шагов и оказалась под окнами здания.

Посетителей встречал домофон. Арсан нажала кнопку вызова рядом с именем адвоката.

– Да?

– Здравствуйте, мэтр, это комиссар Арсан, звонила вам утром.

– Приветствую, комиссар, открываю. – Щелчок освобожденного замка, просвет в дверном проеме. – Четвертый этаж, налево.

Бормоча «Спасибо», визитеры прошли в холл. Тот соответствовал высокому классу здания. Мрамор, стекло, растения – фешенебельный уровень. И вершина роскоши – аромат амбры в лифте. Сопровождало до четвертого этажа благоухание, встречала приоткрытая дверь апартаментов Канонье.

– Входите, – крикнул хозяин из глубины квартиры. – Я в гостиной!

Полицейские закрыли за собой дверь, прошли по коридорчику – и протерли глаза. Комната, где их поджидал адвокат, сияла ослепительной белизной. Ни одного цветного предмета мебели – ее вообще было мало. Даже ковровое покрытие белое, одинакового оттенка с цветом стен. И – диковинка в абстрактном стиле – висящие девственно-чистые полотна. Ни безделушек, ни сувениров. Канонье жил в первозданном пространстве, причудливом подобии рая. Одежда под стать, тоже белая: просторный халат и сандалии спартанского воина сочетались с эстетизмом места. И лишь толстая сигара – мазок табачного колера в окружении отшельника.

Окутанный голубоватым облачком хозяин, сидящий в позе «дзен» в вольтеровом кресле, вызвал в воображении Антонии гусеницу из сказки «Алиса в стране чудес». Непринужденность Канонье демонстрировал не меньшую.

– Добро пожаловать, комиссар. Надеюсь, дым вас не беспокоит.

– Вы у себя дома, мэтр, и я тоже курю.

– Тогда закуривайте без церемоний. Вы тоже, мсье… Как вас зовут, кстати?

– Лейтенант Милош Машек, мэтр. Курение пока не входит в число моих недостатков. У меня много других, а о ниспослании этого изъяна не перестаю молить дьявола.

Ответ понравился Канонье и удостоился его удовлетворенной улыбки. Парень обладал остроумием и приличными манерами. Никак Антония не могла его раскусить: букашку следовало назвать Янусом. Если в бригаде лейтенант изъяснялся коряво, то на нейтральной территории говорил легко и цветисто. Странная двойственность. Кто же он на самом деле?

Пока комиссар ломала голову, Милош искоса изучал Канонье. Тот бархатным голосом пригласил гостей садиться.

«Ладно скроен, темные волосы, гладкое лицо, импозантен, я бы сказал, хорош собой – должно быть, производил разрушительные набеги на женские ряды. Тем более, что так и не был женат, разве только на своей работе. Судя по первому впечатлению, оправился от последствий несчастного случая, если можно оправиться от перелома позвоночника. Черепно-мозговая травма, перелом костей таза, не знаю чего там еще – так, здесь повезло выкарабкаться. Восторгаться чудом – дело лишнее, скажем, господь дал второй шанс. Ох уж этот мотоцикл, думаю, Канонье проклинает его небезопасность. Байк, которым управлял мэтр, влетел под грузовую машину, спасатели извлекли из-под колес перемолотое тело. Адвокату не только пришлось расстаться с коллегией – Канонье как проклятый вновь учился ходить, на реабилитацию потребовались годы. К тому времени, как ноги вновь стали слушаться, клиенты давно его покинули. Печальный конец карьеры, защитой он больше так и не занимался».

Покашливание. Голос Антонии вернул Милоша к действительности.

– Гм! Спасибо, что согласились нас принять, мэтр, обещаю не очень вас утомлять.

– Господи боже, я неплохо себя чувствую, комиссар. Конечно, передвигаюсь я не так хорошо, как раньше, жутко хромаю…– Канонье указал на трость, притаившуюся за шкафчиком. -… Вот почему мне необходим этот предмет. Не хотел использовать его в вашем присутствии от стеснения или гордости.

Багряно-красная палка, нечто несуразное в декоре.

– Гляди-ка, не белая, – усмехнулась Антония.

– «Слепая» – так прозвали богиню правосудия, комиссар. Я достаточно долго служил ей, теперь могу отплатить ее же цветом – хотя белый нельзя назвать цветом. И потом, мне отказываются служить ноги, а не глаза.

Сбитая с толку, Антония вцепилась в тему разговора, как кошка в мышь.

– Могу задать вам вопрос?

– Попробуйте, если иск может быть принят к рассмотрению.

– Почему вокруг все белое? Однородного белого цвета?

Канонье затянулся сигарой, изучающе оглядел Арсан, забавляясь, склонился в ее сторону:

– Вечность, комиссар – вот что я видел в конце туннеля.

– То есть?

– Я подошел к ней очень близко, впав в кому. – В глазах заплясали искорки. – Ослепительная граница, ее охраняет неземное существо, сияние его улыбки озаряло мир до небес. Волшебная картина, все страдания испарились, я был свободен, безмятежен, исцелен от всякой муки… В память об этом миге я и живу в белизне, подобной свечению звездного путешествия… – Мэтр выпрямился, вновь заговорил шутовским тоном: – Мы прояснили загадку, можете теперь считать меня помешанным, не буду на вас в претензии.

Антония заговорщицки подмигнула – не тот случай.

– О нет, мэтр, с головой у вас все в порядке. Я читала статьи на эту тему. Люди, пережившие клиническую смерть, называют это явление «белым светом».

– Очень точно. Или «сияющее пространство». Но, если не ошибаюсь, вы пришли не затем, чтобы получить мое свидетельство об этом феномене. Хотите поговорить о деле «421»?

– Спасибо, что напомнили… На самом деле, мэтр, надеюсь получить от вас сведения.

Клубы дыма, задумчивое молчание. Канонье вздохнул, стряхнув пепел.

– Хм… Крайне удивлен, не скрою: вы, глава БРБ, лично ведете расследование закрытого дела?

Адвоката беспокоили действия Антонии. Ярко выраженные паузы в разговоре показывали недоверие.

– Я не расследую, мэтр, а исследую.

– В зале заседания, комиссар, мне не составит труда объединить эти два глагола в одно выражение – «рыться в давно похороненном». Так чего же вы добиваетесь, эксгумируя эту драму?

– Пытаюсь понять настоящее, мэтр, и пришла я как друг. И в этом качестве рассчитываю на соблюдение вами тайны.

– Можете довериться, если хоть немного введете меня в курс дела.

– Матье Бонелли убит.

– Я узнал об этом из сегодняшней газеты.

– Но вы пока не знаете, что Брибаль и Йозевич последовали за ним. Они тоже убиты… Вот поэтому мы и задаемся вопросом: есть ли связь между их смертями и трагедией «421»? Сомнения и заслуживают нашего внимания…

Оглушенный новостью, Канонье чуть не откусил кончик сигары.